Текст книги "Специальный агент преисподней"
Автор книги: Алексей Зубко
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
ГЛАВА 28
Горбатый полупроводник
Гулять – так гулять… Иван Сусанин
Если позволить мозгу на миг забыть о том, где находишься, возникает ощущение, что стоишь перед потрясающих размеров картиной, выполненной сюрреалистом в период депрессии, безуспешно лечимой при помощи галлюциногенных препаратов.
Холмистая степь с темнеющими тут и там проплешинами. Остатки строений различных эпох и народов, в большинстве своем на последней стадии разрушения, причем это совершенно не зависит от времени, к которому относится то или иное архитектурное направление. Рядом с потрепанным донельзя и покосившимся куполом вигвама – залитое жидким асфальтом основание метал-лопластикового небоскреба, а неподалеку – полузатонувшие остовы перевернутых вверх дном барж. И все это по большей части скрыто под слоями мусора. От свалок нашего времени их отличает лишь несравненно большая площадь, отсутствие знаков «Свалка мусора запрещена. Штраф столько-то в дензнаках соответствующей местности» и относительная безлюдность. Ни тебе вышедших на промысел бомжей, ни ярко-оранжевых экскаваторов. В отдельно взятых развитых (по большей части за счет других) странах больше вторых, в остальных – наоборот.
Что это? – спросила Леля, тронув меня за рукав. Где? – Я посмотрел на нее, оторвавшись от созерцания граффити, покрывающих единственную уцелев шую стену разрушенной башенки, которая гнилым зубом торчит среди заваленного хламом пустыря. Отвратительная дорога – один из непременных атрибутов черного хода.
– Да вон же,– машет рукой рыжая сестричка.– Бе
лое такое, волосатое.
– Сейчас подъедем – рассмотрим,– обещаю я.
В аду можно встретить что угодно и гадать бесполезно. Не потому, что можно ошибиться, просто на заварку кофе и отцеживание жижи уйдет слишком много времени, которое можно потратить на непосредственное знакомство с интересующим объектом. Но от неопознанных субъектов, будь они летающими, прыгающими или ползающими на собственном брюхе, лучше держаться подальше – милой беседой здесь редко ограничиваются. Контингент не тот. Да и обстановка криминогенна до беспредела. Что поделать – ад.
– Как-то здесь безлюдно,– наконец-то заметил Добрыня.– Мне казалось, что в преисподней должно быть людно. Грешников ведь хватает.
– Это уровень такой,– встрял черт.– Здесь адская лимита тусуется.
– Что? – Половина из присутствующих после объяснения нечистого вопросительно посмотрела на меня, ожидая разъяснений.
– Это уровень для представителей иных религий,– пояснил я.
– А что они здесь делают? – продолжал докапываться до сути вопроса былинный богатырь.– Им что, у себя в аду места не нашлось?
– У себя они попали бы в рай.
– Не понял.
– Праведники они.
– Выходит, не за грехи страдают? – изумился Дон Кихот.
– Они язычники.
– Значит, они отринули Бога! – воскликнул рыцарь печального образа, обрадованный все объясняющей догадкой.
– Отринувшие находятся не здесь. С ними мы еще встретимся,– объяснил я, в душе надеясь, что мы не провалимся на первом же этапе.– Здесь те, кто жил давно, когда о… – не будем вызывать землетрясение упоминанием его имени – еще не знали.
– А незнание, как записано в Основном законе,– снова встрял черт,– не освобождает от ответственности.
– В Библии такого завета нет,– уверенно заявил Дон Кихот.
– Нечистый подразумевает придуманные людьми законы,– пояснил ангел.– А праведники пребывают здесь ради очищения и возможности вознестись в рай.
– Часто такое случается?
– Любая спасенная душа,– попытался увильнуть от прямого ответа Эй,– праздник для всех творений Го…
Почувствовав, что земля начала предупреждающе дрожать, ангел предотвратил землетрясение, вовремя спохватившись и перейдя к описанию самого процесса вознесения.
