Текст книги "Паханы"

Автор книги: Алексей Тарабрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

МАСТЕР РАЗГОНА,
или Япончик в психушке

На дворе был конец 70-х. Ближе к вечеру в дежурной части одного из московских отделений внутренних дел раздался телефонный звонок. Он, можно сказать, поставил на уши почти всю столичную милицию. Уж уголовный-то розыск – точно.

– У меня украли машину, – пожаловался потерпевший. – И хотят, чтобы я ее купил…

– Кого купили? – не понял дежурный.

– Свою, то есть мою, машину.

– Такие вопросы по телефону не решаются. Приходите в отделение. Приносите заявление. Разберемся… Но для начала хотя бы назовите себя.

Несколько затянувшаяся пауза говорила о том, что абонент сосредоточенно размышляет над ситуацией.

– Вы меня слышите? – поторопил его дежурный.

– Да, – произнес потерпевший и, немного помолчав, добавил такое, отчего милиционер даже привстал со стула.

– Это действительно вы или это неудачный розыгрыш? – растерянно переспросил дежурный, внутренне надеясь на второе.

– Действительно я. Только, пожалуйста, поймите меня правильно… – Говоривший понизил голос. – Так все неудобно… Что люди подумают? Идти в милицию…

– Без этого ничего не получится. Без заявления никаких мер принято не будет, – привычно проговорил дежурный.

Потерпевший пришел в тот же вечер. Он написал заявление. Об этом тут же доложили чуть ли не на самый верх. Жесткая команда привела скрытые милицейские пружины в действие. Было установлено, что интересный вор, который продавал угнанную им машину хозяину, – фигура известная – Иваньков-Япончик.

Операцию по задержанию Иванькова проводили по накатанной схеме – захват преступника с поличным. В том месте, где должна была состояться передача денег, организовали засаду. Помимо этого, перекрыли всю близлежащую территорию, поставили заслоны на путях подхода и отхода. Но все эти меры результата не дали.

Япончик переиграл оперативников. Он заметил или почувствовал подвох. Подъезжая к человеку с деньгами, сделал круг, и, стремительно набрав скорость, пронесся мимо. Несколько автомашин с сотрудниками угро бросились за ним. Как в голливудском боевике, началась гонка со стрельбой.

Иваньков на бешеной скорости ловко закладывал лихие виражи на поворотах, словно профессиональный гонщик, и почти оторвался от преследователей. Пришлось применить оружие. Пули пробили сразу три колеса. Япончик выскочил из машины, побежал, отстреливаясь, дворами и… скрылся.

В брошенном автомобиле оперативники нашли насмерть перепуганную девицу, забившуюся между сиденьями. Рядом на полу валялся нож, которым, как выяснилось, лихой водитель угрожал ей. Женщину он использовал в качестве заложницы, чтобы «покупатель» побыстрее стал сговорчивым.

После провала операции начальство устроило сыскарям грозный разнос. В авральном порядке милиция бросилась прочесывать места возможного появления Япончика. На его явочных квартирах устроили засады. Стояла на ушах и вся тайная агентура.

Тщетные поиски преступника продолжались долго, более полугода. И вдруг… Япончик заявился в милицию сам! Нет, не сдаваться, – все это время он потратил на подготовку алиби: мол, виноват владелец автомашины, «кинувший» приятеля Иванькова при ее купле-продаже. Вот Иванькову и пришлось восстанавливать справедливость.

Его версию подтвердили несколько человек, в том числе давняя пассия Япончика – Каля Никифорова, авторитетная в уголовном мире цеховичка. Она отбывала наказание за торговые и валютные махинации в местах не столь отдаленных. Это отчасти и сбивало с толку – ведь встретиться и все обговорить они не могли.

Кроме того, судебно-медицинская экспертиза вдруг признала подследственного Иванькова душевнобольным, инвалидом второй группы, что освобождало его от уголовной ответственности.

Благодаря новой версии, когда отпали, за недоказанностью, суровые обвинения, на нем осталась только одна статья. Наказание по ней не превышало трех лет, без содержания под стражей, то есть условно. Зато теперь выходило, что заключение о его душевном недуге становилось лишним балластом, а это для милиции, которой он насолил сверх всякой меры, было козырной картой: можно загнать нуждающегося в лечении вымогателя в психушку на неопределенный срок. Выходило, что его победа оборачивалась его же поражением.

