Текст книги "Изабелла (СИ)"

Автор книги: Алёна Вэльская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Алёна Вєльская
Изабелла

– Изи, ты и вправду не передумаешь? – в который раз уже спрашивала сестра, стараясь заглянуть мне в глаза, чтобы увериться: я не лгу.

   – Конечно же, нет, Бэль, разве я стану мешать твоему счастью?

   Надо же, как легко она верит в то, что все кругом только и думают, что о счастье испорченной девчонки, которая совсем не думает о других.

   Бэль закружилась по комнате, прекрасная в своем легком утреннем платье, и счастливая, что выйдет замуж по любви, а не из чувства долга. Долг как раз предполагалось заплатить мне – старшей и некрасивой кузине, которая, по-видимому, должна радоваться, что вообще выйдет замуж. Все это так явственно читалось на хорошеньком личике Анабэль, что мне стоило больших трудов сдержаться и не рассмеяться.

   Она остановилась и посмотрела на меня с чувством собственного превосходства, стараясь придать своему хорошенькому личику участливое выражение:

   – Неужели тебе совсем не страшно ехать в Приграничье?

   Святая наивность! Да в этом мире есть места куда как страшнее. Но вслух, разумеется, я ответила другое:

   – Очень страшно, Бэль, как представлю – так сразу дурно делается. Но стоит только увидеть, как счастлива ты со своим Тони, разве можно отказаться?

   Бэль победно улыбается, даже не пытаясь больше создать видимость участия. Если бы в ней была хоть толика благородства, мне бы пришлось тяжелее – а так, сущий пустяк. Она сама все сделала за меня. Осталось совсем чуть-чуть, и я наконец-то навсегда покину этот дом.

   Как будто подтверждая мои мысли, на улице раздались звучные мужские голоса, цокот копыт хорошо подкованных лошадей. Бэль метнулась к окну и сморщила хорошенький носик:

   – Фу, какие они варвары! Мне так тебя жаль, Изи.

   Я тоже поморщилась, воспользовавшись тем, что она стоит ко мне спиной, жадно разглядывая прибывших – терпеть не могу, когда меня так называют.

   Я неслышно подошла к окну и тоже выглянула, не сдержав любопытства. Обычные мужчины, крупные, высокие, статные, коротко стриженные, чем-то неуловимо похожие – наверное, манерой двигаться. Больше ничего разглядеть не удалось.

   Дверь резко открылась, впуская в комнату маму, миниатюрную блондинку с зелеными глазами. Бэль, кстати, вся в нее, – такая же красавица.

   Я вот совсем другая – клеймо на таком идеальном семейном древе; блядский вымесок, как любила повторять бабка по матери, с трудом сдерживая брезгливые кривляния. Я пошла в отца – высокая и худая; лицо правильной формы, тонкие губы, узкий нос, высокие скулы и пронзительно голубые глаза. Даже мои волосы, иссиня-черные, выдавали принадлежность к другой ветви.

   Мать нагуляла меня, когда ей было шестнадцать. Влюбилась, потеряла голову, и родилась я. Отец подлецом не был, но жениться на ней попросту не успел – был убит в какой-то пьяной драке. Когда стало понятно, что мать беременна, делать что-то уже было поздно, поэтому ее отправили в дальнее поместье, где и появилась на свет я. Параллельно с матерью рожала ее сестра – правда, ее никто и никуда не отправлял – она была замужем. Она умерла в родах вместе с ребенком, поэтому бабке пришла в голову гениальная идея – выдать меня за выжившего ребенка другой своей дочери. Мой дядя согласился, но с условием, что меня будет воспитывать родня жены. Так что для всего мира официально – я племянница леди Иветы Каль, в девичестве Браун.

   Казалось бы, как я могла узнать о такой истории? Все очень просто: меня настолько не любили в детстве, что однажды я просто подошла к бабушке и спросила – почему? Мне было пять лет, но я до сих пор помню, как она с каким-то затаенным удовольствием выложила мне все, навсегда похоронив мои мысли о счастливой семье. Хорошо, что ее ненависть не выходила за рамки разумного, и тайну моего рождения не знали даже лорд Каль и их общий с Иветой ребенок – Анабэль, искренне считавшая меня кузиной, которая была чем-то вроде приживалки.

