Текст книги "В мире животных"

Автор книги: Алексей Макеев

Соавторы: Николай Дроздов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

– Это обычный представитель герпетофауны уссурийской тайги Приморского края, амурский полоз, – сказал Михаил Павлович. – Он считается самой крупной у нас змеей. Это еще молодой, ему всего три года.

Михаил Павлович достал из террариума и совсем маленького полоза, длиной около 30 сантиметров, которому всего две недели. У него необычная расцветка. В таком возрасте полозы очень отличаются от взрослых особей, их даже трудно узнать.

Ученый доверил нам подержать взрослого полоза, а тот прокусил кожу до крови.

– Полоз немного злится, – забеспокоился Михаил Павлович. – Он недавно перелинял. А это для них очень болезненный, хотя и естественный процесс. Интересная особенность: я их держал на улице до наступления заморозков. У полоза перед линькой мутнеют глаза, становятся молочного цвета. Потом буквально за один день шкурка с него слезла, и он стал чистеньким, аккуратным.

За полозами вообще интересно наблюдать. У каждой змеи свои повадки. Каждый вид охотится по-своему. Амурский полоз к условиям неволи приспосабливается быстро: вскоре начинает охотиться. Другие же змеи в неволе питаются неохотно, приходится кормить их насильно.

– Этот вид, судя по потомству, хорошо размножается в неволе. А как другие?

– Живет у меня и узорчатый полоз. Самка отложила шесть яиц. К сожалению, выжили только двое детенышей. Видимо, что-то я еще не знаю о них – как содержать, как правильно кормить.

– Чем питаются эти полозы?

– В природе амурские полозы питаются птенцами, обследуют деревья, прекрасно по ним лазают. Некоторые известны как пожиратели яиц, специализируются на этом, лазая по гнездам. Я наблюдал, как однажды полоз забрался в скворечник. Интересно, что он никогда не полезет в пустой. Как чувствует, есть там птенцы или нет, трудно сказать.

Герпетолог показал и ядовитых обитателей террариума.

– Это палассов щитомордник, а это каменистый щитомордник. Его еще называют восточным. Первый широко распространен, а второй обитает только на юге Дальнего Востока.

Осень в Приморье

С каждым днем все больше красок в уссурийской тайге. Признаться, такого буйства цветов, такого разнообразия оттенков еще не приходилось видеть.

Осенью в жизни животных происходят большие перемены. Как и повсюду, в теплые края улетают многие пернатые. Звери утепляются, меняют летний наряд на зимний. Многие животные впадают в спячку. Это время года – пора рыцарских турниров у оленей. Самцы изюбрей в Приморье громкими трубными звуками вызывают соперников на бой. И те не заставляют себя ждать.

Вместе с охотинспектором Владимиром Ивановичем Щетининым мы побывали на учете благородных оленей.

– Осенью по чернотропу учет зверей проводить трудно, – рассказал он, – поэтому специалисты используют биологические особенности, повадки оленей. Во время гона самцы кричат, причем очень громко. С помощью вабы мы подзываем их на близкое расстояние.

Владимир Иванович достал из рюкзака сверток, похожий на плотно скрученную ленту, развязал бечевку и вытянул эту ленту в трубку длиной около полуметра. Это и есть ваба. Она делается из хорошей бересты. С дерева срезается кожура, проваривается, обрабатывается, чтобы потом получилась длинная складная труба. Она удобна для переноски – портативна, легка.

Владимир Иванович приложил трубу ко рту – и по тайге разнесся звук, очень похожий на рев оленей. Мы прислушались – тишина. Он еще несколько раз протрубил, поворачивая вабу в разные стороны. Наконец мы услышали слабый голос изюбря. Он был от нас, может быть, в полукилометре.

– Отозвался! – радостно воскликнул охотинспектор. – Вряд ли он перейдет через тот распадок, но главное – услышал и откликнулся.

– Значит, можно проводить учет?

– Конечно. В целом районе с помощью вот такой вабы можно провести учет поголовья изюбрей. Неполный, приблизительный, но все же учет. Возле каждого рогаля держатся несколько самочек. Опытные учетчики определяют это по следам.

