Текст книги "Индоевропейцы Евразии и славяне"

Автор книги: Алексей Гудзь-Марков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

Новые потоки кочевников с Нижней Волги на юг России. Индоевропейские вторжения в центр Европы

В предыдущем повествовании говорилось о том, что в V тыс. до н. э. на равнины левобережного Поднепровья подошли воинственные всадники, носители культуры среднего стога, появление которых явилось своего рода провозвестием будущего освоения Европы индоевропейскими кочевниками – обитателями евразийских степей.

В IV тыс. до н. э. с просторов Нижней Волги и степей Восточного Прикаспия в степи юга России хлынул новый поток кочевников, представители которого были гораздо богаче предшественников медными украшениями и оружием. Новая культура получила название «Новоданиловская».

Этнически обе группы индоевропейских кочевников, занявших в V–IV тыс. до н. э. земли водораздела между Днепром и Доном, практически абсолютно близки. Разница между ними главным образом заключалась в уровне развития производящих форм хозяйства, хотя она была не столь уж велика, и в вооружении. В самом начале III тыс. до н. э. (около 2920 г. до н. э.) юг России претерпел новое вторжение с востока. Пришедшие кочевники создали культуру нижнемихайловского типа, генетически родственную двум предшествующим, но обладавшую более высокой степенью развития духовных, хозяйственных и торговых сторон жизнедеятельности. Именно они положили начало традиции изготовления антропоморфных стел в степях юга Восточной Европы. Шло повсеместное строительство святилищ, сопровождавших многочисленные курганные могильники. Степи наполнились изделиями из меди.

В отличие от предшественников – носителей культуры среднего стога, занимавшихся главным образом разведением лошадей, новые пришельцы в основном были заняты разведением мелкого рогатого скота, что указывает на значительную степень их оседлости.

В III тыс. до н. э. на правобережье Среднего Днепра (район рек Тетерев и Рось) индоевропейским кочевникам ещё противостояли нередко серьёзно укреплённые поселения средиземноморских носителей трипольской культуры. А в центре Европы, на севере Карпатской котловины, с V тыс. до н. э. продолжала развиваться также средиземноморская культура линейно-ленточной керамики. В бассейне реки Тисы на рубеже V–IV тыс. до н. э. развивалась тисская культура. На смену ей пришла полгарская культура (4000–2700 гг. до н. э.). А на юге Карпатской котловины возникла лендельская культура (2600–2100 гг. до н. э.). Её создатели, средиземноморские земледельцы и скотоводы, возводили столбовые дома под двухскатной крышей от 15 до 40 м в длину и изготовляли разнообразнейшую по форме расписную керамику. Лендельская культура оставила заметный археологический след на территориях Чехии, юго-востока Германии, Польши. В мире средиземноморцев центра и востока Европы в IV–III тыс. до н. э. были нередки украшения из меди и золота, динамично развивалось производство каменных и медных орудий труда, посуда повсеместно отличалась удивительным разнообразием.

Тисская-полгарская, лендельская и поздняя трипольская культуры общего средиземноморского ряда Европы пришли в упадок практически одновременно, хотя и продолжали в дальнейшем еще почти тысячу лет оказывать определенное культурное влияние на ворвавшихся в центр Европы индоевропейцев. При этом сначала снизились объемы сельскохозяйственного производства, растерялся технический уровень изготовления и росписи керамики, металлургии, домостроения, а в первой четверти II тыс. до н. э. культурная и этническая общность средиземноморцев Европы была окончательно сломлена и распылена все новыми потоками отменно вооруженных кочевников, двигавшихся из необозримых степей юга России, Сибири и Средней Азии в Европу.

Один из первых серьезных прорывов значительных групп индоевропейских кочевников в центр Европы, в бассейн Среднего и Верхнего Дуная, на Верхнюю Эльбу (Лабу) и Вислу ознаменовался рождением баденской археологической культуры, пришедшей на смену культурам средиземноморцев (полгарская культура) во второй четверти III тыс. до н. э. Близость керамики баденской культуры с керамикой кочевников южнорусских степей указывает на отправную точку в движении первой этнически индоевропейской культуры центра Европы.

