Текст книги "Кровь износа (СИ)"

Автор книги: Алексей Рощин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава 9. Голубые озера взрываются

... – Черт! Нам надо скорее убраться отсюда!

Профессор теперь при ходьбе чуть прихрамывал, его пижонская черная куртка слева была разорвана и немного подгорела, на щеке краснели свежие ссадины. Думаю, что и я выглядел немногим лучше – свою «аляску» я, падая, изгваздал в каком-то мазуте, к тому же теперь у меня болел локоть и ныло плечо.

Одна Катерина почти не пострадала от взрыва профессорского внедорожника, раздавленного столь неудачно упавшим балконом. Я смутно помню, что толкнул ее подальше в сторону, и она улетела в сугроб – в отличие от меня, упавшего на расчищенный асфальт автостоянки.

Бетонная махина врезалась в изделие германского автопрома с душераздирающим хрустом, сразу резко запахло бензином; Катя, выбираясь из сугроба, громко и совершенно беззастенчиво материлась, я пытался справиться с головокружением, как после хорошего хука в челюсть, а профессор шарил по асфальту возле своего покореженного коня; потом он вдруг опять крикнул «бежим!!», мы побежали – и вот мы бредем от ревущего пламени вглубь большого странного поля, занесенного снегом, злые и малость подкопченные.

– Что у вас там бухнуло с такой силой, дорогой фон Левенштайн или как вас там, – спросил я, не скрывая раздражения. – Откуда такой взрыв? Вы что, в машине бомбу перевозили?

– Это не бомба, – сказал он обиженно. – Это 300 литров самого лучшего бензина! Я вез с собой в багажнике. В канистрах.

– Ваша запасливость просто феноменальна. Топливо, спутниковая связь, сам этот нехилый гелендваген... У нас все провинциальные профессора так хорошо зарабатывают?

«Проф», как я его продолжал про себя называть, явно смутился и хотел что-то ответить, но нас перебила Катя:

– Мальчики, давайте оставим эти разборки на потом. Мы ведь, кажется, собирались к Гордееву? Машины у нас теперь нет. Какой план?

– Хм... – сказал я. – Давайте уйдем с этого пустыря обратно к отелю, оттуда пройдем на вокзал, там поймаем такси. А вас, кстати, отправим домой!

– Глупости! – гневно топнула ножкой Катюша. – Я не хочу домой! И возвращаться назад – самая дурацкая идея. Если мы пересечем поле по прямой, то окажемся прямо на Северном шоссе. Поймаем попутку – и всё.

– Я бы предложил скорее уйти отсюда, неважно куда, – опять настойчиво повторил профессор. – Куда ближе?

– Ближе до шоссе! – решительно сказала Катя. И двинулась по полю в противоположную от отеля сторону. Мы пошли вслед.

Некоторое время шли молча, проф хромал сзади. При этом он же нас все время поторапливал: «Быстрее! Быстрее!»

– Да что такое? – не выдержал я.

– Это низина, – сказал он со своим еле уловимым прибалтийским акцентом. – Помните, я рассказывал? И пустырь. Почему здесь ничего не строили? Наверняка какой-то магистральный трубопровод! Или газ, или нефть. Понимаете?

Катя отозвалась, продолжая сосредоточенно топать впереди:

– Газом не пахнет. Я недавно бросила курить, и у меня прекрасное обоняние. Не волнуйтесь.

Профессор в ответ разволновался не на шутку.

– Ваш газ не пахнет! Господи, это же проходят в школе! Он без цвета и запаха, его одорируют только перед самой подачей в дома!

Мы тем временем подошли к кромке шоссе, оставалось лишь забраться на небольшой взгорок. Я запрыгнул, мимоходом подивившись, как тяжело дышу (эх, старость не радость, да и спорт совсем забросил!), помог взобраться своим спутникам. Оглянулся назад – черная покосившаяся громада гостиницы была еле различима в какой-то дымке, машина уже догорала... По счастью, остальные автомобили на стоянке вроде бы не занялись.

