Текст книги "Петля Реки Времени"

Автор книги: Алексей Дубнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Перспектива лезть в холодную воду и плюхать метров сто до противоположного берега не радовала никого. Однако другие варианты грозили серьезными материальными потерями. Чего греха таить, жаль было лодок и туристического снаряжения.

Кислая мина на лице и короткое, но ёмкое непечатное междометие, выплюнутое Геком в адрес доставшейся ему короткой спички, отразили отношение к выпавшему жребию. Через пару секунд к нему присоединился Алексей.

– Итак, господа Прилуков и Кудинов ( Прилуков и Кудинов чемпионы мира по плаванию на открытой воде), на вас с надеждой смотрит вся Россия. Пакуй в реку, как говаривал один мой сокурсник. – Игорь по-хозяйски похлопал брата и Лешку по плечу.

– К чёрту твои шуточки, удот! – Генка беззлобно огрызнулся и поплёлся к своему рюкзаку. Алексей – к своему. Нужно было упаковать в непромокаемый пакет паспорта, деньги, сигареты с зажигалкой. Плыть придётся на одной руке, второй держать одежду над водой.

Сложили компактно в пакеты джинсы, майки и кроссовки. Слишком тяжёлый камуфляж брать не стали.

– Стоп, мужики, – вдруг произнес помогавший собираться ребятам Сергей. – А не лучше ли дождаться сумерек, чтобы с берега вас не заметили. Что если те на "цундапах" не пропали?

– Нет, не получится. К вечеру нужные магазины, если на том берегу тоже наше время, а не славное военное прошлое, будут закрыты. Да и лодочник к вечеру уже будет пьян.

– Какой лодочник?

– Надеюсь, не тот, который переправляет через Стикс, а тот, кто заберет нас отсюда.

– Ладно, вы тогда разберите рюкзаки, разведите костёр и просушите что возможно. Может, чего-нибудь горячего пожрать приготовите.

После того, как ребята собрались, забросили в топку желудков пару бутербродов с мокрым хлебом и не менее мокрой колбасой, запили холодной водой. Разводить костёр было некогда. Но с голодухи и эти куски показались амброзией.

– Ну вот, теперь плыть станет не так тоскливо.

– Это точно, солдат не умрёт голодным!

***

– Ну, с Богом. Держа вещи над головой, Геннадий Александрович и

Алексей Юрьевич вошли в реку, в которую, как известно, дважды войти невозможно.

– Что-то тревожно мне за брата. – Игорь невесело смотрел на возвышавшиеся над водой головы и руки.

– А за Лёху не тревожно? – спросил Сергей.

– А что за него бояться, он же не брат мне.

– А кто?

– Сам знаешь. – Игорь подразумевал знаменитую фразу из фильма "Брат": "Не брат ты мне, гнида черножопая!" На самом деле он ценил и уважал близкого друга, которого знал вот уже сорок лет, с детства. Да и русскому Денисову до "черножопости" было далеко. Просто за шуткой Игорь пытался скрыть реальное беспокойство.

– Ладно, давай разводить костёр, сушить вещи, брат два.

***

– Черт побери, нас, кажется, сносит на косу, – заметил Гена, когда парни были на середине реки.

– Выгребай сильнее.

– Бесполезно, тем более одной рукой.

– Ладно, сдаётся мне, что если те на мосту исчезли, то и на косе вряд ли остались.

Алексей оказался прав. Когда течение вынесло их на плёс, покрытый мелким песочком, ребята не увидели ни эсэсовцев, ни мотоциклов, ни танка. Тишь да гладь. Никого. Отдышались. Оделись. Поднялись на пологий откос, возвышающийся над полосой песка.

На берегу под соснами, наполняющими своим смолистым запахом воздух вокруг, на некотором удалении друг от друга стояли врытые в землю деревянные столы и скамейки. Над одним даже возвышался навес. Между столами виднелась пара черных клякс – остатки костровищ. Пластиковые бутылки и жестяные банки, пластмассовые стаканчики, одноразовые тарелки, щедро разбросанные вокруг, пустые сигаретные пачки и бычки, говорили о близком присутствии современных варваров. Народ явно любил здесь шашлычить.

