Текст книги "Сплошное свинство"
Автор книги: Алексей Онищенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)
Я глубоко затянулся сигарой и выпустил струю дыма прямо ему в лицо.
– Очень трогательно. Но у меня существует правило: я забочусь о себе, исключительно о себе и еще раз о себе. Только в таком случае меня тянет иногда на добрые поступки. Поэтому о больнице вашей я подумаю после того, как получу свои деньги. Будьте добры!
– О себе, исключительно о себе и еще раз о себе, – задумчиво протянул Владимир.
– Именно так.
– Хорошо, вы сделали свой выбор, – сказал хозяин "Медузы». – Подождите несколько минут, пожалуйста. Вы выиграли много денег, понадобиться какое-то время, чтобы обналичить фишки.
– Мне некуда спешить, – погасил сигару в пепельнице я.
Сафонов сгреб огромную кучу фишек со стола и отправился к кассе.
– Вызови такси, – напомнил Свин.
Я поднялся из-за стола. В холле казино телефона не было. Оставалось надеяться, что он обнаружится в туалете.
Редкие посетители казино, если это, конечно, были посетители, смотрели на меня с подозрением. Я вышел из зала и углубился в переплетение коридоров позади гардероба. Аляповатые таблички с буквами «WC» и розовыми стрелками извещали: искомое помещение находилось в самой глубине длинного коридора. Свет в коридоре горел тусклый. Поэтому я не заметил, как из боковой двери вытянулась рука и схватила меня за отворот пиджака.
– Какого… – начал было я.
Но меня остановил тихий напряженный шепот.
– Тише, пожалуйста, тише!
Привыкнув к темноте, я разглядел Аню. Девушка выглядела испуганно. Но особенно мне не понравилось то, что ее правая скула как-то подозрительно темнела. Понимаю, это можно списать на плохое освещение. Но верилось с трудом.
– Что у вас с лицом? – спросил я.
– Ничего, – хлюпнула носом девушка и приложила к щеке скомканный белый платок.
Я заметил темные пятна на платке. По-видимому, тучи сгущались.
– Послушайте, – быстро заговорила девушка, – я не имею права вам советовать. Но я вижу, что вы не в курсе того, что у нас здесь происходит.
– И что же происходит в этом богоспасаемом казино? – поинтересовался я.
– Неужели вы ничего не поняли?! – расширились ее глаза. – Это не казино!
– Простите?
– Ловушка, – выдохнула девушка. – Это самая банальная ловушка для приезжих.
– То есть на получение выигрыша рассчитывать не приходится?
– Да какой, к черту, выигрыш?! – забыла свою же просьбу о тишине Аня. – Они пошлют вас в Москву!
– Ну, я тоже не в полном восторге от этого города. Но он не так плох, как кажется со стороны.
– Вы не поняли. В Москве их переделывают… всех переделывают…
– Солнышко, кого переделывают?
– Да всех, всех, того же Сафонова, например. Впрочем, ладно. Рассказывать все равно долго. Если вам доpoга жизнь, вы должны бежать.
– Я покину это заведение, как только получу свои деньги, – успокоил я Аню.
– Да какие деньги?! Речь идет о вашей жизни, поймите!
– А почему вы вдруг решили рассказать все это мне?
– Я понимаю, – снова всхлипнула девушка, – вы мне не верите. Думаете, что это какая-нибудь подстава для того, чтобы казино оставило деньги себе. Ладно, ладно… Я не буду настаивать, иначе стану похожа на них…
– Да на кого на них, объясните мне наконец!
– Потом, потом, – прошептала Аня, – если вы поверите, конечно. Слушайте внимательно. В игровом зале есть дверь с надписью «Только для персонала». Если вы сумеете, попробуйте прорваться к ней. Дальше прямо по коридору будет окно. Вы должны выпрыгнуть в него.
– Я предпочитаю менее экстремальные способы выхода из помещений. К тому же падать со второго этажа– удовольствие не из приятных.
– Вам не дадут уйти обычным путем. Там очень много людей на входе. А если вы прыгнете в окно, то упадете на груду листьев. Вы не должны ничего сломать. Свинку вашу, жалко конечно, она не выпрыгнет. Но это единственный способ спастись.
