Текст книги "Терроризм. Война без правил"
Автор книги: Алексей Щербаков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Что же касается Австро-Венгрии, то там было весьма неспокойно. Эту страну называли «лоскутной империей». В самом деле, это многонациональное государство было лишено какой-либо объединяющей идеи. Так что с сепаратизмом там было все хорошо.
Самой горячей точкой являлась Босния. До 1908 года она находилась под властью Османской империи. 5 октября 1908 года император Франц Иосиф подписал указ об аннексии Боснии и Герцеговины, приобретя себе на голову множество проблем. Дело в том, что Босния тоже являлась многонациональным краем. Жившие там сербы полагали, что Боснию неплохо было бы присоединить к королевству Сербия. Желающих прирастить территорию хватало и в Сербии. Правда, из-за политических сложностей национал-радикалы действовали вроде как нелегально, хотя на самом-то деле имели очень сильные позиции во всех властных структурах.
В 1911 году группа офицеров создала организацию «Объединение или смерть», более известную как «Черная рука». В начале ХХ века этой организации приписывали страшное могущество, хотя многие историки полагают, что тут больше мифов, чем правды. Возможно, они предпочитали оставаться в тени, а «засветились» другие – вчерашние школьники…
В 1903 году в боснийском городе Мостар учащиеся местной школы создали организацию «Молодая Босния». Первоначально это было типично школьное «тайное общество», где развлекались патриотической говорильней. Однако все вышло куда интереснее. Закончив школу, ребята разъехались, но не утратили связь друг с другом.
Лидером «Молодой Боснии» был Владимир Ганович. Он продолжил образование в Сербии, где, разумеется, общался с сербскими националистами. (Заметим, что «Черной руки» еще не существовало.) Кроме националистических идей Ганович интересовался теориями анархистов и российских эсеров. Цели этих ребят были ему чужды – «Молодая Босния» была не против монархии – если она сербская, но вот тактика левых экстремистов пришлась ему по вкусу.
Первой акцией «Молодой Боснии» стало покушение Богдана Жераича на губернатора Боснии генерала Варешанина. Оно произошло 15 июня 1910 года и закончилось провалом. Террорист же покончил с собой.
Но ведь в терроризме далеко не всегда важен конкретный результат. Важен PR. Вот тут Ганович постарался. Он начал создавать из Жераича культовую фигуру, написав для начала брошюру «Смерть одного героя». Видимо, он действовал не один, потому как на могилу Жераича потянулись паломники. Там побывал и даже посадил цветы школьник по имени Гаврило Принцип… Впоследствии он примкнул к организации Гановича.
К 1914 году большинство членов «Молодой Боснии» вернулись в Сараево. Отсутствовал лидер, но его заменил сельский учитель Данило Илич. Он начал издавать газету «Звоно» («Колокол»), в которой вел антиавстрийскую пропаганду.
Попутно ребята стали готовить теракт на наследника австрийского престола Франца-Фердинанда, которого ждали с визитом в столицу Боснии – Сараево.
Это была не самодеятельность. По австрийским данным, оружием террористов снабдила сербская разведка. Владеть оружием они научились во время пребывания в Сербии, в рядах националистической организации «Народная оборона». Историк Слободан Йованович утверждает, что трех террористов (Неделько Чабриновича, Трифко Грабежа и Гаврило Принципа) лично отобрал начальник сербской военной разведки Драгутин Димитриевич. Якобы они вступили в «Черную руку». Может так, может нет… Доказательств господин Йованович не привел.
Сербские националисты были заинтересованы в смерти эрцгерцога. Дело в том, что Австро-Венгрия имела два центра – Австрию и Венгрию. Другие народы оказывались как-то сбоку. А Франц-Фердинанд носился с идеей превратить государство в Австро-Венгро-Славию, то есть создать третий «центр силы» – славянский. Теоретически это могло ослабить сепаратистские настроения. Нет смысла обсуждать, насколько это было реально. Но вот человек так считал. И, соответственно, для сепаратистов такие взгляды являлись серьезной угрозой их планам.
Однако с другой стороны, организация теракта отдает явной любительщиной. Переданное оружие – по пистолету и по гранате на каждого. А почему так мало? У сербской армии гранат больше не нашлось?
Подготовка к покушению не составила особого труда. Маршрут всех передвижений Франца-Фердинанда был известен из газет.
