Текст книги "Жажда (СИ)"
Автор книги: Алёна Воля
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Глава 13
Самобичевание – моя фишка. Очень люблю это дело, а потому принялась за него с осторожностью, так как знала, что могу довести себя до такого состояния, что загремлю в психиатрию и дальше светит год, а то и два приема определенных препаратов, которые называть вслух не стоит.
То, что Войтовичи в моей жизни – отработка кармы, сомнений не оставляло. А как еще можно было объяснить алогизм произошедшего? Тут следует немного объяснить всю абсурдность ситуации лично для меня.
Сразу оговорюсь – я не мужененавистница и не являюсь ярой поклонницей феминизма. Но при этом не млею от мужчин и не страдаю слабостью на всем известную часть тела. Секс люблю как все, кто хоть раз в жизни испытал оргазм, но измену считаю предательством, а потому случайные или не очень связи – табу. Проходной двор между ног – за гранью понимания.
Ну и, разумеется, что при таком отношении, сразу возникает закономерный вопрос: так что же случилось со мной? Как я умудрилась нарушить один из самых важных постулатов своей жизни? И вот тут услужливое чувство самозащиты начинало вытаскивать из-под сознания совершенно разные по масштабам и тяжести доводы в собственное если не оправдание, то объяснение.
Отношения «мужчина-женщина» с Егором сошли на нет года четыре как. Не то, чтоб я обманывалась на этот счет все это время, но и открыто правде в глаза не смотрела. У нас с ним была прекрасная ячейка общества под названием семья. Это когда уважение друг к другу, опора, защита и вот это вот все. Но любая семейная чаша, даже при таких основополагающих раскладах, где оба заботятся, ценят и следят что бы шапку надел, с годами покрывается микротрещинами.
Как и в каждом, во мне присутствует та темная сторона, о которой яро талдычит библия – человек грешен по своей природе. Разумеется. Мне не хватало страстей и банального ощущения желанной себя, что получила в избытке с Мишей.
Почему дала слабину? Да потому, что настройки в дурной голове прописались еще в юности. Они навсегда запечатлели определенный типаж мужчин и реагировали только на тех, кто умел ходить в отношениях по нужной только мне грани. И вот все сложилось, словно кубик Рубика и сошлось в одной точке на Гоа.
Бесстыдство адюльтера обычно скрашивает зашкальное выделение определенных гормонов организмом. Казалось бы, сиди и наслаждайся, так нет же. Не могла я спокойно пойти на сделку с собственной совестью. Чувство вины затапливало все пространство подсознания.
Был бы муж другим – возможно послевкусие измены не стало бы таким болезненным, а так… оставалось чуть ли не насильно останавливать себя, чтобы не дойти в раскаянии до точки невозврата.
Я находилась в таком душевном раздрае, что если бы Егор оказался дома, то думаю, что не выдержала бы. Не смогла бы смотреть в глаза, не смогла бы нормально общаться, не смогла бы делать вид, что все хорошо.
Но его не было. И это дало мне необходимую передышку для осознания и примирения с собой. Пришло понимание, что разрушать брак из-за всплеска дофамина – глупость и лишать сына нормальной семьи – эгоизм, а потому, лучшим решением будет жить дальше, как и прежде.
Конечно же, это скотство по отношению к Егору, но что оставалось? Для того чтобы не чувствовать себя последней дрянью предстояло придумать наказание. Какое? Долго не мудрила. Правильно. Отказаться от возможных отношений с Мишей. Мазохизм в чистейшем виде. То, что будет очень больно, понимала уже по тому, как от одной мысли об этом и о предстоящем разговоре начинало жечь в груди с такой силой, что хотелось кричать.
С Майклом мы общались практически каждый день по скайпу. И если вначале наши разговоры приносили радость, то с момента принятия решения в пользу Егора чувство неловкости и напряжение стали постоянными спутниками моего настроения.
