Текст книги "Пепельные цветы"
Автор книги: Алексей Притуляк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
– У вас серд... Э-э... Что у вас болит? От чего вы лечитесь у профессора Локка?
– Болит у меня душа, – охотно объяснил Ллойд. – А у профессора Локка я лечусь от болезни души.
– Что? – дама бросила на него быстрый взгляд. Ллойд часто замечал на себе такие же вот странные взгляды.
– Я говорю, что у меня болит душа, – повторил он. – А у профессора...
– Да-да, – торопливо кивнула она. – Я уже поняла.
Ллойд забросил полотенце обратно на плечо, всем телом повернулся к ней. Наконец-то хорошенько её рассмотрел. Да, не красавица, не в его вкусе, но... есть в ней что-то...
– Странная вы какая-то... – пробормотал он.
3. День первый. Меган Маклахен
Меган Маклахен была вошью. Нет, не буквально, конечно, а по определению судьбы. Сама она никогда не задумывалась над такими вопросами, как: вошь ли она, насекомое ли вообще, в чём её смысл. На все эти вопросы давно ответил муж. Да, Меган Маклахен – вошь. Разумеется, она насекомое, причём очень ленивое и довольно бесполезное. А вот смысла-то в ней никакого и нет! Она приняла эти ответы, как свои собственные, довольно быстро и безболезненно, особенно после того, как не родился их первый ребёнок, а потом умер второй, не прожив и недели. А потом она вообще не могла зачать. Какая польза в бабе, которая не может нормально родить? Да никакой, понятное дело.
Став вошью, оторвавшись от мира людей, Меган быстро и незаметно для самой себя состарилась, прожив жизнь на острове – во всех смыслах сказанного. Мир для неё стал островом, остров стал её миром. Пирс Маклахен стал её мозгом, глазами, ушами и судьбой.
Короткое и страшное – пожалуй, больше всего страшное именно этой рубленой краткостью – слово «война» она старалась не произносить и не слышать. К сожалению, Пирс Маклахен не мог ни дня провести без радио, поэтому проклятое слово было постоянно на слуху, то и дело вторгалось на её остров.
Войну она представляла смутно. Если бы не самолёты, которые вдруг замельтешили туда-сюда, если бы не радио, если бы не военные корабли, иногда проходившие совсем рядом, Меган так бы и умерла в неведении – столь же незаметно для себя, сколь и состарилась. Но война не давала покоя Пирсу Маклахену. А значит, и ей тоже.
Все эти китайцы, русские, индийцы, японцы и прочие, о которых то и дело упоминало радио, представлялись ей однообразной неразборчивой массой, этаким морем, которое вот-вот вытеснит настоящее море, то море, которое она хорошо знала и даже любила, но которого всё же боялась. Сейчас эта человеческая масса была где-то далеко, она неумолимым и страшным прибоем накатывала на сушу – на неведомые Меган государства со смешными названиями вроде Польши или Алжира. Но страх, который излучала эта сила, летел далеко впереди неё – он уже добрался до Англии, превратив её в растревоженный муравейник, до Уэльса, до еёострова. До – страшно сказать! – Пирса Маклахена, её неустрашимого хозяина, который при необходимости мог плюнуть и на весь мир, а не только на каких-то никому не ведомых китайцев.
Вздохнув, она отставила блюдо, полное натёртого картофеля, и выглянула в окно, вытирая руки о старый серый передник.
Дамочка. Статная. Запыхалась от подъёма. Городская, что с них возьмёшь, с городских. Удивительно, что без вещей. Беженка, может. Но у беженки денег-то вряд ли хватит на постой. А то хорошо бы – хоть поговорить было бы с кем. С хозяином-то шибко не наговоришься: у него разговор короткий, как слово «война», и такой же обрывистый. Сказал – сделай. Не сделала – получи. Ох, грехи наши тяжкие!..
А с дамочкой поговорить было бы любо. Новости узнать. Что там, в городах и как. Городскую жизнь Меган не знала совершенно, да как-то никогда и не была эта жизнь ей особо интересна. А вот под старость лет любопытной стала. Да и посмеяться вечерком, перед сном, над городскими глупостями – отчего же не посмеяться. Не так уж много смеха в её жизни.
