Текст книги "Батый"

Автор книги: Алексей Карпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

Смерть Батыя, как ни странно, оказалась не замечена большинством хронистов. Русские летописцы, как уже говорилось, после 1247 года о нём не упоминают. (Этим, вероятно, и объясняется тот факт, что в поздних летописных сводах под тем же 1247-м или следующим, 1248 годом помещено явно ошибочное известие о смерти Батыя: в одних случаях она просто упомянута ⁵⁷; в других в летопись включена легендарная повесть о гибели «злочестивого» Батыя в «Угорской земле», не имеющая к реальному Батыю ровным счётом никакого отношения [46]46
  Согласно этой легендарной повести, «злочестивый и злоименитый мучитель» устремился на «западных угров», к «вечерним странам, их же прежде не доходил». Разорив и опустошив многие «места и грады», он дошёл до великого города Варадина, где правил король Власлов, или Владислав, обращённый в лоно Православной церкви (из католичества) святым Саввой, архиепископом Сербским. (В образе этого короля Владислава соединились черты двух исторических личностей: Владислава (Ласло) I Святого, жившего в XI веке, и Владислава IV Кумана, правившего в 1272–1290 годах и бывшего современником нашествия на Венгрию татарских войск во главе с правнуком Батыя Телебугой и всесильным темником Ногаем в 1285 году.) С Божьей помощью Владислав нанёс поражение татарам. Батый бежал к «Угорским планинам» (Карпатским горам); вместе с ним бежала и сестра короля Владислава, взятая татарами в плен и принявшая сторону Батыя. Король настиг Батыя и собственноручно убил его; вместе с ним он убил и свою сестру. Автор повести (а им признают знаменитого агиографа XV века Пахомия Логофета, серба по происхождению) ссылался и на некие мемориальные подтверждения своего рассказа: «Сотворён же был медным литьём король, на коне сидящий и секиру в руке держащий, которой Батыя убил; и водружён на том столпе на обозрение и память родам и до сего дня» ⁵⁸. Как уже отмечалось выше, «Повесть об убиении злочестивого Батыя» была составлена на Руси не ранее 70-х годов XV века, в период подготовки к решительному военному столкновению Московского государства с Большой Ордой, преемницей Золотой Орды.


[Закрыть].) Не упоминают о смерти Бату ни китайская хроника «Юань-ши», ни сириец Абу-л-Фарадж, ни западноевропейские хронисты. В арабских же и персидских источниках содержатся противоречивые сведения на этот счёт. Так, Рашид ад-Дин и целый ряд арабских и персидских авторов XIV–XVI веков (Рукн ад-Дин Бейбарс, ан-Нувейри, Ибн Халдун, ал-Айни, Гаффари) ошибочно датируют смерть Батыя 650 годом хиджры (14 марта 1252 – 2 марта 1253) ⁵⁹– временем, когда он был, несомненно, жив и когда с ним общались, например, Гильом Рубрук или армянский царь Гетум. Другие хронисты, в частности Джувейни и Вассаф, сообщают о том, что Батый был жив ещё в 653 году хиджры (10 февраля 1255 – 29 января 1256), но вскоре умер (в этом ли году или в следующем, не уточняется) ⁶⁰. Наконец, персидский историк XIV века Хамдаллах Казвини и автор XV века Шереф ад-Дин Йезди определённо датируют смерть Батыя 654 годом хиджры (30 января 1256 – 18 января 1257) ⁶¹. И только армянские хронисты не противоречат друг другу: почти все они отметили смерть Батыя под 1256 годом (705-м армянской христианской эры). В Армении внимательно следили за тем, что происходило в Улусе Джучи, и такое значимое событие, как смерть «великого властелина севера», не могло остаться незамеченным. Подробнее других осветил ход событий Киракос Гандзакеци. Он, единственный из всех, дал нам более или менее точный хронологический ориентир: по его словам, смерть Батыя случилась «в начале 705 года армянского летосчисления» ⁶². 705 год начался в Армении 16 января. Соответственно, смерть Батыя имела место вскоре после этого: во второй половине января или, может быть, в феврале 1256 года. Если попытаться согласовать эти данные с теми, которые приведены Казвини и Йезди, то смерть Батыя следует сдвинуть ко времени после 30 января 1256 года (начало 654 года хиджры), но ненамного – ибо к событиям, например, марта или апреля слова о «начале года» Киракоса Гандзакеци не применимы. Впрочем, оба персидских историка могли и искусственно вывести дату 654 год хиджры – просто следуя логике повествования Джувейни.

