Текст книги "Нелюдимый (СИ)"
Автор книги: Алена Февраль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
– Ну так вот. Я сказал Григорьеву, что Рита моя жена и что мы с тобой дружим, помогаем чем можем.
Я снова киваю и Федор продолжает.
– Потом он спросил, что у тебя с ногой. Я и ответил, что об этом можешь рассказать только ты. Не стал я лезть в чужие дела Кира. Тогда он какое то время просто молчал и я уже хотел уезжать, но он остановил меня и спросил наш адрес.
Я сглотнула образовавшийся в горле ком и вытерла вспотевшие ладони о домашние штаны.
– Я ему адрес не дал, но свой телефон оставил. Опять же не стал решать что-то за тебя… Ты и так вся белая эту неделю ходишь.
Я с благодарностью смотрю на Фёдора и по щекам начинают катиться слёзы.
– Ребята, спасибо вам большое. Я просто не знаю, чтобы я без вас делала. Вы моё всё…
Рита быстро передаёт Леву Фёдору и присаживается предо мной на колени.
– Да ты моя девочка, ну не плач. Ты тоже занимаешь большУю часть моей души. Да и Федька ворчит, но в обиду тебя никому не даст.
Фёдор фыркает, на что Рита показывает ему язык.
– Пусть они все катятся к автомобильным чертям. Главное это ты. Ты самая большая ценность для себя. Люби и заботся о себе и всё обязательно будет хорошо. Держи нос по ветру, подруга. И никогда, слышишь меня, никогда не опускай перед ними голову. Не дождутся, поняла!?
Я неуверенно киваю, а у самой в душе разворачивается торнадо. Зачем он спрашивал про меня?
На следующий день – в субботу – решили праздновать Лёвин день рождения. После бессонной ночи, я никак не могла сосредоточиться на подготовке к этому долгожданному дню. Я вроде что-то помогала, делала, но всё валилось из рук или вовсе не получалось. В итоге, Рита отправила нас с Левой спать, а сама она позвала Федю и они пошли на улицу готовить к вечеру зону отдыха. Шашлык замариновали с утра, а вот прибраться и подготовить мангал с казаном ещё не успели. Решили делать два стола – детский в доме, а для взрослых на улице, а позже было решено всем вместе собраться на террасе.
Пододвинув к кровати коляску с Лёвой, я быстро проваливаюсь в сон. Проснулась от слабого толчка в плечо и резко подскочила на кровати.
– Кир, – шёпотом начала Рита, отодвигая коляску от кровати, – возьми Федин мобильный. Сейчас Костя тебе перезвонит.
Я тут же выпрямилась и смахнула с глаз остатки сна.
– Если не захочешь говорить, просто выключи телефон и всё… Ладно, я Леву пока заберу к нам в спальню. Поглажу одежду к вечеру пока он досыпает.
После её ухода я неотрывно всматриваюсь в черный смартфон, лежащий на светлом покрывале, и пытаюсь ответить себе на один единственный вопрос – нужно ли брать трубку или не стоит?
Мобильный ожил и я тут же взяла его в руки. Так и не приняв решения, я стала рассматривать ряд чисел на экране.
Это его номер. Частичка его жизни. Некий цифровой код, который он произносил не раз. Выдыхал каждую цифру из тёплых губ…
Боже, я точно свихнулась, раз такой ассоциативный ряд возник у меня в голове.
– Слушаю, – быстро отвечаю я на звонок и опускаю ноги на пол.
– Здравствуй, – разносится через секунду и мои щёки начинают гореть.
– Привет, – выдавливаю я, при этом стараюсь чтобы мой голос не дрожал.
Надо не дать понять Косте, что я безумно скучаю и люблю его больше жизни. Что готова сорваться с места, если он попросит. И если будет мужчине нужно, я готова бежать к нему без костылей всего лишь за одно ласковое слово.
– Как дела? – задаёт он банальный вопрос и я пропускаю удар сердца и прикрываю веки.
– Нормально, – тихо отвечаю я и в трубке воцаряется тишина.
Только по шуму дыхания я понимаю, что Кос не отключился.
– Может встретимся? – через миллиард секунд спрашивает Григорьев и я слышу как сипит его голос.
Рот открывается, чтобы сложиться в две буквы «д» и «а», но в самую последнюю секунду я притормаживаю. Кусаю губы и снова тихо отвечаю.
– Зачем? Мы… мы вроде как виделись.
Я слышу как в трубке увеличивается частота дыхания и сжимаю губы, чтобы не закричать – «давай встретимся».
– Виделись, – выдыхает мужчина и снова замолкает.
Отсчитав десять секунд, я разлепляю губы и садо-мазахистически выговариваю.
– Или вы с Дианой хотели что-то важное со мной обсудить?
Я не знаю, зачем я именно так составляю вопрос. Боль и ревность занозой распластались под кожей и всё время напоминают о себе.
– С Дианой? – тихо спрашивает он, но тут же быстро добавляет, – Диана здесь не при чём и с ней бы я к тебе точно не пришёл…
Как это понимать? – внутренне спрашиваю я у себя и возникшие в голове ответы, на этот вопрос, мне совершенно не нравятся.
– Кир, – снова сипло начинает мужчина, – запиши этот номер. Если тебе что-то будет нужно, пиши или звони. Возможно тебе уже сейчас что-нибудь нужно?
Если бы я ответила, что мне нужен он, чтобы на это сказал Григорьев.
– Нет… Мне ничего не надо. Спасибо. Передавай привет Диане и прощай.
Сжав мобильный, я до крови кусаю губы и хочу уже сбросить вызов, но слышу из трубки.
– Пожалуйста! Всегда, блядь, к вашим услугам, – довольно грубо отвечает Кос и я замираю, – Ну прощай. Раз не надо тебе ничего…
В ответ я откидываюсь назад на спинку кровати и быстро сбрасываю вызов.
Руки дрожат, в голове сумбур, а на языке так и вертится его последнее слово. «Ничего». Вот именно ничего. Ничего между нами нет и ничего мне от Кости не нужно. Пусть всё так и идет, я давно свыклась с этой мыслью. Свыклась ведь?
Наблюдая за солнцем, которое практически зашло за линию горизонта, я невольно прислушивалась к разговорам за столом.
На день рождение Лёвы пригласили родителей Фёдора, которые немного посидели и уехали. Старшего Лукьянова мучала мигрень, поэтому они решили уехать раньше. Ритины родители жили на севере, поэтому поздравили Левку по скайпу. Зато приехала старшая сестра Риты – Люда. Она подарила племяннику большую машину-талакар, на которой Лёва катался весь вечер, пока его не уложили спать. Также на праздник пригласили брата Фёдора – Сашу с женой Милей и с их пятилетним сыном Сёмой. Миля с Сёмой пришли почти два часа назад, а вот Александр задерживался на работе. Как раз он работал у Григорьева в боксах.
– Вот не пойму я, – задумчиво начала Миля, – Сашка редко когда задерживался, тем более в выходной. А сегодня чего такого могло приключится, чтобы до девяти вечера быть на работе. Обычно они работают в субботу максимум до пяти-шести вечера, а тут половина девятого уже!
– А ты попробуй ещё раз позвонить Сашке, – проговорила Рита, разливая по бокалам лёгкое вишнёвое вино.
Я опускаю взгляд, будто рассматриваю новую тарелку, а сама мысленно возвращаюсь к разговору с Костей. Разумом я понимала, что правильно поступила отказавшись от встречи, но сердце так и рвалось ему перезвонить и согласиться увидеться.
Неожиданно тишину террасы нарушила мелодия мобильного и Миля радостно подскочила.
– Ну вот и Саша. Наконец-то.
Женщина ответила на звонок и какое-то время просто слушала мужа. За столом тоже все замолчали. Федя ел остывающий плов, а Люда с Ритой молча наблюдали за Милей.
– Да. Поняла, – проговорила женщина, – сейчас спрошу у Феди… Федь, Саша задержался с заказом и его предложил довести до нас его начальник Костя. Сашка спрашивает, можно он с нами посидит?
Миля зажала мобильный и шёпотом добавила.
– Он нормальный парень, да и начальник неплохой.
С шумом выпустив воздух из лёгких, я расширенными глазами вглядываюсь в Ритино лицо, но она только разводит руками – «мол чего я сделаю». Тогда я перевожу взгляд на Федора, но внутренне уже понимаю, что он не откажет. Муж Риты редко отказывает родным, а с братом у него очень близкие отношения.
– Пусть… посидит, – с запинкой отвечает Фёдор, – не отправлять же человека сразу назад. Далеко везет он нашего Сашку.
Я опускаю глаза и посильнее вжимаюсь в кресло.
– Саш, ну конечно пусть твой начальник с нами посидит. Ребята не против.
За столом сразу начинается суета – женщины убирают/переставляют/добавляют, а я решаю не помогать им. Руки безбожно дрожат, ещё уроню что-нибудь.
– Да не ссы ты Кира. Всё нормально будет, – подбадривает меня Федор и я поднимаю на него глаза, – если бы не Костя, пилить бы нашему Сашке пешком минут 40, ведь таксистов в субботний вечер не найти.
Оглядев себя, я с грустью понимаю, что выгляжу ещё хуже чем неделю назад, при нашей встрече на ярмарке. Домашние короткие брюки и трикотажная футболка не делали меня красивой или тем более соблазнительной. Но главное в них я казалась ещё худее. Хорошо, что заплела свои непослушные волосы в косу, а то бы выглядела как лохматое огородное пугало.
Не прошло и двадцати минут, как мы услышали, что к воротам подъехала машина. Фёдор пошел встречать Сашку с Костей, а я решила сбежать. Плевать как это будет выглядеть со стороны, я не была готова сидеть с Григорьевым за одним столом и делать вид, что всё хорошо.
– Ты куда, Кир? – остановила меня Миля.
– Я в дом пойду… – начала я, но женщина не дослушала и посадила меня обратно на стул.
– Ещё посиди. Вечер такой теплый, да и ребятишки спят, беспокоиться не о чем.
Я с сожалением смотрю на Риту, но та просто шепчет мне: «всё будет нормально».
Сжав в руках салфетку, я с беспокойством кошусь на ворота, в которые по очереди заходят трое мужчин.
Сашка идет первым. Ему как и Миле около сорока лет, но он, в отличие от жены, выглядел гораздо старше и крупнее. Темные вихры волос и густые черные брови делали его похожим на цыгана.
Следом за братом шагает Федор. Он что-то оживленно рассказывает, периодически оглядываясь на замыкающего цепочку Костю. В синих джинсах и в белой футболке, он двигался неспеша, внимательно оглядывая территорию. Когда его взгляд добрался до террасы, я от волнения разорвала салфетку и нацепила на рот еле заметную улыбку. День рожденье ведь, надо соответствовать, а не сидеть с испуганным лицом.
– Добрый вечер, дамы, – с улыбкой пропел Сашка, – прости Рит, что задержался – машину нужно было отдать сегодня… Это Костя – наш шеф. Это Миля – моя жена, а это Рита – Федькина жена. Люда её сестра, а это… Кира… Верно ведь? С тобой я и сам ещё не знаком.
Я киваю и тут же встречаюсь глазами с Григорьевым.
Костя лишь мазнул по мне коротким взглядом и торопливо уселся за стол.
– Мужики, плов девчата подогрели, да и шашлык ещё горячий – ешьте.
Фёдор с Ритой суетились вокруг стола, а я украдкой наблюдала за Григорьевым.
Как же он изменился! Сейчас он даже отдалённо не напоминал того худощавого, с пронзительно серьезным взглядом мужчину, которого я полюбила четыре года назад. Широкий разворот плеч, короткая стрижка в сочетании с отросшей щетиной, придавали ему дополнительно возраста. Вот сейчас ему примерно двадцать пять лет, не больше, а выглядел Григорьев старше. Да что говорить, мне самой скоро только двадцать три исполнится, а я уже чувствую себя покалеченной бабкой. Косте прошедшие годы пошли на пользу, а вот мне…
– Кира, ты слышишь? – неожиданно раздаётся голос Фёдора и внимание всех гостей обращается ко мне.
Григорьев также вцепляется взглядом в моё лицо и мне приходится прекратить своё исследование.
– Тебе мяса ещё положить? Или салат? Не ешь ведь ни фига.
Федя берёт в руки мою пустую тарелку, но ответить даже на такой простой вопрос я не могу. Во рту пересохло, а язык словно прирос к нёбу. Щеки снова запылали огнём, а по коже пошли мурашки. И это только от одного ЕГО взгляда.
Ааааа. Надо взять себя в руки и успокоится! Или лучше попробовать снова сбежать! Прямо сейчас!
Отрицательно мотнув головой, я забираю у Фёдора тарелку и резко поднимаюсь. Поискав глазами тазик с грязной посудой, я судорожно выдыхаю и бормочу.
– Я пойду тарелки помою.
Рита понимающе, чуть заметно кивает, а вот Люда весело усмехается.
– Да брось ты эти тарелки, Кир. Потом всё перемоем. Посиди с нами.
Похоже они с Милей решили не выпускать меня из-за стола. Словно специально. Хотя всё это бредни, конечно. Откуда им знать про меня и Костю.
– Да пусть идёт, – поддержала меня Рита, – ей нельзя столько времени просто сидеть.
И вот только сейчас я вспоминаю про ногу. Блин. Как же я могла про неё забыть. Вот дура. Я просто так сбежать не смогу, мне придется пройти мимо Григорьева. Хотя «пройти» это сильно сказано, я должна буду прокостылять мимо него.
Лучше бы сидела за столом!
Видимо Рита заметила моё замешательство и тоже поднялась.
– Давай помогу тебе дойти, а ты Федь принеси из кухни костыль. Живее, – волнительно проговорила подруга, словно ей передалось моё состояние.
– Я помогу, – распластывается по действительности хриплый голос Кости и я только в обморок не падаю, потому что он поднимается из-за стола и идёт ко мне.
– Пипец! – нервно шепчу себе под нос я и глаза всех присутствующих снова переключаются на мою бестолковую персону.
В воздухе оседает напряжение и все резко замолкают.
Кос довольно быстро подходит ко мне, отставляет в сторону стул и довольно тихо говорит.
– Я возьму тебя под локоть, облокотись… – он не договаривает, его взгляд натыкается на мою правую ногу.
Даже в тусклой подсветке уличной лампы, легко можно увидеть уродливые шрамы, бегущие по всей поверхности ноги и скрывающиеся за широкими брюками в районе лодыжки.
Боль, стыд и дикая беспомощность одновременно накрывают мою и без того воспалённую душу. Закусив губу, я механически растираю ногу и скороговоркой выговариваю.
– Я сама дойду. Помощь не нужна.
Сдвинув в сторону занемевшую ногу, я очень неуверенно наступаю, но не успеваю сделать и шага. Костя подаётся вперед и захватывает в плен мой правый локоть. Его тепло и запах словно цунами подавляет всё вокруг и я капитулирую.
– Вы лучше пройдитесь по Риткиному розарию, ребята, – неожиданно говорит Миля, – а посуду мы с Людой и без вас вымоем.
– Конечно идите. Передохните, – подхватывает Федя, после чего Костя первым начинает движение по узкой, выложенной плиткой дорожке.
Мне ужасно горячо, я не чувствую ног, тело будто приросло к идущему сбоку мужчине, а низ живота скручивается в давно забытый возбуждающий узел. Голова работает только в одном позорном направлении – как бы не накинуться на Григорьева, чтобы умолять его о ласках и поцелуях. Я точно схожу с ума.
И зачем я только вылезла с этой посудой?
Участок Лукьяновых был довольно большой. Рита занималась разведением роз, уделяя этому хобби особое внимание. Каких сортов только у неё не было, кустов тридцать и все были разных цветов и размеров. Сейчас, в середине мая, цветов ещё не было, но нераскрывшиеся бутоны уже издавали свой неповторимый аромат.
Подсвечиваемые тусклым светом светодиодных фонарей, мы очень медленно дошли до розария и Костя резко остановился. Голосов с террасы теперь было совсем не слышно, нас окружали только звуки переходящего к ночи вечера.
Мужчина, не выпуская локоть, развернул меня к себе и сократил расстояние между нами до максимума. Теперь даже ладошка не пройдет между нашими телами. А его жар и мой трепет переплелись в единую композицию и теперь я уже точно не могла сказать – свою дрожь ли я ощущала или его.
– Кира, – шёпотом проговаривает Кос и я задираю голову, чтобы столкнуться с горящими в темноте глазами, – какая ты… красивая сейчас.
В ответ мои глаза распахиваются и я приготавливаюсь протестовать. Он что такое говорит? Издевается надо мной?!
Облизав пересохшие губы, я открываю рот для ответа, но… но в эту секунду его губы накрывают мои.
Я улетела. На несколько секунд я просто покинула реальность. Только мягкое, словно воздушное, прикосновение мужских губ стало единственным источником жизни. Всё изменилось резко. Губы стали ненасытными, настырными и безжалостными. Они сминали рот и мне стало чуточку больно – нежная кожа не выдерживала такого напора. Костины руки с силой сжали тонкую талию и притянули меня максимально близко.
– Кира, – на секунду прерываясь прохрипел Григорьев и впился раскалёнными губами мне в шею, – я больной по тебе, Кира. Помешанный…
Вспышки удовольствия словно провода расползались по телу, чтобы в конце неумолимо собраться между ног и пульсировать. Ноги окончательно потеряли силу и я вцепилась в твердое тело Коса, чтобы не упасть.
– Мммм, вкусная какая… охуительная, – прикусив мочку уха, цедит Костя и я вместе со слезами проталкиваю одну единственную фразу.
– Это всё не правда.
Сжав зубами нежную кожу шеи, Григорьев тут же останавливается и ловит руками мои щёки – заставляет взглянуть в его глаза.
– Всё, что связано с тобой – настоящее и живое. Ты самая любимая и желанная реальность. Всё правда. Ты сама и есть моя эксклюзивная правда.
Глава 13
«Эксклюзивная»
Я эксклюзивная. Эксклюзивная.
Я катала это чудесное слово на языке и не могла поверить в реальность происходящего.
– Ты о чём задумалась? – неуверенным, слегка осипшим голосом спросил Костя, когда мы выезжали на площадь.
Он тоже волновался. Как и я. Только моё волнение было воздушным и трепетным, а у мужчины оно было каким то нервным что ли. Даже пальцы на руле немного подрагивали. Глянув на мужчину с улыбкой, я пожала плечами и откинулась на спинку сидения.
Мы уехали от Лукьяновых. В саду у Риты, Костя ещё долго не выпускал меня из объятий, даря пьянящие поцелуи и ласки. А потом он резко остановился и порывисто предложил.
– Поехали ко мне. А, Кир?
Я согласилась сразу. Соскучилась дико, а ещё до одури мечтала оказаться с ним вдвоём, наедине. Чтобы ни одной живой души рядом…
С любимым! Родным! Желанным!
Лукьяновы и все гости отпустили нас с чувством некой одухотворённости на лице. Словно между ними шли некие разговоры, а когда мы вернулись они были готовы нам до машины ковровую дорожку выложить. Такие лица у них были. Возможно они заразились нашим счастьем?!
– У меня в холодильнике шаром покати, – снова хрипло проговорил Кос, – если хочешь, можем в магазин или закусочную заехать.
– Я не голодная, а вот ты ничего не поел у Лукьяновых, поэтому можем заехать…
В ответ Костя криво усмехнулся и тихо заметил.
– Я пиздец какой голодный. Но о еде здесь речь не идёт…
Вначале я не поняла о чём он говорит. Когда до меня дошёл смысл его слов – покраснела, а потом… Потом на душе заскребли кошки. О каком голоде Григорьев говорит, если он был с Дианой. Хотя и о каком «был» может идти речь… На настоящий момент я ничего не знала об их настоящих отношениях, но как только Костя позвал меня, тут же побежала за ним, словно собачка…
Вдавив ладони в сиденье, я растерянно отворачиваюсь от мужчины, а потом опускаю голову. Глаза натыкаются на покалеченную ногу и эйфория спадает. Минуту назад я мир готова была заключить в объятья, а сейчас… Что сейчас?! Сейчас меня накрыло болезненным настоящим.
– Эй, ты чего? Кир? – замедляя скорость начал Костя, – ты чего боишься меня? Если не захочешь, ничего не будет… Слышишь?
Не захочу. Да если бы от одной меня всё зависело, я бы никогда с ним не расставалась. А хочу я его настолько сильно, что готова даже на одну запретную ночь с ним. Но… это всё не правильно. Это же измена и предательство, с его стороны. А что если он и раньше изменял Диане? Может он теперь меняет девушек как перчатки? А я лишь для разнообразия.
Нееет. Он же сказал, что я эксклюзивная. Я ведь такая… для него?
– Кира, ты слушаешь меня?
Костя свернул на освещенную площадку у магазина и заглушил мотор. Развернувшись ко мне всем корпусом, Григорьев прихватил меня за плечи и притянул к себе.
– Я тебе обещаю, что ничего не произойдёт. Я даже целовать тебя не стану, если ты не захочешь…. Кира, да что с тобой такое? Всё же хорошо было или ты передумала ехать?
Вздрогнув, я решаюсь заглянуть Косу в глаза.
– Я поняла… что мы не должны….
Закусив губу, я пытаюсь немного отодвинуться от Кости, но он держит меня крепче, чем нужно.
– Что мы не должны? – нервно сипит Кос, словно пронизывая мои глаза насквозь.
– У меня… нет права даже сидеть в этом кресле… Оно другой принадлежит, – более твердо заканчиваю я и Кос тут же меня отпускает.
Опустив руки на руль, он тормошит короткие волосы на затылке и на какое то время замолкает.
Лучше бы он меня обманул. Соврал, что с Дианой он порвал и что я теперь имею право на всё, но… Но он молчит и я с сожалением понимаю, что попала точку. Костя чужой мужчина!
– Я тебя люблю, – не глядя мне в глаза, шепчет Костя, – понимаю, что поступаю как мудак, но не могу себе отказать. Неделю с собой боролся, всё думал… Не спал не фига и вот я здесь. На этой точке отсчёта…. Да, с Дианкой у нас вроде как отношения. Она со мной была все четыре года… Помогала и… вообще, но… Всегда есть грёбанное «но», которое набатом бьёт в башку и с корнями выдирает нутро. Это «но» заключается в том, что когда я тебя увидел на той ярмарке… Такую далёкую и такую до хруста в костяшках пальцев близкую, я понял, что кроме тебя мне на хер никто не нужен. Диане я об этом не сказал – струсил. Это для нее будет ударом, она любит и я ее, как никто другой, понимаю… Как это бывает больно, когда любимый человек, отворачивается от тебя…. Меняет тебя на что-то или кого-то другого.
Я облизываю пересохшие губы и Костя отрывает руки от руля.
– Не смогу я сейчас её послать, если грубо, но и тебя я упустить не могу… Я всё решу с Дианкой, но мне нужно время. Немного. Драть чужое сердце на части не так просто. Так ведь, Кира?
Костя щурится и по его лицу проходит болезненная тень.
Я сразу понимаю о чём Костя говорит. Прошлое…
Наше прошлое всегда будет стоять между нами, словно утыканная гвоздями стена. Куда не обернись – кругом я перед ним виновата. Гонимая мечтами и надеждами, я сбежала от него к отцу и в итоге жестоко обманулась. Потом на его глазах я обнималась с Вовкой….
– Я прошу простить меня за прошлое… Я не дорожила твоей заботой… вниманием…
Говорить было сложно, в горле пересохло, да и буквы никак не хотели складываться в слова…
– Ты был единственным, кто так заботился обо мне. Сейчас я это понимаю, а тогда… Тогда я запуталась. Ещё это история с Вовкой…
Кос сжимает зубы и я слышу как они скрипят. Скулы ходят ходуном, а пальцы стискивают руль, когда мужчина отворачивается к окну.
– Прости меня и за это… Не знаю, что на меня нашло. Я тогда столько всего натворила…
Кос резко разворачивается и через зубы выговаривает.
– Больно представлять любимого человека с другим, Кира… Осознавать, что чужие руки… – мужчина трёт лицо ладонями и порывисто продолжает, – хер с ним… Не будем об этом или снова всё полетит в пропасть. Считай, что я простил тебя за всё. Не будем вываливать наружу это проклятое грязное бельё.
Я даже не могла представить, что танец с Вовкой настолько сильно его ранил.
– С Дианкой я поговорю послезавтра вечером. Мы с Игорем поедем к ней обсчитывать проект и я постараюсь всё ей объяснить. Большего обещать я пока не могу. Сегодня-завтра окунуть близкого человека в жестокую правду, я не смогу. Всю неделю как чумной ходил, а к этому разговору нужно подготовиться.
Я пытаюсь поймать взгляд Григорьева, но он всё время отворачивается. Может скрывает что-то?
Зажав виски двумя пальцами, я пытаюсь заставить себя поверить в его слова. К чему Косте меня обманывать? Он точно поговорит с Дианой, ведь я для него эксклюзивная.
– Ну так что решишь? Едем ко мне или хочешь вернуться? – через паузу спрашивает Кос и теперь уже смотрит мне прямо в глаза.
– К тебе, – шёпотом отвечаю я и Костя натянуто улыбается.
– Едем тогда.
Когда мы сворачиваем с основной дороги к гаражным боксам, я испуганно спрашиваю.
– А мы не домой приехали?
Вдруг Диана ждёт его дома, а меня он решил привести в гараж.
– Мы почти доехали. Здесь я теперь и живу, – тихо отвечает Костя и сворачивает к нужной линии.
– Бабуля умерла два года назад… После её смерти я продал оба дома, чтобы выкупить три соседних бокса. Свой старый гараж я оборудовал в небольшую комнату, а в трёх – открыл сервис.
От удивления я открываю рот, а Костя ещё тише добавляет.
– Сейчас я бездомный, Кира. Всё что зарабатываю – вкладываю в оборудование или развитие сервиса.
Заметив моё чрезмерное удивление, Кос прерывается и останавливает машину в ярко-желтом кружке от светящегося фонаря, у одного из десятка гаражей
– Но… если нужно будет, я буду откладывать на квартиру. Сервис приносит деньги… И нормальные, в общем. Смотря с чем сравнивать, конечно.
Костя словно оправдывался передо мной – такой сосредоточенно-волнительный вид у него был. Он думает, что мне настолько важны деньги и квартиры?
Облизав губы, я также тихо отвечаю.
– Мне не важно сколько у тебя квартир и денег, Костя.
Григорьев щурится и его губы немного кривятся, словно он мне не верит.
Я пытаюсь продолжить эту тему, но Кос быстро открывают водительскую дверь и хрипло говорит.
– Пойдём…
Свою дверь я открыть не успеваю. Костя распахивает её передо мной и помогает выйти.
– Надо костыль достать, – шёпотом говорю я, когда мужские руки обхватывают талию.
В ответ Кос отрицательно мотает головой и тихо отвечает.
– Я тебя понесу.
Так мы и доходим до гаража. Костя несёт меня на руках, а я утыкаюсь носом в его шею, чтобы очумело вдохнуть любимый пьяно-терпкий аромат.
Перед воротами, Кос останавливается и двойным нажатием кнопки открывает дверь.
– Здесь на автоматике всё – и сигналка, и ворота разблокировываются с одного ключа, – объясняет Кос, когда мы проходим внутрь.
– Сейчас свет включу. Постой пока, – спуская меня с рук, говорит Кос, после чего помещение наполняется светом.
Когда глаза привыкают к яркому освещению, я оглядываюсь.
Перед тем как читать эту главу рекомендую послушать песню «Никто» (NЮ). Именно под её аккомпанемент я пишу эту историю.
Как же здесь всё изменилось. Раньше стены были кирпичные, а теперь их покрывает фактурная штукатурка, которая неравномерно окрашена бежево-серой краской. На полу темно-коричневый линолеум, который поблескивает на свету от необычайной чистоты.
У дальней стены расположились темный комод и односпальная кровать. На комоде ровной стопкой сложены папки с документами и стоит небольшой ноутбук. Справа – пара кожаных кресел с небольшим журнальным столиком посередине. А слева я нахожу дверь в подсобку и воспоминания горячим потоком прокатываются по коже. Именно в той комнате я впервые отдалась Косте…
– Подсобку я переделал в небольшую кухню и туалет с душевой.
Я натыкаюсь на внимательный взгляд Григорьева и медленно киваю. На несколько секунд мы просто замираем посреди комнаты и никак не можем разорвать взгляд. От нарастающего напряжения в уши закладывает, а сердце начинает бешено рваться из груди.
Неосознанно, движимая неведомой силой, я перевожу взгляд на кровать и ещё больше краснею. Дрожащей рукой я провожу по закаменевшей ноге и в голову приходит шальная мысль – а ведь с Дианой они спали как раз на этой небольшой кровати. Раз не купили большую, значит им нравилось спать максимально близко друг к другу, чтобы одно тело было продолжением другого… Я мечтала об этом все четыре года, а они воплощали мою сказку в жизнь.
От нахлынувшей боли правую ногу свело судорогой и мне пришлось опереться на стену, чтобы не упасть.
Как заставить себя не думать об их отношениях? Как пересилить этот мазохизм? Или это невозможно и их любовные образы будут всегда пробивать моё самообладание?
– Кир, – шёпот Кости прокрадывается в мои мысли и я снова смотрю на мужчину.
Кос медленно шагает ко мне. При этом видно как мужчина напряжён и не собран. Бледность щек и потемневший взгляд заставляют меня немного отступить к стене. Прижавшись спиной к неровной, покрытой фактурной штукатуркой стене, я приподнимаю подбородок, чтобы не пропустить не единого изменения в лице Григорьева.
– Кир, – повторяет мужчина и голос его вибрирует и хрипит, – что-то не так? Ты наверное ожидала увидеть другое? Возможно более презентабельное, но… но мне одному и этого хватает…
Костя тормозит в полушаге от меня и продолжает.
– Я прихожу сюда только выспаться, помыться и перекусить…
– А с Дианой вы разве не здесь спите? – поддавшись порыву выпаливаю я и нервно сглатываю несуществующую слюну.
Костя каменеет, глаза превращаются в щёлки, а пальцы начинают нервно сжимать пульсирующий висок.
– Я никогда не спал с ней здесь, – через миллион секунд отвечает мужчина и я отвожу взгляд, потому что не верю ему.
– Год назад… Год назад я напился на майских праздниках, у одних наших общих знакомых, и… и под утро мы проснулись вместе. Я ни хрена не помнил тогда… А потом… В общем, это был единственный раз, после этого и до этого, у нас ничего не было. Я просто не мог ни с кем спать ни тогда, ни сейчас. Меня всегда клинило только на тебе, Кира.
От его признаний, кровь бешеным поток потекла по венам, а мозг умоляюще затребовал – поверь ему, поверь ему, поверь ему…
Дернувшись к мужчине, я ухватилась за белую ткань его футболки и тихо просипела.
– И я не смогла не с кем больше быть… Ты остался единственным мужчиной в моей жизни.
И вдруг…
Костя молниеносно припечатал моё тело к стене и бешено прошипел.
– Зачем? Зачем ты всё время врёшь? На хер всё портишь? Я знаю, что тебя трахал Шкуратов… Да ты и сама в этом признавалась… Тогда к чему эта ложь, Кира? Я только ухвачусь за кончики твоих ресничек, как ты снова обольешь меня помоями… Ты так делаешь всегда. Зачем?
Последние слова Григорьев буквально проревел мне в губы совсем не человеческим голосом. Ладони на шее больно сомкнулись, а его темный взгляд наполнился болью.
Проморгавшись, я наконец осознала смысл каждого его слова и даже ахнула от шока. О чём это он говорит?
– Я… я ничего не понимаю, – только и смогла выговорить я, потому что Костя заткнул мой рот ладонью.
– Ложь! Как ты любишь эту проклятую суку – ложь! А я… я просто не могу прекратить любить тебя. Не могу! Я очень хотел бы тебя забыть навсегда! Вычеркнуть из своей судьбы тот день, когда впервые увидел ту девочку-бунтарку, которая перевернула всю мою никчёмную жизнь и въелась в мою грязную кровь… Ты конечно не знаешь, но мой отец… он убил мою мать за измены. И сам тоже погиб в той мясорубке… Так вот… Даже в самой страшной агонии и тоске по тебе, я не хотел причинить тебе боль, Кира… Лучше своё тело я изрежу в мясо, но тебя не трону. И я резал. Помнишь, ты спрашивала про мои шрамы..? Это сделал я. Именно я сотворил эти отметины. И тогда… Когда я узнал про тебя и Шкуратова… я расковырял все свои старые шрамы. Легче мне не стало и душевную боль не утихла… У меня ничего не вышло, Кира.
Оглушённая жуткими Костиными словами, я ловила его помутневший взгляд и медленно мотала головой. Даже если бы мужчина убрал ладонь с моего рта, я всё равно не смогла бы ничего сказать. Я онемела от шока и боли, которые наполнили рот горечью и приклеили язык к нёбу.
– Я догадываюсь о чём ты сейчас думаешь, любимая. Но сегодня я не хочу, чтобы ты сбежала от меня. Останься сегодня со мной, Кира. Молча. Не говоря ничего. Давай оставим все слова и оправдания в прошлом и будущем. А сегодня… сегодня я безумно хочу быть с тобой. Только с тобой.
