Текст книги "Минин и Пожарский"

Автор книги: Алексей Шишов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Чашу весов в пользу русских склонили решительные действия Кузьмы Минина. Он обратился к Пожарскому с просьбой дать ему людей, чтобы ударить по врагу. Тот сказал: «Бери кого хочешь». Кузьма Минин взял из резервных отрядов ополчения, что стояли у Остоженки, три сотни конных дворян. Они не погнушались встать под начальство простого посадского человека, настолько любовь его к Родине вдохновила всех. Пожарский в помощь дворянским сотням выделил еще отряд ротмистра Хмелевского – литовского перебежчика, личного врага одного из польских магнатов.

В сумерках небольшой отряд Минина незаметно переправился через Москву-реку для нанесения удара с левого берега реки во фланг войску Ходкевича. Это был очень смелый замысел, так как русское командование уже знало, что гетман ввел в бой все свои резервы и что в районе Крымского двора им выставлен лишь небольшой заслон из двух рот – конной и пешей. Удар был настолько внезапным, что польские роты не успели даже принять боя и, преследуемые, бежали к своему лагерю, сея панику. Так «выборный человек всею землею» Кузьма Минин в решающий час сумел добиться перелома в битве.

Воспользовавшись замешательством в рядах королевских войск, пешие ополченцы во главе с князем Пожарским тотчас покинули свои укрепления в городских развалинах и ринулись в контратаку. Они решительно «пошли натиском» вперед к польскому лагерю. Удар главными силами ополчения по левому флангу войск Ходкевича был нанесен сокрушительный. За пехотинцами в бой устремилась конница.

Одновременно с атакой Пожарского в охват правого фланга войска Ходкевича пошли казаки Трубецкого. Все источники отмечают крупные силы русских, участвовавших в общей контратаке, их энергичные и одновременные действия. Так, в своем дневнике пан Будила отметил: «Русские… всею силою стали налегать на табор гетмана…» Ратники Пожарского развернутым фронтом продвигались вперед и метко разили противника.

Гетманское войско не выдержало столь решительного удара русских и побежало. Деревянный город был очищен от интервентов. Огромный обоз с продовольствием, стоявший в районе Ордынки, был окружен, а защитники его полностью перебиты. В руки победителей попали артиллерия, польские знамена и шатры.

В результате общей дружной контратаки интервенты были опрокинуты. Гетман Ходкевич стал спешно отводить свое войско из района Земляного вала. Его разгром завершила русская конница, которую воеводы Пожарский и Трубецкой бросили на преследование противника. Наступление русской конницы сочеталось с мощным огнем из пушек и пищалей. Гетман потерял при этом 500 человек убитыми; много польских панов было захвачено в плен.

Понеся большие потери, гетманские отряды в беспорядке отступили к Донскому монастырю, где простояли «в страхе всю ночь». Оттуда Ходкевич ушел к Воробьевым горам. Королевское войско было окончательно обескровлено. Кроме того, оно лишилось обоза в 400 возов с продовольствием.

Ополченцы хотели и дальше преследовать врага, но воеводы проявили осторожность и сдержали наиболее горячие головы, заявив, что «не бывает на один день две радости». Для устрашения отступающего в панике противника стрельцам, пушкарям и казакам было приказано вести беспрерывную стрельбу. Два часа они палили так, что, по словам летописца, не было слышно, кто что говорил.

На рассвете 25 октября гетман Ходкевич со своим заметно поредевшим войском «с великим срамом» побежал через Воробьевы горы к Можайску и далее через Вязьму в пределы Речи Посполитой. В пути его войско заметно поредело. С ужасом наблюдали его уход с кремлевских стен осажденные поляки. «О, как нам горько было, – вспоминал один из осажденных, – смотреть, как гетман отходит, оставляя нас на голодную смерть, а неприятель окружил нас со всех сторон, как лев, разинувши пасть, чтобы нас проглотить, и, наконец, отнял у нас реку».

Так закончилось сражение под Москвой, увенчавшееся полной победой народного ополчения над хорошо вооруженными и превосходящими в силах, особенно в коннице, войсками интервентов под командованием гетмана Ходкевича – одного из самых прославленных полководцев Европы того времени.