– Угаснет на миг пламя геенны огненной, смолкнут стенания, и спустится Посланник в окружении сияющих серафимов, возьмет спасенную душу за руку и подведет к вратам адским. И распахнутся створки врат, и убежит, скуля от страха, прочь адский трехглавый пес, и пройдет сквозь распахнутые врата спасенный, и засияют на нем ставшие белыми одежды. Возьмут его под руки серафимы и вознесут к престолу…
Потрясное зрелище,– встрял черт, согласно своей натуре извращая все исходящее от ангела.– Звукооператору – «Грэмми» без вопросов, хотя и косят под старинку – ну там орган и трубы всякие… Но мощно, слов нет. Со светом тоже профи работают. Увлекаются не много, бывает… да ладно. А вот сценарий однозначно слабоват. Нет надрыва. Душевной глубины, понимаете?
– Сгинь! – посоветовал я.
Черт без возражений нырнул в сумку. Руками вперед. Лишь хвост мелькнул в воздухе.
И вовремя. Ангел-истребитель, доведенный до белого каления издевками над тем, что для него свято, был уже почти готов, отбросив терпение, неотъемлемое от самого понятия «ангел», обрушить на нечистого всю праведную ярость «истребителя».
– Оно шевелится! – Леля так сильно дернула меня за рукав, что чуть не оторвала.
– Кто, демон? – спросил Дон Кихот, воздевая копье.– Давайте сначала убедимся, кто это, а то с мельниками как-то нехорошо вышло…
– Что я вижу? Явственные признаки благоразумия!
– Это однозначно не демон,– сказал я. – Белых демонов не бывает.
– Точно. Они темны, как их черные души,– сказал ангел.
– Благородный рыцарь,– обратился я к Дон Кихоту,– вы можете пообещать мне одну вещь? Поклясться на своем рыцарском щите?
– Зачем уж так высокопарно? – смутился идальго.– Мы друзья… И потом, клянутся на мече.
– Никто ничего не забыл? – высунувшись, поинтересовался черт.– Какие друзья? О чем вы? Один рыцарь, можно сказать, без пяти минут крестоносец, воин Чистого и истребитель несчастных нас, а второй – князь ада, его морально-этический противник.
– Бывший,– поправил я черта.
– У-гум… – невнятно буркнул тот в ответ и опустился на дно седельной сумки.
Пришибленный пламенной речью черта, благородный идальго осекся и опустил забрало..
– Это как же… – пробормотал он.
А только так и бывает, дорогой друг, когда начинаешь делить мир исключительно на плохих и хороших. Всегда ли кто не с нами – тот против нас?
Вспугнутая нашим появлением, взлетела с закрученного спиралью рельса сорока с золотой цепочкой, намотанной на шею в несколько рядов. Не издав ни звука, она нырнула за мусорную кучу и пропала из виду.
– Эй, черт…
– Да? – одновременно отозвались ангел и совершенная его противоположность.
Нужно что-то с этим делать.
– Черт, а черт? А как тебя зовут?
– Черт.
– Ну, это…
– Еще нечистым, рогатым, свиным рылом… бывает, с бесом перепутают, с демоном…
– А жена как называет?
– Это личное,– уклончиво ответил черт.
– А все же?
– Козлом безрогим,– буркнул нечистый.
– Намекает на свою верность,– сказала Ламиира, явно пытаясь утешить черта.
Тот лишь хмыкнул. Видимо, вспомнил что-то свое, эдакое…
Подъехав к незнакомцу, привлекшему внимание нашей рыженькой богини славян-язычников своим пышным волосяным покровом белого цвета, мы в недоумении остановились. Что это за зверь такой?
Внушительных размеров торс, покрытый густым длинным мехом; длинные по-обезьяньи руки; кривые короткие ноги, еще и сплетенные в позе лотоса; голое темно-коричневое лицо, еле видимое из-под лохматых волос. И еще бронзовый медальон на шее – единственная деталь гардероба.
– Кто это? – удивленно спросила Леля.– Право чудно…
– Йети,– буркнул черт.
– Почему эти? Он же один?
– Не эти, а йети, темнота. Отморозки по-иному.
Из-под густых бровей волосатого существа блеснул холодный и колючий взгляд.
– Снежный человек,– поспешно поправился черт.– Метох кангми по-тибетски.
Теперь уж из-под волос блеснул желтый оскал. По всей видимости, йети улыбнулся. Но с его клыками и обилием мускулов это лучше проделывать как можно реже. Во избежание нервных срывов у слабонервных личностей.
– Мир вам,– сказал он.
– Ой! Он разговаривает! – Рыжая богиня не очень воспитанно всплеснула руками.
