355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алексей Вязовский » Спящий бог » Текст книги (страница 1)
Спящий бог
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 14:04

Текст книги "Спящий бог"


Автор книги: Алексей Вязовский


Соавторы: Дмитрий Голубовский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Алексей Вязовский
Дмитрий Голубовский
Спящий бог

Особая благодарность Юрию Гаврилечко за помощь в вычитке романа.


ГЛАВА 1
Мажоры

«Я чествую вас, сыновья дипломатов,

юристов, министров и профессоров,

разжиревших актрис, журналистов-магнатов,

многотомных поэтов и суперпевцов»



«Раскройте рты, сорвите уборы

По улице чешут мальчики-мажоры

Раскройте рты, сорвите уборы

На папиных «Волгах» мальчики-мажоры»

Юрий Шевчук

– Еще по одной пинте темного и домой? – вопросительно посмотрел на нас Сима.

Надо сказать, что сегодня в лондонском пабе «Холостяк» компания подобралась колоритнейшая. Во-первых, сам Сима, в девичестве Семен Бронштейн, еврей в «двадцатом поколении», как он сам себя отрекомендовал при первой нашей встрече. Проблема в том, что, судя по почти античному профилю, правильным чертам лица и голубым глазам никак нельзя сказать, что Сима принадлежит к одному из древнейших этносов нашей планеты. С другой стороны, фамилия говорит сама за себя – кто в России не знает Бронштейнов и в первую очередь папу Семена, Льва Бронтшейна, основателя фонда «Квантум» и одноименного банка. С самой первой минуты нашего знакомства, Семен попросил называть его Симой, якобы в память о его дедушке, красном командарме Симоне Могилевиче – герое революции, личном друге Ленина. Впоследствии дедушку Сталин успешно репрессировал, но родители Симы в память о легендарном предке подобрали своему отпрыску имя максимально приближенное к имени революционера. А с наступлением перестройки Семен прочно и навсегда стал Симой.

Во-вторых, Дима Костюшин – второй участник нашей теплой компашки. Личность крайне любопытная и прямо скажу неординарная. Судите сами. Родился Дима в белорусском селе Мацки. Димин папа, сильно пьющий тракторист Степан Костюшин бросил семью, когда сыну исполнилось семь лет. То есть парню еще в солдатики играть, а он уже старший мужчина в семье состоящей из двух младших братьев, сестры и матери. Дальше хуже. В десять лет Димину маму в лесу кусает клещ и ее срочно увозят с энцефалитом в районную больницу. Возвращается она оттуда инвалидом второй степени. Детство Димино заканчивается, ему приходится работать на двух работах в местном колхозе, которые стараниями батьки Лукашенко все еще повсеместно распространены в почти социалистической Беларуси. Тем не менее, наш герой заканчивает школу с золотой медалью и, оставив семью на попечении дальних родственников, отправляется покорять Москву. Там он подает документы в МГИМО, тот самый блатной институт, который в советские времена именовался не иначе как МИМО (с ударением на первый слог). Безо всяких пап, мам и звонков сверху Костюшин поступает на бесплатное отделение факультета международных экономических отношений и через пять лет заканчивает его с красным дипломом. Но это еще не все. К моменту окончания, Дима работает уже в кредитном отделе известного международного банка. Наблюдая весь тот бум потребительских кредитов, которыми были охвачены наши соотечественники в начале двухтысячных годов, Костюшин быстро соображает, что аккуратность в вопросе возврата ссуд – отнюдь не национальная черта русского человека. И тут же организует первое в стране коллекторское агентство, специализирующееся на возврате просроченных кредитов. Нет, не подумайте, никакого криминала с братками и паяльниками. Все очень цивильно и по западной технологии – ежедневное капание на мозги недобросовестных заемщиков, обзвон друзей, родственников, работодателей и т. п. Сейчас в фирме Костюшина работает 2000 человек, а ежегодный оборот приближается к 300 млн. долларам. Последнее я вычитал в журнале «Карьерист» в статье под нескромным названием «Новый Ломоносов в экономике». Впрочем, сам Дмитрий – человек вполне адекватный, успехом своим не хвастается и мы с ним успели быстро сдружиться в первую же неделю совместной учебы в Лондонской школе экономики.

– Ну, что молчим, носы повесили? – подмигнул девушкам весельчак Сима.

– У тебя Сима, в жизни две радости – надула губки наша красавица Лена – Первая, эта пивом налиться…

– А вторая? – подвинулся к девушке Бронштейн.

