Текст книги "Блюз «100 рентген»"

Автор книги: Алексей Молокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

21

– Так что скажешь, Док, он живой или нет? – спросил Болотного Доктора Ведьмак. – По виду он вроде как ни живой, ни мертвый, но ведь и на зомби не похож. Кажется, просто уснул человек с устатку, спит себе и видит сны. Док, он как, скоро проснется?

– Не знаю, – честно ответил Болотный Доктор. – Это похоже на кому или летаргический сон, но температура тела у него нормальная, атрофии мышц тоже не наблюдается. Сердце бьется, как положено, ровно, с дыханием тоже все в порядке. Похоже, он каким-то образом получает энергию прямо из пространства.

– Это ноосфера его подпитывает, – со знанием дела пояснил Бадбой. – Больше некому. Мы с ребятами пытались его чем-нибудь покормить, так он ничего не ест и даже на водку никак не реагирует.

– Может быть, все-таки отнести его к ученым на «Янтарь»? – предложил Берет. – Уж они-то разберутся, что к чему.

– Еще чего! – возмутился Ведьмак. – Чтобы они на нем свои опыты ставили? Да я им на «Янтарь» живую химеру притащу – они давно просили, пусть лучше на ней опыты ставят, чем на Звонаре. После их опытов он, чего доброго, еще и зомбяком станет. Или кем-нибудь похуже. Нельзя его отдавать ученым, он же нас всех спас. Уж лучше похоронить по-человечески!

– С чего это ты надумал его хоронить, когда он живой? – не то обиделся, не то разозлился Мобила. – Здесь, в Зоне, и мертвых-то не всегда хоронят, а тут живой человек, да не кто-нибудь, а наш Лешка-Звонарь!

– Я мог бы его понаблюдать неделю или две, – подумав, сказал Болотный Доктор. – Место у меня для него найдется. А ученых все-таки следует пригласить, профессора Лебедева, Сахарова, хотя они и не очень ладят между собой, но тут случай особый. Может быть, даже стоит его отправить на Большую землю, там аппаратура посовременней.

– А вот этого – не надо, – отрезал Бей-Болт. – На Большой земле тоже не все ладно, и неизвестно, в чьи руки он там попадет. Хотя именно потому, что скорее всего известно, этого делать ни в коем случае не стоит. Пусть спит здесь. Если нужно, мы его охранять станем. Не вечно же он будет спать, когда-нибудь, да проснется.

– Похоже, никакая охрана ему не требуется, – задумчиво сказал Болотный Доктор. – Не реагируют на него мутанты, точнее, реагируют, но воспринимают как своего. И аномалии, я полагаю, ему не страшны, хотя это интересно бы проверить экспериментально…

– Я тебе проверю! – оскалился Бадбой. – Я тебе так проверю, что…

– Остынь, чечако, – одернул его Ведьмак. – Доктор никогда ничего плохого ни одному живому существу не делал и не сделает. Насчет аномалий, конечно, не знаю, но когда мы его стащили с купола, все местное зверье, которое перед этим хотело нас порешить, сначала было шарахнулось в разные стороны, а потом вежливо проводило нас почти до самого Кордона. Представляешь, Док? Топали следом, как пионеры на первомайской демонстрации за оркестром! И аномалии обозначали получше всяких приборов, подбежит какой-нибудь тушкан к «грави» и давай пищать изо всех сил, сюда, дескать, нельзя! Вот такие дела, Док!

– Вот что, сталкеры, – сказал молчавший до сих пор Рыбарь. – К Бакенщику его надобно нести. Бакенщик – он и сам не прост, и с этой самой разумной ноосферой якшается чуть ли не запросто. Если он ничего не присоветует, тогда уж я и не знаю, что делать.

– А Катерина? – робко спросил Бадбой. – Она ведь тоже ему вроде как не чужая!

– Где искать Катерину, мне неведомо, а вот Бакенщика на любой протоке найти можно. Так что передохнем немного и понесем Звонаря к старому железнодорожному мосту, здесь как раз не очень далеко, к вечеру и успеем.