Победа над врагом в боях на подступах к Кремлю была достигнута прежде всего благодаря высокой моральной стойкости народного ополчения. Воодушевленные любовью к родной земле, ополченцы проявили в решающих боях изумительную отвагу, стойкость, крепкую спаянность – качества, искони присущие русским воинам.

Численное превосходство, особенно в коннице, дало противнику некоторые преимущества в начальный период боев, 22 и 24 августа. Но в самые решительные моменты сражения сказался несравненно более высокий моральный дух народного ополчения и полководческий талант его руководителей – Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского. Они показали умелое руководство боевыми действиями, не терялись в сложной обстановке, проявляли распорядительность и быстро восстанавливали нарушенный в ходе сражения боевой порядок своих войск.

Воевода Дмитрий Пожарский в ходе сражения спешил конников-ополченцев, благодаря чему создал в нужном месте перевес пехоты. Конники среди развалин сожженного города не могли действовать с должной эффективностью. Талант Пожарского и Минина, как военачальников, проявился и в том, что они учитывали возможности воздействия на врага различных родов русского войска: пехоты, конницы, артиллерии. И они умело поднимали ратный дух сражающихся ополченцев, всячески поддерживая в них стойкость, мужество, показывая примеры личной храбрости. В этом воины – патриоты родной земли имели неоспоримое превосходство над противником.

Командование русской рати умело проникало в замыслы противника. Пожарский и Минин своевременно и правильно реагировали на все его действия. В этой обстановке польское командование не проявило необходимой выдержки, и переброска гетманом войск с одного направления главного удара (22 августа) на другое направление (24 августа) не сопровождалась маневрированием непосредственно в ходе боя.

Интервенты, не сумев проявить тактической гибкости, упорно вели фронтальную атаку, не закрепив и не развив ее успех, как это было после взятия Климентовского острожка.

Расположение воеводой Дмитрием Пожарским главных сил земской рати на пути движения войск гетмана Ходкевича говорит о неустрашимости русских воинов и об их желании разбить врага, не допустить его до Москвы. Как воины Пожарский и Минин проявили в боях исключительное мужество. Непосредственно руководя ходом сражения, они появлялись в наиболее опасных местах и своим примером воодушевляли ратников на героические подвиги. А нижегородский земский староста Кузьма Минин решительно взял на себя ответственность за нанесение того удара по врагу, который в конечном счете переломил ход сражения в пользу русского войска.

В ходе сражения под Москвой с войсками гетмана Ходкевича «выборный человек всею землею» был правой рукой воеводы Дмитрия Пожарского. Кузьма Минин постоянно находился среди русских воинов – призывал их не щадить своей жизни во имя освобождения Родины, ободрял в трудные минуты, напутствовал идущих в бои, наводил порядок в рядах отступавших.

Инициатива и взаимовыручка обеспечивали русской рати стойкость в обороне и успех в контратаках. Ополченцы в ходе сражения нашли способ успешной борьбы с конницей противника, засев в ямах, развалинах и одиночных окопах, ведя из них «огненный» и лучный бой. Конница земского ополчения проявила в сражении завидную стойкость и ратное искусство, несмотря на то что численное превосходство было на стороне польской кавалерии.

Бои 22–24 августа со всей очевидностью показали, что ни второе земское ополчение, ни казаки подмосковных «таборов» самостоятельно, только своими силами интервентов разбить бы не смогли. Несмотря на тяжелые потери войска гетмана Ходкевича (так, из кавалерии у него осталось не более 400 человек), поляки имели на Русской земле довольно-таки крупные воинские силы. Еще сидел за крепкими кремлевскими стенами польский гарнизон, бродили по стране многочисленные разбойные отряды иноземцев. Поэтому таким насущным стал вопрос об объединении разрозненных патриотических сил второго земского ополчения и казачьих «таборов».

Это хорошо понимали Дмитрий Пожарский и Кузьма Минин. Однако прибывшие в столицу в лагерь Трубецкого старые «заводчики всякого зла» Иван и Василий Шереметевы, первого из которых Пожарский спас от народного гнева в Костроме, князь Григорий Шаховский, приближенный «тушинского вора», выступили против объединения, но поддержки не получили. Власти влиятельного и богатого Троице-Сергиева монастыря, и среди них келарь Авраамий Палицин, видевшие корень зла в те дни в разъединении подмосковных полков Трубецкого и ополчения Пожарского и Минина, прилагали немалые усилия к достижению соглашения между ними. Посланная из монастыря грамота на сей раз возымела действие, и воеводы стали склоняться к единению.