То, что пришельцы сооружали поселения на холмах и высоких останцах коренных берегов рек и при этом тщательно их укрепляли, делая крайне труднодоступными извне, указывает на высокую степень риска для жизни, сопряженного с борьбой двух различных миров Евразии за обладание наиболее плодородными и благодатными провинциями центра Европы.

Индоевропейские кочевники, попадая в долину Дуная, меняли образ жизни и ведения хозяйства с подвижного на оседлый. Необходимость в постоянной смене пастбищ, извечно присутствовавшая в степях Евразии, в центре Европы отпала. Скот кормился из года в год на одних и тех же тучных лугах. Земля рожала обильные урожаи, и бывшие кочевники, плотно осев на новых землях, осознавали преимущества европейского существования и активно переходили к более интенсивному, чем прежде, созданию и совершенствованию орудий труда и войны. Меди в III тыс. до н. э. в Европе было сравнительно немного. Вход больше пускали каменные боевые топоры. Зато повсеместно использовались разнообразные повозки на колесном ходу, запряженные быками или лошадьми. Успешно развивалось текстильное производство.

Интересны широко распространившиеся в центре Европы эпохи баденской культуры (III тыс. до н. э.) металлические фигурки воинов с рогами на головных шлемах. Они весьма походят на фигурки воинов в рогатых шлемах, повсеместно распространившиеся в Передней Азии III тыс. до н. э., и сходство их едва ли случайно.

В III тыс. до н. э. индоевропейское культурное влияние неуклонно возрастает и проявляется на восточных склонах Альп и на северо-западе Балкан. Повсеместно на вершинах холмов вырастали укрепленные поселки, защищенные рядами рвов и частоколов. Широко распространились медные изделия: украшения, шилья, плоские топоры и ромбовидные кинжалы. Большинство из них непосредственно восходит к медным изделиям центров Передней Азии и юга Туркмении. Керамика была в основном плоскодонной, неорнаментированной, простой формы.

Высокогорные альпийские луга и цветущие долины притоков Дуная предоставили индоевропейцам новые великолепные возможности для успешного ведения скотоводства и земледелия.

Сначала III тыс. до н. э. доиндоевропейская культура на территории Франции (культура шассей) перекрывается культурой Сены – Уазы – Марны, увековечившей себя в последующих тысячелетиях возведением мегалитических построек, вошедших центральным звеном в общий пояс мегалитических культур, опоясавших атлантическое побережье запада Европы IV–II тыс. до н. э. от Пиренеев на юго-западе до юга Скандинавии на северо-востоке.

Напомним о том, что начало мегалитическому строительству на западе Европы было положено на Пиренейском полуострове в середине IV тыс. до н. э. (культура дольменов Португалии и культура альмерии Испании). Причем явление это не является исключительно западноевропейским. Сооружения, подобные менгирам (установленные вертикально громадные камни высотой до 5 м и более), кромлехам (круги из менгиров) и более поздним хенджам (наиболее знаменитым и впечатляющим является Стоунхендж на юго-западе Англии), встречаются на севере, в центре, на юге Европы, в степях востока Европы, на юге Урала и в целом ряде иных районов Евразии. Громадное пространство континента от Британии до Алтая с начала III тыс. до н. э. составило единый ареал распространения общей индоевропейской пракультуры и прарелигии.

Хотя корни индоевропейской культуры евразийских степей и Европы следует искать в цивилизации Передней Азии и юга Туркмении VIII–IV тыс. до н. э., на просторах юга России, Урала и Сибири уже с начала III тыс. до н. э. начал крепнуть новый центр силы и культуры, носители которой приступили к созданию собственных, своеобразных центров производства. Во многом благодаря этому родство хенджей Британии и каменных и курганных комплексов юга Урала так же естественно, как и общность германских языков и классического санскрита.

Расцвет мегалитического строительства на западе Европы пришёлся на 2400–2300 гг. до н. э. В Бретани (историческая провинция на западе Франции) из менгиров составляли аллеи длиной в несколько километров. Крупнейший менгир высотой в 20 м и массой в 350 тонн, ныне упавший, находится в Морбигане (Франция, Бретань).