Так что утром 28 июня 1914 года на пути эрцгерцога оказались террористы. Кортеж двигался по набережной Апель. Террористы расположились возле мостов через реку. Один из боевиков не смог кинуть бомбу, рядом с ним оказался полицейский. Хотя по другим сведениям он просто струсил. Второй террорист по пути следования
тоже ничего не предпринял. А третьему, Неделько Чабриновичу, удалось-таки кинуть гранату в автомобиль эрцгерцога. Однако шофер, увидев летящую гранату, правильно отреагировал и дал газу… Граната упала на задник машины и скатилась под колеса следующей… Был убит шофер, ранены находившиеся в ней офицеры и несколько прохожих. Террорист тоже был ранен, он бросился бежать, по дороге проглотив цианистый калий, но отравиться не получилось, его лишь вырвало.
Шофер Франца-Фердинанда действовал правильно. Эрцгерцог приказал ему остановиться, но тот рванул с места происшествия и домчал до цели поездки – до ратуши. После протокольных мероприятий эрцгерцогу захотелось поговорить с раненым террористом. Машина двинула в госпиталь все по той же набережной, но шофер свернул в боковую улицу, следуя намеченному еще утром маршруту. Ехавший в той же машине губернатор приказал вернуться. Автомобиль начал разворачиваться…
И тут произошла случайность, на которые так богата история. Дело в том, что после провала покушения террористы разбежались кто куда. Гаврила Принцип, который тоже сидел в засаде на набережной, приводил нервы в порядок в кондитерской за чашкой кофе. И тут он увидел разворачивающийся автомобиль эрцгерцога… Он отреагировал мгновенно – выхватил револьвер, выскочил из заведения и начал стрелять… Франц-Фердинанд и его жена Софья Хотек были убиты. Гаврила так же, как Неделько Чабринович, проглотил цианистый калий – и его тоже лишь вырвало… Странное какое-то качество было тогда у этого мощнейшего яда. Напомним, что Соловтев, стрелявший в Александра II, отреагировал на отраву так же. Что же удивляться, что впоследствии он и на Распутина не подействовал…
Все террористы были схвачены. На суде Ганович сказал: «Не думайте о нас худо. Мы никогда Австрию не ненавидели, но Австрия не позаботилась о разрешении наших проблем. Мы любили свой собственный народ. Девять десятых его – это рабы-земледельцы, живущие в отвратительной нищете. Мы чувствовали к ним жалость. Ненависти к Габсбургам у нас не было. Против Его Величества Франца Иосифа я ничего не имею… Нас увлекли люди, считавшие Фердинанда ненавистником славянского народа. Никто не говорил нам: “Убейте его”. Но жили мы в атмосфере, которая делала его убийство естественным… Хотя Принцип изображает героя, наша точка зрения была иная. Конечно, мы хотели стать героями, и все же мы испытываем сожаление. Нас тронули слова: “Софья, живи для наших детей”. Мы все что угодно, но не преступники. От своего имени и от имени моих товарищей прошу детей убитых простить нас. Пусть суд нас покарает, как ему угодно. Мы не преступники, мы идеалисты, и руководили нами благородные чувства. Мы любили наш народ и умрем за наш идеал…»
Террористов приговорили к смерти, кроме… Принципа. Ему было 19 лет, по австрийским законам – несовершеннолетний. Поэтому он получил 20 лет каторги. Умер в тюрьме, в 1918 году от туберкулеза.
Считается, что выстрелы Гаврилы Принципа были первыми выстрелами Первой мировой войны. На самом-то деле война уже давно назрела. Не было бы этого повода – нашелся бы иной… Но это с точки зрения автора. А ведь было и есть множество тех, кто полагает: историю делают отдельные личности. Не было бы думающих так – терроризма просто не существовало бы…
И ведь по итогам войны сербы получили все, что хотели, и даже более – было создано Королевство Югославия, где «рулили», в общем-то, именно они. Так что для многих, возможно, это стало примером того, как может повернуть историю человек с пистолетом…
Глава 5
Россия. Вторая волна терроризма
Вернемся на наши берега. В России террористическую волну вроде бы сбили. Но именно «вроде бы». Да, активных террористов перевешали и пересажали, но корни-то выкорчевать не удалось. И тут никто ни в чем не виноват. Ну, не умели представители тогдашних правоохранительных структур бороться с этим явлением. Жандармы вели «огонь по площадям». То есть, допустим, все знали, что среди студентов сильны революционные настроения. Так вот, жандармы регулярно проводили обыски у наиболее заметных представителей студенчества. Но ведь самый горластый – далеко не всегда самый опасный. Более того. Представим, что некий молодой человек взял почитать некую «крамольную» брошюрку. Возможно, он и не сочувствует изложенным в ней взглядам, а просто решил ознакомиться для общего развития. У него устраивают обыск, издание находят… За такое в 80-х годах XIX века полагалась высылка с исключением из вуза. Такой человек не пропадал – в стране повсюду требовались образованные люди, но… Допустим, он уезжал куда-нибудь в Тверь, Вологду или еще куда. Там устраивался, предположим, канцеляристом в конторе некоего купца. Но вот в местной среде тех, кто сочувствовал революционным идеям, он уже приобретал авторитет. Пострадавший за правду, так сказать… С тех пор и до самого краха Российской империи любой бездельник, вышибленный из университета или из гимназии, намекал, что это случилось «из-за политики». И ведь им сочувствовали! И считали героями. То есть среда, порождавшая террористов, продолжала существовать.