– Она,– поправила Лелю йети.– Зовите Согревающей В Сорокаградусный Мороз.
– Извините, не разглядела,– вполне искренне покаялась Леля.
– Рады знакомству,– за всех ответил я. И представил себя и своих спутников.– Лель. А это Леля, Ламиира, Дон Кихот, Эй, Добрыня Никитич и черт, который не хочет говорить своего имени.
Не успел я закрыть рот, как мой скакун фыркнул и ухватил меня зубами за лапоть.
– Оленя зовут Рексом, а песика,– на всякий случай добавил я,– песика – Пушком.
Щенок кавказской овчарки тем временем, одарив незнакомого конкурента в области повышенной лохмато-сти тела презрительным взглядом, откопал где-то подозрительного цвета деревяшку с цилиндрической железкой на одном конце и принялся с урчанием грызть, придерживая лапой.
– Фу, брось гадость! – прикрикнула на него Леля и попыталась отобрать железяку.
Щенок, решив, что с ним играют, потянул находку на себя.
В результате непродолжительной борьбы что-то щелкнуло и в зубах юного друга человека осталось лишь небольшое металлическое кольцо. Богиня решительно отбросила отвоеванный трофей за кучу и сдула с рук пыль.
– Вот так-то,– довольно заключила она.
– И шесть, и семь, и во… – зачем-то принялся считать черт, заткнув уши пальцами и крепко зажмурившись.
Бабах!!!
От мощного взрыва зазвенело в ушах, а кучу, за которой приземлилась отобранная у пса игрушка, разметало во все стороны.
– Что это было? – потрясенно спросил Дон Кихот, выпутывая из плюмажа порванный женский чулок.
– Греческий огонь,– неуверенно предположил Добрыня.
– Граната,– авторитетно заявил черт.
– А еще здесь такие есть? – с нескрываемым интересом встрепенулся рыцарь печального образа, роясь наконечником копья среди накопленного за века мусора.-
Если привязать к наконечнику копья и как следует огреть по голове -такой аргумент может получиться…
Йети сняла с головы шкурку от банана, понюхала и, брезгливо скривившись, отбросила прочь.
– Было приятно поболтать,– галантно раскланялся Добрыня.– Но надо и честь знать.
– Да-да,– разом засобирались мы.– Спешим.
Не хватало еще столкнуться с патрулем, высланным для выяснения обстоятельств и причин взрыва.
– Дорогу-то знаете? – спросила Согревающая В Сорокаградусный Мороз.
– Только общее направление.
– Так возьмите с собой проводника. Пускай проветрится, а то совсем засиделся.
– А что за человек? – насторожился я.
– Сейчас позову – сами поглядите,– предложила снежная леди и, не вставая из позы лотоса, в которой медитировала, лапой громыхнула по четырехсотлитровой
железной бочке с оранжевой надписью на повернутом к нам днище «Осторожно! Взрывоопасно».
– Сейчас,– раздалось в ответ.
– А чего это он там делает? – полюбопытствовала Леля.
– Отсыпается. Заходил х:юда позапрошлой ночью Конан, так они бутыль бормотухи выцедили. Варвару-то ничего, силен гульнуть, часок-другой подремал и дальше
побрел. А этот все дрыхнет.
– Ну чего ты брешешь, словно павиана какая? – проговорила, высовываясь из бочки, бородатая морда в скособоченном кроличьем треухе.– Мыслю я умную ловлю.
– Тоже мне, мыслитель выискался,– проворчала Согревающая.
– Вы там живете? – удивилась славянская богиня.
– Да раньше-то в этой бочке какой-то грек обитал, все смысл жизни искал…
– И нашел?
– Эй, Иван,-окликнула бородатого мужика блондинистая йети, не обратив внимания на то, как дернулся ангел. И чего он имя не сменит? – Проводил ты его, куда обещал?
– Проводил,– неохотно буркнул мужик.– Чего звала?
– Здесь проводника ищут,– пояснила Согревающая.
– А чего меня искать? – Иван выбрался на четвереньках из бочки и поднялся на ноги. Но и после этого он не очень изменился. Был он горбат до безобразия.
Квазимодо отдыхает.– Весь как есть здесь я.
– Проведете нас ко дворцу? – напрямик спросил я.
– Проведу,– уверенно заявил мужик, даже не поинтересовавшись к какому.
Йети погладила медальон и вздохнула.