^{Женское божество из Южной Франции. III тысячелетие до н. э.}

Кромлехи диаметром до 100 м в III тыс. до н. э. сооружались повсюду во Франции, на островах Британии, на юге Скандинавии. В III тыс. до н. э. на землях Европы от Ирландии до Болгарии было сооружено также множество погребальных дольменов, составленных из огромных каменных глыб, с ведущим в них коридором, длина некоторых из них достигала 20 м и более. В гробницы помещали золото, оружие, плоскодонную керамику с классическим индоевропейским шнуровым орнаментом. Нередко погребальные камеры сверху увенчивали курганом.

Индоевропейский мир, начавший широкое проникновение в центр, на юг и запад Европы около середины IV тыс. до н. э., но сумевший полностью завоевать ее плодороднейшие провинции лишь в III тыс. до н. э., а в ряде мест – в первой четверти II тыс. до н. э., расцвел на благодатных землях, согретых теплым дыханием Атлантики, изумительной культурой одухотворенного каменного зодчества.

Наполненное стремительным движением и беспрестанными войнами III тыс. до н. э. породило не только крепостную фортификацию Европы, но и прообразы будущей европейской храмовой архитектуры, отобразившей представления и знания индоевропейских завоевателей о вечных началах рождения и развития Вселенной. Мегалиты Европы представляются бессмертной поэмой, запечатленной в камне и адресованной потомкам, с тем чтобы донести до них величие духа их создателей, глубину их знаний о космосе и его законах. И пусть около 2000 г. до н. э. мегалитическое строительство на западе материковой Европы вошло в пору заката во многом из-за новой волны нашествия индоевропейских народов, принесших культуру колоколовидных кубков, памятники Британии II тыс. до н. э. (Стоунхендж) продолжили и даже подняли на качественно новый уровень традицию мегалитического строительства.

Середина III тыс. до н. э. Ямная культура

В конце IV – начале III тыс. до н. э. на обширной территории степей Нижнего Дона, Волги и Восточного Прикаспия сложилась единая целостная общность индоевропейских кочевников, легшая в основу ямной культуры III тыс. до н. э., в дальнейшем развивавшаяся на просторах между реками Урал и Южный Буг вплоть до начала II тыс. до н. э.

В приднепровские степи кочевники, носители ямной культуры, выдвинулись около середины III тыс. до н. э. Их предшественники, создатели южнорусских степных культур среднего стога и Нижней Михайловки к середине III тыс. до н. э., в целом победоносно завершили покорение центра Европы, вытеснив средиземноморское население из Дунайского бассейна и положив основание ряду новых индоевропейских культур континента. Их уход на запад освободил степи Восточной Европы для нового потока соотечественников, шедших на запад из низовьев Волги и Дона.

Ранее всего индоевропейские кочевники с Нижнего Поволжья обосновались в левобережном Поднепровье – в междуречье Орели и Самары. Остальная территория левобережного Поднепровья продолжала находиться под контролем носителей культуры среднего стога. Но шел интенсивный процесс смешения старой, уходящей на запад степями Северного Причерноморья, и новой, идущей с востока, степных культур.

Ко времени окончательного сложения ямной культуры (около середины III тыс. до н. э.) в степях юга России индоевропейцами уже был пройден долгий, длиной в две тысячи лет (начало около середины V тыс. до н. э., днепро-донецкая культура), путь развития и ведения производящего хозяйства, главным и в историческом смысле важнейшим компонентом которого являлись стадо, составленное из крупного и мелкого рогатого скота, свиньи, лошади. Сростом влияния старых центров культуры и производящей экономики Передней Азии и юга Туркмении к середине III тыс. до н. э. в евразийской степи сложились основы собственного металлургического производства, одним из центров которого был Майкопский регион Северного Кавказа.

Поначалу быт осваивавших левобережное Поднепровье кочевников-волжан носил упрощенный, присущий степнякам характер. Ими изготовлялась плоскодонная керамика со шнуровым и жемчужным орнаментами, елочными и гребенчатыми композициями. Наряду с этим они делали посуду с округлым дном, что являлось данью традиции, оставленной носителями культуры среднего стога.

Орудия труда на ранних этапах развития ямной культуры изготовлялись из кремня, камня, кости и рога. Медные изделия были главным образом представлены четырехгранными в сечении шильями. В строительстве в III тыс. до н. э. в южнорусских степях перешли от полуземлянок с глинобитным полом к возведению наземных домов с каменным цоколем и каменной кладкой внешних стен.

Сначала, но главным образом с середины III тыс. до н. э. в Европе вообще, и в степях юга России в частности, началась эпоха активного фортификационного строительства с возведением не только земляных валов, рвов и деревянных частоколов (тынов), но и со строительством каменных оборонительных стен, прообразами которых служили крепости Геоксюра IV тыс. до н. э. и иных центров юга Туркмении и Передней Азии VI–IV тыс. до н. э.

Напомним о том, что именно в первой половине III тыс. до н. э. была выстроена обнесенная могучей каменной крепостной стеной Троя I, a в долине реки Инд появились города-крепости цивилизации Хараппы и Мохенджо-Даро.

Если степняки юга России в V–IV тыс. до н. э. практически не оставляли после себя каких-либо следов, кроме курганов, то новые обитатели бескрайних просторов, пролегших между нижним течением Южного Буга и Уралом, приступили к созданию поселений, расположенных на высоких холмах, на останцах коренного берега, окруженных оврагами, а с напольной стороны и оборонительными сооружениями.

В последней четверти III тыс. до н. э. численный состав населения ямной культуры значительно возрос. Соответственно возросла и площадь поселений. Жилища из однокомнатных преобразовались в двух– трёхкомнатные. Основанием домов служил каменный цоколь, стены были глинобитные, а камышовую кровлю поддерживали углубленные в пол столбы.

В степи появились собственные центры добычи руды, выплавки и обработки металла: изготовлялись ножи, долота, тесла, шилья. Широко применялся колесный транспорт на бычьей и лошадиной тяге.

В степях юга России во второй половине III тыс. до н. э. в среде носителей ямной культуры сложились два крупных, великолепно защищенных каменной фортификацией ядра – «Михайловка» и «Скала-каменоломня». Михайловский центр, окруженный самой природой глубокими оврагами, с напольной стороны был обнесен двумя параллельными крепостными стенами, сложенными из известнякового камня с перевязкой шва.

Наряду с подобного рода центрами степняки создавали многочисленные небольшие поселения на холмах и островах.

В конце III тыс. до н. э. степи юга России покрылись большим числом курганов. Под насыпью устраивались четырехугольные ямы с округленными углами, перекрытые сверху камнем, деревом и камышом. Края курганной насыпи обрамлялись рвом либо кругами из вертикально поставленных камней (кромлехи).

Таким образом, английские хенджи II тыс. до н. э., сооружавшиеся новыми пришельцами с востока и центра Европы, кровно близки культурной традиции степей юга России.

Вообще вся европейская курганная традиция, получившая всеобъемлющий размах на континенте около середины IV тыс. до н. э., происхождением обязана индоевропейским кочевникам южнорусских степей, в свою очередь связанных с кочевниками Восточного Прикаспия, а благодаря им и с древнейшими культурными и экономическими центрами юга Туркмении и Передней Азии. И хотя Малая Азия, а с III тыс. до н. э. и Кавказ также служили мостами для указанного культурного влияния и даже прямого этнического вторжения из центров Передней Азии в Европу, все же именно степи Восточной Европы были тем генеральным плацдармом, с которого происходили громадные вторжения индоевропейского населения на запад континента. Причем именно на просторах степей юга России формировалась особая индоевропейская культура и даже внешность с присущей суровой кочевой жизни простотой и ясностью черт и с постоянным превосходством в силе, вооружении и подвижности. Просторы Нижнего Поднепровья, Подонья, Поволжья и юга Урала явились естественным природным горнилом, пять тысяч лет выковывавшим непобедимых и стремительных воинов, беспрестанно идущих на запад, для создания будущей великой европейской культурной общности, породившей западное этническое и языковое крыло индоевропейского мира Евразии.

К концу III тыс. до н. э. с ростом численности населения произошло обособление отдельных регионов ямной культуры, в которых возникали особые, присущие данному району черты ведения хозяйства, домостроения, производимых изделий и погребений.

Появились и плоские могилы под каменными плитами вблизи поселений в Поднепровье. Курганы – примета степная, ибо кочевник, не насыпав над погребением высокого земляного холма, никогда позже не отыщет могилы предков в бескрайнем море колышущихся, подымающихся в рост человека трав и цветов. Это всё равно что отыскать заветное место на дне морском, плывя по волнам.