– А вторая – ответил вместо девушки Дима, снимая Симину руку с плеча своей невесты – Широко известна в узких кругах.

Ага, это Костюшин на любвеобильность Бронштейна-младшего намекает. Сам Дима у нас образец моногамности, пример для подражания – они с Леной Цой с первого дня учебы влюбились друг в друга и с тех пор не расстаются ни на минуту. Настоящая любовь, с первого взгляда. Впрочем, не влюбиться в Лену трудно. Комсомолка, спортсменка, да и просто красавица! С комсомолкой я не пошутил – Лена состоит в молодежном движении пропризиденской партии «Единая Россия» и является настоящей патриоткой своей страны. Она, кстати, и в Школу экономике попала по президентской программе обучения кадров. Только вот фамилия у нее подкачала. Цоев – в Корее как Ивановых в России, но родина у нас многонациональная, посему и к Лениной фамилии партийные функционеры придираться не стали. Цой так Цой. Тем более ничего азиатского в чертах ее лица нет – большие голубые глаза, густые брови, светлые волосы. Я засмотрелся на Димину подругу и очнулся только после того, как Вика провела рукой перед моим лицом – Леша, ау! Ты еще с нами?

– Ах, да – я с трудом отвел взгляд от выреза на Лениной блузке – Слушай, Дим, а где сейчас твои мать, братья и сестра?

– Мать лечится в швейцарской клинике – ничуть не удивился моему вопросу Костюшин – сестра учится в МГУ, а братья работают у меня в «Эвкалипте»… – Знаем, знаем, – встрял в разговор Сима – Компашка по выбиванию долгов. Мне оттуда даже один раз звонили.

– О, как! – удивился Костюшин – наверное, задолжал какому-нибудь банку?

– «Квантуму» – брякнул я и наша компания, включая сына еврейского банкира, согнулась от смеха.

– А вы зря хохочите – отсмеявшись, сказал Сима – вы еще не знаете моего папу. Я просрочил всего лишь пару выплат по кредиту – отдыхал на Сейшелах с девушкой – так он перепродал мой долг по автокредиту за Мазератти, «Эвкалипту». Представьте, меня сразу же нашли, в то же день!

Бронштейн-младший гордо оглядел нас явно довольный возможностью ввернуть в разговор свою Мазератти и Сейшельские острова. Мне же Симина история здорово напомнила собственную. После того, как я окончил экономфак МГУ, мой дядя, вице-президент российского банка «Тира» предложил мне получить европейское образование. И даже согласился дать денег для оплаты магистратуры в престижном западном университете. Разумеется, в долг. Вот такие у нас взаимоотношения в семье – ничего даром или просто так. Дядя считает, что если что-то достается слишком легко или тем более бесплатно, то потом мало ценится. Двадцать тысяч фунтов или сорок тысяч долларов по текущему курсу за год учебы в Лондонской школе экономики показались мне не такой уж большой ценой за те знания, что можно получить только в финансовой столице Европы. Я прикинул, что вернувшись домой с дипломом эЛэСЕ утрою свою стартовую зарплату и рассчитаюсь с дядей за пару лет.

Сдав в Британском совете английский язык, я послал свои документы в университет. И ура! Через два месяца пришел официальный ответ. Западные буржуины с радостью готовы взять с меня денег за учебу, а взамен предлагают «билет первого класса в путешествие, которое зовется жизнь». Это не я придумал, это бывший премьер Британии Тони Блэр сказал. Цветисто, но по сути все верно. Ученье свет – неучей тьма. И вот я, двадцатипятилетний Алексей Попов, русский, не женат, не состоял, не был, не привлекался, оказался весной 2008 года на берегах туманного Альбиона. Биг-Бен, Тауэр, Трафальгарская площадь – все бегом, ибо началась учеба. Первое же занятие – ба! – да в моей группе еще четверо русских. Лена, Дима, Сима и Вика. А еще русскоговорящий преподаватель из Израиля с говорящей фамилией Дыбенко. Конечно, мы его сразу прозвали Дыбой. Вел Дыба ужасный предмет – «математическая статистика фондового рынка» и гонял он нас в хвост и гриву.

