355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алексей Ксендзюк » По ту сторону сновидения. Технология трансформации » Текст книги (страница 21)
По ту сторону сновидения. Технология трансформации
  • Текст добавлен: 16 октября 2016, 23:16

Текст книги "По ту сторону сновидения. Технология трансформации"


Автор книги: Алексей Ксендзюк


Жанр:

   

Самопознание


сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

Задача сновидящего – выследить данный стереотип и изменить его. Это очень важный аспект сталкинга реагирования.

Следующий уровень проявления энергетической Реальности можно наблюдать в так называемом «внутреннем» сновидении. На первый взгляд, здесь нет, и не может быть никакой реальности, поскольку во «внутреннем» сновидении мы имеем дело с потоком образов, отражающим идеи, мысли, чувства, воспоминания и воображение тоналя. И все же это не вполне так. Достаточно отвлечься от тональных образов – непосредственных реализаций внутренних напряжений – и направить внимание на себя как на делателя этих образов, и возникает вполне отчетливое ощущение некоего силового поля, в котором объединяются, сталкиваются внешние и внутренние импульсы.

Каждый человек, проснувшись после внутреннего, бессознательного сновидения, может обратить внимание на странное обстоятельство: как бы хорошо ни запомнился сон, всегда остается чувство чего-то «забытого» или пребывающего в тени. Кажется, что это часть сюжета или ускользнувшие от памяти образы. Но никакие усилия по вспоминанию не избавляют от впечатления неполноты. Потому что дело вовсе не в сюжете сна и не в пропавших образах. Дело – в энергетической Реальности.

За каждым событием сна, за каждым чувством, переживанием и впечатлением стоит энергетический факт. Это поле, созданное напряжением каналов энергетического тела и флуктуациями внешнего поля. Конечно, мы не можем в состоянии бессознательности контролировать это поле, не можем даже зафиксировать его в качестве той или иной перцептивной фигуры, потому что внимание бессильно, погружено внутрь. Сновидец обречен воспроизводить исключительно внутреннюю феноменологию, но энергетическая основа сновидимых феноменов никогда не бывает целиком внутренней.

Вот вполне типичная ситуация. В течение одного или нескольких дней человек вытесняет тревожность, связанную с некими обстоятельствами жизни. Он пытается не думать о том, что его волнует, но обмануть энергетическое тело невозможно. Накопившаяся тревога вызывает спастическое сокращение каналов солнечного сплетения и горла. Что же касается «просвета» (канала пупка), то он, наоборот, активизируется. Через него днем уходит энергия. А ночью человек видит бессознательный сон, отражающий его дневное беспокойство. Но конкретные образы, через которые беспокойство визуализируется и «обретает плоть», формируются не только бессознательным, не только памятью и воображением. Они включают в себя неосознаваемое воздействие полей, проникающих в энергетическое тело спящего через открытый «просвет».

Таким образом, любой приснившийся образ (будь то человек, животное, предмет, пейзаж, природное явление) оказывается непредсказуемым результатом игры энергий. На конкретную форму сновидимо-го влияют две значительных группы факторов. Одна группа относится к внутреннему миру сновидца, другая – к состоянию внешнего поля.

Эта переплетенность внутренних и внешних полей приводит иногда к любопытным явлениям. Например, мы можем в смутном и совсем не осознанном сне вдруг явственно воспринять сигнал либо пучок сигналов из внешней реальности. Обычно такой сигнал резко изменяет образное содержание сна, а сигнал очень высокой интенсивности способен изменить настроение сновидения целиком. И тогда нейтральное сновидение превращается в кошмар, а тягостный и сумрачный сон вдруг может стать светлым и спокойным. В некоторых случаях причиной таких метаморфоз может оказаться совершенно банальное восприятие, проникшее в ткань сновидения (звук, запах, свет, вибрация), в других – движение энергетических полей и потоков, не доступных первому вниманию наяву.

Отдельный интерес представляют так называемые «фантомы». Так я называю чувственные конфигурации, из которых тональ не может собрать узнаваемого образа, но при этом обладающие высокой стабильностью. Вероятно, это самая впечатляющая трансляция внешнего энергетического поля в бессознательном сновидении. Сны с «фантомами» запоминаются надолго. Это редкое и непривычное переживание. Такой сон не имеет сюжета, не содержит образного ряда, он статичен, но при этом насыщен глубокими чувствами.

