Текст книги "Последняя игра"

Автор книги: Алексей Рыбин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

Глава тридцать вторая

– Кажется, попали мы с тобой, братан, – сказал Петюня.

Кругозор презрительно промолчал. Братана нашел, фраер дохлый. Он считал себя, и не без оснований, элитой, профессионалом высшей пробы и брататься с простыми «быками» было ниже его достоинства.

– Молчишь? – спросил снова Петюня. – Зря. Не обижайся, но ты как мудак себя вел…

– Слышь, ты, баклан, – отозвался Кругозор с койки, на которой лежал. – Ты меня с кем-то спутал, понял?

– Ладно тебе, понял-понял тут гонять… Нам думать надо, как свалить отсюда, а ты в обидку идешь. Не время. Другим заниматься надо.

– Свалить… А ты-то что натворил?

– Я что натворил? Я, бля, от ментов сбежал, а меня за это Яков сюда спровадил. К тебе… – Петюня подошел к двери и шваркнул по ней ногой. – Бля… А что там за отмороженный на охране?

– А хер его знает, – процедил Кругозор.

– Слышь, отмороженный! Воды принеси! И пожрать! – крикнул в запертую дверь Петюня. Не получив ответа, он подошел к койке Кругозора и сел рядом на пол. – Ох, бля, не нравится мне все это, не нравится…

– Что ты муму дрючишь – «нравится», «не нравится…»?! Чего ноешь-то?

– Грохнут нас здесь, вот что. Бежать надо…

– Беги… Далеко собрался?

Петюня мрачно посмотрел на Кругозора. Тот с виду на самом деле был не очень-то готов к побегу. Левая половина его лица страшно распухла, на месте глаза торчала черно-багровая шишка, зрачка было вовсе не видно. Только узкая красная щелочка, откуда беспрерывно текли слезы, которые Кругозор осторожно вытирал тыльной стороной ладони, говорила, что глаз все-таки есть. Каждое движение лежащий на койке киллер сопровождал кряхтением, Петюня видел черные кровоподтеки на его ребрах, груди и спине. Судя по тому, что и вставал изредка, чтобы сходить в туалет, находившийся в отгороженном уголке комнаты, с ногами у него тоже было не все в порядке.

«Развалина, – думал Петюня. – Куда с таким бежать?..»

– Ты чего, так и будешь тут валяться? – спросил он.

– Заткнись, – сказал Кругозор. – Достал, бля. Послушай лучше, чего там наверху… Кто-то приехал, что ли?..

Уверенный, властный голос Кругозора, несмотря на его слабость, заставил Петюню замолчать и прислушаться. За дверью действительно что-то происходило. Петюня услышал топот по лестнице, ведущей в подвал, где находилась их комнатка, возню рядом с дверью, потом скрежет ключа в замке.

Он едва успел отпрыгнуть назад, к кровати Кругозора, как дверь распахнулась и в комнату вошли двое – один в пятнистом комбинезоне, второй – в плаще, слишком легком, не по сезону, в лаковых ботиночках, в шляпе с широкими полями.

– Так. На пол живо, руки за голову!

Петюне не надо было объяснять дважды. Вид и тон незваных гостей говорили сами за себя, и Петюня предпочел без колебаний выполнить указание. Кругозор же не пошевелился, только что-то промычал. Пятнистый подошел к нему, отбросил одеяло, скрывавшее ноги больного. Внимательно оглядев избитого Кругозора, одетого только в тренировочные штаны, он бросил взгляд на штатского. Тот кивнул.

– Руки! – еще раз скомандовал пятнистый Петюне, видимо решив, что избитый бандит на кровати не представляет никакой опасности, и, присев, начал прилаживать наручники к Петюниным рукам.

Петюня никак не мог понять, как это Кругозор, молнией метнувшись с кровати, одним точным ударом в основание черепа вырубил пятнистого, схватил его за грудь, приподнял и тут же успел заслониться им от пули, выпущенной штатским, пистолет в руке которого появился тоже словно по мановению волшебной палочки.

Тело пятнистого дернулось и окончательно обвисло в руках Кругозора, но при этом его нога уже выбила пистолет у штатского, и тело невезучего омоновца, ставшего живым щитом, еще не успело рухнуть на пол, как руки киллера сомкнулись на шее штатского.