Пришлось потерпеть четверть часа, пока варился соус – не бросить же его на полуготовности, это ж всё равно что вылить.
Присыпала мукой натёртый картофель, накрыла салфеткой (эх, почернеет же, вот получит она тогда!), бросила в мойку тарелку и нож, сгребла в мусорное ведро очистки. Одним глотком допила остававшийся в кружке эль, бросила кружку туда же, в мойку и засеменила к двери.
Вспомнила, охнула, вернулась. Быстро ополоснула кружку. Пшикнула в воздух из баллончика антистатика для белья, чтобы перешибло запах эля. Не дай бог зайдёт хозяин и учует пивной дух – быть тогда беде. Хотя все беды уже перепробованы и привычны давно, однако каждый раз она очень их не хочет.
Выйдя из кухни, Меган бросила косой взгляд в полумрак коридора, чтобы убедиться, что хозяин не сидит на своём излюбленном месте – на скрипучем стуле у маленького узкого оконца, выходящего на сторону Скомера, как раз на маяк.
Войдя в гостиную, увидела, что там уже Ллойд – постоялец со вчерашнего дня. Ллойд был ей неинтересен и жалок, потому что она своим простым не изощрённым умом, а точнее внутренним каким-то чувством, сразу, с первого же слова и взгляда определила в нём дурачка. То есть не просто дурачка чья пустая голова не содержит в себе ничего, кроме ветра, а – дурачка настоящего, чей разум помутнён и иссушен болезнью.
Дурачок стоял у раковины, с полотенцем на плече, и зажимал окровавленным пальцем тонкий порез на щеке.
– Странная вы какая-то, – пробормотал он дамочке как раз, когда Меган ступила в гостиную. А бледные глаза его (голубые они у него до бледности) смотрели на дамочку с испугом и, похоже, восторгом. Чему Меган и усмехнулась сразу внутренне.
– Добрый день, мадам, – обратилась она к сидящей на диване гостье.
– Я не замужем, – ответствовала та.
Странный ответ вообще-то. Меган, вроде, ничего ещё не спрашивала про её семейное положение. Ну, не замужем, так и радуйся, голубушка!
– Ну и не расстраивайтесь, – сказала она вслух. – Какие ваши годы! Успеете ещё в эту кабалу.
– Нам-то какое дело, – пробормотал себе под нос в то же время пришибленный.
– А вас не спрашивают! – почему-то огрызнулась в его сторону дамочка. Видимо, они уже успели тут немного поговорить. А с этим умалишенцем разговаривать – это ж дело не простое. Уж Меган-то знает, попробовала один раз. Ничего хорошего не получилось. Вот у хозяина – у того получается. Но у него со всеми разговор короткий, а что не по нему, так ведь может и...
– Неправда! – с жаром возразил Ллойд. – Спрашивают. И довольно часто. Сколько времени, например. Или как пройти к Махоган-сквер. Зачем же вы говорите, если не знаете!
– Я всего лишь хотела сказать, что я не мадам, а мадемуазель, – устало произнесла гостья. И взглянула на умалишённого сердито. Сердито, но вроде как и со смехом.
– Ну и сказали бы, – немедленно снёсся тот. И продолжал наставительно: – Всегда нужно говорить то, что хочется. Зачем отказывать себе в подобных мелочах? Так говорит профессор Локк.
– Да какое мне дело до вашего Локка, странный вы человек! – вспылила дамочка.
Ох, видно допёк её уже постоялец. Когда успел только!..
А та уже обратилась к Меган:
– Вы, наверное, жена хозяина пансиона?
– Да нет, – покачала головой Меган. – Что это вы говорите... Я жена Пирса Маклахена.
– А-а, – кивнула барышня. – А Пирс Маклахен – это..?
– Он хозяином в этом отеле, – с серьёзной гордостью известила Меган.
Гостья отреагировала как-то странно. Она почему-то выпучила свои красивые зелёные глаза и какое-то время переводила взгляд с Меган на Ллойда и обратно. Потом выдавила в замешательстве и с удивлением:
– Он хоз... В этом... Отеле, вы, сказали?
