Текст книги "Сияние Красной Звезды (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Алексей Вязовский
Режим бога 5
Сияние Красной Звезды

Глава 1

Отрезанная голова. Человека. Мужчины. На большом серебристом блюде.

С фотографии первой полосы австрийской бульварной газеты «Кронен Цайтунг» таращатся мертвые глаза Збигнева Бжезинского. Помощника президента США Картера по безопасности. Лицо на фото размыто, словно снимали издалека, и искажено предсмертной мукой. Но вполне узнаваемо. Заголовок статьи гласит: «Зверски убит противник Кремля». Моя рука дрогнула, газета падает на пол. Молодой продавец маленького газетного киоска в Швехате – международном аэропорте Вены – вопросительно на меня смотрит. Я медленно наклоняюсь, поднимаю упавшую газету. Кладу ее на прилавок, выгребаю из кармана несколько австрийских шиллингов из тех командировочных, что выданных еще в Москве. Приехал в Вену! Захер, опера, шницель… Ага. И такой вот подарок Романову. Или …мне? Молодец, Веверс! Просто красавец! Нет человека – нет проблемы?

– Нет, ты посмотри чем они тут торгуют! – ко мне подходит возмущенный, раскрасневшийся Леха. В руках у него цветной порнографический журнал, упакованный в целлофан. Из-под прозрачной обертки на нас смотрят полногрудые немки с раздвинутыми ногами.

– Весь угол этим заставлен. И это в обычном магазине! Даже в Нью-Йорке такого не было!

«Мамонт» потрясает журналом, продавец обеспокоенно на него косится.

– Было. Забыл как мы в секс-шоп зашли? – я пробиваю газету, разворачиваю ее.

– Ого! – Леха рассматривает фотографию отрезанной головы Бжезинского у меня через плечо – Кто это?

– Один американский чиновник – я пролистываю газету до статьи про убийство – Положи журнал обратно и успокойся. На Западе порнография разрешена. Точнее эротика.

– В Нью-Йорке был специальный магазин – вновь заводится «мамонт» – Для взрослых. Но вот чтобы так, в обычном киоске в аэропорту…

Бурчащий Леха уходит, а я впиваюсь взглядом в статью. Бжезинский убит вчера утром. Нападавшие ворвались к нему домой, оглушили, связали, после чего у живого отрезали голову. Меня мутит от представленной картины, но я продолжаю читать. Уже задержаны подозреваемые. Это два пешаварца, которые не говорят по-английски. На их одежде найдены следы крови. Найдена и пила, которой отрезали голову. Мотив преступления устанавливается, у ФБР есть несколько версий. Главная – весь последний год Бжезинский активно работал по исламскому направлению. Пакистан, Саудовская Аравия, Афганистан… Аналитики склонны считать, что следы этого жуткого преступления ведут именно туда. Дальше газета переходит на язык слухов. Разные домыслы, одни фантастичнее других, комментарии представителей полиции и ФБР. Но реальной информации ноль. И кроме кричащего заголовка – абсолютно ничто не указывает на советский след. Все дружно склоняются к мнению, что Советы не стали бы так рисковать накануне подписания ОСВ-2. Веверс и ПГУ сработали чисто.

Я зло комкаю газету и бросаю ее в урну. Слов нет…! Хмурый Леха выходит вслед за мной из магазинчика и провожает меня до дверей VIP-зала. Вокруг нас охранники из 9-го управления КГБ во главе с новым начальником нашей охраны – Вячеславом. Того самого высокого скуластого парня, сменившего Эс-Эса. Сейчас наш новый куратор в солидном темном костюме и гарнитурой за ухом. А Сергей Сергеевич после ялтинского дела пошел на повышение.

– Ну, долго вы еще там пробудете? – Леха тяжело вздыхает.

– Потерпи. Видишь, какой почет Романову? Сам вице-канцлер приехал встречать его в аэропорт.

– А Картер тоже уже прилетел?

– Еще нет. – Вячеслав хмурится – Виктор, давайте вернемся обратно в банкетный зал. Здесь… очень людно.