Сегодня состоялся наш первый экзамен по этому предмету и, успешно отстрелявшись, мы завалились в ближайшее питейное заведение под названием «Бэчелор» или «Холостяк». Я был в «Холостяке» первый раз и, оглядевшись, решил, что тут миленько. Мне вообще нравилось заграницей, а уж Лондон так вообще вне конкуренции. Вот взять например, этот паб. Ведь забегаловка, пивнушка по-нашему. Ан, нет. Помещение отделано со вкусом – темными дубовыми панелями, с массивными железными люстрами, в зале простая и удобная деревянная мебель – никакого московского кича. Но главное люди! Все улыбаются, шутят, у стойки ожидая свою порцию пива можно легко перекинуться парой-тройкой слов с посетителями. Основные темы в разговоре с незнакомыми людьми – погода, а если собеседник мужчина – футбол. Лица открытые, доброжелательные, совершенно нет этого нашего совкового угрюмо-настороженно-недовольного выражения лица. Громких пьяных криков и прочего русского жлобства тоже нет. Даже официанты, и те – солидны и полны собственного достоинства. Вот например, седой бармен, который сейчас наливает мне пинту пива. Явно товарищ не из провинции приехал денег срубить по быстрому – слишком породистое лицо. Кроме того, такой профессионализм, с которым он обслуживает посетителей, нарабатывается годами и передается детям, как хорошая специальность. Люди будут всегда пить алкогольные напитки, а значить будут нужны те, кто их будет обслуживать.

– Наш Алеша Попович, опять выпал из общения – толкнул меня локтем захорошевший Сима. Оказывается, пока я занимался прикладной физиогномикой, мои друзья обсуждали, как провести выходные.

– Сима, я тебе уже говорил, что Алешей Поповичем меня дразнят с первого класса школы. Я скоро куплю пистолет и начну отстреливать тех, кто вспоминает эту кличку рядом со мной!

– Миллион пардон, Добрыня Никитич. Ввожу в курс дела. Девушки стоят за то, чтобы махнуть на уик-енд в Париж. Так сказать увидеть город и умереть. Наш финансовый гений хочет осмотреть старое здание Лондонской биржи. Я тоже склоняюсь к бирже. Твои предложения?

Судя по выражению лиц, биржа явно не вызвала отклик в нежных девичьих сердцах. Я даже знаю почему. Этот отклик могут вызвать только бутики на Елисейских полях.

Бродить по темным залам биржи мне не очень хотелось, в Париж надо несколько часов ехать на евроэкспрессе под проливом Ла-Манш и я внес новое предложение.

– Давайте махнем в Стоунхендж!

– Да ну его – протянули хором Лена с Викой – Мы уже там были!

– Действительно, – авторитетно поддержал Костюшин слабый пол – Я тоже там был в мае. Груда огромных камней, одни большие, другие поменьше. Плюс пока я там круги наматывал, дождь зарядил. Промок весь. Потом, весь этот монумент сильно раздут прессой. Я понимаю, что реклама – двигатель торговли, а вокруг Стоунхенджа куча коммерсов кормится, но не до такой же степени! Толпы народа, визжащие дети… Нет, еще раз нет!

– Дим, ты не понял – решил не сдаваться я – Завтра какой день?

– Какой?

– День летнего солнцестояния, 21-е июня!

– И что?

– А то! Власти Уилтшира в этот день снимают ограничения и пускают всех желающих внутрь памятника. Встречать рассвет. Сегодня самая короткая ночь в году.

– И?

– Что ты заладил «и» да «и». Сегодняшней ночью вокруг Стоунхенджа соберется туева хуча народа. Всякие странные фрики, хиппи – ну, как на Вудстоке. У них в эту ночь типа фестиваля или мистерии. Песни поют, танцы танцуют, стихи читают. Есть даже друиды!

– Друиды? – заинтересовался Сима.

– Ага. Давайте прямо сейчас махнем туда встречать рассвет. Говорят, что если в эту ночь зарядиться положительной энергией от древних камней, то весь год волосы будут блестеть, кожа лосниться – я подмигнул Лене – А глаза сверкать.

– Ты, Леша – коварный соблазнитель оказывается – первая поймала закинутую мной приманку Лена.

– А кто поведет машину? – Вика как всегда оказалась самой прагматичной – Мы же все выпили.

