Текст книги "Великая Отечественная альтернатива. 1941 в сослагательном наклонении"

Автор книги: Алексей Исаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

«Припятская проблема»: белорусский вариант

Припятская область позволяла нависать как над флангом 1-й танковой группы (что благополучно делала 5-я армия ЮЗФ), так и над флангом 2-й танковой группы (что сделано не было). Необходимым условием осуществления этого нависания было удержание обороны фронтом на запад. В труднопроходимой лесисто-болотистой местности это было делать проще – можно было оборонять направления, перекрывая немногие дороги. Соответственно, сдерживание с фронта наступающих параллельно танковым группам пехотных соединений Вермахта приводило к разрыву между ними и вырвавшимися вперед моторизованными корпусами. У танковой группы появлялся растянутый фланг, причем на этом фланге была непросматриваемая с воздуха местность. К чему это приводило, показано выше на примере 5-й армии – переоценке немцами засевших в лесах войск. Периодические выпады из лесов на проходившие мимо них пути снабжения танковой группы только усугубляли бы эту завышенную оценку. На выходе затраты немцами крупных сил на защиту фланга и дорогостоящие экспедиции в глубь лесов. Командование 4-й армии эту богатую идею провалило. Фактически в штабе 4-й армии… забыли об одной из своих дивизий, которая вела бои южнее Бреста. Бывший начальник штаба 4-й армии Л. М. Сандалов впоследствии писал:

«В ночь на 26 июня соединения и части 4-й армии продолжали вести тяжелые оборонительные бои с частями 2-й танковой группы противника на барановичско-слуцком и пинском направлениях:

[…]

75-я стрелковая дивизия, сохраняя полную боеспособность, продолжала контратаковать части 255-й и 267-й пехотных дивизий противника в районе Малориты»[8]8
  Сандалов Л. М. Первые дни войны. Боевые действия 4-й армии 22 июня – 10 июля 1941 г. М.: Воениздат, 1989. С. 144.


[Закрыть].

Фронт давно откатился на восток, бои уже шли под Барановичами и на подступах к Слуцкому УРу, а 75-я стрелковая дивизия продолжает вести бой под Малоритой. Далее Сандалов признается: «В штабе армии имелись отрывочные сведения о 75-й стрелковой дивизии».

Характер действий 75-й стрелковой дивизии подтверждает командующий 2-й танковой группой. В мемуарах он писал: «В 20 час. 15 мин. [24 июня. – А.И.] я снова в своем штабе. Там я узнал о тяжелых боях на нашем правом фланге, где с 23 июня у Малорита 53-й армейский корпус успешно отбивал атаки русских»[9]9
  Гудериан Г. Воспоминания солдата. Смоленск: Русич, 1999. С. 212.


[Закрыть].

Атаки эти были бессмысленными – радикально изменить обстановку под Малоритой и Брестом 75-я стрелковая дивизия не могла. При этом соединение сохраняло боеспособность. В описании Сандаловым июльских боев обнаруживается прекрасное:

«Части 75-й стрелковой дивизии в районе Малориты, израсходовав почти все боеприпасы и горючее, не могли продолжать бои с прежней силой. Но так как противник отвел с этого направления почти все свои части (!!! – А.И.), то с целью упреждения выхода его в район Мозыря дивизия по своей инициативе (!!! – А.И.) 2 и 3 июля начала отход лесными дорогами южнее Днепровско-Бугского канала к Пинску»[10]10
  Сандалов Л. М. Первые дни войны. Боевые действия 4-й армии 22 июня – 10 июля 1941 г. М.: Воениздат, 1989. С. 190.


[Закрыть].

Комментарии, как говорится, излишни. По существу, дивизия и ее командир генерал-майор С. И. Недвигин были предоставлены самим себе.