Шестеро сталкеров двинулись через Большое Болото к обрушившемуся железнодорожному мосту через безымянный приток Припяти. Четверо на носилках, сооруженных из двух жердей и старого бронекостюма, несли пятого – Звонаря, оставшийся не у дел Бадбой плелся где-то позади, потом извлек из патронташа губную гармонику и принялся наигрывать что-то печальное и нездешнее.

– Слушай, Бадди, а ты можешь не играть? – ласково спросил его Берет.

– Могу, – ответил Бадбой, – только от музыки, по-моему, как-то на душе легче. Кроме того, покой… в общем, Звонарь ведь и сам был музыкантом, так что если бы он мог разговаривать, то непременно одобрил бы.

– Ну, тогда играй, – милостиво разрешил Берет. – Заодно и местное зверье расшугаешь, все польза от твоей музыки.

Но Бадбой уже обиделся и спрятал гармошку обратно в патронташ.

И все-таки невеселое это было путешествие.

Они добрались до знакомого железнодорожного моста, остановились и опустили носилки на землю, не зная, что делать дальше. Поверхность воды была сплошь затянута молочно-белым, чуть светящимся туманом, так что мост казался целым, только уходил в никуда.

Внезапно налетевший ветер рванул туман в сторону, словно отдернул занавес, и они увидели, что их встречают.

Напротив обрушившейся, покрытой какими-то струпьями опоры, уткнувшись острым носом в черный песок, стояла байда Бакенщика. На скамьях, подняв весла вертикально, уставив их между колен, сидели шестеро гребцов в выцветшей голубой форме наемников. На берегу понуро сидел лобастый чернобыльский пес. Сам Бакенщик стоял на корме своей посудины и молча смотрел на приближающуюся к берегу процессию.

Было уже почти темно. Ветер ударил еще, напрочь снося туманную завесу с реки. Обычно затянутое облаками небо протаяло, выпустив на волю небольшую звездочку. Одну-единственную, так что нельзя было понять, к какому созвездию она относилась. На темной, маслянистой воде горела уходящая к противоположному берегу цепочка белых огней, слишком длинная для такой неширокой реки, так что казалось, бакены уводили в какое-то другое пространство, и только Бакенщик, наверное, знал – куда.

– Кладите его в лодку, – низко, почти октавой сказал Бакенщик, и река мягко погасила эхо от его голоса. – И гитару его кладите, и оружие тоже.

Сталкеры вошли в темную воду и осторожно опустили носилки с Лешкой-Звонарем на решетчатые стлани, под которыми плескалась радужная вода.

– Куда ты его собрался везти? – спросил Ведьмак. – Он же живой.

– Живой, – согласился Бакенщик, – только очень устал. Ему отдых нужен, он сыграл всю музыку, какую мог, вот и устал. Вы не беспокойтесь, ребята, я знаю, куда мы поплывем, зря, что ли, я по всей Припяти и ее притокам бакены расставил? Бакены приведут куда надо.

– А он вернется? – с надеждой спросил Бадбой.

– А он и не уходит никуда, – усмехнулся Бакенщик. – Включи любой ПДА и поймешь, что он здесь. Только не сейчас, позже включишь, сейчас нам всем нужна тишина, потому что именно она первооснова любых звуков. А ему теперь придется начинать с нуля.

– Ну что, прощаемся? – смущенно сказал Бей-Болт. – Все равно ведь придется прощаться. Не век же нам здесь на берегу стоять.

– Прощайтесь, только не навсегда, – разрешил Бакенщик. – Типа, пока, Звонарь, береги здоровье, не забывай нас, в общем, до встречи. Вот так примерно и прощайтесь. Со смыслом. Понятно?

– Бывай, Звонарь, – неловко пробубнил Бей-Болт. – Ты был и остаешься славным сталкером, и я горжусь, что живу в одной Зоне с тобой…

– Счастливо отдохнуть, Звонарь, – сказал Ведьмак. – Я все-таки попробую тебя дождаться!

– Ты давай звони в случае чего. – Васька-Мобила аккуратно положил рядом с гитарой свою «Нокию-1100». – О подзарядке можешь не беспокоиться, Бадбой туда вечную батарейку поставил, хватит надолго.

– Ты там особо-то не задерживайся, – Рыбарь сгреб ладонью отросшую щетину на грубой морде, – скоро в Омутах самый клев начнется, а ты вон чего…

И отошел.

– Прощай, Звонарь, – тихо прошептал Бадбой. – Я с тобой, наверное, больше не увижусь, ухожу я из Зоны. Потому что прятаться здесь – это неправильно, от жизни нельзя убежать, ни в Зону, ни еще куда. Прощай!

Сталкеры отошли и теперь стояли полукругом около носа байды.

– Ну что, оттолкнуть тебя? – спросил Ведьмак. – Пора.

– Погоди, – добродушно ответил Бакенщик. – Еще не все в сборе.

– Катерина? – догадался Ведьмак.

Бакенщик кивнул.

Она бежала по топкому берегу, сбросив свои модные лет двадцать тому назад босоножки, на бегу кивнула сталкерам, вошла во вспыхнувшую синими разрядами воду – похоже, плевать ей было и на радиоактивность, и на «электру» – и перешагнула через низкий борт. Байда чуть качнулась, но сразу же выправилась. Потом женщина села в изголовье Звонаря, улыбнулась и помахала сталкерам рукой.

– Ну вот, теперь толкайте, – скомандовал Бакенщик.

Сталкеры навалились на нос байды и оттолкнули ее от берега.

Чернобыльский пес гулко прошлепал по воде, занял свое законное место на носу и отряхнулся, словно самая обыкновенная собака. Течением байду понемногу разворачивало и относило прочь от берега. Потом пес на носу рявкнул, и бывшие наемники разом, почти без всплеска опустили на воду три пары весел. Гребцы налегли, и байда двинулась по густой, почти фиолетовой ночной воде от бакена к бакену, постепенно удаляясь от берега. Над рекой снова сгустился невесть откуда взявшийся туман. Бакены в кильватере лодки сами собой гасли, но где-то впереди в молочном тумане загорались все новые и новые. Наконец байда пропала из вида, только издалека еще некоторое время слышался тихий плеск весел.

Сталкеры подождали, пока на реке не стало совсем тихо. Неожиданно оказалось, что уже почти рассвело, и там, где на поверхности воды ночью горели огни, покачивались деревянные решетчатые пирамидки, похожие на хижины речных гномов.

И только когда стало совсем светло и перед ними открылась пустая река, сталкеры наконец ушли. К полудню они добрались до Кордона и спустились в бункер к старому кровососу-выжиге Сидоровичу. Вопреки обыкновению Сидорович был не весел, шутить не пытался и впустил в свою берлогу, не чинясь, всех, даже Бадбоя, которому, по правде говоря, бывать в таких местах было еще рановато.

Посредине бункера красовался щедро, по меркам Зоны, конечно, накрытый стол. В самом центре стола рядом со старой черно-белой фотографией Звонаря стоял граненый стакан с водкой, прикрытый краюшкой черного хлеба.

– Ну, помянем, – сказал Сидорович и встал. – Не чокаясь, не полагается чокаться, если кто не знает.

– А давайте-ка лучше все-таки чокнемся, – возразил Бадбой. – Ведь не на поминках же!

– А где? – удивился Сидорович.

Бадбой замялся, поэтому за него ответил Ведьмак:

– Просто проводили друга в дальнюю командировку, вот и все дела. С отъездом, Звонарь!

И все чокнулись и выпили, только насупленный Сидорович замер с рюмкой в руке. А Бадбой включил ПДА, покрутил какую-то ручку, и по бункеру разнеслось:

 
К новой жизни разбужен,
Посиди, покури…
Лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри!
 

– А и правда, – сказал Сидорович, потянулся к Лешкиному стакану, чокнулся и тоже выпил.