К тому времени, когда Батый умер, его старшего сына Сартака в Орде не было. Незадолго до этого он был отправлен отцом к великому хану Менгу для участия в очередном курултае. Какие вопросы должны были там обсуждаться, нам неведомо. Но именно в дороге Сартак узнал о том, что «приключилось неизбежное» (или, как образно и цветисто выразился о том же Вассаф, «не успел он ещё вернуться, как Бату к кончику покрывала невесты ханства уже привязал троекратный развод»). В отсутствие старшего сына и фактического соправителя отца всеми делами ханства должна была распоряжаться Боракчин-хатун. Ей и пришлось совершить обряд погребения мужа. «Похоронили его по обряду монгольскому», – сообщает ал-Джузджани. А далее поясняет: «У этого народа принято, что если кто из них умирает, то под землёй устраивают место вроде дома или ниши, сообразно сану… Место это украшают ложем, ковром, сосудами и множеством вещей; там же хоронят его с оружием его и со всем его имуществом. Хоронят с ним в этом месте и некоторых жён и слуг его, да того человека, которого он любил более всех. Затем ночью зарывают это место и до тех пор гоняют лошадей над поверхностью могилы, пока не останется ни малейшего признака того места погребения» ⁶³. Именно так всё и происходило в случае с Батыем. Место его захоронения, вытоптанное копытами сотен лошадей, навсегда осталось неизвестным. Мы знаем лишь о том, что умер он (и, очевидно, был похоронен) в своём юрте, на берегах Волги. Если учесть, что случилось это зимой, в январе или феврале, то можно предположить, что Батый, как обычно, кочевал тогда где-то в низовьях великой реки, вероятно, ненамного удалившись от своей ставки в Сарае.

После смерти Батыя в его улусе началась жестокая борьба за власть, унёсшая жизни самых близких к нему людей. Правда, сведения источников на этот счёт весьма противоречивы.

Менгу-хан изначально поддержал сына Бату Сартака. Вероятно, это было следствием их договорённости. «Когда Сартак прибыл к Менгу-каану, – сообщает Джувейни, – тот встретил его с почётом и уважением, отличал его разными милостями над сыновьями и равными по достоинству и отпустил его с такими сокровищами и благами, какие подобают такому царю». За Сартаком был утверждён отцовский престол; ему же были переданы все войска Улуса Джучи и право распоряжаться всеми завоёванными его отцом странами. Более того, по свидетельству Киракоса Гандзакеци, Менгу назначил его «вторым [во всём государстве]», то есть, по существу, утвердил за ним тот статус, которым обладал в Монгольской империи его отец, и «дал право издавать указы», подобные тем, какие издавал Бату ⁶⁴. Однако в источниках есть намёки на то, что в отношениях между Менгу и Сартаком не всё было гладко и великий хан будто бы заметил «на челе» прибывшего к нему сына Батыя «признаки возмущения», что имело для Сартака роковые последствия (свидетельство ал-Джузджани).

Правление Сартака действительно оказалось очень недолгим. Джувейни и Рашид ад-Дин уверяли, что Сартак не успел даже добраться до своей орды и умер в пути; арабские же авторы, напротив, сообщали, что его правление продолжалось год и несколько месяцев или даже два года ⁶⁵. Они же – явно путаясь в датах и родственных связях и ошибочно считая Сартака братом Бату, а Берке, наоборот, его сыном, – сообщают о вражде между дядей и племянником. Вражда эта, как мы уже знаем, была облечена в религиозные формы, но объяснялась прежде всего взаимными претензиями обоих на власть. Современник событий, перс ал-Джузджани, явно благоволивший мусульманину Берке и с неодобрением отзывавшийся о Сартаке как о «человеке, чрезвычайно жестоком и несправедливо обращавшемся с мусульманами», так рассказывает об этом. С почётом отпущенный из ставки Менгу, Сартак возвращался домой мимо владений своего дяди, однако не захотел заезжать к нему. Это оскорбило Берке. «Я заступаю тебе место отца; зачем же ты проходишь, точно чужой?» – вопросил он его через своих посланцев. «Проклятый» Сартак отвечал ему на это: «Ты мусульманин, я же держусь веры христианской; видеть лицо мусульманское – для меня несчастье». Эти слова дорого обошлись ему. Когда «такая неподобающая весть» дошла до Берке, то он принял меры к тому, чтобы наказать племянника, – но, как утверждает Джузджани, не собственными руками, а рукою Всевышнего. Берке «вошёл один в шатёр, обмотал шею свою верёвкой, прикрепил цепь к шатру и, стоя, с величайшею покорностью и полнейшим смирением плакал и вздыхал, говоря: “Господи, если вера Мухаммедова и закон мусульманский истинны, то докажи мою правоту относительно Сартака”». Так поступал он три ночи и три дня, а на четвёртый день Сартак умер: «Всевышний наслал на него болезнь желудка, и он отправился в преисподнюю». Впрочем, Джузджани слышал и другую версию внезапной кончины Сартака: Менгу-хан, будто бы «заметив на челе Сартака признаки возмущения… тайком подослал доверенных людей, которые отравили проклятого Сартака» ⁶⁶.