Разумеется, для устойчивой обороны в Припятской области нужно было еще обойтись без подрыва складов и оставления войск без боеприпасов. О чем идет речь? В адрес Жукова, Берии и Маленкова из 3-го Управления НКО СССР 8 июля 1941 г. был направлен любопытный документ о положении на Западном фронте. В нем говорилось следующее:

«23 июня он [командующий 4-й армией Коробков. – А.И.] вместе со своим штабом уехал в Пинск, где областному военкому майору Емельянову сказал, что «нас окружают войска противника», и, не отдав никаких приказаний о подготовке частей к бою, уехал в Минск. Майор Емельянов, как начальник Пинского гарнизона […], приказал начальнику окружного склада № 847, воентехнику 1 ранга Разумовскому взорвать склад. Это приказание Разумовский выполнил 24 июня. Взрывом склада уничтожено около 300–400 вагонов артснарядов разных калибров, винтовочных патронов и других боеприпасов, в то время как части 4-й армии, находившиеся за 70 км от Пинска, оставались без боеприпасов. Взрыв склада осложнил военные операции частей Красной армии, действовавших на фронте».

Если не взрывать склады и «держать руку на пульсе» 75-й стрелковой дивизии, можно удерживать необходимые для угрозы флангу 2-й танковой группы позиции. На складах в районе Пинска имелись и боеприпасы, и горючее (в Лахве, в 70 км восточнее Пинска), и продовольствие (склад № 820 в Лунинец), и медикаменты. Все это обеспечивало достаточно высокую устойчивость для обороняющих этот район войск. В реальном 1941 г. Пинск был потерян 5 июля 1941 г.

Небольшой отряд красноармейцев внимательно разглядывал кружащий над лесом самолет. Наконец, раздался возглас: «Наш истребитель! Звезды!» Во время очередного круга над лесом летчик заметил солдат и командиров, снизился, и вниз полетел вымпел. В нем содержался приказ на отход в направлении Пинска. В результате быстрого наступления 2-й танковой группы части и подразделения 4-й армии Западного фронта оказались рассеяны по лесам, и управление ими оказалось практически потеряно. При этом отряды все еще сохраняли боеспособность, а у некоторых из них оставалась бронетехника.

На розыск этих разрозненных групп были направлены еще остававшиеся в распоряжении советского командования самолеты. Группам сбрасывались вымпелы с одним и тем же приказом – идти в направлении Пинска.

Удары танков Гудериана и артиллерии 4-й армии Клюге прошлись огнем и мечом по позициям большинства частей и соединений 4-й армии. Однако 75-я стрелковая дивизия, чьи позиции располагались южнее Бреста, в районе Малориты, избежала этой участи и постепенно отходила лесами на восток. Поскольку фронт в полосе наступления 2-й танковой группы двигался гораздо быстрее, дивизия генерал-майора Недвигина постепенно загибала свой правый фланг фронтом на север. Постепенно фронтом на север оказалось большинство подразделений дивизии. Постепенно в расположение 75-й стрелковой дивизии отходили разрозненные части разбитых соединений. Здесь они имели возможность пополнить запасы боеприпасов, горючего и продовольствия.

Попытки немцев очистить район Пинска успеха не имели. Наступление 45-й пехотной дивизии на Пинск было отражено. Вскоре последовал ответный ход – контрудар в направлении Слуцка, а затем Бобруйска. Активность советских войск на северной границе Припятской области заставила немецкое командование держать для обороны этого направления армейский корпус, растянутый в нитку вдоль лесов и болот. Тем самым он был исключен из состава войск, наступающих дальше на восток.

Удержание позиций в Припятской области фронтом на запад и на север улучшит условия для июльских контрударов во фланг группы армий «Центр» – наступающему 63-му стрелковому корпусу будут противостоять меньшие силы. Возможно, удержание Красной армией позиций на фланге 2-й танковой группы заставит Гудериана уменьшить глубину наступления своего правофлангового XXIV моторизованного корпуса.

Контрудар «группы Костенко»

Соотношение сил ВВС КОВО и группы армий «Юг» было более благоприятным, чем на Западном направлении. Вследствие этого, несмотря на многочисленные налеты на аэродромы округа, ВВС Юго-Западного фронта 22 июня были далеки от состояния разгрома. Регулярные полеты в районы немецкого наступления позволили командованию фронта правильно оценить обстановку и выявить угрожаемые направления. Наиболее опасными были прорывы у Сокаля и Владимира-Волынского. Действительно, шоссе Сокаль – Дубно и Владимир-Волынский – Ровно являлись осями наступления моторизованных корпусов 1-й танковой группы. Немцы называли такие осевые магистрали наступления «танковыми дорогами» (Panzerschtrasse).

