Текст книги "Великая Отечественная альтернатива. 1941 в сослагательном наклонении"

Автор книги: Алексей Исаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

То же самое, только в куда худшем даже с точки зрения брутто-численности войск, наблюдалось в Западном особом военном округе. В «Военно-историческом журнале» № 6 за 1981 г. насчитали соотношение сил 1,7:1 между группой армий «Центр» и войсками ЗапОВО. Понятно, что с учетом пространственного расположения войск (2, 47 и 21-й стрелковые корпуса в глубине, вне оперативной связи с приграничными армиями) неизбежно наступал коллапс возглавлявшихся Д. Г. Павловым армий Западного фронта.

Немцы обладали одной толстой, плотной линией войск против трех тонких советских, разделенных сотней и более километров. Поэтому они сначала (обладая численным превосходством в штуках дивизий) разгромили приграничные соединения. Затем они вышли на рубежи, занимаемые «глубинными» соединениями округов (обладая все тем же численным превосходством). Следующими были уже армии внутренних округов (на Западном направлении). Поскольку над очередным эшелоном советских войск немцы также обладали численным превосходством, итог борьбы был опять же предсказуемым.

Для того чтобы нажать «красную кнопку» вовремя, требовались достаточно весомые основания. Нажатие «красной кнопки» в мае 1941 г. создавало угрозу попадания в щекотливую ситуацию: войска собраны, армия мобилизована (допустим, скрытым порядком), а противник не нападает. Что здесь прикажете делать? Нападать первыми? Возвращать армию в места постоянной дислокации? Последний вариант опасен тем, что противник, во-первых, может-таки напасть согласно собственным планам, а во-вторых, может запустить ответный процесс и также оказаться у границы с развернутой и мобилизованной армией.

Хороший пример действий по сценарию с ранним нажатием «красной кнопки» дает нам арабо-израильская война 1967 г. Перестрелки на границе между Израилем и Сирией все больше грозили перерасти в войну. Количественное и качественное превосходство израильской армии над сирийской было таково, что любой удар Израиля по Сирии неизбежно приводил к коллапсу последней. Египет не мог позволить безнаказанно разгромить своего союзника. Поэтому президент Египта Г.-А. Насер предпринял ряд шагов, призванных удержать Израиль от удара по Сирии. 16 мая египтяне потребовали вывода войск ООН с Синайского полуострова. Одновременно на Синай вводились египетские войска. К 22 мая там была собрана 100-тысячная группировка, удвоившая постоянно дислоцировавшийся на полуострове контингент. После ввода войск Насер объявил о блокаде Тиранского пролива, лишавшей Израиль возможности использовать Эйлатский порт. Это был серьезный удар по экономике Израиля.

Однако президент Насер даже представить себе не мог, какую бурную реакцию вызовут его демарши. Израиль, с его призывной армией, опиравшейся на призыв резервистов, был очень чувствителен к возможному внезапному нападению. Уже 17 мая в Израиле была объявлена мобилизация резервистов. Последней каплей стала блокада Тиранского пролива. Премьер-министр Израиля Эшкол назвал ее в Кнессете 23 мая «актом агрессии против Израиля». Блокада и усиление египетских войск на Синае расценивались израильской разведкой как подготовка к атаке на Израиль. Однако нельзя не признать, что эти предположения были ошибкой. Время для «окончательного решения» израильской проблемы было более чем неподходящее. С 1962 г. Египет втянулся в гражданскую войну в Йемене и задействовал там значительные силы своей армии. Планом действий египетских войск на Синае был чисто оборонительный план «Кахир», предусматривающий занятие нескольких ключевых точек в глубине полуострова. Предполагалось пропустить израильские танковые клинья в глубь полуострова и дать бой на этих выгодных по условиям местности позициях. Перспектива поддерживать Сирию активными действиями привела к разброду и шатанию военного планирования. Характерная деталь: одна из бригад египетской армии наездила по пустыне еще до войны 1200 км – командование никак не могло решить, где ей находиться в новых условиях. Более того, блокада Тиранского пролива была лишь продекларирована, но не осуществлялась физически.