Оседлый же житель, прочно поселившийся на одном месте, прокладывает тропинку к кладбищу и с нее уже не собьется и могил предков не потеряет. Переход от курганов к плоским могилам указывает на определенное изменение былого полукочевого образа жизни на оседлый.

Впрочем, даже в центре и на западе Европы вторгавшиеся из евразийских степей индоевропейские кочевники нередко в течение целого ряда столетий переходили от странствий по долинам бассейнов Дуная и Рейна и создания многочисленных курганных групп к оседлому ведению сельского хозяйства и строительству постоянно обитаемых поселков и столь же постоянных кладбищ с плоскими грунтовыми могилами.

Начиная со второй половины III тыс. до н. э. степи Восточной Европы и азиатского Заволжья перестали быть просто бескрайними просторами суши с редкими кочевьями и отдельными очагами культуры и производства. С возникновением значительных укрепленных центров, своего рода степных столиц и каменных твердей Нижнего Поднепровья, Подонья, Поволжья, Южная Россия превратилась в целостный этнический и культурный организм, подчинённый общим законам развития и объединённый общими религиозными, экономическими и военными интересами. Явственно обозначились составляющие степной индоевропейский мир провинции: южнобугская, среднеднепровская, нижнеднепровская, донецкая, приазовско-крымская, предкавказская, волжско-уральская и далее на восток не относящиеся непосредственно к ямной культуре среднеазиатская и южносибирская (верховья Оби, Минусинская котловина).

Гаснущие на глазах, задыхающиеся в колышущемся мареве чудовищной засухи, древние высокоразвитые центры юга Туркмении и севера Ирана в достатке снабжали Великую степь не только продукцией собственных производств (металлургия, керамика, текстиль), но и самими производствами, помогая в их организации и быстром развитии в крепнущих центрах севера.

Отсюда становится понятным необыкновенное обилие вооружений, украшений и орудий труда, в III тыс. до н. э. буквально наводнивших не только степи Евразии, но и земли центра Европы и север Балкан и имеющих непосредственными прообразами изделия центров Передней Азии и юга Туркмении.

Около конца III – в начале II тыс. до н. э. новый могучий поток идущих с востока индоевропейских кочевников влился в долины бассейна Северского Донца, чем было положено основание следующей эпохи в истории степей юга России, получившей название катакомбной культуры, но об этом несколько позже.

Культура шаровидных амфор

Бурные события, сотрясавшие Европу всю первую половину III тыс. до н. э., привели к сложению новой индоевропейской культуры к северу от Карпат, первоначально зародившейся в верхнем течении Вислы и Одера и позже распространившейся до левобережной Эльбы на западе, до Десны на востоке и Нижнего Дуная на юге. Благодаря особенностям керамики культура получила название культуры шаровидных амфор.

Рождение новой культурной индоевропейской общности севера и востока Европы середины III тыс. до н. э. не было одномоментным событием. Культура складывалась в течение всех пяти веков развития и напоминала напластования остывающей людской лавы, слой за слоем ползущей к лесам и лугам Южной Балтики из бурлящих центра и востока Европы. В то же время культура шаровидных амфор сумела выработать настолько своеобразный почерк, что спутать ее продукцию с изделиями иных европейских культур второй половины III тыс. до н. э. весьма трудно.

^{Культура шаровидных амфор второй половины III тыс. до н. э.}

Как мы помним из предыдущего повествования, с середины IV тыс. до н. э. на северо-западе Европы развивалась одна из древнейших на западе Евразии ярко выраженных индоевропейских культур – культура воронковидных кубков. Причем на востоке границы данной культуры достигали запада Волыни и Галиции, на западе – Голландии и юга Скандинавии, на юге – Австрии.

Грандиозный прорыв индоевропейских кочевников из степей юга России в центр Европы, произошедший в начале первой половины III тыс. до н. э., во многом положивший конец безраздельному господству средиземноморцев в центре континента, не только создал оседлые общины вчерашних степняков на восточных и северных склонах Альп и на северо-западе Балкан, но и отбросил часть кочевников индоевропейцев в Карпаты, в район Верхней Эльбы (Лабы), Одера и Вислы. Отсюда родство керамики культуры шаровидных амфор с керамикой культур степного ряда Восточной Европы, и в первую очередь с керамикой ямной культуры и с явными элементами более ранних культур среднего стога и нижнемихайловской.

