Текст книги "По ту сторону сновидения. Технология трансформации"

Автор книги: Алексей Ксендзюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)

Осознанное сновидение превратилось во что-то легко доступное и бессмысленное. Его уникальная функция (то, что обеспечивает доступ нашего осознания и нашей энергетики к полям, находящимся вне человеческого описания мира, а при высшей интенсивности внимания – к океану Бесконечности) сузилась до своего рода «экзотического досуга». Люди засыпают в надежде «полетать», посетить места, которые никогда не видели наяву, испытать необычные ощущения.

Некоторые из таких сновидцев верят, что они таким образом практикуют нагуализм – несмотря на то, что психотехника сновидения в нагуализме имеет иные задачи и цели. Сама методика сновидения в нагуализме – иная.

В этой своей книге (как и в других, – там, где нет специальных оговорок) я называю «правильный» тип осознанного сна (т. е. когда энергетическое тело спящего полностью вовлечено в тот или иной мир сновидения, либо вовлечено в состояние видения внешних полей Реальности) – просто сновидением. Если же я пишу о полу-осознаваемом сновидении или «осознаваемом сновидении» в том смысле, в каком его понимает Стивен Лаберж и подобные ему авторы, то обычно указываю на это в тексте.

Работа со сновидением в нагуализме рано или поздно изменяет качество нашего осознания. Иногда это случается через десять, иногда – через двадцать лет практики. Вот почему я решил назвать эту книгу «По ту сторону сновидения».

В конце концов, количество переходит в качество. И с этим – новым – качеством осознания приходится жить наяву.

Чтобы как-то назвать этот уровень осознания, по-моему, не нужны никакие изыски. Я решил назвать его очень просто, безо всяких метафор и иных литературных причуд, как есть, – «по ту сторону сновидения».

А как иначе?

«По ту сторону сновидения» – это начало осознанной интеграции различных режимов восприятия. Прежде всего, яви и сновидения.

Как только процесс интеграции охватывает значительную часть пространства осознания, мы постепенно начинаем «встраивать» в эту формирующуюся целостность «инородные» перцептивные фрагменты (они могут казаться забытыми, полузабытыми, «приснившимися» и т. д.). «Инородность» этих переживаний, воспоминаний и проч. состоит в том, что они запоминались, становились фактами нашего опыта в измененном состоянии сознания и, соответственно, в измененном режиме восприятия.

Надо заметить, что психика наша организуется не всегда очевидным образом. Например, линейность времени и трехмерность пространства – пожалуй, самые очевидные законы нашего мира. Соответственно, мы лучше всего понимаем структуру своей памяти и – частично – структуру пространственного восприятия. Легко понять, что случившееся давным-давно постепенно стирается из памяти, что давние воспоминания становятся блеклыми, невыразительными. То же касается пространства – любой образ, расположенный слишком далеко от глаз (ушей, носа, иных органов чувств), «слабеет», уменьшается в размерах, тускнеет и, в конечном итоге, становится бесцветным.

Опыт, который не подчиняется этим общим законам, можно назвать «инородным». Скажем, перед нами совокупность сильных сигналов, источник которых находится на небольшом расстоянии от нас. Мы, тем не менее, не замечаем этих сигналов. Более того, не воспринимаем их вообще. Почему? Оказывается, наше осознание работает в определенном ритме (с определенной частотой). Все феномены окружающего мира, не совпадающие с «частотой» человеческого осознания, выпадают из данного нам поля восприятия. Проще говоря, они для нас вовсе не существуют!

Если же, по каким-то особым причинам, мы все-таки смогли осознать феномен, состоящий из сигналов, которые пульсируют с такой частотой, что воспринимать его мы не должны, – это и будет «обретением инородного опыта».

Другой вариант того, что можно назвать «инородным опытом», – это осознание феномена, не согласующегося с привычным описанием мира. Обычно такие феномены не осознаются. Мы вытесняем из сферы осознания («блокируем») то, что противоречит общему порядку нашего описания. И это совсем не обязательно должно быть чем-то сверхъестественным, магическим и т. д. В окружающем нас мире полно явлений, которые плохо сочетаются с человеческим описанием. Многие из этих явлений относятся к фундаментальным свойствам пространства-времени. Например, нелокальность, присущая человеку как любой квантовой системе. Это вполне обыденное явление, но осознать его мы не способны. Наше осознание концентрирует все сенсорные сигналы, располагая их в определенной «точке» пространства. Ибо так мы понимаем «образ себя» в сформулированном нами описании мира.