Решение, что делать, созрело в штабе Юго-Западного фронта уже к вечеру 22 июня. Стрелковые дивизии 26-й армии передавались в подчинение соседней 6-й армии. Управление армии вместе с 8-м механизированным корпусом передислоцировалось в район к востоку от Львова. Одновременно в подчинение штаба 26-й армии поступал 15-й механизированный корпус, находившийся до этого в резерве штаба фронта. Штаб 26-й армии становился штабом подвижной группы фронта. В документах его даже иногда называли «группой Костенко». Командующий 26-й армией генерал Ф. Я. Костенко в прошлом был кавалеристом и как нельзя лучше подходил на роль командующего фронтовой подвижной группой. Штаб армии обладал достаточным количеством средств связи для оперативного управления мехкорпусами. Справедливо считалось, что такое управление мехкорпусами даст лучший результат, чем прямое руководство ими из штаба фронта в Тарнополе.

8-й мехкорпус начал выдвижение в назначенный район около полуночи 22 июня. В 11.00 23 июня головные части дивизий подошли: 12-й танковой дивизии – к Куровице, 7-й моторизованной дивизии – к Миколаюв, 34-я танковая дивизия прошла Грудек Ягельоньски[11]11
  Реальное положение соединений 8-го МК на утро 23 июня.


[Закрыть]. К этому моменту 15-й мехкорпус уже вступил в соприкосновение с противником и завязал бой с 11-й танковой дивизией 1-й танковой группы силами своих передовых отрядов. На месте осталась только моторизованная дивизия 15-го мехкорпуса. Она была практически лишена автотранспорта, и ее оставили прикрывать район Бродов. Также в месте постоянной дислокации осталась часть сил 37-й танковой дивизии. Однако к вечеру 23 июня Ф. Я. Костенко удалось собрать в районе к югу от Лешнева четыре танковые дивизии и одну моторизованную дивизию из состава двух мехкорпусов. Решение командования фронта предусматривало нанесениемехкорпусами 26-й армии сутра 24 июня контрудара в северном направлении.

Контрнаступление началось точно по плану. На пути наступающих танков лежало несколько речек с заболоченной поймой. Это заставило танковые полки прорываться через немногочисленные мосты либо пытаться форсировать реки мотострелковыми полками и наводить переправы. Все это происходило под огнем артиллерии, занимавшей оборону на южном фланге XXXXVIII моторизованного корпуса 57-й пехотной дивизии. Усложнялась ситуация тем, что в лесах к востоку от Шуровища находился 15-й танковый полк 11-й танковой дивизии немцев. Здесь он скрывался от атак советской авиации, в то время как основная масса 11-й танковой дивизии наступала дальше на восток[12]12
  Реальный факт, описанный в ЖБД 11-й танковой дивизии.


[Закрыть]. С началом советского контрнаступления 15-й танковый полк выдвинулся для усиления позиций 57-й пехотной дивизии. Немецкие танки уверенно поражали советские БТ и Т-26, иногда с помощью подкалиберных выстрелов справлялись с Т-34 и КВ. Однако в 15-м танковом полку было всего около полусотни Pz.III с 50-мм пушками. От полного разгрома его спасло только то, что в противостоящих ему советских танковых частях было крайне мало 76-мм бронебойных снарядов. По состоянию на 10 июня 1941 г. 8-й мехкорпус насчитывал 71 танк КВ, 100 Т-34, положено по табелю было иметь 8163 бронебойных 76-мм снаряда, имелось налицо 2350[13]13
  Реальные данные из донесения в ГАБТУ.


[Закрыть]. По докладу командира 10-й танковой дивизии, «первые три дня боев дивизия не имела ни одного бронебойного снаряда для 76-мм пушек»[14]14
  Реальная фраза из доклада ком. 10-й тд 15-го МК.