Напомним, что в середине III тыс. до н. э. междуречье Тетерева и Роси (правобережье Среднего Днепра) и ряд территорий Волыни и Подолии оставались занятыми чуждыми индоевропейцам общинами трипольской культуры. Высокий уровень развития и огромная численность населения создателей трипольской культуры (в ряде районов более 10 человек на один квадратный километр) указывают на то, что многие районы правобережного Поднепровья были крайне труднопроходимыми для индоевропейских кочевников первой половины III тыс. до н. э. и проникновение степных культур левобережного Поднепровья к северу от Карпатских гор на первом этапе развития культуры шаровидных амфор главным образом шло из долины Среднего Дуная, то есть скорее с юга, нежели с востока.

^{Реконструкция Г. В. Лебединской облика человека культуры шаровидных амфор по черепу из гробницы у с. Иванье Ровенской области}

^{Реконструкция Г. В. Лебединской облика женщины культуры шаровидных амфор по черепу из гробницы у с. Долгое Тернопольской области}

Позже, в последней четверти III тыс. до н. э., поселки угасающей культуры воронковидных кубков от Эльбы до Волыни были уже заняты носителями культуры шаровидных амфор. В этот период поселения трипольской культуры стирались степняками юга России. Как поток весеннего паводка увлекает стволы огромных деревьев, сметая на своём пути всё неспособное крепко уцепиться за землю, так и индоевропейцы, создатели шаровидных амфор, вышли к исходному восточному пункту своего более чем пятисотлетнего похода – в лесостепи Среднего Днепра и в нижнее течение реки Десны. То есть, возвращались на свою степную прародину уже из Центральной Европы, окончательно смяв остатки трипольской археологической куль туры.

Огромная территория, занятая на протяжении второй половины III тыс. до н. э. носителями культуры шаровидных амфор, разделилась на три провинции: западную, среднюю и восточную, каждая из которых обладала собственными чертами домостроения, погребений, ремёсел.

Наиболее древней из трех явилась средняя провинция, охватывающая районы по течению Вислы, Западного Буга и верхнее и среднее течения Одера. Именно с территории средней провинции начались вытеснение и ассимиляция носителей культуры во-ронковидных кубков, являвшихся индоевропейскими аборигенами Северной Европы, пришельцами-кочевниками, идущими из Восточной и Центральной Европы. Население древних североевропейских поселков, существовавших еще с середины IV тыс. до н. э., постепенно сменялось на новое население с ярко выраженными индоевропейскими чертами.

В центре Европы керамика пришельцев приобретала отличные от прежних, присущих им степных образцов, формы. Вновь занимаемые земли позволяли перейти от полукочевого образа жизни к ведению прочно оседлого хозяйства. Явными признаками этого явились широкое разведение свиней, строительство домов столбовой конструкции и изготовление новых форм посуды, не свойственных культурам степного круга. Появились керамические миски, форма и орнамент которых дожили до черняховской культуры юго-запада Руси III–IV вв. н. э. Верхнее тулово сосудов расширилось, словно их создатели не боялись расплескать содержимое в скитаниях от стойбища к стойбищу. Степная керамика IV–III тыс. до н. э. (культуры среднего стога, ямная), напротив, имела широкое нижнее тулово, а горло сосуда было сужено, как бы стремясь сохранить живительную влагу в бесконечных скитаниях. В то же время орнамент керамики культуры шаровидных амфор и культур степей юга России остался во многом близок. При этом керамика культуры шаровидных амфор содержит классический для индоевропейских культур Евразии шнуровой орнамент.

^{Материал из гробницы у с. Долгое Тернопольской области}

Вообще керамика Европы начиная с середины IV тыс. до н. э. и особенно с середины III тыс. до н. э. как бы сближалась с керамикой юга Туркмении и Передней Азии, древней прародины общеиндоевропейских классических форм посуды. Горшки, чашки и миски, вышедшие из гончарных мастерских юга Туркмении V–III тыс. до н. э., представляют собой практически зеркальное отражение славянских форм керамики I тыс. до н. э. – I тыс. н. э., что само по себе является одним из ярких свидетельств культурной общности и преемственности, казалось бы, столь далеко разнесенных по времени и месту цивилизаций. Индоевропейское население, устремляясь на запад Евразии и находясь в постоянных походах по бескрайним степям, сужало горловину сосудов. Достигнув наконец оседлого пристанища в Европе, сначала воронкой, а позже и верхней частью тулова расширили верх сосудов, словно уже не боясь переездов и связанных с ними дрязг и неудобств по хранению продуктов.