В начале ХХ века началась совершенно иная эпоха. Терроризм в России стал массовым. И это были не демонстративные взрывы, как во Франции, а огонь на поражение…
Как всё начиналосьВо второй половине 90-х годов XIX столетия среди народников началось оживление, связанное с ростом напряженности в стране. 27 мая 1896 года началась так называемая «промышленная война» – массовая забастовка петербургских текстильщиков, в которой участвовали около 30 тысяч человек. Причем рабочие были хорошо организованы – они установили связи между предприятиями и координировали свои действия. На «промышленной войне» впервые отметились конкуренты радикальных народников – марксисты. Разумеется, «Союз освобождения рабочего класса» стачкой не руководил – члены Союза лишь осуществляли, так сказать, информационную поддержку. Но прославились они всерьез.
Народникам стало обидно. Конкуренты прут вперед, а мы что же? К тому же благодаря амнистии 1896 года на свободу вышло некоторое количество «старых бойцов». Самой активной из них оказалась Екатерина Константиновна Брешко-Брешковская, севшая еще по «процессу 193-х», то есть в 1878 году. Ее прозвали «бабушкой русской революции» (хотя в 1896 году ей было 54 года). Дама была совершенно неукротимая. Едва оказавшись на свободе, она снова взялась за старое.
Только вот объединиться было непросто. За годы дебатов, проводившихся как на воле, так и в ссылках, каждый приобрел собственное мнение и соответствующие амбиции. Тем не менее, к концу века существовали две более-менее внятные организации – «Южная партия социалистов-революционеров» и «Северная группа» тех же товарищей. Первая охватывала Юг и Запад России. Центр второй находился в Москве, но к ней же принадлежали и некоторые сибирские города, например Томск. «Северяне» выпускали газету, которая позже стала общепартийной, – «Революционная Россия». Особого согласия между группами не было. «Северяне» являлись чистыми террористами. «Южане» тоже признавали террор, но только как один из методов. Главным делом они видели подготовку к вооруженному восстанию.
А чего вообще хотели эсеры? (Так их тогда еще не называли, но понятно, о ком речь.)
Человек, запомнивший хоть что-то из школьного курса истории, ответит: «Они были за крестьян». На самом-то деле это в значительной степени – декларация.
В их партийной программе сказано: «Вся тяжесть борьбы с царизмом, несмотря на наличность либерально-демократической оппозиции, охватывающей преимущественно промежуточные в классовом отношении элементы “образованного общества”, падает на пролетариат, трудовое крестьянство и революционно-социалистическую интеллигенцию».
Но с пролетариатом уже работали эсдеки. Они гораздо лучше понимали «рабочий вопрос» и, что главное – знали подход к рабочим. У эсеров это выходило хуже. Вот и пришлось вспомнить про крестьян. Но на самом-то деле в эсеровских изданиях основное место занимают разговоры о борьбе за демократию и прочую свободу. Социал-демократы добросовестно пытались привлечь в свои ряды рабочих. А вся деятельность эсеров, да и весь строй и стиль партии был ориентирован прежде всего на «революционную интеллигенцию». Хотя, когда в 1903 году начались крестьянские восстания, знакомая нам Брешко-Брешковская заявляла: «Это мы их подготовили». Только вот в жандармских документах нет ничего на этот счет. А ведь если готовили, значит, кто-то должен был и попадаться… Так что выбор террористического пути был для социалистов-революционеров предопределен.
Кроме того, в дело вмешался случай. 14 февраля 1901 года вольнослушатель Берлинского университета П. В. Карпович выстрелом из револьвера убил министра просвещения Н. П. Боголепова. Он, одетый в военную форму, вошел в кабинет министра и выстрелил в него. В суматохе Карпович мог бы скрыться, но предпочел сдаться властям.