«Фантом» для сновидящего – чистое присутствие. Его вызывает сильное энергетическое поле места или сильное психоэнергетическое поле человека, находящегося в непосредственной близости. Если поле действует позитивно, то мы чувствуем во сне особую умиротворенность, словно мы окутаны теплом и окружены непередаваемым уютом. Если же поле действует негативно, сон превращается в странную разновидность кошмара. К примеру, мы можем всю ночь чувствовать, как над нами нависает что-то бесформенное, но при этом угрожающее или отталкивающее.

Сны с «фантомами» чаще приходят в детстве, когда возможности тоналя в сновидении не слишком велики, а чувствительность энергетического тела еще не утрачена. Взрослые иногда сталкиваются с подобным переживанием, засыпая на месте Силы или в незнакомой обстановке, где окружающее воздействует на спящего непривычным для него образом.

Если человек приступает к специальной тренировке осознания, энергетическая Реальность входит в его сон и сновидение более ярко. Она обретает различимые черты, постепенно отделяясь от сенсориума первого внимания.

Главными инструментами в дисциплине усиления осознания становятся следующие психотехнические методы: остановка внутреннего диалога, неделание, деконцентрация и концентрация внимания.

Если обычная рефлексия помогает заметить сновидческий фон, присутствующий в яви, то психотехники позволяют вывести фон на первый план, детализовать его, наполнить содержанием. Иными словами, благодаря перестройке внимания, вызванной множеством методов, описанных в психоэнергетической дисциплине (см. часть 1), сновидческий фон становится фигурой. Скрытая в фоне энергетическая Реальность бытия из смутного «полуприсутствия» наконец-то превращается в самостоятельный континуум.

Даже относительно неглубокая остановка внутреннего диалога создает дистанцию между наблюдателем и интерпретационным механизмом тоналя, обусловливающим каждое мгновение перцепции. Как уже много раз говорилось, внутренний диалог обеспечивает функционирование такого способа восприятия, который во всем согласуется с принятым человеческим видом описанием. В этом описании доминируют объекты как отдельности, а связи между объектами – как столкновение или пересечение границ. Иными словами, при помощи внутреннего диалога мы воспринимаем мир как совокупность частностей. Каждая из этих частностей наделена определенным значением и входит в структуру, за которой также закреплено некое значение. Описание определяет все, что мы можем пережить в повседневном опыте, несмотря на то, что внешняя Реальность бесконечно превосходит содержание описания.

Перцептивный мир, данный нашему осознанию с помощью внутреннего диалога тоналя – это мир фигур. В нем нет места для фона, несмотря на то, что в фундаментальной паре «фигура – фон» ни при каких условиях восприятия невозможно оторвать одно от другого. Отсюда и происходит однобокость, ущербность всего воспринимаемого с участием внутреннего диалога. Фон не может не существовать, но он напрочь выведен из области осознаваемого.

По мере углубления остановки внутреннего диалога дистанция между наблюдателем и автоматическим потоком привычных интерпретаций неуклонно возрастает. Структуры и связи, смыслы и ценности теряют определенность, а это значит, что осознание выходит из-под власти абсолютной диктатуры неизменных фигур, из которых состоит выученное до автоматизма описание.

Сначала начинают преображаться внешние «объекты», и следом за ними почти мгновенно преображение касается самого субъекта восприятия. Попытаюсь объяснить этот процесс.

Скажем, перед нами птица, сидящая на ветке дерева. За деревом стоит дом, над которым по небу ползут облака. И все это освещено лучами заходящего солнца. Когда мы воспринимаем эту картину на фоне активного внутреннего диалога, мы видим только совокупность элементов. Мы исполнены рациональности и точно знаем, как относятся друг к другу объекты, находящиеся в зрительном поле, где расположены их границы относительно друг друга, какие отношения между представленными объектами возможны, а какие нет. Мы знаем, что птица может в любой момент улететь, дерево может быть сломано или срублено, и только безумцу может прийти в голову мысль, что положение солнца на небе, скорость движения облаков или то, что происходит за окнами дома, каким-то образом привязаны к поведению птицы. Это и есть бодрствование – мир частностей, мир общечеловеческого описания. В этом бодрствовании неподвижный наблюдатель, чья единственная деятельность сводится к восприятию, отделен от птицы, дерева, неба и солнца.