Такова мусульманская версия (или версии) событий. Но есть и другая версия, христианская, и надо признать, что она выглядит правдоподобнее и значительно проще объясняет случившееся. Принадлежит эта версия армянским хронистам. Их симпатии были, естественно, на стороне Сартака, от которого они ждали послаблений в отношении христиан. Тем прискорбнее оказалась для них весть о его внезапной гибели. Армянские авторы тоже знали о том, что Сартак был отравлен, но прямо называли отравителями мусульман Берке и его брата Беркечара. Когда Сартак «во всём величии славы» прибыл в свои владения, рассказывает Киракос Гандзакеци, его мусульманские родственники «напоили его смертоносным зельем и лишили его жизни. Это было большим горем для всех христиан…» ⁶⁷.

Но путь к власти для Берке ещё не был расчищен. Обойтись одной смертью ему не удалось. Сартаку наследовал Улагчи – по одной версии, напомню, его брат, по другой – сын. Какую-то роль во всём происходящем продолжала играть и вдова Батыя Боракчин-хатун. Вместе с Улагчи она и стала следующей жертвой продолжавшейся междоусобицы. Когда Менгу узнал о преждевременной кончине Сартака, рассказывает перс Джувейни, он отправил в Улус Джучи «эмиров, обласкал жён, сыновей и братьев (Бату? или Сартака? – А. К.) и приказал, чтобы Боракчин-хатун, старшая из жён Бату, отдавала приказы и воспитывала… Улагчи до тех пор, пока он вырастит и заступит место отца. Но так как судьбе это было неугодно, Улагчи также умер в том же самом году (своей ли смертью или нет, мы не знаем. – А. К.)».

Впрочем, арабские авторы и здесь дают иную версию событий. О правлении Улагчи они не сообщают вовсе; его имя среди сыновей Бату или Сартака у них не значится. По словам египетского историка начала XV века Ибн Халдуна, власть после Сартака должна была перейти к сыну Батыя Тукану, который, оказывается, и «был воспитан для царствования». Однако «сановники не захотели его» (буквально: «отвернулись от него»), желая возвести на престол старшего из Джучидов Берке. Этому-то и воспротивилась Боракчин-хатун [47]47
  Ибн Халдун, говоря о матери Тукана, не называет её имени. Зато имя Боракчин называют другие арабские хронисты – ан-Нувейри и ал-Айни, которые, правда, считали её женой не Батыя, но его сына Тукана; по версии этих авторов – вероятно, ошибочной – Боракчин действовала в интересах своего сына (от Тукана) Туда-Менгу. Можно, конечно, вслед за некоторыми историками предположить, что после смерти Батыя, в соответствии с монгольским обычаем, Тукан взял себе в жёны вдову отца ⁶⁸. Но едва ли старшая из Батыевых жён могла родить ему сына. Скорее ан-Нувейри и ал-Айни ошибаются, и прав Ибн Халдун, у которого речь идёт о матери, а не жене Тукана.


[Закрыть]. Борьба с Берке закончилась для неё трагически: она была обвинена в измене и попытке переворота и казнена. Ища опору в борьбе с Берке, Боракчин будто бы обратилась за помощью к правителю Ирана Хулагу и отослала ему «стрелу без перьев и кафтан без пояса», велев передать на словах: «Нет более стрел в колчане, и осталось налучье без лука» – что означало, что царство осталось без правителя и она, Боракчин, готова передать его Хулагу. Об этом стало известно сторонникам Берке; Боракчин пришлось бежать из страны, но её поймали, насильно вернули и утопили «в отмщение за то, что она сделала».

