Текст книги "Земля Лишних. Беги, хомячок, беги (СИ)"

Автор книги: Алексей Платковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 31 страниц)

Похожая ситуация сложилась и с флорой, разве что не так чувствительно. Всё же пшеница, кукуруза там или картофель не так чувствительны к ядовитым насекомым и травам, как корова и баран. Да, селекционерам пришлось постараться, да и до сих пор немало сил уходит на выведение новых, засухостойких, сортов. Да, что-то не прижилось, причём, не всегда это что-то чувствительное. Например, неприхотливый подсолнечник почти не прижился. Не из-за климата нет. Просто нашёлся местный вид муравья, который посчитал данную культуру очень “вкусной”, и буквально истребляет её, когда встречает. А так как эти муравьи одни из самых распространённых в Эдеме, то и мест, где подсолнечник выживает, не так уж и много.

Правда, история знает и обратные примеры, когда, наоборот, инвазивные виды (т.е. не свойственные данной территории) становятся причиной чуть ли не экологических катастроф. Несколько таких примеров знает Старая Земля, в частности, Австралия. И, пожалуй, самый известный из них – кролики.

Когда в 18-19 веках англичане начали активно заселять этот континент, они брали с собой не только домашний скот и утварь, но и свои привычки. В 1859 году фермер Томас Остин, большой любитель охоты, решил выпустить две дюжины диких кроликов в принадлежавший ему Бэрвон-парк, дабы наслаждаться своим любимым хобби по отстрелу ушастых по выходным и в праздники. Некоторые фермеры последовали его примеру, и уже через десять лет эти безобидные, на первый взгляд, пушистики стали настоящей головной болью. Кролики, известные своей плодовитостью, давали в Австралии приплод круглый год, из-за мягких зим. Произошёл взрывной рост их дикой популяции, что привело к большим проблемам и вымираниям целых видов. Они губят молодые деревья, не давая им развиться, едят саженцы, оставляя верхний слой почвы беззащитным и уязвимым для плоскостной эрозии, что ведёт к образованию оврагов и выветриваний. В итоге австралийцы были вынуждены прикладывать огромные усилия для сдерживания популяции пушистых: строили высокие заборы, протянувшиеся на сотни километров, перепахивали сотни гектаров, чтобы разрушить кроличьи норы, и многое другое. Пробовали даже биологические методы борьбы. В частности, завезли лис, однако те предпочли охотится на местную фауну, и почти не повлияли на популяцию ушастых. В середине двадцатого века на кроликов была произведена вирусная атака, их популяцию заразили какой-то гадостью, завезённой из Южной Америки. И это даже на время сработало, с 600 миллионов особей численность упала до сотни, в шесть раз! Но уже в 90-х годах прошлого века популяция начала восстанавливаться, так как выжившие приобретали иммунитет и передавали его потомству. А, как вы помните, потомства у кроликов всегда хоть отбавляй.

Эдем пока что такой участи избежал, местная флора и фауна даёт прикурить как самому homo sapiens”у, так и экспортируемым им видам, но Орден вкладывает немалые деньги в исследования влияние того или иного “мигранта”, чтобы не получилось, как в Австралии. Ведь там не только с кроликами облажались, были ещё и кошки, и крысы. И даже с мухами австралийцы намучались, но это уже другая история.

– Слушай, Маршалл, а откуда ты всё это знаешь? – пока суть да дело, мы уговорили почти весь вискарь. Под истории про перипетии и трудности фермерской жизни во все времена и на всех континентах пилось легко и незаметно.

– Так я родом из Австралии, у нас про этих чёртовых кроликов знает каждый!

– А так и не скажешь.

– Мои предки переехали в Техас, когда мне было восемь лет. Отец решил, что в Штатах заниматься фермерством будет проще, да и детям легче получить образование и пробиться в жизнь.

– И как в итоге?