Решиться на разрыв только начавшихся отношений оказалось сложнее, чем я думала. Но Миша, судя по всему, уловил тонкие вибрации возникшего диссонанса. Во время последнего разговора вышел на видеосвязь и какое-то время сверлил тяжелым взглядом, прищуриваясь. Распрощавшись, поняла, что сказать все глядя в лицо не смогу.
Выход из тупика возник в голове сам собой. Целый вечер сочиняла письмо-сообщение, выкурив полпачки сигарет и приговорив остатки коньяка, что были в доме. Утром еле раскрыла глаза. На душе было очень тяжело, но продолжать в том же ритме означало позволить засосать себя этой трясине еще глубже.
Полдня до обеденного перерыва собиралась с силами, чтобы отослать несколько болезненных еле выстраданных строчек копируя их в окно скайпа, продолжая редактировать и удаляя. В конце концов – отправила. Подумав, заблокировала Мишин номер телефона.
Обедать в тот день не пошла. Во-первых, о еде даже думать не хотелось, а во-вторых отклеить себя от кресла и не проверять каждые пять минут отметку о том, что он увидел сообщение – не было сил.
Начинающий мазохист сдох во мне примерно через час, уступая место сомнениям. Переборов желание удалить свое послание, поняла, что если буду изнывать в том же духе, то скоро вместо любимых карамелек "дюшес", буду сосать валидол. А потому, взяв себя в руки, принялась за рутинную работу и углубилась в изучение графиков продаж.
Минут через тридцать этого увлекательнейшего процесса, отвлеклась на звонок рабочего телефона, машинально проверив при этом свой месседж. Сердце больно шарахнулось внутри проверяя грудную клетку на прочность. Прочитал. Но не ответил.
Разговаривая с потенциальным заказчиком и назначая встречу на ближайший понедельник, прочувствовала все стадии зарождающегося страха и горечи одновременно. Положив трубку, уставилась в одну точку и нервно погрызла колпачок ручки. Потом достала сигареты и решила, что если не выкурю сейчас хотя бы штук десять, придется заказывать палату в психбольнице.
Огибая стол, машинально взяла вновь зазвонивший телефон и получила хук прямо в ухо:
– Ну, привет, Дашуля.
– П-привет.
– Как дела? Соскучилась? – от его тона по телу пошли мурашки.
– Оч-чень…
– Отлично. Я жду внизу.
– М-м-м… Миша…
– Значит так. Первое, что ты сейчас сделаешь, это удалишь мой номер из черного списка. Второе – поднимешь свою аппетитную попку из директорского кресла и через три минуты нарисуешься рядом.
– Больше распоряжений не будет? – Ого! У меня даже голос прорезался?!
– Пока нет. Хочешь еще?
– Миш! Миша! По… погоди. – Сглотнув от напряжения, попыталась успокоить сердце, которое тарабанило перфоратором.
– Дашунь, ты же взрослая девочка и должна понимать, что не надо злить дядю после девятичасового перелета. Время пошло. У тебя три минуты.
– Миш! Я не могу так! – хотела было напомнить о том, что ему написала, но он истолковал мои слова иначе.
– Постарайся. Иначе через четыре я буду в твоем кабинете, а через пять надену прямо на рабочем столе.
Услышав короткие гудки, положила трубку на аппарат, зависла на несколько секунд, после чего рванула к Екатерине.
– Львовна, отпусти, пожалуйста! Мне очень надо!
– О, господи! Что случилось? – она подняла на меня недоуменный взгляд.
– Пожалуйста! Потом все объясню!
– Беги, конечно. Хоть не с малым проб…? – дальше я не услышала, опрометью бросившись назад за сумкой.
– Нет!
«Главное выйти. Он же не будет на улице меня куда-то тянуть? Не станет же? Дома и стены помогают. Сам говорил. Да. Закричу, если что. Или в свою машину… добегу? И что значит «надену»? О, матерь божья!» – мысли мелькали в голове со скоростью света. Чуточку успокоиться я смогла в ожидании лифта.