Иными словами, мы понимаем себя в качестве объекта, находящегося в пространстве, заполненном другими объектами. Говоря упрощенно, мы являемся «точкой», а не «волной». Чувственное восприятие самого себя как «волны» настолько противоречит основным догмам нашего описания мира, что радикально вытесняется из психики и, таким образом, становится поистине «инородным опытом».

Это довольно странно, если вдуматься. Ибо человеческие ощущения самым прямым образом связаны с работой энергетического тела человека, а энергетическое тело – это, прежде всего, волновая формация. Энергетическое тело ведет себя как волна, поскольку такова его природа. И лишь специальное усилие наблюдателя превращает его в «объект», в «организм».

Таким образом, каждое мгновение нашей психической жизни содержит в себе элемент, категорически вытесненный за пределы нормального сознания. Это – волновая природа нашего тела, подразумевающая ряд квантовых свойств. Нелокальность[4]4
  Нелокальность является одним из фундаментальных принципов квантовой физики. Она имеет прямое отношение к явлению т. н. «квантовой сцепленности (entanglement)», которую еще называют «квантовой запутанностью». Речь идет о том, что как бы далеко друг от друга ни находились объекты во вселенной, их квантовое состояние взаимосвязано. А это, соответственно, приводит к корреляциям физических свойств данных объектов. Таким образом, наше положение в пространстве не имеет значения. Субъект как физическая система оказывается связанным с самыми удаленными областями мироздания. Можно утверждать, что «пространство» как категория в данном случае теряет свой физический и философский смысл. Нелокальность – невообразимое явление, и все же, в конце 20 в. достоверность этой научной концепции была доказана физиками экспериментально. – А.К.


[Закрыть] – только одно из множества этих квантовых свойств. Оно понятнее других, и потому его удобнее использовать в качестве иллюстрации. Это явление ярко демонстрирует, что наше тело и наша психика связаны с множеством объектов, полей, процессов, независимо от расстояния. Если мы не осознаём этого колоссального массива сенсорной информации, значит, не способны направить на него перцептивное внимание. Данная неспособность обусловлена законами принятого нами описания мира, что в итоге делает наш внутренний мир скудным, линейным и однообразным.

С другой стороны, интеграция психического материала (т. е. то, что происходит с практиком «по ту сторону сновидения») являетсянепрерывным процессом обогащения внутреннего мира.

Мы узнаём, что прежде имели о себе крайне скудные представления. Мы думали, что, будучи воспринимателями, можем занимать лишь одну позицию (локус) в пространстве. Что уж говорить о Времени! Вряд ли человек способен вообразить себя «размазанным» по темпоральной оси, где прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно. Тем не менее, все перечисленное входит в список источников того самого «инородного опыта».

Разумеется, «инородный опыт» такого масштаба – просветление на грани Трансформации. Начинается все гораздо скромнее.

Первые проблески инородного опыта приходят из обычных снов, которые мы редко запоминаем и еще реже осознаем, из вспомнившихся вдруг эпизодов «рассеянности ума», из обширного материала бессознательного, из области вне-сознательного или около-сознательного. Кроме того, в процессе интеграции выясняется, что за время практики накопился ряд случаев измененных состояний сознания и восприятия – случаев, которые мы хотели запомнить, но по каким-то причинам не смогли. И, наконец, всегда имеет место опыт, который невозможно запомнить, потому что он касается определенной категории феноменов вне человеческого описания мира.

Если вы экспериментировали с растениями Силы, то знаете, что подобный опыт – странный, и в то же время затягивающий в себя, как трясина – доступен даже новичку. Время от времени мы входим в сновидения, где описание мира перестает управлять нашим восприятием. Такие сны очень похожи на эксперименты с растениями Силы. Здесь нет ни категорий, ни понятий, ни слов. Воспринятое становится «странным» и «вечно неузнаваемым». Обычно эти сны невозможно запомнить, но в результате интеграции даже «невыразимое» шаг за шагом становится частью ясного сознания.