   Я долго злилась, что для всех являюсь не то пустым местом, не то предметом мебели, не то девочкой на побегушках, пока не поняла, что так даже лучше. Всегда оставаясь в тени, я научилась многому, и прежде всего тому, что доверять можно только себе.

   – Изабелла, – строго позвала мать, – спускайся вниз к гостям.

   – Хорошо, тетушка Ивета, – покорно сказала я, опуская глазки долу. Но мне не нужно было поднимать взгляд, чтобы знать: она скривилась, наморщив хорошенький носик, как совсем недавно это делала ее дочь.

   Вниз я спускалась с хорошо маскируемым торжеством и чуть-чуть с волнением. Как-никак, сейчас мне предстояло встретиться с будущим мужем, с которым я вместе проживу, надеюсь, долгую жизнь. По пятам за мной следовали две леди Каль: они, разумеется, не могли пропустить такого представления.

   Придав лицу обычное наивное выражение чуть смущенной дурнушки, я прошла в главную гостиную. Глаз не поднимала, теребя в руках край своего отвратительного серого платья, которое делало лицо землистым. Все разговоры смолкли, я так и стояла бы посреди гостиной, изображая статую, если бы не подошедший ко мне лорд Каль, хорошо поставленным голосом произнесший:

   – Позвольте представить вам племянницу моей жены, леди Изабеллу Грей!

   Я наконец-то отмерла и, не выходя из образа, обвела глазами гостиную. Сидевшие до моего появления в креслах и на диване мужчины поднялись, дабы засвидетельствовать мне свое почтение. Их было пятеро – все выше меня (а многие здешние мужчины заметно уступали мне в росте), с суровыми лицами, волосы у всех коротко стрижены так, что цвета и не разберешь; одеты по-походному просто, но по меркам современной моды – убого.

   – Позвольте вам также представить мою жену, леди Ивету Каль, и дочь, леди Анабэль Каль.

   Мужчины, до того сосредоточенно меня рассматривающие, перевели взгляды на мать и сестру: те, наслаждаясь всеобщим вниманием, лебедушками пропыли мимо меня и встали рядом с мужем и отцом.

   Один из северян подошел к Бэль и, приложившись к ее руке, коротко сказал:

   – У нас мало времени, поэтому давайте покончим с формальностями побыстрее, леди Анабэль.

   – Вы ошиблись, лорд, я не ваша невеста, – и, ткнув пальцем в мою сторону, весело сказала: – Вон ваша!

   Лорд даже взглядом меня не удостоил, как, впрочем, и Бэль. Повернувшись к лорду Калю, он спокойно поинтересовался:

   – Насколько я помню, в договоре стояло имя вашей дочери, а не племянницы.

   Сказано это было почти равнодушно, но я видела, что он разозлен. Наверное, тоже строил планы на красавицу Бэль, а тут такая дурнушка. Бэль искренне наслаждалась происходящим, скорее всего, представив себе, что лорд почти пал под ее чарами и теперь не захочет на мне жениться.

   – Ах, лорд, просто совсем недавно я согласилась на предложение лорда Креса, скрепив свое согласие родовой клятвой. Увы, только после этого папенька сказал мне о договоре. Но договор-то на бумаге, а клятва – родовая!

   Лорд выслушал ее щебет и, окинув ее взглядом с ног до головы, также спокойно спросил:

   – С чего вы взяли, что мой вопрос адресован вам?

   Бэль задохнулась от возмущения: еще бы, с ней никто и никогда из мужчин так не разговаривал, а я, внимательно наблюдавшая за происходящим, еле удержалась от ухмылки. Как раз в этот самый момент так и не названный по имени лорд повернулся ко мне и успел перехватить мой взгляд, боюсь, не совсем подходящий к образу дурнушки-простушки. Я досадливо прикусила изнутри щеку: еще не хватало, чтобы он от меня отказался.

   Лорд Каль что-то там говорил в свое оправдание – слишком жалкое, чтобы можно было в это поверить, а я снова стояла, опустив глаза и теребя это мерзкое платье, но буквально кожей чувствовала внимательный взгляд лорда.