«Так. Стоп. Чего это меня так подорвало? В конце концов, не ребенок, чтоб так шугаться! И что за ультиматумы, а?! Наденет он. Великий модельер! Слава Зайцев выискался!» – накручивая себя таким образом и вытесняя испуг, из здания вышла уже не на дрожащих ногах, а чеканя шаг.
Майкл стоял возле такси, докуривая сигареллу. Увидев меня, бросил окурок в решетку для стока воды. «Очень культурно» – поморщившись, подошла ближе, но сохраняя дистанцию. Он открыл заднюю дверь и кивком показал на салон авто.
– Миш, я никуда не поеду. – Ответила, как можно тверже на его «приглашение».
– Дашуль, пожалуйста, не сейчас. – Попросил своим излюбленным тоном, от которого кровь замедляла движение. Блин! Да лучше бы он кричал! Но сесть в машину меня заставило другое. Троица сотрудников, среди которых была Марина Нестерова прогулочным шагом вышли из-за поворота и не спеша направились в нашу сторону.
«Гуляем, значит в рабочее время. Хорошо. Завтра поговорю. Отдельно. С каждым!» – злость из-за собственной бесхребетности тут же нашла кандидатур для эшафота.
За всю дорогу Миша не сказал ни слова. Мне же оставалось только поражаться тому факту, что не могу ему противостоять и превращаюсь в овцу. И это коммерческий директор под негласной кличкой «Тэтчер» между подчиненными!
Не к месту вдруг вспомнился Влад, и на душе от этого стало печально. Нельзя сравнивать, но это происходило само собой. Два брата – а такие разные. Миша намного жестче. У Влада же всегда в любых действиях по отношению ко мне присутствовала ласка и нежность.
Мысли отбросили на пятнадцать лет назад, в прошлое.
В тот вечер он заехал, и мы отправились к озеру, на край села. На такие ночные купания до этого никогда не соглашалась, так как существовало несколько останавливающих причин. Плавать не умела, земляное дно вызывало отвращение, плюс боязнь всякой живности, что водится в любом озере. Ну и главная причина – я понимала, что он будет ко мне приставать. Почему тогда согласилась – уже не помню.
Солнце садилось. Вода – парное молоко. Я в черном нижнем хлопчатобумажном белье – это все что могла придумать, что бы заменить порвавшийся накануне купальник. Рядом парень моей мечты, который не спеша снимает одежду и неотрывно следит за любым моим движением.
– Прекрати меня рассматривать! – не выдержала в какой-то момент.
– Почему?
– А то ты сам не понимаешь!
– Не-а…
– Отвернись.
– И не подумаю.
– Значит, я не буду купаться. – С упрямым видом села на расстеленное покрывало и отвернулась от него.
– Откуда стеснения? Позавчера таких нюансов я не заметил.
Глава 14
Дело все в том, что день назад мы были в компании Паши и Юли, а потому смущение рассеялось между всеобщим весельем, и нежеланием акцентировать внимание на своих комплексах.
– В среду ты так не пялился на меня.
– Ошибаешься. Рассмотрел все, что смог. – Утешил, хитро улыбаясь, а увидев мои одуревшие от стыда глаза, добил: – Сегодня планирую увидеть еще больше.
– Ты это специально что ли?! – выдавила из себя став цвета спелой вишни.
– Дашка, прекращай. Раздевайся бегом, скоро комары начнутся.
– Отвернись!
– Ну что за фокусы опять? – спросил со стоном, разворачиваясь.
– А ты не понимаешь? – и добавила, понизив тон: – Я толстая.
Влад, услышав это, подошел и протянул руку. Помог мне подняться.
– Ты женственная… – Притянул к себе, и наши губы встретились.
Не понимаю, почему в романах зачастую любят писать что-то на подобие: «она не заметила, как он снял с нее одежду», или же «он быстро сбросил с нее и/или с себя одежду». В жизни я бы не сказала, что манипуляции с раздеванием происходят незаметно или молниеносно. Особенно если есть куча пуговиц. И вы находитесь не в спальне.