Важнее всего, что в результате интеграции возникает новое отношение к осознанному материалу. Если раньше все воспринятое в ином состоянии сознания, все забытое, вытесненное, словом, по той или иной причине попадающее на периферию нашего внутреннего мира, приобретало определенную окраску «затененности», а качество переживания такого «периферийного» опыта было туманным, аморфным, подобным сну или иллюзии, то в результате практики сновидения (того сновидения, которое используется в нагуализме) весь материал переживания, чувствования, восприятия становится практически одинаково ясным, четким, объемным.

Чувство «объемности» пережитого во всех состояниях сознания возможно только благодаря специальной работе внимания. Это результат специфического «сканирования» вспоминаемого опыта с участием всех сенсорных каналов. Длительная практика сновидения помогает научиться воспроизводить прожитый опыт максимально ярко и интенсивно. Работа с вечно ускользающим сновидением учит нас предельной внимательности.

Практика сновидения помогает нам найти свое место в этой Реальности.

Звучит парадоксально, но в эту идею стоит вдуматься. То, что мы привыкли считать бодрствованием, на самом деле представляет собой специфическую форму иллюзии. Эта мысль впервые прозвучала как минимум три тысячи лет назад и до сих пор не устарела. Каждое столетие просветленные представители человеческого рода повторяют эту мысль в надежде, что их кто-нибудь услышит и проведет жизнь не так бессмысленно, как это делает большинство людей, пребывающих в забвении.

Разные духовные и философские школы, описывая нашу жизнь наяву, используют понятия и термины, присущие конкретной традиции. Тем не менее, повсюду, где зарождается духовное знание, конечный смысл используемых понятий сводится либо к «забытью», либо к «иллюзии», «нереальности» и т. д. Есть и традиции, где бодрствующие бытие прямо именуется «сновидением». Используя современные представления о том, как формируется наше восприятие, система ценностей, стереотипы реагирования, легко понять, почему уже в глубокой древности жизнь наяву(которая по сути своей является жизнью автоматизма и стереотипа) ассоциировалась с чередой иллюзий или со сновидением.

Проблема в том, что наяву мы не находим того всплеска осознания, которое понимаем как «пробуждение». Вернее сказать, эти всплески редко случаются и слишком быстро угасают. В итоге мы страдаем от явно недостаточной интенсивности осознания. Мы как будто «не успеваем толком проснуться». Несколько минут бодрствования никак не оставляют впечатления, что мир наяву принципиально отличается от мира сновидения.

С другой стороны, сновидимое не так уж призрачно. И наяву, и во сне мы имеем дело со специфической активностью нейронов и нейронных комплексов. И наяву, и во сне мы так или иначе контактируем с внешними полями Реальности. Разница между сновидением и явью состоит в способе контакта и в том, насколько тренировано наше внимание, отвечающее за способность отличать причуды воображения от значимых образов, приходящих извне.

Нейронная активность во время сновидения, как недавно выяснилось, намного интенсивнее, чем раньше полагали. Это удалось узнать японским экспериментаторам в процессе разработки электронной технологии «чтения» образов, возникающих в головном мозгу.

Основной целью ученых[5]5
  Экспериментальные исследования проводились в Международном научно-исследовательском институте фундаментальной технологии электричества и связи (Япония, 2008 г.). Руководитель научной группы – Юки Камия. – А.К.


[Закрыть] была разработка методики «расшифровки» нейронной активности бодрствующего мозга. Информацию, полученную при сканировании деятельности мозга, анализировал компьютер и воспроизводил на мониторе полученный образ. Испытуемым предлагали черно-белые картинки с изображением геометрических фигур и простые слова, написанные латинским шрифтом. Конечно, достигнутый успех в процессе «расшифровки» нейронной активности сам по себе впечатляет. Однако в нашем случае наибольший интерес представляют опыты со спящим мозгом. Оказалось, что в состоянии сновидения нейронная активность достаточно высока, чтобы компьютер смог проанализировать и расшифровать поступающие данные.

Что же, в таком случае, отличает бодрствование от сновидения? Наш мозг способен в сновидении самостоятельно генерировать сложные комплексы сигналов, которые компьютер расшифровывает как такой же реальный зрительный образ, возникающий в процессе нейронной деятельности мозга наяву. Специальная тренировка может сделать сновидческие образы стабильными и четкими. Более того, мы способны создать для этих образов собственный континуум со своим пространством и временем.