Он вспоминал:
«Как только я решил, сделалось так спокойно на душе, так тихо: временами было как-то уютно, тепло. Вот уже больше недели, но ни одного сомнения, ни один нерв не дрогнет. Ясно, очень ясно».
Причиной были события 4 (17) мая 1900 года на Казанской площади Санкт-Петербурга. Студенты устроили очередную демонстрацию, казаки попытались ее разогнать. Закончилось все большой
дракой. Бунтари использовали арматуру и даже стреляли из револьверов (правда, ни в кого не попали), казаки их лупили шашками в ножнах… В итоге нескольких студентов отправили служить в армию. Вот Карпович и решил отомстить.
Террорист был одиночкой. За ним никто не стоял, хотя он и посещал за границей народнические кружки.
9 (13) марта статистик Самарской земской управы Логовский пытался убить обер-прокурора Священного Синода Н. К. Победоносцева, который считался главным вдохновителем «реакции». Он стрелял через окно, но не попал. Логовский был тоже одиночка, хотя на допросе и заявил, что разделяет программу социалистов-революционеров.
По поводу Карповича власти попытались «не гнать волну», обвинив его в «преднамеренном убийстве частного лица»[44]44
Террорист был осужден на 20 лет каторги.
[Закрыть]. Но это помогло мало. Теракты вызвали большой энтузиазм среди оппозиционно настроенной публики. «Революционная Россия» писала, что, дескать, вот вам пример, вперед, ребята!
Эти события не только подтолкнули к объединению социалистов-революционеров, но и окончательно определили направление деятельности партии.
Упомянутые теракты явились не только детонатором новой волны терроризма, они определили первоначальную тактику эсеров.
Формально партия была учреждена в 1901 году в Женеве. Ее создали четыре человека – В. Чернов, М. Гоц, Г. Гершуни и… Е. Азеф, который уже тогда являлся платным сотрудником охранного отделения. Об Азефе рассказ еще пойдет. Гоц и Гершуни для нашей темы не слишком интересны. Гоц никакой активной деятельности не мог вести физически – он был прикован к инвалидному креслу. На каторге после одного из столкновений «политических» и охраны ему повредили позвоночник. Чернова даже однопартийцы характеризовали как человека не слишком умного. Он являлся теоретиком терроризма: «Террор бывает троякий: эксцитативный, дезорганизующий, агитационный». То есть, по большому счету, Чернов занимался болтовней. Характерно, что он безвылазно сидел в эмиграции до Декабрьского манифеста 1905 года – то есть предпочитал не рисковать. А вот Гершуни – это была личность… Его уважали даже противники. Пришел Гершуни не из народников, а из «Бунда» – еврейской социалистической партии. В конце XIX века в этой организации также заговорили о терроризме, но дальше слов дело не пошло. Первоначально Гершуни стал известен тем, что во время «ликвидации»[45]45
Под термином «ликвидация» понималось не физическое уничтожение революционеров, а всего лишь массовые аресты.
[Закрыть] «Бунда» провел лучшего сыскаря Российской империи полковника Зубатова. Зубатов имел привычку переубеждать тех революционеров, которые казались ему идейно нестойкими. Смысл был в этом самый практический. «Перекованные» товарищи становились либо секретными сотрудниками, либо шли работать в Охранные отделения. Попытался сыграть полковник в эту игру и с Гершуни. Тот вроде бы «повелся» – нарассказывал сказок о том, что его, бедного еврея, обманули и запутали. И в итоге открутился. А ведь Зубатов был не тем человеком, которого легко провести. Однако, оказавшись на свободе, Гершуни тут же ушел в подполье и бежал за границу.
Так вот, именно этот товарищ стал реально создавать партию. Прихватив для солидности Брешко-Брешковскую, он стал метаться по России, создавая партийные организации. Одновременно эти двое стремились вытащить из ссылки перспективные кадры. К примеру, именно благодаря деятельности Гершуни бежали из ссылки такие знаменитые впоследствии террористы, как Борис Савинков и Иван Каляев. Интересно, что до своего побега они числились весьма умеренными марксистами.
Тем не менее, партия так и осталась очень рыхлой. Как идеологически, так и организационно. Исключением являлась Боевая организация (БО), возникшая одновременно с партией. Она олицетворяла любимую эсерами идею «центрального террора». То есть предполагалось, что теракты должны осуществляться не абы как, а по приказам ЦК. Разумеется, ничего толкового из этого не вышло.
