Текст книги "Волхв-самозванец"
Автор книги: Алексей Зубко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)
Глава 18
СТОРОЖЕВОЙ ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ
Нравятся мне рыцари. Дыхнешь разок – готово. Пальчики оближешь: внутри сочная мякоть, а сверху хрустящая корочка.
Змей Горыныч
Я смотрел на Кощеев замок, и мое сердце наполнялось плохими предчувствиями.
– Какой он огромный! – запрокинув голову, произнес Яринт.
– Видали и покрупнее, – высокомерно обронил я. Забыв, правда, добавить, что не в этом мире…
Среди непроходимых лесов чернеет проплешина, в центре которой возвышается замок. Его основанием служит естественное скалистое плато с редкими следами деятельности человеческих рук, придавших и без того крутым склонам абсолютную неприступность. О том, чтобы взобраться наверх без специального альпинистского снаряжения, нечего и думать. Это полсотни метров отвесной скалы и метров восемьдесят крепостных стен. Остается официальный путь – через центральные (и, вполне может статься, единственные) ворота, к которым ведет вырубленный в скалах проход. Они так обманчиво доступны… Всего-то и нужно, что пройти двести метров по рукотворному каньону и постучать в обитые листами железа ворота. Вот только наличие вдоль дороги огромного количества скелетов с отметинами насильственной смерти наводит на мысль о своеобразном гостеприимстве обитателей замка, которого не хочется (и к чему бы это?) на себе испытать.
Попытаем удачу, а заодно и проведем испытание плаща-хамелеона, подаренного лешими. Это решение возникает не из-за отчаянной храбрости, а по причине отсутствия иного выбора.
– Значит, так. Я проникаю в замок, нахожу Аленуш… царевну Алену, освобождаю ее, и мы рвем отсюда когти.
– А что делать нам? – спросил Владигор. – Может, устроить небольшой шум? Отвлечь на себя стражников.
– Ну… – Я задумался. – Да нет. Не стоит. Они ведь не ожидают неожиданностей, правда? Вот и не будем понапрасну их настораживать… Просто ждите меня здесь и будьте готовы уходить, заметая следы.
– Хорошо.
– Пожелайте мне удачи.
– Желаем, – сказал Яринт.
– Удачи, – кивнул Владигор.
Я накинул капюшон плаща на голову и ящерицей юркнул к воротам. Полкилометра по открытой местности, тысяча шагов по укрытой пеплом и костями земле, просматриваемой из замка во всех направлениях. Так что двигался я скорее не как ящерица, а как таракан по светлым обоям среди бела дня, да еще и на коммунальной кухне.
Комок подкатил к горлу, плечи ссутулились в ожидании то ли окрика, то ли стрелы. А скалы как будто замерли. Можно подумать, что я не двигаюсь изо всех сил, а стою на месте. Чуть-чуть сбавь обороты – и, как в Зазеркалье, замок начнет удаляться.
Чем ближе я к нему приближаюсь, тем дальше отсюда мне хочется оказаться.
Добравшись до вырубленного в скале прохода, я вижу зияющий на его отвесной стене черный провал пещеры и заскакиваю в нее. Пока мне неимоверно везет – хотя бы в том, что никто не решил выйти прогуляться у замка, – тогда уж никакая маскировка не помогла бы.
В пещере царит темнота. Что-либо различить можно не дальше чем в десяти шагах от входа, дальше – густая темень. Лишь громкое журчание говорит о близости источника. Откидываю на спину капюшон и делаю несколько десятков шагов. Мрак нехотя пятится, отступая вглубь. У самых моих ног бежит, извиваясь среди сталагмитов, ручеек. Наклоняюсь, нюхаю воду. Странно. Обыкновенная родниковая вода. А я-то, грешным делом, подумал, что наткнулся на местные подземные коммуникации.
Скрежет. И резкое потемнение.
Сердце ныряет в пятки, на которых я проворно разворачиваюсь вокруг своей оси.
Огромное трехглавое существо медленно выползает из бокового лаза, отрезая мне выход из пещеры. На фоне льющегося снаружи света оно кажется черным, лишь на чешуйчатых боках играют тусклые блики.
Звенит, перекатываясь, цепь, которая тянется от ошейника, закрепленного на средней голове, до чернеющего в стене провала.