Различие между сновидением и бодрствованием заключается не в положении тела и не в том, закрыты или открыты глаза. Все упирается в такой специфический инструмент, как внимание. Можно лежать в постели, читать книгу, решать уравнение или заниматься физическим трудом – все это, с точки зрения восприятия и активности внимания, остается существованием в том специфическом мире, который создает наблюдатель в состоянии бодрствования.

Внимание – вот что определяет состояние сознания.

Человек имеет дело с двумя способами работы внимания. Один способ создает воспринимаемый мир наяву, другой – создает мир сновидения.

Второй способ работы внимания существенно отличается от первого. Эта ситуация обусловлена целым рядом причин. Я отмечу лишь два важнейших, на мой взгляд, фактора.

1) Первый фактор связан с распределением внимания наяву. Бодрствующий организм непрерывно генерирует опорный пучок сенсорных сигналов, что побуждает внимание работать по одной и той же схеме. Опорный пучок образован множеством импульсов, которые передает ствол головного мозга. Импульсы несут информацию о состоянии различных органов тела, состоянии тканей, мышц и т. д. Например, в бодрствующем состоянии человеческое тело рефлекторно поддерживает ряд устойчивых мышечных напряжений независимо от того, в каком положении мы находимся. Мы можем лежать в мягкой постели или сидеть в удобном кресле – и все же определенная часть мышечного скелета остается напряженной. Самые устойчивые напряжения находятся в районе солнечного сплетения, брюшной полости, верхней части спины, плечевого пояса и предплечий, шеи и лица. Совокупность этих напряжений, можно сказать, является «регулятором» бодрствующего внимания. Это становится особенно заметно при обучении технике глубокой релаксации – стоит лишь научиться полностью расслаблять перечисленные выше мышцы, и практик сталкивается с проблемой неконтролируемого погружения в сон.

2) Второй фактор – это уровень зависимости субъекта от описания мира. Под уровнем зависимости я имею в виду подчиненность стереотипным программам реагирования. На мой взгляд, это более интересный феномен. С ним мы встречаемся реже, но его проявления могут привести к таким любопытным явлениям, как транс либо некая разновидность гипнотического сна.

В тех случаях, когда мы засыпаем естественным образом, срабатывают оба фактора – одновременно расслабляются мышцы, напряженность которых поддерживает наше бодрствование, и резко снижается психическая реактивность (сила реагирования на элементы описания, работающего наяву). Что это значит? Например, засыпающий человек вряд ли способен разозлиться, возмутиться, пожалеть кого-нибудь. Чтобы отреагировать на те или иные элементы описания окружающего мира в полную силу, ему для начала надо выйти из состояния сонливости. Это настолько известное наблюдение, что не требует никаких специальных подтверждений.

Однако время от времени мы сталкиваемся с другим типом переключения внимания. Скажем, мышечный скелет сохраняет уровень напряженности, характерный для бодрствования (во всяком случае, снижение мышечного тонуса не достигает того критического уровня, когда человек засыпает), а его сознание при этом значительно отстраняется от описания мира. Подобный диссонанс нередко возникает в тех случаях, когда человек занимается медитацией, аутотренингом, иной психотехникой, либо подвергается целенаправленному воздействию со стороны другого лица – например, участвует в гипнотическом сеансе.

В подобных случаях можно наблюдать, как работает второй тип внимания (тот самый, что создает мир сновидения). Несмотря на то, что тело экспериментатора относительно активно, описание мира теряет для него свою безусловную определенность – вплоть до того, что субъект начинает галлюцинировать, ярко воспринимая образы, созданные собственным воображением или волей гипнотизера. Причем второй тип внимания охватывает поле куда большего масштаба, чем первый тип. Это касается не только размеров «пространства внимания», но и его «глубины». Гипнотик реагирует на крайне слабые сигналы, его интуиция усиливается настолько, что кажется, будто у него возникла «телепатическая связь» с гипнотизером.

Качество внимания также меняется. Оно становится намного более гибким и динамичным, в результате чего значительно возрастает способность к пониманию на всех уровнях – начиная с образного, чувственного, эмпатического понимания, понимания искусства во всех его формах, и заканчивая пониманием самых сложных интеллектуальных и метафизических концепций. Высокая пластичность внимания и обостренная интуиция помогают обучиться самым разным навыкам с удивительной скоростью.

Все перечисленное – лишь тонкий срез невероятно широкого объема сознания, активизирующегося в результате деятельности второго, сновидческого типа внимания. Полностью потенциал второго внимания раскрывается только в процессе практики сновидения. Постепенно эти «магические» свойства внимания проникают в нашу бодрствующую жизнь – в том случае, если мы создаем для этого необходимые условия. Дневная практика и является построением мостика, соединяющего второе и первое внимание. Это – сталкинг себя, безупречность, остановка внутреннего диалога, делание и неделание. В этой книге будет раздел, целиком посвященный указанным техникам.

Помимо двух способов работы внимания, каждый из которых приводит к формированию определенного типа сознания, человек знает и третье состояние. Это состояние можно назвать отсутствием внимания. В психической жизни человека, как ни странно, оно выполняет важную роль. Так что о нем следует сказать отдельно.

Когда внимание угасает, мы попадаем в состояние сна без сновидений, или «теряем сознание», или погружаемся в кому. Отсутствие внимания кажется человеку чем-то вроде небытия. Тем не менее, даже во время полного отключения внимания психическая активность не исчезает. Так же, как не исчезает физическое тело или окружающая нас реальность.

Следует отметить, что в состоянии «отсутствия внимания» человек пребывает регулярно и достаточно долго. В первую очередь, я имею в виду так называемое «состояние сна без сновидений». Несколько десятилетий назад ученые полагали, что это самое пассивное состояние человеческого мозга. Однако изучение сна без сновидений (НБДГ-сон, или сон с небыстрыми движениями глаз) показало, что в это время имеет место непрерывная психическая активность. Когда испытуемому удавалось вспомнить о том, что происходило с ним в состоянии сна без сновидений, он, как правило, рассказывал о неких «размышлениях», оставляющих впечатление последовательности и систематичности. Исходя из результатов экспериментальных исследований, можно сказать, что сон без сновидений, субъективно воспринимаемый как небытие, в психической жизни человека исполняет функцию «наведения порядка» и своеобразного архивирования тех данных, что составляют опыт, получаемый нами наяву. В этом состоянии мы, несомненно, продолжаем думать, анализировать, приходить к выводам. Не исключено, что в этом состоянии мы даже способны совершать открытия. И все это – при полной пассивности внимания! Если же лишить человека состояния сна без сновидений, это обязательно вызовет разрушительные последствия для его психики.

Таким образом, человеку дано два типа внимания и, соответственно, два типа восприятия. В состоянии бодрствования мы сильно ограничены описанием мира, зато в пределах этого описания имеем достаточно четкий порядок, последовательность и непротиворечивость опыта. В состоянии сновидения мы более свободны, но эта свобода оборачивается хаотичностью, разорванностью восприятия, затрудненностью интерпретации и запоминания того, что удалось воспринять. Поэтому мы склонны игнорировать сновидческое внимание, за исключением наиболее ярких инсайтов, которые у обычного человека в сновидении случаются крайне редко.

Остается поистине «философский вопрос» – что реально, а что нет?

Реальность бодрствования ограничена и искажена.

Реальность сновидения кажется нам более широкой и, несмотря на трудности, касающиеся ее упорядоченного восприятия, – более адекватной. Особенно, если учитывать, что в сновидении время от времени появляется возможность осознать и пережить непостижимые наяву свойства физического мира – ту же нелокальность, отсутствие причинности – вездесущей для бодрствующего сознания (акаузальность), иногда даже воспринять многомерность пространства и посетить «параллельные вселенные».

И все же Реальность, в которой мы живем, не является реальностью сновидения. Безусловно, существует соблазн поверить в то, что именно в сновидении открывается подлинная сущность мироздания. Отвернуться от реальности бодрствования, обозвав ее навязчивой, ограниченной и монотонной иллюзией. Этому искушению, как и противоположному, уже несколько тысяч лет.

Истина – посередине. Само по себе осознанное сновидение – не более чем способ постижения Реальности, способ взаимодействия с ней. То же можно сказать о бодрствующем состоянии. Важно понять, что и явь и сновидение только репрезентируют Бытие. Все это – формы представленияо Мире (как выразился бы Шопенгауэр). А представление по сути своей опосредовано. Это «картинка», фотография. Если же вообразить Мир как текст, то представление о Мире – это «перевод на другой язык», или даже «пересказ». Во взаимодействии с Реальностью всегда как бы участвует невидимый «посредник». Его участие делает любое восприятие наяву или в сновидении нереальным.

Не все ли равно, в какое зеркало смотреть – в ясное, но крохотное зеркальце бодрствования или в огромное и таинственное зеркало сновидения? Ни в одном из них мы не найдем Реальности – только ее разные отражения. О каком же познании мы говорим в таком случае? О какой энергии Бытия и Трансформации субъекта?

Однако на самом деле человек и его психика не изолированы от мира. Несмотря на многообразные сложности, связанные с развитием рефлексии, абстрактного мышления и описания, построенного с их помощью, мы по-прежнему способны к полноценному восприятию Реальности и энергетическому обмену с окружающими нас полями Бесконечности. Чтобы этого добиться, мы должны усилить свое осознание и обогатить его. В этой работе нет ничего невозможного. Все, что нам потребуется – это знание основных принципов и методов, непрерывность практики и терпение. Ведь наше осознание является частью энергетического океана Реальности. Ему лишь надо помочь разобраться в данных опыта, вспомнить свою природу и заново ощутить ее. Для этого необходимо пройти Путь сновидения и оказаться по ту сторону – там, где опыт яви и сновидения будет одинаково доступным для сравнения и окончательной интеграции.

Иными словами, пребывать «по ту сторону сновидения» – значит находиться в состоянии повышенной осознанности. Это состояние приближает нас к энергетической Реальности независимо от того, бодрствуем мы или спим. Более того, состояние осознанности само по себе является единственной возможной Реальностью для любого субъекта, наделенного психикой.

Здесь мы можем полностью проявить «магический» потенциал своей природы. Мы способны максимально воспринимать, чувствовать, постигать окружающее нас Бытие и непосредственно влиять на него. В этом заключается основной смысл всей совокупности психотехник, используемых в нагуализме.

Как добиться объединения первого и второго внимания и таким образом приблизиться к истинной Реальности, окружающей нас? Как научиться использовать энергию этой вездесущей Реальности и направить ее на совершенствование и Трансформацию человека?

С помощью усиления осознания. Потому что осознание – это сила, являющаяся катализатором и организатором всех психических процессов. Это центр нашего существа.

Осознание интегрирует любой опыт и участвует в расширении описания мира. В результате усиления осознания и интеграции опыта возникает видение – особый тип перцептивной активности. (Некоторые разделы в этой книге будут посвящены описанию Реальности, воспринятой с помощью видения. В частности, описание больших эманаций, эманации Времени и др.)

Этот странный процесс, который относится к привычному нам восприятию лишь косвенным образом (ибо он охватывает поля радикально иного масштаба), и является частью того, что я назвал «магией высшего восприятия». Действие видения – поистине магия, поскольку именно здесь происходит непосредственное взаимодействие энергетического океана Бытия и энергетического тела субъекта. В этом плотном контакте осознаниевидящего исполняет роль главного инструмента, способного изменять Мир и самое себя.

Вот почему в практике самоисследования и изучения внешнего поля видение играет значительную роль.

Прежде всего, видение репрезентирует энергетические поля объектов, организмов и Мира в целом. Эта репрезентация имеет особую форму – она объединяет невоспринимаемое и то, что доступно восприятию в состоянии обычного бодрствования. Таким образом, наблюдатель получает доступ к самому широкому полю внешнего Бытия. Поскольку в процессе видения интегрируются явления и объекты, весьма далекие друг от друга, окончательная репрезентация бытия в психике видящего обретает довольно странный, практически неописуемый характер.

Самый простой способ описания явленного нам в состоянии видения – говорить о его содержании как о различных формах и структурах светимости разной интенсивности (подробнее об этом будет сказано в соответствующих разделах книги).

На самом деле продукт видения намного сложнее. Он включает в себя не столько визуальные конструкции, сколько невыразимое единство всех известных нам модальностей восприятия. Видение переживается не одним лишь сознанием, но всем телом. Можно сказать, что оно несет в себе признаки осязания (кинестетики и проприоцептики), слуховых восприятий (аудиальности), отчасти – вкуса и обоняния. Если бы не отчетливое присутствие полей, вообще не воспринимаемых человеком (по крайней мере, наяву), можно было бы назвать видение синестезией, достигшей колоссальных масштабов.

Одновременно опыт, полученный в процессе видения, изменяет характер работы сознания в целом. Пробуждаются дремавшие прежде зоны чувствительности, повышается активность нашей психики. Что и приводит к революционным трансформациям в жизни человека.

Это можно назвать Освобождением или Пробуждением в экзистенциальном смысле. В любом случае, после обретения видения наша жизнь качественно меняется. Она не просто становится богаче или шире. Она становится другой.

Мы обретаем доступ к непостижимому способу управления событиями, обстоятельствами и – самое главное – управлению собой. Поскольку механизм этого управления не входит в разработанное человеком описание мира, мы оказываемся в поистине магической ситуации. Здесь работают только ощущение, воля и интуиция. Рациональность и логика, наоборот, практически недоступны.

Что это, как не магия?

Само видение проявляет себя именно этим образом. Оно спонтанно, иррационально, непредсказуемо. Мы можем лишь создать условия для того, чтобы видение заработало, но никогда не знаем, заработает ли оно на этот раз. Со временем возникает ощущение, что видение связано с глубинными пластами бессознательного – но это только одна из многих детерминант, обусловливающих активность видения. Ибо видение, будучи по своей сути неким «сверх-восприятием», дает нам доступ практически ко всем полям Мироздания. А это значит, что на него точно так же может влиять вся бесконечная вселенная и, в первую очередь, наше тело, наши биофизические и психоэнергетические поля, абсолютно все содержания нашей психики (сознательное, подсознательное, бессознательное и т. д.).

Здесь же следует указать, что видение может являться не только в форме, напоминающей сенсорное восприятие (квазиперцептивной), но и в формате трансляции (перевода). Более того, с трансляцией видения мы встречаемся чаще.

Что я имею в виду?

Карлос Кастанеда назвал это явление «безмолвным знанием». В обычной ситуации мы воспринимаем информацию, анализируем ее, обобщаем и делаем определенные выводы. Именно эти выводы мы называем «знанием». Когда речь идет о безмолвном знании, все предыдущие звенья цепи (восприятие, анализ, синтез) как бы отсутствуют. По крайней мере, они не осознаются.

Безмолвное знание невозможно вербализовать как раз по этой причине. Мало того, что мы не имеем представления о его источнике – мы не знаем даже о том, какие размышления привели нас к конечному результату. В итоге, безмолвное знание приходит к нам так же, как приходит ощущение тела. Оно становится первым звеном цепи и очень часто приобретает императивную форму по типу «я знаю – я действую».

Я полагаю, что безмолвное знание – это видение в состоянии подавленного (вытесненного) генерирования образов. Если это так, то неудивительно, что полноценное видение проявляет себя реже, чем безмолвное знание. Творчество образов требует значительного объема психической энергии. Далеко не всегда мы можем распоряжаться такой Силой.

Трансформация сознания по ту сторону сновидения – начало тотальной Трансформации человеческого существа. Это первые плоды практики нагуализма.

Очевидно, следует коротко остановиться на значении двух фундаментальных терминов нагуализма – тональ и нагуаль. (Для тех читателей, которые не знакомы с книгами К. Кастанеды или моими предыдущими работами).

Эти термины в магическом описании мира составляют «истинную пару». К «истинной паре» сводится все существующее вокруг нас и внутри нас.

Оба слова взяты из языка нагуатль, на котором говорили толтеки, ацтеки и некоторые другие народы Месоамерики.

Я уже упоминал тональ. Это слово имеет два основных значения:

1) описание мира – то есть, мир нашего восприятия, очень далекий от истинной Реальности, в которой мы живем;

2) часть нашей психики, которая превращает Реальность в описание. В своих прежних работах я называл его «интерпретационным аппаратом».

Тональ снаружи и тональ внутри подобны друг другу. Наш тональ, помимо довольно обширного самоописания (того, что мы называем своим «внутренним миром»), содержит в себе категории, понятия, законы, с помощью которых мы организуем восприятие. Это подобие внутреннего и внешнего тоналя неизбежно и очевидно.