– Ну, так-сяк. Я, как видишь, пошёл по его стопам, а выращивать кукурузу или коров без разницы, где. Пожалуй, дома, в Австралии, было бы даже чуть проще, всё таки людей там меньше, а пастбищ больше. Сестре моей повезло, выскочила замуж за какого-то яйцеголового ещё в колледже. Программист, как ты, только успешный. Основал чего-то там, какую-то то ли игру для мобильников удачно выпустил, то ли что, я не вникал. Раскрутился, продал бизнес одному из этих АйТи-монстров, и теперь они колесят по миру парой малышей. Дом в Калифорнии, Испании, Италии. Вроде даже подумывали прикупить небольшой замок во Франции, хотя на кой чёрт он им сдался? А вот брату моему не повезло. Тому не хватило пары баллов для поступления, решил пойти в армию, чтобы потом получить стипендию в каком-нибудь приличном университете. Попал в Ирак, – Маршалл надолго замолчал, задумчиво крутил бокал, гоняя виски от стенке к стенке. – В одном из выходов его колонна угодила в засаду. Хамви, в котором ехал Том, подорвался на фугасе. Говорят, машину на сотню ярдов вокруг разбросало. Гроб закапывали почти пустой, собирать было нечего. Такая она, Америка. Разная. Как повезёт.

– За тех, кто не с нами, – негромко, но чётко произнёс Антон, и мы выпили, не чокаясь.

Над столом повисла давящая тишина, одна из тех, когда чувствуешь себя неловко, если молчишь, и одновременно понимаешь, что чтобы ты не сказал, это добавит ещё больше неловкости. Я никогда не знал, как разорвать этот порочный круг, оратор из меня не ахти.

Тишину первым нарушил Маршалл. Залпом опрокинув в себя остатки виски, он громко жахнул бокалом о столешницу. Стекло протестующе звякнуло, но уцелело.

– Кстати, про тех, кого нет рядом. Там моя дочь одна, скучает, а ты тут пьянствуешь, – техасец австралийского разлива уставил указательный палец на Антона. – Какого лешего, я тебя спрашиваю?

– Ну… – замялся парень. – Есть некоторые сложности…

– Бабы испугался? Сосунок! В баре он прячется, герой. Как в драку, так он первый, а от юбки сбежал. Что? Не смотри на меня, словно телёнок на бойне. Всё я прекрасно понимаю, чего ты от неё бегаешь. Дай бабе чего она хочет, будь мужиком!

– Я хотел подождать свадьбы… – начал было защищаться Антон, но Маршалл его не стал слушать, перебил, набросился с пылом, который сложно было заподозрить в таком спокойном и уравновешенном человеке, каким до этого представлялся мне фермер.

– Да кому нужны эти условности! Уж точно не мне. Ты ей нравишься, она – тебе, так вперёд, чего ждать! К ней подбивали клинья десятки парней. И побогаче тебя, и покруче были, разные. В прошлом году, на осеннем празднике урожая, на танцах у неё отбоя не было от желающих потанцевать. Прям золотая рыбка, такой у её хвост из кавалеров был. Некоторые даже попробовали позволить себе лишнее, пришлось разукрасить им лица, а одному Ариэль проткнула ладонь вилкой, когда тот начал лапать её под столом. Это я всё к чему. Как говорят, “если сука не хочет, кобель не вскочит”, а моя девочка хочет тебя, и никого больше. И какая разница, успел ли местный пастырь вас обвенчать или нет. Не это делает мужчину мужем, а женщину – женой, нет, парень, не это. На счёт Гретты не беспокойся. Она не всегда была такой благочестивой. Я отнюдь не первый мужчина у неё, нет сэр, не первый. И даже не второй. И ничего в этом плохого нет. Так что иди и сделай мою девочку счастливой, и это всё, что я от тебя жду, как и моя жена. Если тебе нужно было моё благословение, считай, я тебе его дал!