Я усмехнулся. Не знаю, грозила ли мне реальная опасность, но казино «Медуза» отличалось экстравагантным сервисом.
– В любом случае я буду ждать вас только пять минут, – сказала Аня, пожав мне руку.
– Вы еще и ждать меня будете?
– Да, на своих двоих вам не уйти. Но у нас будет только пять минут, запомните.
С этими словами Аня захлопнула дверь. Я пожал плечами и продолжил свой путь, пытаясь понять, стоит ли мне воспринимать эту информацию всерьез. С одной стороны, девушка мне нравилась. Но с другой – я довольно давно убедился в справедливости одной грубой, но довольно известной поговорки: «Не думай членом и не трахайся головой». Понятно ведь, что казино потеряло громадную по провинциальным меркам сумму. И нужно быть очень наивным человеком, чтобы надеяться на отсутствие у них домашних заготовок для подобных ситуаций. Вполне возможно, Аня просто играет заранее отрепетированную роль. Актриса из нее хорошая, да и следы побоев настоящие. Но это не меняет дела. Ради такой суммы можно и потерпеть немножко…
Телефона в туалете не оказалось. Да что там, не было даже сушилки для рук и автомата с презервативами. Я с досадой крякнул и собрался уходить. Дверь услужливо распахнулась. На пороге стоял один из парней, сидевших в зале.
– У вас все в порядке? – вежливо поинтересовался он.
– Сияю от счастья.
– Владимир Семенович ждет вас, – сообщил парень и, словно вышколенный швейцар, посторонился, освобождая мне дорогу.
Сопровождаемый юношей, я вернулся в зал. И едва посмотрел на Свина, мое горло сжал спазм. Теперь я уже не так скептически относился к предостережениям Ани. Да и без ее слов было понятно, что в передрягу мы попали серьезную.
Зал был грамотно и надежно блокирован. Все, кроме нас со Свином, оказались вовсе не посетителями, а служащими. Я мысленно поругал себя за то, что лишь иронизировал над их однообразной дешевой одеждой. Глупец, это была самая настоящая униформа! Хмурые ребята располагались в стратегически важных местах: двое – около выхода, по одному – возле каждого из окон; четверо, во главе с паскудно ухмыляющимся Сафоновым, окружали стол для игры в рулетку.
– Проходите, господин Цветков, – позвал меня владелец «Медузы», – мы готовы выплатить ваш выигрыш.
Я почувствовал, как напрягся гвардеец за моей спиной. Стоит только дернуться – и реакция последует незамедлительная. Только сейчас я понял, что плохая посадка костюмов на молодых людях обуславливалась наличием оружия под пиджаками. Любой грамотный разведчик срисовал бы это мгновенно – но я не был разведчиком. Вот так приходится расплачиваться за собственную беспечность… С другой стороны, я никогда не мог понять, как можно постоянно культивировать предельную наблюдательность, прощупывать каждого встречного оценивающим взглядом, запоминать номера всех проезжающих мимо машин. Когда жить, спрашивается?
– Ну что же вы стоите? – удивился Сафонов. – Идите, деньги ваши.
Я подошел к столу, мне услужливо пододвинули стул. На синем сукне возвышалась гора купюр крупного достоинства. Свин сидел у ног Владимира, паинька паинькой. Не знай я его, подумал бы, что он и вправду обычное животное. Хозяин «Медузы» даже пару раз почесал моего старшего офицера за ухом от умиления.
Стараясь унять предательский холодок, опутывавший грудь, я мысленно обратился к Свину:
– Аня предрекла мне большие неприятности и посоветовала бежать.
– Самое смешное, она тебе не врала, – протелеграфировал в ответ Свин. – Дело пахнет керосином настолько сильно, что достаточно чихнуть – и прогремит взрыв.
– Ты можешь без лирики?
– Извини. Сейчас они будут брать тебя.
– Убивать?
– Нет, ты им нужен живым.
– Уже легче, а то я начал волноваться. Аня посоветовала бежать к служебному выходу. Не знаю, насколько правдивы ее слова…
– У нас нет другого выхода, кроме служебного. Хорошо, что они не знают, кто я такой. Это дает нам определенные преимущества.