Делаю осторожный шаг назад, попадаю ногой в воду, которая ужасно холодна и обжигает не хуже раскаленного железа.
Существо делает «Фу-у-у», и в пещере сразу делается светло, что позволяет определить принадлежность огнедышащей рептилии к подвиду драконов сказочных – Змеям Горынычам.
Массивное тело, покрытое крупной, с ладонь, чешуей треугольной формы, длинные шеи в количестве трех – каждая заканчивается зубастой мордой. Острые клыки, каждый с руку взрослого мужчины, нависают над нижней челюстью, длинный раздвоенный язык непрерывно извивается, время от времени касаясь широкого розового носа. И как только он себе ничего не припалил! Во как дыхнул – что хороший огнемет.
– Тихо, – говорю я, пытаясь успокоить его. Откуда-то из подсознания выплыло правило поведения при встрече с диким животным. Нужно избегать резких движений – они этого не любят, зато негромкая, размеренная человеческая речь действует успокаивающе.
Змей приближается, сопя как паровоз и гремя цепью. Я делаю еще один шаг назад и оказываюсь по щиколотку в воде.
Правая голова змея подныривает под среднюю и говорит на ухо левой:
– Надоело жареное. Хочу сырого.
– А я хочу пить.
– И я, – присоединяется к беседе средняя голова. – А мясо сырое есть вредно.
– Ничего и не вредно, – возражает правая голова. Левая ничего не говорит. Но лучше бы она болтала без умолку, поскольку в таком случае ее пасть была бы занята более безопасным, с моей точки зрения, делом, чем упражнение в дыхании огнем.
Струя проходит совсем близко, обдав меня жаром.
Поспешно отступаю. Шаг, второй – и все: спина упирается в камень. Дальше отступать некуда – позади стена.
Но и Змей Горыныч остановился. Цепь натянулась и не пускает его дальше.
Съесть он меня не съест, а зажарит запросто.
В шахматах такое положение называется патовым. Но мне от этого почему-то не легче.
– Иди сюда, – зовет меня правая голова. – Кушать тебя буду.
– Мне и здесь неплохо, – отвечаю я, забравшись на выступающий из стены камень.
– И долго ты там сидеть собрался? – интересуется Горыныч.
– Не знаю.
Рептилия, обиженно сопя, гремит цепью и растягивается на полу, вытянув головы в моем направлении.
Левая голова с тоской смотрит на протекающий в десятке метров ручеек и жалобно вздыхает:
– Пить хочется.
– Ну так попей, – советую я.
– Нечего.
– А хозяин что, не поит?
– Почему же, поит, – отвечает средняя голова.
– Иногда, – добавляет левая.
И дружный вздох в три огнедышащих жерла. Отчего мое тело покрывается противным липким потом.
Понаблюдав некоторое время за танталовыми муками Змея Горыныча, я спрашиваю:
– И когда придет… хозяин?
– Не знаю.
– А как тебя поят?
– Водой.
– Я имею в виду, из какой-то посудины или спускают с цепи?
– Да кто ж меня с цепи-то спустит? Почитай годочков триста уж так сижу.
– А где корыто?
– Из которого поят, что ли?
– Оно самое.
– Там. – Левая голова лениво качнулась в сторону темного ответвления.
– Ладно. – Я добродушно махнул рукой. – Неси.
– Зачем?
– Напою.
– Ты?! – в один голос взревели все три головы.
– Я, – скромно отвечаю я. Рассчитывая выскочить из пещеры, пока дракон будет отсутствовать.
Бросившись за корытом, Змей Горыныч проходит поворот заносом, проехав часть пути на пятой точке и хлестанув хвостом по стене, отчего последняя брызнула фонтаном каменных осколков, и исчезает в боковом отроге пещеры.
Оттуда доносится топот лап, громыхание цепи и скрежет металла о камень.
Я не успеваю сделать и шага.
Выскочив из темноты с зажатым в зубах корытом, Змей Горыныч приближается ко мне, насколько позволяет цепь, и кладет драгоценную ношу на пол.
– Подтолкни ко мне, – прошу я.
Говорящая ящерица-переросток, словно послушный щенок, исполняет мое требование.
Корыто со страшным визгом скользит по камням и плюхается в воду, обдав меня водой.