Чтобы разрядить обстановку, я решил пошутить:

– Ну как бы то ни было, из газового озера мы выплыли! Давайте ловить попутку!

Движение по шоссе было не слишком интенсивным, подбирать нас никто не спешил. Несколько раз мимо промчались с включенными сиренами две «Скорые» и целый эскорт полицейских автомобилей. Понемногу мы начали мерзнуть.

Я впал в мрачную задумчивость, Катя тоже приуныла. Один профессор не терял энтузиазма и скакал по обочине в отдалении от нас, размахивая руками, как семафор, любой проезжающей машине. Никто не останавливался.

– Эй, закурить есть?! – внезапно раздался сзади басовитый голос.

Я резко обернулся. Сзади всего лишь оказался невесть откуда взявшийся плюгавый мужичок, к тому же явно навеселе.

– Не курим, папаша, – сказал я. – Ступай мимо!

– Да ладно, командир! – с пьяным добродушием сказал мужичонка. – Не куришь – не надо. Скажи лучше – к вокзалу мне как? Через поле?

– Не местный, – сказал я грубо.

– Конечно, можно через поле! – любезно встряла Катя. – Спускайтесь, к гостинице, от нее налево. Да, и если хотите закурить... Возьмите.

И она достала из кармана помятую пачку сигарет.

– О! Можно две?! – алчно спросил мужик.

– Берите все, – бесшабашно сказала Катя. – Я бросила!

Я посмотрел на нее с интересом. Мужик схватил пачку и, не сказав даже «спасибо», лихо спрыгнул на тропинку, да и почапал нашим же путем, только в обратном направлении. Шел он расхлябанной походкой не совсем трезвого человека, но на удивление быстро.

– Вы что, дали ему сигарету? И отправили ТУДА? – опять раздался голос за спиной.

Это, конечно, был наш профессор. Хотя выражение неподдельного ужаса на его лице меня малость позабавило.

– А вы что, такой враг курения? – съязвил я. Блин, ну точно Паганель! Мы застряли на пустынном шоссе, кругом творится черт знает, нас уже пару раз чуть не убило – а он собрался читать нам лекцию о вреде табака!

– Это я, – виновато сказала Катя. – Я все никак не решалась эту пачку выбросить... Я...

– Да вы что, не понимаете? – взорвался профессор. – Он же... Эх!

Он махнул на нас рукой и заорал, обращаясь к пьянчужке:

– Эй! Эгегей!! Любезный! Только не вздумайте...

Мужик его явно не слышал. На ходу он вставил в рот сигарету и достал из кармана что-то, видимо, зажигалку.

– СТОЙ!! – завопил ему вслед профессор. И потом, сразу, без перехода:

– ЛОЖИСЬ!!!

Мужик поднес зажигалку ко рту. Я почувствовал, как какая-то сила (это была рука профессора) снова швыряет меня мордой в асфальт. Рядом негодующе взвизгнула Катерина.

Страшная белая вспышка. Грохот, от которого заложило уши.

– Твою.... Мать!!

Это была моя фраза. На щеке и на лбу добавилось несколько ссадин, но я вскочил первым. Меня поразило, как только что белое поле мгновенно стало черным. Обнажилась земля и даже кое-где пожухлая трава. Черная земля влажно блестела, и над ней шел пар. Пахло как в плохо протопленной бане. МУЖИК ИСЧЕЗ. Пропал, как будто его и не было никогда.

Глава 10. Веселый шофер Федя

Когда мы поймали все-таки машину, Катя еще долго не могла прийти в себя – стучала зубами, как будто ее бил озноб, и сидела, вцепившись в мою руку. У меня же в ушах все стоял звук: это был даже не взрыв, а какой-то хлопок, очень громкий... я сообразил, наконец, что он мне напоминал: с таким на конфорке загорается газ, когда к нему подносишь спичку. Только дома все тише, конечно, много тише.

О невесть куда пропавшем, будто испарившемся, пьяном мужике мы по какому-то внезапному молчаливому согласию не проронили ни слова. Так и ехали в молчании – только наш водитель, бойкий плешивый малый лет 35 на вид, с простецким круглым лицом, трещал без умолку:

– Вот, прогуливаю мою ласточку... У всех каникулы, а я бомблю – а что делать? Завод наш опять встал, всех до 1 февраля в отпуск... Неоплачиваемый, представляете?! А сейчас один бензин сколько стоит! Да еще не повезло – в машине вдруг сегодня радио сломалось. По всем станциям – одно шипение, представляете? Музыку и ту не послушать! А кстати – не слыхали, что в городе-то происходит, не знаете?

– А что такое? – спросил я, отрываясь от размышлений. Помимо прочего, меня все больше интересовал наш молча сидящий на переднем сиденье спутник со странной фамилией Левенштайн. Переговоры о плате за поездку вел именно он, и я заметил, что он убедил водителя, показав ему купюру... в 100 швейцарских франков! Водила сначала требовал православные рубли, потом просил доллары или хотя бы евро – но в конце концов согласился на франки.

– Да половина улиц перекрыта! – жизнерадостно сообщил мне водила. – Какие-то разрушения везде, говорят... Я слышал, что самолет упал – ну так ведь не здесь, а ниже по течению, за городом! Радио только стало об этом сообщать – и сдохло! Чудеса!

– Ну вот видите – опять перекрыто! – сказал он через минуту, когда мы снова увидели в конце улицы редкую вереницу автомобилей перед полицейским автобусом, перегородившем половину полос движения.

– Вы только гляньте – автоматчики! – закричал наш бомбила. – Что ж делается?! – Он снова начал ожесточенно крутить ручки настройки, одновременно другой рукой выворачивая руль назад. Радиоприемник шипел на разные лады.

– Попробуйте средние волны, – неожиданно подал голос «профессор» (я его теперь мысленно так и обозначал – в кавычках; да и впрямь – не говоря уж о том, что за такси 100 франков – невероятное транжирство, откуда вообще в Калининграде франки?? Не из Польши же он их привез...)

– О, точно! Я и забыл про средние волны! – радостно взревел шеф. Он чем-то пощелкал, потом стал снова ожесточенно крутить настройки, не забывая, впрочем, глядеть на дорогу – мы въехали в какой-то лабиринт узких улочек. От радио поначалу по-прежнему раздавался вой, потом вдруг выплыло: "...экстренно собрался областной комитет партии «Священная Держава». После краткой молитвы выступил глава областного полицейского управления, МЧС, затем слово дали губернато.... (Снова шум, треск....) Нападения террористов. Разрушена городская ТЭЦ ╧2, в жилых домах имеют место взрывы и локальные разрушения. Обнаружены множественные повреждения коммуникаций – водопроводов и газопроводов, сотовая связь работает с перебоями... (диктор «уплывает», едва слышен сквозь шум)

– С перебоями?! – встрял наш говорливый вожатый, почему-то обернувшись ко мне с радостной улыбкой дебила на лице. – Да она вообще не работает!!

Он полез за пазуху и достал телефон.

– Вообще не ловит! Я думал, у меня сотовый сломался, прикинь? И я не понял – что они там про террористов болтали?

«привлечь армейские формирования..... и ввести комендантский час» – прошипело радио вполне отчетливо.

– Черт знает что болтают! – сказал водила раздраженно, убрав звук до минимума. – Меня этот шип бесит! – пояснил он свои действия.

Мы продолжали петлять практически в полном мраке по стремным ночным переулкам, почти пустым в это время суток (было уже часов 8 вечера, по моим прикидкам; фонари не горели). Несколько раз я был уверен, что мы заехали в тупик, и подозревал самое нехорошее, но наш беспечный водила все время находил какие-то лазейки, куда оказывалось возможно просунуть узкое рыло его «ласточки» – и ехать дальше.

– Считайте, вам повезло, что на меня напали! – гордо продолжал он болтать, не забывая крутить руль. – Я тут все дорожки знаю... Хрен бы вы иначе до реки добрались со всеми перекрытиями, а со мной сейчас – хоп! – мы к самому мосту выскочим!

– Что это?! – вскрикнула Катя. Она перестала дрожать.

Впереди по курсу виднелся, освещенный только нашими фарами, трехэтажный то ли барак, то ли еще какой шедевр «архитектуры для бедных». За его темными глазницами окон нигде не горел свет, поэтому он казался нежилым. Я долго рассказываю, но на самом деле все было очень быстро: свет от фар только-только осветил его, и, как будто это были не фары, а какой-то луч лазера – дом под этим светом начал разрушаться, как будто складываться внутрь. Проседать. Все это было в абсолютном безмолвии, под легкое шипение радиоприемника.

Барак длинно, как лежащий на боку бомж, вытянулся вдоль улицы – и все время, пока по нему бежал свет наших фар, он рушился и проседал, обваливался, как карточный домик. Наконец, сквозь урчание мотора и шипение радио донесся – почти на грани слышимости – женский визг, потом другой, как бы доказывая, что дом вовсе не был нежилым.

Все это длилось буквально секунд 5 – и страшный дом остался позади, в темноте.

– Около половины вашего жилфонда изношено на 90-100%, – сказал «профессор», как бы отвечая на незаданный вопрос. – Что вы хотите? Волна пришла, и сейчас все такие вот бараки рушатся по всему городу.

«Вашего», мысленно отметил я, и захотел задать «профессору» язвительный вопрос не в бровь, а в глаз – но меня опередила Катерина.

– У тебя кровь идет, – сказала она тихо, вглядываясь мне в лицо.

– Где? – Я ощупал себе лицо. Под носом было мокро, а пальцы потемнели. – Ого! Кровь из носа!

– У кого кровь? – вскинулся профессор.

– Да ни у кого, – я сделал Кате знак помолчать. – Это просто я... Я название придумал для своей статьи: «Кровь износа»!

Я подмигнул Кате, которая продолжала тревожно в меня вглядываться.

– Разве не прекрасное название? В духе старого, я бы сказал, «Коммерсанта»! Вы нам тут все ведь про износ рассказываете – там 80%, там 90%...

– Ах вы об этом... Все это типичное русское легкомыслие! Каламбуры, анекдоты... Как и жильцы в том бараке. А нельзя вечно жить против законов физики! – заключил он мрачно.

– Но эти люди ни в чем не виноваты! – гневно заявила Катя. – У меня мама живет в таком бараке, правда, не здесь, а в Горячих Ключах!

– Очень надеюсь, моя дорогая, что Горячие Ключи не попадают в Пятно, – таким же сварливым голосом сказал профессор.

– Ребята, вы о чем? – весело поинтересовался наш шеф.

– Как, разве вы не видели дом слева?! – спросили мы чуть ли не хором.

– Какой дом? – искренне удивился он. – Ребята, я за рулем – я на дорогу смотрю!

Он действительно ничего не заметил.

Глава 11. Как проехать через мост

Вскоре мы вырулили из очередного кривого переулка, которым я уже потерял счет, на действительно широкий проспект. Небо почти очистилось от туч, луна светила ярко, придавая пейзажу малость ирреальный, сказочный синеватый оттенок, асфальт матово блестел – и впереди я увидел мост.

– Старый мост! – торжественно и в то же время дурашливо провозгласил шофер. И почти тут же – О, черт!!

У самого спуска к мосту мы все разом увидели натуральный... БТР, с пулеметной башней, развернутой к дороге, то есть к нам. Боевая машина перегораживала добрых две трети проспекта. Вокруг кучковались солдаты в ставшей знаменитой зеленой форме, с недавно введенными православными крестиками на шапках вместо привычных звездочек.

Как назло, никаких других автомобилей, кроме припаркованной справа полицейской «Мазды», перед блокпостом не было – проспект был пустынен, видимо, всех прочих водителей отловили и остановили гораздо раньше.

Наш водила уже приготовился по старой привычке крутнуть руль назад – но один из солдат сделал несколько недвусмысленно приглашающих жестов автоматом – «иди сюда».

Водила плюнул и на малой скорости, обреченно двинул к БТРу.

– Чево это они, а? – спросил он нас полушепотом. Веселость с него как-то враз слетела.

– Террористов ловят, – бесстрастно, не поворачивая головы, ответил ему «профессор».

– Так а мы-то что? Мы ж не террористы! = вспыхнул водила.

Послышалась команда:

– Заглушите мотор! Выйдите из машины!

– Да ты что, командир?! – возмущенно возопил шофер. – Это ж драндулет поганый! Он через раз заводится – что-то, блин, с коробкой. Я если его заглушу, я его не заведу!

– Старое авто? – заинтересованно спросил профессор. – Я и смотрю – необычная модель. Да, сейчас многие старые будут барахлить – Волна...

– Да какая волна! – совсем уж раскричался водитель. – НЕ видно, что ли – машинка новьё, целка, я ее под Новый год взял! А не заводится, потому что наша, нашего завода, авто, блин, ВАЗ имени Патриарха Тихона! Я еще даже номера не успел поставить!!

– Заглушите мотор и выйдите из машины!! – послышался грубый голос. – Немедленно! Почему нет номеров? Кто в салоне?!

– Да нате! – с отчаянием сказал шофер и крутнул ключ зажигания. Мотор смолк. Потом он так же повернул его обратно – никакого видимого эффекта не произошло.

– Вот видите? Видите?! Хрен теперь заведешь! С толкача будете своей беэмдешкой! – ворчал он, выбираясь из салона. Его обступило трое солдат, и он что-то им принялся ожесточенно доказывать, размахивая руками.

Я наклонился вперед к сидящему с прямой, как палка, спиной «профессору» и вполголоса сказал:

– Мы-то с Катей точно не террористы, а вот про Вас я бы еще поспорил.

Он повернул голову и взглянул на меня со странным выражением. Диалог нашего сверхэмоциального водителя с патрулем (или что это было?) тем временем разгорался. Не отвечая, «профессор» вдруг, почти не меняя позы, потянулся... к ключу, все еще торчащему в зажигании.

– Что вы делаете?? – прошептал я в изумлении.

По-прежнему не отвечая, фон Левенштейн положил пальцы на ключ... и повернул его. Никакого эффекта.

– Вы с ума сошли?! – прошипел я. – Что за шутки, бл....?

Проф, по-прежнему не говоря ни слова, повернул ключ еще раз. По-прежнему тишина.

– Кто в салоне? – послышалось снаружи. – Какие родственники? Чьи? Нас не интересует частный извоз, дубина, это армия!

Лицо профессора исказилось страдальческой гримасой, как у супертяжа, выжимающего рекордный вес – и он повернул ключ еще раз. Мотор неожиданно заурчал.

Дальше события развивались настолько дико и стремительно, что я мало что помню. Но, в общем, каким-то одним невероятным прыжком (я не подозревал в нем такой ловкости) наш «Александром Глебыч», сумасшедший профессор, перескочил на место водителя, врубил заднюю, развернулся, опять переключился, хитрым зигзагообразным движением разметал всех солдат в разные стороны – и протиснул «ласточку» в узкий проезд, остававшийся незакрытым массивной тушей БТРа! После чего, что называется, «дал по газам». От души.

Я посмотрел назад и крикнул в смертном отчаянии одно слово: «Пулемет!»

Действительно, башня крупнокалиберного пулемета, смотревшая на проспект, начала быстро – жутко быстро! – разворачиваться к мосту. Время как будто остановилось – я заворожено смотрел на поворот башни с хищным стволом пулемета, понимая, что на пустом проспекте не уйти, не убежать...

– Ой-ой-ой, – быстро-быстро, сама, видно, не замечая того, шептала Катя.

И вдруг на середине пути башня прервала свой плавный разворот, как будто наткнувшись на невидимую преграду. Дуло, хорошо видное «в профиль», несколько раз дернулось, пытаясь эту невидимую преграду преодолеть – но не смогло и, казалось, бессильно повисло. Едва я подумал, что можно перевести дух – ударили автоматные очереди. Заднее стекло мигом раскололось, что-то свистнуло у меня над ухом.

– ЛОЖИСЬ!! – крикнул я в который уже раз за этот бесконечный день, пригнул Катю вниз и навалился на нее всем телом. Краем глаза я успел заметить, что переднее стекло тоже покрылось сеткой трещин.

– Вашу мать! – прорычал проф. – Автоматы Калашникова! Единственное, что у вас тут работает, какие бы ни были Волны!!

На огромной скорости мы въехали на пустынный из-за комендантского часа мост. Стрельба стихла. Я приподнял голову и увидел, что за нами в погоню увязались два полицейских БМВ – стрелять перестали, видимо, чтобы ненароком не задеть их. Расстояние между нами было велико, но довольно быстро сокращалось.

– Бэхи, профессор! – прокричал я. В салоне, поскольку все стекла были разбиты и вынесены, стало шумно, ветрено и холодно. – Мы не уйдем на этом рыдване! Там форсированные движки!

Под собой я различил какое-то шевеление. Это оказалась Катя – она рвалась на волю.

– Дайте я посмотрю! Как медведь... Какой тяжелый! – шипела она.

Полицейские «бэхи» приближались. Мы были примерно на середине длинного моста, когда они уже въезжали на него. «Конец» – подумал я отрешенно. Мельком взглянул на Катю – и поразился случившейся с ней перемене. От ее недавней депрессии и страха не осталось и следа. Волосы растрепались, тушь кое-где потекла – но глаза горели каким-то невероятным азартом, и дышала она похоже, полной грудью.

– Жмите, профессор!! – орала она в полном восторге и самозабвении.

Профессор жал. Ветер выл в ушах, я задубел моментально. Рычание мотора заполняло все пространство; он ревел и стонал, как избиваемый каторжник.

Смотреть на неумолимо приближающиеся «бэхи» не было сил. Я посмотрел налево, надеясь увидеть воду. Увы – под нами далеко внизу белел лед. Великая река спала внизу – замерзшая, равнодушная и неподвижная. Смотреть вперед было невыносимо – холодный ветер резал лицо, как бритва. Как профессор умудрялся вести машину на такой скорости без лобового стекла?!

Я не успел додумать эту мысль до конца – горизонт вдруг начал опрокидываться. Только что впереди была бешено убегающее дорожное полотно Старого моста – и вдруг я увидел прямо перед собой темное и бесконечно мрачное ночное небо. Мотор взвыл в каком-то последнем, самом неистовом припадке то ли боли, то ли ярости... и – полет. Я терпеть не могу летать, не переношу самолеты – и сразу почувствовал, как кишки подступили к горлу и просятся наружу.

Потом случился глухой удар, меня бросило назад, потом вперед – и я опять от души приложился об переднее сиденье своим многострадальным носом. На миг я потерял сознание.

Когда очнулся – увидел, что мы катим по широкой, освещенной улице, скорее даже опять проспекту. НА ДРУГОЙ СТОРОНЕ РЕКИ!

– Что это было? – проорал я, стремясь перекричать шум мотора и вой ветра.

– Мост рухнул!! – проорал в ответ профессор. Похоже, в его крови тоже сейчас кипело ведро адреналина. – Это же был СТАРЫЙ мост!

И мы засмеялись оба, как безумные.