Межу тем Владимир облокотился на игровое поле стола и сцепил пальцы замочком.
– Господин Цветков, вы ведь интересовались при входе, положены ли вам гостевые фишки…
– Вы хорошо осведомлены.
– Мой дом – моя открытая книга… Так вот, фишки у нас действительно не положены. Но оставлять вас без презента тоже как-то не хочется.
– Польщен вашей заботой, но, право же, не стоило так волноваться. Мне хватит и тех денег, которые я выиграл.
– Не сомневаюсь. Однако без подарка мы вас не отпустим, и не мечтайте. У нас все-таки солидное заведение, а не бандитский шалман.
Сафонов выдержал театральную паузу. Его подопечные вежливо наклонили головы. Я, как бы невзначай, взял из стопки денег толстую пачку и провел пальцем по срезу. Купюры были настоящие: хрустели и пахли, как полагается.
– Ну что же, хороший приз всегда поднимает настроение. Что вы мне подарите: машину, романтическое турне по старинным замкам Франции или домашний кинотеатр?
В зале повисла тишина. Затем Владимир засмеялся: раскатисто, но хрипло. Создавалось впечатление, что с высокой горы летит пустая металлическая бочка. Вслед за хозяином захихикали и подчиненные. Мелкие, подобострастные смешки…
Угомонившись, Сафонов достал из нагрудного кармана платок и вытер уголки глаз.
– Мелко мыслите, господин Цветков. Машина, домашний кинотеатр… Я уже не говорю про Францию. Зачем вам эта заграница, честное-то слово… Неужели не хочется большего?
– Хочется, – признался я. – Трехэтажный особняк в Беверли-Хиллз, гараж, забитый «феррари» и Монику Беллучи в постель. Предлагайте по списку…
– Я не знаком с Моникой Беллучи, – фыркнул Сафонов. – Зато имею возможность дать вам нечто гораздо большее…
– Вот как? И что же именно?
– Я подарю вам новый взгляд на мир и ваше место в нем.
– Меня устраивает и тот, что у меня есть.
– Это вам так кажется, господин Цветков, это вам так кажется… На самом деле мечтаете вы вовсе не о дворцах в Беверли-Хиллз…
– Всегда трепетно относился к людям, которые ведают о моих желаниях больше, чем я… Ладно, и о чем я мечтаю?
– О счастье, спокойствии, умиротворенности.
– Ненавижу эти слова. Когда кто-то начинает говорить о счастье, спокойствии и умиротворенности, жди подлянки, и очень крупной притом.
– Типичная логика рассуждений больного человека, – покачал головой Сафонов. – Больные ведь тоже ненавидят шприц, потому что он причиняет им боль. И не замечают, что сущность шприца не в игле, а в лекарстве, которое он впрыскивает.
– Вы собираетесь подарить мне дозу героина? – ухмыльнулся я.
– Я собираюсь сделать вас счастливым, – серьезно ответил Владимир и быстрым движением вынул из-под стола черный продолговатый предмет.
Знакомая штучка. Полицейский электрошокер, использовавшийся одно время в США. Спусковая система выбрасывает несколько электродов в цель, после чего жертва получает сокрушительный удар током. Если есть проблемы с сердцем, можно отправиться на тот свет. Если нет – на несколько секунд в отключку.
– Давай! – завопил в моей голове Свин.
Я увидел, как он впился зубами в ногу Сафонова. Хозяин «Медузы» закричал от боли и повалился навзничь. При этом он инстинктивно привел свою адскую машинку в действие. Электроды прочертили голубые дуги в полумраке и впились в грудь парня, стоявшего слева за моей спиной. Опрокинув пару стульев, он рухнул на пол.
Медлить не стоило. Я согнул правую руку и ударил локтем в пах второго охранника. Подлый, но эффективный прием. Охнув, детина согнулся пополам и выбыл из игры по крайней мере минут на пятнадцать.
Оставался еще один охранник напротив меня и часовые. Я вскочил на ноги и с силой рванул столешницу рулетки вверх. Мой противник оказался временно погребен под тяжелым дубовым столом.