– Слава Богу, кажется, мы в нашем времени, – выдохнул Алексей. – Да, пожалуй, это тот редкий случай, когда отходы цивилизации радуют глаз. Вот только названия на этикетках странные. Ни тебе "колы", ни тебе "Спрайта" или "Фанты". Пустые сигаретные пачки тоже странные.

– Угу, – Николишин присел на корточки и почесал подбородок. – Какие-то "Городские", "Стрелецкие", "Столичные", которых давно не выпускают, "Заря". Сроду таких не видел. Ни одной иномарки. Может быть, местные импортных не курят? Этикетки на бутылках тоже незнакомые. – Гена отбросил ногой одну из пустых ёмкостей. – "Незабудка", "Вишневый аромат" "Лесная сказка"… лимонад сплошной. Водка опять же со странными этикетками. Ладно, некогда над этим голову ломать.

Он направился к начинающейся на краю поляны проселочной дороге, склонился над неглубокой колеей.

– Смотри-ка, никаких следов мотоциклов и танка, впрочем, как и тяжелых кованых сапогов супостата. Дорога, скорее всего, ведет в город. Но всё же хорошо бы осмотреться.

С этими словами Гек выбрал дерево посучковатей. Денисов подсадил его.

– Давай Винни, мишка очень любит мёд!

Тот ничего не ответил, только проявил неожиданную проворность и ловкость. Алексей почесал в затылке, вспоминая, как в детстве вместе лазили по деревьям. На одном оборудовали даже нечто вроде домика, который почему-то назывался штабом. Наверное, потому что частенько приходилось вести боевые действия с противником из соседних дворов за место на острове, где росло то самое дерево. Да, столько лет прошло… Речушка под названием Лихоборка давно в трубе…

Оказавшись на верхушке березы, Гена осмотрел окрестности в бинокль и крикнул сверху:

– Все правильно, дорога ведет в город. До него километра три-четыре.

Минут через десять ребята вышли из леса. Перед ними лежало чистое поле со свежескошенной и ошеломительно пахнущей травой. Солнце карабкалось по редким облачкам в зенит. День обещал быть жарким, но пока воздух ещё не раскалился. Хорошо, что парни, предвидя пекло, взяли на этот берег не камуфляж, в котором наверняка бы спарились, а обычные джинсы и майки.

Вместе со светилом поднималось и настроение. И хотя вчерашний инцидент с появлением эсэсовцев, как чертей из табакерки, не шёл из головы, он уже не казался таким пугающе реальным. Природа радовалась солнцу, неутомимые стрижи и ласточки стремительно штопали небо. Простор полей вызывал благостное ощущение свободы и безмятежности.

– Слушай, Ген, ты веришь во временные порталы, в возможность обрывов в пространственно-временном континууме и так далее? – задал, наконец, Алексей вопрос, не дающий покоя. Ты знаешь, я довольно много читал по этому поводу. Ещё Энштейн доказал теоретическую возможность…э-э-э…

– Существования временных, так называемых, "червячных переходов", или, как их называют по-другому, "червоточин", – подхватил Генка.

– Ну, что-то типа этого… Но больше для этого сделал Никола Тесла. Он переплюнул старика Альберта, заявив, что передвигаться в пространстве можно быстрее скорости света.

– Да, я интересовался этим вопросом. Понимаешь, теоретически всё возможно в этом мире, и даже машина времени теоретически существует, когда мы в мыслях отправляемся в прошлое или будущее, но практически… Генка на секунду задумался и рубанул ладонью воздух:

– История и наука на практике не знают подтверждений этому. Пока.

– Ну не скажи! – Алексей был явно с ним не согласен. – Есть много загадочных примеров. Взять, скажем, зеркала Козырева или тот же "Филадельфийский эксперимент".

– Да, я знаю. Конечно, эта знаменитая история с временным исчезновением в 1943 году американского эсминца "Элдридж". Я сам сомневаюсь ровно наполовину, правда это или мистификация века. Многие эксперты склоняются ко второму.

– Эксперты – такие же скептики вроде Серёги с Игорёхой?

– Давай разберемся. Что ты знаешь об этой истории?

Алексей было раскрыл рот, но вдруг остановился и поднял указательный палец вверх:

– Стой! Тихо!