Но вот наблюдатель входит в состояние остановки внутреннего диалога и воспринимаемый мир изменяется. Мы уже не знаем, птица перед нами или что-то иное. Пока внутренний диалог остановлен, мы даже не можем вспомнить о том, что это «прежде было птицей». То же касается дерева и его качающихся веток, дома, неба и солнца. Они более не имеют имен, а вместе с потерей имени эти «бывшие» объекты утрачивают определенность формы, функции и связей с другими объектами. Все воспринимаемое становится единым узором бытия без начала и конца. И вслед за этим наблюдатель также теряет определенность.

Он больше не имеет тела, формы, субстанции. В состоянии глубокой остановки внутреннего диалога наблюдатель не может обладать локальностью и больше не знает, «откуда» он смотрит на мир. Да и что это за мир? Он не похож на мир бодрствования, потому что всякая фигура произвольна. Здесь птица может быть частью дерева, а дом – частью неба, здесь солнце «извергает себя» бегущими облаками, а облака «тянут» к себе дерево, которое стряхивает с себя птицу, как высохший лист. При этом наблюдатель находится везде и одновременно нигде.

Мир абсолютного произвола восприятия. Мир не бодрствования, а сновидения. При этом он нисколько не напоминает галлюцинацию или фантазию, напротив – он весь пропитан реальностью существования.

Восприятие такого рода захватывает, поскольку в нем мерещится дыхание Бесконечности и абсолютной Свободы. И все же оно непрактично. Наблюдатель не в состоянии использовать свободу от описания для самотрансформации, если нет никакого русла, никакого канала, схемы или структуры движения энергии. Следовательно, надо вернуть вниманию его структурирующую функцию.

«Мир абсолютного произвола», неразличимости фигурым. фона – это, строго говоря, продукт тотального неделания. Как всякое экстремальное состояние, тотальное неделание само по себе не производит работу. Оно не энергетично. То же самое можно сказать о тотальном делании, которое приводит к абсолютной погруженности в мир первого внимания. И в первом, и во втором случае речь идет о формах «растворения» сознающего «Я» или его отождествления с «не-я». Растворение в Свободе подобно окончательному самадхи или паринирване, растворение в описании – всеохватывающему забвению. И здесь, и там жизнь осознания исчезает, поскольку исчезает необходимое для продолжения опыта противостояние субъекта и объекта.

Нагуалистская дисциплина по усилению осознания, где целью является Трансформация существа, а не его устранение из жизненного потока, не культивирует тотальное неделание. «Магическая» работа практика – это такое управление вниманием и восприятием, когда два основных психоэнергетических статуса субъекта (делание и неделание) используются попеременно.

Манипуляции вниманием подобны ритмическому сокращению и растяжению мышц, благодаря чему живой организм осуществляет перемещение в пространстве. Каждое неделание становится погружением в сновидческий фон с неисчерпаемыми возможностями для перцептивной и энергетической перестройки сознающего существа. Каждое последующее делание становится актом выбора одной из открывшихся в неделании возможностей, закреплении ее в способе восприятия, в качестве энергообмена и в соответствующей метаморфозе всего энергетического тела.

После каждого возвращения в мир первого внимания, где всем управляет общечеловеческое делание, мы немного изменяемся, потому что вовлекаем в свой психоэнергетический объем еще одну часть бесконечного поля больших эманации Вселенной. Так и происходит Трансформация человека – слой за слоем, шаг за шагом. Энергетическая Реальность проступает в повседневном восприятии все отчетливее и ярче – сначала через смутные ощущения, через объем и перспективу, затем через необычные формы чувствительности, прежде демонстрировавшие себя только во внимании сновидения и во втором внимании, и наконец – через всплески прямого видения.

Энергетическое использование перцептивных модусов делания и неделания обозначает на практике непрерывную тренировку в концентрации и деконцентрации внимания. И бодрствование, и сон в равной мере становятся тренировочной площадкой для данной работы. Сталкинг и безупречность при этом являются абсолютно необходимыми источниками силы для гармоничного смещения точки сборки и поддержания психоэнергетического равновесия. (Поскольку, как я неоднократно отмечал в предыдущих книгах, произвольное управление вниманием требует преодоления эмоциональной и умственной вовлеченности в мир человеческого описания.)

Первым следствием такой практики становится осознанное или «просветленное» бодрствование. В этом состоянии мы практически не вовлечены в семантику описания, в оценки и эмоциональные реакции. Практик выступает в роли незаинтересованного наблюдателя. Воспринимаемое поле становится, скорее, областью перцептивного исследования и эксперимента.

Конечно, это еще не значит, что сновидение становится равноправным элементом картины мира, наблюдаемой наяву. Но его тень, отблеск уже лежит на каждом фрагменте воспринимаемого. Внимание постепенно приобретает черты метавнимания (или внимания, направленного на собственный процесс). Мы созерцаем не столько объекты, сколько совокупность сил, позволяющих объектам возникать в поле восприятия. Именно это обстоятельство создает характерную перспективу.

О подобных состояниях известно в различных духовных и мистических традициях. «Наблюдение за наблюдателем», «осознание осознания», «свидетель», «жизнь изнутри» – как только ни называли данную форму просветления. В нагуалистской модели это, прежде всего, результат характерного самовыслеживания. Выслеживания не только эмоциональных реакций, флуктуации внутреннего диалога и его ментального комментирования, но и выслеживания самого процесса перцептивной сборки, основных паттернов внимания и перцептивных гештальтов.

Пребывание в этой специфической «отрешенности» в течение дня создает все психические и энергетические предпосылки для возникновения ночью так называемого люцидного сновидения. Характерная черта данного уровня осознания и ночью и днем – отсутствие психоэмоциональных и энергетических напряжений. Энергетическая Реальность проявляет себя подспудно, оказываясь, по сути, флуктуацией интенсивности внутренних и внешних полей.

Скажем, в осознанном сновидении преобладают полеты, красочные пейзажи, встречи со странными существами и необычными людьми. Все пронизано ощущением некоего волшебства, магии. Именно так человеческий тональ транслирует сам факт расширения воспринимаемого объема и, соответственно, усилившегося энергообмена с внешним полем.

Практику кажется, что значительный (если не весь) объем сновид-ческого поля находится под его контролем. Но это иллюзорный контроль. Убедиться в этом несложно. Стоит остановить внимание на той или иной фигуре сновидения или сосредоточиться на участке собственного тела (то есть, на элементе, реально объединяющем перцептивные поля бодрствования и сновидения), как практик просыпается. Если же его люцидный сон все-таки продолжается, то он становится свидетелем весьма странным метаморфоз – причудливых искажений сновидимого пространства, резких перемещений, неожиданных и даже пугающих превращений.

В эти самые моменты практик и соприкасается с энергетической Реальностью. Частично проникшие в область осознанного восприятия потоки эманации затрудняют работу тоналя, распределяющего сигналы по привычной модели. В «пузыре» сновидческого восприятия начинается хаос. Статичные и ограниченные образы инвентарного списка тоналя демонстрируют сновидцу свою недостаточность и внутреннюю неполноту. Его внимание просто не обладает достаточной гибкостью и объемом, чтобы собрать подвижные, многочисленные и разнородные сигналы в некий устойчивый продукт. В результате перцептивный аппарат устает и быстро возвращает сновидящего в привычное поле бодрствования или в поле иллюзорной модели (пространство люцидного сновидения).

В общем, на этом уровне осознания еще крайне мало новых содержаний, отражающих проникновение сновидца в иные поля энергетической Реальности. Он полезен и важен не содержанием, а тем, что указывает на психоэнергетические области, требующие специального, усиленного выслеживания.

Практика показывает, что упомянутые области связаны а) с обширным полем подсознательных (вытесненных) и бессознательных содержаний тоналя, б) с теми зонами энергетического тела, которые сравнительно редко оказываются объектом пристального внимания. Чтобы вскрыть и осознать глубинные содержания тоналя, мы вынуждены обратиться к интенсивному сталкингу всей реактивной сферы и основных психических функций, к перепросмотру и выявлению импринтных ядер. Что же касается работы с энергетическим телом, то она осуществляется через специальное делание (о которых уже сказано в первой части книги), призванное раскрыть пассивные энергетические каналы и «разбудить» новые области чувствительности.

Продукция усиленной чувствительности в сновидения

Успех в этой работе приводит к нескольким важным результатам.

Во-первых, осознанное сновидение становится по-настоящему контролируемым. Выясняется, что такой контроль неминуемо сопряжен с плотным потоком синестезий, словно окружающих всякий снови-димый образ, и с развертыванием наиболее энергетичных архетипов. Энергетическое тело пробуждается и начинает принимать самое непосредственное участие в управлении восприятием. Именно на этом этапе начинается формирование тела сновидения. Действия, совершаемые в сновидении, приобретают особый статус – они уже не вполне иллюзорны (хотя бы потому, что часто оказывают непрямое, но ощутимое влияние на события бодрствующей жизни).

Во-вторых, для сновидящего изменяется восприятие окружающего мира наяву. Помимо впечатлений, вызванных очевидными взаимодействиями с повседневными объектами первого внимания, сознание сновидца все чаще регистрирует в себе слой каких-то неясных ощущений и переживаний, словно часть его существа параллельно реагирует на иную реальность, незримо присутствующую здесь и накладывающуюся на поле привычной перцепции. На этом уровне мы склонны говорить о наличии какого-то «внутреннего двойника» или «внутреннего сновидящего». Подобное раздвоение вполне симптоматично, ибо свидетельствует о зарождающемся присутствии второго внимания в бодрствующем состоянии, – того внимания, что на высшем пике своей интенсивности сливается с миром бодрствования и становится полноценным сновидением-наяву.

Дальнейшая практика непрерывного сталкинга себя и развитие тела сновидения приводит к новому уровню опыта. В своих предыдущих работах я назвал его энергетическим сновидением. Этот термин вызвал споры. Однако я чувствую настоятельную необходимость терминологически разделить осознанное сновидение, в котором мы присутствуем, в основном, как сознательные наблюдатели, и осознанное сновидение, где мы начинаем осуществлять энергетический обмен с внешними полями Реальности.

Нередко практикующие сновидцы подходят к делу просто. Мол, если я осознал себя в сновидении, смог направить взгляд на собственные ладони и зафиксировать в поле восприятия окружающую обстановку, значит, вошел в энергетический контакт с полями второго внимания. Но я убедился в процессе работы, что это далеко не так.

Существует разновидность осознанного сновидения, где энергетическое взаимодействие сновидца с внешним полем настолько ничтожно, что им можно пренебречь. И именно этот тип сновидения приходит к практику в первую очередь. Он ослепляет яркостью визуальных образов, сбивает с толку относительно стабильным восприятием некоторых объектов, впечатляющими контактами с тем, что кажется «магическими существами», «духами», «сущностями» и «планами бытия», но – ничего не трансформирует и никак не влияет на чувствительность наяву. Так сказать, сон о втором внимании. Или сон про осознанность и про странствие в параллельных пространствах. В этом блеске и волшебной легкости заключена ловушка для нашего внимания. Характерная особенность осознанного, но «бессильного» сновидения – отсутствие тела.

Ибо тело есть единственная формация, на которую можно опираться в зыбких пространствах измененного восприятия. Только тело сновидения является безусловным и неопровержимым фактом энергетической Реальности, где происходят реальные трансформации полей и эманационных потоков. И именно тело сновидения (не «сон о теле», а подлинная вовлеченность психоэнергетической формации в силовые взаимодействия) оказывается на практике по-настоящему трудным достижением. Сновидящему могут «присниться» собственные руки, ноги, туловище, но это еще не значит, что он обрел власть над телом сновидения. Настоящее тело сновидения всегда объединяет переживание сновидения и переживание яви. Это «место встречи» не только двух видов перцептивной сборки, но и двух полевых агрегатов, отражающих разные аспекты энергетической Реальности.