Я устремился к служебному выходу. Свин, похрюкивая от усердия, бежал за мной. Где-то на половине пути я услышал звук передергиваемых затворов и понял, что добежать мы не успеем.
– За барную стойку! – уже в голос прохрипел Свин.
Я сиганул через длинные сиденья, перекатился вдоль полированного дерева и упал вниз. Очень своевременно, надо сказать: сразу же после приземления раздались выстрелы. К счастью, квалификация охранников оставляла желать лучшего. Вместо того чтобы стрелять вниз, надеясь прошибить стойку и попасть, таким образом, в меня, парни щедро, не скупясь, лупили по стеклянной витрине. Раздался звон разбившегося стекла. Сверху хлынул невообразимый коктейль из водки, вина, виски и. прости господи, яблочного сока. В мгновение ока я оказался облитым этой эклектичной смесью. Да и Свин тоже: пользуясь тем, что его серьезно не воспринимали, мои офицер юркнул за стойку сбоку. Водопад спиртного низвергался прямо на его рыло, в открытую пасть. Свин брезгливо сплевывал, но от потоков дармового изобилия почему-то не уклонялся.
– Какая все-таки гадость эта поддельная «Бехеровка», – хрюкнул он, глотнув в очередной раз.
– Ты лучше придумай, как нам добраться до служебного входа, – крикнул я.
В самом деле, охранники, осознав, что огневого сопротивления я оказать не могу, прекратили пальбу. Судя по шаркающим звукам, они приближались к бару полукругом, с разных сторон.
– А чего тут думать? – удивился Свин. – Сообрази дымовую завесу!
Что ж, вполне изящный план. В нижних ящиках витрины хранились запасы спиртного. Я взял несколько бутылок водки и метнул в сторону нападавших. Затем Щелкнул зажигалкой Гека и отправил ее туда же. Пламя жадно набросилось на горючую смесь, в зале взметнулся высокий столб огня. Раздался громкий вопль. Охранники перестали контролировать ситуацию. Всего на несколько секунд, правда, но нам больше и не требовалось.
– Бежим! – крикнул я и, поднявшись на ноги, устремился в сторону служебного выхода.
Мне повезло. Кое-кто из охранников успел выстрелить, но пули лишь раскрошили серую штукатурку. Я с силой толкнул дверь. Коридор был узким, темным. Но в его конце действительно белел оконный проем.
– И что теперь? – пропыхтел за моей спиной Свин.
– Зажмурься, – посоветовал я и взял его за ошейник.
– Что? – взвизгнул он. – Ты же не собираешься… Нет, ты собираешься… а-а, твою мать!
Я сделал движение, подобное тому, какое делают неполиткорректные метатели карликов в барах, и выбросил Свина в окно. Его жирная розовая туша легко расколола хлипкий стеклопакет и камнем ухнула вниз. Я прыгнул на подоконник. Сзади послышался звук открываемой двери. Времени для колебаний не оставалось, и я шагнул в темную пропасть.
Очень странное это ощущение – прыжок вслепую. Аня ведь могла обмануть. И вместо кучи опавших листьев я приземлился бы на голый асфальт, или, что еще хуже, на острые прутья металлической ограды. Но Свин оказался прав – Аня не солгала. После секундной невесомости мое тело плюхнулось на мягкую, пахнущую костром подушку. Рядом матерился Свин – значит, у него было все в порядке, иначе я услышал бы слезливые стоны.
Преследователи не спали. Выбив остатки стекла, чтобы удобней было прицеливаться, один из охранников выстрелил по нам со второго этажа. Слава Богу, мы оказались в темной, не освещаемой фонарями зоне, поэтому парень промахнулся. Но это не означало, что мы могли сколь угодно долго почивать на листьях. Возле центрального входа в казино послышались крики, и я увидел человек шесть преследователей с пистолетами наизготовку.
– Идем быстрей! – рявкнул я и, поднявшись на ноги, схватил Свина за ошейник. Мы побежали к выходу из сквера. Сзади началась беспорядочная стрельба, и снова безрезультатно. По-видимому, сегодня мы были на особом счету в небесной канцелярии. Очень, очень приятно…
Возле чугунных ворот обнаружилось еще несколько фигур. Без оружия, правда. Но, судя по позам, настроены они были весьма агрессивно и работали с преследователями в одной команде. Мы попали в тиски. Следовало решать, что более предпочтительно: схватка с вооруженными охранниками или кулачный бой с хранителями ворот.
Внезапно нас озарил свет фар, скрипнули тормоза. Я увидел сиреневую «девятку». Машина остановилась метрах в пяти от нас. Боковые стекла были опущены. За рулем сидела Аня.
– Сюда, сюда! – крикнула девушка и махнула мне рукой.
– Прыгай в окно! – крикнул я Свину.
– А ты?
– А я наверх.
Мы бросились к «девятке». Оттолкнувшись от земли, я запрыгнул на крышу машины. К счастью, там была прикручена багажная сетка, и уцепиться я смог без проблем. Свин же попытался забраться в заднее боковое окно. Но моему старшему офицеру повезло меньше: верхняя часть его туловища пролезла в салон, а вот задняя оказалась слишком широка для стандартного оконного проема. Так что задние копыта и массивное седалище со свернутым в трубочку хвостиком, остались снаружи.
Взвизгнув, как изначально и предполагалось, покрышками об асфальт, машина сорвалась с места. Сквер был обнесен забором по всему периметру, и другого выезда, кроме ворот, не наблюдалось. Аня набрала максимальную скорость и направила машину в самую гущу группы.
Удивительно, но они не отступали. Просто стояли, решительно сжав кулаки, и ненавидяще буравили автомобиль глазами. У одного из них я заметил длинный арматурный прут. Если им ударить по лобовому стеклу – встречная тяга снесет водителю голову с плеч. Не самый подходящий вариант: как же управлять машиной с крыши?
– Лягнись! – мысленно попросил я Свина.
– Что?!
– Лягнись задними копытами, быстро!
Тем временем машина врезалась в группу охранников. В последний момент они все-таки отскочили. Боец с арматурой замахнулся для удара, но получил копытом в лоб и без чувств рухнул на землю. Мы прорвались: «девятка» выехала на городскую улицу и, набирая скорость, устремилась прочь от злосчастного казино. Вслед раздалось несколько выстрелов: к воротам подтянулись охранники казино. Пули разбили заднее стекло; одна, если не ошибаюсь, превратила спойлер в обломки. Но машина продолжала свой ход. Проезжая мимо одного из магазинов с большой стеклянной витриной, я глянул на наше отражение и непроизвольно усмехнулся. Та еще картина: изрядно помятое детище советского автопрома с рослым мужчиной на крыше и толстой свинячей задницей в боковом окне.
– Зря смеешься, – протелепатировал мне Свин. – Меня подстрелили…
Я оглянулся назад. Погони не наблюдалось. Наверное, охранником понадобилось время, чтобы сесть в свои машины. А может, они и не собирались нас догонять. В любом случае несколько секунд у нас имелось. Я постучал по крыше ладонью. Аня остановилась. Я слез вниз и помог Свину забраться в салон. Затем мы поехали снова.
Я наклонился к Свину.
– Как ты?
– Как будто шило в заднице, – тихо простонал он.
Я осмотрел рану. По внешним признакам – ничего серьезного, маленькая кровавая точка чуть пониже хвоста. У Свина было много жировых отложений в этой области. Оставалось надеяться, что пуля не прошла в живот. Конечно, Свин мог излечить себя сам. Но оперативникам его уровня полагалось двадцать штрафных баллов за самоисцеление. Считалось, что этот дар неэтично использовать на себе – только на других людях. Я знал, что Свин скорее удавится, чем пожертвует двадцатью баллами, которые будут учитываться при распределении в новое тело в виде разнообразных бонусов: музыкального слуха или атлетичного телосложения, к примеру. Поэтому пришлось рвать на себе проспиртованную рубашку и прикладывать наиболее мокрый кусок к ране.
– Потерпи, ладно?
– Вы так дорожите своей зверушкой… – подала голос с переднего сиденья Аня.
– Больше, чем вы думаете, – ответил я. – Но это не помешает мне высказать вам самую искреннюю благодарность за наше спасение.
– Я спасала и себя тоже, – сказала Аня, а затем тихо, неуверенно усмехнулась. – А вы парень не промах. Смогли таки нагреть «Медузу» на деньги…
Я проследил за ее взглядом. Из кармана моих брюк торчала пачка долларов, которые я взял со стола во время разговора с Сафоновым…
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Машина мчалась по вечернему городу. Для себя я отметил, что жители Приморска соблюдали пионерский режим. Было только чуть позже девяти вечера, а все магазины закрылись, огоньки кафе не мигали, групп подростков с пивом на улицах не наблюдалось вовсе.
– Куда мы едем? – спросил я Аню.
– Вам надо как можно скорее покинуть город, – ответила девушка, не отрывая взгляда от дороги. – Да и мне тоже.
– То есть вы повезете нас в Москву?
– Нет. Сейчас из города не выехать. Они контролируют все милицейские посты на дороге. Нас просто покрошат в капусту из автоматов, а потом подбросят в багажник оружие и оформят трупы как террористов.
– А кто это «они»? – спросил я, устраиваясь поудобней в кресле. – Полагаю, я пережил достаточно, чтобы иметь право на информацию…
– Слишком долго рассказывать, – покачала головой Аня. – И слишком… слишком больно для меня. К тому же я не уверена, что вам надо это знать.
– Неужели тайна такая страшная?
– Да, представьте. У меня есть план, как выбраться из города. Поэтому постарайтесь просто забыть о том, что с вами здесь произошло. Но мой вам совет, если услышите, как о Приморске упоминают в программах новостей, – переводите все свои деньги за границу и уезжайте прочь из России. Впрочем, если у вас нет денег, все равно уезжайте. В любом случае не прогадаете. Кстати, каким ветром вас занесло сюда?
Я снова поерзал: заднее сиденье было слишком узко для меня, да и Свин занимал много места. Хотелось курить, но «Честерфилд» остался в кармане плаща. Не возвращаться же…
– Видите ли, Аня, я – музыкальный продюсер. У вас в городе есть такая группа – «Обломки кораблекрушения». Ребята прислали мне пару своих вещей по Интернету. Ну, я заинтересовался и решил приехать, посмотреть всю картину на месте.
– «Обломки»! – удивленно воскликнула Аня. – Вы знаете Костю Храпача?
– Пока только заочно.
– Надо же… приятно. Я не зря вытащила вас из этой передряги. Костя – один из немногих сохранивших разум в этом городе.
– Вот как? Люди теряют здесь разум?
– Да.
– Но при всем отсутствии в моей душе нежных чувств к господину Сафонову, – засомневался я, – назвать его сумасшедшим очень сложно.
– В этом вся проблема, – сказала Аня, – Когда у человека явно срывает крышу, его отвозят в психушку, и проблема исчерпывается. А вот когда он внешне нормален, а в душе – упырь, дело заметно усложняется. В желтый дом ведь его не отправишь, а мир он портит с энтузиазмом.
– И никто не в силах назначить исправительные процедуры?
– Наоборот, это он назначает процедуры нормальным людям. Если бы вам не удалось сбежать из казино, убедились бы лично.
Мы помолчали.
– Включите, что ли, радио, Аня, – попросил я.
– В Приморске нет радио, – горько усмехнулась девушка. – То есть оно есть, конечно, но передают одну скукотищу, никакой музыки. Если хотите, могу включить кассету Шакиры.
– Шакира пойдет, – согласился я.
Девушка ткнула пальцем в кнопку автомагнитолы. Яркая, знойная музыка немного согрела холодный салон. Мы продолжали ехать, оставляя за бортом автомобиля серые однообразные улицы.
– Куда мы направляемся? – спросил я Аню спустя несколько минут.
– В церковь.
– К отцу Александру? – наугад спросил я.
И снова последовала немая сцена с изумлением и широко раскрытыми глазами.
– Вы знаете отца Александра?!
– Да, когда-то мы встречались… когда он еще не был священником.
– Значит, вас послал мне сам Бог, – возбужденно произнесла девушка. – Нет, правильно говорит отец Александр: если чувствуешь, что должен помочь человеку, помоги не задумываясь…
– …ибо в твоем, сердце говорит Сам Господь, – продолжил я хорошо знакомые мне слова.
– Верно, – согласилась Аня. – А вы давно с ним знакомы?
– Вот приедем, он сам вам об этом расскажет.
– Да мы уже, собственно, приехали, – сказала девушка и нажала на тормоз.
Машина остановилась. Я открыл дверцу и выбрался наружу.
Что ж, храм вполне соответствовал вкусам Священника. Он изначально терпимо относился к католической церкви, в отличие от многих своих коллег. Поэтому его храм напоминал скорее католический костел. Никаких луковок и плавных линий – только прямые, строгие формы из красного кирпича. Крест на вершине – тоже прямой, без изгибов. Небольшой дворик обнесен высоченным забором с камерами наблюдения и заостренными, в подражание копью Георгия Победоносца, штырями в верхней части.
Аня подошла к большим кованым воротам и нажала кнопку громкой связи. Одна из камер немедленно заскрипела поворотным механизмом и нацелилась на нас объективом.
– Это я, отец Александр, – сказала Аня в микрофон, – а со мной…
– Я вижу, кто с тобой, – раздался в динамиках хорошо знакомый голос, – проходите.
Щелкнул пневматический привод замка. Створки ворот с легким жужжанием поползли в разные стороны. Аня вновь села за руль «девятки» и загнала ее во внутренний дворик. Я проследовал за машиной пешком – и тут же наткнулся на оскаленную пасть огромной кавказской овчарки, прикованной толстой цепью к воротам. Рядом с собакой стояли двое молодых парней в ярких банданах и с «Калашниковыми» наперевес. Пес остервенело лаял. Юноши выглядели не то чтобы враждебно, но и не дружелюбно: глаза внимательно обшаривали меня с ног до головы, указательные пальцы лежали на спусковых крючках автоматов, которые, кстати сказать, были сняты с предохранителей.
– Все в порядке, ребята, – проревел оглушительный бас. – Мурзик, сидеть! Это свой, можете убрать оружие.
Двери храма распахнулись – я попал в медвежьи, пахнущие ладаном и бандерасовским «Диаболо» объятия. Священник был так же силен и могуч, как и три года назад, в момент последнего нашего свидания. Высокая, мощная фигура с огромными бицепсами, натягивающими шелк черного подрясника греческого кроя. Пышная шевелюра цвета воронова крыла с едва заметной сединой. Аккуратная, тщательно подстриженная бородка а-ля Джордж Майкл – отец Александр не признавал лопатообразные, свидетельствующие о повышенном благочестии бороды.
– Здравствуй, Гаврила, здравствуй, дорогой, – басил Священник, хлопая меня по плечу.
– Я-то здравствую, – с трудом удалось вставить мне словечко, – но вот со Свином проблемы.
– Знаю, знаю, – нахмурился отец Александр. – Давай его сюда, посмотрим.
Естественно, Священник тоже был когда-то старшим офицером, а посему обладал равными со Свином способностями и мгновенно прокачал ситуацию на энергетическом уровне. В биополе любого человека остаются воспоминания о любом дне жизни – все равно, что запись на компакт-диске. Только более ранние события уходят в дальние, плохо прочитываемые слои, зато недавние сияют подобно неоновой вывеске. Смотри – не хочу. Поэтому узнать то, что произошло с нами в «Медузе», для отца Александра не составило труда.
– Ты еще не забыл навыки лечения? – спросил я, открывая дверцу «девятки».
– Забыть можно только идеалы юности, – сказал Священник, – а лечебный дар – это все равно, что воздухом дышать.
Мы вытащили Свина из салона, я взялся за передние копыта, отец Александр – за задние.
– Понесли, – скомандовал Священник.
Покряхтывая от тяжести – туша-то Свина тянула килограммов этак на сто пятьдесят, – мы затащили моего раненого офицера в притвор. В церкви было темно. У нескольких икон горели свечи. В глубине крохотными маячками поблескивали лампады алтаря. Пахло воском и ладаном.
– Только без хирургического вмешательства, – попросил Свин, когда мы опустили его на продолговатую отполированную скамейку.
– Обижаешь, коллега, – хмыкнул Священник. – Сделаем все без шума, без пыли. Гаврила, принеси, пожалуйста, воду и серебряную умывальницу из алтаря.
Я смущенно потупился:
– Слушай, я плохо знаю все эти ваши обычаи, но, кажется, мирянам запрещено входить в алтарь.
– Если бы ты знал, сколько всего нельзя делать людям, но, тем не менее, они делают это, ты бы не только в алтарь, ты бы на купол залез, – покачал головой отец Александр. – Давай быстрее, благословляю.
Я прошел к алтарю, отыскал там кувшин с водой и серебряную умывальницу и вернулся в притвор. Священник уже молился над Свином. Я знал, что дар лечения у него потрясающий и открылся он еще на войне, которую мы вместе проходили когда-то. Он лечил раненных снайперами, посеченных фугасами, да и просто обмороженных солдат. Так что Свин оказался в надежных руках.
Я поставил умывальницу рядом со скамейкой. Священник плеснул воду себе на руки, после чего приложил ладони к ране Свина и погрузился в молитву. Я наблюдал за ним, чувствуя, как душа медленно наполняется спокойствием. Когда человек на самом деле, нелицемерно, соприкасается с высшими сферами, результат может быть только таким – легкое сердце и светлая радость в душе.
Спустя пару минут Свин взвизгнул от боли. Внизу что-то звякнуло. Я опустил глаза и увидел в умывальнице маленький окровавленный кусок металла.
– Все, все, дорогой, – словно маленького, шепотом успокоил моего офицера отец Александр. – Пуля вышла. Теперь проведем пару заживляющих воздействий – и будешь, как новенький.
– Только, чтобы шрама не осталось, – попросил Свин. – Интерьер, он, сам понимаешь, в любом облике важен.
Я стер с его пятака пот и тоже попытался направить на розовое тело потоки благодати. Просто представлял, как голубая светящаяся волна окутывает простреленную розовую задницу. Не знаю, внесли ли мои усилия хоть какую-нибудь лепту в процесс излечения, но вскоре Свин потянулся и довольно хрюкнул. Его маленькие глазки снова заблестели.
– Ну вот, теперь живем…
– Это, конечно, вопрос, – сказал отец Александр, омывая руки от крови, – но интерьер у тебя полностью восстановлен. Хоть сейчас на выставку.
– Иди ты, – беззлобно огрызнулся Свин, слезая со скамейки.
Он прекрасно знал, что Священник любит подшучивать над всеми своими знакомыми, а потому не обижался.
– Ну что, теперь я могу приветствовать вас по полной программе, – поклонился отец Александр. – Здравствуйте, старший офицер Свин. Здравствуйте, младший офицер Гаврила. Позвольте поздравить вас с получением наград от Небесной Канцелярии.
– Ой, только не надо этих формальностей, – в один голос сказали мы, после чего Свин добавил: – Расскажи лучше, что у вас здесь творится. Я прокачивал ауры у многих жителей Приморска, но так ничего и не понял. Очень сильная защита.
– Страх – самая сильная защита против открытости ауры, – согласился Священник. – Но разговор будет долгим. Полагаю, Гавриле сначала неплохо бы принять душ и переодеться.
– Вот за это тебя, наверное, и любят прихожане, – хрюкнул Свин. – Всегда прежде подготовишь почву и только потом бросаешь семена…
– Разговор на пустой желудок – мысли, выброшенные на ветер, – поддакнул я.
– Намек понял, – обнажил белые зубы в усмешке отец Александр. – Идемте в гостевой домик.
Гостевой домик на поверку оказался огромным трехэтажным коттеджем, построенным позади храма. Направляясь к нему по вымощенной плитками дорожке, я отметил краем глаза, что парни в банданах остались во дворе. Даже далекий от военных дел человек мог с легкостью определить, что они находились на посту. Да, разговор обещает быть интересным…
Внутри коттеджа было просторно, светло от многочисленных ламп и очень тепло. На подоконниках стояли живые цветы в изящных керамических горшках. Копыта Свина гулко стучали по безупречному паркету.