Вокруг действительно полно спешащих пассажиров, телохранители нервничают. Мы заходим внутрь VIP-зала и сразу погружаемся в атмосферу праздника. Тихонько играет джазовая музыка, официанты во фраках неслышно скользят в толпе. В ней выделяется сразу несколько «островков», вокруг которых теснятся люди. Во-первых, это все три наши «звездочки». Австрийские чиновники, приехавшие с вице-канцлером – низеньким и пухленьким, с залысинами мужчиной – прямо пожирают глазами девушек. Во-вторых, Романов. Он прилетел в Вену во главе большой делегации партийных и мидовских чиновников высокого ранга, есть даже несколько членов Политбюро. Ну, и генералы – куда без них. Теперь советская делегация стоит полукругом вокруг Генсека, словно игроки футбольной команды вокруг игрока, бьющего пенальти.

Романову и правда, надо забить этот важный, политической гол. В «моей» истории договор ОСВ 2 был подписан между Картером и Брежневым, но вот ратифицировать его не удалось. СССР вторгся в Афганистан, американские оружейные лоббисты воспользовались этим поводом и процессы деэскалации и разрядки были похоронены на долгие годы. Возобновилась ядерная гонка, которая была непосильной для обеих стран, но для Союза особенно.

– Где вы шляетесь?!

К нам, опираясь на трость, подходит Пельше. Старик сейчас выглядит значительно лучше. А полмесяца назад, на слушании моего персонального дела Арвид Янович имел вид живого мертвеца. Теперь же Пельше ожил. Видимо информация из айфона сначала подкосила «серого кардинала» Партии, но потом какой-то выход был им найден. Или выходы. Меня ведь не ставят в известность. И старик не только ожил, но и даже дал укорот консерваторам во главе с Сусловым. Сначала он развалил мое персональное дело – без комментариев и объяснения причин банально увез меня из райкома – и гудбай товарищи комсомольцы. А уже к вечеру в Свердловский райком нагрянула проверка. Разбираться с Константиновым и Перепелкиным приехал лично мой старый знакомый – глава всего советского комсомола товарищ Пастухов. Ох, и навел он шороху в этом курятнике…!

Ситуацию с газетным компроматом Пельше разрулил еще проще.

– Пойми, Виктор Станиславович – объяснял мне с глазу на глаз в Кремле глава партийного контроля сразу после успешного завершения слушания моего персонального дела – Начни мы сейчас оправдываться, Саттер и Ко тут же напишут, что не бывает дыма без огня. В суд на них подавать – еще больше бензина в пламя подливать. Твое имя будут трепать все то время, что идет процесс. А идти он будет до-олго! Западники обязательно постараются затянуть разбирательство. Поэтому мы поступим тоньше. Я распорядился организовать несколько утечек в западные СМИ о том, что ты – проект КГБ. Тебе сорок два года, песни за тебя пишет коллектив композиторов, жена у тебя не одна – а целых две. Может, и еще что-нибудь придумаем.

– Арвид Янович – я поперхнулся чаем – Это же бред!

– На то и расчет. Желтая пресса своими абсурдными публикациями полностью девальвирует все заявления Саттера, западные обыватели не будут знать, чему и кому верить. Потом мы выпускаем тебя на гастроли в Японию и США – все видят настоящего Виктора Селезнева и перестают верить разным домыслам.

Собственно, все так и произошло. Еще до вылета в Вену, зарубежная пресса запестрела такими статьями и фотографиями, что я только диву давался. Эти западные газеты присылали нам прямо из ЦК с фельдъегерем, так что мы читали журналистские «шедевры» одними из первых. Вся студия просто ухахатывалась над историями о «тайной жизни» Виктора Селезнева. Я грешным делом даже думал, сделать под эти статьи отдельную «доску почета» или юмора, но Клаймич меня отговорил. Просто собирал вырезки в отдельную папочку. Будет потом, что внукам показать.

– Мы не шлялись – я тяжело вздохнул и посмотрел поверх головы Пельше – Мы выходили купить жвачки.

– Виктор, что за детский сад? От делегации ни ногой! – старик постучал тростью об пол. На нас стали оборачиваться. Романов оторвался от разговора с вице-канцлером и вопросительно посмотрел на меня. Я пожал плечами и тут же увидел, что Генсек призывно машет мне рукой.