Хронология событий из восточных источников неясна. Лишь отчасти и сугубо предположительно она может быть прояснена благодаря русской летописи. Имя Улагчи впервые упоминается в ней под 1256 годом, когда ростовский князь Борис Василькович «поехал в Татары, а Александр князь (Александр Невский. – А. К.) послал дары». К кому именно отправлялся в Орду Борис, летопись не сообщает, но в Орде он застал Улагчи: «Борис же, быв [у] Улавчия, дары дал и приехал в свою отчину с честью» ⁶⁹. Это не значит, конечно, что Сартака к тому времени не было в живых: напротив, мы определённо знаем, что он отправился к Менгу-хану и ещё не успел вернуться. Поскольку Улагчи и прежде пребывал в его ставке (вспомним свидетельство на сей счёт Гильома Рубрука), то к нему, по всей видимости, и перешло в отсутствие Сартака управление русскими делами; соответственно, он и должен был принимать прибывших в Орду русских князей. Под следующим, 1257 годом летописи сообщают уже о совместной поездке князей к Улагчи: «Поехаша князи в Татары… чтивше Улавчия…» – и это свидетельство надо понимать в том смысле, что князья отправились для принесения присяги и подтверждения ярлыков к новому правителю Улуса Джучи. Значит, вступление Улагчи на престол можно предположительно датировать 1257 годом. Но когда он умер и к какому времени относится вступление на престол Берке? Вот этого мы, к сожалению, не знаем. Под 1258 годом в летописи вновь говорится о поездке князей «в Татары… чтивше Улавчия», – но есть основания полагать, что данное летописное известие продублировано ошибочно и в нём говорится о той же поездке князей, о которой в летописи сообщалось годом ранее ⁷⁰.

Так или иначе, в том же 1257-м или следующем, 1258 году власть в Орде перешла к брату Батыя Берке. Он сумел достойно продолжить дело брата, упрочив свою власть и укрепив доставшееся ему государство. Известно, что Берке взял себе одну из жён Батыя. Как у любого монгольского правителя, у него было множество жён, однако ни от одной из них сыновей он не имел, и наследником ещё при жизни был объявлен его племянник, внук Батыя Менгу-Темир. К нему после смерти Берке в 1266 году и перейдёт власть над Улусом Джучи, которым прямые потомки Батыя будут править ещё почти 100 лет, до 1359 года. Последним правителем Орды из династии Батыя считается его потомок в шестом поколении хан Бердибек, известный тем, что он принял участие в убийстве собственного отца, а затем перебил всех своих братьев и ближайших родичей, включая малых детей ⁷¹. С его смертью род Батыя прекратил своё существование.

В русскую историю Батый навсегда вошёл «злоименитым» и «нечестивым» «царём», губителем и разорителем Русской земли и христианской веры, окаянным мучителем, «лютым зверем», «сыроядцем» и «кровпийцем», не могущим до конца насытиться человеческой кровью. Этот образ выступает в повестях и сказаниях о страшном Батыевом нашествии на Русь, о разорении Рязани и других русских градов, в легендарной повести о смерти нечестивого Батыя в «Угорской земле», в публицистических сочинениях более позднего времени, особенно эпохи жестоких битв Московского государства с Ордой, а ещё в русских былинах, где царь Батыга– некий собирательный образ зла, которое несёт в себе вражья сила, нападающая на Русскую землю. (Впрочем, имя Батыги – Батыя – легко заменяется в различных вариантах былин именами других враждебных Руси и по большей части мифических злодеев.) В тюркских же, среднеазиатских и поволжских, преданиях Бату, или Бату-хан, – напротив, некий идеальный правитель идеального государства, Саин-хан, то есть прежде всего «добрый хан». Таковы два полюса представлений о правителе Улуса Джучи, основателе Золотой Орды, и между этими полюсами – злочестивого Батыгии доброго Саин-хана– восприятие Батыя остаётся и по сей день.

Время от времени предпринимаются попытки взглянуть на личность Батыя по-новому, непредвзято, создать его, так сказать, объективный (в какой-то степени «усреднённый») образ – образ евразийского правителя, предшественника московских великих князей и царей, создателя первой в русской истории евразийскойимперии. Такой взгляд, вне всяких сомнений, правомерен и даже необходим. Но беда в том, что попытки «очистить» образ Батыя от предвзятости зачастую оказываются также несостоятельными – во всяком случае тогда, когда в основу их кладётся та же предвзятость: отрицание очевидного, отрицание самого факта монгольского завоевания и ордынского ига, представление о мирном и почти бесконфликтном сосуществовании Орды и Руси (сливающихся порой в некий литературно-пародийный симбиоз – этакую «Ордусь»). Этот путь представляется неприемлемым, тупиковым, и вставать на него мне бы очень не хотелось. Ибо кажется очевидным, что жертвовать одной истиной во имя утверждения другой и бороться с одним заблуждением (или, если угодно, преувеличением) с помощью другого – принципиально неверно. А пытаться «исправить» негативный образ Батыя за счёт заведомого преуменьшения масштабов той трагедии, которая связана с его именем в истории многих народов, в том числе (и в первую очередь!) Руси, – по меньшей мере безнравственно. Как вообще безнравственно подправлять историю – неважно, с какой целью и в каком направлении. О том, что принесло нашествие Батыя народам Восточной и Центральной Европы, мы говорили уже достаточно много на страницах этой книги, чтобы избавиться от каких-либо иллюзий на сей счёт. Но и игнорировать созидательную деятельность Батыя, его роль в складывании новых форм государственности на громадных пространствах Евразии было бы также непростительным упущением. Просто, повторюсь ещё раз, противопоставлять одно другому не стоит.

Впрочем, едва ли я смог этой книгой изменить чужие, давно сложившиеся представления о первом правителе Золотой Орды. Слишком уж многое зависит здесь от исходных предпосылок, опирающихся, как правило, на этнические, религиозные и иные предпочтения, на силу традиции и исторические мифы, но отнюдь не на знания и исторические факты. Напомню лишь о том, о чём говорил в самом начале: я вовсе не старался оправдатьили осудитьгероя этого повествования, вынести ему какой-либо приговор – неважно, обвинительный или оправдательный. Как известно, это вообще не в компетенции историка. И войны Батыя, и его государственно-политическая деятельность во главе Золотой Орды – та данность, которая на долгие столетия определила ход истории всей Восточной Европы, и русской истории в частности. От этой данности нам никуда не уйти, а потому – хотим мы того или нет – история Батыя есть неотъемлемая и весьма значимая и существенная часть нашей, очень и очень непростой истории. Констатацией этой банальной истины я и закончу книгу.

Примечания

Несколько слов в защиту автора

¹Бартольд В. В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия // Сочинения. Т. 1. М., 1963 (первое издание: СПб., 1900). С. 526.

²Вернадский Г. В. Монголы и Русь / Пер. с англ. Тверь; М… 1997. С. 6–7.

³Козин С. А. Сокровенное сказание. Монгольская хроника 1240 г. под названием Mongol-un niruca tobcigan. Юань Чао би ши. Монгольский обыденный изборник. Т. 1: Введение, перевод, тексты, глоссарии. М.; Л., 1941 (далее: Козин).

⁴Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. 1: Извлечения из сочинений арабских / Собр. В. Г. Тизенгаузен. СПб., 1884 (далее: Тизенгаузен. Т. 1); Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. 2: Извлечения из персидских сочинений / Собр. В. Г. Тизенгаузен; обработ. А. А. Ромаскевич и С. Л. Волин. М.: Л., 1941 (далее: Тизенгаузен. Т. 2).

⁵Рашид ад-Дин. Сборник летописей / Под ред. И. П. Петрушевского (далее: Рашид ад-Дин).Т. 1. Кн. 1. М.; Л., 1952; Т. 1. Кн. 2. М.; Л., 1952; Т. 2. М.; Л., 1960; Т. 3. М.; Л., 1946.

⁶Помимо отрывков, переведённых В. Г. Тизенгаузеном и другими исследователями, имеется полный перевод этого сочинения на английский язык с подробным комментарием: The History of the World-Conqueror by ‘Ala-ad-Din ‘Ata-Malik Juvaini / Transi, from the text of Mirza Muhammad Qazvini by J. A. Boyle. Vol. 1–2. Manchester, 1997 (далее: Juvaini). Ныне это издание полностью переведено на русский язык: Чингисхан. История завоевателя мира, записанная Ала-ад-Дином Ата-Меликом Джувейни / Пер. с англ. М., 2004 (далее: Джувейни).

⁷Золотая Орда в источниках (Материалы для истории Золотой Орды или улуса Джучи), Т. 3: Китайские и монгольские источники / Сост., пер. и коммент. Р. Г1. Храпачевского. М., 2009 (далее: Храпачевский. Т. 3). Ранее фрагменты «Юань-ши» были доступны в переводе выдающегося русского китаиста Н. Я. Бичурина (архим. Иакинфа): Иакинф (Бичурин Н. Я.). История первых четырёх ханов из дома Чингисова. СПб., 1829.

⁸Прежде всего назову «Чингиз-наме» хивинского историка XVI в. Утемиш-хаджи в переводе В. П. Юдина: Утемиш-хаджи. Чингиз-наме / Пер., прим., исслед. В. П. Юдина; коммент. М. X. Абусеитовой. Алма-Ата, 1992 (далее: Чингиз-наме); и «Родословное древо тюрков» хивинского хана и историка XVII в. Абу-л-Гази: Родословное древо тюрков. Сочинение Абуль-Гази, хивинского хана / Пер. и предисл. Г. С. Саблукова. Казань, 1906.

⁹Армянские источники доступны в переводах на русский язык М. Эмина, К. П. Патканова, А. Г. Галстяна, Л. А. Ханларян. Отмечу также издание анонимной грузинской хроники XIV в. в переводе на русский язык Г. В. Цулая (перечень изданий см. ниже).

¹⁰Bar Hebraeus’ Chronography / Transi, from Syriac by E. A. Wailis Budge. Lnd., 1932 (об этом памятнике, с извлечениями в переводе на русский язык, см.: Гусейнов Р. А. Сирийские источники XII–XIII вв. об Азербайджане. Баку, 1960).

¹¹Плано Карпины Дж. дель. История монгалов / Пер. А. И. Малеина // Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука / Под ред. Н. П. Шастиной. М., 1957 (далее: Плано Карпина); переиздано в 1997 г.

¹²История тартар брата Ц. де Бридиа // Христианский мир и «Великая Монгольская империя». Материалы францисканской миссии 1245 г. / Подг. пер. С. В. Аксёнова и А. Г. Юрченко; экспозиция и исслед. А. Г. Юрченко. СПб., 2002 (далее: Де Бридиа),

¹³Рубрук Г. де. Путешествие в восточные страны / Пер. А. И. Малеина // Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука (далее: Рубрук).

¹⁴См.: Собрание путешествий к татарам и другим восточным народностям в XIII, XIV и XV столетиях / Сост. Д. И. Языков. Т. 1 (далее: Языков). СПб., 1825 (описание миссии Асцелина); Аннинский С. А. Известия венгерских миссионеров XIII–XIV вв. о татарах и Восточной Европе // Исторический архив. Т. 3. М.; Л., 1940 (далее: Аннинский): Матузова В. И. Английские средневековые источники IX–XIII вв. (тексты, перевод, комментарии). М., 1979 (далее: Матузова); Фома Сплитский. История архиепископов Салона и Сплита/Пер. и коммент. О. А. Акимовой. М., 1997 (далее: Фома Сплитский), и другие важные издания. Помимо прочего, я использовал переводы иноязычных текстов, размещённые на сайте «Восточная литература» (http://www.vostlit.info). К сожалению, непереведённой остаётся «Жалобная песнь» современника и свидетеля разорения Венгрии варадского диакона Рогерия, а также отдельные местные хроники, содержащие уникальные сведения о вторжении татар в Европу.

¹⁵Бартольд В. В. Батый // Сочинения. Т. 5. М., 1968. С. 496–500.

¹⁶Чойжилжавын Нойсамба. Завоевательные походы Бату-хана. М., 2006 (см. также критическую рецензию на это издание Р. Ю. Почекаева: Вестник Санкт-Петербургского университета. 2006. Декабрь. Сер. 2. Вып. 4. С. 330–337).

¹⁷Почекаев Р. Ю. Батый. Хан, который не был ханом. 2-е изд. М.; СПб., 2007.

¹⁸Почекаев Р. Ю. Ханы Золотой Орды. СПб., 2010; он же. Цари Ордынские: Биографии ханов и правителей Золотой Орды. СПб., 2010; он же. Мамай: История «антигероя» в истории. СПб., 2010.

¹⁹См.: Вернадский Г. В. О составе Великой Ясы Чингис-хана. С приложением главы о Ясе из истории Джувейни в переводе В. Ф. Минорского. Bruxelles, 1939. С. 54; Трепавлов В. В. Государственный строй Монгольской империи XIII в.: Проблема исторической преемственности. М., 1993. С. 65.

Наследие Чингисхана

¹Козин. § 99 и след., 111.

²Рашид ад-Дин. Т. 1. Кн. 1. С. 97–98; Т. 1. Кн. 2. С. 68–69; Т. 2. С. 65. См. также «Родословие тюрок» (не ранее середины XV в.), автор которого специально обосновывает кровное родство Джучи с Чингисханом: Тизенгаузен. Т. 2. С. 202–203 (пер. С. Л. Волина).

³Козин. § 254–255.

⁴Рашид ад-Дин. Т. 1. Кн. 2. С. 219; Т. 2. С. 78–79.

⁵Тизенгаузен. Т. 2. С. 14–15.

⁶Правда, в этом позднейшем известии место Джучи ошибочно занял его следующий по старшинству брат Чагатай: «Тот Чагатай задумал против своего отца плохое, и когда он ехал к нему, то навстречу ему отправился Очир Сечен и дал ему яд. Говорят, вдвоём с Очир Сеченом они и умерли» (Лубсан Данзан. Алтан Тобчи. М., 1974. С. 293). Но Чагатай умер позже отца, и приведённые сведения не могут иметь к нему отношения.

⁷См.: Ундасынов И. Н. Джучи-хан // Вопросы истории. 2008. № 9. С. 38.

⁸Здесь необходим подробный комментарий. В литературе, посвящённой Батыю, называются самые разные даты его рождения: от «первых лет XIII в.» (Бартольд В. В. Батый. С. 496) до 1218 г. (так, в октябре 2008 г. в Москве был проведён круглый стол «в честь 790-летия Бату-хана»: http://irekle-syuz.blogspot.com/2008/10/790html). Что же касается источников, то точную дату рождения Бату приводит лишь персидский автор XVI в. Ахмед Ибн Мухаммед Гаффари (Тизенгаузен. Т. 2. С. 210), сообщающий о его рождении в 602 г. эры хиджры (18 августа 1205 – 7 августа 1206). Правда, дата смерти Батыя названа у него ошибочно: 650 г. х. (1252/53), тогда как в действительности Батый умер в 1256 г. н. э.; следовательно, появляются сомнения в истинности и приведённой им даты рождения. Рашид ад-Дин (неверно указывая дату смерти Батыя – всё тот же 650 г. х.) сообщает, что «жития его было сорок восемь лет» (Рашид ад-Дин. Т. 2. С. 81), хотя в другом месте, противореча самому себе, пишет, что Батый «прожил целый век» (Там же. С. 71; впрочем, это выражение представляется очень неопределённым). Указание на 48-летний возраст, как легко увидеть, сориентировано на тот же 602 г. х. как год рождения Батыя (возможно, именно таким образом, путём нехитрого обратного подсчёта, Гаффари и вычислил эту дату). Если же предположить, что Рашид верно указал продолжительность жизни Батыя, допустив ошибку лишь в дате его смерти, то, в результате соответствующего пересчёта, получится, что рождение Батыя должно быть отнесено к 606 г. х. (между 6 июля 1209-го и 24 июня 1210 г. н. э.; в обоих случаях следует учесть, что мусульманский лунный год по продолжительности короче нашего солнечного). Однако есть ли основания для такого пересчёта? В сочинении Рашид ад-Дина намёков на то, что ему была известна подлинная дата смерти Батыя, нет. К тому же в нашем распоряжении имеются косвенные указания источников, которые исключают «позднюю» дату рождения Батыя. Так, почти во всех восточных (арабских и персидских) сочинениях подчёркивается, что Батый был старше своих двоюродных братьев Гуюка и Менгу. Между тем Гуюк, по китайским источникам, родился в 1206/07 г. (Храпачевский. Т. 3. С. 177), а Менгу – в январе 1209 г. (Там же. С. 180). О «преклонном возрасте» (или даже «старости») Батыя говорится в связи с событиями 1241 г. (Рашид ад-Дин. Т 2. С. 80; ср.: Тизенгаузен. Т. 2. С. 65); даже со скидкой на то, что Батый сознательно старался изобразить себя излишне старым и больным, трудно представить, что речь может идти о человеке едва за тридцать. Таким образом, названная Гаффари (и, очевидно, подразумеваемая Рашид ад-Дином) дата рождения Батыя получает некоторое косвенное подтверждение; во всяком случае, у нас нет серьёзных оснований отвергать её. В дальнейшем изложении событий я буду исходить из того, что Батый родился около 1205/06 г. (или немного позже), помня, однако, об условности этой даты.

⁹См.: Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. В 4 т. 2-е изд. М., 1986. Т. 1. С. 135 (со ссылкой на М. Рясянена).

¹⁰Перевод Г. С. Саблукова: Родословное древо тюрков. С. 149–150. Известие это, правда, совершенно легендарное. Так, Чингисхан, обращаясь к Отчигину, приводит позднее, посмертное прозвище Бату – Саин-хан; упоминаются здесь и более или менее взрослые сыновья Бату, которых в 1227 г. ещё не могло быть. Всё это представляет собой очевидные анахронизмы.

¹¹См.: Почекаев Р. Ю. Батый. С. 51–52. Автор отождествляет Ильчи-нойона, деда Бату по матери, с Алчу-нойоном, сыном Дэй-Сечена и братом Борте, старшей жены Чингисхана.

¹²Чингиз-наме. С. 92, 93. Показательно, что в источниках из Чингисидов «баловнем» именуется также Кучу, сын Угедея (Рашид ад-Дин. Т. 2. С. 11), – и он, так же как и Бату, был объявлен наследником своего отца.

¹³Владимирцов Б. Я. Общественный строй монголов: Монгольский кочевой феодализм. Л., 1934. С. 54–55; применительно к Орде: Сафаргалиев М. Г. Распад Золотой Орды. Саранск, 1960. С. 40–41 (исследователь, вопреки показаниям источников, действительно считал Орду-Ичена младшим братом Бату); Кляшторный С. Г., Султанов Т. И, Государства и народы евразийских степей: От древности к Новому времени. 3-е изд. СПб., 2009. С. 349–350.

¹⁴В переводе В. П. Юдина: Чингиз-наме. С. 92–93.

¹⁵Точная дата смерти Чингисхана приведена в китайской хронике «Юань-ши» (Храпачевскии. Т. 3. С. 151, ср. также С. 322). Анонимная монгольская летопись «Алтан Тобчи» (XVII в.) называет другую дату: 5 августа 1227 г. (Там же. С. 315); персидский историк XII] в. Джувейни – 18 августа (Джувейни. С. 122). Что касается хронологии «Юань-ши» (составленной по архивам Юаньской династии за очень короткий срок в начале следующей династии Мин в 1368–1369 гг.), то в литературе обычно обращается внимание на её неполноту и неточность, особенно в сравнении с другими китайскими династийными хрониками (см.: Далай Чулууны. Монголия в XIII–XIV вв. М., 1983. С. 26–28; Кычанов Е. И. История династии Юань («Юань-ши») о Золотой Орде // Историография и источниковедение истории стран Африки и Азии. Вып. 19. СПб., 2000. С. 147; Храпачевскии Р. П. Военная держава Чингисхана. М., 2005. С. 20, 56–58; и др.). Но всё относительно. На мой взгляд, датировки «Основных записей» «Юань-ши», в сравнении с хронологией Рашид ад-Дина и других восточных хроник, представляются достаточно выдержанными, непротиворечивыми, согласующимися друг с другом и в поддающихся проверке случаях, как правило, обнаруживают большую точность. Поэтому я, как правило, предпочитаю пользоваться ими – разумеется, при непременном сопоставлении их с датировками других доступных мне хроник.

¹⁶Тизенгаузен. Т. 2. С. 84–85. По сведениям Рашид ад-Дина, «из войск Джучи-хана одной половиной ведал он (Орда. – А. К.), а другой половиной – Бату» (Рашид ад-Дин. Т. 2. С. 66).

¹⁷Бартольд В. В. Туркестан в эпоху монгольского нашествия // Сочинения. Т. 1. С. 459.

¹⁸Полное собрание русских летописей (далее: ПСРЛ). Т. 1: Лаврентьевская летопись. М., 1997. Стб. 509; Т. 2: Ипатьевская летопись. М., 1998. Стб. 745.

¹⁹ПСРЛ. Т. I. Стб. 453. Очевидно, это тот самый поход «в сторону Кипчака, Саксина и Булгара» 30-тысячного войска Субедея и Кугедея (Кокошая), о котором сообщает Рашид ад-Дин (Т. 2. С. 21). О нём же под 627 г. х. (1229/30 г. н. э.) сообщает арабский историк XIII в. Ибн Васил: «В 627 году вспыхнуло пламя войны между татарами и кипчаками» (Тизенгаузен. Т. 1. С. 73).

²⁰Родословное древо тюрков… С. 150–151.

²¹Храпачевский. Т. 3. С. 172.

²²Там же. С. 168.

Западный поход

¹Цит. по: Тизенгаузен. Т. 2. С. 22–23; ср.: Джувейни. С. 184–185; Арсланова А. А. Сведения Ала ад-Дина Джувейни о завоевании монголами Волжской Булгарии // Волжская Булгария и монгольское нашествие. Казань, 1988. С. 41–42.

²Кычанов Е. И. Сведения из «Истории династии Юань» («Юань ши») о Золотой Орде // Источниковедение истории Улуса Джучи (Золотой Орды): От Калки до Астрахани. 1223–1556. Казань, 2002. С. 38.

³Козин. § 270.

⁴Рашид ад-Дин. Т. 2. С. 111–112.

⁵Там же. С. 35–36.

⁶Ср.: Почекаев Р. Ю. Батый. С. 85.

⁷Рашид ад-Дин. Т. 2. С. 36; Козин. § 279–280.

⁸Храпачевский. Т. 3. С. 76.

⁹Цит. по: Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука / Под ред. Н. П. Шастиной. М., 1957. С. 221, прим. 217.

¹⁰Храпачевский. Т. 3. С. 211.

¹¹Там же. С. 57–58. О военной организации монголов, их техническом оснащении и тактической выучке см.: Храпачевский Р. 77. Военная держава Чингисхана.