Текст книги "Аккорды сердца (СИ)"
Автор книги: Алена Нова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
─ Издеваеш-шься?
─ Даже не начинал, ─ вижу, как ухмыляется, а пальцы вдруг исчезают, и я могу скрыть разочарования.
Эль позволяет себе ещё одну улыбку, а во мне начинает кипеть негодование вместе с вопросами. Чего он вообще хочет от меня добиться? Зачем все эти манипуляции с моим подчинением?
─ Тебе просто нужен был повод, чтобы притащить меня в такое место и связать, так? ─ всё-таки не могу удержать свой язык.
─ А тебе не говорили, что ты слишком разговорчивая? Хотя, это только моя вина, ─ кивает сам себе, ─ я не объяснил тебе ничего, и во ты уже решила, что можешь дерзить, как тебе захочется.
Резко оказываемся лицом к лицу, и моя шея в крепком захвате его пальцев. Пульс бьётся в горле, как раз там, где сталкер несильно сжимает его, прижавшись собой и касаясь губами уха.
─ В этой комнате я могу делать с тобой всё, что захочу. И если ты будешь послушной девочкой, дам тебе награду.
Во что я опять ввязалась?
Вторая его рука снова опускается вниз. Пальцы пощипывают соски, делая их очень чувствительными, и я шиплю, чувствуя прикосновение чего-то инородного к бедру.
─ Это твой пистолет или ты рад меня видеть? ─ ещё пытаюсь шутить, но атмосфера между нами как-то неуловимо меняется.
Воздух будто становится гуще, осязаемей, как и настроение Эля, вдруг превратившегося в совсем другого человека. Сколько же у него масок?
─ Кажется, ты совсем не понимаешь, что тут происходит, да? ─ отпустив моё горло и зарывшись пальцами в волосы, спрашивает, чуть натянув пряди до приятного покалывания. ─ Хотя, ты мне такой нравишься, Ника.
Его взгляд отдаёт чем-то первобытным, и губы накрывают мои. Какое-то время я борюсь с лёгким испугом, но помня его слова о том, чтобы просто чувствовать, отдаюсь этим кипящим внутри эмоциям.
Он довольно рычит мне в рот, на какое-то время отступая и рождая в моей голове сотни догадок о ближайшем будущем, а затем мне на глаза ложится непроницаемая повязка, делая меня совсем беспомощной.
─ А теперь подумай о своём самом большом страхе, из-за которого ты больше не можешь петь, ─ вдруг говорит мой мучитель, вселяя в меня реальный ужас. ─ Представь, что я – это он.
Сперва эти слова кажутся бредом, но то, как серьёзно она звучат, не даёт мне снова обратить всё в шутку.
─ Ответь сама себе, чего ты боишься больше – что этот страх сделает тебе больно, ─ живот вдруг быстро пронзает короткий электрический разряд, и вместе с тем я ощущаю, как губы смыкаются на моём соске, а язык играет с ним, посылая в мою сердцевину мощные приливы жара. ─ Или тебе просто очень нравится прятаться ото всех?
Не анализировать. Чувствовать. Не пытаться понять… Да как тут вообще можно ни о чём не думать, когда меня буквально сейчас током ударили?
Но стоит этой мысли только оформиться, Эль повторяет всё заново, не дав толком увязнуть в этом, и я снова на грани боли и удовольствия, на этот раз гораздо более сильного, проникающего будто в самый мозг.
─ Думай над моим вопросом, птичка, а не над тем, что сейчас происходит, ─ напоминает сталкер, кажется, срезав кружево с груди, и моё дыхание сбивается окончательно. ─ Ты полюбила скрывать своё творчество? Свой прекрасный голос? ─ новый импульс тока, и между моих ног упирается что-то вибрирующее, мгновенно подводя меня к чему-то неминуемому. ─ Полюбила жалость к себе больше той эйфории, которую испытывала на сцене?
По вискам стекает пот, а низ живота горит огнём, но в то же время мне больно от одних его жестоких слов, как пули попадающих в самый центр моей мишени. Они правда задевают за живое так, как не смогла бы ни одна физическая боль.
Сколько бы до этого я ни убеждала себя, что это не моя вина, что это из-за кого-то другого я не могу больше выйти на сцену, что я у меня просто забрали мою музыку, на самом деле, именно я была той, кто у себя всё отнял. Отнял, а потом скрылся в глубокой норе, и только один безумец отважился туда за мной залезть, вытащив наружу.