– Веди,– согласился я, по наивности не поинтересовавшись фамилией проводника. Наверное, напрасно.
– За мной! – скомандовал он и на полусогнутых двинулся вперед.– Не отставать. Загнанных лошадей пристреливаем на мясо.
– Возвращайся поскорее,– помахало нам лапой вслед белое и волосатое индивидуальное средство защиты от трескучего мороза.
– Какая заботливая Сорокоградусная,– заискивающе проговорил черт и попытался многозначительно подмигнуть проводнику. Но его самым наглым образом проигнорировали.– Да спи с кем хочешь,– обиделся нечистый, перебираясь поближе к Ламиире и пытаясь завязать
игривый разговор: – Ламочка, ты так хорошо потеешь, что платье прилипает к телу, где нужно, спереди и сзади.
– Сгинь!
Черт отработанно скрылся от разгневанного взгляда, не сулящего ничего хорошего.
– Сколько тебе лет, черт? – поинтересовался я.
– Двести сорок один год,– глухо раздалось из седельной сумки.
– Удивительно.
Уточнений не потребовалось. Видимо, всем пришло на ум одно и то же…
Несмотря на свою угрозу насчет загнанных лошадей, двигался горбун медленно даже для пешехода, не говоря уж о всаднике, так что можно было свободно поговорить и выяснить некоторые аспекты местного жизненного уклада. Для меня он такая же тайна за семью печатями, как и для остальных. Исключение составляет, пожалуй, только черт. Я сам, да и Ламиира большую часть своего адского существования провели на земле. Но, даже наведываясь сюда по долгу службы, мы не выходили за пределы второго круга, которым ограничивалась зона моего влияния. А интересоваться делами в уделах других князей не принято, как и рассказывать про свои. Да и много ли пообщаешься за время кратковременного визита во дворец? И с кем? Уроды и дегенераты. Уж на что утонченная натура Люцифер, великосветские манеры, изысканный вкус, прекрасное образование… но неимоверно самовлюблен. Лишний раз через губу не плюнет, чтобы что-то сказать. На любое предложение – «А мне все равно!» Вот и поговорили, называется. Про остальных и вспоминать не хочется.
– Вон там тряпичный шалаш деда с портянкой на голове. По-нашенски – ни гу-гу,– указав на шатер с впалым куполом, сообщил проводник Иван.– Сдается
мне, скоро вознесется.
– Так благочестив? – оживился ангел.
– Да кто его знает? Но как-то случайно зашел к нему с бутылочкой – познакомиться. Вроде же как соседями стали. А он пить отказался наотрез. Не вышло знакомства.
– Может, зайдем? – предложил ангел. Но наши взгляды были красноречивее слов.– Понимаю, на обратном пути.
Преодолев болотце, судя по окружающему ландшафту, единственное на всем обозримом пространстве, мы вышли к футбольному полю, залитому бетоном и обнесенному врытыми в землю новенькими покрышками от «КрАЗа». Каждое колесо тщательно расписано рекламными слоганами. Весьма однотипного содержания. «Не тормози -соси!», «Сунул в рот и жми на газ -будет класс!» и совсем уж двусмысленный «Коль обвисли, словно уши,– в рот возьми – и все пройдет». Если бы не поясняющие картинки – вовек бы не сообразил, что это реклама леденцов с привкусом мяты.
– Замрите! – скомандовал.проводник, вынимая из кармана ржавую гайку, сквозь которую продел и завязал узлом оторванную от рукава полоску ткани.
«Вот оно, влияние литературы на повседневную жизнь»,– подумал я.
– Не двигайтесь и даже не дышите,– предупредил проводник, раскручивая и бросая гайку.
Зашелестев сухой материей, она перелетела через ограждение из резины и покатилась по твердой поверхности, подпрыгивая и мельтеша рукотворным хвостом. Достигнув очерченной белой краской окружности в центре поля, шестигранная представительница метизов резко замерла. Со свистом рванулось вверх пламя, озарив багровые небеса оранжевыми отблесками.
– Бегом! -закричал наш проводник, подбежал к ограде и начал протискиваться сквозь отверстие в покрышке.
Мы послушно рванули за ним.
Кони, легко перепрыгнув преграду, обогнали Ивана. Пушок, весело лая, бросился за ними, а вот Рекс решил точно следовать примеру проводника и, наклонив рога, сунулся в шину.
– Куда? – только и успел выкрикнуть я, ударом в грудь выбитый из седла. Это фигурально выражаясь, поскольку коврик, покрывающий спину оленя, таковым
не является.
– Скорее! – визгливо заголосил проводник, выскакивая за пределы поля.
Руками вперед перепрыгиваю ограждение, кувырком приземляюсь и с низкого старта рву к заветной черте. Лапти, непривычные к спринтерским нагрузкам, слетают, оставшись рядом с оплавленным кусочком металла, некогда составлявшим пару с болтом.
– Давай! – скандирует моя команда.
Успеет… не успеет… успеет… -гадает Иван-проводник, обрывая лепестки хиленькой ромашки.
Ставлю на Черную Каракатицу! – кричит черт, опровергая свои собственные уверения в том, что мультфильмов он в детстве не смотрел.
Пытаюсь преодолеть последнюю преграду так же красиво, как и первую. Но именно этот момент выбирает неведомая сила, чтобы вырваться наружу столбом пламени. Порыв ветра мягко, но настойчиво подталкивает в голые пятки, я улетаю значительно дальше, чем планировал, и, от неожиданности забыв сгруппироваться, вонзаюсь в землю, словно стрела в мишень. Вытянутыми руками вперед, с прямой спиной и ровными ногами. Точненько в вырытую кем-то нору.
Дернувшись, понимаю, что застрял.
Ухватив меня за ноги, Добрыня потянул.
– Не идет,– удивленно сообщил он.– Большой вырос. Дон Кихот, пособи.
Что-то волосатое коснулось моего носа.
– Брысь!
Поскольку руки ушли глубоко в нору и пошевелить могу разве что пальцами, попытался, резко дунув, воздухом прогнать невидимого щекотуна.
Поднятая мною пыль по закону подлости моментально набилась в нос.
Вот результат – чихнул, до звездочек пред глазами приложившись лбом о твердый выступ. Нужно было надеть авентайл…
– Взяли, тянем-потянем,– командует снаружи былинный богатырь.
Но не вытянули. Уж очень плотно вошел я в нору, впору вспоминать совет гостеприимного Кролика лишенному скромности Винни-Пуху: «Жрать меньше нужно было на халяву». Впрочем, нет! Это он подумал, а сказал иное: «Нужно подождать, пока похудеет».
– Я беру за ноги,– по-научному подходя к вопросу, распорядился Добрыня Никитич.– Дон Кихот берет меня за пояс. Иван, ты за рыцаря. Ангел следующий. Вы, сударыня, следом и вы. Взяли! Хрустнули кости.
– Отпусти! – заголосила Леля, пытаясь вырвать подол своего платья из пасти нашего щенка-переростка.
– Лазают тут всякие,– донеслось мне вслед.
– Вытянули! – Добрыня радостно похлопал меня по спине, окончательно вышибая дух. Одно хорошо – землю с волос тоже.
– Хорошо, что ты не репка,– заметил черт.
– Это почему?
– Где бы мы тебе мышь нашли?
– А ты на… апчхи!… что?
Обидевшись, черт направился к Ламиире за утешением.
– Здесь везде так опасно? – спросил я у проводника.
Вообще-то ад не место для увеселительных прогулок, но по большей части опасность угрожает вашей душе и исходит от местных обитателей. Огненные реки и бездонные провалы – опасность для неосторожных. Не суйся к краю – и ничего с тобой не случится.
– Только здесь,– заверил меня проводник.– Да и здесь раньше было спокойно. Пока однажды не появился Сталкер, он все что-то искал и нашел. Туда и ушел.
Теперь без этого не пройти. – Он пошуровал рукой в кармане, там что-то металлически зазвенело.– Он научил. Говорит, учись, Сусанин, пока я рядом.
– А что, поле обойти нельзя?
– Почему нельзя? Можно.
– А зачем же мы рисковали? – разозлился я.
– Так все же живы? – Иван пожал плечами, от чего треух съехал набок.
Черт покатился со смеху, словно в забытьи облокотившись на округлое колено суккубы. Бумс! И статус-кво восстановлено.
– Держите его! – Размахивая сучковатой клюкой, из-за цветущего розовыми цветочками куста шиповника выскочил упитанный мужичок.
– Ой! – Наш проводник вскочил на ноги и рванул прочь, видимо, по растерянности оббежав поле стороной.
И был таков.
– Убежал,– расстроенно заметил длинноносый толстяк.
– Убежал… – в недоумении констатировали мы.
– А какая уютная бочка была,– сам себе сообщил незнакомец и похромал прочь.
Лишившись проводника, мы облегченно вздохнули и продолжили движение в сторону видневшихся вдали стройных рядов закрытых пансионов раздельно для девиц и отроков.
– Здесь мы сможем принять ванну и отдохнуть,– сообщил я. Умолчав о том, что именно здесь нас и будут ждать и искать в первую очередь.
– Все одну? – похабно скалясь, предположил черт.
– Если ты так хочешь,– согласился я, повергнув рогатого в состояние ступора своей невиданной сговорчивостью. Но тут же крылья на взлете подрезал.– По очереди. Ты в последнюю.
– Больно нужно,-обиделся черт,-не я же топал по тому, что и во время Всемирного потопа на плаву оставалось, но не Ноев ковчег. Неопровержимый довод – что было, то было…
ГЛАВА 29
Неосуществимые желания
Со времен Жюля Верна выражение: «Есть ли у вас план, мистер Фокс?» – приобрело несколько иное значение.
Человек с косяком
Издали бросив быстрый Взгляд на свою бывшую резиденцию, я обнаружил прогуливающихся по парку легионеров Сатаны. Их черные балахоны режут глаз своей чужеродностью данному месту, где на фоне карликовых пальм сияют наготой розового мрамора творения величайших скульпторов прошлого. Появятся и настоящего, но немного позже. Когда придет их черед, в смысле выйдет отведенный им срок. А избежать моего гостеприимства еще ни одному талантливому человеку не удалось. Не способны они к воздержанию.
Вот и возвышаются вдоль моей аллеи Похоти (аллея Любви на карте ада смотрелась бы неуместно) чувственные Венеры, нежные Европы и грациозные Дианы в окружении фавнов и дриад, которых ваяли с местных инкубов и суккуб.
– А вон ты.– Черт указал Ламиире на одну из статуй, изображающих стоящую в раскрытой раковине посреди бурлящих волн Афродиту. Одетую соответственно случаю. В редкую россыпь брызг.
– Куда?! Не в Третьяковке на экскурсии,– остудил я порыв некоторых приобщиться к великому и вечному.
– Да мы посмотреть…
– На что это вы там смотреть собрались? – вкрадчиво поинтересовалась Ламиира.
– Да так,.– смутился Добрыня.
Ангел просто отвернулся, надев по самые уши маску суровой непоколебимости.
Дон Кихот сделал вид, что его просто потянула туда лошадь, а сам он, в общем-то, ни при чем.
Один черт правдиво, но крайне неосмотрительно произнес:
– А у тебя там родинка или это просто изъян в камне?
Буме!
Звонкая оплеуха в очередной раз показала ему, как несправедлив и несовершенен этот мир.
– Ламиира,– попросил я суккубу,– не нужно так часто бить его по голове.
– Это единственное место,– ответила она,– где точно ничего не повредишь.
– Ну почему я? – возмутился черт.– Почему вечно крайний я?
Ответом ему послужило дружное молчание.
– Э, ребятки! – окликнула нас незаметно приблизившаяся грешница в розовом воздушном пеньюаре и высоких ботфортах на шпильке.– Кто крайний? Наверное, ты, рогатенький?
Черт застонал и, имитируя сердечный приступ, схватился за грудь.
– Чего это с ним? – удивилась незнакомка.
– Убогонький,– пояснил я.
– А… то-то я смотрю, странный он какой-то…
– Есть немного.
– А у меня кошка была,– продолжала словоохотливая собеседница,– еще там, на Земле. Так вот у нее тоже такое однажды случилось. Симптомы странные.
Нос красный, глазки выпученные, рогами трясет, мычит…
– Кошка мычит? – растерялся я.– С рогами?
– Да где ж вы кошку с рогами видели? – удивилась собеседница.– Поди не бес поганый. Корова это.
– А кошка?
– Кошка сдохла.
– От чего?
– Дура, вот и сдохла.
– От этого не мрут,– авторитетно заявил Добрыня.– А порой и нужно бы…
– А чем тебе правительство не угодило? – ни к селу ни к городу встрял черт. Видимо, решил поддержать свой имидж идиотской репликой.
Только его восклицание не вызвало ожидаемой реакции, все задумались, вспоминая что-то свое.
– Собственно, ее каток переехал,– наконец изрекла словоохотливая девица. И шепотом спросила: – А вы чего ждете?
Мы переглянулись, и Ламиира так же тихо ответила:
– Когда папоротник зацветет.
– А зачем? – глядя на меня, спрашивает грешница.
А я почем знаю?
– Желание загадать,– пришла мне на помощь суккуба.
– А зачем?
– Чтобы сбылось.
– А сбудется?
– Обязательно.
– А что вы загадывать будете? А можно и мне одно желание? А любое можно или только из списка?
– Можно всего одно,– отрезала Ламиира.
– Какая жалость!
– Так что… – с намеком произнесла блондинка, улыбнувшись незваной собеседнице извиняющейся улыбкой.
– Я никуда не спешу,– заверила та.– А что загадывать будете?
– Ш-ш-ш.– Приложив палец к губам, Ламиира поманила ее к себе и что-то прошептала на ухо.
– Правда? – Глаза грешницы от удивления полезли на лоб.
– Проверено.
– Обманываешь,– насупилась незнакомка, нервно теребя воздушный пеньюар.– Так не бывает.
– Мальчики, отвернитесь! – скомандовала суккуба.– И не подглядывать. Леля, проверь.
Отвернувшись, я услышал шелест ткани и изумленный возглас: «Она как настоящая!»
О чем это они?
Скосив глаза на черта, я заметил, что тот втихую наблюдает за ними в зеркале.
– И у меня назад может отрасти? А то хочется – мочи терпеть нет.
– Может,– подтвердила Ламиира.– Найди цветущий папоротник и загадай желание.
– А какой он, папоротник?
– Такой,– изобразила на пальцах суккуба.
– Ладно, я пошла.
– Можете повернуться,– разрешила Ламиира.
Грешница поспешно удалялась, согнувшись в три погибели и высматривая что-то под деревьями.
– Куда это она? – удивился я.
– Обворожительная женщина,– признался Добрыня.
– Грешница,– поправил его ангел.
– У нее под платьем один пшик,– уточнил черт.– И больше ничего нет.
– Как так?
– Это наказание такое,– пояснил я.– Здесь находятся те, кто при жизни радостям жизни усердно предавался.
– Похоти и блуду,– уточнил ангел.
– Любви,– внесла свою поправку Ламиира.
– Разврату!
– Какая разница, как называть? Грешники второго круга, находящиеся… находившиеся,– поправился я,– в моем ведении, обуреваемы страстями сильнее, чем при
жизни, но при этом лишены возможности удовлетворить их. Такова их кара за грехи земные. И не смотрите, что вокруг все прекрасно, это лишь усиливает их муку. Вы не увидите демонов, терзающих их плоть, их демоны внутри, сокрыты в их телах, лишенных большинства нервных окончаний.
– Вот оно как…
– Ага,– встрял черт.– Вроде баба ничего себе – пэрсик! – а разденется – облом, кукла Барби.
– Кто?
Ответить коренной житель ада не успел. Скрипнула дверь сторожки, и на крыльцо вышел долговязый, болезненно худой человек с длинной жидкой бородкой. Почесав впалую грудь, он хозяйским взглядом окинул распростершиеся перед ним угодья и громогласно поставил в известность прилегающие окрестности о своем самочувствии.
– Лепота!!!
Выглянув из-за дерева, я запустил в него сосновой шишкой.
Бомс!
Едва отлетевший ото лба старца снаряД упал в траву, с дерева слетела рыжая молния и уволокла его наверх, чтобы распотрошить в поисках крохотны^ зернышек.
– Опять Винни-Пух шалит? – осматривая небо в поисках тучек, а не медведей, произнес старик.– Вот сейчас как позову человека с ружьем!.
Бомс!
Вторая шишка, повторив путь первой, исчезла в густой листве, но на этот раз бородатый старец заметил меня. Он ойкнул и перекрестился.
Я поманил его:
– Ну, здравствуй, Григорий.
– Князь? Вы ли это?
– Я.
– А тут такое деется, просто ужас…
– Ты один? – перебил я его. Разговоры подождут. Сперва нужно омыться, а то этот запах…
– Как перст, посредством лишения коего муку принимаю, един.
– Тогда принимай гостей.
– Прошу к столу.
– Сначала баньку,– заявила Ламиира, присоединяясь ко мне.
Следом вышли остальные.
– Сейчас истоплю,– заверил старец.
– Григорий,– представил я его.
– Распутин,– добавил он.
Через два часа, вымытые и благодушные от сытной еды, мы завели неспешный разговор, имевший целью прояснить ситуацию и определиться с возможными союзниками.
– Помощи не ждите,– категорично заявил старец.-
Вы пришли и ушли, а остальным жить здесь.
– Вы это жизнью называете? – печально спросила
Леля.– Без любви?
Я как-то и позабыл, что моя вновь обретенная сестричка в пантеоне славянских богов занимает то же место, что и Афродита в греческом. Она покровительствует всем влюбленным и в служении им видит смысл своего существования. Вся в меня…
– Эх, детка,– вздохнул Григорий Распутин,– жизнь– она сложная штука, а уж после смерти…
– А во дворец провести кто-нибудь сможет? У тебя здесь знакомых много.
– Скажите, чего там надобно – принесу,– пообещал старец, несмотря на свой буйный нрав и неуемную похоть снискавший прозвание святого. Вот только Церковь его не канонизировала, а скорее наоборот.– Я ведь по-прежнему за парком наблюдаю, да и во дворце ботанику поливаю, обрезаю.
– Не в мой бывший дворец надо мне, Гриша.
– Все наладится,– неуверенно промолвил он.
– Нет. Так как насчет дворца Сатаны?
– Так это… – замялся старец.– В Пандемониум без приглашения хозяина не войти.
– Так это… – замялся старец.-приглашения хозяина не войти.
– Нужна контрамарочка,– заключил черт.
– Цыц, нечистый! – полыхнул взглядом Григорий, и при жизни скорый на расправу, а уж смерть его характера не улучшила. Он и сейчас нет-нет да и зажмет грешницу в уголке. Та пищит, брыкается… А толку? По-правит юбочку да и пойдет несолоно хлебавши в общежитие института благородных девиц, как здесь называ-ются женские заведения.– До речки Коциты, а может, и через нее переправиться, при неимоверном везении, можно, а в замок… нет.
– А если хитростью? – предложил Дон Кихот.
– Самого Сатану обмануть удумал,– рассмеялся черт.
За что и схлопотал меж рог. Больше для проформы, чем со зла. Это становится доброй традицией.
– На каждого осторожного сисадмина, вооруженного антивирусными прогами, найдется хитрый хакер с трояном,– переделав старую прописную истину'на новый лад, изрекла Ламиира.
– Чего? – ошарашенно переспросил Добрыня.
– Это она на сленге,– пояснил черт.– Я когда-то на «тройке» начинал, это опосля на «пень» пересел…
– Ямщиком? – уточнил былинный богатырь. Кто их в аду знает, может, они чертей запряжными держат?
Бывает, если честно.
– Каким ямщиком? – Нечистый в раздумье почесал пятак.
– На тройке,– охотно пояснил былинный богатырь.– А на пенек с горя присел, сани разбив, да?
Черт моргнул глазами. Поочередно – правым и левым. -Э…
– У меня созрел план! – воодушевленный появившейся идеей, воскликнул я.
– Подсохнет – отсыплешь на пару «кораблей»? – заглядывая в глаза, просительно заканючил рогатый попрошайка.
Наступил мой черед издавать протяжное «э-э-э».
– Излагай,– цыкнув на черта, улыбнулась мне Ламиира.
– Значит, так. Григорий сообщает ближайшему сатанинскому патрулю о том, что я нахожусь в его сторожке…
– Они стягивают сюда силы, а мы тем временем прорываемся во дворец.
– Нет. Я здесь. Они пленяют меня и транспортируют в Пандемониум.
– А в чем подвох? – прищурился черт.
– Кого-то загримируем под тебя? – предположила суккуба.
– Нет.
– Если ты надеешься, что они тебя приведут в замок и там ты вырвешься и укроешься до поры до времени в бесконечных коридорах – даже не мечтай. Сунут в клетку и повезут через весь ад в назидание и для устрашения, словно зверя рыкающего… Сравнение не очень… скажем, словно пугало. А там, если тотчас не разорвут на части, упекут в острог. Оттуда не сбежишь. И весь результат.