Первоначально БО являлась, скорее, «виртуальной» организацией. Такова была тактика Гершуни. Он принципиально отвергал какую-либо тщательную подготовку «акций». Дело происходило примерно по одинаковой схеме. Наметив жертву, Гершуни приезжал в нужный город и находил исполнителей на месте. Такая тактика имела успех. Даже если жандармы узнавали о готовящемся теракте, они не успевали отреагировать.
27 марта 1902 года С. Балмашов убил министра МВД Д. С. Сипягина, в том же году был ранен харьковский губернатор князь И. Оболенский, в начале 1903-го был убит уфимский губернатор Н. Богданович.
Николай II хотел Балмашова помиловать, но тот отказался: «Я вижу, что вам труднее меня повесить, чем мне умереть. Мне никакой милости от вас не надо».
Гершуни понимал, что найденные «прямо на месте» могут оказаться отчаянными парнями, но никудышными стрелками. Так что он подстраховывался, снабжая террористов отравленными стрихнином пулями. Как видим, выбирая средства, товарищ не стеснялся.
Гершуни стал своеобразной легендой как среди революционеров, так и среди жандармов. Он приобрел репутацию неуловимого. Но, разумеется, в конце концов, 13 (26) мая 1903 года он попался. Военно-окружной суд в Петербурге в феврале 1904 года приговорил Гершуни к смертной казни. Однако казнь заменили пожизненной каторгой – времена были относительно гуманные. Чрезвычайные трибуналы, которые не церемонились с революционерами, ввели позже.
Однако дело Гершуни не пропало. Пришел Азеф…
Отступление. Откуда денежка?Революционное движение, как и война, требует денег, денег и еще раз денег. На голом энтузиазме что-то сделать трудно. И если у народовольцев финансы вечно пели романсы, то вот у эсеров с этим все было хорошо. Откуда?
Оставим в стороне «масонские» источники, поскольку их никто не видел. Равно как и сионистские. Сионисты как раз к эсерам относились плохо – они отвлекали горячую молодежь от их собственных структур, таких как «Поалей Цион».
А вот иностранные разведки – прежде всего английская (с Англией отношения были в начале века очень натянутые), а позже и японская… Это да, как же без этого? Радикальные организации всегда подпитываются «заклятыми друзьями» и противниками. Революционерам и прочим экстремистам ведь все равно – они ведь всегда полагают переиграть спонсоров и использовать финансовые вливания себе во благо. Так что не стоит считать террористов прямыми агентами чужих спецслужб. Интересно иное – почему российская разведка не финансировала в ответ, допустим, ирландских сепаратистов? Вряд ли из высоких моральных принципов. Просто не сумели…
Всем известен и другой источник эсеровских доходов – экспроприации, то есть обыкновенный грабеж. Интересно, что у террористов существовали определенные принципы – грабили только государственные учреждения. Частников не трогали. С чего бы это радикальным социалистам беречь добро буржуев? А вот так.
Кстати, до эсеровских «эксов» вооруженных налетов Россия просто не знала. После одного из первых ограблений, случившихся в Петербурге, пресса подняла крик, что город превращается в Чикаго. Персонажи вроде Мишки Япончика просто переняли передовой опыт…
Как известно, деньги давали и капиталисты. Финансировали, впрочем, не только эсеров, но и разнообразных социал-демократов. Но денежный поток, шедший к эсерам, был куда больше. Почему? Так все просто. Дело как раз в эсеровской идеологии. Сперва демократия, а земля и воля как-нибудь потом. А либеральных свобод хотелось многим. Вот многие и полагали – террористы, напугав царя и правительство, вынудят их идти на реформы. И ведь в какой-то степени так и вышло…
Но имелись и более интересные источники денег.
Одно из темных мест истории русских революций – участие в них старообрядцев и других «альтернативных» религиозных течений.
При слове «старообрядцы» многим представляются люди, живущие в глухомани, крестящиеся двумя перстами и придерживающиеся странных для современного человека обычаев. Но это не вся правда. Старообрядцы обладали огромной финансовой мощью. По некоторым оценкам они контролировали 40 процентов российской промышленности! Любить царское правительство им было особо не за что.
А ведь имелись еще и хлысты, численность которых составляла несколько сот тысяч человек. Это была уже типичная тоталитарная секта со всеми ее атрибутами – в том числе и ненавистью ко всем, «кто не они». А денег у них было тоже достаточно. У этих-то мотивация простая – революционеры способствуют падению «бесовской власти», а после ее краха воссияет «истинная вера».