Эту девушку по жизни отличало не только тотальное благоразумие, унаследованное от своего отца – зам. министра обороны генерал-полковника Кузнецова, но и настоящий трудоголизм. Не было студента в группе, который больше Вики занимался. Даже наш японец, Масумото Кивами, человек абсолютно восточного менталитета, характерной особенностью которого является безусловное почитание учителя и учебного процесса, и тот проигрывал ей в усердии. Еще Вика была обладательницей роскошной копны черных волос, точеной фигурки с длинными ногами и спортивной грудью. Завидная пара для любого парня из нашей группы. Но пока девушка не была замечена в симпатии к кому-либо из мужчин. Плейбой Бронштнейн и тот был вынужден отступить и снять осаду, впечатленный Викиным чарующим дружелюбием и индифферентностью в вопросе взаимоотношения полов.

– Давайте позовем кого-нибудь с нами – выдвинул предложения я – Трезвого и с большой машиной. Например, Масумото. У него минивэн и мы поместимся.

– Вечно ты с этим японцем носишься – поморщился Сима – я выдвигаю альтернативную кандидатуру водителя. У меня есть знакомая девушка…

– Нет! – дружно выдали наши дамы.

– Знаем мы твоих девушек – взвилась Лена – Это те, которые работают по системе «все включено»?

– Сима, не надо эскорт услуг – поддержала Вика Лену.

– Да, как вы могли подумать! Да я, да вы… – деланно оскорбился Бронштейн, после чего ядовито произнес – Костюшин, заметь, как твоя девушка заботиться о моральном облике постороннего мужчины, причем в самом расцвете сил! Может я ей не безразличен? Что думаешь?

– Так, ставлю оба предложения на голосование – выдал дружеский тычок Бронштейну Дима – Кто за предложение Попова? Единогласно.

– А…э…э-э-эх… – сдался Сима – Ладно, ваша взяла. Звони Леха, Киве.

Я взял сотовый и набрал номер японца. Довольно долго никто не отвечал и я уже подумал, что Масумото уехал на выходные к родственникам в Бирмингем, но потом в трубке раздался его голос.

– Каничива Масумото-сан! Хау а ю?

– Каничива Алеша-сан. Аэ эм файн. Хау а ю?

После обмена традиционными английскими «все хорошо», у нас состоялся следующий разговор:

– Кивами, ты уже неделю пристаешь ко мне с формулой Блэка-Шоулза. Сегодня тебе выпал счастливый билет – если отвезешь нашу компанию в Стоунхендж, то по дороге я растолкую тебе все сложные моменты. Как тебе такое предложение?

– Аригато, Алеша-сан. Куда подъехать?

– Паб «Холостяк» знаешь?

– Да, выезжаю.

Вот в этом весь Масумото Кивами – лаконичный, ответственный и безотказный.

Через час к пивной подкатил синий минивэн Масумото и японец вошел в паб. Выглядел он лет на тридцать, низкий, плотно сбитый, с залысинами на голове. Мы допили свое пиво и дружно погрузились в нутро машины. Я сел на переднее сидение рядом с азиатом. Масумото уверенно выехал из Лондона, нашел главную трассу на юго-запад, после чего включил круиз-контроль и сказал, глядя на меня: – Учитель, я готов. Давай начнем с расчета стоимости простых опционов.

* * *

За учебой и разъяснениями тонкостей опционной теории время пролетело незаметно и через два с половиной часа мы въехали в графство Уилтшир. Еще полчаса блужданий и вот указатель «Стоунхендж». За окном машины стемнело окончательно и я глянул на приборную панель Масумотовского Форда. На часах светилась цифра 22.30. Под колесами машины заскрипели камушки грунтовой дороги и на холме впереди замаячил красиво подсвеченный монумент. Японец повернул направо и тут же уткнулся в хвост очереди из десятка машин. Сзади нас тут же пристроилось несколько автомобилей. Да, тут аншлаг! Пока запарковались, пока выгрузили из Форда успевшего заснуть Симу, прошло еще полчаса.

Сам Стоунхендж представлял собой круг из тридцати огромных вертикально поставленных блоков соединенных друг с другом горизонтальными плитами. Каждый блок был высотой метра в четыре, но внутри круга находилось еще несколько пятиметровых серых глыб. Пройдя вместе с толпой туристов по аллее через два мало заметных земляных вала и мимо отдельно стоящего валуна, мы подошли вплотную к памятнику. Я потрогал рукой один из камней – это оказался плотный серый известняк. Впечатление все это каменное сооружение производило просто фантастическое. В голове рождались сотни мыслей – как древние сумели вырубить, привезти и установить подобные блоки? Вокруг Стоунхенджа расстилалось голое поле без какого-либо намека на каменоломни. Ради чего столько трудов? Это кладбище? Доисторическая обсерватория? Храм?