– И не вздумайте при хозяине назвать этот отель пансионом! – вмешался умалишенец. – А не то он вас поколотит.
– Бог мой! – воскликнула дамочка.
– Бог – общий, – возразил дурачок.
Гостья даже не взглянула на него, дав тем самым понять, что он её уже изрядно утомил. Она обратилась к Меган:
– Значит, вы можете устроить меня, раз вы жена хозяина?
– Устроить? – испугалась Меган. – Ой, нет... Нет!
Да только попробуй она кого-нибудь устроить... Ещё неизвестно, что сделает с ней хозяин за те две комнаты, на которые она отправила будущим постояльцам бронь. Страшно представить. Господин Маклахен не любит, когда что-то решают без него.
А всё из-за любви Меган к элю! После четырёх кружек этого замечательно, густого и пенистого напитка ею овладела такая лёгкость мысли, такая свобода воли, что она почти не думая, отправила брони. Дура! Вот жди теперь...
– Что значит – нет? – удивилась гостья.
– «Нет» означает, что я не могу вас устроить. Без мужа никак не могу.
– Бог мой! – воскликнула дамочка.
– Бог общий, уверяю вас, – осторожно вставил юродивый.
– Да отстаньте вы, несносный! – дама прожгла его разъярённым взглядом. И к Меган: – Без мужа... В объявлении не было написано, что комнаты сдаются только семейным парам...
«Странная какая-то дамочка, – подумала Меган. – Кажется, недалеко она ушла от этого, от убогого-то».
– Без хозяина не могу, – пояснила она на всякий случай. – Комнатами заправляет господин Маклахен.
– Что за дыра! – покачала головой приезжая. – Гарри, Гарри, какой же ты...
– Ничего, привыкнете, – попытался успокоить её Ллойд. – Я здесь уже второй день. И уже привык. Здесь, ко всему, очень хорошо. Профессор Локк был прав, когда говорил, что мне поможет смена обстановки.
– Смена обстановки? – дамочка уставилась на умалишенца. – Так вы... вы не беженец?
– Я не беженец, – отвечал тот. – Профессор Локк сказал, что мне следует пожить на природе, на каком-нибудь острове. В новой кепке... Чтобы переосмыслить и начать заново. Я выбрал этот. Остров. А вы чем болеете?
– Я не болею! – вспыхнула дама. – С чего это вы взяли?
– Что именно взял? – опешил Ллойд. – Если вы о... если вы о бритве, то это моябритва. Я привёз её с собой. Вот, вам и хозяйка подтвердит.
– Евошняя, евошняя бритва, – охотно подтвердила Меган. – Мистер Маклахен такими не бреется.
– Да при чём здесь бритва-то! – пожала плечами гостья.
– Понятия не имею, – отозвался Ллойд. – Это же вы спросили.
– Кошмар! – выдохнула дама то ли со стоном, то ли с подавленным смехом.
– Как ваше имя? – поинтересовался Ллойд.
– Беатрис меня зовут.
– Зовут?.. Ну а имя ваше как?
Она посмотрела на него, как на дурака. Дошло наконец-то, с кем связалась!
– Вы издеваетесь? – медленно процедила она. – Я же сказала: Беатрис.
– Где вы живёте? – не отставал Ллойд.
– Какое вам дело! Я не могу с вами разговаривать. Вы несносны. Вы всё переворачиваете с ног на голову. Уйдите от меня!
И сама отошла, повернулась к нему спиной, оборотясь к Меган.
– Если вы немедленно не поселите меня в комнату, я сойду с ума! Я умру! Я смертельно устала с дороги. Я шесть часов тряслась в поезде и...
– Кто вас так напугал? – снова вмешался умалишённый.
– Дайте, дайте мне ключ, умоляю вас! – воскликнула гостья.
Меган испугалась. Угроза сойти с ума, конечно, не выглядела серьёзной, но то, как эта дама говорила, умоляюще протягивая к Меган руку...
Меган давно, очень давно вышла замуж. Из глухой деревни – на остров, на кухню, в огород. Как-то так сложилось, что ей было всё не до людей, не до разговоров, не до жизни. А эти городские – они вообще будто с луны поп адали, со странностями все. Пойди пойми их, о чём они там думают, чего хотят. И разговоры у них чудн ые и одеваются как не пойми что такое.
– Ох... – вздохнула она. – Ключ-то я вам дам, раз уж вы так хотите...
– Очень хочу! – радостно воскликнула дамочка.
– Только не от комнаты, – продолжала Меган, покачивая головой.
– Не от ком... – опешила гостья. – А от чего же?
«От чего бы ключ ей дать? – подумала Меган. – Чтобы не ошибиться-то... Ох, лучше бы ни от чего не давать... Убьёт же хозяин...»
– От чулана, – произнесла вслух первое, что пришло в голову.
– От чулана, – тускло повторила дамочка. И потом, яростно: – Что?! Вы предлагаете мне жить в чулане?!
– Да разве ж я предлагала, – испуганно развела руками Меган. – Там нельзя жить. Там у нас припасы хранятся, посуда... Инструменты. Нельзя чтобы что-нибудь пропало... Побудете там, покуда хозяин всё не решит, отдохнёте с дороги.
Гостья сжала лицо руками и, застонав, опустилась на диван. Кажется, она готова была заплакать.
Скажи-ка, нервная какая! Все вы, городские, такие. Нервные все, взбалмошные, нетерпеливые. А ещё война эта мозги вам посвихивала... Ох, грехи наши тяжкие!
4. День первый. Пирс Маклахен
Никаких пансионов! Слышите, вы, чёртовы дети, никаких пансионов нет на этом острове! Была когда-то на северной окраине небольшая рыбацкая деревенька, говорят. Но её уж лет сто как нету. И пансионов нету. Ни одного, говорю я вам! А вот отель – есть, да. Отель «Остров». А Пирс Маклахен – его хозяин.
Гостиничный бизнес – прибыльное дело, а кто с этим станет спорить, тот неисправимый идиот. Вошь. А со вшами у Пирса Маклахена разговор короткий – к ногтю.
Но это раньше так было, ещё три месяца назад так было. А нынче... Эта чёртова война, которую придумали все эти прокажённые китайцы, волосатые злобные русские и сонные индийские йоги, поставила на гостиничном бизнесе крест. Нет, с одной стороны должен бы наступить его расцвет, поскольку цены на жильё растут с каждым новым разрушенным бомбёжкой домом. Но с другой стороны – цены на жратву и медикаменты растут на порядок быстрее. На аптеку-то ему, Пирсу Маклахену, плевать – здоровье у него дай бог каждому. А вот жрать хочется каждый день. И не столько самому, сколько постояльцев нужно кормить.
А постояльцев вот-вот станет видимо-невидимо, он чувствовал это, предвидел, предвосхищал. Уже потянулись беженцы на Скомер, на Грасхольм – вон, их каждый день десятками туда паромят. Невдомёк им, бестолочам, что на крошечном Гире тоже отель есть. Не гостиница какая захудалая – отель! Два раза уже он не поскупился на рекламу в газете и даже на радио, придурку Джонсу, объявление дал. И – ничего. Две сотни фунтов псу под хвост. Один только этот тошнотик свихнувшийся и приехал. Пирс поступил мудро – он не стал давать ему комнату, а поселил в прачечной, почти за ту же плату. Дураку и так сойдёт, а лишняя комната окажется свободной в нужный момент.
Ничего, ничего, первого июля узкоглазые обещали ядерный удар по Англии нанести, если та не сдастся. Вот тогда уж никуда они (клиенты, по-научному) не денутся – побегут, повалят с насиженных мест. А куда им бежать, как не на острова? А тут, на острове, в своём «Острове» будет ждать их он, Пирс Маклахен. «Что, животные, бежите? Ну давайте, давайте, располагайтесь... По стойлам, я сказал вам! По стойлам! Эй, куда лезешь, чёртов оборванец?! Что-о? Комнату тебе? А в столярке не хочешь пожить?.. Не хочешь? Ну так и вали отсюда; проваливай обратно на материк, под узкоглазые бомбы!.. Что ты там бормочешь?.. А-а, ты всегда мечтал пожить в столярке – там так вкусно пахнет опилками? Ну так в стойло, чёртов сын, в стойло! Двадцать фунтов сутки. А что ты хотел, вошь, такие нынче времена. Да не трясись ты так над своими фунтами – они тебе всё равно больше не понадобятся. А пот Пирсу Маклахену – глядишь и пригодятся».
Только для всего этого надо, чтобы чёртова Англия не сдалась. Пока, вроде, не собирается – всё надеется, что ей дядя Сэм поможет. А штаты притихли, молчат в тряпочку – выжидают, смотрят, чем всё в Европе закончится. Вот когда тут китаёзы всё поразвалят да сами ослабнут, вот тогда дядя Сэм и придёт на выручку. Выручать себе всё, что от других осталось.
Ядерный удар – это, конечно, дело рисковое. Пирс Маклахен никогда не озадачивался такой дрянью, как современное оружие, война и всё подобное. Но тут уж пришлось поинтересоваться, чем эти чёртовы ядерные удары грозят. Рисковое оказалось дело, рисковое. Не так уж далеко Гир от большой земли. А если китаёзы маху дадут и одна ракета возьмёт чуть в сторону, так они тут вообще свариться могут в море, как кильки – хоть в банку закатывай. Ну так ведь никто и не обещал, что всё будет так, как тебе удобно. Риск – он всегда есть, в любом деле. А всяко разно, тут, на острове, шансов выжить больше. А потому некуда им деваться, вшам – потянутся они сюда, не сегодня так завтра, все эти очкастые, бледные, прыщавые городские глисты в обмотках. Повезут Пирсу Маклахену свои денежки, золотишко, вещички.
А там ведь ещё какой момент... Война – она ж дело такое: без жертв среди мирного населения не бывает. Кто-то приболеть может, кто-то в уныние впасть и утопиться, кто-то кого-то убьёт ненароком... Ну, вы понимаете... Разумеется, Пирс Маклахен тут будет ни при чём. Просто такова жизнь, таковы уж людишки – месиво это вонючее, черви, слизни...
Людей Пирс Маклахен не любил. Да что там! Он их ненавидел.
Он не помнил, всегда ли так было. Да, собственно, и не пытался вспомнить – не до того ему как-то. Наверное, никогда особой приязни к человеческой массе не было места в его суровом сердце.
Иногда он пытался, сидя на скрипучем стуле у небольшого узкого оконца, выходящего на скомерский маяк, покуривая самокрутку, вспомнить себя молодым. И не мог. Как будто никогда им не был, а родился сразу пожилым хозяином отеля «Остров». Да, время на острове не имеет никакого значения, никакой власти у него нет. А уж над Пирсом Маклахеном – и тем более.
Он не мог вспомнить себя даже тридцатилетним. Кажется... Или ему тогда было уже сорок? Когда эта чёртова цыганка, эта тварь...
Нет, не стоит вспоминать, а то он опять начнёт яриться...
Пирс Маклахен потянулся, задумчиво погладил, похлопал тёплый коровий бок. Моуи ответила нежным вздохом.
– Ладно, – вздохнул и он, поднимаясь с низкого стульчика, на котором по утрам доил свою коровку или просто сидел, когда приходил поболтать, – пойду я, пожалуй. Посмотрю, что там эта дура делает. Наперёд ведь знаю, что бросила картошку и возле радио торчит, дрянь такая. Или за этим чокнутым подглядывает.
Моуи мотнула рогатой головой, покосилась на него со всем согласным глазом. Он почесал жёсткий курчавый лоб, похлопал Моуи по крупу. После тихого общения с коровой в душе старого Пирса Маклахена всегда наступало умиротворение. Недолгое, правда. Если бы не все эти вши, которые без доброго пинка как без сладкого, жизнь у него была бы совсем другая.
Хорошенько притворив дверь коровника, Маклахен оглядел остров. Последнее время это зрелище не приносило удовлетворения. Лето нынче стояло бессолнечное, небо всё больше хмурое. И дождя-то нет, а постоянно будто тучи на небе – всё затянуто серым. Трава жухнет – хоть берись и поливай. Сено закупать придётся нынче. Сроду ещё такого не бывало!
Прошёл через заднюю дверь. На минуту приостановился в коридоре, у любимого окна, чтобы взглянуть на маяк... Работает. Когда перестанет работать, – он знал это, – случится что-то неправильное. Что-то ужасное. Хотя он представить не мог, что такого ужасного может случиться, но при одной мысли о погасшем маяке по спине пробегал озноб...
В кухне, как он и думал, жены не было. Кто бы сомневался!
Воняло химией. Какого чёрта она делает с кухней? Почему здесь так часто смердит этой дрянью? Она говорит, что моет пол с какой-то добавкой от глистов. Сама ты глиста!
Увидев на столе таз, накрытый салфеткой, быстро подошёл, откинул полотно. Ну конечно! Ах ты ж дрянь такая! Картошка уже вся серая. Ну подожди, подожди, я тебе устрою!..
Когда он ступил в гостиную, на диване сидела, закрыв лицо руками какая-то девка. Тут же стоял обалделый постоялец со своей дурацкой рожей.
Благоверная, едва он вошёл, сразу съёжилась, осела, как перекисшая опара. Глазёнки забегали по лицу Маклахена, пытаясь угадать настроение и понять, знает ли он уже про картошку. Знаю, чёртова ты вошь, знаю. Подожди...
– Какого чёрта?! – громогласно вопросил он.
Это был его излюбленный вопрос. Какого чёрта?! Попробуйте-ка вразумительно ответить. Когда он внезапно бил этим вопросом супруге в лоб, та сразу же признавалась ему во всех грехах, в которых ещё не покаялась.
Эта пигалица убрала руки от лица, повернулась, воззрилась на него. Поджарая, смуглая, черноволосая... А ты не из этих ли? Не цыганка ли ты?
– Я не виновата! – простонала Меган.
«Это я тебе потом скажу, виновата ты или нет. Я тебе так скажу!...»
– А нельзя ли выражаться поприличней? – сурово произнесла девка, смерив его с головы до ног холодным взглядом.
Ты чего это, курица, а?! Ты чего это?.. Подожди, смуглянка, это ты ещё не поняла, куда попала. Сейчас Пирс Маклахен тебе объяснит. Сейчас...
Чокнутый принялся тереть полотенцем щёки и быстро, в обход хозяина, попятился к двери. Исчез за ней, тихонько прикрыв за собой. Шагов его по коридору слышно не было – он, наверное, осторожно, на цыпочках удалился. Или стоит за дверью? Прислушивается? А если я сейчас пну дверь, чёртов ты сын?!
Ладно, сейчас не до дурака. Надо укоротить эту новоявленную воспитательницу.
– Ты можешь выражаться как хочешь, – бросил он, глядя ей в глаза. – Но лучше тебе вообще никак не выражаться, пока тебя не спросят. Я тебе очень это советую, если ты рассчитываешь получить комнату в моём отеле.
– «Ты»?! – возмущённо произнесла она.
– Не я, а ты, – повысил он голос и мысленно добавил: «Дура!».
– «Отеле»? – упиралась она.
– Тебе не нужна комната? – спросил он, уловив в её голосе оттенок насмешки.
– Нужна, – произнесла она помедлив и уже без всякой задиристости. То-то же!
– Ты цыганка?
– Что? – она опешила, задумалась.
Как пить дать, цыганка. Чего бы ещё ей тушеваться и опускать очи долу.
– Ну?! – рявкнул он.
– Я не цыганка! – отозвалась она. А в глазах неуверенность.
Он демонстративно оглядел её с головы до ног, как она его минуту назад. Знай, кто здесь хозяин, чёртова кукла!
– А не врёшь? Есть в тебе что-то...
– Ничего, кроме мяса и костей, – дерзко бросила она.
– Ну-ну, – усмехнулся Маклахен. И повернулся к жене: – Ты дала ей ключ?
– Нет, господин Маклахен, – с готовностью произнесла та. – Я же помню, что вы не велели.
– Я велел, дура! – рявкнул он. – Запомни, чёртова курица: я велел! Ве-лел, понятно? Я велел никому не давать комнат без моего ведома. Это мойотель.
– Конечно, это вашотель, господин Маклахен, я помню, – пролепетала Меган. – Конечно я помню! Она просила ключ, но я не дала!
– Просила? – повторил Маклахен, снова переводя взгляд на девицу, уничтожая её этим взглядом, разрывая в клочья, топя её в пренебрежительном презрении.
– От чулана, – услужливо кивнула жена.
– Послушайте... – произнесла было гостья, но теперь Маклахен не удостоил её взгляда.
– Она просила ключ от чулана! – повторил он удивлённым и осипшим от ярости голосом.
– Да, сэр, именно так, от чулана.
– Прыткая какая, надо же! – саркастически усмехнулся он в лицо девке.
– Городская, – угодливо улыбнулась жена. – Городские они все такие шустрые.
Ты можешь сколько угодно подсевать, но за брошенную картошку ты ещё получишь...
– Послушайте, всё было совсем не так, – снеслась девица. – Зачем же вы обманываете, миссис Маклахен? Я всего лишь сказала, что...
Чёрта с два Пирс Маклахен будет слушать твой жалкий лепет!
– Если каждая приезжая ушлая пройдоха будет просить у меня ключ от чулана, – заглушил он её тонкий голосок, – то я, пожалуй, разорюсь в неделю.
– Я не просила!
– А впрочем, – плотоядно усмехнулся он, – почему бы и нет... Если она так любит чуланы...
– Но я не люблю чуланы, – уже испуганно произнесла гостья. – Там мыши!
– Да что она себе позволяет, эта мадам! – затрясла губами Меган Маклахен.
– Я мадемуазель, – безнадёжно вставила та.
– Мыши в моём чулане?! – ярилась Меган.
– В чьёмчулане? – холодно оборвал её Пирс Маклахен, едко прищурившись.
– В вашем! – быстро отозвалась жена. – Простите, мистер Маклахен, конечно же в вашем. Откуда мыши в вашем чулане, хотела я сказать.
– Ага... – кивнул он. – Ну что ж, раз ей так нравятся чуланы...
– О нет! – встрепенулась приезжая. – Нет, я терпеть не могу чуланы.
– Ишь какая! – ощерилась Меган, заглядывая в лицо мужу. – Посмотрите-ка, сэр! Мы так ей противны! И чулан-то наш ей не чулан...
– О, бог мой! – девчонка снова была готова заплакать.
Вот так тебе, курица! А ты что думала... Пирсу Маклахену твой гонор здесь показывать не надо. Ты свой гонор спрячь подальше покуда. А то ведь...
– Поселишь её в чулане, – коротко бросил он жене. – В том, что в северном крыле.
– Да, господин Маклахен, – кивнула Меган.
– Вы с ума сошли? – взвыла эта доходяга, подскакивая с дивана. – Как вы обращаетесь с гостями?!
– Я тебя в гости не звал, – парировал Маклахен. – А со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Ступай так что.
– Но я не могу жить в чулане, – упиралась девчонка. – Я человек, а не... не мышь!
– Ещё один намёк на мышей и я за себя не отвечаю! – пригрозил он, внутренне хохоча над этой куклой. А то ишь ты какая она была: «Не могли бы вы выражаться...» Ты ещё не слышала, как я могу выражаться, чёртова ты кукла. В чулан!
– Какова нахалка! – быстро подхватила жена. – Нет, вы посмотрите на неё! Идёмте-ка, милочка, я отведу вас в вашу комнату, хе-хе.
И быстрый взгляд на мужа: ну, как я её? Я молодец, правда?
– О, боже! – обречённо произнесла пигалица, всплеснув руками. – Господи, что же мне делать?! Но... Но вы хотя бы поможете мне принести чемодан? Я оставила его там, у причала. Он весьма тяжёл и...
– Что-о?! – взревел Пирс Маклахен.
– Хамка! – прошипела Меган. – Какая наглючка! Ишь они, городские, какие... Привыкли там у себя людьми помыкать...
– Хорошо, – обречённо произнесла девчонка. – Хорошо, я поняла. Может быть, я попрошу вашего постояльца. Спасибо.
Вот так-то, курица ты ощипанная. Где теперь твой гонор-то, а? «Спасибо»... Подожди, ещё кланяться будешь и сапог целовать, кукла бесполезная!