[Закрыть].

Опорой обороны немецкой пехоты были 88-мм зенитки полка «Герман Геринг». Во второй половине дня над полем боя появляется авиация V авиакорпуса. Главной целью немецких бомбардировщиков стала артиллерия мехкорпусов. Именно на нее обрушились первые удары с воздуха, приведшие к потере значительной части тягачей и гибели расчетов орудий.

Несмотря на поспешно, но хорошо подготовленную оборону немцев, лучше всего укомплектованным новой матчастью 10-й и 12-й танковым дивизиям из группы Костенко удалось преодолеть ее, пересечь «панцерштрассе» и прорваться в направлении Берестечко, а передовыми отрядами – даже до Топорова. Здесь их застает темнота, и танкисты останавливаются на ночлег, подтягивая тылы и занимаясь ремонтом матчасти. От ударов с воздуха серьезно пострадали тылы дивизий. В журнале боевых действий группы армий «Юг» указывалось: «Атаки танков противника были остановлены в результате упорных оборонительных боев и эффективной поддержки V авиакорпуса»[15]15
  Практически дословно воспроизведена реальная запись по итогам отражения советского контрнаступления 26 июня 1941 г.


[Закрыть]. Тем не менее в наступлении 1-й танковой группы назрел серьезный кризис. В тот же день, 24 июня, состоялось танковое сражение под Бойницей (Александровкой), замедлившее наступление соседнего III моторизованного корпуса. Всю ночь титаническими усилиями на центральной «панцерштрассе» растаскиваются пробки из автомашин тылов 11-й танковой дивизии. На позиции в районе Стоянова выдвигаются боевые группы 16-й танковой дивизии. Одновременно для контрудара по прорвавшимся советским танкам разворачивается 75-я пехотная дивизия. По приказу Клейста на юг разворачивалась наступавшая совместно с III моторизованным корпусом 111-я пехотная дивизия.

В свою очередь, Ф. Я. Костенко планировал направить по стопам прорвавших оборону противника 10-й и 12-й танковых дивизий сохранившие боеспособность части 34-й и 37-й танковых дивизий. Оставшаяся 7-я моторизованная дивизия использовалась для прикрытия фланга. Однако утро второго дня контрнаступления принесло командующему 26-й армией плохие новости. Отправленная рано утром в Топоров колонна снабжения была атакована немецкими танками и оказалась частично разгромлена. Вскоре от возглавившего группу из 12-й и 10-й танковых дивизий генерала Рябышева поступило сообщение по радио о внезапной атаке танков противника со стороны Стоянува. К середине дня группа Рябышева была блокирована со всех сторон в пространстве между Гороховым и Берестечко. Мосты через Стырь, включая ими же построенную переправу у Шуровище, немцы взорвали, блокируя тем самым путь для отхода «окруженцев» на восток.

Как мы видим, даже лучше организованный и раньше начатый (до пресловутых изматывающих маршей по несколько сотен километров) контрудар не приносит решительного результата. В чем причина? У немцев даже в полосе наступления группы армий «Юг» было банально больше соединений, в том числе пехотных, для противодействия советским контрударам. Все те же самые игроки никуда не делись в реальном июне 1941 г. Вышеописанные события есть не что иное, как экстраполяция реального сражения 26–29 июня 1941 г. на несколько изменившиеся условия. Точно так же 111-я пехотная дивизия была развернута в полосу XXXXVIII моторизованного корпуса и сдержала атаки на Дубно группы Попеля. Точно так же 8-му мехкорпусу 27–28 июня реального 1941 г. противостояли 57-я и 75-я пехотные дивизии, которые, собственно, заставили группу под командованием Д. И. Рябышева отступить от Бродов и стали главными виновниками окружения 12-й танковой дивизии. Точно так же 16-я танковая дивизия в реальном 1941 г. рассекла 8-й мехкорпус надвое, разделив его на группы Попеля и Рябышева. Главным преимуществом более организованного и нанесенного двумя сутками ранее контрудара будет большее число введенных в бой в ходе контрудара танков. Они не будут рассеяны, ввиду технических неисправностей, по дорогам Львовского выступа. Результативность такого удара несомненно будет выше, чем реальных атак 8-го и 15-го мехкорпусов.

Несмотря на окружение части сил группы Костенко, наступление XXXXVIII корпуса остановилось. Продвигался вперед только III моторизованный корпус на Луцком направлении. Попытка 11-й танковой дивизии возобновить наступление натолкнулась на ожесточенное сопротивление советских частей на рубеже заболоченной реки Иквы. Атаки немецких танков на Дубно потерпели неудачу.

Для деблокирования окруженных дивизий группы Костенко командование фронта выделило 8-ю танковую дивизию. К тому моменту она уже успела понести потери в контратаках в полосе 6-й армии. Также у нее был изъят мотострелковый полк. Фактически в распоряжение Костенко прибыли два потрепанных танковых полка. Единственным их преимуществом оставалось достаточно большое количество новых танков. Деблокировать группу Рябышева предполагалось ударом через Лешнев на Шуровище. Задачей 8-й танковой дивизии был прорыв к взорванной переправе и ее восстановление с помощью понтонно-мостового парка. Немцы ждали как деблокирующих действий, так и прорыва окруженцев. Атака на Лешнев успеха не имела. КВ и Т-34 вязли на берегах заболоченной речки, горели под выстрелами 88-мм зениток. Кроме того, началось наступление немецкого XIV корпуса по южной «панцерштрассе» через Жулкев (Жовкву). Полки 8-й танковой дивизии были немедленно развернуты для противодействия этому наступлению противника. В этих условиях Рябышев решил прорываться на север, в район Луцка, где части 5-й армии все еще держали плацдармы на Стыри. Часть танков пришлось бросить, слив с них горючее. Начатый ночью прорыв на север стал для немецких частей на периметре окружения совершенно неожиданным, к рассвету колонна грузовиков и танков прорвалась к северной «панцерштрассе». Остатки группы Рябышева вышли к переправе у Рожище.

Сдерживание наступления XXXXVIII корпуса по шоссе Берестечко – Дубно – Шепетовка привело к тому, что III моторизованный корпус Маккензена продолжал наступление по северной «панцерштрассе» в одиночку. Дивизиям корпуса удалось форсировать Икву у Луцка и таким образом выйти восточнее линии обороны «глубинных» соединений Юго-Западного фронта. Однако здесь 13-я и 14-я танковые дивизии были встречены контрударами 9, 19 и 22-го механизированных корпусов. Быстрого прорыва на Ровно не состоялось. Однако, не добившись успеха в продолжении наступления на восток вдоль «панцерштрассе», немцы нанесли результативный контрудар в тыл советским частям в Дубно. Тем самым советская оборона на рубеже Иквы постепенно расшатывалась.

Однако на фоне катастрофы на Западном фронте ситуация у его соседа выглядела достаточно устойчивой. Вследствие этого прибывавшие на территорию КОВО еще до войны соединения 16-й и 19-й армий, не успев понюхать пороха, грузились в эшелоны и отправлялись под Смоленск.

Относительно результативный и нанесенный вовремя контрудар, безусловно, улучшит обстановку на Юго-Западном направлении. Если «разя огнем, сверкая блеском стали» мехкорпуса Юго-Западного фронта перейдут в наступление раньше, то у них будут все шансы остановить немецкую 11-ю танковую дивизию до прорыва через Дубно на восток к Острогу. Заболоченный рубеж реки Иква под Дубно – это крайне удобный рубеж обороны. Немецкая 11-я танковая дивизия в реальном июне 1941 г. упредила советскую 228-ю стрелковую дивизию в выходе на этот рубеж буквально на несколько часов. Если ухватить 11-ю танковую за хвост контрударом, то есть неплохие шансы успеть занять выгодный рубеж до подхода к нему немецких танков. Соответственно, не будет всего того ужаса, который наблюдался в действительности к востоку от Дубно: отчаянных контратак и разгрома 228-й стрелковой дивизии, разгрома на марше корпусного артполка, захвата Острога и втягивания в бой соединений 16-й армии М. Ф. Лукина (109-й моторизованной и 57-й танковой дивизий). Наконец, 19-й мехкорпус, в реальности скованный боем с 11-й танковой дивизией, сможет противодействовать прорыву 13-й танковой дивизии немцев на Ровно. Одним словом, хороший оперативный контрудар может существенно повлиять на обстановку на Украине в первую неделю войны. Имевшиеся в КОВО механизированные соединения могли сыграть лучше, чем это было в действительности. Результат реального танкового сражения в треугольнике Броды – Дубно – Луцк нельзя назвать провальным, но это явно не предел мечтаний.

Днепровский рубеж

В то время как в приграничных областях гремели танковые сражения, на линию Западной Двины и Днепра прибывали по железной дороге войска внутренних округов, известные как Второй стратегический эшелон. Гарнизоны городов на этой линии получили приказы о подготовке к круговой обороне. В свою очередь, командующий каждой из прибывающих на новую линию обороны армий получил распоряжение подобрать грамотного и храброго командира для гарнизона «крепости» в полосе каждой из армий. Задача «крепости» формулировалась как оборона узла дорог в полной изоляции. На тот момент предполагалось, что по мере накопления сил «крепости» будут деблокироваться с восстановлением фронта.

Собственно, в запуске подготовки «крепостей» в районах к востоку от старой границы сразу после начала войны нет ничего удивительного. Это в поп-литературе и у недобросовестных мемуаристов Сталин в панике убегает на дачу и прячется там в страхе под столом целую неделю. В действительности уже в первые дни были приняты решения, прямо говорящие об осознании советским руководством серьезности положения. Это, например, решение о сверхплановой мобилизации, о начале формирования новых соединений (уже 22 июня) вразрез с мобпланом 1941 г. (25 июня, формирование дивизий из кадров НКВД). Поэтому приказ готовить к круговой обороне Полоцк, Витебск, Могилев, Оршу и др. узлы дорог в рамках концепции «крепостей» мог последовать уже 24–25 июня 1941 г. Это дает по крайней мере две недели на подготовку городов к обороне.

Полученные из Москвы приказы о подготовке городов к круговой обороне поначалу вызвали неоднозначную реакцию в гарнизонах и у местной партийной элиты. В Москву по партийной линии полетели запросы о целесообразности немедленного начала работ. «Города в глубоком тылу; фронт еще далеко, мы настраивали людей на войну малой кровью на чужой территории, не возникнет ли паники?» Однако ответы из Москвы не оставляли сомнений: к оборонительным работам надо приступать немедленно и вести их как можно быстрее. На работы в Витебске, Орше, Могилеве было выведено население и учащиеся. Последние сомнения в серьезности ситуации исчезли, когда в города прибыли вагоны с необычным грузом – массивными пушечными шаровыми установками. Это были новейшие 76,2-мм капонирные пушки Л-17. Они предназначались для строившихся в 1940–1941 гг. на новой границе укрепрайонов. Однако начавшаяся война и быстрая потеря позиций на границе оставили этот задел орудий для ДОТов невостребованным. Часть из них пришлось разыскивать и вывозить из приграничных округов. Разумеется, о постройке полноценных ДОТов в городах-«крепостях» речи не было. Л-17устанавливались в импровизированные бетонированные огневые точки. Вскоре города-«крепости» объехал Л. З. Мехлис. Помимо традиционных «разносов», он собрал у командиров гарнизонов и партийных руководителей заявки на необходимые материалы и оборудование.

Вскоре строители оборонительных рубежей «крепостей» услышали глухую канонаду. Фронт приближался. Однако, прежде чем «крепости» вступили в бой, разыгралось сражение между немецкими танковыми группами и армиями Второго стратегического эшелона на рубеже Западной Двины и Днепра.

Подвижным резервом армий Второго стратегического эшелона на смоленском направлении стал 7-й механизированный корпус из Московского военного округа. Выдвижение мехкорпуса из Подмосковья в район Рудни, как раз в тот район, где Днепр изгибается и меняет направление своего течения с западного на южное, происходило комбинированным маршем. Гусеничная техника следовала эшелонами по железной дороге, а все колесные машины шли своим ходом по грунтовым дорогам и по автостраде Москва – Минск. Погрузка 1-й моторизованной Пролетарской дивизии происходила на станции Москва-Белорусская, 14-й танковой дивизии – на станции Нара, 18-й танковой дивизии – в Калуге. Штаб корпуса двигался в одном из эшелонов по железной дороге и выгрузился в Смоленске, далее следовал своим ходом. Нельзя сказать, что сосредоточение 7-го мехкорпуса проходило идеально. Штабам дивизий приходилось разыскивать свои части. Кроме того, немецкая авиация активно действовала по железнодорожным станциям и районам выгрузки.

После завершения сосредоточения, 28 июня 1941 г., 7-й мехкорпус получил от командующего 20-й армией задачу «в случае прорыва танков противника вдоль автострады на Смоленск уничтожить последние, прижимая их к реке Днепр. Быть в готовности к нанесению удара в случае прорыва танков со стороны Витебск[а]»[16]16
  Реальный приказ, см.: ЦАМО РФ, ф. 38, оп. 11353, д. 5, л. 77.


[Закрыть]. По тому же приказу 153-я стрелковая дивизия обороняла Витебск, 69-й стрелковый корпус – рубеж Витебск, Орша (оба пункта исключительно), 61-й стрелковый корпус – рубеж Орша, Могилев. 1-я моторизованная дивизия, выдвинутая в район Борисова (вдоль того же шоссе Минск – Смоленск) должна была не допустить переправу немцев через Березину. 9-й мотоциклетный полк 7-го мехкорпуса и разведбаты дивизий вели разведку в различных направлениях (на Лепель, на Сенно, на Борисов). Фактически 7-й мехкорпус получил роль «пожарной команды» 20-й армии. Он должен был из глубины наносить контрудары по прорвавшемуся через линию стрелковых корпусов противнику. Несколько дней, проведенных в назначенном районе, позволили разведать возможные маршруты выдвижения для контрударов. Шоссе на Москву и Витебск дело, разумеется, не ограничилось. Было определено пять вероятных направлений действий и разведано 13 маршрутов протяженностью от 25 до 50 км. На этих маршрутах строились и усиливались мосты и проводились другие мероприятия.

Часть танков 7-го мехкорпуса была выделена для усиления «крепости» Витебск. В это же время мехкорпус получил танки новых типов – Т-34 и КВ. Танки прибыли с экипажами и были распределены по танковым дивизиям.

Это описание подготовки 7-го мехкорпуса к предстоящим боям практически в точности соответствует реальной последовательности событий. Однако в дальнейшем реальный план использования 7-го механизированного корпуса был изменен. Вместо подпирания обороны стрелковых корпусов он был отправлен маршалом С. К. Тимошенко в контрудар с целью разгрома подвижных соединений противника на лепельском направлении. Однако эта идея является работоспособной только в случае использования полноценных по организации и оснащению мехсоединений. 7-й мехкорпус к таковым можно отнести с большой натяжкой. Он был лишь формально хорошо укомплектован легкими танками (которые «заменяли» штатные Т-34 и КВ) и автотранспортом. Использование его танков в качестве подпорки обороны 20-й и 22-й армий представляется более перспективным вариантом. Тем более в реальности он уже начал реализовываться. Утверждение этого варианта новым командующим Западным фронтом С. К. Тимошенко представляется вполне возможным. Попробуем просчитать, как будут развиваться события в этом случае.

Первая попытка немецких моторизованных частей 5 июля форсировать Двину у Уллы успеха не имела. Мосты через Западную Двину у этих двух населенных пунктов были взорваны при приближении противника – еще 5 июля. Однако взорванные мосты не стали серьезным сдерживающим фактором. Началась подготовка к решительному штурму советских позиций. У 4-й танковой армии были запрошены четыре мостовых парка – переправы для танков и тяжелой техники должны были быть построены как можно быстрее. Подготовку сдерживали проливные дожди, сделавшие местность вне дорог практически непроходимой. Советская сторона поначалу лишь ограничивалась артобстрелом деятельно готовящихся к наступлению немцев. Основные события разворачивались в тылу. После недолгих колебаний командование Западного фронта приняло решение выдвинуть к Улле и Бешенковичам две танковые дивизии 7-го механизированного корпуса. Плохая погода способствовала скрытности выполнения этого маневра, хотя раскисшие дороги замедляли танковые колонны и приводили к перерасходу горючего. Колесная и гусеничная техника мехкорпуса шла через мосты в Витебске сплошным потоком. Это было впечатляющее зрелище, внушавшее жителям города веру в успех сражения на приближающемся к Витебску фронте.

После образования плацдармов немцы приступили к строительству мостов для переправы техники. У Бешенковичей мост был готов в 21.50 7 июля, у Уллы – к 9.00 следующего дня. Получив возможность наступать сразу с двух плацдармов, немцы спланировали классические «канны» – сражения на окружение. Утром 8 июля загремела немецкая артиллерия, на советские позиции одна за другой отвесно падали «Штуки». Освободившись от бомб, они взмывали вверх, уступая место следующему. Сразу две немецкие дивизии, прорвавшись с плацдармов через разреженные боевые порядки полков 186-й стрелковой дивизии, продолжили наступление в направлении железной дороги Витебск – Полоцк. В этот момент последовал советский контрудар. Предупреждение от самолетов-разведчиков о приближении советских танков немцы получили слишком поздно. Разыгралось встречное танковое сражение на полпути от Западной Двины к железной дороге Витебск – Полоцк. Ни о каком окружении 186-й стрелковой дивизии уже не могло быть и речи. Не имея подготовленных позиций, немецкие части были вынуждены отбивать танковые атаки «с колес». Тяжелая артиллерия и зенитки били с открытых позиций по КВ и Т-34. Под угрозой окружения обе немецкие дивизии стали отходить к Западной Двине. От полного разгрома немецкие дивизии спасли «Штуки». Самолеты VIII авиакорпуса появились над полем боя и обрушили град бомб на наступающие советские танки. Бомбы пикировщиков, конечно, не могли пробить броню танков новых типов, но близкие разрывы выводили из строя легкие бэтешки. Несмотря на массированные налеты авиации, советские танки пытались на плечах отходящего противника прорваться к переправам через Западную Двину и уничтожить их. Однако на подступах к переправам бегство остановилось. Атакующие танки встретил плотный огонь зениток. Сбить немцев с плацдармов уже не получилось.

В реальном 1941 г. 7-й мехкорпус увяз в контрударе под Сенно и Лепелем, и в момент, когда началось наступление от Уллы и Бешенковичей, ни у 22-й армии, ни у Западного фронта не было в этом районе боеспособных подвижных резервов. Фронт был взломан, и прорыв на Витебск заставил соединения РККА отходить на восток. Есть все основания считать, что в случае использования 7-го мехкорпуса в качестве подвижного резерва по крайней мере первый раунд боев за Витебск удастся выиграть. Это означает несколько дней выигрыша времени на усиление обороны и развертывание резервов.

Скучающие у танка на жаре танкисты с надеждой посмотрели на мчащегося по дороге мотоциклиста. Действительно, он завернул к танку и поинтересовался: «Что случилось?» Услышав в ответ путаные объяснения про вышедшую из строя коробку передач, он удовлетворенно хмыкнул. Угостив танкистов бутербродами, мотоциклист снова оседлал своего железного коня, поднял облако пыли и умчался обратно. Через некоторое время к обездвиженному КВ прибыла кавалькада из нескольких тракторов. Танкистам был предъявлен приказ командующего 22-й армией, они теперь поступали в распоряжение коменданта Витебска. Тракторами танк дотащили до железной дороги. Здесь, на разъезде, уже ждали своей участи несколько танков разных марок. Большинство из них были без экипажей. Ночью был подан паровоз с несколькими платформами. На них по аппарели из шпал один за одним загнали танки. Ранним утром они уже были в Витебске.