Что касается публики, то кого только тут не было – и огнепоклонники, периодически выплевывающие вверх столбы огня (спирт плюс зажигалка плюс мокрый платок остудить губы), и друиды в зеленых одеждах, и нудисты, разгуливающие голышом среди древних валунов. Последние вызывали особенный ажиотаж у праздно шатающихся туристов. Около часа мы провели рядом с импровизированным оркестром, состоящем из двух ребят и двух девчонок. Девушки с розовыми стрекозиными крылышками за спиной играли на флейтах, парни аккомпанировали им на гитарах. Неплохо кстати играли, но на мой вкус – слишком этническая музыка. Мне бы что-нибудь потяжелее. AC/DС например. Вообще, как я уже говорил Костюшину, обычно внутрь каменного пояса не пускают, но для местных фриков аглицкие власти как водится сделали исключение и раз в году вся эта гопота спокойно встречает рассвет внутри древнейшего памятника мира. 5 тысяч лет простоял Стоунхендж, чтобы с 20-го по 21-е июня пару тысяч прибабахнутых со всей Британии, да и не только могли побеситься среди многовековых плит. Вообще чем дальше, тем больше я удивляюсь на западную демократию – вот бы у нас на Ивана Купалу, народ из язычников и прочих сатанистов заявился бы в Кремль и потребовал пропустить их внутрь – побегать голышом по газончикам на радость ОМОНу. А тут, извините, права человека! Религиозные свободы – хочешь в Ктулху верь, хочешь в то, что встреча рассвета в древнем памятнике придает половую потенцию на весь год.

Именно это мне заявил некто Джей, у которого я поинтересовался, что он тут делает. Я, говорит, на все 12 месяцев заряжаюсь энергией – она мол тут из Земли так и хлещет. И уже шепотом на ухо: – Недавно рядом археологи откопали могилу. А в ней мужчина и женщина лежат. Друг на друге! Представляешь сколько здесь таких могилок разбросано. Ведь раньше согрешивших любовников закапывали вместе. Живьем. Сколько энергии за века накопилось!

– А вдруг эта «плохая» энергия? – поинтересовался я – Ну, там черная магия и все такое…

– Да, плевать – как отрезал рыжий Джей – лишь бы работало.

– Купи Виагру, придурок – потянул меня за руку прочь от странного Джея Сима – Пошли найдем местечко присесть.

Древние камни были сплошь облеплены зеваками, а парочка самых отпетых даже умудрилась забраться на горизонтальные плиты, соединяющие валуны. Я посмотрел на часы в мобильнике – судя по всему, ждать появления Солнца нам оставалось еще долго.

– Давайте присядем вон там – показал пальцем Сима на свободное место в центре площадки. Масумото расстелил на земле заботливо прихваченное из машины одеяло и вежливо предложил девушкам расположиться на нем. На мой недоуменный взгляд, японец покраснев коротко пояснил: – Для пикников вожу.

– Уважаю! Солидный подход – первым упал на покрывало Бронштейн – А вот это для продолжения банкета. Жестом фокусника, Сима достал из своей сумки бутылки со спиртным, пластиковые стаканчики и какую-то упакованную снедь.

– Сима, имей голову – возмутился Костюшин присаживаясь рядом и разглядывая этикетку на бутылке с виски – Мусамото и девушки не будут пить эту гадость.

– Эх, чтобы вы без меня делали – следом за виски наш еврей вытащил из сумки пару банок безалкогольного пива и фонарик. Фонарик Сима тут же включил в режиме рассеянного света и положил его на одеяло так, чтобы тот освещал место нашего ночного пикника. После этого Бронштейн расставил пластиковую посуду, разлил спиртное по стаканчикам и приглашающе махнул рукой – Для потомка самурая безалкогольное пиво, остальным что кому по вкусу.

– Со всем уважением, Сима-сан, я не потомок самураев – вежливо уточнил Кивами принюхиваясь к пиву.

– А чей же? – поинтересовался я, чокаясь с девушками и Костюшиным.

– Мои предки с Окинавы, среди них были крестьяне, буддийский священник, торговец рисом – коротко перечислил японец.

– Да, хоть ниндзя – хохотнул Сима приканчивая второй стакан.