– Вот, познакомьтесь – рядом с Романовым и австрияком стояло аж два переводчика – молодая женщина в строгом костюме и пожилой представительный мужчина – Виктор Селезнев. Краса и гордость советской эстрады. А это господин Герман Шмидт. Австрийский вице-канцлер.

Жму руку толстячку, внутренне морщусь от потных рук Шмидта. Но на лице моем благожелательная улыбка.

– Видел ваш новый… как это называется? – вице-канцлер возводит глаза к потолку – Клип! «Ты в армии». Очень… очень… – тут чиновник мнется – Хорошая, антивоенная песня. Очень в тему нынешних переговоров о разоружении.

Вот это новость! А Гор даже ни словом не обмолвился, что клип уже отправлен в ротацию на западные ТВ. Ведь мы только несколько дней назад, перед вылетом в Вену, выслали кассету в США дипломатической почтой. Нет, ну до чего же все-таки оперативно работают в Штатах.

– Спасибо, господин Шмидт – я прижимаю руку к сердцу – Мы очень старались. Возможно, я сумею порадовать вас еще одной новинкой, которую мы готовили всю прошлую неделю.

Ловлю заинтересованный взгляд Романова и молодой переводчицы. Последняя явно из поклонников Красных Звезд.

– Хм… – Генеральный хмурится – А почему я ничего не знаю?

– Это должен был быть сюрприз – я начинаю импровизировать – Помните, Григорий Васильевич, вы мне рассказывали о подъеме на Западе общественных экологических движений? Защита природы, животных?

– Что-то такое было – Романов кивает.

– Я решил, что всем этим гринписам требуется свой гимн.

– И вы его написали? – вице-канцлер оживляется – Мы сможем его услышать на концерте в Хофбурге?

– Ну не в опере же… – я широко улыбаюсь и все вокруг, кто слышал мои слова, начинают смеяться – Хотя вы знаете, что последнее время стало популярным музыкальным группам – тут я делаю далеко идущий намек – Выступать вместе с симфоническими оркестрами. Одними из первых были Дип Перпл. В 69-м году они выступили с оркестром лондонского Royal Albert Hall.

– Правда? – Романов презрительно морщится – И что, эти волосатые рокеры вышли на сцену с настоящими музыкантами?

– О! Я слышал об этой истории – австрияк оживился, глотнул шампанского – Одна из виолончелисток заявила, что заканчивала консерваторию не для того, чтоб в таком достойном зале играть с какими-то последователями The Beatles.

Народ вокруг опять засмеялся. Переводчики с трудом удержали на лице серьезные мины.

– Тем не менее, насколько я слышал, потом, после выступления – я подхватил у проходящего мимо официанта бокал – Она взяла свои слова назад.

– Ну я бы хотел увидеть подобный эксперимент – вице-канцлер переглянулся со своими помощниками – Красные Звезды в Венской опере… В этом что-то есть.

Романов тайком сделал мне страшные глаза.

– Конечно, потребуется особая музыка, как это называется? Рок-баллады? Или что-то подобное? – толстяк явно заинтересовался – Вы сможете написать необходимые композиции? Я бы договорился с Венской оперой.

– Думаю, я могу попробовать – протянул я, пытаясь сообразить, как взять паузу и все как следует обмозговать.

– Господин Шмидт, я могу у вас украсть Виктора на минутку? – от холодной улыбки Романова по моей коже пробежали крупные стада мурашек. После кивка австрияка, Генеральный схватил меня за локоть и оттащил в сторону от толпы. Рядом встала охрана, не подпуская никого близко.

– Ты что творишь?? Какая венская опера, какие рок-баллады?! Хочешь еще одно персональное дело?

– А вот это, Григорий Васильевич, удар ниже пояса!

– Я тебе еще добавлю туда, если не прекратишь. Тебя зачем позвали в Вену?

– Представлять Советский Союз – я тяжело вздыхаю – В культурном плане.

– Вот и представляй! Рок-музыка в СССР запрещена. Слышишь? Запрещена. И мне не нужны в Политбюро новые дрязги на эту тему. И так с кляуз Суслова на тебя каждое заседание начинается.