Осень – горячая пора не только у охотников, охотоведов, но и у работников государственной охотинспекции. Вместе со Щетининым и его помощниками мы приняли участие в одном из инспекционных рейдов. Проверялись документы у охотников, осматривалась добыча. В целом Владимир Иванович остался доволен рейдом. Все идет по правилам, практически без нарушений. Мы поинтересовались, часты ли случаи браконьерства в Приморье. Какая ведется борьба с браконьерами и насколько она эффективна?

– Конечно, браконьеры есть, – сказал Щетинин. – Бороться с ними нелегко. И все же нам удается задерживать нарушителей и сурово их наказывать.

Пятнистые олени

Наше последнее путешествие в Приморье – к пятнистым оленям. В прошлом веке в Приморье их было примерно 10 тысяч особей, но в последнее столетие быстро шло сокращение ареала этого вида. В наши дни пятнистые олени сохранились лишь на отдельных изолированных участках. Стада из нескольких сотен голов сейчас имеются в Лазовском заповеднике, на острове Аскольда в заливе Петра Великого и еще в ряде мест. Общее число этих оленей немногим более тысячи особей. Несмотря на возросшую численность, они по-прежнему требуют к себе особого внимания. Дело в том, что этот южный теплолюбивый вид не выносит снежного покрова более 40 сантиметров. В многоснежные годы звери гибнут десятками. В Приморье такие зимы бывают каждые 15–20 лет. Если не позаботиться об оленях в это время, можно потерять их как вид.

Не следует смешивать дикого пятнистого оленя с теми пятнистыми оленями, которых человек содержит в оленеводческих хозяйствах. Хотя это и один вид – пятнистый олень, но в пантовых хозяйствах содержат одомашненную форму. В отличие от диких, домашние меньше размером и у них более низкая жизнеспособность.

Для чего человеку понадобилось одомашнивать диких оленей? Наибольшую ценность представляют еще не окостеневшие молодые рога этих животных – панты. Они и были причиной хищнического промысла, так как платили за них очень дорого. И сегодня панты ценятся высоко. Из них готовят эффективный лечебный препарат – пантокрин.

Панты пятнистых оленей считаются самыми лучшими. В чем тут дело? Ведь панты имеют и другие виды оленей. Но ученые давно заметили, что в «меню» пятнистых оленей немало лекарственных и даже ядовитых растений – тех, что другие олени не едят. Возможно, этим и объясняется высокое содержание биологически активных веществ в их пантах.

Развитие пантового оленеводства ускорило исчезновение диких пятнистых оленей, и это послужило толчком для полувольного их содержания. В Приморье одомашненных пятнистых оленей около 50 тысяч.

Звероводческое хозяйство «Октябрьское» в Уссурийском районе было организовано в 1952 году, когда сюда завезли 200 оленей; сейчас их около семи тысяч. Площадь, на которой обитают олени, – около четырех тысяч гектаров. Вольеры кажутся просторными, однако их предстоит расширять. В летнее время звери кормятся травостоем, а зимой их подкармливают силосом, сеном, концентратами и комбикормами.

Самое ценное, что получают от оленей, – это панты. Опиливание рогов – очень болезненная для оленей процедура, но это делается специальными пилочками и очень быстро.

Нам показали вольеры и их обитателей. Практически все вольеры находятся в лесу. А места здесь очень живописные – просторные поляны, холмы, речка. Если не заходить в вольер, олени могут подойти совсем близко.

Человек регулирует естественный отбор. Самки, самцы и молодняк содержатся отдельно. В начале гона в парк, где находятся оленухи, выпускают крепких самцов – составляются естественные гаремы, как в природе. От 100 оленух получают 80 оленят.

Приближалось время кормления оленей. Вскоре на машине привезли свежий силос. Мы помогли рабочему разбросать корма; чтобы удобней было снимать зверей, оператор примостился на кабине грузовика. Но их не было. Рабочий стал громко звать: «О-го-го-о!» И вот из зарослей показался один олень, затем еще несколько, и наконец вышло все стадо – голов около сотни. Все были крупные, резвые, упитанные. По мере приближения к месту подкормки животные замедлили ход.

Видимо, их насторожило присутствие незнакомых людей. Но, увидев рабочего, пошли увереннее. Нам сказали, что они хорошо знают голоса всех рабочих, которые привозят им корм. Оленей можно приучить к любому сигналу. Главное, чтобы он был подкреплен подачей корма, – это условный рефлекс кормления.

В стаде, которое мы наблюдали, все самцы были без рогов, их спилили. Но вскоре они отрастут. В марте начинается активный рост, а в мае или июне уже будут панты.

Наступило время прощания с Приморьем, с его удивительной уссурийской тайгой. Мы убедились в том, что редкие животные находятся под пристальным вниманием человека. Одним видам он уже помог выжить, места обитания других, еще более редких, взял под особый контроль. И в этом большая заслуга всех тех, кто стоит на страже природы.

Древнее плато Устюрт

Вертолет оторвался от раскаленного бетона Ашхабадского аэропорта и стал набирать высоту. Промелькнула зеленоватая прожилка Каракумского канала. Все дальше от нас зеленый оазис – столица Туркменистана. Впереди четыре часа лета над одной из величайших пустынь мира – Каракумы. Под нами сказочное песчаное море. Застыли волны – барханы. Начало мая, весна в разгаре.

Над пустыней

С высоты птичьего полета видны редкие кустики зеленоватой растительности. В низинах кое-где пестрят коврики цветов. Но пройдет неделя, другая – и беспощадное солнце пустыни испепелит почти весь зеленый покров, исчезнут цветы.

Летим в Ташауз. Там находится управление Капланкырского заповедника. Навечно заповедана огромная территория – 570 тысяч гектаров.

В Ташаузе – дозаправка горючим. Отсюда до заповедной земли еще километров двести.

Летим еще час. Наш спутник Джумадурды Байрамдурдыев рассказывает, что, несмотря на внушительные размеры, заповедник занимает лишь крохотную часть гигантского Устюртского плато, раскинувшегося между Каспием и Аралом.

Первая остановка рядом с удивительно красивым чинком Устюрта. Чинк – это почти вертикальный обрыв высотой около 100 метров. И тянется примерно на сотню километров. Появился он в результате поистине кипучей деятельности Амударьи, которая несколько тысячелетий назад впадала в Каспийское море. За свою бурную историю эта река много раз меняла русло, не зря ее называли «блуждающей». Сегодня, как известно, Амударья катит свои воды в Аральское море. Так что наш Ми-8 сделал посадку на дне высохшего русла.

Рядом с вертолетом мы обнаружили скорпиона и фалангу. Видимо, поток воздуха от винта разрушил их убежища. Скорпион заметался на небольшом пространстве. Он быстро перебегал от зеленых былинок к небольшим углублениям в грунте. Надо думать, искал новое укрытие.

И вот нашел: не раздумывая, скрылся в чьей-то норке. Фаланга не стала метаться. Тут же, под небольшим песчаным бугорком, энергично приступила к рытью нового жилища. Да, не спрячешься в пустыне – можешь и погибнуть.

С чинка доносятся птичьи голоса. Там гнезда пернатых. А над нами в поднебесье повис хищник. Поверхность песка с редкой растительностью испещрена различными следами. Значит, жизнь здесь есть и довольно богатая.

На песке отчетливо видны полосы – длина их сантиметров двадцать, расстояние между ними около десяти сантиметров. Здесь «прошла» эфа, из всех змей только она передвигается своеобразным боковым ходом, оставляя на песке поперечные следы. Эфа – небольшая змея, около метра, но очень ядовитая: яд опасен для человека. От других змей ее легко отличить по характерному рисунку на голове – в виде летящей птицы.

Приближаемся к чинку. Сверху, если глядеть на него через иллюминатор, он не производит особого впечатления. А здесь, с земли, на ровной поверхности пустыни этот гигантский обрыв кажется сказочным замком.

– Есть ли здесь крупные животные?

– Можно увидеть устюртских муфлонов, – ответил наш гид, директор заповедника. – Редкие животные. Мы не раз встречали их в этих местах.

– А как с джейранами?

– В заповеднике они довольно обычны, их легко заметить у озера Сарыкамыш. Там их водопой.

– Нам в Ашхабаде сказали, что вы и куланами обзавелись.

– Куланов мы завезли недавно. Они хорошо прижились, приносят потомство. Но вот беда: и джейраны, и куланы чаще держатся за пределами заповедника, у озера.

– Как же охранять этих редких животных?

– Это для нас проблема. Мы добиваемся, чтобы к заповеднику прирезали часть пустынной территории вплоть до озера Сарыкамыш. Тогда редкие животные будут под нашей охраной.

Ученые говорили нам, что Капланкырский заповедник – убежище для многих редких видов. Здесь встречается каракал – пустынная рысь, ее видели несколько раз. Общее же количество каракалов в пределах ареала исчисляется несколькими сотнями. Раз эти хищники появились в заповеднике, то обязательно останутся: в чинке для них немало хороших убежищ, много мелких животных, которыми они питаются.

Другой редкий обитатель – медоед. Здесь до полусотни этих зверьков. Об их жизни пока известно не так уж много. Они охотно селятся по оврагам в сухих полупустынных предгорьях, живут в норах, охотятся за различными мелкими грызунами. Теперь в заповеднике появилась возможность более детально изучить образ жизни и повадки медоедов.

Ближайший родственник медоеда – перевязка – устраивает свои норы в колониях песчанок, нередко селится даже в жилищах сусликов. У этого проворного охотника корм, что называется, под рукой – те же песчанки, суслики и другие грызуны. Медоед и перевязка принадлежат к семейству куньих. Оба «краснокнижные» виды.

Царство пернатых

Капланкырский заповедник – настоящее царство пернатых хищников. Пока мы присматривались к следам в пустыне, любовались красотой чинка, над нами уже кружили несколько хищных птиц. Несколько лет эту группу птиц изучает орнитолог Владимир Павлович Шубенкин. Он сказал нам, что парящего в небе хищника здесь можно увидеть буквально повсюду.

– Какие хищные птицы характерны для заповедника?

– Обычны пустельга и курганник, есть и редкие виды – орел беркут и сокол балобан.

– Беркуты везде редки. А сколько этих орлов у вас?

– Последний авиаучет показал, что около 80 пар.

– Это много. А балобанов?

– Соколов меньше.

– Какие хищные птицы обитают на месте, где мы сейчас находимся?

– Филины. Их у нас ежегодно бывает до 50 пар.

Орнитолог пригласил нас совершить недальнее путешествие к чинку. Он знает одно гнездо филина, за которым наблюдает более трех лет. Владимир Павлович был здесь несколько недель тому назад. Тогда филины еще сидели на кладках. По его предположению, сейчас в гнезде довольно крупные птенцы, и их пора окольцевать, а то они вскоре покинут гнездо.

Направляемся к чинку. Здесь немало удобных мест, где можно подняться на плато. Затем идем еще метров пятьсот и спускаемся в урочище с редкими кустами пустынной растительности. Кое-где по склонам сохранился саксаул.

Орнитолог стал забираться по обрывистой скале. Мы за ним. С трудом залез он в расщелину и вскоре появился с птенцом в руке. Довольно крупный пуховичок сердито озирался по сторонам и несколько раз клюнул орнитолога в руку.

– Ого! Чувствительно! – вскрикнул Шубенкин. – Птенцу филина всего около трех недель, а он уже может постоять за себя. Посмотрите, какой крепыш.

– Сколько птенцов в гнезде?

– В этом три, но я встречал гнезда и с шестью птенцами.

– Это характерно для филина?

– Скорее – исключение. Все же чаще встречаешь гнезда, где три птенца.

Птенец успокоился. Он все время отворачивался от нас, демонстрируя гибкость шеи.

– Он отворачивается не от нас, – пояснил орнитолог, – а от света.

Филины – ночные птицы.

Ученый осторожно положил птенца на место, затем тщательно обмерил каждого и окольцевал. Мы все это видели, подтянувшись на руках ближе к расщелине. Если бы Шубенкин нам не показал это гнездо, его можно было бы и не заметить. Удивительно, как хорошо маскирует птенцов окрас их пуха и перьев: на фоне скалы они почти незаметны.

– Мы застали птенцов одних. А где же их родители?

– Где-нибудь охотятся.

– Что они добывают?

– В основном желтых сусликов. Характерно, что птенцы у филинов появляются к моменту, когда можно встретить в массе и сусликов, и других грызунов.

– Известно, что филины – ночные охотники. Как же они охотятся в дневное время?

– У этих сов пластичное поведение. Когда подрастает столько птенцов, корма им нужно много. Поэтому родителям приходится вылетать на охоту и днем.

– Владимир Павлович, интересно, что птенцы в гнезде разных размеров. Как это объяснить?

– Это естественно. Самка откладывает яйца не за один раз. Одно яйцо отложит, допустим, сегодня, а остальные – через каждые двое суток. Поэтому и птенцы появляются на свет поочередно.

– Видимо, это как-то связано с выживанием рода филинов?

– Конечно. В годы, когда мало корма, не все птенцы, причем не только филинов, но и других пернатых хищников, выживают. Младшему и корма достается меньше, да и шансов выжить у него не столько, сколько у других. Это своеобразное приспособление филинов к меняющимся условиям обитания.

– Сколько филинов гнездится в заповеднике?

– Ежегодно от 40 до 50 пар. И многие обзаводятся потомством.

Из редких хищных птиц в заповеднике встречается змееяд – здесь обнаружено несколько его гнезд. Гнезда крупные, устраивает их хищник на саксауле в нескольких метрах от земли, а иногда на выступах скал. Змееяды оправдывают свое название: питаются преимущественно змеями. Но есть в их рационе и ящерицы, амфибии, иногда они охотятся на мелких грызунов и даже на птиц. Пройдут годы, пока в Капланкырском заповеднике восстановятся саксауловые леса. Только тогда змееяду будет где сооружать свои гнезда. А пока здесь птица эта очень редка.

Вокруг заповедника орнитологи обнаружили немало гнезд редких пернатых хищников. Здесь также встречается редчайшая птица – джек. Чинк дает приют птицам-падапьщикам. На уступах селятся стервятники и белоголовые сипы, встречаются гнезда беркутов. В кладке этих орлов одно или два, редко три яйца. Родители заботливо ухаживают за птенцами. Основной их корм – грызуны, однако беркут может добыть и малыша джейрана. Всего два месяца находится птенец в родительском гнезде. Потом начинает жить самостоятельно, но первое время родители все же за ним присматривают, обучают премудростям жизни.

Пока мы ходили в гости к филинам, герпетолог Андрей Львович Затока обследовал обширную территорию у чинка. Ему удалось поймать среднеазиатскую кобру и небольшого серого варана. По Устюрту проходит северная граница ареала этих редких видов. Ученый бережно взял в руки кобру.

– Вы знаете, что это моя старая знакомая. Я за ней наблюдаю уже три года. У этой змеи здесь неподалеку нора. Каждый раз, когда я приезжаю в заповедник, навещаю и кобру.

– Она что же, вас знает?

– Трудно сказать. Но, как видите, она не агрессивна по отношению ко мне.

– Вели учет кобр в заповеднике?

– Это сделать трудно, ведь они ведут скрытный образ жизни. Встретить кобру – большая удача, очень редки у нас эти змеи.

– А почему их так мало в этих местах, ведь корма вполне достаточно?

– В заповеднике кобры под охраной, но за его пределами отношение к ним однозначное: их всюду убивают. И с этим сделать пока ничего нельзя.

Герпетолог нежно поглаживал змею, которая приняла позу угрозы – распустила свой знаменитый капюшон. Но не атаковала – видимо, с доверием относилась к человеку. Было бы так везде.

– Андрей Львович, а как обстоят дела с другими змеями?

– Обычна у нас эфа. Ее судьба не вызывает опасений, это пока не редкая змея. Довольно часто встречаются неопасные для человека стрела-змея и песчаный удавчик.

– Нам сказали, что местные жители добывают стрелу-змею, считая ее мясо целебным.

– Да, некоторые охотятся за этими змеями. Но я должен сказать как специалист, что все это выдумки. Никакими целебными свойствами их мясо не обладает. Змей надо охранять, сохранять места их обитания.

Серый варан – «краснокнижный» вид. Это крупная ящерица, в длину до полутора метров. Длительное время этих животных преследовали ради красивой шкуры и мяса, которое тоже считали целебным. Однако это такой же предрассудок, как и в отношении стрелы-змеи. Нужно помнить об этом и перестать охотиться на варана.

Герпетолог отпустил варана. Тот, оглядываясь, быстро побежал к зарослям. А кобру ученый поместил в матерчатый мешочек и отнес к тому месту, где она живет постоянно.

В поисках гепарда

Поездка на Устюрт была связана с надеждой: вдруг посчастливится увидеть гепарда. Но облеты чинка на вертолете не дали результатов. Сверху этих зверей мы не обнаружили.

Солнце клонилось к вечеру. Мы приземлились у одного из кордонов заповедника. Ми-8 улетел в Ташауз, а наша группа решила заночевать на кордоне. У костра, чаевничая, беседуем с лесниками. Конечно, нас очень интересует гепард.

– В пятидесятых годах, – рассказал лесник, – здесь жили четыре или пять пар гепардов. Их довольно часто встречали на Капланкыре.

– Это были последние встречи?

– Нет. Зверей видели и позже. Например, одного местный житель повстречал в 1971 году.

– Был между ними конфликт?

– Они мирно разошлись. А в 1972 году гепард пришел к чабану Сеиду, который пас овец у колодца Болешем, и ночью напал на отару. Чабан выстрелил в него.

– Убил зверя?

– Нет, было темно. Возможно, ранил, но трупа не нашли. Больше гепардов здесь не видели. Может быть, тот зверь был последний на Капланкыре.

Костер затухал. Лесник поднялся с кошмы и пошел за сучьями.

Вскоре алое чрево костра вновь вспыхнуло, и в сумерках языки пламени осветили лица сидящих. Нам не все еще ясно было с гепардом.

– Почему здесь все же исчезли гепарды? Только потому, что их преследовали?

– Нет, – ответил лесник. – Я думаю, им просто нечем было кормиться. Исчезли в этих местах куланы, гораздо меньше стало джейранов и муфлонов. Гепардов чаще всего видели у отар.

– Как вы думаете, нужен здесь гепард?

– Очень нужен. Такой красивый зверь. Плохо, что мы его потеряли.

– Можно его здесь восстановить?

– Конечно. Но сначала нужно создать для него кормовую базу. В заповедник уже завезли куланов, стало больше джейранов. На них теперь никто не охотится. Надо вернуть гепарда на Капланкыр.

Все сожалели, что здесь утерян такой прекрасный зверь. Нужно возродить гепарда на Устюрте. Этот подвид сохранился в соседних странах. Можно завезти несколько пар оттуда – это реальная задача. А можно попытаться акклиматизировать африканского гепарда. Такая работа уже ведется.

И все же никому из сотрудников заповедника не хотелось верить, что здесь не стало гепардов – этих самых быстроногих пустынных охотников. Все с надеждой говорили: Устюрт большой, может, единичные хищники где-нибудь сохранились. Они не привязаны к одним и тем же местам обитания, все время мигрируют за своей добычей – джейранами и муфлонами. Сегодня гепардов нет, а завтра они могут зайти на заповедную землю. Эта надежда согревала и нас. Мы стали регулярно облетать заповедную территорию.

Днем сделали посадку у самого большого чинка – Капланкыра: его высота более 300 метров, длина около 100 километров. Невероятной красоты обрыв! Именно этот чинк и дал название заповеднику. Две группы отправились в противоположные стороны для обследования местности. Мы присоединились к той, которую возглавил Владимир Павлович Шубенкин.

Поднимаемся все выше и выше. Ученый временами останавливается и осматривает местность в бинокль. Как опытный орнитолог, он сразу заметил гнездо падальщиков. Это, по всей вероятности, жилище белоголового сипа.

Шубенкин постоянно смотрит и на землю – нет ли следов копытных и других зверей. Здесь недалеко в скалах в просторной нише скапливается вода, и к этому озерцу в летнее время приходят муфлоны. Мы подошли к тому месту. Озерцо небольшое, но с чистой и вкусной водой.

– Подождите здесь, – попросил нас Владимир Павлович, – а я быстро сбегаю наверх, посмотрю, что там.

Вскоре он вернулся с трофеем в руке – черепом молодого муфлона. Небольшие, но красивые рога.

– Отнесу в лабораторию, – сказал ученый, – может, определим причину смерти.

Мы сели передохнуть. Шубенкин сказал, что следов этих копытных наверху немало, но они недельной давности. Видимо, муфлоны появятся здесь позже, когда в летнюю жару иссякнут другие источники влаги. Здесь ему доводилось видеть одновременно более 10 зверей.

Устюртский муфлон – один из подвидов горного барана, еще его называют туркменским горным бараном. В недалеком прошлом он был широко распространен по возвышенностям и чинкам от Каспия до Арала. Сейчас эти редкие животные сохранились лишь на отдельных изолированных участках. А на Устюрте их можно видеть на чинке, где мы находимся. Это их излюбленное место. В ущельях и овражках они находят себе корм и водопои, укрытия от врагов. На чинках живут мелкими группами – до 10 особей. Очень редко в стаде бывает несколько десятков животных. Эффектны турнирные сражения самцов, которые проходят в конце осени или начале зимы. У самки обычно бывает один детеныш, реже – двое.

Шубенкин сказал, что муфлоны – отменные скалолазы. Они поднимаются почти по отвесным скалам и легко преодолевают расщелины шириной в несколько метров. Основные враги муфлонов в этих местах – волки, но раньше на них охотились и гепарды. Малыша могут взять орлы, беркуты и птицы-падальщики.

К сожалению, устюртские муфлоны становятся все более редкими, численность падает. Человек повсюду теснит зверей от водопоев, занимает места, где они живут. Достается им и от браконьеров.

Вместе с ученым мы еще раз внимательно осмотрели место водопоя муфлонов, но следов гепарда нигде не обнаружили.

Наш вертолет берет курс к Сары-камышскому озеру. Там, в прибрежной зоне, видели скопления джейранов и куланов.

Джейранов мы увидели вскоре после того, как набрали высоту – они спокойно паслись в зарослях кустарника. Их не напугала винтокрылая машина, видимо, звери уже привыкли к ее появлению. Главное, что им нечего ждать неприятностей от этой шумной «стрекозы».

С вертолета легко вести учет джейранов. Когда создавался заповедник, то на огромной территории их насчитали чуть более двухсот. Последний учет показал, что джейранов на Капланкыре более полутора тысяч. Это результат нескольких лет охраны редких газелей.

Джейраны – основная добыча гепардов, но осмотр с воздуха джейраньих стад не выявил рядом с ними хищников. Значит, здесь их тоже нет.

На подлете к озеру мы заметили куланов – десятка два. Звери направлялись на водопой и тоже не проявили беспокойства при появлении вертолета. Мы их обогнали и сели метрах в ста от озера. Вскоре они появились, заметили вертолет, видимо. Мы приземлились на их пути к озеру. Звери остановились, внимательно вглядываясь в нашу сторону, и тут же свернули к озеру.

– Непугливыми стали, – заметил Шубенкин. – Раньше ушли бы далеко стороной.

– Владимир Павлович, куланы – новоселы заповедника. А когда они исчезли из этих мест?

– В середине прошлого века. Причины были разные. Усыхало озеро – исчезали водопои. Суровые зимы погубили немало зверей. И человек их преследовал.

– Когда вы их завезли сюда?

– Первую партию, 20 голов, – в 1983 году. А сейчас их более пятидесяти.

– Можно сказать, что они хорошо прижились?

– Не все с ними было гладко. Куланов везли на машинах тысячи километров. Некоторые животные при транспортировке погибли. Но остальные быстро обжили эти места и стали приносить потомство.

– Хорошо, что куланы вернулись в Капланкыр, в свои исконные места обитания.

– Хлопот с ними еще немало. Но первый шаг по восстановлению их численности сделан.

– Их всегда можно увидеть в этих местах?

– Чаще летом, в жару. У озера их водопои.

С возвышенности в бинокль мы наблюдали за куланами. До них было с полкилометра. Несколько зверей спустились к берегу и пили воду. Другие стояли поодаль и внимательно наблюдали за тем, что происходит вокруг.

В течение многих лет мы следим за судьбой куланов – этих редчайших животных. Известно, что они были на краю гибели. В начале сороковых годов несколько десятков этих зверей оставались лишь в одном месте – на юге Туркменистана, в Бадхызском заповеднике. Теперь их там около трех тысяч. Именно оттуда их стали расселять в те места, где они не так давно обитали. Уже создано несколько очагов обитания, и число зверей уже превысило три тысячи. Можно сказать, что этот вид вне опасности. Но все же он еще малочислен.

Джумадурды Байрамдурдыев рассказал нам, что сразу после организации Капланкырского заповедника они стали готовиться к перевозке куланов. Дело это трудное и хлопотное. Иногда отловят с десяток зверей, привезут на новое место, а они разбредутся. Попадают и под выстрелы браконьеров. Табун не складывается. Тогда поняли, что действовать надо иначе. Отловленных в Бадхызе куланов перед отправкой на новое место передерживают – держат вместе несколько месяцев, обычно в просторных загонах. Животные привыкают друг к другу, что называется, притираются. У них устанавливаются иерархические отношения, определяется вожак.

Хороший, жизнеспособный табун должен состоять из одного жеребца, четырех или пяти взрослых кобыл и нескольких жеребят. Именно такие сформированные табунки и были завезены в заповедник. Уже на следующий год у них появился приплод.

Куланы – удивительные животные: очень хорошо приспособлены к сухому и жаркому климату, легко переносят пятидесятиградусную жару и тридцатиградусные морозы. Главное для них – наличие водопоев и малоснежные зимы. В их рационе – злаки, различные полыни и солянки. Ученые подсчитали, что звери охотно поедают более 100 видов растений. Но они с трудом добывают корм, если толщина снежного покрова более 20 сантиметров. Тяжело переносят гололед. Если случается то и другое, многих зверей ожидает гибель.

Капланкырский заповедник – северная граница ареала куланов. В иные зимы здесь выпадает много снега, бывает и гололед. Сотрудники заповедника на случай снежной зимы делают для зверей запасы кормов.

В заповеднике немало хороших мест для обитания куланов, вдоволь корма. Зимой они могут найти укрытия в чинках – здесь, по подсчетам ученых, могут обитать несколько тысяч зверей. Оно так и будет спустя несколько десятилетий.

Когда-то, не так давно, куланы и гепарды обитали рядом. Возможно, гепарды охотились на куланят: взрослых зверей вряд ли могли добыть. Быстроногому гепарду, видимо, не так легко было охотиться на этих бегунов, ведь кулан тоже развивает отличную скорость – до 80 километров в час. Причем так быстро он может бежать довольно долго. Ни одна лошадь в мире не способна его обогнать.

Мы видели: в этих местах животных становится все больше. Возрастает численность джейранов – основной добычи гепарда, увеличивается количество устюртских муфлонов, дали потомство куланы. Но не может здесь нормально развиваться животный мир, если изъято из природы одно из основных ее звеньев – хищник. Именно хищники сохраняют «здоровье» копытных животных, заставляют те или иные виды быть всегда в хорошей форме. Они очищают популяции от больных и дефектных особей. Эксперимент по возрождению гепарда проводился в джейраньем питомнике под Бухарой. Нам сказали, что первых вольных гепардов выпустят здесь, на Устюрте.