В итоге израильская армия была мобилизована, а арабы все не нападали. Как мы знаем сейчас, нападать-то они вообще не собирались. Все ограничивалось риторикой в прессе. Между тем мобилизация резервистов давила на экономику Израиля, а разведка убеждала в неизбежности египетского удара. Что было делать в такой ситуации? Распускать резервистов по домам и оказаться перед лицом возможного нападения арабских стран с малочисленной армией военного времени? Судьбоносное заседание кабинета министров Израиля началось в воскресенье 4 июня в 8:15 утра. Руководитель военной разведки А. Ярив сообщил, что, по его данным, египетская армия переходит от оборонительной группировки к наступающей с явным намерением занять Эйлат. В действительности египетские войска выдвигались ближе к границе в готовности вступить в войну только в случае израильского нападения на Сирию. Однако однозначной интерпретации действий египтян у израильской разведки не было. После семичасового обсуждения израильским кабинетом министров было принято решение бить первыми. В 7:00 утра израильского времени (8.00 египетского) 5 июня около 40 «Миражей» и «Мистэров» поднялись в воздух и понеслись в сторону моря. Несколько минут спустя за ними взлетели еще 40 машин, а потом еще 40. Вскоре в воздухе уже были две сотни самолетов. Что было дальше – общеизвестно: разгром авиации Египта на аэродромах, оккупация Синая, Западного берега реки Иордан, Голанских высот и международная изоляция. Франция, ранее исправно поставлявшая Израилю военную технику (основу ВВС Израиля в 1967 г. составляли французские самолеты), отказалась делать это в дальнейшем. Ответом на вопрос «почему погибли 800 солдат и офицеров Израиля в июне 1967 г.?» будет «потому что у руководства страны не выдержали нервы».

В итоге в 1973 г. Израиль оказался в сложном положении. На этот раз арабы действительно готовили атаку на Израиль, но делали это без лишней помпы. Мобилизацию армии, ложившуюся тяжким грузом на экономику, проводить на каждый чих соседей было невозможно. Шанс на «превентивный удар» был использован в 1967 г. Атака соседей второй раз уже не лезла ни в какие ворота. Поэтому, когда нападение все же состоялось, армия Израиля встретила его неотмобилизованной. Мобилизация проходила уже под грохот пушек на границе.

Советское руководство в 1941 г. находилось в куда более сложных условиях, чем руководство Израиля в 1967 г. Если израильская армия чувствовала по крайней мере качественное превосходство над соседями, то РККА не испытывала такого же чувства превосходства над Вермахтом. Напротив, это Вермахт имел за плечами опыт двух успешных кампаний. РККА же имела опыт, выявивший массу недостатков в подготовке войск Финской войны. Кидаться на сильного противника, не имея для этого оснований, кроме расплывчатых данных разведки, было почти безумием. Помимо этого, свой отпечаток на оценку ситуации накладывала специфика СССР с его большими расстояниями от мест постоянной дислокации армий внутренних округов до границы. Это в маленьком Израиле можно поднять резервистов и за день, максимум два растолкать их по нужным участкам границы. В СССР требовалось везти резервистов по железной дороге одну-две недели. То есть мобилизация даже без ее объявления могла быть вскрыта противником и привести к сползанию к войне. Замечу также, что руководству Израиля в 1967 г. было морально намного легче: в средствах массовой информации арабских стран не было недостатка в громких заявлениях о скором разгроме еврейского государства. Напротив, немцы весной 1941 г. не спешили обличать «жидобольшевиков» в прессе и на радио.

Сталин в 1941 г. находился между Сциллой и Харибдой. С одной стороны, опасность оказаться с неотмобилизованной и недоразвернутой армией вынуждала реагировать на любые изменения в обстановке. С другой стороны, проведение мобилизации и масштабных мероприятий по созданию на Западе группировки сил для первой операции могло привести к вступлению в войну без весомых на то оснований. Понятно, что фактор возможности так называемого «внезапного нападения» учитывался. Никто не ждал, что будут заранее присылать бумагу с классическим «иду на вы», т. е. официальным объявлением войны. Однако очевидное забвение формальностей не отменяло стандартного набора событий перед началом военных действий. Но этого стандартного набора не было. Не было прощупывания на дипломатическом уровне возможности получения от СССР тех или иных материальных благ или территории. Не было прямых обвинений (например, в сотрудничестве с Англией, с которой Германия находится в состоянии войны). Что бы ни говорили, но нападение Германии на СССР в 1941 г. было особым случаем в истории войн. Немецким руководством было заранее принято решение на безусловное силовое решение проблемы. Поэтому никаких демаршей, которые могли бы дать основания для нажатия на «красную кнопку» и запуска процесса сбора войск у границы, попросту не было. Напротив, на дипломатическом уровне немцы просто молчали как рыбы. Информацию, которая могла служить достаточным основанием для «красной кнопки», могла дать разведка. Но до самого последнего момента, когда нажатие «красной кнопки» могло дать положительный результат, разведка весомых доказательств не представляла. 31 мая 1941 г. начальник Разведывательного управления Генерального штаба Ф. И. Голиков докладывал:

«Общее распределение Вооруженных сил Германии состоит в следующем:

– против Англии (на всех фронтах) 122–126 дивизий;

– против СССР – 120–122 дивизии;

– резервов – 44–48 дивизий»[57]57
  1941 год: В 2 кн. Кн. 1. М.: Международный фонд «Демократия», 1998. С. 290.


[Закрыть].

При этом разведка не отмечала заметного акцента в группировке немецких войск. Голиков докладывал, что:

«Распределение по направлениям немецких сил против СССР следующее:

а) в Восточной Пруссии – 23–24 дивизии, в том числе 18–19 пехотных, 3 моторизованных, 2 танковых и 7 кав. полков;

б) на варшавском направлении против ЗапОВО – 30 дивизий, в том числе 24 пехотных, 4 танковых, одна моторизованная, одна кавалерийская и 8 кав. полков;

в) в Люблинско-Краковском районе против КОВО – 35–36 дивизий, в том числе 24–25 пехотных, 6 танковых, 5 моторизованных и 5 кав. полков;

г) в Словакии (район Зборов, Пренов, Вранов) – 5 горных дивизий;

д) в Прикарпатской Украине – 4 дивизии;

е) в Молдавии и Северной Добрудже – 17 дивизий, в том числе 10 пехотных, 4 моторизованных, одна горная и две танковых дивизии;

ж) в районе Данциг, Познань, Торн – 6 пехотных дивизий и один кав. полк»[58]58
  1941 год: В 2 кн. Кн. 1. М.: Международный фонд «Демократия», 1998. С. 290.


[Закрыть].

Последней строкой доклада Голикова была: «В заключение можно отметить, что перегруппировки немецких войск после окончания Балканской кампании в основном завершены». Глядя на эту картину распределения сил, мы не видим ярко выраженных ударных группировок. Количество подвижных соединений немцев в Румынии примерно равно их числу на Западном направлении против Западного особого военного округа.

Советское руководство можно понять: запускать процесс накопления войск у границы, усугубленный тайной мобилизацией, было просто опасно. Для его запуска нужна была прочная опора. Либо политические демарши противника, либо не допускающие двоякого толкования данные разведки. Ни того ни другого у высшего руководства СССР в период, когда нажатие «красной кнопки» еще могло дать положительный результат, попросту не было.

Техника

Одна из проблем дискуссии вокруг 1941 г. – в том, что многие ее участники зацикливаются на специфике первого года войны, не желая оглянуться вокруг. Дело даже не в смаковании документов критического характера по 1941 г. Люди не очень себе представляют проблемы отступающей армии. Многие естественные спутники общего неуспеха воспринимаются как причины самого поражения. Быстрое «стачивание» механизированных корпусов представляется уникальным явлением, явившимся причиной якобы неравноценного размена массы советских танков на горстку немецких.

В первую очередь мне хотелось бы дистанцироваться от тех, кто пытается натягивать резинку на глобус в подсчетах категорий танков. Их усилия направлены на то, чтобы подогнать число «реально боеспособных» советских танков поближе к численности танкового парка Вермахта. Как изучение документов, публиковавшихся в соответствующих сборниках, так и личное знакомство с первичными документами в ЦАМО показывают, что большая часть боевых машин мехкорпусов благополучно вышла по тревоге 22 июня. Доля танков и бронемашин, брошенных вследствие неисправностей в местах постоянной дислокации, невелика. Во всяком случае, она не дает ни малейших шансов арифметическими экзерсисами согнать цифру общей численности танкового парка мехкорпусов приграничных округов до численности танковых дивизий сил вторжения. Проблемы начались уже после того, как танки ушли из военных городков в пекло маршей и сражений.

Попробуем заглянуть в 1943 г., когда линия фронта двигалась на запад. Обвал в конце августа 1943 г. фронта 6-й армии в Донбассе вынудил немецкое командование спешно бросать в бой перевооруженные на новую технику части. Одной из «подпорок» 6-й армии должен был стать II батальон 23-го танкового полка, вооруженный 96 «Пантерами». Новейшие по тому времени танки должны были остановить продвижение вперед советских танковых войск. К моменту прибытия на фронт в первых числах сентября 1943 г. батальон был укомплектован по штату и насчитывал 96 «Пантер». Почти сотня «Пантер» была серьезным аргументом. Однако они были быстро растащены по пехотным подразделениям и фактически стали маленькими «пожарными командами». К 20 сентября 1943 г. из 96 новеньких «Пантер» осталось только 11 боеготовых танков. 28 «Пантер» были взорваны, так как не могли быть отбуксированы при приближении советских войск. Еще 11 «Пантер» были в краткосрочном ремонте и должны были быть восстановлены к 23 сентября, 13 были на ремонтной базе батальона в Запорожье, 24 – на сборном пункте к востоку от Днепра, 4 – на полковой ремонтной базе, 4 погружены на ж.-д. платформы и один танк охранял дамбу у Запорожья. Буквально за две недели от сотни «Пантер» остался всего десяток боеготовых машин. При этом обстоятельства потери некоторых «Пантер» вполне могут соперничать с утратой КВ и Т-34 в 1941 г. Так, 14 поврежденных «Пантер» находились в готовности к погрузке на станции Сталино-Западная. Однако перед лицом наступающих советских войск на станции была взорвана система водоснабжения паровозов – это было первое, что взрывали. Из-за этого ни один паровоз на Сталино-Западная не мог двинуться с места. В итоге несколько танков пришлось взорвать. Эвакуация «Пантер» также затруднялась тем, что вместо затребованных батальоном 18 тяжелых тягачей было выделено только четыре. В итоге боевые повреждения составляли едва ли 10 % от общего числа потерянных танков. К концу месяца в батальоне остались буквально единицы боеготовых «Пантер». Один из немногих батальонов новейших танков на Восточном фронте потерял боеспособность, не оказав заметного воздействия на ход событий.

Примерно то же самое происходило на южном фасе Курской дуги после завершения немецкого наступления. К 20 июля 1943 г. из 200 отправленных на фронт для участия в операции «Цитадель» «Пантер» 39-го танкового полка боеготовым остался только 41 танк. Судьба остальных машин распределилась следующим образом. 82 танка были в ремонте в полковых ремонтно-восстановительных подразделениях, 16 танков были подготовлены для отправки на ремонт в Германию и 58 «Пантер» числились в безвозвратных потерях. Из числа последних 2 танка сгорели от пожара двигателя еще до начала боев. Названная цифра танков в ремонте на самом деле лукавая. Правильнее их назвать «потенциально восстановимые». К тому моменту 55 «Пантер» и 3 «Бергепантер» все еще не были эвакуированы. Поэтому, прежде чем приступить к ремонту, их еще необходимо было отбуксировать к Борисовке, где были развернуты ремонтные мастерские 39-го танкового полка. При этом для эвакуации немцами были сосредоточены крупные силы: четырнадцать 18-тонных полугусеничных тягачей из 3-й ремонтно-эвакуационной роты и девятнадцать 18-тонных полугусеничных тягачей из ремонтных подразделений 39-го танкового полка. Однако в конце июля немцы были выдавлены на исходные позиции, которые они занимали до 4 июля. В августе началось советское наступление – операция «Румянцев». В итоге, несмотря на получение 12 «Пантер» с завода, боеготовыми было всего 9 машин, 47 в ремонте, а число безвозвратных потерь подскочило до 156 танков. В донесении 4-й танковой армии Гудериану от 11 августа уточнялось, что 35 «Пантер» были взорваны немцами в Борисовке, т. е. в том районе, где располагались ремонтные мастерские 39-го танкового полка. Звучит парадоксально, но если бы «Румянцев» начался двумя неделями позже, немцы бы его встретили большим числом боеготовых танков.

Продвижение советских войск вперед вызывало быстрый «падеж» немецких танков. В августе 1943 г. в группу армий «Юг» прибыл из Германии перевооружившийся на «Пантеры» II батальон танкового полка дивизии СС «Дас Райх» – 71 танк. Через десять дней боев боеготовой осталась только 21 «Пантера». «Детские болезни» танков «Пантера» только усугубляли общую ситуацию. Точно так же поломки новых КВ и Т-34 приводили к быстрому снижению числа боеготовых машин в механизированных корпусах.

Может быть, проблема в 1943 г. касалась только новых танков, какими были еще относительно сырые «Пантеры»? В качестве еще одного примера можно привести данные по боевой деятельности одного из участника дубненских боев июня 1941 г., немецкой 14-й танковой дивизии, Двумя с половиной годами спустя, осенью 1943 г. 14-я дивизия прибыла в октябре 1943 г. на Восточный фронт из Франции, где проходила пополнение и переформирование. Соединение действовало в схожих с мехкорпусами 1941 г. условиях, вело маневренные оборонительные бои севернее Кривого Рога. Дивизия вступила в бой 28 октября в составе 49 танков Pz.IV, 44 САУ StuG.III, 7 огнеметных (Flamm) танков, 9 командирских машин. Как мы видим, никаких сырых «Пантер» в соединении не было. 14-я танковая дивизия в тот период вела боевые действия в составе 1-й танковой армии. Потери танкового парка дивизии за 16 дней боев отражены в таблице.

Таблица

Структура потерь 14-й танковой дивизии осенью 1943 г.

Боевые потери (сгоревшие и т. п.)	9		0	0
Танки, требующие заводского ремонта вследствие боевых повреждений	6		0	0
Танки, оставленные на территории противника вследствие боевых повреждений	5	6	2	0
Танки, оставленные поврежденными на территории противника вследствие поломок	6	4	0	0
Танки, вышедшие из строя вследствие длительных маршей и брошенные из-за отсутствия возможностей отбуксировать их в тыл	7	2	1	0
Всего	33	25	3	0
Состояние танкового парка дивизии на 7 декабря 1943 г.
Боеготовые	8*	6	2	4
Танки, требующие полевого ремонта длительностью до 14 дней	8	8	2	4
Танки, требующие полевого ремонта длительностью более 14 дней	4	5	0	1
* Включая 4 новых танка Pz.IV, полученных с завода в ходе боев

Все эти частные примеры являются отражением общей тенденции воздействия быстрого смещения линии фронта на состояние танковых войск. Прекрасной иллюстрацией этого явления может служить статистика по немецким танкам на Восточном фронте с середины 1942 г. до весны 1943 г. Когда немцы наступали на юге и сохраняли относительно стабильный фронт в центре, в безвозвратные потери списывалось не так много танков. В июле 1942 г. было списано 198 машин, в августе – 232, в сентябре – 298 машин. Замечу: это потери в период наступления на Кавказ и Сталинград и тяжелых позиционных боев под Ржевом. Но линия фронта смещалась преимущественно вперед (на частный успех Западного фронта под Погорелым Городищем можно внимания не обращать). А вот когда линия фронта покатилась назад, в безвозвратные потери было списано 456 машин в январе 1943 г. и 1105 машин в феврале. Судя по всему, в последнюю цифру входят танки, потерянные с капитуляцией армии Паулюса. Формально небоеспособные танки 6-й армии могли числиться в ремонте и автоматически перешли в статус безвозвратных потерь с ликвидацией «котла». То же самое происходило с танками, числившимися в ремонте в группах армий «А» и «Б» (позднее «Юг»). Смещение линии фронта поглощало машины, находившиеся в тыловых районах этих групп армий. Потеря ремонтного фонда, в свою очередь, вызывала снижение числа боеготовых танков на фронте. Если в декабре 1942 г. их было у немцев на всем Восточном фронте 1723, то в феврале 1943 г. число боеготовых танков упало до 981 единицы. Для этого периода показательна судьба 6-й танковой дивизии, прибывшей на Восточный фронт, переформированной с запада и участвовавшей в попытке деблокировать армию Паулюса. 7 декабря 1942 г. соединение прибывает на фронт с 143 боеготовыми танками. Уже к 20 декабря число боеготовых машин падает до 62 единиц, а к 8 января – до 32 единиц. Причем 8 января 1943 г. в безвозвратные потери списываются сразу 59 танков. Именно в этот период советские войска перешли в наступление на сталинградском направлении и захватили находившиеся в ремонте танки дивизии в районе станции Котельниково.

Как мы видим, движение линии фронта назад, общий отход вызывают поистине катастрофические изменения в балансе боеготовых, находящихся в ремонте и безвозвратно потерянных танков. Когда есть понимание общих тенденций, данные по потерям советских механизированных корпусов уже не вызывают сильных эмоций. Перед нами встает вполне обычная «история болезни». Характерную картину дает отчет командира 10-й танковой дивизии 15-го механизированного корпуса, участвовавшей в дубненских боях с момента их завязки в первые дни войны до самого финала (см. таблицу). Потери приведены по данным на 1 августа, но подавляющее большинство их приходится на период дубненских боев.

Таблица

Распределение потерь танков 10-й танковой дивизии

1	Разбито и сгорело на поле боя	11	20	4	53	7	13	108
2	Вышло из строя при выполнении боевой задачи и осталось на территории, занятой противником	-	1	4	2	2	4	13
3	Не вернулось с экипажами с поля боя после атаки	11	3	-	3	3	7	27
4	Сгорело в результате бомбардировок	-	-	-	1	-	4	5
5	Осталось с экипажами в окружении противника из-за технической неисправности или отсутствия горюче-смазочных материалов	2	-	6	1	-	-	9
6	Осталось из-за отсутствия горюче-смазочных материалов и невозможности его подать, так как район расположения машин захвачен противником	-	-	4	2	-	-	6
7	Пропало без вести с экипажами	-	-	3	-	-	-	3
8	Уничтожено на сборных пунктах аварийных машин в связи с невозможностью эвакуировать при отходе	7	1	6	-	-	6	20
9	Оставлено при отходе части по техническим неисправностям и невозможности восстановить и эвакуировать	22	6	15	28	10	14	95
10	Застряло на препятствиях с невозможностью извлечь и эвакуировать	3	1	2	10	2	3	21
	Всего	56	32	44	100	24	51	307

Как мы видим, из 307 боевых машин на поле боя дивизией потеряно 153 танка и бронемашины, что составляет 50 %. Еще 20 машин было уничтожено на сборных пунктах аварийных машин, где собирались поврежденные огнем противника танки. Это прибавляет еще 7 % к списку потерь в результате непосредственного воздействия противника. 21 машина застряла в болотах и речках, что составляет 7 % от общего числа потерь. Наконец, наиболее обидный пункт – это 95 машин, потерянных из-за невозможности восстановить и эвакуировать их. Это почти треть общего числа потерь, 31 %. Советская 10-я танковая дивизия летом 1941 г. во многом воспроизводит судьбу полка «Пантер» летом 1943 г., о котором я писал выше, в несколько ускоренном темпе.

Не следует думать, что немецкие танки в 1941 г. были неуязвимыми. Возьмем в качестве примера 13-ю танковую дивизию. В июне 1941 г. она пробивалась в составе III моторизованного корпуса к Луцку от Владимира-Волынского. В I батальоне 4-го танкового полка дивизии на утро 24 июня 1941 г. имелось боеготовыми 19 Pz.II, 34 Pz. III, 10 Pz.IV и 2 командирских танка. Наступая вдоль Киевского шоссе, немецкая дивизия сражалась с 19-й танковой дивизией советского 22-го мехкорпуса под Войницей, 1-й противотанковой артиллерийской бригадой. К вечеру 28 июня в батальоне осталось боеготовыми 15 Pz.II, 10 Pz. III, 4 Pz.IV и 2 командирских танка. Нетрудно догадаться, что в случае потери ремфонда 13-я танковая дивизия довольно быстро осталась бы вообще без танков. Однако смещение фронта на восток позволило поддерживать боеспособность соединения на приемлемом уровне. В некоторых случаях это позволяло длительное время держаться без пополнения. 10-я танковая дивизия 2-й танковой группы Гудериана вступила в войну с СССР с 176 танками. К 21 июля 1941 г. число боеготовых танков упало более чем вдвое – до 81 машины. Однако усилиями ремонтников к 11 сентября 1941 г. число боеготовых танков в дивизии поднялось до 150 машин. А первое пополнение прибыло только 18 сентября – всего 3 (три!) танка Pz.IV. При этом темпы ремонта были умеренными: к 1 августа в 10-й танковой дивизии было 88 боеготовых танков. Такие скачки численности можно видеть во многих соединениях Панцерваффе летом 1941 г. Наступавшая на Ленинград 1-я танковая дивизия начинает кампанию со 145 боеготовыми танками, к 22 июля их остается 79. К 3 августа ремонтники подтягивают численность боеготовых танков до 109 машин, а к 23 августа она падает до 72 машин. Все это не помешало дивизии выставить к началу наступления на Москву 111 танков, получив в качестве пополнения всего 5 Pz.III и 4 Pz.IV.

Когда Красная армия наступала в 1944–1945 гг., противники поменялись ролями. Теперь ремонтные средства корпусов и танковых армий получили возможность восстанавливать застрявшие и подбитые машины. При этом даже безвозвратно потерянные танки (т. е. не подлежащие восстановлению силами ремонтных служб), оставшиеся на контролируемой советскими войсками территории, становились источником запасных частей. В 4-й танковой армии зимой 1944/45 г. почти 50 % запасных частей было получено путем «каннибализации» разбитых и сгоревших танков. По некоторым позициям (например, траки, пальцы гусениц и орудия) изъятые с безвозвратно потерянных машин части и агрегаты превосходили поступление аналогичных запчастей с заводов промышленности. Поэтому 4-я танковая армия могла «держаться на плаву» без массированного вливания пополнений. В отчете управления бронетанкового снабжения и ремонта отмечается: «Армия в целом за период боев почти 1,5 раза пополнялась за счет танков, вышедших из ремонта, что давало возможность поддерживать на протяжении всей операции боевую способность частей и соединений армии»[59]59
  ЦАМОРФ,ф. 236, оп. 2704, д. 211, л. 35.


[Закрыть]. Аналогичная картина наблюдалась во 2-й гв. танковой армии. В зимних боях 1945 г. один танк проживал три «жизни». В отчете управления бронетанкового снабжения и ремонта указывалось: «Сопоставляя количество отремонтированных танков и СУ за время операции с количеством танков и СУ, имевшихся в армии к началу операции, получается, что каждый танк 3 раза восстанавливался и возвращался в строй»[60]60
  ЦАМО РФ, ф. 2 гв. ТА, оп. 4163, д. 83, л. 43.


[Закрыть].

Это типичная ситуация, когда танки многократно восстанавливаются после выхода из строя на поле боя. Нужно вообще раз и навсегда забыть киношный образ поражения танка из фильмов Озерова: красивый взрыв углеводородов на моторном отсеке после попадания в лобовую проекцию машины. Эффектные взрывы сопровождали поражение танка периода Второй мировой войны далеко не всегда. Чаще это происходило при попадании снарядов калибром 88-мм и выше. Выгорание танков также было не самым частым явлением. Например, в ходе зимних операций 1945 г. управлением бронетанкового снабжения и ремонта 2-й гвардейской танковой армии было осмотрено 160 попаданий на 50 танках безвозвратных потерь и 40 танках капитального ремонта. По итогам анализа статистики повреждений был сделан вывод: «…на танках и самоходных установках, безвозвратно потерянных в боях, обнаружены в большинстве случаев пробоины болванками 88-мм и более 100-мм. В результате этих попаданий танки сгорали. В то же время при осмотре танков и СУ капитального ремонта установлено, что машины в большинстве случаев имеют пробоины болванками 75-мм. Попадания болванок 75-мм лишь в отдельных случаях приводили к взрыву 10–12 гильз снарядов боеукладки»[61]61
  ЦАМО РФ, ф. 2 гв. ТА, оп. 4163, д. 83, л. 48.


[Закрыть]. Если в 1945 г. попадания из орудий калибра 88-мм и выше составляли около 40 % общего числа попаданий, то до лета 1942 г. 50 % потерь советских танков приходилось на 50-мм ПАК-38. Разрушительные возможности 50-мм снарядов были еще ниже, чем у 75-мм. Чаще машина получала одно или несколько результативных попаданий без видимого эффекта, останавливалась и далее уже покидала поле боя не своим ходом. Поэтому работа танковых войск во многом опиралась на восстановление подбитой или вышедшей из строя вследствие поломок техники.

Здесь позволю себе сделать небольшое лирическое отступление. Мемуары Г. К. Жукова «Воспоминания и размышления», при всех их очевидных недостатках, на самом деле очень глубокая и серьезная книга. Некоторые моменты и высказывания кажутся странными без накопления определенного объема знаний о предмете. Георгий Константинович был человеком информированным и иногда указывал на некоторые подводные течения в войне. Есть его широко известное высказывание про «огнеопасность» советских танков. Однако БТ действительно имели легкопоражаемые баки по бортам боевого отделения и часто вспыхивали от попаданий снарядов. Выгорание танков мешало их восстановлению и тем самым нарушало систему работы танковых войск. По итогам боев на Халхин-Голе отмечалось: «От попадания противотанковых снарядов почти все танки и броневики тоже горят и восстановлению не подлежат. Машины приходят в полную негодность, пожар вспыхивает за 15–30 с. Экипаж всегда выскакивает с горящей одеждой. Пожар дает сильное пламя и черный дым (горит, как деревянный домик), наблюдаемый с дистанции 5–6 км. Через 15 минут начинают взрываться боеприпасы, после взрыва которых танк может быть использован только как металлолом». Как мне думается, своим высказыванием Жуков как раз намекает на трудности с «оборачиванием» битых «бэтэшек». Это, кстати, видно в таблице потерь 10-й танковой дивизии, приведенной выше. Танки БТ лидируют в графе «Разбито и сгорело на поле боя». В боях на Халхин-Голе с 3 июля по 5 августа 1939 г. в 11-й танковой бригаде 68 БТ числились сгоревшими, а 61 – подбитыми. То есть более 50 % машин шло в безвозвратные потери. Танки новых типов были намного устойчивее, за что и были любимы экипажами.

Когда армия отступает, цепочка «подбили, эвакуировали, восстановили, снова в бой» нарушается. Эвакуация поврежденных танков в условиях откатывающегося назад фронта быстро перегружает ремонтные подразделения танковых соединений практически любой армии. РККА образца 1941 г. здесь не исключение. Ремчасти рассчитываются на сравнительно ровное течение событий и лучше всего себя показывают в наступлении. Успешно наступающее или даже увязшее в позиционных боях танковое соединение имеет возможность вытаскивать подбитые танки и восстанавливать их по нескольку раз. Если же приходится отступать, то ситуация быстро ухудшается: подбитые танки приходится бросать, количество боеготовых машин в соединении неуклонно падает, и такое соединение все меньше способно эффективно сдерживать противника. Линия фронта катится назад все быстрее, и даже легко поврежденные боевые машины взрывают или просто бросают.