– Что такое? – спросил Гена.

– Слышишь? Это ж-ж-ж неспроста!

Через минуту с ними поравнялся странного вида джип неизвестной марки. Денисов поднял руку и тормознул машину.

– До Кубринска подбросите?

– Не вопрос, садитесь, – приветливо согласился водитель.

– Интересное у вас авто. Что за марка? Самоделка? Никогда раньше такую не видел. – Гена по праву считался докой во всякой технике и, прежде всего, в автомобилях, к которым испытывал неподдельный интерес. Ведь в любом возрасте в мужчине живёт мальчишеская любовь к игрушкам. Поскольку Николишин был уже взрослой особью, то игрушки теперь его интересовали, соответственно, взрослые. Покопавшись в памяти, он не нашел аналогов бибики, в которой теперь ехали.

– Вы что, с Луны свалились? Или разыгрываете? – Мужчина повернул голову и с гордостью произнес:

– Это же "Союз –1791". Серийное производство. Выпускается с 1991 года в Казахстане недалеко от столицы Алма-Аты. Очень популярен в сельской местности, полный привод.

Ребята на заднем сиденье переглянулись.

– Секундочку, – возразил Алексей, – столица Казахстана – Астана. С декабря 97-го года.

– К тому же, насколько я знаю, никакого завода в Казахстане, выпускающего машины марки "Союз" нет, – вставил Генка.

– Ребятки, хватит дурить старику голову! Какие же машины выпускаются в этой союзной республике.

Геннадий, пропустив мимо ушей канувшее в лету словосочетание "союзная республика", сел на любимую лошадиную силу:

– Ну, во-первых, там производят "Ниву". Не Бог весть, какая сборка, но старую "Ниву" больше уже нигде не выпускают.

– Первый раз слышу о такой, – опять с удивлением обернулся водитель.

– Во-вторых… – Генка поведал недоумевавшему и с изумлением оглядывавшемуся на него хозяину джипа, что в девяносто пятом на заводе "Актюбсельмаш" было собрано тридцать пикапов "Крайслер" из турецких комплектующих. Правда, сетовал Николишин, цену за них задрали несправедливую! Двадцать восемь "штук" американских рублей. Столько же стоил пиндосовский оригинал вместе с доставкой и растаможкой. Ну и, естественно, бросили в том же году их выпускать. Потом в 97-м лопнул проект по производству корейских "Киа Спортадж". А собирались их клепать аж сорок тысяч в год. Вообще, казахам в девяностые не везло со сборкой иномарок. В том же 97-м намерились было выпускать в Актюбинске "Хендай Акцент", но чего-то там у них опять не заладилось. Единственный удачный проект – это выпуск "Шкоды" на Усть-Каменогорском заводе. Хотя, опять же дороговато – 13-14 тысяч баксов. – Гена пожал плечами. – В Европе она стоит 10-11. Эту "Шкоду" и нам поставляют.

"Вы имеете ввиду в РСФСР? И потом, что за "Шкода" такая? Никогда не слышал, – кинул через плечо мужчина.

– Вы что? – Лёшка не обратил внимания, на то, что мужик не знает такой популярной в мире марки чешского автопрома. Он выпучил глаза в изумлении от другого:

– РСФСР уже 21 год как не существует. После беловежского сговора в декабре 91-го.

– Какого сговора? – как бы не расслышал хозяин джипа.

– Ну, когда Союз распался! – не выдержал Генка. Странный разговор вызывал у него все большее раздражение. – Вы что, забыли?

– Вы хотите сказать, что Советского Союза не существует?

– Нет, конечно! – в один голос гаркнули шокированные мужики.

Водитель остановил машину, обернулся и остолбенело уставился на пассажиров. Наконец, его рот расплылся в улыбке, после чего он громко рассмеялся.

– Ну, молодые люди, вы и шутники. Ладно, откуда сами-то?

– Из Москвы. Меня Алексей зовут, а его Геннадий.

– Понимаю. Вы, москвичи, знаю, любите подшутить над нами, деревенскими. Ну да ладно, я не в обиде, молодежи только дай, как вы говорите, поприкалываться. Вы, часом, не работаете в программе "Розыгрыш недели" на телеканале "Зори России".

– А что, есть такой? – Алекей, будучи тележурналистом, знал или, по крайней мере, слышал почти о всех существующих крупных и даже мелких телевизионных каналах, но такого не припомнил. – Это что местный канал?

– Нет, что вы, всесоюзный, на весь Союз вещает. Очень популярен.

– Высокий рейтинг? – полюбопытствовал Денисов.

– Высокий что? – абориген как будто впервые услышал новое слово.

– Да так, ничего, и что это за канал и передача про розыгрыш такая?

– Вы разве не знаете? Ах, да, вы точно решили меня вконец задурить! Год-то нынче 2012– й?

– На этот счёт мы не будем устраивать жарких дискуссий. Признаем, это действительно так. – Алексей задорно подмигнул Генке.

– Веселые вы, мне нравятся такие. И юмор у вас своеобразный, нестандартный. Меня Николай Иванович зовут, – представился странный хозяин странной машины. – По какой надобности, позвольте полюбопытствовать, в Кубринск?

Друзья в двух словах, опуская ночные приключения, рассказали, что ещё с двумя товарищами сплавляются по Кубре, что прокололи лодки и пришлось высадиться здесь в поисках материала для ремонта.

– Вряд ли вы сегодня чего-нибудь купите. Воскресенье. Я вас к себе отвезу. У меня в паре километров свой дом. Старых камер и покрышек навалом. И клей резиновый найдем.

– Клей у нас есть. А лодки весельной у вас случайно не найдется? Может, у соседей? Переправили бы нас. Мы заплатим.

– Нет, ребятки, наш поселок далеко от реки. Вот на машине даже рыбачить езжу.

По дороге Николай Иванович рассказал о рыбалке, с которой он возвращался и о том, какие здесь красивые места. На вид ему было не более шестидесяти. По живому блеску в глазах и веселому доброму юморку, которым была приукрашена живая речь, довольно прямой осанке и всему внешнему виду нельзя было сказать, что годы лежали на плечах этого человека непосильной ношей. Выражение лица приветливое, глаза излучали энергию. И если бы не глубокий шрам через всю правую щёку, мужчина мог бы спокойно сниматься в гламурных журналах. Например, сидя с трубкой у камина и потягивая дорогой коньяк, со спокойным взглядом благородного и мудрого пожилого джентльмена, приверженца старых традиций. Когда ребята узнали, что мужику не шестьдесят лет, а за восемьдесят, то чуть не проломили пол машины отпавшими челюстями.

– Как вам удается так выглядеть? – В голосе Гены слышался неподдельный интерес.

– Секрет – проще палки-копалки. Физическая работа на свежем воздухе, спорт, изотерические практики, юмор и оптимизм. Но не это главное. Всё это не работало бы без непременного условия. Основа всего – доброе отношение к людям и восприятие жизни такой, какая она есть. Без условий.

– А вы философ? – удивился теперь уже Алексей.

– Жизнь заставила. Если вы предъявляете к ней претензии, то предъявляете их к Богу. И потом, я даже в самых хреновых ситуациях ищу что-то хорошее. То есть, главное – позитивный настрой на всё. Кроме того, я считаю, что неразрешимых проблем нет, есть только разные варианты их решения. Или обходные пути. А ещё нужно всё всем прощать. Местью того, что случилось, не исправишь…

Тут он на несколько секунд замолчал, а потом тихо и задумчиво произнес:

– Впрочем, одну единственную вещь мне простить трудно, хотя я и пытаюсь.

– Кому?

– Фашистам.

Николай Иванович вдруг посерьезнел.

– Это было ещё во время Отечественной. Мой батька в этих местах председателем колхоза работал… Ну да ладно, дела давно минувших дней. Мы уже приехали, десантируемся.

Пока Николай Иванович накрывал стол на веранде, поговорили о политике. Хозяин и слухом не слыхивал ни о Брежневе, ни Горбачёве, ни о Путине или Медведеве. Это наводило мужиков на определённые догадки, которые они пока не решались озвучивать.

Сидя на веранде друзья наслаждались великолепным видом ухоженного сада. Прямые грядки, окученные деревья, дорожки, покрытые ровным слоем мелкой гальки – всё свидетельствовало о том, что хозяева следят за своим участком не просто с заботой, но и с любовью. По всему чувствовалось, что жить на земле и на природе доставляет им удовольствие.

– Вам кто-нибудь помогает? – не выдержал Алексей.

– Нет, мы с супругой всё сами. Детям некогда, они в Переславле живут и работают. Внуков только на выходные и каникулы привозят. Да и то не всегда. Вот сейчас в Евпаторию собираются. Супружница моя как раз за ними поехала.

– Да как же вы такую красоту без посторонней помощи поддерживаете в вашем-то возрасте? – Генка с восхищением кивнул в сторону огорода.

– Да всё очень просто. Сил у меня хватает, энергии много. Во-первых, это наследственное. То, что я выгляжу моложе своих лет, – от отца. Кроме того, мне из Японии знакомый книжку привез. Автор – человек, которому по прогнозам врачей не дано было дожить и до сорока лет. Однако переместился в мир иной под девяносто. Да и то из-за несчастного случая. Я стал заниматься по его системе. Так сейчас в свои 83 просто летаю, кажется, горы могу своротить. Сплю по 4 – 5 часов, да с женой ещё нет – нет, да и побалуюсь. А ведь ещё лет десять назад я такой букет болезней насобирал, мама, не горюй. Врачи приговор вынесли: если года три, говорят, протянешь – будет чудом.

Чувствовалось, что старик, (впрочем, какой там старик), сел на любимого конька.

По словам Николая Ивановича, обычному человеку трудно вырваться из привычного порочного круга и навязанного социумом стереотипа: рождение – младенчество – детство – отрочество – юность – молодость – зрелость – преклонные годы – старость – смерть. Но может быть по-другому.

Когда Николишин выразил мнение, что по-другому может жить какой-нибудь граф Дракула и прочая нечисть, собеседник не понял, о ком идёт речь, но уловил намёк на мифологию.

– Вы не представляете, на что способен человеческий организм. Он может многое! Ещё как может! Японец предлагает так: рождение – младенчество – детство – отрочество – юность – молодость – молодость – молодость – зрелость – зрелость – зрелость – преклонные годы – преклонные годы – преклонные годы и так далее.

– То есть, вы хотите сказать, что каждый период можно продлить?

– Да!

– Ну и как этого можно достичь?

Хозяин с огоньком в глазах продолжил гнать прирученного конька.

– От чего человек быстро стареет? От потери энергии. Физической, умственной и духовной. Нужно, чтобы все эти три составляющие находились в гармонии и не растрачивались впустую. Для того, чтобы быть по-настоящему гармоничной личностью нужно не ощущать себя ни телом, ни душой, ни разумом по отдельности. То есть необходимо отрешиться от себя, от своей личности. Современному человеку это почти невозможно, но система работает без сбоев, если все три составляющие притёрты друг к другу и не воспринимаются по отдельности. Этот принцип, кстати, работает и в стрессовых ситуациях. Или в единоборствах. Смог абстрагироваться от внешнего раздражителя, не реагируешь, например, на врага отдельно умом или эмоциями, собрал в кулак, то есть, воедино три энергии, – считай, победил. Болезнь, усталость, страх, холод или жару, гнев, раздражительность, да мало ли что еще можно преодолеть!

– Действительно, – попытался прервать поток сознания Алексей. – Нас этому в единоборствах учат. Да и сам я занимаюсь эзотерическими…

– Кроме того, – перебил Денисова Николай Иванович, – надо следовать законам природы.

По его словам выходило, что их нарушение приводит к болезням. Стало быть, чтобы справиться с недугом, необходимо слушаться матушку-природу. В городе это очень сложно, но и там, при желании, можно приблизиться к ней. Нужно уловить природный ритм, и вечная молодость нам обеспечена.

– А вы уловили? – с некоторой долей скепсиса поинтересовался Генка.

– Кажется, в какой-то степени мне это удалось. Не до конца, конечно, для этого нужно быть Дитём джунглей.

– Маугли, – кивнул Гена.

– Кем? – опять не понял Николай Иванович.

– Вы не читали Киплинга? – удивился Денисов.

– Не знаю такого, он писатель?

– Да уж…, – Алексей махнул рукой, а хозяин продолжал:

– То, что я избавился от комплекса болячек, в том числе, от одной почти смертельной, означает, что я на правильном пути. Главное, как я уже говорил, – принятие мира таким, как он есть, себя в нем как его частицу – вот закон Вселенной. А люди его нарушают, стало быть, теряют важнейшие способности, данные им Богом, или, если хотите, Природой.

Алексей в душе согласился с Иванычем, самое главное – вера. Вера человека в то, что его организм задуман Всевышним так, что способен самовосстанавливаться после чудовищных потрясений и повреждений. Конечно, за исключением механических, не совместимых с жизнью. А вот сомнения вселяют страх и неуверенность. Люди начинают метаться в поисках ложных путей, находят неправильные решения проблем, которых на самом деле вообще нет, становятся глухими и слепыми. Пытаются войти в открытые двери, но в упор этих дверей не замечают.

– Вы кто по профессии в прошлом? Философ, врач, физиолог, экстрасенс? На нобелевку не пытались выдвигаться? – Генка не смог удержаться от сарказма.

– Напрасно иронизируете, молодой человек. – Николай Иванович нисколько не обиделся.

– Чем больше мы проявляем свое недовольство, настороженность, неприятие чего-либо, тем хуже для нас. Доказано, что, чем меньше человек думает о болезнях и боится их, тем реже он заболевает. Чем меньше он настраивает себя на неприятности, тем меньше их происходит. И потом, кто такой инвалид? Это человек не с отсутствием какого-либо органа или конечности. Инвалид – это состояние души.

– Я согласен, вот у нас в спортзале…, – начал Алексей.

– Летай иль ползай, конец известен! – угрюмо вставил Гена.

– Ошибаетесь, – не согласился хозяин. – Смерти нет, есть переход одного вида энергии в другую. Тоже самое происходит и с сознанием. Переход с одного уровня на другой.

– На какой?

– Это зависит от того, как жил и что думал человек во время земного существования. Но, говоря о физиологическом существовании гомо-сапиенса, я могу, по своему опыту утверждать, что возможно затормозить отсчёт биологического времени, то есть старения, и даже повернуть его вспять.

Но по расфилософствовавшемуся Иванычу выходило, что это не всем дано. Например, ленивым – не дано, закоренелым скептикам или вульгарным материалистам – не дано. Ведь для того, чтобы добиться успеха, нужно проделать большую работу над самим собой. Прежде всего, преодолеть собственные косные установки. Эти установки людям навязаны обществом. Но у них есть выбор. С одной стороны, можно верить в то, что нам внушали с детства: человек рождается, чтобы постепенно состариться и умереть. С другой стороны, мы можем не верить этой сомнительной истине. Что если человек родился для счастливой жизни? Что если он наделен безграничными возможностями, позволяющими полностью творчески реализовать себя, способен возрождать свою молодость и здоровье, черпать энергию в самом себе и в природе?

Николай Иванович вдруг посмотрел на часы и сказал:

– Вот я старый осел, заболтался, а вас друзья ждут. Ну, пойдемте в гараж, посмотрим камеры, выберете поновей. Кстати, не могу понять, но почему-то мне ваши лица кажутся знакомыми. Странно. На имена память плохая, а вот если познакомлюсь с человеком, то лицо уже не забуду никогда. Такое впечатление, что я вас когда-то видел.

Ребята в ответ пожали плечами.

Хозяин открыл небольшой сарай, который он называл гаражом. Гена с Алексеем вошли внутрь и ахнули. Перед ними стоял новёхонький, словно только что вышедший из заводских стен камуфлированный немецкий мотоцикл военных лет – «Цундап» с коляской…

– Трофейный, – небрежно бросил хозяин.

***

– Да, изрядно промокли вещички, – констатировал Сергей, открывая рюкзак. Разводить костёр пока не имело смысла. Солнце припекало зело, исполняя, кроме осуществления незначительной функции обеспечения жизни на Земле, роль сушилки. Одежда под его лучами должна просохнуть часа за два – три.

После того, как ребята разложили на солнцепеке вещи, делать в общем-то было нечего. Глебов размотал удочки и решил искупать червей и опарышей, купленных еще в Москве. Любил он это дело. В смысле, не червей, конечно, с опарышами купать, а рыбалку. Знал в ней толк, хитрости там разные, особенности клёва определенного вида рыб и всё такое прочее. Поэтому непременно обходил ребят в улове. А ещё любил и, главное, умел делать отменную уху. В походах и на рыбалке она всегда была коронным Сережкиным номером. Наваристая, душистая, с дымком, да под стопарь водочки, вспоминалась потом целый год.

Сергей Юрьевич (тёзка по отчеству с Денисовым) Глебов, для друзей Серж или Глебыч, а иногда называемый друзьями Писателем, был младше ребят на два года, но на вид казался старше. Внешне чем-то напоминал известного друга животных Николая Николаевича Дроздова, только моложе. Такой же высокий, худощавый, с наметившейся лысиной и седеющей бородой. В голубых глазах отражалось спокойствие и философская мудрость. Выдержанный, без ярко выраженных внешних проявлений эмоций, он вселял в окружающих чувство уверенности. В то, что всё будет хорошо. Или не будет. Интроверт по натуре, в компании Алексея и близнецов раскрепощался, шутил, веселился, балагурил наравне со всеми, при этом, не пытался понравиться и оставался самим собой. Глебов также как и Денисов был журналистом. Только в отличие от Алекса работал не на телевидении, а в газете. Причем, занимал довольно высокий пост в редакционной иерархии. Кроме того, Сергей действительно был писателем. Из-под его пера вышли около десятка книг, включая сборники рассказов, повестей и несколько романов. Благодаря феноменальной памяти, друзья и коллеги называли начитанного до краев Глебыча ходячей энциклопедией. Хороший образный язык делал его прекрасным рассказчиком. А ещё он частенько любил в разговоре ввернуть цитату из классиков, современных писателей или поэтов. (Кстати, не только он один. Все ребята, книгочеи, обожали померятся эрудицией и пофехтовать афоризмами, меткими высказываниями и цитатами). Кроме того, Серж великолепно знал немецкий и баловался переводами современных забугорных коллег. А как он готовил! От его стряпни невозможно было оторваться. Но литературную деятельность Глебов всё же предпочёл кулинарной. К чему бы это? – в шутку удивлялись друзья.

Николишины познакомились с Сергеем Глебовым в Институте культуры, который вместе и закончили. Дружеские попойки, вечеринки, "картошка", общие интересы и увлечения, любовь к литературе, вылазки на природу, – всё это сблизило ребят. После армии отношения переросли в настоящую крепкую дружбу. Затем близнецы познакомили Лёху с Серегой. Найдя друг в друге близких по духу людей, Глебов и Денисов сошлись, компания стала общей. С тех пор у каждого нет ближе и надежней друзей.

Через пару часов в садке плескались четыре леща граммов на четыреста-пятьсот каждый, десяток окуней и несколько приличных плотвичек.

Пока Серёга разделывал рыбу и чистил картошку, Игорь развёл костер. Затем нарезал овощи для салата. В реке охлаждалась бутылочка водки. С тех пор, как Лёшка с Генкой покинули остров, прошло около трёх часов. Друзья ожидали их появления с минуты на минуту, предвкушая вкусный обед в старой доброй и, как всегда, весёлой компании. Прошёл ещё час, а друзей всё не было. Игорь нервно прохаживался взад-вперед по берегу, поглядывая в бинокль то в сторону противоположного берега, то на всякий случай, на мост и часто курил.

– Чё-то я очкую, – наконец произнес Полковник.

– Да успаку-у-уйся. Я и сам сто раз так делал. Не паникуй раньше времени, – попытался подбодрить его Сергей. – Мало ли какие обстоятельства. Может, им на пути попалась молочная ферма, а доярки не хотят отпускать таких быков-производителей.

***

Выходя с гостями за калитку, хозяин виновато произнес:

– Извините, братцы, отвезти к реке, к сожалению, не могу, супруге обещал до вечера огород вскопать. Восемь соток, хоть и не много, но всё же…

– И вы это один вскопаете?

– Зачем один, с Лениным в башке, с лопатой в руке. Да вы не волнуйтесь, у меня ручной мотоплуг есть.

– Огромное вам спасибо, Николай Иванович, вот… – Генка полез в карман.

– Деньги предложишь, собаку спущу! – И даже углубившийся на правой щеке шрам не испортил обезоруживающую улыбку. – Идите всё время этой дорогой, а на том месте, где я вас подхватил чуть правее возьмите, метров через пятьдесят тропинку увидите. Она вас прямо к "шашлычной" приведет. Так короче.

– К какой "шашлычной", – удивился Лёшка.

– Ну, там, где столики на берегу стоят, и где местная молодежь отходами цивилизации срёт. Вы ведь там высадились?

– Да, верно.

– Извините, можно напоследок бестактный вопрос? – не удержался Алексей. – Вы ведь, я знаю, не обидитесь.

– Валяйте.

– Откуда у вас этот шрам?

– Долгая история. Во время войны, я пацаном был. Фашист один… Ну да ладно, ребятки, это действительно долгая история. Не обижайтесь, вам пора.

Мужики, снабженные старыми автомобильными камерами, вышли со двора Иваныча и взяли направление к реке. Долго шли молча, переваривая услышанное за время общения с радушным хозяином.

– Этот трофейный "Цундап"…, – начал первым Алексей.

– Я тоже подумал, – прервал его Гена. – Но даже не это главное. Его неизвестной миру марки машина, разговоры о Советском Союзе… да чего там, Маугли даже не знает. Каждый ребёнок…

– Да, генсек компартии, фамилии членов политбюро, незнакомые, странные названия структур, фирм и прочего. Либо он не в себе, либо мы сейчас в параллельной реальности.

– А еще, возможно, ход истории в прошлом изменился, и мы оказались в нашем 2012-м году, но мир развивался чуть-чуть по-другому. Впрочем, из его слов можно предположить, что изменилась история не кардинально, а так, небольшая коррекция.

– Да, ты помнишь его фразу, мол после взятия Берлина в ноябре 1946 года, его дивизию перебросили на Японский фронт, где его контузило при взятии…э-э-э…, забыл название.

– Лишучженя.

Ребята согласились, что они правильно не стали поправлять оговорку хозяина насчёт победы в Отечественной в 46-м году. Но, если допустить, что слова Иваныча – правда, то война кончилась на год позже, чем в их родной реальности.

Минут пятнадцать шли без разговоров. Каждый думал о своём. Начался лес. Присели на поваленное дерево и решили перекурить.

– Не нравится мне всё это. – Взгляд Алексея казался отсутствующим. – Может быть, нас и дома-то не ждут. Может быть, его и вовсе нет у нас теперь, или родители не те, и мы их не узнаем? Жёны, дети…

– Нет, если мы родились и так выглядим, то родители те же самые, а вот жёны, дети… У кого-то, может быть есть, у кого-то нет. И вообще интересно, те же ли самые? А вероятно, что жены те же, а дети другие? Ну, внешне похожи, а по характеру отличаются от тех, кого мы воспитали?

– Охренеть можно! Слушай, давай сходим в город, посмотрим, что и как, поговорим с людьми? По обстановке, по разговорам, по тем же машинам поймём, кто сошел с ума, мы или Иваныч.

– Можно было бы, – кивнул Генка, – но нас ребята ждут. Серёга наверняка уху замутил. Сегодня починим лодки, переночуем на острове, а завтра пристанем на привал у какой-нибудь деревни и всё разузнаем.

***

Схема входа и выхода из сплавов была отработана годами. Все приезжали в пункт А – ближайшую к выбранной для путешествия реке деревню на своих машинах. Платили немного местным за присмотр за тачками и сплавлялись километров тридцать-пятьдесят вниз по течению. Сказка продолжалась дней пять. Затем выходили на берег в пункте Б – другой деревне, также близкой к реке. Всё это заранее определялось по карте. Кто-то шёл до трассы, ловил попутку в обратном направлении, доезжал до пункта А, садился в свою машину, доезжал до пункта Б, забирал ребят и вёз всех в пункт А до своих авто. Оттуда уже разъезжались по домам. Сейчас стоял большой вопрос, существует ли та деревня, откуда двинулись в поход, сохранились ли машины, которые там оставили, и что вообще изменилось в мире.