Оперативники торжествовали оформляя на Славу документы, уже готовились к тому, что наденут на него смирительную рубашку. Однако они опять недооценили его. Иваньков написал заявление о симуляции душевной болезни. Дело, в который раз, приобрело новое направление.

Из документов МВД СССР:

В ходе следствия с 10 декабря 1976 года по 7 февраля 1977 года Иваньков находился на стационарной судебно-психиатрической экспертизе в Институте имени Сербского. Обследовавшая его комиссия пришла к заключению, что он страдает хроническим психическим заболеванием в форме шизофрении, невменяем в отношении инкриминируемых ему деяний, нуждается в направлении на принудительное лечение в психиатрическую больницу специального типа…

С 15 июля 1977 года по 3 октября 1978 года Иваньков находился в специальной психиатрической больнице отдела исправительных учреждений УВД Смоленского облисполкома. Выписан после повторной экспертизы, которая признала его полностью здоровым. Она проводилась после его заявления о симуляции…

– Как информация? – поинтересовался мой консультант. – То, что надо?

– Да. Но есть некоторые «но»…

– Конкретнее…

– Неужели в этих медкомиссиях сидят одни болваны? Как можно здорового человека психом признать?

– Очень просто. Тут знаешь какой опыт наработан…

И, как потом пояснил кум, используя пробелы в отечественном законодательстве, воры в законе учатся симуляции некоторых психических болезней, изучают симптомы, консультируются у специалистов. Что касается Япончика, то его искусство смены диагнозов объяснялось еще и тем, что заместитель директора Клиники нервных болезней оказалась его доброй подругой. Она могла не только предоставить ему отдельную палату-люкс с телевизором, но и поделилась медицинскими познаниями в области неврозов.

На судебном процессе Япончик показал себя во всем блеске. Как писали газеты, на криминальном небосклоне вспыхнула новая яркая звезда. На ее свет стали ориентироваться другие. О способностях Япончика красиво провести разгон (операцию по выбиванию долгов), а затем уйти от ответственности, слагали легенды. Для уголовной молодежи он стал кумиром.

Надо сказать, что детство и юность Славы Иванькова вряд ли можно назвать счастливыми. Отец частенько прикладывался к бутылке. Как значилось в соответствующих документах, Кирилл Иваньков регулярно злоупотреблял алкогольными напитками, лечился в психиатрических больницах, а в начале 50-х и вовсе оставил семью.

Мать отличалась мнительностью, чрезмерной брезгливостью и аккуратностью. Могла без причины по несколько раз перестирывать свои вещи. Проглаживала утюгом денежные купюры, дабы не заразиться какой-нибудь болезнью.

Все это не могло не отразиться на формирующемся характере мальчика, росшего к тому же физически ослабленным, болезненным. Вряд ли стоит перечислять все перенесенные им недуги. Врачи отправляли Славу на лечение в детские больницы и санатории. Наблюдавшие за ним специалисты отмечали, что ребенок замкнут и робок, что с ним никто не дружит.

Однако с тринадцати лет Слава Иваньков всерьез взялся за свое физическое развитие. Он стал заниматься в секции вольной борьбы, самостоятельно изучал джиу-джитсу.

Окончив восемь классов, Слава поступил в цирковое училище – решил стать воздушным гимнастом. Его хорошая спортивная подготовка сделала его лучшим среди сокурсников. Но тут случилась беда: во время тренировки он упал с трапеции и получил закрытую травму черепа. Из училища пришлось уйти.

Иваньков устроился в комбинат бытового обслуживания. Работал слесарем, а затем бригадиром приемщиков. Одновременно учился в вечерней школе. Казалось, судьба, наконец, сжалилась над ним и все стало налаживаться. Он женился на красавице ассирийке (отсюда, кстати, вторая кличка Япончика – Ассирийский зять. – Авт.). Но злой рок словно подстерегал его: Иванькова сбила автомашина. После лечения в больнице он вернулся к активной жизни, но стал крайне раздражительным, постоянно ссорился с женой. Ему даже пришлось сменить место работы.

Из документов МВД СССР:

В 1965 году Иваньков был доставлен в о/м по месту жительства за попытку совершить карманную кражу. При задержании оказывал сопротивление сотрудникам милиции, буйствовал. Направлен для прохождения стационарной судебно-психиатрической экспертизы в больницу имени Кащенко, где ему поставили диагноз: «Хроническое психическое заболевание в форме шизофрении, невменяем в отношении инкриминируемого ему деяния, нуждается в принудительном лечении».

В больнице на экспертизе Иваньков находился с 5 апреля по 18 июля 1966 года. Узнав диагноз, он резко изменил свое поведение: стал активно общаться с окружающими, участвовал в настольных играх, читал книги, приветливо встречал жену, проявлял привязанность к сыну…

18 июля, узнав о решении суда направить его на принудительное лечение, Иваньков из больницы убежал. Дома не жил, скрываясь от милиции. Так продолжалось до ноября 1966 года, пока его вновь не задержали и не вернули в клинику. А в марте 1967 года экспертная комиссия с участием профессора Р. Лунца пришла к заключению, что Иваньков В. перенес шизофреноподобный психоз травматического генеза, течение которого было обусловлено психогеннотравмирующими воздействиями. Из психопатического состояния он полностью вышел. И 19 февраля его выписали с диагнозом: «Посттравматическая энцефалопатия усинзитивного психопата, перенес затяжной посттравматический психоз».

Из документов МВД СССР:

После выписки из психиатрической больницы Иваньков состоял под наблюдением психоневрологического диспансера г. Москвы с диагнозом: «Шизофрения, параноидная форма». Переосвидетельствования экспертной, врачебно-трудовой комиссией не проходил. Работал фотолаборантом, тренером в детской спортивной школе.

В 1974 году Иваньков получил 2-ю группу инвалидности по психическому заболеванию, бессрочно. Одновременно он вел активный образ жизни, часто посещал рестораны, имел широкий круг знакомых.

В марте, во время драки в ресторане «Русь» в г. Москве, был задержан. При обыске у него обнаружены и изъяты поддельные документы (паспорт и водительское удостоверение).

В период следствия по уголовному делу с 5 июня по 13 августа 1974 года Иваньков находился на стационарной судебно-психиатрической экспертизе в Институте имени профессора Сербского, где комиссия пришла к заключению, что он психическим заболеванием не страдает, вменяем в отношении инкриминируемых ему деяний.

18 ноября 1974 года Иваньков был осужден по ст. 196 ч. 3 УК РСФСР за использование поддельных документов к 7 месяцам 15 дням лишения свободы и был освобожден из-под стражи в зале суда в связи с отбытием срока наказания. За драку привлечен не был.

В период следствия и суда Иваньков содержался под стражей в Бутырской тюрьме, где был посвящен в сан вора в законе..

Уже тогда, используя свои связи, Иваньков ушел от уголовной ответственности. А выйдя из тюрьмы, он развелся с женой. Непродолжительное время числился товароведом в овощном магазине. Часто бывал в командировках. Ведь теперь ареной его действий была вся страна. В ней он жил совершенно свободной личностью, как значилось в милицейских сопроводиловках: «без определенных занятий и без прописки».

Оказавшись на свободе, он сразу вошел в круг наиболее влиятельных лидеров уголовного мира Москвы. Почти все вечера проводил в ресторанах. Отличался властностью, переходящей в жестокость. Его часто приглашали теневым арбитром, когда предстояло решить вопрос о несвоевременной выплате долгов. А таких ситуаций было много. Ведь в России 80-х годов расцветало нелегальное предпринимательство. Из необъятной государственной казны или резиновых фондов мощных производственных объединений, где все было наше и общее, наиболее предприимчивые старались перекачать в свой карман как можно больше ценностей. Повседневными нормами реальности стали приписки, очковтирательство. Например, на строящемся объекте еще не было крыши, а в официальных отчетах он показывался как завершенный. План был выполнен, и ответственные за него получали награды, премии, новые посты. Потом назначенный преемник тихо расхлебывал чужие грехи. Если сор из избы не выносил, через какое-то время он тоже получал повышение. Таковы были правила игры, название которой – плановое социалистическое хозяйствование.

Конечно, в таких условиях можно было под крышей завода, комбината и т. п. открывать и организовывать цеха левого производства. Здесь из государственного сырья за счет бюджетных средств производили несчетную продукцию. Она реализовывалась через черный рынок, сеть реальных торговых точек, но по подложным документам. Баснословная прибыль, не облагаемая налогами, оседала в карманах узкого круга лиц, и круговая порука была им надежной защитой от закона.

Вот на этот-то Клондайк и вышли российские джентльмены удачи типа Япончика и ему подобных. Они, можно сказать, тоже были порождением эпохи, и так случилось, что Иваньков оказался в первой шеренге отечественных рэкетиров. Не было бы его, появился кто-то другой. Уж очень благоприятны были условия.

Из документов МВД СССР:

В начале 1980 года Иваньков В. сплотил вокруг себя преступную группу из числа ранее судимых лиц. В нее вошли: Быков Владимир Васильевич, 1937 года рождения; Слива Вячеслав Маракулович, 1944 года рождения; Сосунов Асаф Евдаевич, 1938 года рождения. Входили в нее и братья Квантришвили – Амиран (профессиональный игрок в карты) и Отари (бывший тренер по борьбе).

Участники преступной группировки, используя удостоверение и форму сотрудника милиции, а также огнестрельное оружие, производили самочинные обыски у дельцов теневой экономики, живущих на криминальные доходы, похищая у них ценности и деньги, в некоторых случаях совершали квартирные кражи.

Помимо этого, имея широкий круг осведомителей среди зажиточной интеллигенции и госчиновников, бандиты выявляли лиц, располагающих крупными суммами денег и ценностями, вступали с ними в контакт, затем обманным путем увозили их на автомашинах за пределы г. Москвы или доставляли на квартиры своих связей, где, применяя физическое насилие (нанесение побоев, изощренные пытки, в том числе использовали подручные средства: паяльники, утюги и тому подобное), угрожая расправой, добивались от жертв выдачи денег и ценностей.

В числе потерпевших был и известный коллекционер-филателист. Япончик и два его сообщника изрядно поработали над этим клиентом. Выбивая деньги, они приковали его к водопроводной трубе в ванной комнате. Когда от боли жертва теряла сознание, ее обливали водой и продолжали пытку. В конце концов пообещали, что последней процедурой для коллекционера будет ванна с кислотой. Ассистент Япончика, Балда, притащил огромную бутыль. Тяжелая ядовитая жидкость, испаряясь, забулькала по эмали. Тогда коллекционер сломался и подписал три расписки, каждая на 20 тысяч рублей. По тем временам – почти шесть автомобилей «Волга». По мелочам команда рэкетира номер один не работала.

Но к этому времени муровцы наконец-то нашли свидетелей, по показаниям которых можно было возбуждать уголовное дело. Прокурор дал санкцию на арест Иванькова.

О том, как тогда брали Япончика, Петровичу рассказывал его первый начальник-руоповец. В начале 80-х он был одним из ведущих сыщиков ГУУРа (Главного управления уголовного розыска) МВД СССР и участвовал в операции. Вот как это было.

Оперативники следили за домом Иванькова несколько дней. Наконец он появился. Ему дали войти в квартиру. Через некоторое время Япончик вышел. Направился к уличному телефону-автомату. Набрал номер.

Вдруг Япончик швырнул трубку – видимо, получив какое-то известие. Скорее всего, его предупреждали, что тучи над ним сгущаются. Была явная утечка информации. Это ощущалось и раньше – он всегда ускользал из расставленных на него силков.

Япончик бросился к машине. Через секунды автомобиль сорвался с места и вылетел со двора. У проходного подъезда остановился. В него села женщина. Оставляя на асфальте черные следы от пробуксовки колес, легковушка тут же набрала скорость.

Последовала команда на его захват. Несколько оперативных машин блокировали выезд на шоссе. Япончик стал прорываться со стрельбой…

– Спецоперация закончилась тем, что Япончика взяли. И знаешь, на что обратил внимание мой приятель? – спросил, усмехнувшись, Петрович. – Ему показалось, что Иваньков знал – на этот раз не уйдет. Судя по всему, доброжелатель предупредил о тех силах и средствах, что обложили его со всех сторон. Тем не менее сдаваться Япончик не собирался.

– Почему?

– Надо знать этого человека. Чисто психологически он был не готов признать свое поражение. Это – боец до последнего…

До кого или до чего «последнего» – Петрович уточнять не стал. В общем, муровцы Япончика взяли, что называется, с поличным. При обыске в машине изъяли три подложных паспорта на разные фамилии, но с одной и той же, его, фотографией.

Произошло это 14 мая 1981 года. А вскоре были задержаны его сообщники. Начались допросы, на которых Япончик все отрицал. Так продолжалось несколько дней. И вдруг стали меняться показания потерпевших и свидетелей – в дело включились те, кто остался на свободе и был чем-то обязан Япончику.

Так в гости к коллекционеру-филателисту наведался посланец авторитета ростовской уголовщины.

«Есть уникальная вещица, которую вы давно хотели приобрести, – начал он миролюбиво. – Наш общий друг привез ее из Ростова-папы. Все в машине – можно посмотреть и прицениться».

«Хорошо», – антиквар поспешил за гонцом.

В машине его ждали с разговором. Суть его сводилась к следующему: вещица будет твоя, но показания надо изменить. Антиквар согласился. Его отпустили. Но он тут же сообщил о случившемся в МУР. На чаше весов были две величины: месть бандитов или гнев правосудия за дачу ложных показаний. Но если первые не давали за его здоровье и ломаного гроша, то вторые гарантировали жизнь и благополучие. Выбор был сделан. Коллекционер оказался единственным, кто не изменил своих показаний.

Время показало, что выбор был правильным. Муровцы свое слово сдержали. Говорят, антиквар, отойдя от своего бизнеса, процветал несколько лет в качестве администратора одного из престижных кафе в Столешниках.

29 апреля 1982 года народный суд Люблинского района г. Москвы осудил Иванькова по статьям: 146 часть 2 пункты «а» и «б» (разбойное нападение по предварительному сговору группой лиц, с применением оружия); 196 часть 1 (подделка документов); 218 (хранение и ношение огнестрельного оружия) УК РСФСР к 14 годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима с конфискацией имущества, оправдав его по статье 224 часть 4 (хранение наркотических веществ).

Из материалов личного дела осужденного В.К.Иванькова:

6 марта 1983 года прибыл в исправительно-трудовую колонию № 3 Магадана, откуда 30 июля 1983 года за злостное неповиновение требованиям администрации был этапирован на тюремный режим в учреждение СТ-2 Тулуна Иркутской области (в обычном обиходе именуется Тулунской тюрьмой), где 10 января 1984 года совершил преступление, предусмотренное статьей 110 УК РСФСР. За причинение тяжкого телесного повреждения осужденному Гребенец прибавлен еще 1 год лишения свободы…

14 мая 1986 года Иваньков В.К. находясь на приеме у начальника медицинской части Томзякова, вступает в пререкания с сотрудником учреждения Кушнаренко, выражаясь в его адрес нецензурной бранью. Затем, используя стул, причинил Кушнаренко телесные повреждения. Суд признал виновным Иванькова в совершении преступления, предусмотренного статьей 193 ч. 2 УК РСФСР и приговорил его еще к 1 году лишения свободы…

За период отбывания наказания в местах лишения свободы осужденный Иваньков допустил 58 нарушений режима, за что 35 раз водворялся в штрафной изолятор и карцер, переводился в помещение камерного типа сроком на 2 месяца.

…является признанным вором в законе, активно пропагандирует воровские обычаи и традиции. Среди наиболее агрессивных осужденных пользуется поддержкой. Организует групповые эксцессы, противодействуя законной деятельности администрации, при этом тщательно скрывает свою роль. На меры воспитательного характера не реагирует. Сознательно склоняет осужденных к отказу от приема пищи и невыходу на работу, а также – другим противоправным действиям…

Из докладной записки начальника оперчасти учреждения СТ-2:

21 января 1991 года на посту № 2 тюремного режима вольнонаемный Лыткин А., работающий в библиотеке, раздавал почту осужденным. При раздаче корреспонденции в камере № 43 между осужденным Иваньковым и Лыткиным возникла ссора из-за газеты «За рубежом», которая была выписана другим осужденным. В ходе выяснения отношений Иваньков взял палку длиной около метра, которой прочищают засорившийся унитаз, и нанес ею жестокие удары по лицу Лыткина, после чего последнего унесли в санитарную часть. По заключению судебно-медицинской экспертизы, Лыткину А. причинены телесные повреждения в виде ушибленных ран и ссадин лица. В действиях Иванькова усматривались признаки преступления, предусмотренного статьей 112 ч. 2 УК РСФСР, то есть умышленные телесные повреждения или нанесение побоев. Но, учитывая отсутствие свидетельской базы, в возбуждении уголовного дела отказано. Осужденный Иваньков привлечен к дисциплинарной ответственности.

С 1989 года Иваньков начинает писать письма с ходатайствами о смягчении меры наказания. Подключает к этому адвоката, родственников и свои связи в правоохранительных органах. Он обращается в различные инстанции с жалобами на его незаконное осуждение. К этой кампании по досрочному освобождению подключается бывшая жена. В начале 1990 года она обращается к известному народному депутату СССР с просьбой оказать содействие в помиловании ее мужа. Тот направляет в Президиум Верховного Совета РСФСР и Председателю Верховного Совета РСФСР два депутатских запроса следующего содержания: «Учитывая, что Иваньков В.К. глубоко осознал противоправность содеянного, что пребывание в изоляции от общества свыше 7–8 лет не отвечает интересам перевоспитания личности, а также принимая во внимание его возраст и состояние осужденного, прошу рассмотреть вопрос о его помиловании».

Вскоре соответствующие документы поступают в отдел по вопросам помилования при Верховном Совете РСФСР. В Тулун направляется запрос с просьбой выслать все необходимое для рассмотрения вопроса о пересмотре приговора в отношении осужденного В.К. Иванькова. И в ноябре 1990 года в секретариат Комиссии по помилованию и в Верховный суд необходимые документы поступают.

Большинство бумаг оказываются совершенно противоречивыми. Осужденный Иваньков характеризуется вставшим на путь исправления. Тем не менее отдел по вопросам помилования при Верховном суде РСФСР официального решения не выносит. Тогда бумажная карусель закручивается чьей-то умелой рукой еще сильнее. В декабре 1990 года материалы по Иванькову попадают непосредственно в Верховный суд для проверки в порядке судебного надзора за законностью его осуждения.

21 января 1991 года заместитель председателя Верховного суда вносит протест в президиум Московского городского суда о пересмотре дела Иванькова в порядке надзора. 30 января 1991 года Московский городской суд рассмотрел уголовное дело по протесту на приговор Люблинского районного суда г. Москвы от 29 апреля 1982 года, постановив: приговор Люблинского районного суда г. Москвы и определение Судебной коллегии по уголовным делам Мосгорсуда в отношении Иванькова В. оставить без изменений, а протест без удовлетворения.

В феврале 1991 года вносится вторичный протест по делу Иванькова, но уже в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного суда РСФСР. 25 февраля Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РСФСР, рассмотрев данный протест, изменила назначенное Иванькову наказание с 14 до 10 лет исправительно-трудовой колонии усиленного режима с конфискацией имущества. В остальном приговор и определение остались без изменений. Но этого оказалось достаточно, чтобы состоялось освобождение Иванькова – 5 ноября этого же года.

А бумажное противоборство продолжалось еще какое-то время. В ноябре же в МВД РСФСР поступило письмо за подписью заместителя Генерального прокурора России. В нем сообщалось о внесении нового протеста в Президиум Верховного суда РСФСР, где предложено считать приговор Люблинского районного народного суда г. Москвы правильным. Тяжба не затихала, а Япончик уже находился на свободе.

Некоторое время он пожил в Москве. Здесь им была даже проведена воровская сходка. Решив свои насущные проблемы, он в марте 1992 года нелегально выехал в поселок Веселый Ростовской области. Здесь сделал прописку в общежитии и предпринял усилия для выезда за границу. С этой целью через советско-американское предприятие «Приоритет» было подано обращение в консульское управление МИД России. После этого Иваньков получил загранпаспорт и визу для выезда по маршруту: «Москва – Пекин – Будапешт».

В феврале он направляет в посольство США письмо с просьбой о визе на въезд в эту страну. Скрыв судимости, изменив дату рождения, домашний адрес, место работы и так далее, он получает разрешение. Все: прощай, Россия! Здравствуй, Америка!

О заграничных гастролях Япончика писали много и подробно. Гром грянул в 1995 году, когда в Нью-Йорке его арестовали агенты ФБР, предъявив обвинение в вымогательстве трех с половиной миллиона долларов с безобидных коммерсантов. В итоге он получает по приговору американского суда почти десять лет тюрьмы.

– Хотя, знаешь, есть мнение, что Япончику повезло. Этот арест спас ему жизнь.

– На середину 90-х как раз, – пояснил Петрович, – приходится пик отстрела воров в законе и уголовных авторитетов. Окажись он здесь, еще не известно, как бы все повернулось…