─ Да… ─ тихо отвечаю.
─ Что? Я не слышу тебя, маленькая трусливая птичка, ─ со злым смешком произносит Эль, вынуждая выгибаться от удовольствия, пронзившего до макушки, когда он с силой прижал ко мне этот жужжащий девайс.
─ Да, я сдалась! ─ кричу, и темнота будто переносит меня куда-то в собственное подсознание, где есть лишь я со своими переживаниями, показавшимися вдруг слишком реальными.
─ И что дальше? Хочешь, чтобы страх тебя окончательно уничтожил? ─ новый разряд тока и прокатившееся по телу удовольствие смешиваются воедино, но мне не дают отдаться этому чувству полностью.
─ Нет, ─ выдыхаю, признавая, что на самом деле никогда не была готова сдаться. ─ Не хочу!
─ Хороший ответ, птичка.
Губы вновь находят сосок, с силой втягивают его, одновременно доводя меня до крайней точки исступления. Дёргаюсь, по-прежнему, прикованная к кресту, когда мне дарят долгожданное освобождение, и с громким криком кончаю, испытывая всё непрекращающуюся агонию.
Едва она неспешно стихает, Эль избавляет меня от повязки, и по моим щекам катятся слёзы. Я впервые ощущаю себя такой опустошённой, но и обновлённой в то же время, а ещё очень хочется снова куда-нибудь спрятаться, только каким-то чутьём я понимаю, что это лишь отголосок страха, который никуда не исчез.
─ Так вот, что все в этом находят, ─ не могу не рассмеяться с облегчением, и сталкер словно тоже отпускает себя, улыбаясь.
─ Что ж, это неплохое начало, ─ смотрит на меня, внимательно отмечая любое изменение, хотя сам выглядит похлеще моего – напряжённый, вспотевший и до сих пор возбуждённый.
Мои чувства обострены сейчас, как никогда, и между нами пролетают знакомые искры, стоит взглядам задержать друг на друге чуть дольше. Эль подаётся ко мне, яростно целуя, а я даже не могу сопротивляться – его губы будто уничтожают между нами последние барьеры.
Руки сжимают мою талию, а мне хочется быть ещё ближе после такой встряски, и сталкер это чувствует. Сам втискивает меня в крест, вдавливается собой, давая мне почувствовать его твёрдость там, где у меня до сих пор всё пульсирует, и это прикосновение его плоти через брюки заново пробуждает во мне потребность.
─ Знала бы ты, как выглядишь, ─ шепчет между поцелуями, касаясь моей влажности, и жар поднимается всё выше, прямо в голову, чтобы резко устремиться вниз.
─ Как?
─ Так, будто напрашиваешься на мой член, ─ толкнувшись ко мне, отвечает он, принося новую волну возбуждения, и мне начинает казаться, что сейчас самый правильный момент, чтобы продолжить это безумие.
Я даже собираюсь сказать об этом, готовая отдать себя без остатка, но какое-то чувство не даёт мне этого сделать. Момент, когда открывается дверь, я замечаю слишком поздно, и даже тогда не до конца осознаю, что у нас появился наблюдатель.
Наши с ним глаза встречаются, как в замедленной съёмке, и я не могу пошевелиться, потому что в том, что он на нас смотрит, вернее, как он смотрит, есть что-то неправильное. Дикое. И мне совсем не нравится то, что я выставлена перед учителем на обозрение.
─ Увидел что-то, что тебе по душе? ─ дразнит Эль, проводя рукой по моей обнажённой груди, выставленной на показ.
Недавнее состояние почти сразу улетучивается, словно и не было того облегчения, а во мне как будто мечется раненый зверь. Он воет от такого обращения, и обида заполняет моё колотящееся сердце до краёв.
─ Развяжи меня, ─ требую, только меня не слышат.
Константин Евгеньевич делает шаг, смотря так, будто не видит препятствий, и на миг, на одну крохотную долю секунды мне кажется, что он сейчас присоединится.
В груди начинает неприятно ныть от боли, но я её игнорирую.
─ Я сказала, развяжи меня! ─ уже кричу, понимая, что если не остановить их обоих, всё приобретёт очень плохой оборот – они меня уже сейчас как будто не замечают.