Энергетическое сновидение с подлинным участием тела – результат многолетних тренировок. Только испытав его, практик начинает осознавать, зачем он так долго работал с собственным вниманием, зачем так настойчиво изучал причудливые видения, иллюзии и миражи. Энергетическое сновидение приходит как своеобразный шок. Иногда в качестве убедительного свидетельства этого достижения в сновидении происходит то, что мы понимаем как столкновение с «неорганическим существом», после чего переживаем специфические последствия этого столкновения наяву.

Надо сразу заметить, что о природе «неорганических существ» нам ничего не известно. Так же, как неизвестно ничего о природе любого объекта второго внимания, о природе эманации, их пучков и агрегатов, о полосах или иных энергетических системах мира нагуаля. Даже обладая видением, мы не можем сказать, являются ли «неорганические существа» формой жизни, особым полевым конденсатором или экзотическим потоком энергии. То, что эти феномены даны сновидящему как нечто живое (а иногда и сознательное), ничего не доказывает. Их «способ действия» настолько отличается от всего известного человеку в первом внимании, что можно с легкостью допустить самую невероятную интерпретацию вызываемого ими опыта. Одно несомненно – они отражают мощную и чужеродную силу.

Так или иначе, встреча с «неорганическим существом» оказывает влияние на всю целостность энергетического тела. Возможно, накопившиеся за годы сновидческой практики изменения в энергообмене просто достигают критического уровня и взрывообразно соединяют поля первого и второго внимания. Вот это взрывное слияние двух частей нашего существа и транслируется сновидящему как «встреча с союзником».

Пробудившись от энергетического сновидения, где имел место контакт с союзником, практик понимает, что тело впервые всей своей целостностью испытало воздействие полей второго внимания. Он переживает множество специфических ощущений (боль, жжение, покалывание в разных частях тела, металлический привкус во рту). Иногда он находит на коже странные пятна, напоминающие следы от старых ожогов, в тех районах физического тела, где оно соприкасалось с явившимся в сновидении «существом».

Необходимо отдавать себе отчет в том, что этот опыт связан со значительным риском. Некоторые авторы пугают сновидцев различными нарушениями на уровне клеток, тканей, органов и центральной нервной системы, – вплоть до тяжелых онкологических недугов и неисправимых нарушений в работе организма. Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть этих опасений. Убежден, что последствия энергетических контактов обусловлены, прежде всего, уровнем безупречности. В энергетическом сновидении все явления имеют не столько биофизическую природу, сколько психофизическую. Это обстоятельство позволяет взглянуть на ситуацию более оптимистично. В конце концов, наша безупречность зависит, прежде всего, от «внутренних» обстоятельств – несгибаемости намерения, чистоты тоналя, интенсивности и длительности психоэнергетической практики.

После энергетического сновидения чувствительность наяву обретает новое измерение. Субъективно возросшая чувствительность воспринимается как значительное увеличение «кокона» – ранее не воспринимавшихся полей энергетического тела. Наше осознание начинает фиксировать те слабые и сверхслабые сигналы, которые всегда окружали нас и свидетельствовали о присутствии сновидческого фона в каждодневном бодрствовании. Как уже было сказано, фон наконец-то превращается в совокупность фигур.

Обнаруженные сверхслабые сигналы в самом общем виде можно разделить на внешние и внутренние. Понятно, что это разделение бесконечно субъективно и опирается лишь на представлениетоналя. По мере сосредоточения внимания на внутреннем созерцании всякого сигнала мы перестаем понимать, к какой (внешней или внутренней) сфере он относится. И все же для удобства описания разделим сенсориум сновидца на сигналы, идущие из внешнего поля, и сигналы, поступающие от его собственного энергетического тела.

В свою очередь, внешние сигналы подразделяются на пространственные и временные. Сигналы, связанные с пространством, поступают в усиленное сознание сновидца практически непрерывно, а сигналы, связанные со временем, – лишь когда сновидец специально намеревается узнать что-то о будущем или прошлом.

Каждый объект первого внимания, каждая стихия, каждое живое существо окружены своеобразным «ореолом». Лишь иногда «ореол» транслируется тоналем визуально. В таких случаях можно говорить о мимолетном блеске, об искрах, мелькнувшей тени или ином неопределенном движении посреди визуального поля. Все эти мгновенные перцепции обычно имеют место на фоне замедленного внутреннего диалога или его спонтанной остановки.

Вспомните, как Карлос Кастанеда искал место Силы и сталкивался то с «изменением окраски», то с каким-то неуловимым «мерцанием». Но не только в Сонорской пустыне или иных глухих местах сновидец сталкивается с «блеском сновидения». Подобные явления имеют место и в менее романтических обстоятельствах. Стоит оказаться в темноте или просто в незнакомом месте, сосредоточиться на поиске какого-то предмета – и «блеск сновидения» в любое мгновение может прийти вам на помощь.

Однако гораздо чаще возросшая чувствительность проявляет себя кинестетически. Самые чувствительные зоны энергетического тела, через которые мы можем ощутить кинестетические или проприо-цептивные сигналы сновидческого фона наяву активизируются довольно часто. К ним относятся:

(а) кисти рук и ладони;

(б) внутричерепное пространство;

(в) область лица и поле, находящееся перед лицом;

(г) брюшная полость в районе пупка («просвет» и перед «просветом»);

(д)солнечное сплетение;

(е) поясница;

(ж) промежность.

Из перечисленных зон промежность, поясница и брюшная полость более чувствительны к колебаниям планетарного поля; руки и солнечное сплетение – к живым и неживым объектам, способным быстро перемещаться в непосредственной близости от энергетического тела сновидца, а потому представляющим для него потенциальную угрозу; лицо и внутричерепное пространство – особо чувствительны к внутренним сигналам (тем, что поступают от малых эманации, составляющих тело сновидящего) и к временным сигналам (прогностическим или относящимся к прошлому).

Отдельной, быстро развивающейся у сновидца формой чувствительности является псевдокинестетика. В данном случае речь идет об ощущениях, очень напоминающих кинестетические, но имеющих свой источник вне сенсорной схемы физического тела. Прежде всего, это чувствительность поверхности «кокона». Она аморфна и динамична, не имеет однозначной локализации и стабильных характеристик. Описание псевдокинестетических ощущений более всего напоминает воздействие слабого электрического тока, волн, вибраций или неопределенного давления. Реже псевдокинестетические переживания транслируются как изменение температуры воздуха вокруг тела или легкое щекотание на поверхности кожи.

Кроме того, все сигналы, источником которых является сновид-ческий фон (или «поле второго внимания»), легко провоцируют непривычные синестезии. Тональ вообще не привык распределять такие слабые сигналы по привычной схеме сенсорных модальностей. Нередко мы имеем дело с характерным блужданием сигнала по нескольким или даже по всем каналам. Восприятие может начаться с всплеска визуально-сти, быстро перейти на кинестетику или слух, затем войти в синестезию, охватывающую два или три канала одновременно.

С этими явлениями на первых порах бывает трудно освоиться – из-за непривычного характера ощущений и их интенсивности, из-за того, что ни одному из новых ощущений нет однозначного соответствия в упорядоченном сенсорном мире, который привык собирать тональ. Я не знаю никакого способа разрешения этой проблемы – только постепенное накопление опыта в энергетических сновидениях. Сновидец должен научиться находить соответствия между чувственным опытом сновидения и опытом усиленного осознания наяву.

Изучение сверхслабых сигналов во всех формах их проявления подготавливает нас к видению. Можно даже сказать, что работа со сверхслабыми сигналами – и есть начало видения. Именно эти, скромные и неясные формы сенситивности энергетического тела впервые вызывают у сновидца эмпирическое впечатление о подлинной реальности более широкого мира, чем тот объем воспринимаемого, который осознание собирает с помощью первого внимания.

Одновременно с изменениями дневной чувствительности на этом уровне значительно обогащается образное содержание сновидения. Энергетическое сновидение с участием тела сопровождается емкими и непривычными переживаниями. И это, между прочим, серьезный вызов для нашей безупречности. Ибо сила и характер впечатлений, возникающих в результате резкого увеличения плотности энергообмена, не может не вызывать колебаний точки сборки.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю