История Одной Любви (СИ)

Текст добавлен: 5 октября 2016, 22:18

Текст книги "История Одной Любви (СИ)"

Автор книги: Алёна Жар

Жанр:

Современные любовные романы

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

–Илья, – Кристина осторожно дотронулась до моей руки, – мы поступили правильно. – она смотрела на меня ясными глазами. – Они нас предали, а не мы их. Они пытались нас оскорбить, обмануть, но мы не поддались, мы отплатили им той же монетой... Не кори себя.

Я хмыкнул. Нос и скулы болели ужасно, но это было так... мелочью, по сравнению с тем, чего я не хотел чувствовать. Предательство. Очередное. Боль. Очередная. Ненависть к себе. Очередная.

– Но, согласись, тебе тоже не сладко, – ответил я ей.

– Да, но я получила облегчение, – она перевалилась на спину и смотрела в потолок.

Врёшь. Не получила.

Я тоже его не получил.

Где-то в районе ноги завибрировало. Мне кто-то звонит. Я одетый, хоть что-то радует. Достал телефон из кармана и, несмотря на дисплей, ответил на звонок.

– Да.

– Ты как? – голос принадлежал Максиму.

– Живу, как слышишь. Что-то случилось?

– Ну, кроме того, что ты идиот, да, случилось. Приезжай в офис, там поговорим.

– Хорошо, – я сбросил вызов и откинул одеяло. – Мне нужно ехать, – я обратился к Кристине. – Оставайся, если хочешь.

– Да, я ещё посплю, – пробурчала она в подушку. Ей не хотелось разговаривать. Ей больно. Ей не нравится то, что сейчас происходит.

Я нашёл ключи от машины и отправился в контору.

Быстро доехал до офиса и поднялся на нужный этаж. Там меня ждали все. Включая Олега. Какое-то чувство жалости и сожаления проснулось во мне. Только не сейчас. Холодность и серьёзность – вот что мне нужно.

– Что случилось? – спросил я, обращаясь к Никите.

Он продержал минутную паузу.

– Вы, ребята, натворили вчера много дел. И именно в самый неподходящий момент.

– Вы звонили мне только для этого? Я мог выслушать это по телефону.

– Нет, ещё сказать, какой ты мудак и чёртов ублюдок.

Я повернул голову в сторону Олега.

– Говори, – я засунул руки в карманы джинс и вздохнул. – Я готов слушать.

Я заметил, как у Олега дёрнулась верхняя губа в раздражении. В следующую секунду я был прикован к стене.

– Ты когда-то был моим другом, сука. Я верил тебе, как самому близкому человеку, а ты... поступил как всегда. Трахаешь то, что не твое и всё, что движется, – я ухмыльнулся.

– Тоже самое я могу сказать тебе.

Олег отпустил меня и ошарашено отступил назад.

– О чём ты говоришь?

– Не стоит устраивать здесь цирк, – сказал я лениво. – Меня уже тошнит от этого.

– Ты, больной придурок, думаешь, о чём говоришь? Я не спал с Катей. Я бы не поступил так никогда в жизни! – он яростно размахнул руками.

– Да ладно тебе. Я всё видел. Можешь не распинаться. Всё кончено, – я пожал плечами.

– Я не знаю, что ты там видел, – начал Олег угрожающе, – но всё это твои больные фантазии.

Как бы мне хотелось, чтобы так было. Я отвёл глаза к окну.

– Уже поздно, дружище. Я привык к такому. Надеюсь, это всё? Мне нужно идти.

Теперь вру я. Мне никуда не надо. Мне нужно к кому-то. К кому я уже вряд ли попаду.

Олег грубо толкнул меня в плечо, я отлетел обратно к стене.

– Не все такие, как Оля, понимаешь, Илья? – орал он. – Не все! Не все будут тебе врать и предавать. Некоторым ты дорог! Ты дорог Кате! Ты ей нужен, – он посмотрел на меня туманными глазами. – Нет. Ты был ей нужен. А теперь... теперь ты сам всё испортил. Ты, тупой идиот, сам всё испортил! Она была твоей единственной надеждой! Ты сам это знал и понимал. Но ты и её потерял... и меня тоже.

Олег шарахнулся от меня, словно перед ним стоял другой человек, монстер, чудище. Мне стало обидно. Хотелось закричать. Это же я! Твой друг! Не уходи! Но он ушёл, не обращая ни на кого внимания. Я чувствовал, как кожа моих щёк пылала. Воспоминания об Оле не самая приятная часть моей жизни. Я выковыривал её из себя. Она тоже предала меня, я тоже был ей не нужен.

– Ну что ж, раз с этим мы разобрались, перейдём к самому главному, – Никита хлопнул в ладоши. Он придавал себе уверенности, потому что ему было неловко. Всем было неловко.

Я всё ещё смотрел на дверь, через которую ушёл мой друг несколько минут назад.

Твой бывший друг.

Эта мысль ковыряла зубочисткой мой мозг. Протыкала и застревала в глубинах меня самого, но с лёгкостью выходила и входила всё дальше, глубже, с ненасытностью, как будто наслаждалась моими страданиями.

– Что самое главное? – задал я вопрос.

– А то, мой милый, что наши денежки уплыли, – ответил Максим.

– В каком смысле? Мы же не перевели... – в моё сознание врезается картина, где я по интернету отправляю на счёт фонда кругленькую сумму. Это был последний взнос. – Твою мать! – я врезал кулаком по стене. – Сука! – костяшки пальцев снова столкнулись с бетонной поверхностью. Кровь лилась, да плевать! Я банкрот! Мои родители нищие! Нет! Нет! Нет!

Третий удар, четвёртый удар, пятый удар, но мне не помогает это. Я не могу заглушить боль, я не могу заглушить собственный идиотизм, стыд и проигрыш!

Я подвёл родителей. У нас нет больше ничего. У меня нет больше никого. Никого!

***

Свежий чай не имеет больше вкуса, еда пресная, сон – пустая трата времени, свободное время – бесконечная дорога, которую нечем заполнить, одежда – сплошь тёмные цвета. Мир стал другим и одновременно родным мне. Серый цвет, однообразные лица прохожих – я стала такой же – скучной и неподвижной.

Прошло две недели. Ничего не меняется. Я плачу каждый вечер в подушку, корю себя. Когда просыпаюсь утром моё тело опустошённое, оно сухое и выжатое, никому ненужное. Я не общаюсь с друзьями, почти не созваниваюсь с родными, теперь нет разговоров и пустой болтовни, потому что у меня нет ни сил, ни слов, ни настроения. Каждый день прихожу в институт, замечаю своих старых друзей, не смотрю на них, потому что мне не хватает мужества, просто обхожу их с другой стороны.

Весь институт шепчется о случившемся. Некоторые смеются, некоторые качают головой и говорят что-то наподобие: «А мы же говорили». Малая часть осуждают Его за то, что опозорил меня при всех, в мой же праздник.

Дальше, в моём уже «обыденном» расписании я прохожу в аудиторию, сажусь дальше всех, смотрю потерянными глазами на преподавателя, что-то записываю в тетрадь. После идёт столовая. Там я сажусь за отдельный стол, где кроме стенки у меня нет собеседника. Хотя, нет, всё же он есть. Каждый день, в определённое время приходит Олег, он молча садится за стол с суровым выражением лица, и мы, не произнося ни слова, поглощаем пищу. Ритуал стал уже привычным для меня. Его присутствие – единственное, что поддерживает меня.

Я очнулась и вздрогнула, когда прозвенел первый предупредительный звонок. Передо мной, как всегда, стоял поднос. Олег ушёл, а значит, и правда, следует идти на пары. Я собрала остатки своей еды, до которой почти не дотронулась, взяла поднос Олега и пошла относить грязные тарелки. Сейчас пара у Евгения Олеговича, то есть можно не торопиться, но ходить по коридорам, где только о тебе говорят и тыкают пальцем – спасибо, мне такой популярности уже хватило.

Я выбираю самую дальнюю лестницу, что есть в институте. Там ходят люди вроде меня – ботаники, одиночки, те, кого обидели или унизили. Там никто не задаёт тебе вопросов, никто не смотрит и не тыкает пальцем на тебя, не шушукается и говорит всякие гадости, – там тихо.

Я поднялась на третий этаж, прошла в аудиторию. Народ уже присутствовал, поэтому я опустила голову и стала подниматься на самую дальнюю парту. У меня стал обострённый слух, я слышу абсолютно каждого. На две парты впереди меня сидят Соня, Аня и Кристина. Я запрещаю себе смотреть на них. У меня неистово ноет сердце, тот орган, что я удалила четыре года назад.

– Приступаем к занятиям, ребятки, – Евгений Олегович зашёл в аудиторию. Все дружненько заныли. На счету была четвёртая пара, и все очень устали. Кроме меня, я не чувствовала усталости. Я вообще ничего не чувствовала.

С начала лекции прошло двадцать минут, а я как смотрела прямо перед собой, так и смотрю. Кто-то покашлял. Я повернула голову и увидела, как Кристина левой рукой потирает лоб, она сильно моргает глазами, пот течёт по вискам, и её кожа побледнела. Аня что-то шепчет ей на ухо, Кристина качает головой. В следующую секунду она поднимает обмякшую руку:

– Евгений Олегович, можно выйти?

– Кристина, что-то случилось? – спросил он обеспокоенно.

– Просто неважно себя чувствую.

– Хорошо, иди, – ответил он, оглядел её с головы до ног. В его глазах читалось сомнение и беспокойство.

Кристина встала и, еле заметно покачиваясь, пошла на выход. Что с ней? Заболела? Я встряхнула головой. Бр-р-р, о чём ты думаешь? Она – шлюха, которая подставила тебя. Лучшая подруга, которая за твоей спиной трахалась с твоим парнем. Парнем? Какое расплывчатое слово. Оно мелькает у меня перед глазами и быстро сменяется другим. Ты – его запасной вариант. Она – вот кто ему на самом деле подходит. Они из одного общества, они знают какие партии надо выстраивать.

Но всё равно мысль о том, что с ней что-то не так не даёт мне покоя. Беспокойство словно капает на твою макушку, как капли дождя с крыши. И с каждой секундой, это капля всё больше и больше. Как же надоело заботиться о других!

– Можно выйти, Евгений Олегович? – спросила я.

– Сейчас придёт Кристина, и ты выйдешь, – ответил он спокойно.

– Ну... Евгений Олегович, у меня проблемы! – просила я настойчиво. – Месячные! – разгласила на всю аудиторию. – Обильные! Можно выйти?!

–Быстрее, Катя, – сказал он сдавленным голосом, поправляя галстук. Боюсь, после лекции придётся объясняться.

– Спасибо, – я вскочила из-за парты и, перепрыгивая через одну ступеньку, спустилась вниз. Вслед неслись комментарии: «Прокладка не нужна?» или «Течёшь, Катюха, уже потекла!»

Я не обращала внимания, спешно вышла из аудитории. Бежала почти сломя ноги, уже поворачивала к туалету, как врезалась в кого-то.

– Аккуратней! – прорычала я. Плевать кто это был. Я торопилась.

– Ходи спокойней! – ответили мне. Я встряхнулась. Голос был знакомым. До жути узнаваемым. Я подняла глаза и увидела Его. В душе начала задыхаться. Две недели молчания. Две недели моих страданий.

– Ты...! – мне хотелось ударить чем-то Илью. Сделать ему больно, как он сделал мне. Я его ненавижу и люблю одновременно. Ненавижу его за то, что теперь я стала зависима. Но сейчас я должна была сказать кое-что другое. – Ключи, – вытянула открытую ладонь перед ним. Я отдала ему их когда-то, чтобы он смог приезжать ко мне. Сейчас, возможно я искала повод поговорить с ним, а может быть я не хотела, чтобы кто-то смог иметь доступ к моей квартире, ибо так я чувствую себя незащищённой.

– Забирай, – он вытащил их из кармана джинс. Я незаметно нахмурилась. Он носит их с собой? Что ж, отлично. Значит, тоже не хотел долго тянуть.

Я схватила ключи за брелок, не смея прикасаться к Илье. Обогнув его, я пошла дальше. Но вдруг меня остановила одна мысль, о которой я думаю на протяжении двух недель. Я обернулась и увидела, что Илья стоит на месте. Он не ушёл, а смотрел на меня.

– Скажи, почему? – спросила я ровно. Мой голос был спокойным, он не дёргался, я не начинала реветь, как только думала об этом.

– Я хотел спросить это у тебя, – тихо ответил он.

– О чём? – гадко усмехнулась. – Я не сплю с твоими друзьями.

Теперь усмехнулся он.

– Ну да. Я знаю. У вас одни и те же слова, – Илья достал телефон из кармана. – Хочешь посмотреть? – спросил он беззаботно.

Я подошла и взяла телефон. Раскрыв рот, мои глаза полезли на лоб. На фотографиях были я и Олег. Первая, где я упала, а вторая, где Олег закинул мне руку на плечо. Я истерически рассмеялась. Какого чёрта?

– Тебе смешно? – спросил Илья грозно. Он поджал губы. – Я тоже смеялся, когда думал о твоих слёзах. Из-за меня.

– Боже мой, – я сложила руки на лбу. – Какой же ты идиот! – моё настроение быстро сменилось. – Почему ты лезешь в омут с головой, ничего не выяснив? – резко закричала я. – Ты даже спросить никого не смог! – я взяла в свои руки его телефон. – Ты хоть различаешь размеры фотографий?! Одна из них обрезана! – я ткнула пальцев в снимок, где мы с Олегом «целуемся». – Если бы она была целой, то было бы видно, что мои ноги подкошены, а его согнуты в коленях! Я упала! Поскользнулась, а он словил меня! Это было случайно! – Илья смотрел на меня ошарашено. Но теперь это неважно. – Ты всё испортил! Всё что у нас было, ты умудрился разрушить. Ты поступил, как считал нужным, и даже не спросил меня! – по моим щекам текли слёзы. – Я верила тебе, только тебе! А ты разрушил нас! Ты эгоист! Чудовище! Я ненавижу тебя!

Я пихнула его в плечо и побежала. Куда? Далеко. Надеюсь, я больше не вернусь.

***

Мне давали мысленные подножки, били невидимыми ногами. Я сидел у отца в офисе и ждал его появления. Он позвонил мне сразу же после ссоры с Катей.

Она врёт, – говорило мне сердце.

Она говорит правду, – говорил мне мозг.

Ты всё испортил!

Её звонкий крик резко отзывался в моей голове.

А ты разрушил нас!

Я знаю, моя маленькая, знаю.

– Илья? – позвал меня отец. – Ты слушаешь меня?

– Да, – ответил я, хмуря брови, и, сверля кожаный стул отца взглядом.

– Хорошо, – ответил он неуверенно. – У меня есть только одно решение, – папа позвал меня для разговора о моём крахе. О том, что я полный неудачник, и у нас теперь нет денег. Большую часть их.

– Какое? – спросил я.

– Ты должен жениться.

– На ком? – усмехнулся я. – На тебе что ли? Или на каком-нибудь толстеньком олигархе?

– Нет, – отец пропустил мои шуточки мимо ушей. – На Кристине. Её родители согласны. Если ты не хочешь, чтобы мы с твоей матерью оказались на улице, то решение только за тобой.

Они всю жизнь меня оберегали. Они всю жизнь обо мне заботились. Теперь пришло время мне о них заботиться.

– Я согласен.

Глава 13. Начало конца.

Я вламываюсь в дверь квартиры, не замечая ничего вокруг, и быстро запираю за собой дверь. Что сейчас было? Мы впервые разговаривали за две недели молчания. Но это не был дружеский разговор, а скорее пререкания, какие-то скачки, где мы пытаемся друг друга унизить, оскорбить, выйти победителем. Но мы оба понимаем, что нет победителей, есть только проигравшие.

Он посчитал, что я ему изменила. Он, глупый мальчишка, думал, что я, после того что между нами произошло, ему изменю? Я утопаю в нём, я тону в нём, задыхаюсь в его глубинах. Я надеялась на что-то большее. Глупая девочка, также как и глупый мальчишка, надеялась на счастливый конец. Думала, что мы будем вместе, всегда поддерживать друг друга, никогда не расставаться – но у судьбы ведь свои планы, верно? Она не будет слушать вас, ей будет плевать на ваши бесконечные слёзы, в которых море отчаяния, ей будет плевать, что вы жить не сможете без этого человека, она не будет спрашивать вашего разрешения, потому что она сильнее всех, хоть её никто и не видел, а мы, люди, жалкая пародия театра.

Судьба смотрит на наше выступление с огромного кожаного стула, задумчиво проходя по всем взглядом. Она улыбается, когда видит страдания людей. Как умирают маленькие дети, как подростки, не познавшие жизнь, вынуждены быть прикованными к больничной койке, вечно проходя анализы, чтобы прожить ещё хоть минутку, насладиться солнечным светом, красотой своих близких, на лице которых улыбка давно потеряла своё место, из-за бесконечных вопросов: выживет их ребенок, или уйдёт от них навсегда?

Ей доставляет удовольствие, когда человек, поддавшись соблазну, гадкой шутке судьбы, отдаёт своё тело другому. Ей нравится, что после этого человек ругается с любовью всей своей жизни, принося им боль и страдания. Судьба любит неуверенных людей, ботаников или неудачников, которые не виноваты в том, что им не хватаем уверенности или же, что человек слишком умный для своего окружения. Судьба бросает в умного человека злыми людьми, и они делают всё для того, чтобы сделать его неудачником. И это только из-за того, что он не такой как все.

Я слышу, как кто-то, не переставая трезвонить в дверь, вытаскивает меня эскалатором за шиворот из моей больной головы. Я слабо двигаю своими конечностями, поднимаюсь, но движения даются мне с трудом. Не смотря в глазок, я открываю дверь. Передо мной стоит маленькая старушка. Её лёгкие седые волосы собраны в две крепко заплетённые косы. Она стоит в лёгком халате с каким-то глупым старушенско-цветочным принтом. Обычная милая бабушка.

– Мне кажется, что тебе давно пора выговориться кому-то, деточка, – её взгляд грозный, но она не пришла ко мне с плохими намерениями, скорее чтобы я перестала нарушать её ночной сон своими слезами и всхлипываниями.

– Да что Вы, – я шутливо пыталась изогнуть свой рот, – сейчас всё пройдёт. Это ненадолго.

– Ну уж нет, – она грубо оттеснила меня с прохода своей мягкой морщинистой рукой, я механически отошла назад. – Я не хочу, чтобы такая милая и добрая девочка больше плакала, – она приняла строгую позу, уперев руки в бока. – За мной, – она прошла вперёд, в сторону моей кухни, как будто находилась у себя дома. Такой напор меня даже не удивил, скорее, согревал, ведь напоминал мне кое-кого.

Я пришла на кухню и увидела, что добрая соседка уже поставила чайник, достала кружки и ложки. Плюхнувшись на стул, я поставила локти на стол и положила свой подбородок на ладони. После того как все приготовления были закончены, бабушка уселась за стол напротив меня и, вперив свой строгий взгляд добрыми глазами, сидела молча и неподвижно.

– И чего же ты смотришь? – удивлённо спросила она. – Рассказывай.

Небрежно обняв руками горячую чашку с чаем, я неуверенно начала выкладывать свою историю. На протяжении всего рассказа я не осмелилась поднимать на неё своего лихорадочного взгляда. Запиналась в каких-то моментах, заставляла выдавливать из себя слова. Это давалось мне нелегко, порция боли приходила с каждым новым словом, но я понимала, что мне уже не остановиться. Я дошла до момента, где сегодня мы поругались. Мои руки уже не чувствовали супер-огненно-горячую чашку, поэтому сжала ладони ещё крепче, чтобы почувствовать боль и узнать, жива я, или нет. Но да, я, к сожалению, ещё жива.

Вы когда-нибудь задумывались о временной смерти? Чтобы просто уйти от проблем, далеко-далеко. Как будто впасть в кому. Тебе что-то говорят там, на поверхности, но ты совсем в другом измерении. Тебя никто не трогает, ты один, без проблем. Я хочу просто щёлкнуть пальцами, бац, и ты на время отключился. Отдохнуть от проблем, единственное, что я прошу. Мне надоел этот комок в горле, застрявший уже довольно-таки давно. Тяжесть, что сжимает мою грудь – я хочу избавиться от неё. Слёзы, что текут безостановочно – я хочу, чтобы они испарились. Боль, к которой у меня, видимо, привычка – я пытаюсь от неё избавиться. Просто уйди, боль, прошу тебя, уйди.

Я чувствую, как бабушка начала смахивать мои слезы, но комок в горле не переставал уходить. Я задыхаюсь.

– Пожалуйста, остановите это, – умоляющее попросила. Глаза смотрели в окно, где люди, не замечая никого, двигались вперёд. Навстречу своей смерти, скорее всего.

– Ты сама должна остановить это, но ты не хочешь. Ведь уже привыкла, не так ли? – сказала она мне. Вы безоговорочно правы. – Я Клавдия.

Красивое имя.

– Катя, – тихо прошептала я.

Тут прозвучал звонок в мою дверь. Я безнадёжно и взволновано повернулась к коридору.

– Ты кого-то ждёшь? – спросила меня бабушка.

Я помотала головой не в силах ответить.

– Тогда чего ты сидишь? – она слабо толкнула меня в плечо. – Иди, возможно, это твоя судьба.

А вот и она ко мне постучалась. Пришла навестить. Я тоже ей не угодила.

Со страхом встав со стула, я быстро прошла к выходу, но почти у двери замялась.

Ты не должна была приходить ко мне так рано, судьба. Я не успела насладиться Им. Но я также знаю, что ты не любишь счастливых людей.

Я открыла дверь. Да, а вот и она, моя судьба в виде Кристины. Её глаза были красными, лицо опухшее и неестественное ей. Она дрожала, держалась изо всех сил.

– Я не должна была приходить сюда, так как знаю, что не заслуживаю этого, – её речь была приготовленной. Значит, что-то серьёзное. Я не ответила ей и позволила продолжить. – Я уезжаю, навсегда, – голос Кристины дрогнул в последний момент. Заранее приготовленная речь пошла к чертям, как и моя надежда. – Но есть одна проблема... я беременна, – я догадывалась, почему-то знала, что всё так закончится. – И Илья... он тоже уезжает. Вместе со мной, – его имя заставило меня содрогнулась от боли, но на виду мне было словно плевать.

– Внучка, кто там пришёл? – донёсся до нас мягкий голос бабушки Клавы.

Кристина мельком посмотрела мне за спину.

– Прости... – она приложила свою руку к носу. – Мне очень жаль, – Кристина не сдерживается и убегает. Стук её каблуков по лестнице – это единственное, что осталось у меня от неё.

Я стою в дверях и пытаюсь переварить услышанное. Я пытаюсь, пытаюсь, но у меня не получается! Я срываюсь. Снова срываюсь. Слёз нет, но всхлипы вырываются из моего рта, словно меня режут по частям, убивают медленно, и не жалея. Я скукоживаюсь, падаю на пол, обхватываю себя руками. Не может быть! Не может!

Я чувствую, как кто-то обхватывает меня руками, мягко, нежно, с этой чёртовой любовью и заботой, которых у меня никогда не было и не будет.

– Знаешь, не то чтобы я подслушивала, но... тебе нужно ценить прошлое, даже если оно и приносит тебе боль в твоём будущем. Моя мама, царство ей небесное, сказала мне однажды, что никогда не стоит забывать тех людей, которые покалечили тебя в какой-то степени. Я подправила её теорию однажды тем, что добавила некие правки, что ли. Вот все говорят, что не нужно оглядываться назад, а я считаю, что как раз таки нужно. Ты должен смотреть назад и думать о том, какой ты стал сейчас, и какой ты будешь дальше. Ты станешь лучше, сильнее, пусть даже и закроешься ото всех. Помни, что одним глазком, на крошечный миг тебе стоит оглядываться назад. А вдруг что-то изменится?

Я не помню, как очутилась на своей кровати, как ушла бабушка Клава. Я не знаю, сколько прошло времени, ревела я или нет. Но вдруг меня что-то подвинуло сесть в машину и поехать на озеро.

В парке почти никого не было, только дворники подметали уже почти замёрзшую листву, повсюду был иней. Я со вздохом села на лавочку и посмотрела на небо. Мне кажется оно стеклянным. Словно я в каком-то куполе. Я представляю, как подношу свой маленький кулачок к небу, и слегка бью по нему костяшками пальцев. Появляются лёгкие трещины, стекло начинает осыпаться маленькими осколками, раня меня, но с тем же и освобождая.

Глухая нереальность.

Нереальное будущее.

Будущее, которого не будет.

Мой телефон почему-то начал функционировать, я не заряжала его несколько дней и поэтому удивляюсь, как он ещё работает. Достаю телефон и вижу, что мне пришла смс с неизвестного номера:

«Они улетают через сорок минут. Не упусти»

Я срываюсь с лавки и бегу к машине.

Как удивительно, несколько слов и человек бежит сломя голову навстречу непонятно чему. Как будто тебе дают пинок под зад, заставляя сделать этот дурацкий шаг.

А вдруг что-то изменится?

Баба Клава, я надеюсь, ты гордишься мной.

Сажусь в машину и завожу мотор. Мчусь по дороге, словно шумахер, обгоняю машины, чуть не залетая на встречную полосу.

– Давай же, давай, – я умоляю машину ехать быстрее. Я успею, должна успеть.

И вот, за поворотом я вижу аэропорт. Звук улетающих самолётов блокирует мои уши, я стараюсь думать, что каждый взлетевший в стеклянное небо самолёт будет не их. И они только ждут своей посадки. Я паркуюсь в неположенном месте, но мне плевать. У меня есть последний шанс. Шанс на счастье, или шанс на разрушение.

Я быстро вошла в двери аэропорта, не замечаю того, что сталкиваю людей, постоянно бормочу какие-то извинения, но замираю, когда вижу его. Он стоит с опущенной головой, руки в карманах, вид непринуждённый, но всё такой же красивый. Как и его душа. Вот только он об этом никогда не догадывался.

Я выкрикиваю его фамилию, но боюсь что меня не слышно. Слишком много людей, слишком большое расстояние, слишком большие чувства. Но он слышит меня. Медленно оборачивается, словно не веря, что я здесь. Но я здесь, и возможно последний раз вижу его своими глазами.

Я не замечаю момента, как он подходит ко мне и слегка обнимает, как будто думает, что я оттолкну его. Нет, всё не так, как ты думаешь. Я крепко сжимаю его в своих объятьях, может даже душу его. Мы стоим в молчании уже минут десять. Я ничего не хочу говорить, ведь всё и так понятно. Он трётся носом об мою шею, вдыхая меня. Я так много хочу сказать, но понимаю, что не могу.

– Заканчивается посадка на рейс №29053110 Нью-Йорк, – объявляет металлический голос.

Нет-нет-нет!

***

– Пожалуйста, не уезжай! – молит она тихо. – Я... Я люблю тебя.

Я медленно отрываюсь от неё, это больно. Мучительно сложно. Словно тебе оторвали кожу, без которой ты жить не можешь.

– Помнишь, ты как-то назвала меня Чудовищем? – она бурно покачала головой, и затем лихорадочно начала кивать. Катя не считает меня Чудовищем, но называла. – Видимо, последний лепесток розы упал, и я больше не в силах что-либо сделать, – я хотел, чтобы она так думала. Как будто не было никаких измен, просто мы не успели. Не успели насладиться друг другом, когда поняли, что конец рядом. Я последний раз обнял её и поцеловал в макушку. – Тебе пора.

На самом деле тебе не пора. Ты должна была остаться здесь со мной. Мы должны были полететь с тобой в Австралию, куда ты и мечтала.

Я вижу, как она уходит, с каждым шагом всё дальше и дальше от меня.

– Я тоже люблю тебя, – шёпотом произношу. И никогда не перестану. – Прощай.

Почувствовав, как у меня на плече оказалась рука, я обернулся и увидел Кристину. Она с сожалением в глазах смотрела на меня. Я повернулся в Катину сторону, наблюдая, как она уходит. Всё не должно было так получиться. Она не должна была пострадать из-за меня.

***

Я стою у входа в аэропорт бесконечное число времени. Люди приходят и уходят. Кто-то радостный, кто-то со слезами счастья на глазах. Я же стою оттого, что не понимаю, как поступать дальше. Как жить дальше. Или как выживать?

Вокруг меня – люди, идущие навстречу новому будущему, машины, проезжающие километры дороги. В данную секунду какая-то жизнь рождается или умирает. Убогая атмосфера ничтожества.

Я почувствовала, как снежинка упала мне на нос. Подняла голову вверх, смотря на небо, откуда большими хлопьями падал снег. Пришёл первый снег, но я встречаю его в одиночестве.

Я хотела уйти. Но всё также стояла. Ждала.

Чего, спрашивается?

КОНЕЦ.

Последние главы писались под песни : A Great Big World – Say Something ( feat . Christina Aguilera)