– Ну так избавьтесь от него – ляпнул я. И тут же спохватился – Простите, сказал не подумав.

– Включай голову, Витя – Романов жестко ткнул меня пальцем в пуговицу на пиджаке. На нас с интересом начали поглядывать окружающие – Ты уже не ленинградский пацан. Думай головой. Ты знаешь сколько таких «сусловых» в Партии? Десятки тысяч. Им только дай повод. Растопчут и не заметят.

– Западная музыка все-равно будет проникать в умы молодежи – я пожал плечами – Сейчас наша молодежь тайком слушает рок. Но уже набирает силу тяжелый рок. Новое направление. Все то, что вы не любите, но еще в большей степени.

– Что за тяжелый рок? – нахмурился Романов.

– Называется хэви-металл. Много басов, барабанов, визжащих композиций. Музыканты очень странно одеваются, например, в детскую школьную форму, раскрашивают лица гримом… Послушайте группу Кисс. Песню «Я был создан, чтобы любить тебя».

– Не буду я слушать эту гадость! И тебе запрещаю писать подобное. Хватит с нас этой странной «Ты теперь в армии». Знаешь, сколько мне упреков пришлось выслушать за то, что разрешили тебе сниматься у военных? Это ведь тоже рок, признавайся!

Я покаянно кивнул. Внутри, я конечно, не чувствовал никакой вины. Но Романову надо было подыграть.

– Теперь еще эта экологическая песня. Опять, небось, скандал будет! Хватит. Слышишь? Хватит! У нас протокол, каждый чих согласован с австрийцами и американцами. После твоих выходок у консульства в Кельне лишь с большим трудом удалось согласовать выступление в Хофбурге. И то только потому, что ты очень популярен в Штатах и нравишься первой леди… Как ее? – Романов наморщил лоб – Точно, Розалин Картер. Но это ничего не значит. Американцы в двух шагах, чтобы сорвать переговоры и подписание ОСВ2. Поэтому никаких экспромтов! Ты меня понял?

Дождавшись еще одного моего кивка, Романов в раздражении отошел прочь. Вокруг тут же собрались музыканты и «звездочки»:

– Что он тебе сказал? – тревожно спросил Коля Завадский – Вы поругались? Из-за чего?

В глазах сотрудников висел тот же самый вопрос.

– Творческие вопросы – я отставил бокал с шампанским прочь – Точнее разногласия.

– Тебе за-апретили петь новую песню в Хофбурге? – протянула насмешливо Альдона. Девушка была сегодня одета в длинное голубое платье в пол с широким черным поясом – Опять скандал?

– Но песня же отличная! – Вера почему-то встала на мою сторону – Мы ее так долго репетировали, Коле пришлось освоить гитарный напальчник.

– Что за напальчник? – поинтересовалась Лада – Я что-то пропустила?

– Это для игры на американском банджо – пояснил Завадский – Специальная техника игры на гитаре, когда резко сдвигаешь аккорд по струне вниз и получается пронзительный звук. Завтра услышишь. Если разрешат сыграть.

– И что же теперь делать? – Лада оказалась самая практичная среди нас.

«Зажигалочка» вместе с Верой сегодня были одеты в брючные костюмы – белый и черный. Все три «звездочки» смотрелись просто потрясающе. Не зря Львова столько старалась над их имиджем. «Летящие» прически, макияж – все было на высшем уровне. Я же смотрел на эту красоту, а перед глазами все стояла отрезанная голова Бжезинского. Нет, мне надо срочно еще выпить.

– Делай что должно и пусть будет, что будет – я попытался взять второй бокал шампанского, но Альдона быстро перехватила мою руку.

– Вить! Я обещала отцу.

– Ну раз обещала… – я проводил официанта тяжелым вздохом – Работаем по плану. Сначала Хофбург, потом дипломатические фуршеты, а дальше посмотрим.

Как же я люблю Вену. В своей «прошлой» жизни я был трижды в столице Австрии. И каждый раз наслаждался огромным скоплением архитектурных памятников самых разных эпох. В Вене есть все. И ренессанс, и барокко, и классицизм. А памятники Средневековья? Главный из которых, гигантский готический собор Святого Стефана – небесного покровителя Австрии. Его шпиль возносится на высоту более 70 метров, а стены потемнели от времени… Впечатляет и дворец австрийских императоров Хофбург. Древние здания, огромные дворы, памятники императорам, прославившимся в далёком прошлом своими победами… Впрочем, побед как раз у австрийцев было не так уж и много. Как говорил один из российских генералов времен наполеоновских войн: «австрияки – не вояки».

Вена – уютный город. Ненавязчивые тона, правильные линии, бронзовые крыши, многочисленные фонтаны. Улочки заставлены столиками кафешек и ресторанчиков, австрийцы никогда никуда не торопятся. Пьют кофе, вино, едят мороженное. По зеленым проспектам и бульварам спокойно едут велосипедисты. Дунай величественно несет свои воды в Черное Море.

Все это мы рассматривали из окна автобуса, который был подан специально для сотрудников студии. Остальные члены делегации расселись в многочисленные легковые автомобили. Для Романова специальным самолетом привезли правительственный ЗИЛ 111.

И вот таким кортежем, в сопровождении полицейских машин, мы отправились в пятизвездочную гостиницу Ритц-Карлтон. Один из старейших и наиболее фешенебельных отелей Вены.

– Рядом городской парк, лучшие магазины столицы – роль гида в автобусе взял на себя консул Протопопов. Высокий мужчина, с лошадиным лицом, в строгом черном костюме. Слегка похож на гробовщика.

– В городе безопасно, но прошу гулять только в составе группы не менее чем из трех человек и в сопровождении сотрудников посольства – Протопопов начал компостировать нам мозги еще на подъезде к отелю – Возможны провокации, скрытая фотосъемка. Помните! Вы послы советского образа жизни. Самая популярная отечественная группа на Западе. Если зайдете в любой магазин грампластинок – ваши диски выложены на прилавка на лучших местах!

– Диски? – я поднял руку, привлекая внимание консула – У нас пока только их два – американский «гигант» и итальянский сан-ремовский миньон.

– Туристы везут и советские пластинки – пожал плечами Протопопов – Перепродают их через магазины. Цена может достигать и ста шиллингов за диск. Это очень, очень дорого!

– Так пусть Мелодия пошевелится – подпишут контракты на поставку легальных пластинок.

Эх! Как же мне в Вене будет не хватать Клаймича, улетевшего организовывать гастроли в Японию. Сейчас бы натравил нашего ушлого директора на цековцев – и вуаля, страна еще бы валюты заработала.

– Товарищи, мы приехали – консул встал в проходе автобуса, достал из кармана бумагу с именами – Расселение согласно списку. Селезнев с Коростылевым номер сто двадцать шесть. Рядом в сто двадцать седьмом – охрана. Далее…

Я даже не удивился, когда увидел рядом с отелем большую толпу народу за ограждением. Рядом стояло несколько полицейских в форме и с рациями. Но нельзя сказать, что они были напряжены. Пили кофе из бумажных стаканчиков, улыбались. Толпа делилась строго на две части. Фанаты Красных Звезд, в основном молодые девчонки и ребята, над головами которых были приветственные транспаранты и ватманские листы с сердечками. Увидев нас, выходящих из автобуса, они дружно взревели от восторга. Вторая половина состояла в основном из людей среднего и пожилого возраста, которые также держали в руках плакаты с лозунгами. «Русские, убирайтесь домой», «Нет советским войскам в Европе»… Вена – многие годы большой перевалочный пункт для диссидентов и евреев. Сначала из Москвы они летят в столицу Австрии. А потом уже отсюда по всему миру – в Штаты, Израиль… Некоторые оседают прямо тут.

– Даже и не думай! – Вячеслав проследил за моим взглядом в сторону фанатов – Вспомни, что было в аэропорту Рима!

– Теперь у нас есть вы – я кивнул «звездочкам» и они встали рядом – А также у нас по-прежнему есть Альдона.

Все дружно засмеялись, даже ребята из 9-ки начали улыбаться.

– Вячеслав, пойми! Это наша работа.

Парень скрипнул зубами, но промолчал. Лишь расстегнул пиджак, где у него в подмышечной кобуре был пистолет.

– Машем руками и улыбаемся – я двинулся вперед, впереди нас сразу выстроились охранники.

На удивление все прошло мирно. Фанаты, а особенно фанатки повизжали, пофотографировали нас, взяли автографы. Хорошо, что культура сэлфи еще не появилась, а то бы мы так легко не отделались. Антисоветские соседи-демонстранты лишь мрачно на это смотрели и даже не кричали. Фотокорреспонденты и несколько съемочных групп телеканалов, что кружили вокруг, были явно разочарованы. Надеялись на скандал, а еще лучше на драку, а ничего не случилось.

После заселения в отель, я собрал в холле этажа весь коллектив студии.

– Начнем наше собрание – я посмотрел на часы на запястье. Кальвинский Ролекс показывал без четверти три. Часы я уже перевел на австрийское время.

– Как вы все помните, сегодня австрийский канцлер устраивает торжественный ужин в Хофбурге в честь приезда Романова и Картера. Там исполняем четыре песни. Феличиту, Мы мир, Донт вори и новую. От американцев будет какой-то джазовый оркестр, но мы – Коля, обращаюсь к тебе – я махнул рукой привставшему с кресла Завадскому – Должны успеть на саундчек первыми.

– Вот не люблю я этих ненашинских слов – рядом вздохнул Роберт – Почему нельзя называть это настройкой аппаратуры?

– И проверкой звука. И проверка коммутаций. Проще говорить саундчек. Так вот. К нашему приезду в семь все должно петь и играть. Работаем вживую, так что будьте любезны. Езжайте прямо сейчас и все проконтролируйте.

– Вить, а можно я куплю электрогитару с двумя грифами – Завадский вдруг очнулся и вопросительно на меня посмотрел – Видел в витрине магазина пока ехали из аэропорта.

– Коля! – я тяжело вздохнул – Зачем тебе гитара с двумя грифами?

– Ну там звучание разное. Да и выглядит круто…

– Ты знаешь, сколько она стоит?

– Ну если это какой-нибудь Гибсон, то… дорого?

– Очень.

– Может студия выделит денег? – на этих словах оживились все остальные сотрудники. Тут только дай слабину и надо будет покупать новые ткани Львовой, модные аксессуары «звездочкам», аппаратуру музыкантам…

– Выделяет МВД. И у меня недавно был очень неприятный разговор с Щелоковым о перерасходе валютных фондов.

– Да мы столько денег заработали стране! – обиделся Коля – На эти средства город построить можно.

– Хорошо, я обсужу этот вопрос с руководством.

В конце концов, Завадский прав. Денег стране мы принесли много и заработаем еще больше. А если с нами не хотят поделиться – куплю со своих личных счетов. Доступ к оффшорному фонду Пельше с Веверсом у меня отняли, телефонные коды и чековые книжки теперь хранятся в ПГУ. И спекуляциями на серебре и прочих активах нынче занимаются самые доверенные «бурильщики» из тех, которых лично проинструктировал генерал. Благо весь архив будущих котировок у него в айфоне под рукой.

Единственное, что мне разрешили – забрать ровно один миллион долларов из тех сумм, что я скопил за пластинки и песню «Мы мир». А также договорились о 10 % от всех будущих зарубежных заработков. Как пел Семен Слепаков в песне «Обращение к акционерам Газпрома»:

 
«…Мне не надо каких-то космических денег
Дайте хотя бы один процентик.
Один процент – он ничего не значит!
Какая-то мелочь девятизначная
У вас этих денег хоть попой ешь,
А у кого-то в бюджете брешь!»
 

Миллион долларов, выданный мне после нескольких скандалов и демаршей, разумеется, не закроет брешь в бюджете. Но купить Коле модную гитару… Почему бы и нет?

– Теперь дамы. Распевку начинаем в шесть, а потом…

И тут в здании отеля раздался громкий противный зуммер. «Фуераларм! Фуераларм!». Не менее противный мужской голос начал долбить нас из динамиков этим алармом. Первым сориентировался как ни странно Леха. Мамонт схватил меня за руку и поволок к лифтам.

В холл ворвался Вячеслав с охранниками 9-ки и студии и тут же принялся раздавать указания.

– Все идем к лестницам! – бодигарды начали всех выводить из холла – Это пожарная тревога – лифты могут быть обесточены.

Спустя несколько минут мы все оказались на заднем хоздворе отеля. Тут образовалось целое столпотворение гостей, среди которых, сколько я не крутил головой не заметил кого-то из советской делегации. На мой вопросительный взгляд, Вячеслав, что-то слушающий в наушнике гарнитуры, пояснил:

– Романова вывели по запасному маршруту. Как и членов Политбюро. Тревога ложная, сейчас будет отмена.

Так и произошло. Спустя полчаса нам разрешили вернуться внутрь. По зданию, еще ходили полицейские с пожарными, но никаких признаков огня не наблюдалось. Пока Вячеслав со своими людьми все также скрупулезно проверял номера, я закончил совещание и уже было собрался идти переодеваться, как меня у самой двери «поймал» Марков.

– Виктор – чиновник устало вытер лысину платком – На пару слов.

Мы зашли в номер, сели в кресла. Марков щелкнул зажигалкой, закурил. Я поморщился. И ведь ничего не сделаешь – курить в номерах тут норма. Как и в ресторанах. Везде стоят пепельницы, курильщикам полное раздолье.

– Что-то случилось? – я открыл бутылку с минералкой, налил воды в два стакана.

– Случилось – вздохнул Марков, принимая от меня стакан – Ты зачем австрийцам райдер свой выслал?

Чиновник достал из внутреннего кармана вчетверо сложенный лист бумаги. Точнее несколько листов.

– Я когда это увидел… у меня глаза на лоб полезли. Еле уговорил не поднимать скандала.

– А в чем скандал?

– Вот – Марков пошелестел документами – Пункт 36. Организаторы должны обеспечить наличие в гримерных помещениях артистов двух ваз с конфетами M&M. Если среди них будет хоть одна коричневая конфета, организаторы теряют права на шоу, с полной компенсацией всей группе. Скажи. Ты с ума сошел?? Хорошо, что австрийцы приняли это за шутку.

– Это не шутка.

– Тогда что? – Марков резким движением затушил недокуренную сигарету – Витя, ты же комсомолец, советский человек. Ведь это даже не барство, а бред. «Ешь ананасы, рябчиков жуй…»

– Я сделал это вполне сознательно.

– Тем тебе хуже. А если бы райдер дошел до Григория Васильевича? Или еще хуже, до Суслова?

– Я бы им объяснил – я спокойно глотнул минералки – Что мы планируем много гастролировать по миру. Причем я думаю над серьезными сценическими спецэффектами. Например, в ходе некоторых песен специальные газовые баллоны будут выпускать пламенные факелы.

Глаза Маркова округлились.

– Техническая подготовка к выступлению становится очень сложной, наш американский продюсер подсчитал, что для гастролей по Штатам нам понадобится минимум три трейлера! И мне требуется, чтобы организаторы внимательно читали весь райдер. Посмотрите, например, 17-й пункт. Там сказано, что «на пространстве в шесть метров должны быть равномерно расположены десять розеток на девятнадцать ампер». Так вот, отсутствие коричневых M&M's говорит о том, что организаторы внимательно читали весь райдер. А это значит, что концерт пройдет так, как мы планировали. Без срывов и безопасно.

Чиновник обалдело покачал головой.

– Ну ты даешь… Если все так… Тогда ладно.

* * *

– Вить, вот, надень – в гримерку зашел Леха и протянул мне черную повязку. Я автоматически взял ее и начал крутить в руках. Позади моего кресла стояла наш стилист Света и вносила лаком последние штрихи в мою шевелюру. В зеркале гримерки отражался стройный, широкоплечий парень в белых джинсах и белом пиджаке, надетом на черную шелковую футболку. Майка была вышита огромными красными звездами. Все очень стильно и необычно. Должно произвести впечатление даже на взыскательную западную публику. Черная повязка в мой образ ну никак не вписывалась:

– Что это?

– Руководство велело всем нацепить – Леха показал повязку на правом рукаве своего пиджака – Типа скорбим вместе с американцами. Они все на прием заявились с повязками. Я выглядывал из-за кулис.

– А я не скорблю – я бросил повязку на пол и под одобряющим взглядом Светы прошелся по гримерке. Вроде все сидит хорошо, нигде ничего не мнется.

– Да, брось, Вить – «звездочки» уже согласились, Львова прикрепит им повязку на рукава платьев – «Мамонт» наклонился и поднял скорбный атрибут.

– Еще раз. Я не скорблю. И своей группе не дам. Ты знаешь, где Романов?

– Сейчас спрошу Вячеслава – Леха вышел, а я тяжело вздохнул. Предстоит битва.

Через пять минут переговоров по рации, сотрудник 9-ки проводил нас в отдельный кабинет, где Романов повязывал сам себе под смокинг черную бабочку. Рядом стоял помощник в военной форме военных связистов, в кресле сидел курил Пельше.

– Ну что там у тебя, только быстро – бабочка у Романова никак не хотела повязываться.

– Образ солистов группы утвержден еще в Москве – я набычился – Мы семь кругов ада прошли прежде чем нам все согласовали. Теперь требуют нацепить вот это.

Я кинул на стол перед Романовым повязку.

– Ну и в чем проблема? Я тоже ее надену. Арвид Янович ваша где?

– В мусорке – Пельше выпустил вверх длинную струю табачного дыма.

– Даже так? – Романов внимательно посмотрел на старика – В чем же дело? Мы же дали согласие.

– Это Черненко дал свое согласие. Без обсуждения. Переговоры еще не начались, а мы уже прогнулись перед американцами.

– Ты тоже так думаешь? – Генеральный повернулся ко мне.

– Да, думаю. – Я с вызовом посмотрел на Романова – Бжезинский был редкостной сволочью. Русофобом и ярым антисоветчиком. На его совести если не военные преступления, то уж точно многочисленные попытки их организовать и спланировать.

– О мертвых либо хорошо, либо ничего – Романов покачал головой – Хватит сводить счеты с трупами.

– Правильно поговорка звучит так – я уселся рядом с Пельше на стул – О мертвых либо хорошо, либо ничего кроме правды. А правда заключается в том, что все мы станем жить безопаснее после его смерти. Земля ему стекловатой. Именно такие фанатики-антисоветчики нажимают ядерную кнопку и начинают атомную войну.

Романов покосился на помощника, к руке которого был пристегнут черный пластиковый чемоданчик. После того, как айфон оказался в руках Пельше и Веверса работы по системе «Казбек» были ускорены. Похоже, что офицер в форме связистов как раз и отвечает за ядерные коды запуска ракет, которые находятся вот в этом простом дипломате из дешевого пластика. Интересно, а как он работает в Австрии? Нужны же специальные радиоантенны. Или он еще не доведен и его и взяли сюда, чтобы проверить работу так сказать в боевых условиях? Надеюсь у Устинова, что остался в СССР «на хозяйстве» и в отсутствие Романова замещает его посту главы Политбюро, тоже есть такой же чемоданчик. То, что у Устинова есть твердая рука, которая если что – не дрогнет – я знал точно.

– Что же делать? – Генеральный, наконец, закончил с бабочкой и стал как и я десять минут назад, вертеть в руках черную повязку – Черненко, конечно, поторопился с этим решением. С другой стороны злить американцев не хочется.

– Сейчас они на нас наденут повязки, потом скажут – ваши песни слишком веселые. Меняйте репертуар. А там дело и до договора дойдет… Нельзя прогибаться. Хотят сами «скорбеть» – пусть. Но нам пусть не указывают. Да и австрийцы, я думаю, не в восторге.

Я посмотрел на Пельше, ожидая поддержки, тот согласно кивнул.

– Хорошо – Романов вздохнул и бросил повязку в корзинку – Поставим себя с самого начала жестко. А Черненко …пусть в гостинице останется. Скажем, что он неважно себя чувствует.

Я мысленно потер руки. Ага… из-за Бжезинского переволновался. Нет, ну отлично получилось! Романов все больше и больше дистанцируется от старой гвардии. Еще полгодика и он жестко почистит Политбюро от людей Брежнева. Все эти «кремлевские старцы» – Сусловы, Черненки, покойный Громыко – только тормозили развитие страны. Пора прибраться в доме. Избавиться от хлама.