Я прекрасно осознавала что происходит, но его губы были настолько требовательными и ласковыми, а руки нежными, что весь процесс доставлял удовольствие. Это захватывало. Это завораживало. Это возбуждало. Единственное, что порядочно смущало – возможность присутствия свидетелей. Сознание периодически отрезвляло и заставляло отстраняться. Влад пытался держать себя в руках, но с каждой секундой ему удавалось это все хуже и хуже. В итоге, при очередном моем шаге назад он остановился и заглянул мне в глаза:
– Ну? Что? – прошептал с нетерпением.
– Нас могут увидеть.
– Ну и пусть завидуют. – Потянулся снова ко мне, но я увернулась, и его губы встретили мой висок.
– Я так не могу.
Влад шумно выдохнул, мотнул головой, отбрасывая челку со лба.
– Идем плавать. – В итоге снял штаны и пошел в воду. Я обессиленно приземлилась на покрывало. Солнце садилось и на улице быстро темнело. Это было мне на руку, так как в темноте все же смогла пересилить себя и снять одежду.
– Ты долго там будешь копаться? Иди сюда! Вода – супер!
Резко выдохнув, встала. Ладно. Надо решаться. Влад вдруг стал выходить из воды. Я пошла навстречу.
– Ты чего?
– Снимай. – Он взглядом указал на верхнюю часть моего «купальника».
– Ага. Щаз. – Процедила в ответ.
– Ты только зря его намочишь. Если хочешь – я отвернусь.
– Я не буду больше ничего снимать.
– Ну-ну… – он взял меня за руку и потянул за собой.
Надо ли рассказывать, что после непродолжительного плаванья поцелуи и ласки в воде продолжились с удвоенной силой? Не знаю, чем бы все закончилось, если бы мы не увидели вдалеке фары нескольких мотоциклов. К озеру кто-то ехал. Судя по всему целая компания.
– Блин… и кто их сюда потянул?! – Влад вздохнул. – Остаемся? Или уезжаем?
– Уезжаем.
На берегу я поняла, что придется все с себя снять, так как ума не хватило на то, что бы взять с собой запасное белье. Взяв одежду и полотенце, отошла в сторону.
– Ты куда?
– Переодеться.
– Помочь?
Я только фыркнула в ответ.
– Не замерзла?
– Есть немного. Пока в воде – тепло, а только вышла – холодно.
Влад пошел ко мне. Быстро натянув брюки, попыталась надеть футболку, но так как не успела нормально вытереться, она сопротивлялась изо всех хлопчатобумажных сил.
– Стой. Не спеши. – Он стянул ее с меня.
– Влад?! – Обхватила себя руками.
– Где полотенце?
– В-в-вот. – Кивнула на куст. Влад взял его и стал меня вытирать. От испуга сердце заколотилось в неестественно быстром ритме.
– Развернись.
– Дай сюда. – Я протянула левую руку, правой прикрывая грудь.
– Развернись, говорю.
– Дай полотенце.
– Даша.
Не выдержав натиска, повернулась к нему лицом, еще крепче прижимая локти к себе. Он вытер мои плечи и руки, а потом глядя потемневшими глазами потребовал:
– Опусти.
– Нет.
– Опусти.
– Я сейчас домой пешком пойду.
Гул мотоциклов приближался. Влад оглянулся в их сторону. Протянул мне футболку.
– Давай быстрее.
Буквально через несколько минут к тому месту, где мы находились, один за другим подъехали три мотоцикла. Парни, девушки, крики, смех. Мы немного поговорили с ними и отправились назад в село.
Возле въезда Влад притормозил, сворачивая на обочину:
– Ко мне..?
– Что? – Сделала вид, что не услышала.
Он заглушил мотор, снял шлем.
– Поедем ко мне?
– Уже поздно. Завтра с утра на сенокос.
– Ты одна будешь?
– Нет… с дедушкой.
– А если я рано утром тебя привезу?
– Влад… э-э-э… – быстро сообразив, выдвинула вескую причину: – Ромка вернется среди ночи и увидит, что меня нет.
Влад шумно выдохнул.
– Н-да… не вариант…
Мы еще постояли. Он не хотел просто так отпускать, а потому стащив шлем и с меня тоже, поймал мои губы своими. Поцелуй был сногсшибательным, долгим, сладким. В итоге со стоном оторвался:
– Ты мое наказание. Поехали.
Уже возле нашего сада, прощаясь, спросил:
– Завтра в обед?
– Хорошо… – я собиралась уйти, но Влад меня остановил:
– Поцелуешь меня?
– Обойдешься.
– Боишься?
– Кого? Тебя?
– Продолжения.
– Еще чего.
– Тогда иди сюда. – Он поманил пальцем. В груди от этого жеста почему-то стало горячо.
– Ага. Как ты себе это тут представляешь? Стоя? Как боевые лошади?
Влад рассмеялся:
– Боже… какой же ты, по сути, еще ребенок!
– Я не ребенок! – огрызнулась в ответ.
– Иди сюда. – Схватил меня за руку и притянул к себе. Обнял, пытаясь в темноте заглянуть в глаза. – Дашка, когда я до тебя дорвусь, ты узнаешь, что можно как угодно… я покажу тебе потом… – Все это он шептал мне на ухо: – Ну а теперь иди. Я обеспечил тебе бессонную ночь… и себе тоже. Мы будем думать об одном и том же… а завтра полюбуюсь на твои красные, не выспавшиеся глаза… – Он чмокнул меня в висок и отстранился, после чего, не мешкая, стал толкать мотоцикл в сторону дороги.
Я пулей пронеслась через сад и тихо проскользнула в дом. Влад оказался прав. Гормоны и адреналин сделали свое дело. Промаявшись практически всю ночь, заснула только под утро.
Откуда он черпал терпение? Любил, наверное. И вот для сравнения – Миша. Что он делает? Какие там разговоры?! Упаковал и везет.
Промелькнувшие в памяти воспоминания настолько меня расстроили, что выходя из машины, почувствовала, как к глазам подступили слезы. Оно и понятно, такой накал страстей в связи с его внезапным появлением, плюс собственная нерадивость. То прощаюсь, то без особых сопротивлений еду с ним куда-то.
Да, у меня была на то объективная причина в виде нарисовавшейся из откуда не ждали Марины, но Майкл то не знает об этом, а потому, наверняка уверен, что раз поехала с ним, значит сопротивление сломлено.
– Миш, не надо. Пожалуйста, не надо. – Попросила, даже не надеясь, что буду услышана.
– Не надо что? – спросил, обхватывая за плечи и направляя в сторону ресторана. – Даша, я сейчас злой голодный и уставший. Ты у нас очень разговоры любишь. Давай совместим приятное с неприятным. Хорошо?
Заняв столик и сделав заказ, мы начали с увлечением заниматься каждый своим делом: Майкл внимательно изучать меня, а я теребить все, что попадало под руки – тканевую салфетку, приборы, край скатерти.
– Как ты… как здесь оказался? Ты же собирался через неделю?
– Почувствовал. А чутье меня никогда не подводило.
– Миш… мы должны остановить это все, пока не поздно, понимаешь? Я не могу так. В конце месяца Егор приедет. Я не… Не ломай меня, прошу.
– Отлично.
– Ч-что? Что отлично?
– Даш, посмотри на меня, хватит ерзать. – Дождавшись, спросил: – Сама с ним поговоришь, или я?
Осознав его вопрос в горле вдруг защипало.
– Зачем? О чем ты собираешься с ним говорить?
Войтович недовольно скривился, и, глядя на приближающегося официанта, ответил:
– Надо разрулить это все поскорее. С такой беспокойной совестью как у тебя, мы далеко не уедем. Отпустил на пару недель… на свою голову.
Глава 15
Подумав над его словами несколько далеко не легких минут, решила расставить все точки над «і»:
– Послушай меня внимательно. Ты выбросишь сейчас же из головы идею о встрече с моим мужем и никогда в жизни не приблизишься к нему на расстояние ближе вытянутой руки.
Майкл молча выпил воды.
– И еще. Принимать решения касательно своей жизни и семьи буду только я. Это понятно?
Судя по всему, он немного опешил от моих слов и тона, но зато узнал грань, за которую переступать нельзя. Да и приближаться к ней чревато нехорошими последствиями.
– На все сто. – Коротко ответил, продолжая смотреть прямо.
Прошло несколько минут, а он молчал и непонятно каким образом заставлял чувствовать не только неловкость, но и что-то похожее то ли на стыд, то ли на неудобство за то, что разговаривала с ним так.
Думаю, по описанному сумбуру и без того понятно, что в голове у меня поселился хаос. И не временно, а переехал с видом на жительство, не забыв прихватить вагон неуверенности.
– Даша. – Расклеив, наконец, губы, обратился ко мне: – Есть несколько моментов, которые необходимо прояснить. Первое – ничего прекращать мы не будем. Если и расстанемся когда-нибудь, то причиной точно не станет твой… бывший муж.
Видимо лицо у меня вытянулось настолько, что он усмехнулся и взглядом указал на бокал, приглашая выпить.
– Второе. Устраивая такие качели, не жди от меня понимания и тактичности.
Рассеянно выпив белого вина, слушала его и чувствовала себя словно провинившаяся школьница. Объяснить, как ему удавалось проворачивать такие фокусы с моим сознанием – не представлялось возможным. Думаете, пункты на этом закончились? Ха! Как-бы не так.
– Третье. Решения по поводу нас… наших отношений буду принимать я. По крайней мере, до тех пор, пока не увижу, что ты пришла в себя и можешь мыслить трезво.
Последние слова Миши неприятной иглой укололи мой разум. Я даже открыла рот, что бы спросить, где и в чем он видит несостоятельность моих убеждений, но не успела задать вопрос. Он продолжил:
– Мне очень нравится твоя эмоциональность, но давай ты переместишь ее в нашу постель, вместо того, чтобы устраивать сюрпризы подобные сегодняшнему.
– Все?
– Нет, не все. Не подрывай меня так больше. И пока это только просьба. – После чего, склонив голову на бок, повторил мои же слова, точно таким же тоном: – Это понятно?
У меня дар речи пропал на несколько минут. Надо иметь недюжинный талант вот так легко переворачивать все с ног на голову, смещая одни важные вещи и заменяя их другими; поставив во главе всего нас и свои интересы, пренебрегая при этом моим душевным спокойствием, словно это не имеет никакого значения.
– Куда уж яснее. – Ответила, пытаясь говорить как можно спокойнее. – Только при всем этом моя семья для тебя – табу. Просто помни об этом.
Майкл размял губы, и устало выдал:
– Даша, все твои потуги хвататься за обломки того, чего уже фактически нет, ни к чему не приведут. Только нервы нам попортишь.
В этот момент нам принесли заказ. История с едой повторилась точно так же, как в первое наше свидание. Он принялся кушать, а я смотреть на него. Утолив первый голод, Миша продолжил излагать свои мысли:
– Семьи в том складе и понимании, к которому ты привыкла, у тебя больше нет. И не стало ее год с лишним назад. Понимаешь?
– Ты о чем сейчас?
Он вздохнул, съел еще пару ложек ухи, и, уцепив мой взгляд, изрек:
– Вся наша жизнь состоит из критических точек. Это те моменты, когда принимаешь решение и делаешь определенный выбор.
– И что?
– Ты сделала его еще в Гоа. Потом испугалась, и это понятно. А сейчас уже поздно бояться. Включить задний ход я тебе не дам.
– Иногда мы совершаем ошибки. И некоторые можем исправить. Ты думаешь, мне сейчас легко?! – отвернулась, сдерживая слезы. – Нельзя руководствоваться только эгоизмом.
Войтович скривился, словно откусил чего-то кислого:
– Я тебя прошу только давай без этих песнопений про мораль и прочую ересь. Все вокруг – эгоисты, просто в большей или меньшей степени. Твоего самопожертвования никто в итоге не оценит. – Он доел уху и принялся за стейк форели. Глянул на меня: – Ты бы поела.
Рассказывать ему о том, что это последнее, чего я в тот момент хотела, не имело смысла.
– Миш, у меня складывается впечатление, что я говорю сама с собой. Если мы продолжим… видеться – это разрушит не только мою семью. Это разрушит меня. Я никогда не изменяла мужу и то, что случилось… сама не знаю… помутнение какое-то…
Майкл вдруг отложил приборы и спросил:
– Скажи мне. Ты действительно хочешь, чтобы я исчез из твоей жизни?
Не выдержав его взгляд, закрыла лицо руками, и, не сдерживаясь, застонала в ладони. И где он взялся на мою голову?! Жила себе спокойно – печали не знала; страдала ерундой, хотелось страстей. И вот получила. Разве предполагает кто-то из нас, насколько надо быть осторожным со своими желаниями?
Всякий раз, вопрошая о переменах, необходимо осознавать, готовы ли вы принять то, что предоставит вам судьба. Не все просьбы можно обернуть вспять, не все слова взять обратно. Если однажды вас услышали, обратного пути не будет.
– Нет. Не хочу. Но другого выхода я не вижу. – Ответила честно.
– Сколько же в тебе страхов, Даш. – Он покачал головой, печально хмыкнув.
– Да причем тут страхи? Мои близкие не заслужили этого, понимаешь?
– Жалеешь всех, кроме себя, да?
После его слов я словно о прозрачную стену ударилась. Да. Так и есть. А разве жить с таким подходом не правильно? И с тем же прекрасно понимала – расстаться с Мишей, означает обречь себя на Танталовы муки собственноручно.
На каком-то невидимом уровне он поймал ноту моего смятения. Посмотрел пытливо в глаза, и, подняв руку, подозвал официантку:
– Рассчитайте нас, пожалуйста.
Словно чувствуя, что каждая минута идет в минус, и очень скоро я сделаю откат, и момент будет потерян, он отбросил салфетку в сторону, и, сделав глоток сока, встал.
– Вам не понравилась наша кухня? – вопрос от обслуживающего персонала был логичен. Майкл не доел, а я вообще не притронулась к своему салату.
– Все отлично. Просто мы спешим. Быстрее, девушка, быстрее. – Попросил таким тоном, что бедная официантка исчезла в течение секунды.
– Даша, ты никогда не проживешь идеальную жизнь, как бы ни пыталась. Никто не может. Смирись. – Подал мне руку, помогая встать. Поцеловал костяшки пальцев. – И поговорить со своим пуританином тебе все же придется. Если думаешь, что мне улыбается делить тебя с кем-то – очень ошибаешься. Щедрость подобного плана – не мой конек.
Своими витиеватыми фразами он, судя по всему, специально загружал мой мозг, чтобы выиграть время. Что ему успешно удалось. Очнулась я уже на улице, где меня, словно маленькую, вели за руку к дому поблизости.
– А м-мы куда..? – оглядываясь по сторонам, все еще переваривала услышанное. Он хочет моего развода? Зачем? И почему это Егор пуританин? С чего такие выводы?
– Ко мне. Я тут квартиру снимаю.
– Миш…
– Погоди. Наговоришься еще. Дай я только настройки твои исправлю.
– Чего? – споткнувшись на ступеньках, была подхвачена крепкой рукой.
В лифте он наклонился; обхватил прижимая:
– Сам дурак. Сглупил. Нельзя было тебя так надолго оставлять… – Майкл гладил пальцами мою шею, щеки, подбородок, виски, зарывался в волосы. И от этих простых прикосновений чувства вдруг нахлынули с такой силой, что весь жизненный антураж остался где-то далеко за бортом. Вернее за дверью.
Вы видели или чувствовали когда-нибудь, как дрожит возбужденный мужчина? Если кому-то кажется, что это неприятное зрелище – ошибаетесь. Состояние нервозности и предвкушения, словно ток передались мне через его касания.
Все слова, доводы, раскаяние и муки совести уступили место чувственности. Хотела бы я сказать, что мозги отключились, но это было бы неправдой. Просто есть у меня способность консервировать неприятное до поры до времени, чем и воспользовалась тогда, отодвигая мешающие мысли в сторону.
Миша этому очень помогал, целуя, словно последний раз в жизни. Долго, сильно, с надрывом; подчиняя и увлекая, обещая в скором времени доступ к источнику энергии, где правит вечность…
Одежда в один момент стала очень лишним препятствием. Запах его тела оказался волшебным: легкий отголосок туалетной воды и примесью тепло-терпкого аромата кожи, от которого непроизвольно вырвался стон. Понятное дело, что в Дании он готовился к… возможному сексу. Душ, парфюм, гладкая кожа на щеках. Сейчас же все было иначе. И это странным образом подействовало так возбуждающе, что остатки разума канули в лету.
Желание накатывало волной и не отпускало, требуя выхода. Хотелось впиться в него губами, зубами, ногтями. Слиться в одно целое на веки вечные и раствориться где-то в межклеточном пространстве его тела.
– Я не могу, не хочу, я не отпущу тебя. – Прошептал, выбивая вдох из легких сильным движением бедер, заставляя выгибаться под лаской замечательно бесстыдных рук. Хотела что-то ответить, но задохнулась от его вдоха в меня и предчувствия скорого оргазма.
…
Как губителен солнечный свет для ночных страстей и очарований. Не замечали?
В то утро я впервые возвращалась… нет, не так. В то утро я впервые ехала на работу в новом для себя статусе любовницы. И это было довольно интересное ощущение. Волшебство закончилось. Занавес опущен. Как после праздника, когда торт съеден, сгорели все бенгальские огни и хлопушки отгремели, рассыпав по полу конфетти.
Шагала в новый день, словно из ниоткуда. Из пустоты. Несмотря на усталость, дискомфорт вчерашней одежды, несвежего белья, ограниченности чужой ванны и чуть еще влажных волос на затылке – внутри подрагивало чувство бодрости и легкости.
Поднимаясь в офис, мельком взглянула на свое отражение в зеркале холла. Бледные щеки, томные тени под глазами, припухшие губы – следы безумной ночи, подслащенные удовлетворенностью. Ну и вишенка на торте – ореол запаха мужчины на собственной коже, его лосьона после бритья. Те, кто предпочитают парфюмерию унисекс, думаю, где-то в глубине души ностальгируют по этому устало-трепетному состоянию. Параллель для меня очевидна. Потому и выбирают такие запахи.
Внутренняя эйфория напоминала то чувство, когда на тебе надето дорогое нижнее белье. Никто об этом не знает, а королевская возвышенность переполняет, придавая плавности движениям и блеска взгляду.
Не успела приземлиться в кресло, как на пороге нарисовалась Екатерина:
– Даш, все нормально?
– Да, Кать. Спасибо, что отпустила вчера.
– Рассказать не хочешь?
Устало вздохнув, отрицательно покачала головой.
– Давай позже. Еще не время.
– Ну, смотри. – Она внимательно изучила меня взглядом и сообщила: – Я там счет на оплату по выставке отдала.
– Хорошо. – Кивнула в ответ, тут же прикидывая, что через пару недель, при желании, мы с Мишей сможем провести целых пять дней вместе. Если у него получится, конечно.
Вот как меняет наше мышление и отношение к командировкам внезапно вспыхнувшая влюбле… О, боже! Я даже замерла на месте, осознавая.