   Не знаю, смог ли найти убедительные слова лорд Каль или моему будущему мужу надоел этот нескончаемый поток лести, приправленный страхом, но он наконец-то прервал его, потом подошел ко мне и, аккуратно приподняв мой подбородок, посмотрел прямо в глаза. Я держалась изо всех сил, изображая смущение и волнение, а он сказал:

   – Леди Изабелла, времени мало, нам следует поторопиться.

   Я кивнула, завороженная его зелеными глазами с желтыми крапинками, без сомнения выдававшими в нем оборотня.

   Лорд Каль громко облегченно вздохнул и вышел за священником.

   Свадьба была очень быстрой. Минут пятнадцать подслеповатый служитель культа читал заунывные молитвы, потом по очереди спрашивал, согласны ли мы вступить в брак, затем объявил нас мужем и женой, прося подтвердить данные богам клятвы поцелуем.

   Лорд на секунду прижался к моим губам, почти сразу отпрянув. С формальностями было покончено, и я стала женой Александра Нортена.

   Мать пошла распоряжаться насчет праздничного обеда, сопровождавшие лорда люди, повинуясь его короткому кивку, вышли, оставив нас одних. Лорд Каль с дочерью ушли раньше под предлогом помощи в моих сборах, хотя все свои скромные пожитки я собрала еще с утра.

   – Леди Изабелла, – разрушил воцарившееся молчание мой муж, – нам нужно возвращаться в мои земли. Мы поедем верхом, но для вас я приготовил карету. Надеюсь, ваши вещи уместятся в одну?

   Карета? Какая карета? Она же задержит нас в пути на долгие дни, а еще сделает неповоротливыми и слишком приметными? Нет, нужно спешить по-настоящему, безо всяких отговорок. Что ж, надеюсь, мужу тоже не хочется тащиться за этой демоновой каретой.

   – Лорд Александр, – старательно закусываю я губу, как будто стесняюсь высказать ему свою просьбу, – не могли бы вы позволить мне тоже сесть на лошадь?

   Лорд явно удивлен и пытается меня образумить:

   – Леди Изабелла, путь неближний, вы устанете, да и вещи ваши на одну лошадь не поместятся!

   Вот ведь как не к месту этот мужчина решил проявить благородство по отношению к совершенно незнакомой женщине. Не считать же в самом деле этот нелепый брак настоящим знакомством?

   – Видите ли, – я снова опускаю глаза и легко произношу подготовленную заранее ложь, – просто меня ужасно укачивает в карете, а на лошади я держусь очень хорошо, правда-правда. И вещей я возьму из дома совсем немного, а остальное тетушка перешлет потом, с почтовой каретой. Ну или вы мне все новое купите, – смущенно лепечу я, старательно скармливая ему этот бред.

   Главное – уехать в Приграничье, вот там я смогу стать по-настоящему свободной, но для этого мне нужен лорд.

   Как я и думала, он быстро сдается, устав от моей трескотни:

   – Хорошо, леди Изабелла.

   Я старательно прячу в глазах пламя победы, но он снова аккуратно приподнимает мой подбородок, будто чувствуя тлеющий уголек. К сожалению, придется быть с этим мужчиной очень осторожной. Так и не найдя ничего подозрительного в моем до одури простом лице, он разворачивается и идет к двери. Вдогонку ему летит мой вопрос:

   – А можно я поеду в брюках, а не в платье?

   Знаю, мне стоит изображать леди, но несколько дней на лошади в платье – нет уж, увольте, это удовольствие весьма сомнительно.

   – Как вам будет угодно, – ответил он, так и не повернув головы.

   Тем лучше – я смогла наконец-то открыто улыбнуться, радуясь почти осязаемой теперь свободе.

   Обед проходил бы в молчании, но леди Каль не могут позволить себе такой роскоши – иначе что подумают о благородных дамах гости? Что они не умеют поддерживать беседу? Вздор! Матушка и сестрица наперебой говорят о погоде, урожаях и моде, пытаясь вовлечь в разговор остальных. Лорд Александр вынужден изредка сквозь зубы вставлять отдельные фразы, но его спутники, которых мне так и не представили, молчат и обмениваются взглядами, весьма далекими от восхищения и обожания.

   Наконец, положенное время истекает, и лорд Александр, прервав очередной словесный поток Бэль, встает, предлагая мне руку. Я молча опираюсь на нее, на всякий случай продолжая играть в смущение. Скоро придется добавлять еще щенячий восторг, но пока рановато.

   – Леди Изабелла, сколько времени вам нужно, чтобы собраться?

   – Мне хватит четверти часа, лорд Александр.

   Лорд резко останавливается и смотрит на меня удивленно:

   – Так мало?

   Я только киваю головой, снова принимаясь теребить платье. Будь моя воля, я бы уехала сейчас же, но есть дела, которые все-таки требуют времени.

   – Мы будем ждать вас внизу, – говорит он и вместе со своими спутниками тихонько исчезает в полумраке холла.

   Убедившись, что никого рядом нет, я взлетаю по лестнице и запираю дверь в свою комнату. Быстро скидываю ненавистное платье и, прихватив с собой все необходимые баночки-скляночки, скрываюсь в ванной. Тщательно, не пропуская ни одного участка кожи, особенно тех, что открыты, наношу нужные растворы. Кожа привычно покрывается где прыщиками, где угрями, приобретая жирный блеск и нездоровый вид. Затем аккуратно втираю в волосы другой отвар, который превращает мои блестящие когда-то локоны в спутанную солому. Из зеркала на меня смотрит смущенная дурнушка, которой сегодня посчастливилось не остаться в старых девах, но никак не благородная леди Изабелла Грей.

   Я прячу свои баночки в сумку, одеваю походные брюки и чистую белую рубашку. Благо, сейчас лето, и нет необходимости в куртке, но и в сапогах, увы, будет жарковато. Но все это мелочи по сравнению с тем, что я уезжаю из ненавистного дома от этих людей, по иронии судьбы считавшихся моей родней.

   Я беру свой саквояж сама и спускаюсь вниз. Как и ожидалось, семейства Каль в холле нет, но я только рада: лицемерия за эти годы мне хватило с лихвой. Во дворе родового поместья уже наготове стоят северяне, о чем-то переговариваясь. Я уверенно приближаюсь к ним. Завидев меня, они замолкают и как-то странно на меня смотрят. Точнее – не на меня, а на мою грудь, которую я забыла утянуть перед поездкой. Я досадливо кусаю губу и, чтобы не дать им задуматься над тем, что же я еще прячу, принимаюсь смущенно лепетать о том, как мне не терпится поскорее отправиться в родовые имения мужа.

   Напоминание о нашем браке вряд ли кому-то них приходится по вкусу, но мне все равно, потому что главное достигнуто – на меня перестали смотреть с интересом. Как быстро суровые лорды с севера устали от девчачьего трепа.

   – Пойдемте, леди, – подставляет мне лорд локоть, а кто-то из его людей вытягивает у меня из рук саквояж. От неожиданности я пугаюсь и, забыв о своем голосе, прошу:

   – Пожалуйста, только осторожнее! Там очень хрупкие вещи.

   Ко мне снова приковано всеобщее внимание: без особых интонаций мой голос звучит чуть низко и хрипло, как у прожженной распутницы. Какая же я дура! Непременно следует молчать и думать, если что-то будет нужно сказать.

   – Не беспокойтесь, леди, я буду аккуратен, – наконец, отвечает взявший мой багах мужчина, и я киваю, тщательно маскируя свою досаду.

   Мы подходим к лошадям, и я замираю от восторга: крепкие породистые кони, и все как на подбор! Мое любование прерывается ровным голосом лорда Александра:

   – Вам следует поехать со мной, леди Изабелла!

   – Но почему? – пораженно спрашиваю я, однако, больше о голосе не забывая. – Я вижу здесь шесть лошадей.

   – Видите ли, – досадливо морщится он, – мы не предполагали, что вы захотите ехать верхом, поэтому запасная лошадь слишком сноровиста для леди.

   Я не могу лишить себе такого подарка – поездки в Приграничье верхом на такой лошади, поэтому умоляюще складываю руки и поворачиваюсь к лорду Александру:

   – Ну, пожалуйста-пожалуйста, я правда хорошо держусь на лошади, честное слово! А ваша будет быстро уставать под двойным весом.

   – Но, леди, – теряется от моей настойчивости лорд.

   – О, я прошу вас, просто умоляю! Ведь пересадить меня к вам никогда не поздно!

   – Ну, хорошо, – сдается лорд, которому, я думаю, и самому не хочется ехать с балластом в виде меня.

   Я восторженно хлопаю в ладоши и благодарю его – очень искренне.

   – А какая из них моя?

   – Вон та вороная, – кивает лорд в сторону самой красивой лошади, что я когда-либо видела.

   Я подхожу к ней и забираю уздечку у конюха. Аккуратно прикасаюсь к морде рукой и шепчу: "Красавица!"

   Мужчины проверяют лошадей, переговариваются о чем-то и не обращают на меня внимания, пока я стою и глажу свою красавицу.

   Мы чего-то ждем, причем, как я вижу, северяне начинают раздражаться, и лорд Александр подходит ко мне:

   – Леди Изабелла, сколько нам еще ждать?

   – Ждать чего? – испуганно лепечу я.

   – Когда ваши остальные вещи принесут, – терпеливо объясняет он.

   – Я же отдала вашему человеку свой саквояж, – преданно заглядываю ему в глаза.

   – Это все? – пораженно спрашивает он.

   – Мне в дороге хватит, – уверенно отвечаю я, – а потом тетушка отправит остальное с почтовой каретой.

   Лорд как-то странно на меня смотрит, и я начинаю думать: а не переусердствовала ли я с образом?

   – Что ж, тогда в путь, – командует он.

   Я забираюсь на свою лошадь сама и, видимо, совершаю очередную ошибку, потому что все смотрят на меня слишком пристально и удивленно. Я улыбаюсь и несу всякую чушь про увлечение верховой ездой. Мне, может, и не верят, но перестают обращать внимание, и я с облегчением перевожу дух.

   Когда мы выезжаем за границу поместья Каль, мне даже дышится легче. Как только мы покинем графство, у меня, наверное, и вовсе крылья вырастут. Мужчины о чем-то негромко переговариваются, я же просто наслаждаюсь ездой, ни о чем не думая и радуясь яркому теплому солнышку и уверенной поступи своей лошади.

   – Леди Изабелла, мы остановимся на ночь в ближайшем трактире вдоль дороги. Если вам что-то понадобится до этого, просто скажите, – обращается ко мне лорд Александр, и все почему-то снова смотрят на меня.

   Я сначала согласно киваю, а потом до меня доходит: он хочет ехать по длинной дороге, останавливаясь каждую ночь на постоялых дворах. Долго, это очень долго.

   – А сюда вы тоже по тракту ехали? – спрашиваю я с изрядной долей любопытства.

   – Нет, сюда мы ехали по короткой дороге, – отвечает лорд Александр, с интересом ожидая следующего моего хода.

   – Мне так хочется поскорее попасть в Приграничье, – доверительно говорю ему я, подмешивая в голос изрядную долю щенячьего восторга, для которого уже настало время. – Давайте мы с вами снова поедем по этой дороге! Это будет незабываемое свадебное путешествие, тетушка с сестрицей просто умрут от зависти.

   Мужчины скептически переглядываются, но в наш разговор не вмешиваются. Мне остается лишь надеяться на то, что они и сами захотят сократить дорогу.

   – Но вам придется ночевать в лесу под открытым небом, вы разве этого хотите? – пробует отговорить меня лорд.

   – Очень хочу, – мелко и часто киваю головой. – Это будет так интересно!

   Похоже, все наконец-то приняли меня за маленькую наивную девочку, которая мало что понимает в жизни. Однако тяга к дому у них сильнее жалости к незнакомой вздорной леди, поэтому мне уступают.

   Мы едем весь день, останавливаясь на привал лишь с приближением сумерек. Дорога и впрямь не из легких – неширокая тропа в старом лесу, и я очень устала, но виду не подаю. Спрыгнув с лошади, я собираюсь ее привязать около дерева, где и остальные, но мне не дают. Один из северян забирает у меня поводья и, ни слова не говоря, делает все сам. Я растерянно оглядываюсь по сторонам: все заняты своими делами. Заметно, что они вместе много раз были в походах, поэтому действия их отработаны до филигранной точности ювелирного мастера.

   – Лорд Александр, я могу чем-нибудь помочь? – скромно спрашиваю я, чтобы не оставаться в стороне.

   – Нет, леди Изабелла, просто садитесь и отдыхайте, – на удивление мягко отвечает он.

   Тот же человек, что забрал мою лошадь, аккуратно берет меня под локоть и усаживает на подстилку. Я вытягиваю уставшие ноги, опираясь на ствол дерева позади меня, и почти сразу проваливаюсь в сон. Меня будят, всучивают в руки миску с какой-то похлебкой, я ем, почти не просыпаясь, и снова засыпаю. У меня нет сил даже на то, чтобы достать из саквояжа теплую куртку, но кто-то заботливо укрывает меня своей.

   На следующее утро, пока мужчины занимаются завтраком, я, спросив разрешения, тихонько ускользаю за ближайшие кустики вместе со своими склянками. После умывания я вновь дурнушка Изи, но флаконов осталось непозволительно мало, поэтому нужно торопиться, чтобы успеть сварить новое зелье.

   Следующие два дня проходят по тому же сценарию. Мужчины первое время пытались меня аккуратно разговорить, но я несла заранее подготовленный бред, от которого у самой уши в трубочку сворачивались, поэтому, не добившись ничего дельного, они отстали. Сами они разговаривали мало, поэтому никто не мешал мне наслаждаться пусть утомительным, но путешествием.

   За два дня я узнала имена спутников лорда Александра. Того, что ниже всех ростом, с отвратительным шрамом на всю левую щеку, звали Анри. Мужчина с рубиновой сережкой в левом ухе и приятным хриплым голосом – Рик. Весельчак и балагур, то и дело отпускающий шуточки, в приличном обществе вызвавшие бы ужас, – Ирвин, кажется, самый близкий к лорду Александру человек. Четвертый, очень похожий на Ирвина, наверное, младший брат, – Дэмиан.

   Ко мне относились подчеркнуто вежливо – из-за мужа, конечно же, потому что в поездке от меня никакого толку не было. С другой стороны, я не жаловалась и не капризничала, поэтому хотя бы никому не вредила.

***

   Все изменилось в одночасье, как это всегда в жизни бывает. На рассвете третьего дня мои спутники собирались продолжить путь, а я, как обычно стояла в стороне, не принимая никакого участия в сборах. Вдруг мужчины насторожились и замерли, прислушиваясь. Страх маленькой змейкой заполз в сердце, неприятно ужалив. Мужчины встали в круг спиной к друг другу, а в центре осталась стоять я. Повинуясь кивку лорда Александра, Ирвин подошел ко мне совсем близко, закрывая своим телом. Я успела услышать, как тихонько лязгнули вытаскиваемые из ножен мечи. Секунды томительной тишины показались вечностью.

   Вдруг все пришло в движение. На небольшую полянку, где мы ночевали, со всех сторон из тени вековых деревьев вышли наемники. Их было вдвое больше, и мне стало по-настоящему страшно. Предводитель наемников, держащий наготове меч, сделал шаг вперед и вполне миролюбиво предложил лордам севера:

   – Отдайте нам девушку, и разойдемся по-хорошему.

   Я почувствовала, как напрягся Ирвин. Холодный пот прошиб меня. Если лорд Александр сейчас меня выдаст, я не выживу. Теплых чувств он ко мне не испытывал, а по договору в случае вдовства ему предложат в жены другую невесту через несколько лет. Вряд ли он что-то теряет от моей смерти. Однако надежда упорно продолжала жить во мне, несмотря на логические рассуждения.

   – Моя жена – не предмет для торга, – холодно ответил лорд Александр, и у меня на мгновение отлегло от сердца.

   Но расслабляться было рано: их было больше, и за меня им наверняка заплатили приличную сумму.

   – Что ж, ладно, – легко согласился предводитель и, не отдавая никаких команд, ринулся в бой.

   То ж самое сделали остальные воины. Это только в книжках рыцари раскланиваются перед сражением, разминаясь в словесной дуэли и раскрывая перед противником все карты. В реальности бьют без предупреждения, чтобы выиграть, и благородство не в чести, так как идет оно только мертвым.

   Мне не было видно практически ничего: только мельканье теней, скользивших в диком танце жизни и смерти. Было оглушительно тихо, если не считать лязга мечей. Моих защитников постепенно начали теснить, и кольцо вокруг меня сужалось. Воспрянувшая было надежда угасла: против математики не попрешь. В какой-то момент лорд Александр вдруг крикнул:

   – Стойте, я отдам ее!

   Главарь наемников поднял вверх руку, и бой прекратился. Тяжело дышавшие мужчины расступились и вытолкнули меня из круга. Ирвин успел шепнуть: "Три шага и наземь".

   Я делаю первый шаг, отчаянно пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Наемник смеется:

   – Неужели из-за такой дурнушки вообще могут сражаться благородные лорды?

   Я делаю второй шаг, а он продолжает издеваться:

   – Ну же, девочка, смелее!

   Я делаю третий шаг, неловко спотыкаюсь и падаю на землю. Слышится треск ткани и дикие крики наемников: "Оборотни!"

   Значит, вот зачем эта уловка с моей выдачей: чтобы успеть обратиться и не подставить меня под удар. Я лежу, не поднимая головы и не шевелясь. Волчье рычание и отчаянные крики людей не пугают меня, лишь бы только у них получилось! Мне ни капли не жаль наемников, которых сейчас оборотни просто растерзают, потому что если ты продаешься – то будь готов заплатить самую высокую цену.

   Наконец, все стихает. Я медленно приподнимаюсь с земли и оглядываюсь. Четверо лордов, в человеческом обличье, все в грязи и в крови стояли около лежащего на земле волка, который отчаянно хрипит и сучит лапами. Посмотрев еще раз на мужчин, я понимаю, что это Ирвин сейчас медленно умирает в конвульсиях. Молча подхожу к ним. Они не обращают на меня внимания, и так даже лучше. Пока они прощаются с павшим товарищем, я опускаюсь на землю рядом с ним и тихонько глажу его израненный бок, откуда горячими плевками выплескивается кровь. Он слишком слаб, чтобы обратиться, и его рана смертельна.

   Я так стремилась к свободе, но разве за нее должен платить кто-то другой?

   – Леди Изабелла, отойдите, он может вас укусить, – раздается над головой усталый голос лорда Александра, но я не реагирую. Мне нужно сосредоточиться.

   – Леди Изабелла, – кладет он мне руку на плечо, пытаясь оттащить от умирающего оборотня.

   Я поднимаю голову и позволяю ему рассмотреть весь лед, который скопился в моих глазах за эти годы.

   – Не мешайте! – голос также холоден.

   Мужчины в растерянности смотрят на меня, но перемены во мне – это не главное сейчас. Я достаю из волос заколку и, нажав маленький рычажок, превращаю ее в узкий и тонкий стилет. Волк дышит уже совсем тяжело, и, не теряя ни минуты времени, я разрезаю свое левое запястье. Кровь медленно проступает из ранки, как бы не хотя, и мне приходится сделать еще один надрез посильнее. Я прикладываю пораненную руку к боку волка, чтобы наша кровь смешалась, а другой беру его за морду, ловя угасающий взгляд.

   – Смотри, волк, и слушай меня! – в моем голосе больше нет ненужных нот, и волк подчиняется, вряд ли понимая, что делает. И тогда я нараспев читаю заклинание, которому меня научили, вкладывая в каждое слово частичку своей души и острое желание вытащить его из лап смерти: – Грань тонка, дорога нелегка, но пока ты со мной – ты живой!

   Вокруг нас поднимается вихрь из прошлогодних листьев, которые в лесу никто и не думал убирать, но это уже не важно. Природа услышала меня, и я продолжаю твердить одно и то же, не отпуская волчий взгляд.

   "Грань тонка", – его глаза больше не мутные.

   "Дорога нелегка", – кровь перестает покидать его тело.

   "Но пока ты со мной – ты живой", – он слушает внимательно, навострив уши.

   Я пою еще и еще, пока мой голос не хрипнет совсем, но останавливаться нельзя. Вихрь кружится все сильнее, перед глазами у меня плывет, но я пою. Пою до тех пор, пока лежащий передо мной зверь не обращается в человека. Его глубокая рана затягивается, и там, где пять минут назад живого места не было, теперь лишь гладкая розоватая кожа. Я чувствую, как по моему подбородку начинает течь кровь, в голове стоит звон тысяч колоколов, но мне нужно закончить обряд до конца.

   Пропев последний раз простые строки, я отнимаю руку от его бока. Не давая ему опомниться и начать задавать вопросы, на которые я не в силах сейчас отвечать, подношу разрезанное запястье к его губам. Он смотрит меня, как на сумасшедшую, и я с силой выталкиваю из себя короткое: "Пей". Он не шевелится, а я понимаю, что мое время на исходе, поэтому нужно спешить. Подавшись вперед, я с силой вжимаю свою руку в его рот и каркающим голосом предупреждаю:

   – Пей, а то умрешь.

   Жить хочется всем, и после секундного замешательства он осторожно проводит языком по кровоточащему порезу. Вот теперь все. Успела. Я с трудом поднимаюсь на ноги и, кажется, даже успеваю сделать пару шагов, прежде чем на меня опускается черная завеса, и я падаю замертво.

***

   Пробуждение вышло не самым приятным. Веки были свинцовыми, во рту пересохло, а голова раскалывалась. С величайшим трудом я открыла глаза и поняла, что еду верхом на лошади, прижатая к твердому мужскому телу – вероятнее всего, лорда Александра. Меня замутило, и я смогла выдавить из себя:

   – Остановите!

   От звука моего голоса лорд ощутимо вздрогнул, но лошадь остановил. Я завозилась, пытаясь слезть, но сил совсем не было, и каждое движение отдавало болью.

   К нам бесшумно подошел лорд Ирвин и, протянув ко мне руки, сказал:

   – Я помогу вам, леди Изабелла!

   Он буквально стащил меня с лошади и, обхватив за талию, повел к придорожным кустам. Я не успела попросить его уйти, как все внутренности свело в тугой узел, и меня стошнило. Было жутко не ловко, особенно, когда лорд Ирвин собрал мои волосы, намотав их на свой кулак, чтобы они не мешали. Мне казалось, что я лишусь всех внутренностей, и, когда все наконец-то кончилось, я облегченно вздохнула. Мой провожатый, освободив мои волосы, аккуратно поднял меня на ноги и протянул фляжку с водой.

   Я молча взяла ее, прополоскала рот, вытерла губы и только потом сделала пару глотков. Лорд забрал свою фляжку и протянул мне платок.

   – Спасибо, – тихо прошелестела я.

   – Здесь не так далеко озеро – всего в паре часов езды, там мы остановимся, и вы сможете отдохнуть и привести себя в порядок. Потерпите?

   – Конечно, – просипела я.

   Лорд Ирвин снова обхватил меня за талию и, подведя к лошади, помог взобраться в седло. Я с облегчением привалилась к лорду Александру и, закрыв глаза, провалилась в темноту.

   В темноте лучше дышалось, поэтому очередное пробуждение далось с трудом, хотя и не в пример легче предыдущего. Меня аккуратно сняли с лошади и усадили в тени какого-то дерева, подстелив плащ. Я устало закрыла глаза и стала ждать. Наконец меня легонько тронули за плечо, побуждая проснуться. Передо мной на корточках сидел лорд Ирвин и терпеливо ждал, когда я посмотрю на него вполне осмысленно:

   – Леди Изабелла, хотите искупаться?

   Я кивнула, желая смыть с себя пыль, кровь и конский пот.

   – Пойдемте, я вас провожу и посторожу, – он аккуратно поднял меня с земли, привычно поддерживая за талию.

   – А моя сумка? – вспомнила я о важном.

   Он на мгновение исчез и, вернувшись, подал мне мой истрепанный саквояж.

   – Увы, в горячке боя ее затоптали. Когда мы ее открыли, ваши пузырьки разбились и залили все ваши вещи. Но чистую рубашку мы для вас найдем, не переживайте.