Сделанное из тонкого металла, местами помятого мощными зубами, корыто имело весьма существенные габариты: три метра в длину и по полметра в ширину и высоту. А весит оно тоже немало, особенно полное.
Но негоже отступать волхву. Хотя и самозваному. Профессиональная честь не позволяет.
Притопив один угол корыта, я подождал, пока оно наполнилось почти на треть, затем принялся выталкивать из ручья. Ноги скользят по мокрым камням, руки цепенеют от прикосновения к холодному металлу, но корыто понемногу поддается моим усилиям.
С криком «ГРИНПИС нас не забудет!» я выпихнул, частично расплескав содержимое, змееву поилку из воды. Теперь по почти ровной поверхности толкать стало легче.
В паре метров от Змея Горыныча я опомнился.
– Отойди вон туда. – Я указал на светящийся круг выхода.
– Зачем? – спросила левая голова. Средняя промолчала, а правая пояснила:
– Боится он, чего тут непонятного?
Чешуйчатый парадокс послушно удалился к выходу и замер в нетерпеливом ожидании.
Я уперся в край корыта руками и приналег. Нехотя, с натужным визгом, металл заскользил по камню. Шаг, второй, третий…
И тут Змей Горыныч, расправив крылья, как пытающаяся взлететь курица, ринулся на меня.
С перепугу я неудачно дернулся и завалился на спину. Рванулся, пытаясь отползти за безопасную черту, но нога застряла между небольшим каменным выступом и корытом.
Несущийся со скоростью экспресса Горыныч – это зрелище не для слабонервных.
Забившись, словно заяц в капкане, я с ужасом следил за приближением огромного чешуйчатого монстра. Все произошло в мгновение ока, хотя мне и показалось, что раскручивается замедленное кино.
Взревев, Змей Горыныч разом опустил свои головы.
Раздалось довольное фырканье, и в мгновение ока корыто опустело. Лишь пар клубился.
Наступило мое время. На десерт, так сказать.
Одна из голов – какая конкретно не разберешь, уж очень они переплелись шеями, – приблизилась ко мне и раскрыла пасть.
Мое сердце испуганно дернулось в пятке и замерло. Решил съесть сырым…
Из пасти Змея, усеянной ужасными зубами, высунулся язык и провел по моей щеке.
«Обхватит языком и утянет целиком в глотку, – мелькнула оптимистическая мысль. – Может, даже жевать не станет. Как анаконда».
Но вместо этого язык провел по щеке еще раз, и голова отодвинулась.
– Спасибо, – пророкотал Змей Горыныч, обдав меня волной жара.
– П-п-пожал-луйста, – ответил я, стараясь не откусить язык сильно клацающими зубами.
Нога освободилась, хотелось бы верить, что от толчков Змея, а не от моей дрожи.
– Можно еще? – заискивающе попросила левая голова Горыныча, улыбнувшись во все зубы.
Еще тот видок. Жуть да и только. Отойдя в сторону, я сказал:
– Толкни.
Говорящая трехглавая рептилия осторожно подтолкнула корыто, придав ему ускорение не хуже чем у гоночного болида.
И снова я в роли тягловой лошадки.
После третьей выпитой бадьи Змей Горыныч, довольно фыркнув, констатировал:
– Все. Напился.
Я заблаговременно удалился в свой угол, куда рептилия при всем желании не достанет – цепь не пустит. Утолив жажду, Змей может вспомнить о второй насущной проблеме – голоде. А он, как известно, не тетка.
Змей Горыныч, гремя цепью, заполз в свою нору и принялся сам с собой шушукаться.
Я же положил гудящие руки на колени и принялся раздумывать над своим положением.
С минуты на минуту может появиться хозяин этого чешуйчатого цербера-переростка, и тогда мою вылазку в обитель врага можно считать досрочно оконченной в связи с провалом разведчика, то есть меня. Не очень радостная картина: вместо того чтобы помочь Аленке, освободив ее из плена Кощея, сам попал в ловушку, еще и друзей подвел. Мне не верится, что, если я не появлюсь в условленное время, волкодлаки так просто уйдут. Они наверняка попытаются пройти по моим следам, которые ведут прямиком в лапы Змея Горыныча.