В течение пяти веков индоевропейцы, носители культуры шаровидных амфор, последовательно занимали территории по всему течению рек Эльбы, Одера, Вислы, Западного Буга, Припяти, верховья Южного Буга, Днестра и Прута. Обратим внимание на то, что районы распространения славянских культур I тыс. до н. э. – I тыс. н. э. практически абсолютно совпадают с районами, занятыми культурой шаровидных амфор середины III – начала II тыс. до н. э. А вспомнив при этом о потрясающем сходстве ми сок и орнамента черняховской культуры и культуры шаровидных амфор, о ярко выраженных индоевропейских чертах носителей обеих культур, можно говорить о культуре шаровидных амфор как об одной из ранних европейских составляющих протославянской общности континента.

По мере развития оседлого хозяйства, в круг которого входили все то же разведение крупного и мелкого рогатого скота, лошадей, свиней и возделывание пашни, численность новых индоевропейских пришельцев, с середины III тыс. до н. э. оседавших по Висле и Одеру, неуклонно росла, а редкие, расчищенные еще их предшественниками (культура воронковидных кубков середины IV– середины III тыс. до н. э.) делянки могли прокормить лишь ограниченное число жителей. Это предопределило занятие носителями культуры шаровидных амфор поселков и территорий, принадлежавших не только создателям воронковидной керамики, но и носителям трипольской культуры, доведённым к концу III тыс. до н. э. беспрестанными натисками пришельцев практически до полного рассеяния и уничтожения.

В Подолии и на Волыни произошла встреча уже вполне оседлых индоевропейцев, давно строивших долговременные поселки в долинах рек, с еще кочевавшими собратьями, упрямо пробивавшимися сквозь земли средиземноморцев (трипольская культура) к Прикарпатью из степей Северного Причерноморья.

На территориях западной и средней провинций культуры шаровидных амфор, занимавших бассейны Эльбы, Одера, Вислы и Западного Буга, пришедшие индоевропейцы, успевшие пережить на берегах Нижнего и Среднего Дуная переход от кочевого к полуоседлому образу жизни, принялись за возведение больших прямоугольных или трапециевидных наземных или несколько углубленных в землю домов столбовой конструкции.

В западной и средней провинциях культуры шаровидных амфор преобладали грунтовые захоронения, почти без курганов и каменных гробниц. В восточной же провинции, сложившейся позже и занявшей на втором этапе развития культуры долины южных притоков Припяти и Среднее Поднепровье с устьем Десны, а также верховья Южного Буга, Днестра и почти весь бассейн реки Прут, строили небольшие овальные полуземлянки, что указывает на значительную подвижность населения из-за близости вечно беспокойной степи.

После окончательного разгрома трипольской культуры и полного смыкания восточной провинции культуры шаровидных амфор со степняками Поднепровья (ямная культура) началось проникновение кочевников индоевропейцев юга России не только в районы Центральной Европы (бассейн реки Дуная), но и непосредственное их продвижение на северо-запад Европы. Этим объясняется сходство распространенного в Подолии орнамента «рыбьей чешуи» и аналогичного орнамента на территории западной провинции культуры шаровидных амфор.

Одной из важнейших особенностей восточной провинции было возведение дольменов (каменных гробниц) на западе Волыни (площадь 0, 8x1,7 м, высота погребальной камеры 0,6–0,9 м) с ориентировкой погребений по линии восток – запад, что может указывать на общее направление движения населения. Аналогии волынским дольменам в западной провинции культуры почти отсутствуют. В то же время на территории средней провинции (Польша) встречаются трапециевидные гробницы, сооружённые из камня.

Каменные дольмены культуры шаровидных амфор представляли собой родовые усыпальницы с большим числом разновременных захоронений. Центральная гробница дольмена служила местом погребения патриарха – главы рода. В несколько удаленных от центра могильника дольменах хоронили представителей рода.