И только когда с моих глаз срываются слёзы, а в голосе проскальзывает ужас, они оба отмирают, как по команде.
─ Чёрт, птичка, ─ опоминается Эль, бросаясь ко мне.
Быстро расстёгивает наручники, пытаясь растереть чуть затёкшие конечности, а я отталкиваю его.
─ Не трогай. Больше никогда ко мне не прикасайся.
Подбираю платье, мчусь в ванную за соседней дверью, и одеваюсь, борясь с тремором, а после вылетаю оттуда, как подбитая утка, не в силах выдержать их взгляды.
─ Ника, постой! ─ я даже не знаю, кто из них меня зовёт, да и плевать.
Мчусь прочь по коридору, минуя лестницу, а сама пытаюсь не задохнуться от приближающейся панической атаки. Кое-как слетаю вниз, чудом не навернувшись, оказываясь в совсем другой части главного зала, и врезаюсь в некстати подвернувшегося мне человека.
─ Простите, ─ тут же хочу сбежать, но его рука удерживает за локоть – не сильно, хотя и ощутимо.
─ Тебя кто-то обидел, ребёнок?
У него русые волосы с нитями седины, забранные в короткий хвост и светлые глаза, хотя он довольно пожилой, и эти детали немного отвлекают от приступа.
─ Сама себя. Как обычно, ─ почему-то делюсь с незнакомцем, которому внезапно не всё равно.
─ Тогда позволь проводить тебя.
─ А ну-ка стоять! ─ орёт где-то позади сталкер. ─ Вернись и поговорим.
Их с Константином Евгеньевичем сдерживает целая свора охраны, а я забываю обо всех предупреждениях, доверившись странному мужчине, от которого не могу уловить ничего угрожающего. Но он и не собирается мне вредить. Отдаёт своё пальто, ведя на выход, при этом закрывая собой от любопытных взглядов.
─ Ты Ника, верно? ─ мягко интересуется.
─ Откуда Вы… А, ну да.
─ У тебя действительно потрясающий голос.
Это напоминание вызывает новый поток слёз, и я быстро их смахиваю.
─ Прости, я не хотел тебя обидеть.
─ Нет, всё хорошо.
─ Эти мужчины… сделали что-то на что ты была не согласна? В моём клубе не место тем, кто нарушает правила, ─ сурово сводит брови.
Истерический смех застревает где-то на полпути, но я не рискую сейчас высказать, что на самом деле может происходит в этом месте.
─ Всё правда хорошо. Просто позвольте мне уехать домой, а с ними я бы очень советовала поговорить, ─ прошу, когда мы оказываемся на улице.
─ Как скажешь.
К нам как раз подъезжает тонированный автомобиль, и меня усаживают внутрь.
─ Доставь в целости и сохранности, понял?
─ Сделаем, босс, ─ кивает серьёзный парень за рулём, но в глазах его так и пляшут смешинки, будто он лишь притворяется таким.
Меня отправляют, долго глядя вслед, а когда мы уезжаем на достаточное расстояние, говорю адрес, пытаясь хоть немного прийти в себя. Получается с переменным успехом, и от того, что я сбежала, совсем не легче, словно я опять просто сделала то, что умела лучше всего. Но что если они и правда бы оба на меня набросились? Всё выглядело именно так.
─ … А сейчас неожиданная премьера новой песни, ─ внезапно отвлекает от мрачных мыслей голос радиоведущего, и я просто не знаю, как реагировать, едва заслышав первые аккорды.
Это уже столько раз происходило, что мне нужно было просто привыкнуть. Когда они взяли мою песню в первый раз и исполнили её, выпотрошив на отдельные составляющие, перевернув вложенный смысл… да попросту испоганив, было больно. Только в этот раз всё зашло слишком далеко. Эта песня не должна была стать достоянием общественности вот так. Она слишком личная для меня, слишком…
─ Девушка, вы в порядке? ─ водитель замечает мои слёзы, а я в этот раз даже не могу их скрыть.
─ Нет, ─ качаю головой, пока улицы проносятся за окном.
Мне любезно выдают целую пачку бумажных платков, не говоря ни слова, но радиостанцию переключают на шансон, и под «Вторяки не чай» плакать как-то уже просто не солидно, так что я невольно успокаиваюсь, даже выдавив улыбку.
─ Всё будет хорошо, вот увидите, ─ подмигивает мой водитель, высаживая меня у дома и уезжает только, когда я оказываюсь внутри.
Руки по-прежнему ходят ходуном.
На телефоне куча пропущенных, и я знаю, что было бы неплохо просто их проигнорировать, однако совесть не даёт этого сделать.
«Я дома. Разговаривать не хочу», ─ с тяжёлым вздохом набираю сообщение и отправляю, когда раздаётся раздражающе настойчивый звонок в дверь, и мои нервы рвутся к чертям.
─ Я же сказала, что не хочу разговаривать! ─ срываюсь, вновь оказываясь на крыльце, и в голову ударяет боль, затягивая в темноту.
А я так хотела из не выбраться.
15
Михаэль
─ Ну что, молодые люди, не хотите объяснить, что произошло, и почему я должен тратить своё время, а не просто отдать вас на расправу своим мальчикам?
Сидим в кабинете у хозяина клуба, хотя познакомиться с ним надеялись в других обстоятельствах, но это тоже хорошо. Всё хорошо, кроме того, что я опять облажался по-крупному, а Костик мне в этом помог, и за птичкой нам попросту не дали отправиться, а теперь вынуждены наблюдать за этим мужиком, напоминающим дона мафии на минималках.
Выглядит он реально устрашающим, и дорогой прикид вместе с ухоженным лицом только лишний раз намекают, что перед нами не просто какой-то бандит, отжимающий в прошлом ларьки. Это матёрый волчара, и только от того, как мы себя поведём, а ещё что скажем, будет зависеть, уедем ли мы домой на своих двоих или же в чёрных мешках.
─ Простите великодушно, мы такого не планировали, и пришли сюда совсем не за этим. Просто крышу сорвало, ─ едва слышно добавляю, и старик улавливает, потому и усмехается так понимающе. ─ А ты что стоишь, как полено? ─ толкаю Костю. ─ Если бы не появился не вовремя, всё бы закончилось иначе.
─ И ты бы её поимел? ─ злится, скотина, хотя сам не прочь был присоединиться.
Конечно, я бы не дал, но в тот момент башка выключилась напрочь, а я перестал замечать всё. Игра с птичкой так увлекла, её отзывчивость так ударила под дых, что мысли спутались, и цель в мозгу билась только одна.
─ Можно подумать, ты был бы против, ─ бормочу, ощущая такую вину, что врезать себе хочется, но нас итак держат под прицелом крепкие парни, поэтому чувствовать себя ещё более жалким просто невозможно.
─ Вижу, вы оба были под впечатлением, но девушка не выглядела счастливой, ─ отмечает мужик. ─ А в моём заведении знаете ли, прежде всего, мы пытаемся обеспечить комфорт всем.
На смех меня всё-так пробирает, однако я не успеваю ничего сказать, когда Костик вмешивается сам.
─ Всё не так радужно, как вы думаете, ─ хмурится он, и Гофман зеркалит его мимику, пугая своей бандитской рожей.
─ Объяснись, ─ требует тот, и мы переглядываемся.
Костя заранее предупредил, что пока мы будем с Никой, он понаблюдает за обстановкой, и к нам он вошёл явно, чтобы многое рассказать.
─ Валентин Сергеевич, неужели Вы правда не в курсе, что происходит на Вашей территории?
А у учителя нашего есть яйца. Даже не дёргается, когда Гофман медленно поднимается из-за стола, останавливая охранника, уже собравшегося нас если не прибить, то покалечить, подходит к Костику почти вплотную и задаёт всего один вопрос:
─ И?
Тот не теряется. Достаёт телефон, демонстрируя сайт, и какое-то время мафиозник просматривает его со всей внимательностью.
─ Кое-кто устраивает здесь закрытые аукционы, похищая девушек, чтобы потом их выгодно продать, ─ объясняет очевидное Костя, пока старик листает странички кандидаток, придирчиво разглядывая каждую. Может показаться, что он даже не моргает, и это выглядит реально жутко, а неестественная тишина, сопровождающая всё это, нагнетает обстановку.
─ Мой старший брат замешан в этом сто процентов, но я не могу его просто так уличить – отец будет на его стороне, даже если это правда, ─ разбиваю молчание, и на меня наконец-то смотрят. Очень нехорошо. Препарирующе, я бы сказал, но у моей бабули получается гораздо круче, так что я не впечатлён, даже когда этот взгляд задерживается на мне слишком долго.
─ То есть, это вы мне прямым текстом сейчас говорите, что кто-то тут настолько охуел, что у меня же под носом творит подобный беспредел? У меня? Олежа, ─ обращается к своему телохранителю, ─ сообрази-ка нам чего-нибудь выпить. Беседа предстоит тяжёлая. И смотри, чтобы никто тут рядом не отирался.
Хочется отказаться, но Костян сам сжимает мою руку, чтобы не глупил, да и состояние моё твердит, что без ста грамм не разберёшься. Вообще, я до этой встречи считал, что нас даже слушать не станут – погонят прочь поганой метлой или прибьют по тихой воде, не дав и слова сказать, но этот дядька удивительно терпелив.
─ А теперь я жду от вас всю историю, ─ выжидающе смотрит на нас, опрокинув в себя целый стакан, и мы вынуждены последовать примеру, ибо в такой компании просто не поймут.
Беседа всё же случается, а я понимаю, насколько везучий сукин сын. Не было никаких гарантий, что эта ночь закончится хорошо, но теперь можно выдохнуть, да что-то не даёт окончательно расслабиться. Может, дело в Нике? Конечно в ней… Наверняка сейчас она нас обоих презирает, а возможно даже придумывает интересные рифмы в виде проклятья.
Заваливаю ей тонной сообщений, пока Костя объясняет всё старику, и я вслушиваюсь вполуха о том, что прижать кого-то без последствий так просто нельзя – лучше поймать их в моменте непосредственного преступления.
─ Мусоров они уже точно подключили, ─ барабанит по столу старик, всерьёз озадачившись рассказом, подкреплённым аудиофайлом, который мне скинула Ника. ─ Если эта схема отработана годами, у меня охренеть какие проблемы с окружением.
─ У меня есть хорошие знакомые в полиции, ─ делится Костик. ─ Было довольно много заявлений о похищениях, так и оставшихся без внимания.
─ Суки, ─ цедит Гофман, и я с ним полностью согласен.
Птичка молча читает всё, что я ей отправил, а потом мне приходит леденящее:
«Я дома. Разговаривать не хочу».
А мне хочется поехать к ней и объясниться, потому что это реальный проёб с моей стороны, хотя она мне, блять, доверилась. Но какая-то часть меня пилит мозг, чтобы оставил её в покое на денёк-другой, а то чего доброго пошлёт окончательно, и меня это на самом деле парит. Не хочу с ней расставаться, но чувство вины из-за себя, и из-за брата не отпускает.
Заставляю себя просто выдохнуть.
Очередная пьянка в мои планы совсем не входит, но крепкий алкоголь уже проник в организм, заставляя проникаться неожиданно тёплыми чувствами к старику, который не устаёт подливать. Он как грёбаный терминатор – вискарь пьёт, как чаёк, пока мы с Костей, которого так и тянет назвать Котей, уже в сопли, а этот только посмеивается.
В конце концов, когда ночь уже грозится перейти в утро, сходимся во мнении, что объединиться-таки придётся, а сами мы мало, что сможем вдвоём, даже если один из нас, пусть и незаконнорождённый, но сын губернатора. Эту тайну Гофман так играючи выуживает из Константина, что тот и ухом не ведёт, а вот я мотаю на ус. Похоже, бедолагу тоже не особо любит папочка, но отказаться так просто не может…
─ Коть, а может, в караоке? ─ предлагаю, когда нас любезно развозят по домам, а я борюсь с желанием поехать к птичке.
─ Пошёл нахрен, а, ─ устало отбрыкивается синенький товарищ учитель, но отставать я от него не собираюсь.
По-хорошему, набить бы ему морду, только что-то мешает воспринимать его врагом. Совместная попойка сделала нас кем-то соседних государств, вынужденных смириться с существованием друг друга, но эти отношения бромансом тоже назвать трудно.
─ А вот скажи, Котенька, ты когда в школе с ней зажигал, насколько серьёзно всё было?
С хера ли во мне опять проснулся ревнивый придурок, не знаю, однако язык уже отключился от мозгов, и я не несу за него никакой ответственности.
─ Чего тебе надо, чудовище, а? Не было у нас ничего, ─ вздыхает, испортив себе причёску окончательно. ─ Я слился, а потом долго жалел об этом. Это ты хотел услышать?
─ Ну, не совсем, но спасибо за честность, ─ хмыкаю, а потом с чего-то выдаю: ─ Если вдруг со мной что-то случится, присмотри за ней понял?
─ Эй, чушь не неси, ─ мне кажется, он даже трезвеет и пугается, только меня сложно остановить, если я что-то делаю.
─ Я тебе доверяю, ─ дышу ему в лицо перегаром. ─ Ты кажешься надёжным. Обещай, слышишь, гад?
─ Ладно-ладно, обещаю, ─ сдаётся. ─ Только отодвинься от меня.
То-то же.
─ Так какая у тебя любимая песня в караоке?
─ Твою мать…
Водитель с нас тихо угорает, но мне побоку – настоящие мужчины не стесняются признать свои маленькие слабости.
Петь мы, правда, не едем. Посередине пути меня отчаянно рубит, и просыпаюсь я уже, когда меня доставляют прямо к порогу квартиры, где выгружают, а я не могу преодолеть желание всё же набрать птичку.
Её телефон ожидаемо выключен, но я не расстраиваюсь. Звоню Лёне и интересуюсь:
─ Всё тихо?
─ Тише не бывает, ─ отчитывается он, а я верю ему на слово.
И мне бы насторожиться. Мне бы хоть одной своей оставшейся мозговой клеткой почуять неладное, но интуиция молчит, и я со спокойной душой проваливаюсь спать.
Снится почему-то Лиса. Давно я её не видел во сне, но она никогда не приходит, если всё хорошо, вот и в этот раз, даже в иллюзорном мире чувствую что-то неладное. Чувствую, а просыпаться не хочу, потому что поговорить с ней всё так же важно. Всё так же больно, но необходимо, даже если больше не вижу её лица – только силуэт размытый с пушистыми белокурыми прядями на ветру.
─ Надеюсь, ты не пришла, чтобы Веню забрать.
Он – всё, что она оставила после себя. Ещё свою гитару, но на неё я смотреть не могу, а вот животина стала моей единственной отдушиной.
─ Я не приду больше, ─ угрожает. ─ А ты теряешь здесь время, Эль.
─ Думаешь?
─ Ты теряешь время, ─ настойчиво твердит, внезапно с силой толкая меня в грудь. ─ Проснись!
Вскакиваю с чувством, будто меня поколотили, и мысли смешиваются, постепенно всё равно приходя к Нике.
Интересно, сколько ей нужно дней, чтобы на она меня простила?
Сраная тревога бьёт по нервам, и я снова хватаю телефон безуспешно пытаясь ей дозвониться.
Нет, так не пойдёт…
Пусть буду банальным, но обязательно завалю её цветами, конфетами, мягкими игрушками, а потом увезу куда-нибудь на свидание. И на каток с ней пойдём, обязательно – страхи все прогонять к лешим.
Уже не смогу без неё.
Все проблемы и обиды можно разрешить, пока человек жив, а значит, между нами всё должно проясниться. Не повторю больше своих ошибок.
С этой уверенностью отдираю себя от дивана и кое-как привожу в порядок. Время уже к полудню, а значит, она наверняка на работе, так что мчусь туда, надеясь, что на новой машине тормоза не откажут, вот только в баре её светлой макушки не обнаруживаю. Ладно…
─ В приюте её тоже не ищи, ─ вмешивается в мысли голос бармена.
─ Знаешь, где она?
─ Это слышишь?
По радио играет очередная песня небезызвестной мне группы, напоминая о птичке, и всё внутри вспыхивает. А ещё есть странное чувство, будто слова эти я уже где-то слышал, но хоть убей, не помню, при каких обстоятельствах.
─ Ну… Дальше что?
─ Её текст в очередной раз спиз… украли, в общем, ─ смотрит по сторонам, будто его сейчас нагнут за мат. ─ И это была последняя капля. Ника наверняка теперь из дома не покажется, опять уйдя в свою раковину.
Это плохо. В клубе она только начала раскрываться, только признала, что не хочет прятаться, и вот снова хэллоу даркнесс, май олд фрэнд. Не, надо срочно валить за ней и вытряхнуть птичку из пыльного мешка…
Благодарю парня, который напутствует вслед, чтобы обязательно привёл её в чувства, и я еду к дому с этим намерением, а там меня ждёт охренеть, какой сюрприз.
Дверь открыта, Лёни нигде нет, котомонстр орёт, похоже, от голода, и у меня сердце раскалывается от страха, а в ушах грохочет пульс.
─ Это за что за хуйня, пушистый? ─ спрашиваю, как будто он может ответить, когда замечаю на полу её телефон. ─ Где она?
Голова раскалывается, а в теле такая тяжесть, что даже глаза открыть не получается, и я знаю, что это плохо. До слуха доносятся голоса, но всё кажется каким-то ненастоящим, будто сквозь сон слышу работающий телевизор, только встать не могу, чтобы дотянуться до пульта.
… ─ Ты рехнулся? Я тебе обещал, что итак её отдам, ─ сквозь вату в ушах доносится ненавистный голос Эдера, и я вздрагиваю. ─ Зачем тебе нужно было всё вот так испортить?! До аукциона день оставался…
─ Я не мог больше ждать, ─ отвечает ему кто-то, кого я тоже будто знаю, но мысли пока такие вязкие, что понять ничего толком не выходит.
Если меня чем-то накачали, что очевидно, есть шанс, что всё может плохо кончиться – ноющая боль в области сердца мне совсем не нравится. Интересно, хоть кто-нибудь уже понял, что меня похитили или никому и в голову это не придёт?
Борюсь с головокружением, как могу, только тело не слушается, будто скованное, а едва пытаюсь пошевелиться, улавливаю близкие шаги, и приходится затихнуть, когда некто со скрипом открывает дверь, оказываясь в комнате.
Какое-то время гость молчит, разглядывая меня. Я ощущаю его блуждающий взгляд на себе, и от этого уже сердцебиение подскакивает, но стоит ему лишь коснуться щеки прохладными пальцами, с трудом заставляю себя не передёрнуться.
─ Я знаю, что ты уже очнулась, Ника, ─ чувствую улыбку в его голосе, одновременно узнавая обладателя, и тут же прекращаю спектакль, распахивая тяжёлые веки.
Тот тип, приходящий к нам в бар, как к себе домой, стоит надо мной и смотрит, как я пытаюсь очнуться. В глазах с полопавшимися капиллярами читаю свой приговор, а стоит только разглядеть свой наряд, в котором возлежу, слова застревают в горле, и хочется только материться.
Я в свадебном платье, и вряд ли тут найдётся женщина, какой бы доверили процесс моего переодевания, так что приходится заткнуть свою внутреннюю истеричку, требующую немедленного объяснения. Но противно всё равно, и с этим ничего не поделать.
─ Вы? ─ хриплю вороной, тщетно пытаясь принять сидячее положение, и мой похититель на удивление галантен.
Он присаживается рядом, наклоняется, незаметно втягивая мой запах, как настоящий маньяк, а я ловлю себя на мысли, что только одному ненормальному позволю заниматься подобным, пока этот тип помогает мне. Хватает за талию, прислоняя к спинке кровати и тяжело дышит мне в ухо. Я в полной заднице.
─ Неужели ждала кого-то ещё? ─ вроде бы шутливо спрашивает, только в голосе предупреждение, сердце начинает колотиться всё быстрее, когда он касается открытой ключицы.
Как вообще разговаривать с такими поехавшими?
У меня, в отличие от Миши, не было таких ситуаций. Подругу похитил одержимый учитель из её прежней школы, а потом вернулся за ней, спустя два года, но даже с её боевыми навыками я не представляю, как она смогла с ним справиться. У меня даже руки не шевелятся, как у дурацкой куклы.
─ Нет, ─ пытаюсь улыбнуться и говорить, не раздражаясь, что очень непросто. ─ Я только хочу понять, зачем Вы это сделали. Неужели нельзя было просто подойти ко мне и нормально поговорить? Я бы выслушала.
Во взгляде ноль понимания – только желание, и фиг поймёшь, какое именно. Тут одно из двух, конечно, но гадать я не хочу.
─ Я же сказал, что ты принадлежишь мне, ─ горячо дышит в шею, поглаживая кожу чуть выше груди. ─ Другие просто недостойны тебя, Ника. Они не способны оценить ни твоего таланта, ни доброго сердца. Ни-че-го.
Ну кто бы сомневался, что мой преследователь настолько отбитый!
─ Сколько времени я здесь?
─ Имеет ли это значение? ─ водит носом по шее, едва не ныряя в декольте.
Заставляю себя оставаться хладнокровной.
─ И всё же? Моя мама будет обо мне волноваться.
Господи, мам, надеюсь хоть ты поймёшь, что что-то не так…
─ Прошла пара дней, но не волнуйся. Я уже успокоил её от твоего имени, ─ улыбается, будто выиграл в лотерею, а мне вообще не весело.
─ Что Вы хотите от меня?
─ Тебя. Полностью, ─ приближается к моему лицу, будто хочет поцеловать, а к моему горлу подступает комок.
Я влипла. Маленькая девочка во мне истерично орёт, бегая из угла в угол, но рациональная часть требует, чтобы не поддавалась панике. Хотя, возможно, паника – это как раз то, что мне необходимо? Этому психу точно не нужна будет невеста с сердечным приступом. Хочется верить.
─ Мы женимся? ─ надеюсь, получилось достаточно наивно.
─ Ты счастлива?
Ой ёпт… Прям до потолка сейчас прыгать буду – только дай вернуть подвижность, я тебе матрас проломлю ногами, а потом и череп.
─ Я бы очень хотела, чтобы хоть кто-то из моих близких был рядом со мной. В первый и последний раз всё же выхожу замуж… ─ чего только не скажешь ради собственной жизни.
─ Думаю, мы потом пришлём им фотографии, ─ не сдаётся тот, чьего имени я даже не знаю.
Блин, ну почему ты не внушаем, а? Блаженные же обычно другие!
Его руки до боли сжимают мои плечи, наверняка оставив синяки, и в этот момент я чувствую, как к пальцам возвращается чувствительность. Душу греет надежда на лучшее, придавая чуть больше уверенности, а ещё я примечаю вазу с ручкой, стоящую в опасной близости к себе, и выглядит она достаточно тяжёлой, чтобы чья-то голова словила черепно-мозговую. Заманчиво, но рискованно…
─ И что мы будем делать сейчас? ─ спрашиваю с осторожностью, хотя знать этого не хочу.
─ Потерпи, ─ гладит по щеке. ─ Скоро всё закончится, и уже никто не сможет до тебя добраться.
Ну нет, боюсь, моё сердце просто не выдержит до этого момента.
─ Обнимите меня, ─ прошу, а сама внутренне застываю, всё больше ощущая, как мышцы перестают быть скованными. ─ Мне холодно.
Он смотрит неверяще, но в то же время в его глазах горит надежда от того, что я реально это предложила. Ну давай же, сволочь, не стесняйся! Ты не смущался, посылая мне окровавленные цветы и угрозы, так почему теперь ведёшь себя, как девочка, встретившая любимого кей-поп айдола?
Но прошла пара секунд, и маньяк всё же решился. Придвинулся ко мне, вынуждая задерживать дыхание от его одеколона, раскрыл руки и несмело обхватил меня, утыкаясь носом в шею. Так, Ника, молись, чтобы тебя не стошнило…
─ Я мечтал об этом так долго, ─ признаётся, а я пытаюсь осторожно нащупать вазу.
Блондин вроде бы ничего не замечает, наслаждаясь мной, а я молюсь всем богам, чтобы и дальше не заметил. Кажется, он прикрывает глаза, собираясь прикорнуть у меня на плече, пуская слюни, и в этот идеальный момент у меня наконец-то получается схватиться за ручку соскальзывающими пальцами, а потом изо всех имеющихся сил поднять вазу, обрушив её на затылок маньяка.
В первый миг, когда он застывает, мне кажется, ничего не выйдет. Он выглядит так, словно даже не понял, что произошло, смотрит своими больными глазами, не мигая, и в следующее мгновение падает на меня, и я едва успеваю увернуться. Сил почти нет, но кое-как ощупываю его карманы, вытаскивая телефон и радуюсь, что разблокировка осуществляется отпечатком – с этим справляюсь тоже, хотя руки дрожат, когда хватаю чужую конечность, а пульс молотит по венам.
Я справилась.
Помня о том, что где-то рядом Эдер, а возможно и охрана, я на свой страх и риск выглядываю из комнаты, обнаруживая пустынный коридор чьего-то, некогда жилого дома. Теперь кругом пыль, нет почти никакой мебели и обстановка в целом не вдохновляет, но я бегу вперёд, искренне, почти по-детски веря, что смогу отсюда выбраться, не наткнувшись на кого-нибудь по пути.
