Текст книги "Сияние Красной Звезды (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– А кто? Горком комсомола? ЦК ВЛКСМ?

– Нет, конечно! Берите выше. Был звонок…

Перепелкин получает тычок в бок от начальника и затыкается на полуслове. Вот и ходи с таким в разведку – тут же всех и сдаст! Да, мне собственно и неважна фамилия того, кто им звонил, главный кукловод и так известен. Но этих ретивых горе – исполнителей все равно немного проучить не мешает. Небрежным взмахом руки предлагаю им, наконец, сесть. А дождавшись, когда они плюхнутся на стулья, меняю дислокацию – встаю и неспешно начинаю мерить шагами кабинет вдоль стола для совещаний. Постоянно оказываясь у них за спиной и заставляя их невольно вертеть шеями и головами.

– Хотите сказать, что это вам «сверху» из ЦК приказали рассмотреть персональное дело советника Генерального Секретаря КПСС по культуре? Минуя все инстанции, в обход ваших непосредственных руководителей?

– Да, мы даже не знали, что вы – советники товарища Романова! Кто бы нам об этом сказал? Передали письма с жалобами на вас, объяснили, на что нужно сделать особый акцент, и все.

– И по существу старшие товарищи правы – подал наконец голос Константинов – Драки-то с вашим участием были.

– Были – Легко соглашаюсь я. – Целых две. По результатам первой, в ресторане «Арагви», мне вручена правительственная награда за задержание особо опасных преступников, находившихся во всесоюзном розыске. После второй мне принесены искренние извинения от руководства гостиницы «Ореанда». Хулиганов, затеявших драку привлечь к уголовной ответственности, к сожалению, не удалось, они граждане Финляндии. Но разбитые посуду и стекла финны оплатили, как и штраф за хулиганство в общественном месте.

– Но кто же знал?!

– Тот, кто вас подставил. Что вы так на меня смотрите? Конечно, вас подставили. Чтобы потом именно на вас и свалить всю ответственность. Письменного приказа у вас не было, в горком и ЦК комсомола вы о звонке сверху не сообщили. И за все теперь придется отвечать лично вам, а тот, кто это затеял, останется в стороне. Вы же понимаете, что товарищ Романов этого так не оставит? Виноватые должны быть наказаны. Просто пока ему не до этого было – Вена, ОСВ-2.

– Как же так…

Я равнодушно пожимаю плечами. А вот так. Влезли во взрослые аппаратные игры, решили выслужиться перед ЦК – получите, распишитесь. Свои же теперь вас и растопчут. Ладно, объясню хоть идиотам, во что они вляпались. Начинаю свой спич в духе героя Пуговкина: «В то время, как наши космические корабли бороздят…»

– Понимаете товарищи, наша страна стоит на пороге больших перемен. Партия уверенно взяла курс на модернизацию промышленности, преодоление технического отставания от Запада и наведение порядка во всех сферах экономики. Товарищ Романов, его соратники из Политбюро, его единомышленники – все мы сейчас на передовой. И у каждого из нас своя особенная задача. Кто-то налаживает отношения с иностранными государствами и компаниями, которые могут помочь в модернизации, кто-то взял под строгий контроль подготовку к Олимпиаде, кто-то наводит порядок в национальных республиках, погрязших в коррупции и криминале. Наша студия при МВД тоже на передовой – она зарабатывает для страны крайне необходимую ей валюту для закупки станков и оборудования, для перевооружения нашей промышленности. И это очень важно для СССР. Но далеко не всем эти перемены нравятся, кое-кто – я многозначительно показываю пальцем вверх – хотел бы отсидеться в окопах и все оставить по-старому, вставляя палки в колеса локомотиву перемен, набирающему ход. Понимаете?

Комсомольцы дружно кивают – в глазах уважительная боязнь, не ожидали таких речей от какого-то сопливого певца. Ага… Вы еще посоревнуйтесь со мной в словоблудии. Я вам сто очков вперед дам, щеглы комсомольские! Делаю многозначительную паузу, давая им осознать, на чьей стороне они сыграли. И добиваю:

– И как я должен был объяснять товарищу Романову это судилище, организованное в Свердловском райкоме ВЛКСМ города Москвы? Нам к Венской встрече в верхах готовиться, а комсомольцы района… Вы вообще, на чьей стороне, товарищи?! – на моем лице выражение вселенской скорби от глубочайшего разочарования их поступком.