Петюня ошеломленно наблюдал картину побоища, лежа на полу.

«Ну, бля, дает, – только и успел подумать он. – А шлангом прикидывался…»

Он не успел додумать мысль до конца, как Кругозор подскочил к нему, схватил за шиворот и одним рывком поднял на ноги. Откуда только силы взялись в его избитом, почти изувеченном теле?..

Дальше Петюне некогда было думать. Кругозор как будто, кроме физической силы, обладал еще какой-то внутренней – во всяком случае, когда его стальные руки сомкнулись вокруг Петюниной груди, он мгновенно утратил всякую способность сопротивляться, воля его улетучилась, и тело стало податливым орудием, управляемым и направляемым неумолимым хозяином.

Они кинулись к распахнутой двери, и Петюня увидел лежащего на лестнице охранника – того самого дуболома, участь которого они обсуждали несколько минут назад. Руки этого молодца были скованы за спиной, одна нога пристегнута наручниками к дубовым крепким перильцам. И еще увидел Петюня омоновца с коротким автоматом, направленным ему прямо в грудь. Успел он увидеть и вспышки выстрелов, но даже не почувствовал, как пули прошили его тело и ушли в деревянную стену. В этот момент его больше всего занимала мысль о том, что его пули пробили насквозь, а вот зацепили ли они Кругозора, стоящего сзади? Интересно, если зацепили, то насколько серьезно?

Он чувствовал все новые и новые толчки в грудь, потерял им счет, так их было много. В ушах нарастал никогда не слышанный доселе странный гул, лестница закачалась перед ним, мелькнуло еще раз, крупно, как в кино, лицо омоновца и исчезло. Лестница, лежащий на ней охранник, стены – все стало размываться, окутываться серой дымкой, а потом все тело пронзила страшная боль, от пяток до кончиков ногтей Петюня наполнился живым, бушующим в нем пламенем. Он хотел крикнуть, но уже не мог даже открыть рот.

Как только омоновец начал стрелять, Кругозор упал на пол и занял позицию между ног дергающегося под автоматными выстрелами Петюни. Выстрелив три раза и перекатившись на спине, чтобы падающий мертвый бандит не придавил его, Кругозор вскочил на ноги и в три прыжка был уже наверху. По пути он успел наклониться и выхватить автомат из судорожно шарящих по лестнице рук омоновца.

Дальше все оказалось проще, чем он мог предполагать. Наверху его никто не встретил, Кругозор проскочил через горницу, упал на колени перед окном, выходящим на подъезды к домику, и осторожно выглянул. Одинокая серая «Волга», рядом с ней никого.

«Чего это они приехали так, налегке?.. – подумал он. – Странно, очень странно… Не иначе кто-то действительно из наших ссучился и свои вопросы решает ментовскими силами…»

Он снова спустился вниз, собрал свою одежду, провел рукой по волосам. Видок, конечно, будьте-нате, но тем не менее валить отсюда надо. И, чем быстрее, тем лучше. Бросив автомат на пол, Кругозор пошарил по карманам штатского, нашел запасную обойму и перезарядил пистолет. На первое время сойдет…

Поднявшись наверх, он еще раз окинул взглядом лужайку и, надеясь, что стрельба в доме не слишком привлекла внимание окрестных жителей, благо домик Леры стоял на отшибе, выскочил на улицу и бросился к машине. Другого выхода у него все равно не было. Машину он бросит где-нибудь на трассе, в город вернется на электричке, чтобы не связываться с КПП на въезде – они, суки, обязательно пристанут к водителю с такой физиономией…

Все последнее время, на протяжении которого он находился в заточении, Кругозор копил силы, стараясь даже говорить поменьше, и вот они ему понадобились. Однако он чувствовал, что скоро наступит реакция на этот сумасшедший выброс энергии, который он только что произвел. Концентрация и сосредоточенность – два основных его козыря почти исчерпали себя. Ему нужен был настоящий отдых. Реабилитация, полный покой… Только бы до дому добраться, успеть взять документы, деньги и валить, любыми путями валить отсюда. Куда угодно, как угодно…. Потом поквитается со всеми, сейчас надо напрячься для последнего рывка…

Глава тридцать третья

– Ну вот, – сказал Гриша, наливая в чашку кофе, настоящий, сваренный только что им самим, и не только сваренный, но и купленный самолично. Андрей пока из дому не выходил.

«Хватит тебе болтаться, – сказал Гриша после того, как привез довольно сильно побитого Андрея к нему домой. – Слишком уж ты, дружище, непоседливый. Отдохни малость…»

– Ну вот, – повторил он. – Настя твоя в городе, скоро встретишься с невестой молодой…

Андрей все-таки заметил за наигранной веселостью комитетчика напряженность, что-то у него явно не складывалось, какие-то были проблемы.

– Случилось что? – спросил он, игнорируя информацию о Насте.

Гриша быстро повернулся и внимательно на него посмотрел.

– Знаешь, – сказал он после паузы. – Я когда на эту работу устраивался, – он ухмыльнулся, – вообще-то, подозревал, что по характеру ее, все время будет что-нибудь случаться.

– Это верно, – кивнул Андрей.

– Так как ты думаешь, в городе где твою подругу искать лучше? С чего начать?

– Так ты уж, поди, начал? – спросил Андрей. – Сказал бы, что вы отработали, чтобы мне не повторяться.

Гриша вздохнул, но промолчал, размешивая сахар в чашечке. Потом снова взглянул на Андрея:

– Бля, устал я, господин Крепкий, с вами по городу скакать. Но работа есть работа. По мне бы…

– Ну договаривай, договаривай. Я уже привык. В «Крестах» договаривали. Что всю эту сволочь, вроде меня, надо с говном смешать и по стене размазать. Да?

– В общем, ты не обижайся, конечно, но где-то близко к этому.

– Ага. Я так и знал. И что же?

– Ну что-что? Тебя волнует ведь вопрос, что с тобой будет после того, как Настю найдем?

– А ты как думаешь?

– Знаешь, ты мне даже симпатичен иногда… – Гриша сощурился. – Смотрю на тебя, и кажется, что тебя, на самом деле, не очень-то это и волнует.

Андрей молчал.

– Вот… И поэтому сложно мне с тобой говорить. Если бы я видел, что тебя интересует собственная судьба, то все было бы проще.

И снова Гриша не услышал никаких возражений со стороны Андрея.

– Вот видишь? – спросил он. – Молчишь. Другой бы на твоем месте меня бы уже затрахал вопросами, что да как с ним будет, посадят его снова или не посадят, замочат или жизнь оставят, а если оставят, то на каких условиях…

– Гриша, чего ты хочешь? Чего ты крутишь, вокруг да около все вертишься? Скажи прямо – хочешь, чтобы я на тебя работал? На постоянке?

– Ты слабо себе представляешь, что это значит – на нас сейчас работать. Все изменилось. А у нас – еще в большей степени, чем во всей стране. Ты обратил внимание, например, что я ни разу не назвал себя сотрудником ФСБ? Что вообще эта аббревиатура не звучала?

– Обратил, обратил. Не волнуйся.

– А я и не волнуюсь. В общем, работать, конечно, тебя взять можно.

– Так говоришь, как будто я сам к вам напрашиваюсь… – усмехнулся Андрей.

– Можно… Только ты должен понимать, что не в ФСБ я тебя приглашаю… Вернее, не приглашаю, а предлагаю как один из двух вариантов…

– Ага. Это первый. А второй? Как я понимаю…

– Давай не будем уточнять. Понимаешь, и славно. Жизнь такая. Вот сидим, кофеек пьем, а знаем оба, что один из нас в данный момент – жертва, другой – палач. Причем знаем даже, кто есть кто. А мне бы хотелось, чтобы другой расклад был. Чтобы мы были на равных с тобой…

– Ну ладно. Не ФСБ. А что же тогда?

– КГБ. Комитет государственной безопасности. Есть много людей в нашем ведомстве, которых не устраивает то, что происходит сейчас. И постепенно, само собой, они объединились. И получился настоящий Комитет. Работаем все, числимся, как положено, звания имеем, все чин чином. Только работаем чуточку по-другому. И, только не смейся, у нас получается.

– Так и что делаете? Строите новый мир?

– А ты хотел, чтобы его строили отмороженные коммунисты? Чтобы они революции устраивали? Людей на улицах стреляли? Погромы организовывали? Демонстрации-забастовки-голодовки? Это же никому на хуй не нужно. И в первую очередь тому самому народу, о котором эти коммунисты пекутся. На словах, конечно. Им-то на этот народ насрать с большой горы.

– А вам – не насрать. Ха!

– А нам не насрать. Как и тебе, Андрей. Я не буду говорить, что мне, дескать, близки надежды и чаяния простого народа. Не близки. Меня не ебет, какой там стиральный порошок тетя Маня предпочитает использовать и какую музыку слушает ее сынок. Или что она думает о КПСС, Ельцине или о Зюганове. Мне это неинтересно. Я другим живу. Но мне интересно, чтобы она, тетя Маня, чувствовала себя хорошо, чтобы ходила на работу и выполняла там свои обязанности ответственно. Потому что на работу она будет ходить на предприятие, которое приносит мне прибыль. И я заинтересован в конечном счете в ее личном благополучии. Это же азбука. А отношения между мной и тетей Маней должны регулироваться законом, который должен исполняться. А чтобы он исполнялся, его должны поддерживать надежные силовые структуры, которым тоже хорошо платят и которые довольны своим положением. И не лезут на демонстрации, не объявляют голодовок и не сидят, бля, на забастовках, стуча касками, как эти шахтеры…

– Ну, с шахтерами как раз не все так просто, я слышал, – заметил Андрей.

– Да знаю я все про шахтеров. Все знаю. В общем, цели у нас те же примерно, что и у тебя были, когда ты своим бизнесом занимался. Только возможностей у нас больше, согласись?

– Соглашусь. Только я ведь сам по себе. Мне начальников не нужно. Я сам начальник.

– А тебя в подпаски никто и не определяет. Будешь работать так же, как работал. Нам нужны профессионалы. Во всех областях… И центр твой, оздоровительный, кстати, можно будет восстановить…

– Ага. И парней моих, может быть, восстановишь?

– Не ерничай. Не надо. Я серьезно говорю.

– Если серьезно, то я не понимаю, чем могу быть вам полезен. И потом, я до сих пор не понял, кому это – вам? У вас там что, очередное тайное общество?

– Никаких обществ. Просто часть людей в нашем ведомстве, как бы это сказать, меняет ориентацию. И спокойно ведет работу по изменению режима, по наведению порядка, в конце концов. Ты же сам всегда был за порядок?

– Да.

– Вот и мы – за порядок. Народ должен хорошо жить, хорошо работать…

– Вы – хорошо получать.

– Мы – хорошо получать, – без улыбки продолжил Гриша. – И это самое благолепие, которое, я надеюсь, когда-нибудь наступит, холить и лелеять, оберегать, извини, от воров и негодяев, которые нам всю малину могут, прости, обосрать. И в этой связи бизнесмены нам нужны с зубами. И с кулаками. Такие, как ты, дружище. Ну так как?

– Григорий, я же тебе уже говорил. Еще при первой нашей беседе. У меня что – есть выбор?

– Выбор всегда есть, – спокойно ответил Гриша.

– Да. Но меня тот вариант, который ты подразумеваешь, не устраивает. Я еще от жизни не устал. Так что…

– Договорились? – быстро спросил Гриша.

– Посмотрим…

– Нет, это не ответ.

– Ладно, договорились. Но все равно посмотрим. Я же не знаю твоих, например, полномочий. И все эти сказки о подпольной организации КГБ тоже мне, знаешь ли, малоинтересны…

– Я же говорю – никакой подпольщины. Никаких этих большевистских штучек. Мы действуем легально и используем все законные… ну и незаконные методы воздействия. Выборы, вся эта байда – все нами контролируется. Все ключевые фигуры в городской управе будут наши. Все! Понимаешь, что это значит?

– Понимаю, не дурак. Понимаю еще и то, что я у вас на крючке вишу. С этой долбаной уголовщиной. А это меня не устраивает. Мне нужно решение суда или закрытие дела. Я должен быть чист. Иначе мы – не партнеры, не коллеги, а раб и хозяин. Понимаешь?

– Да, бля, будет тебе и решение, и дело. Это мелочь. Значит, договорились?

Андрей кивнул.

– Вот и славно, – сказал Гриша, прихлебывая кофе. Его радиотелефон, лежащий на столе, запищал. – Да? – Гриша, приложив трубку к уху, посмотрел на Андрея. – Ясно. Сейчас будем.

– Что случилось?

– Что-что? Работа пошла. Одевайся. Едем.

– Куда, если не секрет?

– Какие секреты?.. Девушку твою искать.

Глава тридцать четвертая

Они брели по подземным тоннелям, освещая себе путь мощными и легкими фонарями, которыми снабдил их Василий Андреевич. Он встретил Гришу и Андрея в каком-то музыкальном клубе, обычно днем закрытом – хозяева его отсыпались перед ночной работой, но сейчас клуб был открыт, в нем бродил унылый милицейский капитан, за столиком сидел участковый, заполняя нескончаемые протоколы, и главенствовал над всем этим Василий Андреевич – невысокий мужичок в штатском, не назвавший ни разу ни своего звания, ни должности, представившийся Андрею просто по имени-отчеству. Но отношение к нему ментов, да и самого Гриши, сказало Быкову многое. В частности, что этот самый Андреич – большая шишка, аж в городском масштабе. Он расслышал, как капитан звонил по сотовому в отделение, и в его унылом бубнеже мелькнула фраза «Сам приехал». Ясно, что это не могло относиться ни к Грише, которого капитан, судя по всему, не знал, ни, тем более, к Андрею.

Василий Андреевич выдал им фонари, какие-то планы-схемы, отпечатанные на лазерном принтере, и дал в подмогу молодого паренька с незапоминающейся внешностью, назвав его Ваней.

Ваня отделился от стены, с которой сливался настолько, что Андрей его сразу и не заметил в полумраке пустого зала, подошел, криво улыбнулся, почесал под мышкой, показав выпуклость под пиджаком, там, где обычно находится пистолет, висящий на ремне, пожал Андрею руку. Рукопожатие его было неожиданно сухим и крепким.

«Тоже паренек еще тот, – подумал Андрей. – В тихом омуте…»

Ему приходилось бывать в подземном городе много раз. Большей частью он и его парни использовали заброшенные тоннели метро для проверки и пристрелки нового оружия. Для этих целей, равно как и вообще для торговых операций с оружием, места эти подходили как нельзя лучше.

Андрей иногда вообще удивлялся тому, как это Питер не проваливается под землю – настолько его глубинная часть, почва, на которой стоял город, были изъедены бесчисленными, не поддающимися никакому учету ходами, прорытыми в разное время, для разных целей, сейчас где-то уже засыпанных, с замурованными входами, где-то сливавшимися в одну сложную систему.

Обвалившиеся, полузасыпанные, местами восстановленные и перестроенные катакомбы подвалов, оставшиеся еще с петровских времен, тоннели и подземные ходы, устроенные в девятнадцатом веке, были детской игрой по сравнению с тем, что нарыли там люди за время советской власти.

Андрей знал далеко не все, малую часть подземелий, предназначенных для эвакуации очень и не очень ответственных работников в случае войны, газовой атаки, террористических актов, бомбежек – чего угодно. Сеть подземных ходов лежала под всем городом, захватывая собой даже новостройки. Ходы вели с заводов, с вокзалов, из некоторых отделений милиции были выходы в тоннели метрополитена, из зданий бывших районных комитетов партии. В несколько ярусов расположены были галереи, залы, тоннели. В северной же части лежал небольшой подземный городок в огромной, рукотворной пещере, где стояли одноэтажные бетонные домики с метровой толщины стенами, имелись задраенные до поры шахты артезианских колодцев, воды в которых хватило бы на нужды всего огромного города в течение нескольких лет, там была и своя автономная электростанция с запасом топлива, все там было. Гулял там Андрей в свое время, глазея на домики, предназначенные для партийной питерской верхушки, случись что, все бы под землю спустились и жили бы себе, в ус не дуя.

Гриша шел впереди, время от времени сверяясь с планом, который держал в руке, но, судя по всему, шел он здесь не впервые – шагал уверенно, некоторые повороты определял безо всякого плана, просто страховался на всякий случай по бумажке, чтобы не терять время из-за случайных ошибок в маршруте.

– Это здесь, – сказал он, остановившись возле темной железной двери.

– Что? – спросил Андрей.

– Там одного человечка нам надо порасспросить… Поможешь, если что.

Гриша не просил и не приказывал, просто констатировал факт. «Поможешь». И все.

Андрей пожал плечами. Отчего бы не помочь?

Гриша толкнул дверь и смело шагнул вперед. Видно, знал, что ни сопротивления, ни, тем более, нападения не ожидается.

Все трое вошли в довольно просторное помещение, освещенное светом электрических лампочек по стенам.

– Боровик! Ты здесь? – крикнул Гриша.

– Ну?..

Из-за переплетений теплых труб не спеша вышел пожилой дядька в ватнике.

– Ну тут я. Чего надо?

Разглядев вошедших, он улыбнулся, вернее, как-то скривил губы, пожевал ими и, выпростав правую руку из-за спины, со звоном положил на широкую трубу длинный и тяжелый разводной ключ.

– А-а, это вы? Ну, заходите, раз пришли… Чайку?..

– Нет, родной, – ответил на приглашение Гриша. – Чайку мы с тобой в другой раз выпьем. И, даст Бог, в другом месте.

– А меня это место вполне устраивает, – сказал мужик со странным именем Боровик.

Андрей осмотрелся. Кажется, кроме этого Боровика, в зале, являвшимся, как он понял, каким-то распределителем или чем-то в этом роде, больше никого не было.

– С чем пожаловали? – спросил Боровик.

– Да вот поговорить с тобой хотим, – ответил Гриша.

– Поговорить… Ну, говори, начальник. – Тон Боровика изменился, теперь он произносил слова, чуть кривляясь, по-уркагански кривя рот и заглядывая в глаза собеседнику.

– Не придуривайся. Кто тут у тебя был последнее время?

– Последнее время? Это какое?

Гриша терпеливо смотрел на Боровика, потом, не дождавшись внятного ответа, повторил вопрос:

– Последнее. Вчера, позавчера. Сегодня.

– Всех разве упомнишь, начальник?.. Много народу тут ходит… Ты же знаешь, сколько нас тут под землей…

– Знаю. Меня не интересуют воры. Меня не интересуют наркоты. Меня не интересуют бляди твои… Нищие…

– Е-ка-лэ-мэ-нэ… – улыбнулся Боровик. – Так тут других и не бывает… Ну, менты разве… Про ментов, что ли, тебе рассказать? Нажрались позавчера, палили из пушек, переполошили всех… Еле от них отвязался. Хорошо, не убили…

Гриша полез в карман плаща и вынул оттуда два металлических цилиндрика, напоминающих шариковые авторучки, только потолще и чуть подлиннее.

– Такие штучки при тебе кто-нибудь показывал?

Андрей был человеком, в психологии искушенным. Равно как и в различных видах и марках оружия. Цилиндрики, похожие на авторучки, ими и были. Номинально. На самом же деле они являлись однозарядными пистолетами, таких сейчас по городу много ходит, разных моделей, от полного говна, которое может выстрелить, а может и нет, а может и в руке взорваться, до вполне нормальных, убойных штук. Те, что показывал Гриша, были настоящими, хорошими пистолетами. Он заметил, как мгновенно изменилось лицо Боровика. Лишь на долю секунды набежала на морщинистое, толстокожее, спрятанное под сплошной, покрывающей, кажется, даже лоб, седой жесткой щетиной лицо тень – набежала и ушла, как и не было, но Андрей понял, что много чего сказали ему эти блестящие штучки.

От Гриши тоже не могло укрыться волнение, охватившее Боровика и тщательно им скрываемое.

– Ну, что скажешь? Что тебе это говорит?

– Ничего не говорит, – ответил Боровик. – Такого говна сейчас где хочешь можно накупить…

– Ваня! – кротко позвал Гриша. – Может, разъяснишь товарищу бомжу, как надо отвечать, когда спрашивают по-хорошему…

– Бить будешь, начальник? – отступая в тень своих труб, спросил Боровик. – Так бей. Мне не привыкать…

– Нет. Чего тебя бить? Ваня наручники наденет на тебя, потом мы тебя пристегнем вон к той трубе, дверь запрем и уйдем. А ты здесь сдохнешь, козел старый. Сколько с тобой возились, блядь, не трогают уже, работу какую-никакую дали… А ты все мозги нам сушить продолжаешь? Пора тебе, старый, на свалку истории. Пора. Мы и без тебя разберемся. Ты мог помочь, да не захотел. Значит, надобность в тебе у нас отпала. Все, гуд бай, май фрэнд.

Ваня очень ловко взял под руки Боровика, поднес к изгибу трубы, торчащему из стены, просунул одну руку жителя подземелья в щель между трубой и стеной и защелкнул браслеты наручников сверху, сковав его руки так, что Боровик теперь почти висел на горячей трубе.

– Не замерзни смотри, – сказал Ваня приятным тихим голосом и слегка повернул вентиль, находившийся сантиметрах в двадцати от лица Боровика.

Струйка горячего пара ударила в морщинистое лицо.

– У-у-уй… – взвился висящий на трубе бомж, извернулся, сколько мог, чтобы убрать лицо, но наручники не давали ему возможности увернуться, чтобы не ошпариться.

– Глаза береги, – посоветовал Ваня и, став спиной к прикованному бомжу, посмотрел на Гришу. – Пошли? – спросил он.

– Бля, закрой кран! – крикнул Боровик. – Пацаны приходили…

– Что за пацаны? – спокойно спросил Гриша.

– Четверо. Двое – с пестиками… которые ты показывал.

– Они что, тебе под нос их совали? Откуда знаешь, что это они?

– Не первый раз… Стреляли тут у меня. Тренировались…

– А остальные двое?

– Не знаю… Первый раз видел… Отпусти, бля, поговорим спокойно…

– Ваня! – скомандовал комитетчик.

Тихий юноша понял команду, очень ловко отстегнул бомжа, который тут же схватился руками за мокрое покрасневшее лицо и стал бешено тереть глаза грязными кулаками. Ваня завернул кран, подтолкнул Боровика к Грише, сам остался за его спиной.

– Руки-то хоть мой иногда, – посетовал комитетчик, – инфекцию занесешь… Так кто еще там был, говоришь?

– Еще двое. Один совсем пацан, сопляк, маменькин сынок.

– Так. А второй?

– Второй покрепче… Лет двадцать, но дать можно и меньше. Роста мелкого, но крепкий. Спортсмен, видно.

– Почему решил?

– Ловкий. Походка такая… сноровистая. И лицо… Боксер или борец…

– Проницательный ты мужик, Боровик. Чего же бомжуешь-то, такой психолог, неужто не устроишься в жизни?

– А то ты не знаешь, начальник, кем я был? Психологом и был… За что и получил от вас, слуг народа…

– Ну, отсидел ты правильно, старый. Попался – получи. Все законно. Надо было не попадаться.

– Ну да. Сам лоханулся. Расслабился, а с вами расслабляться нельзя…

– Валютой Боровик наш занимался, – пояснил Гриша, посмотрев на Андрея. – Еще при Брежневе. Рисковый был мужик. Тогда же до высшей меры статья была за это дело. А Боровик наш выкрутился.

– Выкрутился… – пробормотал Боровик, глянув на свой ватник.

– Ладно, не прибедняйся. Я не удивлюсь, если у этого деятеля и сейчас дела крутятся. Может, на старость себе вдруг купит особнячок под Москвой. Побомжует тут годик-третий-пятый, а потом, может, в Америку свалит, может, у него там уже недвижимость прикуплена, дожидается…

Боровик мрачно глядел в пол.

– Эх, тебя бы к делу пристроить, да не хочешь… Дурака валяешь…

– А ты, я смотрю, уже кое-кого в дело-то взял, – едва слышно пробормотал Боровик. – Только, начальник, знай, ведь не все воры ссучиваются, как некоторые.

И он неожиданно взглянул прямо в глаза Андрею. Быков даже вздрогнул. Взгляд у Боровика был пронзительным, ясным и очень… проницательным. Андрей мог поклясться, что этот дед знал, кто он такой, знал обо всех, ну, может быть, не совсем обо всех, но о многих его делах, и понимал, что теперь Андрей и Гриша идут в одной упряжке.

– М-да, – протянул Гриша, – ну ладно. Ты говори, да не заговаривайся. Скажи-ка еще, как они выглядели, эти двое?