Плотным кольцом окружив осажденный польский гарнизон, руководители второго земского ополчения вступили в переговоры с казачьим атаманом о выработке плана совместных действий. Трубецкой, ссылаясь на знатность своего происхождения, требовал, чтобы вожди земского ополчения подчинились ему. Пожарский и Минин во избежание раздора пошли па компромисс. В конце сентября 1612 года обе рати и власти соединились.

Для решения вопросов государственного характера организовывались приказы, а для обсуждения военных вопросов – единый стан (штаб) на Неглинной речке у стен Кремля (на месте теперешнего Манежа). Общие приказы и стан размещались на нейтральной местности – посредине между двумя лагерями – казачьим и ополченским. Сюда съезжались на совет руководители русских войск. Все грамоты подписывались обязательно и Трубецким, и Пожарским. Имя Трубецкого оказалось на первом месте, потому что он имел боярство, полученное в Тушино у Лжедмитрия II, а Пожарский был лишь стольником. Фактически же Дмитрий Михайлович, как более даровитый и энергичный деятель, имел большее влияние и больший авторитет.

В результате договора между двумя воеводами ратники объединенного войска были уравнены в правах. И казаки Трубецкого, и ополченцы стали получать одинаковое количество продовольствия. Каждому из них на год выдавалось по три пуда муки (48 килограммов), по три пуда сухарей, по четвертой части мясной туши, по пуду круп, по пуду толокна. Кроме того, всадники получали на лошадь по шести пудов овса и по возу сена.

В совместной грамоте Трубецкой и Пожарский оповещали города и села страны, что они вместе с «выборным человеком всею землею» Мининым по просьбе и решению освободителей столицы приняли на себя управление Московским государством. Из этого документа видно, что в состав временного органа государственной власти помимо Трубецкого и Пожарского входил и народный герой Кузьма Минин.

Как только было достигнуто соглашение об объединении войск и власти, началась общая осада Кремля и Китай-города. С отступлением войск гетмана Ходкевича и окончательным объединением русских сил участь «кремлевских сидельцев» была решена. Напрасно они взывали о помощи: ни Ходкевич, ни польский король в ближайшее время им помочь не могли. Еще два месяца продолжалось бессмысленное сопротивление интервентов, отвергнувших предложение Пожарского о сдаче, сделанное 15 сентября. Насколько спесивые польские военачальники не понимали сути сложившейся ситуации, видно из их дерзкого ответа Пожарскому с советом распустить народную рать по домам: «Пусть мужик вернется к сохе, поп – к церкви, купец – на свой торг».

Одновременно с осадой Кремля Дмитрий Пожарский принял меры для защиты тыла русского войска, так как к тому времени стало известно, что Сигизмунд III собирает крупные силы для похода на Москву. В районе Замоскворечья были проведены большие инженерные работы, восстановлены разрушенные в ходе боев укрепления – острожки. Берега Москвы-реки обнесли тыном с земляной насыпью, на которой расставили пушки с таким расчетом, чтобы можно было вести огонь как по противнику, наступавшему с тыла, так и по вражескому гарнизону, засевшему за кремлевскими стенами. Русские ратники выкопали неподалеку от Кремля глубокий ров, укрепили его, поставив у Пушечного двора батарею, и повели обстрел кремлевского гарнизона. Осторожный и предусмотрительный воевода Пожарский лично наблюдал за тем, как ведутся осадные работы.

Результатом их стало то, что доставлять в Кремль осажденным продовольствие, хотя бы эпизодически, как это делалось прежде, стало невозможно. Начался голод. Поляки съели кошек, собак, всю живность, варили кожаные переплеты книг, пошла в ход и трава. В ходе боев 22 и 24 августа польский гарнизон заметно увеличился, а продовольствия не было. Командование, чтобы уменьшить количество едоков, выпустило из Кремля бояр, сидевших с ними в осаде, с женами и детьми, предварительно ограбив их. Среди них глава «семибоярщины» князь Мстиславский, жена Филарета Романова (сам он находился в заточении в Польше) с сыном Михаилом (будущий русский царь – основатель династии Романовых) и другие.

Безрассудное упорство польских панов и наемников, не желавших сдаваться, объясняется боязнью ответственности за свои злодеяния.

22 октября 1612 года, когда начались переговоры о сдаче Китай-города, на штурм его устремились казаки, не желавшие никаких уступок полякам. Много шляхтичей было перебито, оставшаяся часть перешла в Кремль. Голод в осажденном гарнизоне еще более усилился.

Дни гарнизона польских интервентов, засевшего в Кремле, были сочтены.

Убедившись в бесполезности дальнейшего сопротивления, командование осажденных польских войск на этот раз не прервало переговоры о сдаче, 26 октября кремлевский гарнизон согласился на капитуляцию. Договор был подписан и скреплен крестным целованием. В нем говорилось, что интервентам будет сохранена жизнь, если они сдадут в казну имевшиеся у них государственные ценности.

27 октября началась сдача осажденного гарнизона. Полк Струся, вышедший в лагерь Трубецкого, вопреки договору был почти полностью истреблен казаками, среди которых находилось много беглых крестьян и холопов из мест, подвергшихся во время польской интервенции разорению. В полку Будилы, сдавшемся Пожарскому, также имелись убитые, но в значительно меньшем количестве. Кроме того, князь Дмитрий, когда принимали бояр, не допустил кровопролития и заставил прибывших вооруженных казаков вернуться в свой лагерь. Поляки и наемники были разосланы по городам, где они находились до обмена их на томившихся в польском плену русских.

В тот же день, 27 октября 1612 года, ополчение торжественно вступило в опустошенный и оскверненный интервентами Кремль.

В воскресенье 1 ноября 1612 года утром на Красной площади, у Лобного места, под приветственные крики москвичей сошлись народное ополчение и казачество. После благодарственного молебна открылось торжественное шествие в Кремль. Земское ополчение, во главе которого ехали Дмитрий Пожарский и Кузьма Минин, под звон колоколов и пушечный залп, двигаясь от Арбата, вошло во Фроловские (Спасские) ворота. Ополченцы несли опущенные польские знамена, отбитые у гетмана Ходкевича. В самом Кремле победителей встретили полковники Струсь, Будила и другие польские военачальники, которые покорно сложили наземь знамена королевского войска. В это время казачество во главе с боярином-воеводой князем Трубецким вступило в Кремль через Боровицкие и Троицкие ворота.

Москвичи праздновали победу.

Очистив полностью стольный город Москву от иноземных захватчиков, народное ополчение положило прочное основание делу освобождения всей страны от польских и шведских интервентов и восстановления независимости Российского государства. Одержанная победа окружила ореолом славы героев битвы за Москву «выборного человека всею землею» Кузьму Минина и воеводу князя Дмитрия Пожарского.

Так победно завершился великий подвиг русского народа во имя освобождения Москвы – столицы Родины от иноземных захватчиков. Но до полного освобождения страны было еще далеко. Западные и северо-западные области Российского государства находились под польскими и шведскими оккупантами.

Служение Родине

Освобождение Москвы от интервентов еще не означало полного изгнания их из Российского государства. Эта задача оказалась очень трудной и потребовала от народа больших усилий.

Прежде всего надо было отразить новое наступление польских войск. Магнаты Речи Посполитой не отказались от своих планов захвата Российского государства. Сигизмунд III и его сын Владислав, собрав войско в 1300 всадников польской шляхты и 3 тысячи немецких ландскнехтов, в конце ноября из Смоленска двинулись к Москве. В Вязьме к королю присоединились остатки войска гетмана Ходкевича.

Население и гарнизоны русских городов оказывали интервентам героическое сопротивление. Польский король пытался взять Волок Ламский (Волоколамск), но три штурма его войска успешно отразил гарнизон этой крепости, который возглавляли казачьи атаманы Нелюб Марков и Иван Епанчин. Город не сдался. Даже маленький городок Погорелое Городище устоял против натиска интервентов. Вновь большое беспокойство им доставили партизанские отряды из вооруженных крестьян, которые своими действиями держали поляков в постоянном напряжении.

В конце ноября к столице подошло посольство Сигизмунда III с тысячным отрядом. Польский король настаивал на «законных правах» королевича Владислава и добивался его воцарения на русском престоле. Пожарский в переговоры с посольством вступать не стал, а отряд был разгромлен и отогнан от Москвы. Между тем наступили морозы. Сигизмунд не имел средств вести зимнюю кампанию. В довершение всего высланный из Москвы под Волок Ламский большой конный отряд русских войск совместно с местными повстанческими отрядами народных мстителей в двухдневном бою разбил отборное войско короля, потерявшего только пленными более тысячи человек. К тому же короля смутили показания дворянина Философова из рати Пожарского, захваченного поляками. Этот патриот на допросе под пытками умышленно преувеличил численность народного ополчения и уверял в том, что русские люди скорее умрут, чем признают иноземного королевича. Похвальбы Сигизмунда III «великое Российское государство под себя и под Польшу… привести» не осуществились. Узнав о капитуляции кремлевского гарнизона, король ушел обратно в Польшу.

После освобождения Кремля Пожарский поселился в кельях Воздвиженского монастыря, вблизи лагеря земского ополчения. Князь Дмитрий Трубецкой поспешил занять большой дворец, построенный для царя Бориса Годунова. Они вместе с испытанным соратником князя Дмитрия «выборным человеком» Кузьмой Мининым и составляли московское правительство. Теперь под властью «Совета всея земли» находилась почти вся территория страны, за исключением захваченных польскими интервентами западных пограничных волостей, оккупированной шведами Новгородской земли и Юго-Восточного Поволжья, весьма отдаленных от Москвы.

Решая государственные дела, Пожарский и Минин в Смутное время проделали большую организаторскую работу в целях очищения Московского государства от вооруженных отрядов польских и русских «воров». Это были и остатки войска Ходкевича, и отряды других польских панов, и люди атамана Ивана Заруцкого. Едва гетман 24 августа отступил от Москвы, как из его войска ушли казаки и часть шляхтичей, которые отправились на север грабить незащищенные русские города. 22 сентября они напали на богатый торговый город Вологду. Там их не ждали, и «воры» захватили богатую добычу.

Подобных разбойных отрядов поляков, «черкасов» и казаков зимой 1612/13 года по стране ходило немало. Например, в районе Белоозера и Каргополя находился отряд пана Просовецкого, под Старицей и Устюжкой – казачьего атамана Наливайко. В Сольвычегодске разорял и грабил местное население отряд атамана Яицкого. Несколько польских отрядов действовало в Кашинском, Угличском и Костромском уездах. На пути их движения оставались сожженные посады, села и деревни, разоренные и посеченные мирные жители. В декабре 1612 года поляки захватили Путивль, а Гонсевский в январе 1613-го пытался захватить Осташков. На юге страны бесчинствовала бежавшие из-под Москвы казачьи отряды Ивана Заруцкого.

Для борьбы с ними Пожарский снаряжал отряды ополченцев во главе с опытными воеводами, организовывал самооборону на местах. Во вновь освобожденные города и уезды из Москвы назначались новые, надежные воеводы. Одновременно руководители ополчения принимали срочные меры для пополнения русских войск и снабжения их вооружением, одеждой и продовольствием. В рассылаемых грамотах требовалось отправлять в Москву служилых людей «с готовыми запасами на службу», а население городов и сел призывалось к вооруженной борьбе с интервентами и разбойными шайками.

Много безвестных народных героев сложили свои головы при защите родной земли в Смутное время. История донесла и обессмертила имя одного из них. В начале марта 1613 года крестьянин деревни села Домнино близ Костромы Иван Осипович Сусанин был насильственно взят проводником польским отрядом. Костромской крестьянин, сознательно идя на смерть, завел отряд иноземцев в 60 конников в непроходимое лесное болото, где они и погибли, замерзнув. Погиб и Сусанин, зарубленный шляхтичами. Его подвиг стал примером для многих патриотов Российского государства.

Сильно беспокоила военная опасность со стороны Швеции. Новгород и прилегающие к нему земли оставались в руках шведского наемного войска под командованием Делагарди. Не имея достаточных сил для его изгнания, Пожарский стремился посредством переговоров удержать шведов от захвата других северных городов.

Швеция, как и польский король, под предлогом отсутствия на Руси царя стремилась посадить на русский престол своего королевича. В Москву прибыли шведские послы во главе с Богданом Дубровским и заявили, что королевич Карл-Филипп уже прибыл в Выборг и собирается в Новгород, где он хочет венчаться на царство русское. На это предложение послы получили достойный ответ князя Дмитрия Пожарского: «Того у нас и на уме нет, чтобы нам взяти иноземца на Московское государство… мы рады с вами… биться и идти на очищение Новгородского государства».

В конце 1612 года шла подготовка по решению «Совета всея земли» всенародного избрания на престол нового русского царя. Это должен был сделать Земский собор. В пригласительных грамотах предлагалось прислать от каждого города с уездом по «десяти лучших и разумных» людей из всех сословий населения.

Всего в Москву съехалось свыше 600 членов Земского собора, который начал заседать в середине января 1613 года. Почти все его члены настаивали на избрании царя из русских княжеских и боярских родов. Разгорелись споры. Родовитая знать предлагала кандидатуры князя Федора Мстиславского и князя Ивана Голицына. Казаки настаивали на князе Дмитрии Трубецком. Лишь 7 февраля стало ясно, что большинство членов Земского собора высказываются за шестнадцатилетнего Михаила Романова. На его избрании настаивали дворяне – наиболее многочисленная группа собора, которых поддерживали сторонники Романовых среди боярства и казачества. Кандидатуру Михаила поддержали и влиятельные круги православной церкви.

23 февраля 1613 года Земский собор провозгласил Михаила Романова русским царем. 11 июля того же года произошло царское венчание в Успенском соборе. Новый самодержец и его ближайшее окружение понимали, что не видеть бы роду Романовых царского престола, если бы войско Пожарского не очистило Москву от врагов. Члены собора и народ требовали признания заслуг выборного земского воеводы. Царь подписал указ о даче боярства двум стольникам: царскому родственнику князю Ивану Черкасскому и воину-освободителю князю Дмитрию Пожарскому.

На другой день царь пожаловал «выборного человека» Кузьму Минина в думные дворяне. Ему, как и Пожарскому, обязана была Москва своим освобождением. Теперь он заседал в Боярской думе – высшем совете Российского государства. Выше его по званию там стояли только бояре и окольничие. В течение 1614–1616 годов Кузьме Минину было не раз вверено «сбережение» Москвы во время отъезда царя. Он подписывал все грамоты и другие важные государственные документы. Но московская знать всегда помнила о посадском происхождении думного дворянина.

Поселившись в Москве на постоянное жительство, Кузьма Минин часто выезжал по государственным делам как представитель Боярской думы в самые отдаленные города России.

И после избрания царем Михаила Романова война поглощала все силы истерзанной страны. Войска Сигизмунда III вновь перешли русские рубежи. Они сожгли Козельск, Болхов, Перемышль и встали у стен Калуги. Чтобы не допустить врага к столице, посланное на запад войско под командованием земских воевод Дмитрия Черкасского и Михаила Бутурлина отогнало интервентов от Калуги, освободило Вязьму, Дорогобуж, Белую и осадило Смоленск. Но полного изгнания иноземных захватчиков с западных рубежей не произошло: царские власти не смогли собрать русские войска в единый кулак. В разгар боевых действий под Смоленском правительство направило против шведов под Новгород князя Дмитрия Трубецкого с войском более чем 5 тысяч ратников. С ним ушла последняя тысяча казаков, некогда осаждавших Кремль. Бездарный боярин на севере потерпел полную неудачу.

Неблагоприятная ситуация складывалась и на южной степной границе. Крымские татары в 1614–1615 годах многократно вторгались на Русь на всем пространстве границы от Алатыря до Брянска.

Швеция использовала сложившуюся обстановку для расширения интервенции. Король Густав-Адольф решил завладеть Псковом. В 1615 году шведская армия осадила город. Падение Пскова означало бы крушение всей русской обороны на северо-западе страны. Но почти три месяца псковичи мужественно отражали приступы королевской армии и заставили ее отступить.

В свое время Дмитрий Пожарский я Кузьма Минин всячески старались не допустить одновременной войны и с Речью Посполитой, и с Швецией. Тогда их дипломатические усилия имели успех. Теперь достигнутый мир нарушился. Испытанные вожди народного ополчения при новом царе не участвовали в этих военных действиях. Царское окружение стремилось ограничить влияние Пожарского и Минина на народные массы, поставившие их к руководству страной, и на войска в момент высшей опасности.

Но пришло время, когда наконец, вспомнили о воеводском таланте «худородного» князя Пожарского. Причиной тому стал отряд пана Лисовского, около четырех лет промышлявший в псковских землях. Этот отряд ушел за Смоленск и захватил Карачев. В Москву дошли вести, что Лисовский (его конников называли «лисовчиками») усиливается в Северской стороне. Бояре переполошились. Они не забыли его опустошительных набегов. Долго думали, кому поручить разгром стремительного и неуловимого противника. Никто из именитых воевод не выражал желания помериться силами с «лисовчиками». Прошло уже более двух лет после освобождения столицы, заполненных битвами, и все это время князь Дмитрий не получал никаких воеводских назначений. Вождя освободительной войны высокородное боярство унизило, но никто не смог отнять у него заслуженной славы. Хотя назначение воеводой войска для борьбы с лихим конником Лисовским не сулило легких побед, Пожарский принял его без колебаний.

Главная трудность состояла в том, что в Москве не осталось почти никаких воинских сил. Вместо семи обещанных царем тысяч Пожарскому с трудом удалось отыскать менее тысячи человек дворян, стрельцов и казаков. В помощь воеводе назначили дворянина Степана Исленьева и дьяка Заборовского. Князю Дмитрию были даны широкие полномочия; принять под свое начальство ратников, собрав их из областей Москвы, Тулы, Орла и Калуги, проводить смотры служилых людей, строго спрашивать с тех, кто будет отлынивать. Идти предстояло через Боровск, Калугу, Белев и Болхов, оставлять нужное число войск для охранения разных городов, посылать разъезды для разведки неприятеля, ставить полевые укрепления, где нужно, учреждать порядок для боя, сражаться сколько будет сил, отступать при неудаче, допрашивать с пыткою лазутчиков, уведомлять местные власти о своем движении, собирать в города хлебные запасы.

Зная образ ведения войны конников Лисовского, воеводам дали наказ в походе и на стоянках соблюдать величайшую осторожность. Им предписывалось постоянно вести разведку противника по пути продвижения войска и в местах привалов и ночевок, тем самым обезопасив себя от внезапного нападения врага.

Разграбив Карачев, Александр Лисовский стремительным маршем пошел к Орлу, рассчитывая овладеть им до прибытия войска Пожарского. Узнав об этом, князь Дмитрий немедленно двинулся к Орлу. Встреча с «лисовчиками» произошла недалеко от города, где передовой отряд русской рати под командованием дворянина Ивана Пушкина с ходу завязал бой с главными силами Лисовского. Тем временем подоспел Пожарский. Схватка в поле под Орлом продолжалась несколько часов. Московский воевода с большой настойчивостью атаковал Лисовского, но тот сумел провести удачную контратаку против позиции, где стояли отряды Исленьева и Заборовского. Ратники не устояли против натиска превосходящих сил шляхетской конницы и отступили в лес.

Полк главного воеводы выстоял. Но с ним осталось не более 600 ратников. Русские с такой яростью отбивались от почти 3 тысяч конников Лисовского, что тот на время был вынужден прекратить атаки. Князь Дмитрий использовал передышку и приказал укрепиться в обозе, окружив свой отряд повозками, поставленными в несколько рядов. Получилась небольшая полевая крепость.

На предложение некоторых дворян отступить из-под Орла Пожарский отвечал: «Лучше желаю на месте умереть, нежели вспять возвратиться». Искусно устроив лагерь, воевода лишил конницу Лисовского маневра на флангах. Стойкое сопротивление русских с фронта не позволило противнику продвинуться вперед. Сражение было утомительным и имело переменный успех. Ратники Пожарского перекрыли дорогу Лисовскому к Москве, в центральные области страны. Не надеясь одолеть их упорное сопротивление, Лисовский решил уклониться от выстрелов, приносивших в ряды его смерть. Он остановился в двух верстах от укрепленного обоза, потеряв в бою много людей убитыми и ранеными, до 300 человек пленными. Приказ князя Дмитрия стоять насмерть его ратники выполнили.

Под утро воевода Исленьев и другие беглецы возвратились к кострам, горевшим в русском лагере. На другой день Пожарский, видя вновь около себя сильную рать, начал наступление на Лисовского. Тот быстро снялся с места и, преследуемый русским войском, поспешно отступил к Кромам. Однако дойти до Кром польскому отряду не удалось. Чтобы оторваться от погони, Лисовский сделал крутой поворот, в одни сутки его конники прошли 150 верст и явились под Болховом, что поставило под угрозу Белев и Калугу.