От жалости к себе захотелось завыть на луну. Но она еще не взошла, и поэтому я ограничился покусыванием костяшек сжатой в кулак руки.
Змей Горыныч заворочался и окликнул меня:
– Эй, ты!
– Я, что ли?
– Ты, ты… Больше некому.
– Ну…
– Мы здесь подумали и решили… в общем, мы не свиньи неблагодарные… совестью обладаем… ты нам помог…
– И… – Я попытался подтолкнуть рептилию к сути вопроса.
– Ты можешь идти.
– Как?
– Ногами. Рожденным топать, летать не дано.
– Правда?
– Угу. Вот только…
– Что?
– Слово дай, что выполнишь одно наше поручение.
– Какое?
– Пообещай, что освободишь нас.
– А как?
– Если бы мы знали, – вздохнули головы Горыныча, – так неужели не освободились бы сами?
– Ладно. – Я встал на ноги и торжественно произнес: – Я, волхв Аркадий, клянусь освободить Змея Горыныча из-под Кощеева ига. Клятва может быть отменена только со смертью одного из участников договора.
– Спасибо, – прослезился Горыныч. – Я этого не забуду.
– Я могу идти?
– Конечно.
Змей отодвинулся поглубже в свою нору, освобождая мне проход.
Собравшись с духом, я направился к выходу, ожидая струи огня в спину и броска сминающей все на своем пути туши наперехват.
Но я вышел из пещеры, а Змей Горыныч не попытался перехватить меня. Он только бросил в спину:
– Помни, ты поклялся.
– Я вернусь, – успокоил я его.
Волоча ноги по пустынной дороге, я подумал, как хорошо, что я владею современным бюрократическим языком. Пусть и не в совершенстве, но все равно, самым изощренным местным крючкотворам до меня далеко.
Я пообещал Змею освободить его от ига Кощея, для чего достаточно опровергнуть аксиому о бессмертии некоего сказочного персонажа. Но я в любом случае собирался этим заняться. И если даже мне удастся освободить Аленушку из плена без смертоубийства, то для успокоения совести у меня остается второй пункт клятвы. Об освобождении от обязанностей по причине смерти одного из нас. Нет, я не собираюсь убивать Змея Горыныча, но и сам не собираюсь жить вечно. Не потому что не хочется, а потому, что все равно это невозможно. Сроки освобождения не оговорены… а там… может, и освобожу… все-таки он меня отпустил.
Глава 19
ДОЛГО ВЗБИРАТЬСЯ – БЫСТРО ПАДАТЬ
Рожденный ползать – летать не может.
Бабочка – гусенице
Проникнуть в крепость оказалось делом несложным, но долговременным и мучительным. Причем мучительным не только физически, но и морально.
Два с половиной часа в сточной канаве – это вам не мелочь по карманам тырить. Нечистотами я надышался на десять лет вперед, а уж о внешнем виде и говорить не приходится.
Но тем не менее я уже в замке.
Облегченно перевожу дух.
И тут понимаю, что поторопился с празднованием удачного завершения первого этапа операции – проникновения в логово Кощея Бессмертного. Оказывается, в центре крепости возвышается замок поменьше, но от этого проникнуть в него будет отнюдь не легче. Он в дополнение к неприступным стенам окружен глубоким рвом.
– Н-да, – глубокомысленно произнес я, нырнув в канаву, чтобы там, под прикрытием огромных лопухов и устойчивого смрада, переждать, пока мимо промарширует патруль замковой стражи.
Решив, что вымазаться сильнее уже не смогу, я, увязая в склизкой «бяке», двинулся по направлению к центральному замку. Мимо казарм, мимо трактира с пристроенным к нему веселым заведением, откуда доносятся пьяный ор и женский визг. Кто-то опрокинул мне на голову чан вонючей мыльной воды. Ругнувшись мысленно, я двинулся дальше, мимо конюшен, прямиком ко рву.
Сточная канава закончилась, превратившись в небольшое, но довольно топкое болотце.
Осмотревшись, я установил три неприятные для себя вещи.
Во-первых, чтобы добраться до рва, нужно преодолеть метров десять совершенно открытого пространства.
Во-вторых, ров не наполнен водой, а просто усеян по дну и стенам острыми шипами, способными не только поранить или проткнуть тело, но и, судя по ржавым пятнам, наградить неосторожного заражением крови.
В-третьих, в замок можно проникнуть только через ворота, подъемный мост перед которыми поднят по стойке смирно, или через стену, имеется в виду поверху, а не сквозь. Ни одной лазейки для непрошеной мыши вроде меня.
«Приплыли», – решил я.
А небо тем временем начало заметно сереть, подул прохладный ветерок, и мой неокрепший после недавней болезни организм начал давать предупредительные сигналы. Мне срочно нужно перебираться в более теплые места…
Выбираюсь из канавы и заползаю за конюшни. Лошади фыркают, шуршат сеном и беспокойно переступают с ноги на ногу, постукивая подкованными копытами об утоптанную землю.
– Ага. Это то, что нужно.
Не раздеваясь, поспешно ныряю в огромную деревянную бадью, полную воды до краев. Извините, лошадки.
Вода за день не то чтобы очень, но все же нагрелась, поэтому я некоторое время полежал, давая грязи откиснуть. Затем тщательно вымылся и прополоскал вещи.
Теперь нужно обсохнуть и собраться с мыслями.
Не вылезая из воды, надел на себя одежду, снятую в процессе купания, нацепил пояс и мечи и выбрался из бадьи. Благо никого поблизости не видно. Какое-то неестественное запустение…
При помощи Троих-из-Тени забрался на крышу конюшни. Дальше, под прикрытием куч свежего сена, перебрался в открытое чердачное окно пристроенного к трактиру заведения.
– Уютно.
Гора грязного белья, куча развороченной мебели и много, много паутины.
Значит, эти места не очень часто посещаются.
То, что нужно.
Раздевшись, отжал и развесил одежду сохнуть, а сам забрался в кучу дурно пахнущего тряпья и тотчас отключился.
Не помню, что мне снилось и снилось ли что-либо. Но проснулся я к тому времени, когда на небе во всю силу распустились далекие цветки звезд под присмотром строгой луны.
Одежда не высохла, но по крайней мере с нее уже не текло в три ручья.
Одевшись, я выбрался на крышу конюшни, оттуда спрыгнул на землю, поддерживаемый под руки Троими-из-Тени.
Ночь укутала замок непроглядным покрывалом с зияющими кое-где прорехами, местоположение которых определяют патрули, несущие службу в ночное время.
Я замер у самого края рва, глядя на матово сияющие в лунном свете острия, и поинтересовался у Троих-из-Тени:
– Осилите? – Все-таки тридцать метров – это не шутка.
– Должны, – ответил Пусик.
– Попытаемся, – обнадежил Гнусик.
– Значит, сделаем так: я разбегаюсь и прыгаю, вы подхватываете и переносите через ров. Все понятно?
– Все. Начинай.
Я отступил на несколько шагов, вдохнул в себя побольше воздуха и рванул вперед. Преодолев все расстояние тремя прыжками, что было силы оттолкнулся… и полетел. Смертоносные острия пик промелькнули у моих ног. Трое-из-Тени рванули мое тело к заветному уступчику, сравнявшись мощью с реактивным ускорителем. Стена бросилась мне навстречу. Бомс! Я приложился к ней лбом, отчего окружающая меня темень сменилась цветным фейерверком, по сравнению с которым все великолепие новогодних празднеств кажется серым и будничным.
Когда зрение нормализовалось, а в ушах утих звон, я перевел дух и принялся покорять личный пик коммунизма.
В моем благородном начинании мне сильно помогли ветер, вода и морозы. Они искрошили края некогда подогнанных друг к другу каменных плит, создав изрядные трещины и щели, в которые проходят пальцы и местами даже носки сапог.
Первые десять метров я преодолел довольно легко, почти играючи. Хотя в этом заслуга не моих выдающихся физических данных (они совершенно не выдаются), а тех двоих, которые сопят за спиной, не забывая при этом тянуть меня вверх.
Следующие десять метров я прополз кое-как. Да и тягловая сила начала сдавать.
– Привал, – скомандовал я, поняв, что оставшиеся десять метров без передышки мне не одолеть.
Покрепче ухватившись правой рукой, я перенес основную тяжесть на нее и на левую ногу, которую удалось втиснуть в трещину между плитами, потеснив облюбовавший это место плющ, непонятно как умудрившийся забраться так высоко.
Левой рукой взялся за ножны. И вогнал их, не снимая с пояса, в подходящую щель. Попробовал надавить. Держат.
Уже легче. Можно снять с рук часть нагрузки. А заодно и вытереть заливающий глаза пот.
Сперва опустим левую руку, восстанавливая кровообращение и давая отдых немеющим мышцам.
После этого небольшой отдых для левой руки.
Несколько сжатий кисти в кулак.
А за спиной довольно сопят Трое-из-Тени. Одного не пойму: чему у них-то уставать? Тел нет, насколько мне известно. Может, они восстанавливают энергетический баланс? Нужно будет как-то проверить их на статику. В том мире, понятное дело. Отдохнули, пора в путь.
– Поехали, ребятки.
Ножны выскользнули из щели на удивление легко, и меня пробрала дрожь. А если бы они сами собой выскользнули, пока я руки разминал?
Отбросив нехорошие мысли, преодолел последние метры и ухватился за каменный бортик.
Прислушался. Тихо. Подтянулся и юркнул в бойницу.
Шаги и мерцающий свет факела.
Дернувшись бежать, я понял, что угодил меж двух огней. В обоих смыслах. С противоположной стороны, на сближение с обнаруженным мною патрулем идет еще один. С пламенеющим факелом и звоном железа.
И спрятаться-то негде.
Ширина прохода всего метра три.
Не прыгать же мне со стены?
Растянувшись под стенкой в самом темном месте, я накрылся плащом, предварительно положив под себя обнаженный клинок. На случай, если меня обнаружат. Ведь отступать я не собираюсь.
Шаги приблизились.
– Все спокойно. – Патрули обменялись наблюдениями и разошлись, не обнаружив меня.
Хотя один из солдат подошел ко мне вплотную, прижав обитый железом ботинок к моей щеке. Да и факелы осветили все так ярко, что мне даже сквозь ткань стали видны силуэты караульных.
Ой спасибо вам, лесовики. Помогли. Чудный плащ-хамелеон подарили.
Когда шаги солдат затихли, я высунул нос из-под плаща и осмотрелся.
Вроде бы пусто.
Крадучись, чтобы ничего не задеть, я пробрался до лестничного пролета, ведущего вниз. А там чернота: не видно ни зги. Вот где пригодился бы фонарик…
Но поскольку ничего подобного с собой я не захватил, придется продвигаться на ощупь. Положась на авось.
Бледная луна лениво заглянула в бойницу и скромно спрятала свой лик за тучкой.
Перемазавшись в пыли, которая охотно липнет к влажной одежде, я спустился на два пролета и оказался перед выбором: продолжать спускаться дальше или попытаться пройти по переходу, ведущему непосредственно в Кощеев дворец. Хотя, если судить по тому, что мне удалось рассмотреть сквозь зарешеченные окна, он больше напоминает одиноко стоящую башню.
По переходу оно, конечно, ближе будет. Но… уж очень мне не нравятся те стражники, которые стоят на проходе.
А кто сказал, что внизу их будет меньше?
Настоящий герой завсегда идет в обход. Но я-то ненастоящий.
Надеяться на то, что на таком ответственном посту бдят полные олухи, не приходится. А значит, силовой прорыв неприемлем. Даже учитывая мощь моего меча-кладенца, пользоваться которым я за последнее время малость наловчился, мне не удастся быстро и бесшумно одолеть стражников. А уж против гарнизона в одиночку не выстоять никому. Попробуем воспользоваться приветом из моего мира.
Медленно, миллиметр за миллиметром я извлек из ножен меч-самосек, бывший в иной реальности газовым пистолетом.
Если его возможности сохранились – а испытать это раньше мне ума не хватило, – то, возможно, мне и удастся проникнуть во дворец, не поднимая шума.
Накинув на голову капюшон, я плотнее запахнул чудо-плащ и, посчитав маскировку достаточной, направился на огонек, около которого застыли словно изваяния два закованных в железо стражника с мечами наголо.
Не успел я сделать и десяти шагов, как раздался грохот железа.
– Что это? – спросил Гнусик.
– Heavy metal, – тоном знатока ответил Пусик, блеснув эрудицией.
Всего несколько дней пробыли в нашем мире, а уже успели нахвататься словечек.
Тем временем, пока Трое-из-Тени играли во «Что? Где? Когда?», а я стоял замерев, боясь даже сделать вздох, грохот приблизился, и стало понятно его происхождение.
К стражникам прибыла замена.
Разводной рявкнул:
– Произвести смену караула.
Обнаженные мечи скользнули в ножны, стражники поменялись местами. Тех, которые уже отстояли свое, разводной увел, а те, которые заступили на вахту, обнажили мечи и замерли.
А вот это называется везением. Минутой раньше – и страшно подумать, в какую неприятность я бы попал.
Грохот удалился.
– Так и будешь здесь стоять? – вкрадчиво поинтересовался Гнусик, который постоянно играет роль плохого дяди в теневом семейном дуэте.
Ожидаю для надежности еще пару минут, считая до двухсот. Это чтобы после каждого числа не говорить «и». И продолжаю движение.
Когда разделяющее нас расстояние сокращается до трех метров и первые отблески света падают на плащ, я начинаю ускоряться.
Рывок вперед. Одновременно достаю меч-самосек из-под плаща и направляю его в лицо стоящему по правую руку стражнику. Жму на укрепленный в перекрестье меча янтарь, что соответствует нажатию на курок. Сизое облако вырывается из острия клинка и окутывает шлем стражника. Продолжая движение, осуществляю ту же операцию и со вторым Кощеевым воякой.
Они заходятся в кашле, бросив мечи и пытаясь сорвать шлемы.
Почему не помочь?
Первого бью мечом в горло и слышу, как кашель сменяется глухим бульканьем.
«На войне как на войне».
Он тоже не стал бы церемониться, поймай меня…
Второму повезло – мне нужна информация о местонахождении царевны. А мертвые не очень много могут рассказать. Или это просто я плохо слушаю…
– Врежь ему, – посоветовал Пусик.
Но я его послушался не сразу. Сперва помог стражнику снять шлем, а уж потом врезал рукоятью меча по затылку. Он пискнул, смешно так, по-мышиному, и рухнул на тело своего коллеги.
– Умница, – сказал я.
Поверженный мною противник перестал подергиваться, залив весь пол своей кровью.
Сглотнув ставшую горькой слюну, я убрал самосек в ножны и принялся связывать захваченного «языка». Порезанный на полосы, его плащ прекрасно заменил веревку.
Спеленав пленника не хуже древнеегипетской мумии, я принялся приводить его в сознание. Методом отвешивания пощечин. Ни на силу, ни на количество которых не поскупился. Пленник замычал и попытался сконцентрировать на мне свой мутный взгляд. Придя в себя, он открыл было рот, но я отрицательно покачал головой, коснувшись его губ острием его же меча.
Он понял.
– Если ответишь на мои вопросы и не будешь делать глупостей, останешься жив. Понял?
Он кивнул, еще больше выпучив глаза. Как замечательно, что они говорят на нормальном русском языке… Немного старомодном, с обилием устаревших слов и выражений, но не на фризском или аглицком каком-нибудь.
– Вот и хорошо. Вопрос первый: когда следующая смена караула?
Он сглотнул, не отрывая взгляда от раскачивающейся у его лица острой стали.
– У-у-тром.
– А точнее?
– К-когда солнце п-покажется над восточной грядой.
Часов здесь еще нет, так что узнать точнее невозможно. Ладно, будем исходить из того, что пара часов у меня есть гарантированно. Это если караулы не проверяются.
– Где содержат царевну Алену?
– Не знаю.
– Такой ответ меня не удовлетворяет. – Я коснулся мечом его щеки. – Подумай еще раз. И подумай хорошенько. Вот он не подумал – и что?
Стражник скосил взгляд на труп и побледнел. Не от жалости – на смерть товарища ему наплевать, – от страха за свою жизнь.
– Она в невестиных покоях.
– Где они находятся?
– Во дворце.
– А то я не знаю… Подробнее. Как туда пройти.
– Пойдешь сперва прямо, потом налево свернешь. Как выйдешь к западной башне, так опустишься по лестнице, там сразу и будут ее покои.
Как-то он уж очень быстро все выложил…
– Ладно, подумай еще раз. Если я попадусь, то тебя выдам как соучастника. Скажу, что это ты провел меня до дворца.
Пленник побледнел. Наверняка представил, что с ним сделают, если я это скажу. А разбираться не будут. Раз, два – и голова с плеч либо что-то другое на кол.
– Подумал? Говори!
– Вверх! По лестнице вверх. Там покои.
– А внизу караульное помещение? – предположил я.
– Нет. Опочивальня внутренней охраны.
– Живи, – запихивая ему в рот тряпку, сказал я.
Он выпучил глаза и задергался.
– Ну, чего?
– Ударь меня мечом.
– Очумел?
– Ударь. Ведь не поверят, что ты магией поразил, решат, что струсил.
– Лады.
Засунув-таки кляп, я размахнулся, но не ударил.
– На обратном пути. А то еще кровью истечешь.
Следуя его инструкциям, я благополучно добрался до указанного места. По дворцу двигаться стало легче, но и опаснее, поскольку горящие на каждом углу факелы освещали не только дорогу, но и меня, крадущегося аки тать нощной.
Взбираясь по лестнице, я чувствовал себя подобно моим соотечественникам, которые вернулись после изнурительной работы на приусадебном участке, а лифт, как назло, не работает, и приходится тащиться пешком, да с мешком картошки, на этаж эдак восьмой-девятый. В общем, к тому времени, когда я оказался перед дверью в невестины покои, с меня градом катил пот, а легкие работали в режиме кузнечных мехов.
Вопреки чаяниям, но в подтверждение здравого смысла, у дверей в покои стоит пара консервных банок с обнаженными мечами.
Сил бросаться в бой не осталось, поэтому я опустился на ступеньки.
– Круши их, – прошептал мне на ухо Пусик. Хотя кроме меня и Гнусика, его никто все равно не услышит, даже заори он во всю мочь.
– Умный в гору не пойдет, – заявил Гнусик. – Он ее объедет.
«Либо облетит», – решил я.
Настало время поработать и заспинным болтунам.
Если мне повезет и в покоях окажется хотя бы одно подходящее окно, в смысле отсутствия на нем решетки, то я проникну внутрь без шума и пыли.
Один из стоящих как истукан солдат оглянулся по сторонам и извлек из-за пазухи кусок колбасы. Приподняв забрало, он набил себе полный рот и довольно зачавкал.
Я спустился на пролет ниже и высунулся в окно, представляющее собой отверстие полметра на метр и глубиной метра в полтора.
Такой замок стенобитными орудиями за день-два не развалишь. Он выдержит и залп ракет класса «воздух-земля».
Извернувшись до хруста шейных позвонков, я ухитрился рассмотреть интересующий меня участок стены. Одно оконце виднеется. Но есть ли на нем решетка? Не видно.
Придется действовать методом проб и ошибок.
– Поднимете меня вон до того окна, – попросил я Троих-из-Тени.
– Запросто, – пообещал Пусик.
Они выдернули меня из бойницы и понесли в указанном направлении.
И – о чудо! – оно не зарешечено.
Пролезши в окно, я оказался в покоях, причем в несколько неожиданном месте. Почти под самым потолком. Из-за неожиданности я не воспользовался услугами Троих-из-Тени, а просто свалился головой вниз.
Краткий миг полета, но вместо грохота падения мягкое «плюх» на гору воздушных пуховых перин.
С трудом отжимаюсь, чтобы приподняться из впадины, образованной моим падением, и осмотреться. Как-то я последнее время ослаб либо располнел, уж очень тяжко мне далось это отжимание.
Справа розовая пяточка, слева – вторая. Поворачиваю голову, созерцая парочку стройных ножек, скомканную на бедрах ночную рубашку… И тут обзор закрывает подушка, с силой обрушившаяся на мою голову. Вслед за подушкой что-то толкает в спину, а пяточки чувствительно бьют в затылок.
Ошарашенный напором, я пытаюсь защититься, отбрасываю подушку… и едва сдерживаю рвущийся наружу крик.
Светловолосая красавица, разрумянившаяся от злости, сидит на противоположном краю кровати и готовится запустить в меня скромного размера вазу, которая при попадании может смять и шлем, не то что слабую человеческую кость.