Казалось, Маршалл вот-вот вскочит со стула, обойдёт стол и потащит Антона к Ариэль силком. Парень, не дожидаясь столь позорного для себя развития событий, споро поднялся, полез за бумажником, но фермер замахал на него руками, и наёмник, кивнув, пошёл, почти побежал, на выход.

– И не вздумайте предохраняться, сукины дети! Я хочу внуков, и как можно скорее! – проорал на весь бар Маршалл в спину Антону, довольно осклабившись.

А я-то думал, что это я пить не умею.

– Знаешь, Алекс, – ничуть не смущаясь, что привлёк к нашему столику внимание половины бара, фермер разлил по бокалам остатки “Уокера”, – в Эдеме жизнь не сахар. Кондишены редкость, хорошая медицина на вес золота, тебя то пытаются съесть, то подстрелить, то ограбить… Но, чёрт подери, воздух тут чище, а краски – ярче. Так давай выпьем за то, чтобы дышалось в полную грудь и жилось нескучно!

Кажется, я знаю, с чего вдруг Маршалл чуть ли не силком положил Антона в постель Ариэль. Здесь действительно живётся не так спокойно, как на Земле, и шансы сыграть в ящик раньше срока на пару порядков выше. Поэтому, как говорил паровозик из Ромашково: если мы не увидим рассвет, то мы опоздаем на всю жизнь.

Что в переводе значит: не откладывай на завтра то, что может принести удовольствие сегодня.

– Пожалуй, Маршалл, я тоже пойду, – поднимаюсь из-за стола и лезу за бумажником.

– Оставь, – фермер отмахнулся от моих экю, словно от назойливой мухи. – Вы уже дважды спасли меня и Гретту от необходимости заказывать катафалк. Это меньшее, что я могу для вас сделать.

– Спасибо.

– Ты чертовски везучий сукин сын, Алекс, – Маршалл, прищурившись, хитро посмотрел на меня. – Отхватил такую девчонку, не хуже моей малышки, а в чём-то даже лучше. И что она в тебе нашла?

– Ошибаешься, это не я её отхватил, а она меня, – сдержать улыбку, глядя на пьяного фермера, было сложно.

– Не думай, что я перебрал и несу чушь, парень, – техасец словно прочитал мои мысли, посерьезнел. – Я, может, не самый умный в округе, и даже в этом баре. Но пожил достаточно, и повидал много, так что поверь моему опыту, я вижу, когда девушка от парня без ума, а когда просто так.

Я не нашёл, что ответить, просто кивнул, и вышел на улицу.

Солнце клонилось к горизонту, оказывается, мы просидели почти до самого вечера. В хорошей компании время летит незаметно. Воздух стал прохладней, но был ещё достаточно тёпл, чтобы не чувствовать дискомфорта в одной майке. До заката ещё примерно час, можно прогуляться, размять ноги и развеять голову.

А также обдумать слова Маршалла. Надеюсь, он ошибается.

– Может, ну его в баню? Она сама меня поцеловала, так что.. – попробовал я отмахнуться от проблемы, реальной или мнимой.

“Только попробуй мне, – радостно потёрла руки Совесть. – Я тебе устрою, ох, устрою! Ночная перестрелка покажется детским утренником!”

Одно хорошо: комок нервов и холода моментом рассосался, словно его и не бывало.

“Рефлексия – страшная штука! И это только жалкое начало! – довольно кивнула Совесть. – Так что давай, ищи выход из ситуации, чтобы никто не остался обиженным! Ты же программист, поработай, для разнообразия, головой!”.

Глава 28

Год 27, 1 апреля, воскресенье, вечер

Алекс Северов

С вами такое бывало: зашёл на википедию почитать статью про, например, македонскую фалангу, а через час обнаружил себя на странице про Млечный Путь или новозеландский лён? Вот примерно так же у меня и мысли скакали, словно ссылки на новые страницы.

“Так. У нас разница в возрасте почти двукратная! Хотя нет, стоп, мне сколько? А ей? Так, если вычесть и поделить… Ох, не надо было пить! Точнее, пить надо было, но не столько. А сколько? Интересно, где та норма? Хорошо было тому мужику из анекдота, у которого норма по фотографии тёщи измерялась: как только тёща начинала нравится, то всё, баста, карапузики, Сатурну больше не наливать! Кстати, про Сатурн.. Стопэ! Какой, к лешему, Сатурн, что там в итоге с разницей в возрасте? Вроде бы 8 лет? Или 9? А она вообще свой возраст хоть раз называла? Кажется, да… Или нет? Ну не паспорт же у неё, в самом деле, просить. Или попросить? Больно молодо выглядит, ей 18 есть? А то на словах я Лев толстой, а на деле… Так, отставить, поручик Ржевский! И вообще, это сейчас разница в полтора раза. Пройдёт лет 10, и это будет всего лишь четверть. А через двадцать – ещё меньше. Так-то! С другой стороны, 8 (9?) лет всегда разница. Хоть сейчас, хоть через 20 лет.

И вообще, мужчины меньше живут, кто придумал, что муж должен быть старше жены? Младше, и только так! Хоть вдовой недолго побудет! Хотя, на Эдеме староземельная арифметика не работает. Шансы склеить ласты на порядок выше. Не пристрелят, так съедят. Не съедят, так ядовитое что-нибудь укусит. Не укусит, так… Да мало ли ещё вариантов? Банальный аппендицит легко на тот свет отправит, до ближайшего доктора легко полдня пути может быть, да с качеством местных дорог, которые всё больше направления, как Говорил Гудериан (кажется, сейчас на нетрезвую голову не вспомню уже точно), этот самый аппендицит лопнет на первом же десятке вёрст…

Хотя, конечно, скорее пристрелят. Пушка есть у каждого, да не одна. Даже дети, лет с 10-12, ходят с мелкашками. 0.22 патрон хоть и слабый, но убить можно и им. В Питере подростки развлекались, скидывая на головы прохожих презервативы с водой и даже стеклянные бутылки. При мне одной девушке чуть голову не разбили, промахнулись сантиметров на десять. Вывих плеча, скорая, а хулиганов так и не нашли. 22 этажа, сотни квартир, полная безнаказанность. А тут – оружие, возьмёт такой засранец и стрельнёт, забавы ради. На такую пукалку глушитель купить, так с двадцати метров, наверное, уже не слышно будет. Благо, сайленсеры в США всегда в свободном доступе были. В местных оружейных лавках (лабазах, как называет их Антон, смешное слово) я такие штуки видел, даже себе подумывал купить, да мой 7.62 один фиг будет греметь на всю округу…”

Стоило подумать о коварных подростках, стреляющих в прохожих из мелкашки, как мне тут же стали мерещиться доморощенном снайперы на каждом (хоть и очень редком) дереве и в мансардных окнах. Мысли, роившиеся в голове, словно рассерженные осы, разом куда-то исчезли, по коже побежали попурышки, а внутри снова начал разматываться маховик нервов. Я замер посреди улицы, начал озираться, рука непроизвольно нащупала Люгер, сжала рукоять. Но уверенности это не прибавило, я отлично понимал, что пистолет хорош в упор, когда до противника метров 10-15, не больше, чтобы там не писали в ТТХ.

Так, ладно, отставить панику! Никто в меня сейчас не целится, никому я не нужен. И местные подростки скуки ради в прохожих не стреляют, у них полно других дел и забот. И уж тем более, даже рискни какой оболтус напакостить, вычислить его в местной низко этажной застройке проще пареной репы. Но всё равно, лучше вернуться в гостиницу.

– Хм, где это я?

Пока пытался привести мысли в порядок, ноги занесли меня неведомо куда. Вот что значит, положился на автопилот в незнакомом городе. Одно хорошо, в Техасе все поселения строят по извечной американской традиции с перпендикулярными улицами, где нумерованные пересекаются с именными. Так что заблудиться сложно, для того, чтобы сориентироваться, достаточно найти ближайшую табличку с адресом. Кажется, на доме через дорогу таковая имеется, подойдём глянем поближе.

“7th Street”, она же “7-я улица”. “Ягнёнок и как-то там”, где мы остановились (ох, дурья башка, даже название гостиницы забыл!), вроде как на пересечении “Кеннеди Авеню” и “3-ей” стоит. Это, получается, мне сейчас налево и два квартала прямо, а затем повернуть перпендикулярно. Если даже ошибусь с направлением, то просто дойду до конца улицы и развернусь. Или у прохожих спрошу. Кстати, о прохожих, вон компания как раз вынырнула из-за поворота, можно спросить у них…

И тут меня второй раз за пару минут обдало холодом.

Парни, завидев меня, остановились на пару секунд, перекинулись несколькими короткими фразами, кивая в мою сторону, и резко свернули, направившись ко мне. Шли быстро, целеустремлённо. Знакомых у меня в городе не было, так что вряд ли это похоже на внезапную встречу приятелей. И если они идут не поздороваться, то что? Потерялись и хотят спросить дорогу? Не смешите мои тапочки!

Что делать?

Бежать? Стрелять первым? Как там говорят, “пусть меня лучше судят двенадцать, чем несут шестеро”? Ох, ёжики, тут скорее будет и то, и другое. Выйти победителем в перестрелке сразу с четырьмя техасцами Антон может и смог бы, но уж точно не я. Да и как потом доказать, что это была самооборона? Свидетелей нет, если только кто в окно сейчас случайно не выглянет. А если и выглянет, то что он увидит? Как я, без всякой причины, открыл огонь по мирно приближающимся парням? Мои подозрения к делу не пришьёшь…

– Алекс, здорова! – пока я хаотично соображал, как быть, компания успела сократить расстояние до десятка шагов, и я наконец-то смог опознать Бернарда. Всё таки все бородачи для меня, что китайцы – на одно лицо. Или на одну бороду, если уж быть точным. – Мы как раз обсуждали, что было бы здорово найти тебя!

– Найти меня? – пришлось приложить усилия, чтобы разлепить губы, и придать голосу нормальный тон.

Эти точно искали меня не для убийства. Остальных спутников Бернарда я не знаю (хотя нет, вон Маршалл, просто за широкими спинами этих ламберменов старого фермера сложно заметить), но лица у всех доброжелательные, в глазах пляшут весёлые чертята, а бороды сверкают белозубыми улыбками. Каждый подошёл, горячо и сильно потряс мою руку, хлопнул по плечу, словно мы были знакомы много лет.

– Ну да! Это, кстати, Ник и Джеф. Мы с парнями хотели проставиться вам за спасения наших железяк. Пришли в бар, но там нашли только Маршалла, – фермер кивнул, подтверждая слова Бернарда. – Он сказал, что Антон занят и точно к нам не присоединится, а вот ты пошёл размять ноги. Хорошо, эта дыра не настолько большая, чтобы потеряться, так что мы отправились за тобой. Идём с нами, посидим у костра, уговорим пару-тройку бутылок хорошо виски, пожарим бургеры! Компания небольшая, все свои. Что скажешь?

Я переводил взгляд с одного бородача на другого. Парни действительно были искренне рады встретить меня. Не знаю, как там в Штатах, может, на старой Земле в этой стране и туго с настоящим дружелюбием, но здесь перед собой я видел незнакомых людей, которые уже считали меня другом, хотя я даже их имена забыл сразу, как только Бернард представил их мне. Как тут отказаться?

Ночью по просторам Эдема за пределами населённых пунктов пешком передвигаться не рекомендуется. Да и не пешком – тоже. Но нас было много (пять!), все при оружии (два глока, Кольт Питон, Беретта 92 и Люгер, как его там – силища!), да ещё и слегка поддатые. Последний пункт был самым веским, а значит – нам море по колено (“И лужа по горло”, – ехидно напомнила память). Но до компактного лагеря, ещё недавно бывшего ярмаркой на пару-тройку тысяч посетителей, а теперь ужавшегося до дюжины палаток и десятка просторных шатров. Остались самые стойкие, ленивые или упорные. Или пьяные.

Веселье уже кипело во всю. А большой круглой площадке, в самом центре ярмарки, полыхал двухметровый костёр. Пламя весело ревело, выстреливая в чёрное, словно соль, небо снопы искр. Жар был нестерпимым, ближе двух метров к костру подходить было рискованно, можно легко опалить брови и волосы, а большинство присутствующих рисковало куда серьёзней – бородами. В отблесках пламени, плясавшего на лицах присутствующих, казалось, что вокруг костра собрались древние викинги, вернувшиеся из дальнего похода и празднующие богатую добычу. Что было не столь уж далеко от правды: как успел мне рассказать Бернард, остались почти одни оружейники. И в силу характера (человек, всю жизнь занимающийся стреляющими железками, спокойно переносит смерть, особенно чужую), и из-за повышенного спроса на свою продукцию: после налёта очереди за стволами и боеприпасами были длинны как никогда. Ну и как финал, большинство “банды бородачей”, как я начал называть их про себя, жили далеко на севере, ближе к Утюгам, через чьи предгорья проходила одна из “дорог жизни”, ведущих к техасской базе Ордена. Забирая дальше на север, она обслуживала скандинаво-немецкий анклав, влившийся в Техас на правах расширенной автономии пару лет назад.

Не успели мы появиться, как в моих руках сама собой материализовались бутылку пива и бургер, а спина получила многоточечный бесплатный массаж: казалось, каждый присутствующий считал своим долгом подойти к нам с Маршаллом, прореветь нечто благодарственное, отдубасить плечо или спину и посетовать, что Этони (он же Антон) не смог к нам присоединиться. Уже после первого десятка рукопожатий, больше похожих на хватку тисков, я бочком-бочком отвалил в сторонку, оставив фермер отдуваться за нас обоих. Ну его, такую благодарность, мне и без этого синяков хватает в последнее время.

Я пристроился на одном из складных стульев, хаотично расставленных вокруг костра на безопасном расстоянии (а сидящим угрожало не только пламя, но и дикие пляски самых раскованных и буйных, выделавывавших незамысловатые, полные первобытной животной страсти па с энергией, которой позавидовали бы обколотые любители всяких Ибиц и Казантипов). Поставив пиво и незаметно толкнув его ногой, чтобы пенный напиток избавил от своего присутствия бутылку и меня, жадно вгрызся в бургер. Боже мой, что это был за вкус! Мне сразу вспомнились слова Маршалла, который не фермер, а герой сериала “Как я встретил вашу маму”:

“Это было намного больше чем просто бургер. То есть, когда я сделал первый укус, о, это было божественно! Булочка, похожая на покрытую сезамом грудь ангела, слегка намазана слоем кетчупа поверх горчицы. Вкусы сливаются в чарующем танце. А дальше – огурчик. Самый игривый маленький огурчик, за ним ломтик помидора, листочек салата, и котлетка из говядины. Этот вкус кружиться у тебя во рту , разрываясь на части и вновь сплетаясь в одну симфонию вкусов и запахов. Это не просто бутерброд с поджаренным мясом и румяным хлебом, Робин. Это господь говорит с нами с помощью еды”.

Лучше и не скажешь, наверное.

Хотя, если в его случае подобные ощущения от бургера были вызваны тем, что он только-только оконил колледж и переехал в Нью-Йорк, и перед ним были открыты все двери и возможности, то в моём случае всё было несколько прозаичнее: отличная компания, свежий воздух и открытый огонь. В таких условиях этот бургер не мог быть плохим. Он даже не мог быть средненьким. Он просто обязаны быть лучшим, и он им был.

Я сидел на стуле, ел бургер, пялился в костёр, который иногда, буквально на мгновение, загораживала чьё-нибудь пляшущая тень, и был счастлив. Что не говори, а современный человек от своего пещерного предка далеко не ушёл, и для счастья ему нужны не айфоны с андроидами, не порши и кайены, и даже не банковские счета с многими нулями. Нужны лишь надёжные товарищи, уверенность в завтрашнем дне и огонь. Открытый, яростный, всепоглощающий огонь. В котором сгорают и растворяются все заботы и тяготы, невзгоды и лишения, проблемы и вопросы. Глядя в танцующее пламя, древнее, как свет самих звёзд, понимаешь, что всё – суета сует, и все твои такие важные проблемы всего лишь миг для Вселенной, песчинка на бесконечном пляже жизни. И ты можешь или сидеть и жалеть себя, или наслаждаться моментом. Любым моментом. Ведь то, что так важно сегодня…

– Алекс? – чей-то настойчивый голос вырвал меня из созерцательного настроения.

– Да? – я чуть повернул голову, чтобы посмотреть на подошедшего.

– Меня зовут Абидайя, Абидайя Ханжи, – молодой, гладко выбритый… скорее “парень”, чем “мужчина” протянул для приветствия ладонь. Вставать было лень, и хоть сидя руку пожимать не красиво, но меня сегодня это больше не волновало. – Сэр, я хотел сказать вам…

– Давай на “ты”, – перебиваю Абидайю.

– Как скажешь, – кивает парень, и чуть краснеет. Или это отблески костра? – Я хотел сказать “большое, огромное спасибо”. Если бы не вы с вашими друзьями, я был бы разорён, банкрот. Вы спасли мою жизнь, сэр, и жизнь моей семьи. Я хотел бы отблагодарить вас, сэр, только прошу, не отказывайтесь. Это не бог весть какой подарок, конечно, но он от всего сердца.

Только тут я заметил в левой руке парня небольшой деревянный кейс.

Когда Абидайя открыл подарок, я испытал двоякие чувства.

Внутри оказался Кольт 1911, американская классика. Один из легендарнейших и знаменитейших пистолетов США, присутствует, пожалуй, почти в каждом шутере, мечта любого школьника и просто неравнодушного к оружию человека. Попса, похлеще глока или беретты. И стоит соответственно, не особо много.

Однако, само убранство кейса, обитого внутри красным бархатом, пара запасных магазином и два десятка патронов в выдвижном отделении, говорили о том, что это не рядовой экземпляр. Как минимум, он ценен для парня, и скорее похож на семейную реликвию, чем на обычное оружие. Когда дарят такое, то цена отходит на задний план.

Хотя, на утро Антон объяснил мне, что цена данного экземпляра измеряется пятизначной суммой. В экю.

– Лёха, Кольт Кольту рознь. Их выпускали все, кому не лень. Ну, ладно, не все, но многие. Когда в 41-м яппы отбомбились по Перл-Харбору, в Штатах провели стресс-тест своей промышленности, разным фирмам были заказаны небольшие пробные партии стрелкового вооружения, в частности, 1911-ой модели. Твой ствол, в частности, сделан на фабрике Зингера. Видишь, на левой стороне затвора нанесён текст, в две строки: “S. MFG. CO” и “ELIZABETH, N.J., U.S.A.”. А справа номер, от S800001 по S800500, где S – это Singer. Всего их было сделано пять сотен. Твой 313-ый. Сам понимаешь, какой это раритет. Правда, кроме редкости, ствол как ствол, ничем не хуже и не лучше. Но какой-нибудь коллекционер за него отвалит уйму денег.

Но в тот момент финансовой составляющей подарка я оценить не мог, но сам жест от этого был не менее ценен.

Я встал и бережно взял в руки раскрытый кейс.

– Спасибо большое. Он прекрасен, – даже врать не пришлось, пистолет действительно выглядел шикарно.

Чёрный воронёный ствол, характерные вертикальные насечки на затворной раме, массивный спуск в виде полумесяца, утопленного в рукоятку, и пара тёмно-коричневых щёчек из какого-то дерева, украшенные резьбой в виде плюща. Я почувствовал, как внутри просыпается неодолимое желание взять оружие в руки и опробовать, немедленно, сию минуту. Как жаль, что сейчас ночь, и стрельбище уже закрыто…

– Абидайя, ещё раз спасибо за подарок, – я сделал над собой усилие и захлопнул крышку. – Но, если честно, не думаю, что я заслужил его. Это явно не просто пистолет, что-то мне подсказывает, что он в твоей семье не первое поколение. Ты уверен, что груда железок стоит того, чтобы отдавать такую вещь в чужие руки?

– Сэр…

– Алекс, мы договорились.

– Да, конечно, прости. Алекс, ты и твои друзья спасли оружие этих славных парней, – Абидайя кивнул на веселящихся бородачей. Дюжина крепких ребят как раз скандировали “пей, пей, пей!”, подбадривая парочку своих товарищей, заливающих в себя пиво через воронки. Как только первый покончил со своей порцией и отбросил раструбок, дико взревев, ему ответили десятки глоток. Сегодня местная фауна не то что не рискнёт приблизиться к ярмарке, она должна в диком ужасе забиться в самые глубокие норы и прикинуться ветошью. – Это был бы удар для них, но не смертельный. Даже если оружие было куплено в кредит, то мало кто привёз сюда весь товар, так что у него всё равно был бы шанс всё восстановить.

– Тогда почему ты говоришь, что я спас твою жизнь? Ты ведь тоже мог бы всё отбить со временем.

– Это вряд ли. Дело в том, что я не торговец, мой бизнес связан со страхованием. И если бы вчера обокрали одного из моих клиентов, я бы пошёл по миру, да ещё и с огромным долгом. Пятьсот тысяч экю! Отец выгнал бы меня и Сару из дома, слишком большой убыток от первой же сделки.

– Всего одна сделка и такая сумма? Ты что, танк страховал?

– Нет, Алекс. Всего лишь партию тяжёлых пулемётов Дика Сандерса, – парень едва заметно кивнул влево. Я проследил его взгляд.

В отличие от большинства присутствующих на празднике жизни оружейников, Сандерс бороды не носил. Гладко выбритый, тощий, высокий, с высокомерным взглядом бедного, но благородного идальго. За его плечом маячил чернокожий громила, из племени вышибал: крупный, высокий, бицепс размером с арбуз, а ладони могут посоревноваться с ковшом бульдозера.

– Богатый клиент, с охраной, – отметил я вслух.

– Да, один из самых состоятельных торговцев оружием в Техасе. У него сеть из десятка магазинов, самый большой выбор огнестрела и почти полная монополия на торговлю тяжёлыми пулемётами.

– И охрана, надо понимать, у него самая лучшая.

– Да. На этой ярмарке он с четырьмя подручными, – подтвердил Абидайя.

– То есть у него куча денег, куча охраны, и при этом он единственный, кто застраховал свой товар.

– Мистер Сандерс умеет считать деньги и прекрасно знает, что инвестиции требуют защиты.

– Что ж, спасибо ещё раз за подарок, – я чуть приподнял кейс. – А теперь извини, мне надо идти.

– Это вам спасибо, Алекс! Будете в наших краях, обязательно заезжайте, мы с Сарой всегда будем рады вас видеть!

– Обязательно, парень, обязательно, – я хлопнул начинающего страховщика по плечу и пошёл искать Бернарда.

Узнать про стрельбище, когда можно будет опробовать новый ствол.

И задать пару-тройку вопросов про вчерашнюю ночь.