– Еще раз прошу прощения – помотал головой Мусамото – во-первых, на Окинаве ниндзя никогда не было. Во-вторых, это очень большой позор, если бы среди моих предков были бы эти бесчестные убийцы и шпионы.

– Кивачка – схватила за руку японца Вика – но ведь родителей, бабушек, дедушек не выбирают. Что же стыдиться?

– Вика-сан – повернулся всем корпусом Кивами к Вике – это очень плохая карма родиться в семье, где были ниндзя. Это значит, что я в прошлой жизни сделал что-то ужасное, что вместо хороших предков Будда в своей милости даровал мне плохих.

Дальше разговор перешел на тонкости буддийской философии, воздаяния, кармы и т. п. заумности. Компания вольно расположилась на одеяле, Лена положила голову на колени Костюшина, тосты пошли один за другим и даже железный Мусамото выпил немного алкоголя после того, как хитрый Сима провозгласил тост за здоровье японского императора. Я огляделся вокруг и заметил, что туристов еще больше прибыло – вокруг нас толпились нарядно одетые люди, выпивали, оживленно болтали. Их лица освещенные, вкопанными прожекторами и лампами расплывались в моих глазах, а голоса сливались в монотонные гул. Я лег навзничь и уставился вверх. В этот день нам повезло с безоблачной погодой и надо мной раскинулось ночное небо, сплошь усеянное яркими звездами. Я попытался вспомнить расположение созвездий, которые четко проступали на небосводе. Вот это кажется, Большая Медведица, а рядом – Водолей? Черт их разберет. Вот если бы рядом был отец, он бы точно сказал. Но папа и мама два года назад погибли в страшной автомобильной аварии. Я вновь почувствовал огромное горе и щемящее чувство одиночества. На глаза навернулись слезы и сквозь них, свет звезд смазался. Небесные светила закружились в странном хороводе, выстаиваясь в удивительные знаки. Трезубец сменился Каракатицей, та в свою очередь уступила место Дракону. Потом были Песочные часы, Медведь, Орел… И тут я заснул.

Во сне ко мне пришел Бог. Как я узнал, что это Бог? В его глазах была вечность, телом – Млечный путь, а голосом – звук рождения Галактик. Моя душа рванулась к Творцу, отделилась от тела и воспарила над Землей. Я поднимался все выше и выше, пока Земля не превратилась сначала в маленькую голубую горошинку, а потом вообще в точку. Еще мгновение и родная планета затерялась среди бесчисленных сверкающих звезд. Сначала я не очень испугался, но чем быстрее Космос засасывал мою душу, тем страшнее становилось. Ужас вползал в меня постепенно. Сначала я потерял Бога – вокруг меня был только черный вакуум. Потом мой полет прервался и я завис в мертвящей пустоте. «…и была земля безвидна и пуста, и тьма над бездною…» – всплыли в моей памяти строчки из Библии.

Спустя вечность вокруг меня то тут, то там стали появляться и исчезать искры. Ежесекундно рождались и умирали тысячи, сотни тысяч, нет миллионы оранжевых огоньков. Я присмотрелся и поразился – вакуум кипел! И я кипел вместе с ним. Мое движение возобновилось, но это уже было не полет вверх, а падение вниз. Глупо, конечно про Космос говорить в терминах вверх и низ, но именно так я и ощущал весь процесс. Я мчался как комета, как болид все ускоряясь и ускоряясь. Позади меня сформировался хвост из искр. Я набрал такую скорость, что звезды смазались в светящиеся полосы, сформировав вокруг меня туннель. Туннель мерцал и пульсировал. Ага, а вот и свет в конце виден. Судя по всему, мое путешествие подходит к концу. Но чем ближе я подлетал к свету, тем тревожнее мне становилось. Свет был не светом, а ревущим пламенем! И о Боже! Я вылетел из туннеля как пуля из ствола ружья и оказался перед циклопическим пылающим псом. Огненное чудовище размером с созвездие ревело и рычало. От его рыка содрогались основы мироздания. Там где, капала слюна, появлялись разрывы в ткани вселенной и черные дыры. Полет-падение еще больше ускорился и я понял, что меня несет в огненную пасть чудовища. Вот значит, как закончится моя жизнь. Душа сгорит и не будет никакого «потом» для меня. Ни посмертия, ни вечной жизни. Даже лопух из моей могилы не вырастит. Вспышка и все. Аннигиляция.

Морда пса скачкообразно приблизилась, чудовище в очередной раз взревело и я влетел в обжигающее пламя.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю