Текст книги "Кровь износа (СИ)"

Автор книги: Алексей Рощин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Рощин Алексей Валентинович
Кровь износа

АЛЕКСЕЙ РОЩИН

КРОВЬ ИЗНОСА

4 января 201... года.

Глава 1. Девушка с праздника

Выбравшись из метро «Свиблово» в густеющих сумерках короткого зимнего дня, я хватанул морозного воздуха, поежился, преодолел легкий приступ головокружения, сдержал рвотные позывы и обругал себя дураком: какие переговоры, с кем?! Кто меня ждет здесь, на другом конце Москвы, когда вся страна во власти тяжелого запоя?

Кругом сновали пьяные компании, слышался женский визг и грубый гогот, чуть поодаль от входа в подземелье мужик в тулупе, из-под которого виднелась тельняшка, старательно выводил "Раскинулось море широко", тупо глядя перед собой.

На трезвую голову в этой атмосфере всеобщего праздника было неуютно и страшновато. Захотелось домой; там грязно, пусто, но хотя бы тепло. И, возможно, удастся найти хотя бы полбутылки, не все ж эти скоты выжрали...

В кармане заныл телефон. «Вы приехали? Вы здесь?! Наше здание видно сразу! Аркаша, вы вас очень ждем! Комната 404!» Жутко настырная барышня.

Офисный центр и впрямь торчал совсем неподалеку – унылая прямоугольная коробка типично советского стиля «из стекла и бетона», облупившаяся и страшная, как моя жизнь. Видно, раньше тут был какой-нибудь чертовски секретный НИИ. А теперь – просто куча разных бессмысленных контор... Голова болела невыносимо. Я решительно двинулся к нелепой многоэтажной громаде через пустырь, сырой московский ветер противно холодил небритые щеки, под ногами скрипел снег – и только этот волшебный скрип во всем окружающем бесприюте напоминал о Новом Годе.

Здание выглядело абсолютно темным и безжизненным, и только с краю, на четвертом этаже, в единственном живом окошке горел свет. "Труженики, мать их! – подумал я беззлобно. – Надо же додуматься – 4 января сидеть на работе!"

Большие каменные ступени крыльца были уже занесены снежком, девственным и чистым; никто не входил сюда и не выходил уже как минимум несколько часов – Москва гуляла! Хмыкнув, я поднялся и вошел внутрь – большие стеклянные двери открылись мне навстречу. Вахтер не обратил на мой приход никакого внимания – перед ним мерцал голубым экраном переносной телевизор, там кривлялся Ургант, и никакие другие клоуны вахтера в данный момент не интересовали.

Я пожал плечами и отправился вверх по лестнице. Коридор на 4 этаже утопал во тьме. Подсвечивая себе дорогу мобильным как фонариком, я еле отыскал нужный кабинет. Едва успел прочитать под огромными латунными цифрами «404» табличку

ЧАС ИКС

– как дверь распахнулась, и я увидел вчерашнюю острогрудую брюнетку.

– Скажите, – спросил я как можно вежливее, – такая прекрасная форма груди – это следствие Вашей молодости или что-то природное?

Брюнетка смерила меня холодным взглядом, в котором, впрочем, мелькнул короткий всполох одобрения.

– Нет, это такой бюстгальтер, – ответила она. – Проходите, Аркадий. Тимофей Петрович вас ждет.

О, эти черные волосы! Кармен!...

Меня повели через какой-то полутемный офис с древними канцелярскими столами, на которых стояли маленькие, тоже древние мониторы. Справа виднелась дверь в примыкающее помещение – вот там и горел свет, причем какая-то мощная лампа или люстра. Я подумал, что, скорее всего, эта единственная комната в здании, в которой сейчас, вечером 4 января, кипит работа.

А может быть, единственная во всем городе. Или во всей стране.

Чтобы не пробираться между столами молча, я задумчиво произнес в спину своей проводнице:

– Час икс.... Какое странное название! Очень подошло бы похоронному бюро!

Чаровница фыркнула. – Я разве вам не сказала? Мы – газета. Очень популярная, между прочим! Не поверю, что вы нас не читали.

Она приоткрыла дверь пошире и жестом вышколенного дворецкого пригласила войти первым к «Тимофею Петровичу». Я удивленно переспросил, входя:

– Газета?! Никогда не слышал! А о чем она?

«Кабинет главного редактора» оказался на удивление узкой и тесной каморкой (я даже предположил, что в былинные советские времена здесь, наверно, хранили швабры). Однако сейчас там кое-как разместили компьютерный стол, заваленный бумагами, верстками и раскрытыми книгами, а за столом в странной напряженной позе сидел маленький напряженный человечек, натурально, в костюме и белой рубашке, с мрачно-серьезным выражением на почти детском личике.

При моем появлении он оторвал взгляд от бумаг и вместо приветствия ответил:

– Мы специализируемся на самой востребованной теме нашего времени, уважаемый Аркадий Петрович, – проникновенно сказал он, поднимаясь мне навстречу и приветливо указав на стул напротив себя.

– Что-то эротическое?

Рахиль за моей спиной возмущенно фыркнула.

– Хиля, сделайте нам чаю!

Потешный малыш отдал указание и продолжил, обращаясь ко мне:

– Нет. Мы пишем о конце света. И только о нем.

– А! Так вы не об эротике, а об энергетике! – попытался я сострить.

Тимофей Петрович (я мысленно обозначил его «Тимошкой», учитывая рост и смешную мордаху), скорбно покачал головой. Не выдержав повисшей паузы, я уточнил:

– В смысле – о конце? Вы что, всерьез?? Что-то религиозное – трубы там, архангелы, Страшный суд и вот это всё?!

И тут же я мысленно опять пожалел о своем визите – не хватало еще нарваться на религиозных фанатиков! По кое-какому прежнему опыту я знал, что в личном общении они бывают весьма неприятны, а главное – из них невозможно выжать никаких денежных знаков!

Тимошка печально вздохнул и опять покачал головой.

– Да почему же обязательно религия? Не только, хотя и архангелы тоже, конечно... Нет, мы о Конце Света во всех смыслах и аспектах.

Увидев недоумение, он вдруг зажегся:

– Да что вы, право, Аркадий... э-ээ Петрович! Кого нынче интересуют эротика с энергетикой? Мы – группа акционеров и я как автор идеи и главный организатор – создали газету, чтобы отвечать людям на единственный сегодня вопрос, который ПО-НАСТОЯЩЕМУ их волнует: Когда и Как все это (тут он широко развел руками, как бы обнимая все сущее) наконец закончится?!

– Гм...

Я, признаться, несколько обалдел. За спиной слышалось восторженное сопение местной Кармен. А Тимофей жёг дальше:

– Да, Аркаша! Что вы так смотрите? Сознайтесь – ведь и вас заботит только это! Планы, перспективы... Разве остался кто-то, кто не понял еще, что все летит в тартарары?! Дешевый оптимизм, все эти победные реляции – давайте оставим партии «Священная держава», нашему дорогому президенту и радиостанции «Эхо Радонежа». Всерьез все это давно никто не воспринимает. Про секс и эротику читать скучно – всех голых баб уже рассмотрели, все позы перепробовали. Что еще – уголовщина? Кто кого зарезал в пьяной драке? Разоблачения – типа «прокурор украл деньги у губернатора»? Да кому это интересно – все знают, что они там все воры.

Рахиль (а никакая не Рая!) принесла чай и поставила перед нами чашки. Оратор жадно отпил и продолжил:

– Про международное положение, туризм и прочее? Так ведь и в мире не лучше, сами знаете: кругом геи, религиозные фанатики, террор, разврат и наркотики! Нееет, людей не проведешь; люди видят, что все на волоске, и хотят, чтоб все уж закончилось побыстрей. И ведь (Тимофей в этом месте сатанински подмигнул) интересно, поди, как все грохнется, с чего начнется... А? Ведь интересно, признайтесь! И мы такую информацию предоставляем. В доступной, легко читаемой форме.

– А! – догадался я. – Не только религия. А еще там падение метеорита, глобальный коллапс после истощения запасов нефти? Крах доллара в духе Хазина. Понятно.

– Хазин ведет у нас колонку, – подала голос Рая. Похоже, она вправду гордилась своей газеткой.

– Да, у нас есть все эти темы, – гордо подтвердил хозяин кабинета. – И еще масса других. В каждом номере обсуждаются приметы краха. Их в избытке.

– И как – читают?

Опять ответила Рая.

– Мы начали полгода назад с тиража 10 тыс. экземпляров. Сейчас у нас уже 150 тысяч, мы в числе самых быстрорастущих на рынке печатной прессы.

Я развел руками. – Странно в таком случае, что я о вас не знаю.

– А вы вообще прессу покупаете? Читаете периодику? – придирчиво спросила Рая.

– Нууу... – ответил я, не желая ударить в грязь лицом. – Больше в интернете... А из печатных предпочитаю солидные издания: «Православный Коммерсант», «Приходские Ведомости»... А вас я даже в киосках не видел!

Вступил Тимошка извиняющимся тоном:

– Это может быть – в Москве у нас до сих минимальные тиражи. Трудно, знаете, проникнуть на столичный рынок. Мы больше по регионам. Вот там – успех!

– Москва зажратая, – свирепо сказала Рая. – До сих пор в интернетах читает. А в регионах, сами знаете, со светом перебои, с интернетом в последнее время тем более, а почитать людям хочется. Берут нас!

– Впечатлен историей вашего бизнес-успеха, – сказал я, прихлебнув чай (в горле, как назло, опять пересохло) и еще раз критически оглядев тесное помещение для швабр, где текла наша беседа. – Даже Хазин с вами! Наверно, и этот тоже.. как его? Советник президента? Отец Илларион, да?

– Не знаю, о ком вы, – сказал «автор и организатор проекта». – Но вообще да – с нами звезды! Реальные звезды отечественной журналистики. Потому что они понимают – за нами будущее!

Оценив двусмысленность последней фразы, я вежливо спросил:

– Да? И кто же?

– Сам Папашин! – опять «поперек батьки» влезла Рая. В ее голосе звучало нескрываемое торжество.

– Да ну? – удивился я. – Олег Папашин? Знаменитый борец с режимом, его несгибаемый критик, автор нескольких книг, неоднократно пострадавший от его верных псов, но не утративший блестящего владения словом и мужества?! Да он же вроде на «Эхе Радонежа»?!

– Да, он самый, – важно подтвердил Тимофей. – С «Эры» его ведь выгнали, еще летом. И он пришел к нам.

– Кто выгнал?

– Сам Веник, за русский национализм. Его никуда не брали, и он пришел к нам. Наш ведущий автор. Вот так. Да полно, вы разве не читали или хотя бы не слышали его «Псы в закрытом городе»? Было на несколько номеров. Его репортаж! С места событий. Была ведь масса перепечаток.

– Я, извините, работаю брокером на бирже, всю осень, как помните, творилось черт знает что, было не до чтения периодики...

(На самом деле я малость приврал, увы – я уже НЕ работал на бирже, с биржами нынче дела совсем швах; но зачем газетчикам знать такие детали обо мне?)

– Жаль, что не читали. Миллионы прочли!

– О чем хоть?

– Там про закрытый город в Курской области. Знаете, есть у нас такие города еще с советской власти, где бомбы атомные собирают? Целый город, обнесен забором. Ну вот там устроили на местной свалке неучтенный склад радиоактивных отходов, еще в начале 80-х, как оказалось. А на свалке жила стая бродячих псов. Они облучились, мутировали, за несколько поколений сильно поумнели... Неужели не читали?!

– Да никогда! – ответил я искренне. – И что дальше?

– Ну как что? Потом эти псы сорганизовались и спланировали захватить завод по производству ядерных бомб.

– Зачем??

– Как зачем? Взорвать хотели, устроить нам тут суперЧернобыль. Мятеж этих псов две недели подавляли, а Папашин все нам описал. Как он проник в город и работал с рядом с бригадой спецназа.

– Но это же все какой-то собачий бред!! – вырвалось у меня. – И у вас вся газета такая?! Кто ж такое будет читать?

– Читали как фентези, – опять за Тимофея ответила Рая-Рахиль. – Мы ведь вообще официально подаем себя как научно-фантастический еженедельник. Иначе бы цензуру не прошли.

– Это понятно, – сказал я, успокаиваясь. – А у Папашина, значит, еще и дар писателя-фантаста? Разносторонний морячок...

Тимофей вдруг склонился ко мне, перегнувшись через стол.

– У нас, да, есть фантастические произведения, – сказал он. Глаза его горели сухим фанатичным блеском. – Но вам я скажу честно, Дмитрий Петрович: у Папашина никакого дара фантаста. Он репортер. И он действительно там был.

Я поперхнулся чаем.

– Где?!

– В том городе. Только он не в Курской, он в Пензенской области. Цензура!..

Я лишился дара речи. – Вы шутите?

– Ничуть. Он и фотографии оттуда привез, целый ворох.

– Бродячих собак со свалки?!

– Да. Но вы бы видели, какие морды у тех собак!..

Я покрутил головой, внимательно вглядываясь в своих собеседников. Тимофей сидел прямо передо мной, Рая как-то пристроилась позади, за моим левым плечом. Оба были непрошибаемо серьезны. Ни издевки, ни улыбки.

Захотелось прекратить этот цирк немедленно.

– Прекрасно, господа. Я все понял про ваше замечательное издание. Может быть, перейдем все же к делу?

– Давайте, – охотно согласился Тимошка. – Вы готовы выполнить то, что от вас требуется?

– Я ему еще не рассказывала, – виновато сказала Рая. – Вы же сами просили...

– Вообще-то с вашей чудесной помощницей мы познакомились вчера, – решил я взять инициативу в свои руки. – Мы все вместе с моими друзьями праздновали новый год у меня на квартирке. Была веселая компания, честно говоря, особо поговорить нам с ней не удалось, хоть я и старался. Мне даже показалось, что она довольно рано ушла...

Рая промолчала, чуть потупившись.

– К утру все разошлись, я, если позволите, забылся в тяжелом похмельном сне... И вдруг в жуткую рань – звонок!

– Я позвонила в час дня! – подала голос Рая.

– Я и говорю – в жуткую рань. Кто, что – не представляю. Оказалось – девушка с моего праздника. Я и имя-то с трудом вспомнил. Заговорила о какой-то работе, что мне понравится, что это очень срочно и мне хорошо заплатят...

(здесь я сделал паузу и внимательно посмотрел на хозяина каморки; тот сидел без всякого выражения на лице, как Будда) Я специально уточнил – хорошо ли; девушка мне по телефону подтвердила, что да. При этом деталей раскрывать не стала, сказала, что все при встрече. Вот я собрался и приехал.

– Думаю, немногие в такой день, посреди новогодних каникул, согласились бы приехать невесть куда, – заметил Тимошка с некоторой, как мне показалось, подковыркой.

– Я очень любопытен, – сказал я.

– Или очень хотите заработать, – сказал он.

– В общем, я здесь, – не стал я спорить. – И дело для меня совсем темное. Хочу лишь подчеркнуть, если вы это еще не поняли: я не совсем журналист.

– Вчера на празднике вы рассказывали о своих приключениях в качестве пиарщика на выборах, – вступила в разговор помощница босса. – Очень увлекательно! Как вы газету издавали, как интервью у губернатора брали...

– Ошибки молодости, – сказал я скромно. – Я эти истории рассказываю всегда, если выпью больше бутылки шампанского. Друзья уже выучили наизусть, а на свежачка идет до сих пор хорошо. Но что с того?

– Нам нужно, чтобы съездили в один город на Волге и взяли там интервью, – сказал редактор Тимофей. – Дело действительно срочное. Я, правда, рассчитывал, что Рахиль подберет настоящего журналиста...

Рая-Рахиль вспыхнула и быстро ответила умоляющим, жалобным голосом.

– Тимофей Петрович! Где ж я возьму журналиста 4 января?! Все или уехали, или бухают так, что их не найти. Я все связи подняла – никого нет! Вы же знаете – сейчас мертвый сезон...

– А что ж вы к Папашину не обратились? – спросил я.

– Папашин сейчас в Сибири, – вздохнув, ответил главред. – Я его отправил готовить материал о третьей внучке Агафьи Лыковой – она, говорят, стала предсказательницей, страшные вещи пророчит. А до нее добираться... Там даже сотовых нет.

– Папашин сейчас на Мальдивах отдыхает с женой, – саркастически поправила Рая. – Я ему вчера звонила. В отель. Он говорит, что в отпуске, и что оттуда он сразу в Сибирь, мол, все равно ближе будет, чем из Москвы.

– А, и вы собираетесь сделать замену: меня на Мальдивы, а его брать интервью на Волгу? – развеселился я. – Что ж, я согласен!

Тимофей, как мне показалось, скрипнул зубами, но сказал спокойно:

– Ладно, с Папашиным потом разберемся. В общем, дело такое. Вам надо поехать в город С. И поговорить под запись с человеком, который написал вот это.

С этими словами он порылся в груде бумаг на столе и извлек оттуда толстую общую тетрадь.

– Это что?

– Это из нашей почты. Послание о новом Армагеддоне. Написал главный инженер местной ТЭЦ, некто Гордеев. Предрекает какую-то катастрофу невиданной силы, грозит гибелью трех миллионов человек... Интереснейший материал! К сожалению, это то немногое, что я сумел разобрать.

– А в чем проблема?

– Тетрадка написана от руки, почерк жуткий! Да и больше половины текста – какие-то графики, таблицы, математические формулы... Мы все в этом – ни уха ни рыла. А ведь бред там первостатейный: какие-то «волны синхронизации», гибель АЭС, плюс почему-то гибель Великой Армады... У нас бы это читали не отрываясь.

Я ничего по-прежнему не понимал.

– И вот из-за этого надо тащиться в другой город?? Чтобы поговорить с каким-то очевидным сумасшедшим? Да какая разница, что он там наплетет! Вам делать нечего? Если хотите, давайте я сейчас сяду и часа за два наваляю вам сценарий какого угодно армагеддона. И никаких командировочных. За каким чертом надо...

Тщедушный Тимофей вдруг взревел, как раненый буйвол.

– Я так и знал!! Рахиль, кого ты привела? Это же пиарщик!! Выгони его немедленно, я сам, сам поеду...

Он стал подниматься из-за стола и вдруг охнул и осел обратно, схватившись за бок. Похоже, ему действительно было больно.

Рая взвизгнула:

– Тимофей Петрович, вам нельзя! Подождите здесь, я все объясню.

Она схватила меня за рукав и буквально выволокла из кабинета.

– Аркаша, – начала она шепотом в том самом полутемном зале редакции. Ее глаза бешено сверкали в темноте. – Аркадий! Вы ничего не понимаете! Не смейте такого говорить Тимофею, он вчера только сбежал из больницы. Нельзя говорить, что вы напишете за кого-то!

– Но он же сам говорит, что все это бред... – ответил я тоже шепотом.

– Да, бред! Это высококлассный бред натурального шизофреника! И в этом и состоит его огромная ценность! А чем, вы думаете, мы наполняем большую часть газеты – Хазиным вашим?

– Как... – опешил я.

– Вы когда-нибудь видели картины, написанные душевнобольными? – строго спросила меня Рая.

– Нет.

– А зря! Натуральные сумасшедшие рисуют поразительно, это что-то такое завораживающее... Да и большая часть искусства создается кем, по-вашему? А?

Я молчал, потрясенный напором.

– Возьмите того же Ван Гога, к примеру. Ведь псих был со справкой! Ухо сам себе отпилил. Без анестезии! А зато картины какие у него? Вот то-то. Настоящий, систематизированный, глубокий бред – огромная редкость. Каждый такой фантазер – огромная находка. А вы?! Мы вас просим – пойдите и привезите нам картину Ван Гога, вот адрес. А вы отвечаете – не надо никуда ездить, я вам сам нарисую?! Вы что – сумасшедший?

– Нет, – ответил я честно.

– Хорошо, что вы хоть это понимаете. Пойдите, пожалуйста, и убедите Тимофея, что вы все сделаете как надо.

– Без проблем. Кто ж знал, что он такой нервный.

Я вернулся в кабинет. Тимофей сидел, мрачно опустив голову на руки.

– ОК, босс, я все осознал. Так и быть, сгоняю куда вам надо. Хотя я все равно не понимаю – почему такая спешка? Зачем надо куда-то ехать именно в новогодние каникулы? 12 января все выйдут на работу...

– Нельзя 12-го, – горько сказал главред. – Нельзя! Я не сказал еще главного: автор вот этого (он ткнул пальцем в тетрадь) запланировал свой армагеддон на 6 января. Понимаете? На шестое!

– Так вы ж не думаете, что после 6-го несчастный город С. исчезнет с лица Земли? – воззвал я к здравому смыслу. – Куда он денется?

– Да город-то никуда не денется, – ответила со вздохом за босса острогрудая помощница. – Мы ведь тоже, к сожалению, в своем уме. Но как отреагирует на провал своего пророчества наш сумасшедший инженер – вот вопрос!

– Высокая вероятность, что больной после провала прогноза, как говорят психиатры, дезадаптируется. Как это так – он обещал катастрофу, все «просчитал» – а ничего не изменилось? – горестно проговорил создатель «Часа Икс». – Они обычно этого не выдерживают!

– Это страшное дело, – кивнула Рая.

– А как это – дезадаптируется? – полюбопытствовал я.

– Да кто ж знает! – махнул рукой Тимошка. – Может, в буйство впадет. Или наоборот – в ступор. Или, чего доброго, с 9 этажа вниз головой сиганет – устроит, так сказать, свой личный армагеддон. Одно точно – скорее всего, после 6-го никакого интервью нам с ним не видать.

– И у нас полетит ключевой материал номера!! Тимофей Петрович этого не переживет, а ему нельзя волноваться! Теперь понимаете, какая спешка? – с жаром поддержала шефа дочь Сиона.

– Мда, ребята, – протянул я. – На вашем примере я вижу, что безумие заразительно. Но все равно не понимаю: а что, позвонить этому инженеру нельзя? Телефон, понимаете? Скайп? Дзинь-дзинь, алло? Зачем ехать? Или про конец света нельзя по телефону?

– Да что ж мы, не пробовали звонить?! – с тоской взвыла Рая. – На местной ТЭЦ его почему-то звать отказываются, трубку бросают. Домашнего телефона нигде нет, сотовый мы его разузнали – наглухо выключен!

– Гм... – сказал я. – Что ж, давайте подведем итоги. Вы, значит, хотите, чтобы я поехал, как я понимаю, ПРЯМО СЕЙЧАС в пасть к какому-то сумасшедшему и, возможно, буйному инженеру за тридевять земель на Волгу, нашел его и поговорил с ним по душам. При этом вы не знаете ни того, как с ним связаться, ни его адреса. И на все про все у меня два дня?

– Один день, – слабо простонал редактор. – Один. Я думаю, что шестого, в день предполагаемого «начала катаклизма», говорить с инженером будет уже поздно.

– Да, мы хотим, чтобы вы все завершили пятого, – жестким голосом подтвердила помощница.

– Нам этот материал нужен буквально кровь из носу, – веско добавил он.

Ощущение, что я участвую в каком-то сюрреалистическом розыгрыше, у меня окрепло до максимума. По-хорошему, конечно, давно уже надо было встать и уйти; я бы давно так и сделал – но, черт, мне действительно были нужны позарез деньги!! За квартиру – ту самую, где сейчас на фоне общего разгрома сиротливо мокли окурки в мисках с недоеденным холодцом и катались по грязному полу пустые бутылки – так вот, за это самое мое последнее пристанище было не плачено уже три месяца, и хозяин недвусмысленно грозил выпереть меня, даже не дожидаясь светлого Христова Рождества.

Ну, так жестоко он поступить скорее всего не мог, но до 9-го мне всяко нужны были бабки. Нужны! Приходилось выслушивать бредни двух безумных клоунов из свибловского гадюшника и даже вежливо кивать в ответ. Мы паскудно зависели друг от друга: им, кроме меня, негде было взять писаку-интервьюера – но и мне, без пяти минут бомжу, негде было найти подработку в оставшиеся дни глухого Всенародного Выпивона.

Поэтому я лучезарно улыбнулся и сказал:

– Нет проблем! Работка как раз по мне! Как сказали бы в голливудском триллере – вы обратились как раз по адресу, друзья. Я принесу вам в клюве скальп этого инженера Гарина до того, как он окончательно съедет с катушек – ну а вы мне заплатите полтора миллиона за все про все. Деньги, конечно же, вперед.

У моих нанимателей вытянулись лица. Первой опомнилась, конечно же, дщерь израилева. Она сказала с явным неудовольствием:

– Ну, знаете, Дмитрий... Вообще-то у нас такой материал стоит максимум 700 тысяч... И то, если его приносят «золотые перья»...

– Полтора миллиона – это очень много, – поддакнул Тимошка-прохиндей.

На самом деле полтора «лимона» едва позволили бы мне рассчитаться за мою двухкомнатную халупу в Измайлово; но я всегда был уступчив – поэтому сбавил:

– Хорошо, миллион двести, и надеюсь, по рукам. Вы ж понимаете срочность операции и все препятствия?

– Я согласен! – быстро сказал Тимофей.

Далее, однако, выяснилось, что никаких наличных вперед они выдать не могут – «вы ж понимаете, 4 января... Бухгалтера нет, сейф опечатан... Но мы дадим вам расписку! Мы солидное издание, мы в десятке!»

Конечно, уж на этом месте точно надо было встать и уйти. Удивительно несерьезно, чисто по-русски: зовут работника, договариваются, ударяют по рукам – и тут нате, вспоминают, что у них нет денег!

– Тимофей сбежал из больницы практически в пижаме, – жалобно уговаривала меня, чуть не плача, Рая. – Все случилось так внезапно... Мы дадим вам диктофон! Даже не надо ничего расшифровывать – просто поговорите с ним ПОДРОБНО и пришлите файл по электронке, мы сами все дальше сделаем. Только успейте до послезавтра, очень вас прошу. Мы уже 12-го... нет, даже 11-го все вам заплатим!!

И я опять дал слабину.

– Ладно, черт с вами! Давайте расписку... Только постойте: а командировочные?? А билеты – я что, на свои буду покупать?!

Тимофей Петрович взвыл. Дело опять повисло на волоске – ведь, между нами говоря, никаких «своих», кроме тысячи на метро, у меня с собой не было. И тут Рая пошла на жертву: запустив руку куда-то к груди, она извлекла оттуда 50-тысячную купюру. После чего бросила взгляд, полный муки, на меня, и обожания – на шефа.

Что ж, дальше оставаться не было смысла. Придется тащиться на вокзал за билетами в город С. На прощанье, в качестве талисмана, я захватил визитку «специального корреспондента Папашина О.» (на столе валялась нераспакованной целая пачка).

На улице крепчал морозец, пьяные крики поутихли. С тетрадкой за пазухой, распиской и визиткой пронырливого Папашина, греющего в это же время свои кости где-то в благополучных тропиках, я двинул черт знает куда и черт знает зачем.

5 января 201... года, первая половина дня.