На самом деле для меня не секрет, почему они здесь появились. Борис Пастухов им потом такую головомойку устроил, что эти деятели вообще чудом на своих постах остались. Ага… после клятвенных заверений, что они теперь «ни за что и никогда!», что студия МВД будет иметь отныне всестороннюю поддержку райкома ВЛКСМ, а товарища Селезнева они хоть сегодня же готовы ввести в состав Бюро. Вот и явились товарищи принести свои глубочайшие извинения, а заодно и пригласить на очередное заседание Бюро райкома.

И точно. Константинов наконец-то разражается в ответ пламенной речью, из которой следует, что былые обиды нам всем нужно забыть и теперь работать в едином порыве на благо Родины и партии. А для этого мне просто необходимо войти в состав Бюро родного Свердловского райкома ВЛКСМ. Ну, да – заняться-то мне больше нечем, как только штаны протирать на заседаниях! Но не скажешь же этим деятелям в лицо, что все их почести мне вообще по фигу. Надо как-то соответствовать имиджу советника Генсека. Я делаю вид, что глубоко задумался.

– Товарищи, в ближайшее время никак. Спасибо за оказанное доверие, но вынужден отказаться, чтобы никого не подвести. Времени на общественную работу по линии комсомола совсем нет. Через неделю у нас Япония, потом подготовка к США. На работе полный аврал.

Словно в подтверждение моих слов в кабинет заходит Клаймич – с какими-то документами в руках и с крайне озабоченным выражением на лице.

– Извините, что прерываю, товарищи! Виктор срочно требуется переговорить с японским посольством.

Я развожу руками. Мол, сами видите, в каком цейтноте работаю. Решительно встаю, давая понять, что аудиенция закончена, изображаю на лице дружелюбную улыбку и даже провожаю комсомольцев до дверей. А напоследок нагло предлагаю им обсудить с Григорием Давыдовичем, чем родной райком ВЛКСМ может конкретно помочь нашей студии. Вот, например, комсомольский патруль по вечерам здесь не помешал бы, в соседних дворах субботник неплохо бы провести – скамейки там покрасить, штакетник кое-где поправить. А еще наладить контакт с нашим фанклубом, который в подвале соседнего дома ютится – может, и там помощь райкома не помешает. Офигевшие от моей наглости лица комсомольских функционеров дорогого стоят. Клаймич еле сдерживается, чтобы не заржать. Одариваю их еще одной улыбкой на миллион и закрываю за ними дверь.

Да, вот такая я совершенно очаровательная сволочь.

И я даже не удивился, когда всего спустя час после визита Константинова и Перепелкина, мне позвонил глава всего советского комсомола товарищ Пастухов. Борис Николаевич был сама любезность. Поинтересовался разрешился ли инцидент, нет ли каких обид? Я разумеется, заверил, что все пучком, до Романова доводить не буду (тем более тот и так все знает), проблема разрешена. Но я бы не был я, если за такую услугу не потребовал ответки. Ей стала просьба продвинуть в Комсомолку статью, которую я пытался писать весь день. Про советский рок. Времени катастрофически не хватало, но кое-что уже начало намечаться.

– Мне уже звонил Жулебин – признался Пастухов – Был разговор на эту тему. Если будет устная санкция Григория Васильевича, тут же запустим в печать. Редактора я предупрежу.

– Санкция будет. Завтра с утра поеду в Кремль – я тяжело вздохнул. Предстояла еще одна битва.

* * *

Закончив все репетиции и хлопоты, я отправляюсь в Останкино. По дороге, пытаюсь читать сценарий, но меня укачивает. Впрочем, рвотный рефлекс возник бы и без ухабов на московских дорогах. ТВ-чиновники написали такую чушь, что просто диву даешься. Нормальное, живое общение по привычке превратили в зевотный официоз.

Встречает меня лично Лапин. Волнуется! Проводит в студию, сам садится в монтажной, откуда будет руководить эфиром. Народ узнает меня, слышится легкий гул. Я приземляюсь в первый ряд – на стуле лежит специальная бумажка с моим именем. Удобно.

Справа сидит привлекательная молодая женщина в бежевой блузке и юбке до колен. Знакомимся. Елена Владимировна Кириленко. Московская учительница. Волнуется – теребит пальцами оборку на блузке, поправляет модельную прическу. В ушах забавные сережки в виде кленовых листиков, я засматриваюсь и вижу, как она краснеет.

Слева – какой-то квадратный парень в плохо сидящем костюме. Короткая стрижка, упрямый подбородок. Шахтер. А вот гегемон. Куда без него. Пальцами с плохо отмытой угольной пылью сжимает в руках бумажку со своими вопросами. Тоже знакомимся. Андрей Лебедев. Кемерово.

Я вздыхаю, разглядываю слабо украшенную студию. На сцене ходит Бовин с целым ворохом бумажек, последний раз изучает сценарий. На мониторах за Бовиным уже видна американская студия – техническая картинка идет. На больших часах без четверти восемь. Соответственно, в Вашингтоне почти час дня.

Вижу высокого усатого мужчину в тройке, который расхаживает по точно такой же студии за океаном. Тед Тернер. Является владельцем развлекательного конгломерата «Warner Turner Communications Group». Который собственно, и организует телемост со стороны американцев. Удивительно, что Тернер решает сам вести передачу, а не доверяет это своей «звезде» Филу Донахью.

Бовин начинает саундчек микрофона, синхронист в будке тоже говорит «раз-раз». Нам дают звук с американской стороны. Все хорошо слышно и видно. Бовин и Тернер обмениваются приветствиями, пошел последний отсчет.

– Здравствуйте товарищи! Мы начинаем наш первый телемост Москва-Вашингтон – мягкий баритон Бовина успокаивает и усыпляет. С той стороны очень похожим образом вступает Тед Тернер. Длятся приветствия, взаимные представления. Первые задают вопрос американцы. Слово дают пожилой женщине. Уже по ее фамилии Гвурман я понимаю куда идет сюжет. Вопрос про судьбу евреев в СССР. С одной стороны, долгие годы им препятствовали с выездом на историческую Родину. С другой стороны, в последнее время наметился некоторый прогресс, ручеек «избранного» народа в сторону Израиля набрал силу. Гвурман спрашивает, а как, собственно, евреи сейчас себя чувствуют в Союзе.

А наши-то подготовились! Слово дают инженеру Конторовичу. Худой мужик, с большим носом крючком. Конторович явно выполнил домашнее задание. Его речь плавна, содержательна и полна шуток. Еврей смеется над евреями. Мол, если вас не устраивает одна Родина, какие шансы, что будет все хорошо со второй? Заканчивает он анекдотом, который понятен даже американцам:

– Приходит один старый еврей в ОВИР.

Конторович ждет, пока переводчик даст пояснения этой организации.

– Скажите, я могу эмигрировать в Израиль, на историческую родину? – Да, конечно. Вот вам анкета, заполняйте. – А в Германию можно? – Теперь можно. Вот вам анкета, заполняйте. – А в Штаты? – Да, конечно. Вот вам анкета, заполняйте. – А в… – Дедуля, вот вам глобус – выбирайте страну, определяйтесь, приходите и заполняйте анкету. Через некоторое время еврей возвращается с глобусом в руках и спрашивает: – Скажите, а у вас нет другого глобуса?

Наши начинают смеяться первыми, американцы присоединяются с некоторым опозданием.

После еврейского вопроса, мы отвечаем негритянскими погромами в Нью-Йорке. Тут уже дают слово мне и я вставляю свои «пять копеек» (у американцев, кстати, есть похожая идиома, но «подешевле» – вставить два цента) – делюсь воспоминаниями, «пережитым ужасом». Сетую, что последнего чернокожего линчевали всего двадцать лет назад – в 1959-м году. Интересуюсь, как сейчас с расовым вопросом в Штатах? Краем глаза вижу одобрительные кивки учительницы и шахтера.

Эту нашу предсказуемую «подачу» американцы тоже легко отбивают. Вспоминают Лютера Кинга, закон о гражданских правах. Последние волнения списывают на экономические причины – дескать, в США рецессия, которая в первую очередь бьет по негритянскому населению. Причем эту теорию задвигает, какой-то чернокожий профессор. Американцы тоже хорошо подготовились.

Далее разговор крутится вокруг тем образования, положения рабочего класса, вспоминают и женский вопрос. Феминизм в Штатах только поднимает голову и местные активистки очень хвалят СССР. Ведь мы первыми в Европе уровняли права мужчин и женщин, у нас полно дам среди депутатов и руководителей. Первоначальный накал спадает, народ начинает скучать. Я смотрю на часы. Телемост подходит к своему концу. Немного обсуждают приезд Годунова в США, его балет. Я мысленно потираю руки. Теперь не сбежит почем зря.

В заключение Тед Тернер берет слово и задает вопрос уже мне лично. Про творческие планы и гастроли в Штатах. Дают фрагмент из песни «Мы мир». Градус в американской студии поднимается. Девушки в первом ряду начинают повизгивать, Тернеру приходится повышать голос. Дают слово мне, я заверяю всех, что гастроли будут, новые песни уже написаны. На этих словах мы видим на мониторах, как фанатки срывают с себя майки, под которыми… да, ничего нет. У наших зрителей челюсти едут вниз, я слышу как ойкает учительница и матерится шахтер. Бовин закрывает своим телом один из мониторов. Но ведь есть и второй!

Над студией повисает дружный «ох». Впрочем, кое-что на фанатках все-таки есть. Это надпись на голых бюстах – Viktor!! И красные звезды по краям.

В американской студии тоже шум, Тернер подзывает охрану и та начинает выводить полуобнаженных девушек.

Мне же тем временем хватает ума продолжать говорить, как будто ничего не происходит. Несу что-то про Японию, про то, что фильм «Жить в СССР» выдвинут на Оскар, сетую, что в американскую студию не позвали Монику с отцом и они не могут поделиться своими впечатлениями от СССР. Может быть их позовут на следующий телемост? Я болтаю без устали и молюсь, чтобы картинка в эфир в момент раздевания шла с нашей стороны.

Постепенно все успокаивается, ведущие берут ситуацию под контроль, прощаются. Мониторы выключаются, Бовин вытирает пот со лба. Шахтер все еще тихо матерится – явно будет, что рассказать мужикам в Кемерово. Раскрасневшаяся учительница с интересом поглядывает на меня. Я чувствую себя сдутым шариком.

Подходит улыбающийся Лапин, жмет мне руку – Спасибо! Спас, просто спас.

– Сергей Георгиевич! Скажите, что картинка шла с нашей стороны – я тоже вытираю пот со лба тыльной стороной ладони.

– С нашей! Американцев вообще не дали до самого конца – только тебя и Бовина.

Все вокруг облегченно вздыхают. Гаснут софиты, народ начинает расходиться. Лапин тащит меня к себе в кабинет, наливает чаю. Мы обжигаясь, пьем вприкуску с сахаром, со смехом вспоминаем концовку телемоста. Я даже шучу про размер груди фанаток – могли бы подобрать не плоскеньких, а фактурных. На что Лапин мне шутливо грозит пальцем. Проскочили! Вот ощущение, которое владеет нами обоими.

Почувствовав некоторое единение с чиновником, я начинаю излагать ему свои мысли.

– Сергей Георгиевич, наше телевидение должно нести в народные массы духовные ценности высшего порядка. Вот в 1967 вы пробовали 4 канал запустить, а потом запретили. Почему? Нужен же отдельный культурно-научно-познавательный канал, который можно прямо так и назвать «Культура». Запустить например проект «Академия» с лекциями лучших профессоров Союза. Историков, лингвистов, реставраторов. Цикл передач о музеях, памятниках архитектуры, о знаменитых актерах. Мне, скажем, некогда ходить в лекторий, но я с удовольствием послушаю лекцию по истории после ужина. Или по физике.

– У нас же есть «Очевидное невероятное»!

– Этого крайне мало! И передача эта узкого направления, там в основном про науку. А у нас даже нет достойных документальных образовательных фильмов, почему бы их у ВВС не закупать? Глядишь – и наши документалисты свой уровень подтянут.

– Но если забрать такие передачи на отдельный канал – Лапин в сомнении качает головой – Тогда нынешние оскудеют!

– На них тоже добавить передач. Например, «Вокруг Смеха» – почему она так редко выходит, если так популярна в народе? Материала не хватает? Давайте напишем для них больше песен-пародий. Можно дать там подборку идиотских американских законов и всячески обсмеять их. Например, в одном штате есть закон запрещающий рекам подниматься выше определённого уровня! В другом штате запрещено выпускать на улицу кошек без стоп-сигнала! – я вижу как глава Гостелерадио улыбается – Ещё в одном собакам запрещается спариваться ближе 300 метров от церкви (видимо все собаки должны бегать с рулетками!) А ведь это ЗАКОНЫ! Принимаемые ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТЬЮ. Тема неисчерпаемая, можно прямо отдельную рубрику такую сделать.

– Так, подожди-ка…!

У Лапина загораются глаза, он хватает со стола блокнот и начинает быстро записывать мои предложения. Они ему явно нравятся. Очень надеюсь, что хотя бы часть из них получит путевку в жизнь и раскрасит наше унылое ТВ яркими красками.

– А кулинария!

– Что кулинария?!

– Почему у нас нет кулинарных передач?

– Ну… это как-то не принято. Да и вопросы по продуктам могут поднять в письмах.

– Так нужно готовить из доступных продуктов – я достаю записную книжку, выписываю на бумажку номер – Вот телефон Гуральника из Праги. Он может учить печь какие-то простейшие торты и пироги – уж с мукой у нас в стране точно порядок. А блины?! Какую-нибудь тетушку привлечь – учить население солить и консервировать на зиму овощи. Овощей и фруктов летом завались! Да из одной только картошки сколько блюд можно приготовить – вспомните хотя бы Тоську из «Девчат»!

Лапин улыбается. Видимо тоже вспомнил знаменитые кадры из любимого всеми фильма: «Думаешь картошка это так просто – сварил и съел? Да, не тут-то было!»

– В конце концов, можно и артистов в студию приглашать. Два ведущих. Один готовит – другой помогает и рассказывает всякие интересные истории. На первый эфир – «Остапа несло» – Могу и я прийти. Вместе с Гуральником. Расскажу ему под пироги, как я ездил в Вену, Рим, Нью-Йорк. Про концерты…

Лапин в удивлении качает головой. Еще себе что-то помечает.

– А домоводство? Почему бы вам не сделать цикл передач по ведению домашнего хозяйства для женщин? О выращивании домашних цветов, научить народ не только готовить, но и шить себе наряды, что-то мастерить по хозяйству. Давать какие-то полезные советы. Да у нас такие умельцы есть в стране – народ вас просто закидает своими предложениями! Психологов подключить, чтобы давали советы по воспитанию детей. Только пафоса не нужно, все должно быть понятно интересно и доступно.

– По развлекательным передачам что-нибудь еще предложишь?

– Ставка на сериалы. Посмотрите какой успех был у 17-ти Мгновений весны. Сейчас на подходе Говорухин с Высоцким.

Лапин морщится. Высоцкого он не любит и всячески гнобит. Сначала «Место встречи» вообще хотели положить на полку. И только через Щелокова, на День Милиции удалось пробить показ. А после фильм уже было не удержать. Всенародная известность и признание!

– Вы зря морщитесь. «Место встречи» – замечательный фильм! Я видел черновые материалы, это шедевр. Потомки будут смотреть. И вот таких долгоиграющих многосерийных шедевров нам нужно как можно больше. Тогда и народ не будет бегать за этими глупыми гонконгскими и голливудскими боевиками.

Чиновник тяжело вздыхает, задумывается. Я решаю ковать железо дальше.

– Или вот, для начала сделайте хотя бы Голубой огонек почаще – к каждому празднику. Давайте к Новому году снимем «Новогодний аттракцион» в цирке на Цветном бульваре, где выступят не только цирковые артисты, но и эстрадные. Клоуны там, Никулин… Эстрадных можно привлечь к исполнению цирковых номеров. Хотите – я сам под купол цирка залезу?!

– Что бы потом мне Романов голову открутил? – смеется Лапин – Ладно. Ты мне здесь рацпредложений уже на пару лет накидал. Но толковые идеи здесь несомненно есть. И про канал «Культура» стоит подумать в первую очередь.

– Только «Академию» сделайте, пожалуйста, живой. Анимацию какую-нибудь познавательную добавьте. Пусть профессора стоят за кафедрой, но в зал посадите настоящих студентов – живых, любознательных. Пусть в конце будет диалог с вопросами и ответами. Разве мало у нас хорошей, симпатичной молодежи, которую не стыдно не только стране, но и всему миру показать? А профессура у нас какая?! Ведь эти люди уйдут, а у нас от них только книги и останутся. И это в лучшем случае. Ведь большинство населения наших историков и лингвистов даже в лицо не знает! И понятия не имеет, чем они занимаются. Мы как Иваны, не помнящие родства!

– Хорошо, Виктор. Считай, что убедил. Не знаю, как с кулинарией и домоводством получится, а твоему проекту «Академия» точно быть. Очень достойная тема! Сериалы тоже закажу сценаристам.

– Ну и отлично! Ах да, чуть не забыл. Верните КВН!

* * *

Попрощавшись с Лапиным, я наплевав на все, включая ироничный взгляд Вячеслава, отправляюсь на Речной вокзал. Именно там живут Веверсы. Вообще-то высокопоставленные сотрудники ПГУ в обязательном порядке перебираются в персональные коттеджи в Ясенево. Дабы враг не подобрался. Но Веверс почему-то еще не последовал этой традиции.

На мой звонок, дверь открывает сама Альдона. Девушка наряжена в белое кимоно, которое в тхэквондо называется добок. На лбу пот, похоже, «снежная королева» тренировалась.

– Витя? – Альдона удивлена, на скулах появляется румянец.

– Извини, что без предупреждения – я кошусь в сторону охраны и девушка сразу это «считывает».

– Проходи!

Вячеслав с ребятами остается снаружи, мы проходим внутрь трехкомнатной квартиры Веверсов. Я вновь удивляюсь отличному дизайну с восточным колоритом. Настенные фонарики, низкая мебель, фарфоровые напольные вазы. Несколько японских катан, прямых корейских мечей органично дополняют убранство. Интересно, а что за фоторамка молодой привлекательной женщины стоит на одной из книжных полок? Меня охватывает любопытство. Жена Веверса? Альдона ничего не рассказывала о своей погибшей матери. Только то, что она умерла от аппендицита. Не успели довезти до больницы.

В одной из комнат стоит раскладная макивара. Я кошусь на замотанные кулаки «Снежной Королевы». Похоже, девушка отрабатывала удары руками.

– Зеленый чай будешь? – мы проходим на кухню, Альдона начинает разматывать бинты.

– Дай помогу – я падаю на стул, усаживаю девушку на колени. Начинаю снимать бинты. Румянец на скулах Альдоны становится еще больше. Она вырывает руку, вскакивает.

– Чайник сам поставь – я в душ.

С сожалением провожаю стройную фигуру девушки взглядом. Мне явно рады, хотя всячески и скрывают.

– Может что покрепче? Сакэ там? – кричу я в сторону ванны.

– В Корее нет сакэ – из-за двери раздается ответ – Соджу.

– Водка?

– Да. Посмотри в большой комнате, в баре у отца.

– А генерал не объявится? – я вспоминаю про Веверса.

Ответа приходится ждать несколько минут. Льется вода, я копаюсь в баре. Нахожу бутылку с какой-то прозрачной жидкостью и иероглифами. Нюхаю. Пахнет подозрительно. Какая-то сивуха.

– Не придет – я и не замечаю, что Альдона уже вышла из ванной. Девушка обмотана коротким белым полотенцем, глаза сияют. Из-под полотенца видны длинные, стройные ноги. Меня бросает в жар. Я оставляю бутылку, впиваюсь поцелуем в губы. Альдона стонет от страсти, но все-таки отталкивает меня.

– Не так быстро! Свалился как снег на голову… – «Снежная королева» закусила губу и строго на меня смотрит.

– Ладно, давай чаю – я сожалением ставлю бутылку обратно в выдвижной бар. Альдона скрывается в своей комнате, выходит оттуда в легком шелковом халате, расписанным голубыми журавлями. Прическа заколота наверх, на губах красная помада. Когда только успела?

– В Корее тоже есть чайная церемония – девушка ставит чайник на плиту, достает посуду – Называется дэйре. Во-первых, нужен Нок-Ча…

На столе появляется глиняная емкость с листьями зеленого корейского чая. Рядом ложится длинная бамбуковая ложка.

– Во-вторых, специальные фарфоровые пиалы. И чайник.

Посуда также отправляется на стол.

– Наконец, нужен…

– Да черт с ним, с чаем – я сгребаю девушку, целую в лебединую шею. Этого она не выдерживает. Рвет с меня куртку, рубашку. Я успеваю отодвинуть дорогие фарфоровые пиалы со стола, усаживаю Альднону на стол, раздвигаю ноги. Под халатом – ничего нет. А мне ничего и не нужно. Мы соединяемся с такой страстью, что мебель ходит ходуном, а я даже зажимаю девушке рот. От ее крика может проснуться весь дом.

После кухни, перебираемся в комнату Альдоны. Лежим в ее кровати, переводим дух. Я ласкаю изумительную грудь «Снежной королевы» и думаю о том, что если отец все-таки вернется и застанет нас – ему придется как-то реагировать. Одно дело знать в теории, другое – на практике столкнуться нос к носу. Как он себя поведет?

– А ты хорошо выступил на телемосте – Альдона целует меня в ухо – Только что там за заминка в конце была?

– Заметила?

– Бовин слишком суетился, да и ты частил.

– В американской студии фанатки разделись. У Лапина чуть инфаркт не случился.

– Да?? – Альдона привстала, уперлась мне руками в грудь – Везет тебе Селезнев на женские прелести!

Я ненатурально засмеялся.

– Твои прелести лучше всех – ловлю губами напрягшийся сосок девушки. Мы тут же возбуждаемся и заходим на второй круг. На сей раз все длится долго и в разных позах.

– Это было нечто! – я вытираю пот со лба, закрываю глаза. Сейчас бы поспать часиков восемь. Ага, размечтался. Когда это женщины дают мужикам поспать после любви? Дамам хочется поговорить. Не стала исключением и Альдона.

– Селезнев! – меня активно тормошат. Приходится открыть глаза и сделать внимательное лицо.

– Нам надо серьезно поговорить!

Началось.

– О чем, любовь моя?

– Мне почти 23.

– И?

– И я хочу ребенка.

Приехали…

Я сел на кровати, замотался одеялом. Альдона обняла меня сзади за плечи.

– Ты, Витя, совершенно не семейный человек. Так и будешь бе-егать за каждой юбкой.

В голосе девушки послышался прибалтийский акцент. Волнуется.

– Ложь и инсинуации – на автомате ответил я.

– Сейчас мне самое время родить. Пока ты опять не сбе-ежал с какой-нибудь очередной итальянкой.

– Там все сложнее было, чем в газетах писали – я скинул руки девушки с плеч, встал и начал одеваться – Можешь у отца узнать.

– Подожди! – Альдона схватила за одну из штанин джинсов – Ну прости, я не хотела. Останься!

Я в раздражении отбрасываю джинсы прочь. Сажусь на кровать.

– Ну как ты себе это представляешь? Раз и появился ребенок?

«Милый сделай мне монтаж». Хотел было пошутить фразой из фильма «Человек с бульвара капуцинов», но понял, что он еще не снят.

– Не раз, не два, но да, хочу побыстрее. А пока буду в декрете – меня заменит Саша Валк. Я уже договорилась.

– ЧТО?!?

Опять вскакиваю, сжимаю кулаки. Врезать бы этой чертовке, да ведь она мне так ответит – мама не горюй.

– Кто тебе разрешил вести такие разговоры с сотрудниками студии?!?

– Ну я не так, чтобы впрямую… – зачастила Альдона – Ты же уже прослушивал ее, она подходит, разве нет? Потом Сашин отец – старый друг моего папы. Он не просто так предложил ее тебе.

Ага, не предложил, а подложил…

– Алечка – я спрятал гнев и решил сменить стратегию – Ну, подумай сама. Какой ребенок? У нас весь год расписан гастролями. После Японии – США, Италия, куча заявок из Латинской Америки. Валк тебя не заменит. Она не знает репертуар, ее не знают в мире. Гор будет против, Щелоков тоже. А об Александре ты подумала? Родишь, вернешься из декрета и что? Ее обратно на улицу?

В таких разговорах главное не сдавать позиции и пускать в ход любые аргументы. Однажды дав слабину – уже не объяснишь женщине, что передумал. Не поймет.

Альдона задумалась. Тяжело вздохнула.

– Я обещаю тебе! Все будет. Просто дай мне время. Даже не мне. Дай нам всем время. Я стану совершеннолетним, мы раскрутимся по всему миру, застолбим позиции. И пожалуйста, рожай хоть трех.

– Трех не хочу – засмеялась девушка – Двух будет достаточно. Мальчик и девочка.

Я мысленно перевел дух. Похоже, молния ударила рядом. Какая же все-таки Альдона… необычная. Никакая она не «Снежная королева». Это лишь маска для других. Я же ее вижу настоящей – живой, полной сил, цельной. Ставит цель и идет к ней.