Текст книги "Тихий конец света (СИ)"
Автор книги: Алексей Погорелый
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
– Кто травит?
– А хер его знает. Мало ли всяких.
– Какие проявления в основном у больных? – проснулся в Илье медик.
– Так в том то и дело, что у всех одинаковые. Заторможенность, апатия, потеря в ориентации – как будто у всех одновременно аутизм с даунизмом начался. И самое интересное в том, что почти все наши урки слегли. Всем больным стало хуже. А еще знаешь что?
– Ну? – насторожился Илья.
– Оля, медсестра, которую проклял Матвей, не вышла на работу. Муж говорит, что заболела ангиной. Разговаривать не может.
Санитары замолчали. Илья попытался осмыслить ситуацию и пришел к выводу, что ни о чем подобном ему слышать не приходилось. На Олю ему было плевать, даже если у нее язык отсох. Илью беспокоила эпидемия.
Почти все пациенты расселись под мокрыми от дождя стенами прогулочного дворика и не проявляли интереса к окружающему. Некоторые, вяло и бесцельно бродили от стены к стене, иногда, сталкиваясь друг с другом, они поднимали удивленные лица. Только небольшая кучка пациентов сидела в углу двора и оживленно беседовала. Илья пошел к ним. Заметив санитара, пациенты замолчали. Матвей внимательно изучал лицо Ильи.
– Как самочувствие? – спросил Илья, обращаясь ко всем одновременно.
– Нам то что? – пожал плечами Гриша. – Нам по барабану.
– Вот и началось, доктор, – сказал Матвей.
– Что началось?
– А вы не видите? – удивился Матвей. – Это только начало. Скоро совсем капец настанет. Илья почувствовал такую уверенность в предсказании Матвея, что ему стало не по себе.
– Конец света начинается, Илья, – пробасил Поп и перекрестился, посмотрев на небо.
– То, что вверху, то и внизу, – добавил Философ.
Илью окрикнул Артем – надо было встречать нового пациента. Закованный в наручники молодой растрепанный парень рвался из рук двоих полицейских. «Вы все зомби!» – кричал он, брызгая слюной из перекошенного рта. Парень грязно матерился и пытался пнуть ногой кого-то из полицейских. Дежурный врач подошел сзади с наполненным прозрачной жидкостью шприцем. Полицейские заломили больному руки в плечевых суставах, он вскрикнул от резкой боли и согнулся пополам. Доктор быстро приблизился и, через ткань джинсов, ввел иглу в ягодицу. Илья поднял с койки, стоявшей в коридоре, ошалевшего больного. Полицейские расстегнули наручники и прижали коленями все еще сопротивляющегося парня к сетке кровати. Илья продел скрученную простыню под мышками парня и туго притянул его грудь к раме койки. Потом полосками брезента привязал ему руки к перекладинам, стянув их на кистях и в сгибе локтей. Доктор держал парня за ноги. Илья снял с пациента кроссовки и плотно привязал ноги к железной спинке. «Вы все зомби!» – не успокаивался парень.
– Что случилось? – спросил врач полицейских.
– Взбесился, придурок, – тяжело дыша, ответил сержант. – В баре начал кидать мороженое в людей. Залез на кухню, достал посудину с мороженым и швырял его по всему бару. Потом мы приехали – начал драться и кричать, что мы все зомби, а он один – человек.
Сержант замахнулся на парня, Илья встал между койкой и полицейским.
– Спасибо, сержант, – сказал Илья.
Полицейский пару секунд смотрел в глаза Ильи, потом развернулся и пошел к выходу из отделения. Артур заводил одних пациентов в палаты и сразу выводил других на прогулку. В коридоре возникла толчея. Сержант с ожесточением растолкал больных и грохнул за собой железной дверью, пациенты испуганно замерли.
Илья остался дежурить в отделении один. Артур выгуливал больных в дворике. Доктор скрылся в своем кабинете вместе с медсестрой – наверное, хотели обсудить создавшуюся в больнице обстановку. Вторая медсестра Оля, проклятая Матвеем, не вышла на работу. Илья обошел все палаты – больные мирно лежали на сдвинутых вместе кроватях. Обычно в это время они требовали завтрак. Даже певец Филя не приветствовал своими песнями Илью. Он забился под кровать.
Поп стоял возле окна и шепотом молился, глядя на небо. Гриша, Философ, Ленин и Матвей пили чифир. Поп закончил молитву и повернулся к рассевшейся в кружок компании.
– Не хочешь подумать о душе, Матвей?
Илья при этих словах дернулся, как будто его ударило током.
– У меня нет души, как и у всех людей, – ответил Матвей, принимая баклажку с черной жидкостью из длинных, жилистых ладоней Григория, – у меня есть тело, кусок мяса. А душа – это сам я.
Илья почувствовал головокружение, сел на свою кровать и закурил «Честерфилд».
– Душа – это я сам, – повторил Матвей. – Душой я думаю, принимаю решения, чувствую. А тело – это так. Временное явление.
– Если ты так считаешь, то тем более попадешь в Ад, – сказал Поп.
– Уже не попаду, – беззаботно ответил Матвей. – Все переходы в Ад и Рай закрыты. Не будут больше ангелы и черти людьми играться. Кончилось их время.
– Так мы останемся одни? – спросил Гриша.
– Да. Не будут они людям больше мозги парить и руководить нашими действиями. Сами будем жить. Кто умеет сам думать – тот выживет. А кто уже не может – помрет со временем. Ты посмотри на этих зомби, – Матвей кивнул на массу тел, лежащих на общей, совмещенной из двадцати коек, кровати. Они остались без хозяев. Долго не протянут.
– Ты богохульствуешь, Матвей. Люди – это творения божьи. Созданные по его образу и подобию. Бог не оставит детей своих, – устало сказал Поп. – В конце времен хотя бы, поверь в Иисуса.
– Я верю только в две фразы, которые заповедовал Иисус: «Не создай себе кумира!» и «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева». Дословно в Библии написано, между прочим.
Все головы обратились в сторону Андрея Прокопьевича.
– Это не мешает верить в Христа людям других национальностей, – пробурчал Поп и повернулся ко всем широкой спиной.
– Процентов десять от человечества останется, – сказал Матвей. – И большинство из них – бывшие психбольные и уголовники. Иисус же любит блаженных и воров.
Прозвучал резкий звонок. Илья выглянул в коридор. Ему помахала красной пухлой рукой кухарка. Илья прошел через решетчатую дверь к выходу из отделения. Врач «скорой помощи» привел нового пациента. Мужчина в деловом сером костюме, при золоченом зажиме в синем галстуке, смотрел в пол. Илья повел его по коридору в кабинет дежурного врача. Для этого Илье пришлось взять мужчину за локоть и тащить за собой, как щенка на поводке.
– Еще зомби привели, – зло улыбнулся привязанный парень. – Доктор развяжи меня! А то они меня съедят!
Врач устало поднял глаза на вошедшего Илью.
– Это последний, Илья, больше никого не принимаем, – доктор оценил костюм мужчины. – Этого отведи в седьмую палату.
– Вы его не осмотрите?
– А что толку, Илья. Симптомы все налицо. Или на лице.
– Что с ними доктор? – спросил Илья.
– Снижена мозговая активность, – глухо ответил врач. – Как будто они перестали думать.
На завтрак вышла только половина из постоянных больных. Все новички не хотели есть. Они хотели спать. После завтрака приехал главврач отделения Боголюбов. Оставив Артема и кухарку следить за больными, он собрал свой маленький коллектив в кабинете. Выражение лица Александра Викторовича было твердым и решительным. В глазах мелькала растерянность и страх.
– Значит так, господа хорошие, – сказал Боголюбов. – Прием больных временно приостановлен. Всех отправлять в неврологические отделения городских больниц. Я сейчас еду на совещание – будем решать, как с этой бедой бороться.
– Вирус, Александр Викторович? – спросил дежурный врач.
– Скорее всего. Симптомы у всех одинаковые. МРТ показывает вялость мыслительных процессов. Химики ищут следы яда. Мы будем пробовать электрошок.
– Некоторые больные активны, Александр Викторович, – сказал врач. – Есть даже один агрессивный.
– Да? – удивился Боголюбов. – Я заберу его с собой. Грузите его в машину.
– Почти никто не ест, – остановил Илья Боголюбова, который встал с кресла и одевал пальто.
– Ну что ж, – не растерялся Боголюбов. – Человек может прожить без еды, не вредя своему здоровью, от сорока до шестидесяти суток. Поставьте в каждой палате ведро с водой и напишите на нем большими буквами «Вода».
Илья с Артемом загрузили буйного парня в «скорую». Он так же продолжал материться и обзывать санитаров «зомби». Санитары с облегчением вздохнули, когда машина «скорой» исчезла за поворотом. В отделении повисла непривычная тишина. Только в надзорной палате слышались голоса. Илья не стал заходить внутрь, он остановился возле дверного проема и прислушался.
– Как вы думаете, Матвей, – спросил Философ. – Кто они? Инопланетяне, ангелы, демоны или духи предков?
– Да какая разница кто они. Если они в башке каждого человека с рождения. А люди привыкли и думают, что это их собственные мысли. Как можно слышать в голове свои мысли? Бред! Что такое внутренний голос, откуда берутся сны, как происходит процесс мышления? Ученые не могут четко и вразумительно ответить на эти вопросы! Откуда взялись выражения: пришло в голову, мысли хаотично двигаются?
– Ясно откуда, – удивился Григорий. – Духи говорят, вот и приходит в голову. Даже глухие слышат голоса в голове, а слепые видят цветные сны. Духам по барабану. Глюки тоже они показывают.
– Правильно, Гриша. А люди спорят – есть бог или нет. – Щелкнула зажигалка – кто-то закурил. Илья промолчал на такое нарушение режима, он не хотел, чтобы разговор прервался.
– Основное занятие в буддизме – это медитация. – Матвей выпустил облако дыма к желтому потолку. – Цель медитации – достигнуть абсолютной пустоты в сознании, то есть, чтобы не было никаких мыслей вообще. Тогда наступает просветление. И человек, который этого достиг, становится Буддой, просветленным – тем, кто понял все процессы жизни и осознал всех сущностей на земле. Тонкий мир, недоступный простому смертному. Но настоящий смысл в медитации, известный только просветленным, это понять то, что кроме человека в мире земном существует множество разумных жизней. Голоса, которые слышит человек и называет их своими мыслями – это голоса существ, которые являются настоящими хозяевами земли. Но, это только первый этап. Второй же заключается в том, чтобы человек перестал к ним прислушиваться и думал своей головой. К сожалению, на Востоке с уважением относятся к таким людям. А у нас, славян, их считают сумасшедшими.
– И хозяева Земли уходят? – спросил Философ.
– Да, – ответил Матвей. – А люди будут умирать. Потому что эти сущности слишком погружались в человека. С детства, с рождения они жили за людей. Теперь они уходят, человек остается один. Не приспособленный к жизни. Как ребенок.
– А почему вы сказали, что большинство от десяти процентов выживших составят психи и уголовники?
– Потому, что психи, за годы нападения на них существ, научились думать сами. А уголовники быстро адаптируются. Они привыкли выживать. Они агрессивны по своей природе, – Матвей замолчал, снова щелкнула зажигалка. Если с каждым человеком заниматься – кормить его, помочь научиться жить самостоятельно, то он быстро сориентируется в новой ситуации. Правда, сможет выполнять только простейшие функции. Пилоты не смогут летать, электрики не смогут управлять электростанциями, ученые, техники, инженеры разных специальностей не смогут работать по своему профилю. Их хватит только на то, чтобы картошку копать и свиней выращивать. Сельские жители выживут все. Скорее всего. Если их городские не съедят вместе с хозяйством.
– И что, все самолеты попадают? – послышался голос Гриши.
– И взорвутся ядерные электростанции? – спросил Философ.
– Если не включат вовремя систему аварийной остановки, то взорвутся, – ответил Матвей, проигнорировав первый вопрос.
Тишина в отделении стала полной. Илья, тихо миновав коридор, зашел в служебный туалет. Он долго мыл лицо, пытаясь прийти в себя. Затем взглянул в зеркало. «У меня нет души, – шепотом сказал Илья, – я сам душа. Душой я думаю, принимаю решения, чувствую». Илье показалось, что перед ним открылась огромная бессмысленная пропасть, бездна, набитая густой тьмой, куда, если сорвешься, будешь падать годами – ни зависающего прыжка, ни захватывающего полета, одно ужасающее падение. Илья прошел в надзорную палату и лег на свою кровать.
* * *
Когда Илья уснул, Матвей подождал полчаса, затем вышел в коридор. Артем сидел на своем посту, свесив голову на грудь. Матвей потрепал его за плечо – Артур открыл рот и выпустил нитку слюны на подбородок. «Началось, – решил Матвей. – А где же наши ключи?». Матвей уложил Артура на кушетку и ощупал его одежду. Ключи от дверей больницы оказались в кармане штанов. Дверная ручка лежала в халате. Матвей подозвал к себе Гришу.
– Где хранятся вещи больных?
– Там, – показал длинной рукой Гриша в направлении столовой.
– Зови Ленина с Философом. Только тихо.
Матвей открыл дверной ручкой решетчатую дверь, потом ключом из связки Артура деревянную дверь маленькой комнатушки, заполненной вещами. Матвей, отбрасывая шмотки в стороны, нашел свою кожаную куртку. Проверил карманы – паспорт и деньги отсутствовали.
– А документы они, где хранят? – спросил Шувалов Гришу.
– В кабинете врача.
– Одевайтесь во что хотите, – сказал Матвей. – Скоро свалим отсюда.
Матвей вышел из комнаты. Напротив него была входная дверь в отделение. Шувалов подобрал ключ из связки и открыл замок. С улицы ворвался свежий ночной воздух, пахший дождем и подгнившей листвой. Матвей с удовольствием вдохнул пару раз и запер дверь на ключ.
В кабинете дежурного врача на кушетке лежал доктор в обнимку с медсестрой. Шувалов начал обыскивать ящики письменного стола. Документы больных стояли стопкой в картонной коробке. Матвей включил переносной фонарь со встроенным радио и нашел свой паспорт. Потом, прихватив коробку с документами и фонарь, вышел из кабинета, плотно закрыв за собой дверь. Матвей остановился возле входа в надзорную палату. Закурил сигарету. Артем лежал перед ним, пуская на подушку слюни.
– Поп, – позвал Матвей, – ты уходишь с нами или будешь новым людям проповеди читать?
Илье ничего не снилось, он просто почувствовал нестерпимое давление внизу живота. Илья открыл глаза. Темно. Он встал, нетвердо держась на ногах. «Он в больнице, в своем отделении, – в голове Ильи было тихо и пусто, непривычным стало все – зрение, слух, восприятие окружающего пространства. – Лежат люди. В больнице никогда не выключается свет. Давит внизу живота». Илья выбрался из палаты, придерживаясь за спинку кровати, пересек коридор и зашел в туалет. Промахиваясь, помочился в унитаз, еле видный в лунном свете, проходящем через зарешеченное окно. Илья хотел вернуться в теплую кровать, но заметил в конце коридора белый отблеск света. «Кухня. Чай, – беззвучно подумал Илья. – Дверь закрыта». Илья схватился за арматурный прут, из которого была сварена дверь, и начал дергать, оглашая спящий коридор частыми металлическими ударами. Справа, из проема двери показалась каштановая бородка Ленина.
– К нам доктор пришел, – сказал он, повернувшись назад.
– Какой из них? – спросил голос Матвея.
– Илья. Санитар, – ответил Ленин.
– Запускай, – разрешил Матвей.
Ленин вставил в отверстие замка железную ручку и открыл дверь. Илья вошел в зал столовой. Белым светом горел переносной фонарь, из него торчала выдвижная антенна радиоприемника. На столе лежали кульки с остатками еды. На скамье сидел Матвей, держа в руках зажженную сигарету. Гриша с хрустом жевал куриную ножку. Дверца шкафа, в котором хранились передачи родственников для больных, висела, накреняясь на единственной верхней петле. Дальше сидели Поп и Философ. Они пили из дымящихся паром кружек.
– Проходи, присаживайся, – сказал Матвей, отодвигаясь на скамье. – Чего-то хочешь?
– Чай, – ответил Илья и сел.
– Очень хорошо, – сказал Матвей. – Ленин, сделай Илье чай.
Матвей внимательно всматривался в лицо Ильи. Тот посмотрел на сигарету Матвея, достал пачку «Честерфилда» и подкурил от газовой зажигалки.
– Смотри сюда, – сказал Матвей.
Шувалов поставил перед Ильей фонарь и включил радио. Из динамика послышалось шипение и треск. Матвей медленно начал прокручивать колесо настройки. Менялась частота и громкость шипения. Колесо настройки уперлось в окончательной позиции. Матвей переключил тумблер, настраивая радио на прием коротких волн. Потом прокрутил колесо настройки по всему диапазону. Илья не отрывал взгляда от красной стрелки, ползущей по шкале.
– Что скажешь? – спросил Матвей.
– Радио не работает, – без интонации ответил Илья.
– Радиостанции не транслируют передач, – тоном терпеливого учителя поправил Матвей. – А теперь посмотри в окно.
Илья послушно встал, развернулся к окну и увидел темный парк. Вдали угадывались силуэты других корпусов клиники.
– Света нет, – сказал Илья, совсем не удивившись.
– И не будет. Садись, пей чай. Скоро уходим. Воняет здесь.
* * *
Шувалов открыл настежь дверь в общий блок, затем распахнул дверь на улицу. Территория больницы с четырнадцатью корпусами и одним административным зданием казалась заброшенной. Матвей уверенно повел группу в направлении выхода из больничного комплекса. Лунный диск освещал асфальтовую дорожку, окрашивал серебром редкую листву деревьев и траву, припорошенную первым снегом.
– Стойте здесь, – тихо приказал Матвей, увидев кирпичную арку и маленькое строение охранника, слева от него стояли машины скорой помощи.
Шувалов, не таясь, зашел в дежурку. Внутри было темно, Матвей оставил открытой дверь. Положив голову на стол, спал мужчина. Матвей подошел к прибитому к стене деревянному щиту с развешенными на нем связками ключей. Выбрал связку с красным брелком и надписью «Газель». Потом порылся в ящиках стола. Добыв фонарик, он вышел из дежурки, прикрыв за собой дверь.
За чугунными воротами тихо лежала темная улица. Шувалов распахнул ворота, подбирая добытые ключи, нашел нужный автомобиль. Группа загрузилась в машину «скорой помощи».
Город мирно спал. Автомобили, брошенные посреди улицы, припаркованные криво, поперек дороги, стояли с открытыми дверьми. В их салонах тускло горел свет. Шувалов замечал людей, лежащих в парках и просто возле стен домов. «Прежде чем уйти, они всех усыпили, – подумал Матвей. – Надо шевелиться, пока не началось».
Рядом с Матвеем, на пассажирском сиденье сидел Гриша. Он крутил головой, рассматривая город. После четырнадцати лет, проведенных в дурдоме, Гришу интересовало все – машины разных моделей, новые высотные здания, супермаркеты, рекламные бигборды. Он знал жизнь только по старым журналам, которые приносили санитары.
– Подумай о душе, – прочитал вслух Гриша.
– Нам сейчас о жратве надо подумать, – ответил Матвей, внимательно просматривая дороги. Заметив впереди бело-синий «Форд» полицейских, Матвей аккуратно остановился возле бордюра.
– Дайте мне халат Ильи, – сказал Матвей, заглянув в окошко салона. – И не давайте ему спать! Говорите с ним.
Шувалов натянул халат и вылез из машины. Он уверенно подошел к «Форду», открыл дверь. В салоне, откинувшись на разложенные спинки сидений, спали двое полицейских. Матвей, присев, нащупал внизу рулевой колонки рычаг открывающий багажник. Внутри лежали два бронежилета и короткоствольные автоматы «Калашникова» без прикладов. Матвей вынул из одного магазин с патронами и сунул его в карман халата. Взял второй автомат, снял с предохранителя и послал патрон в ствол. Закинул ремень автомата на шею. Потом залез в салон на заднее сиденье и аккуратно, чтобы не разбудить, вытащил у полицейских пистолеты «Макарова», снял фуражку у водителя, прихватил из багажника бронежилеты и вернулся к машине «скорой помощи».
– Носи! – сказал Шувалов, надев на белобрысую голову Гриши полицейскую фуражку. – И одень это. – Матвей кинул Грише на колени бронежилет. – Оружие не трогай!
Шувалов повел машину по направлению к своему дому. Размышлять о том, что будет, ему не хотелось. Все равно, предугадать дальнейшее развитие событий было невозможно. Матвей закурил изъятый у Ильи «Честерфилд» и придавил педаль газа. Неожиданно раздался оглушающий звук взрыва. Гриша всем телом передернулся на сиденье. В километре от машины, над домами поднялось черное облако.
– Это что? – испуганно спросил он.
– А хрен его знает, – ответил Матвей. – Может газ рванул. Кто-то забыл плиту выключить, а потом подкурил.
Шувалов остановил машину возле минимаркета. Он надел бронежилет под свою кожанку, автомат повесил на шею, пистолеты положил в карманы куртки.
– Сейчас заходим в магазин. – Матвей развернулся в кресле и смотрел через раздвижное окошко в салон «скорой помощи». – Людей не трогать! Философ берет каши, гречку и рис – пшеничной мне в больничке хватило. Вермишели еще набери и чай с сахаром. Ленин – берешь картошку, капусту, морковку, лук, буряк. Гриша берет консервы – тушенку свиную и куриную, рыбные всякие. Кто сколько унесет. И сигареты не забудьте. Поп с Ильей охраняют машину. Всем действовать быстро и, главное, тихо. Все, пошли!
Стеклянная дверь магазина оказалась открытой. Охранник и продавщицы на кассе спали. Матвей взял оранжевую пластиковую корзинку и прошел в хозяйственный отдел. Он не зря выбрал для «покупок» этот магазин. Раньше Матвей здесь часто отоваривался. В хозяйственном отделе Матвей взял, запечатанный в коробку примус и две канистры керосина, отнес все в машину.
– Поп, не давай Илье спать. Расспрашивай его о прошлой жизни. Где учился, с кем женился и все такое. Для него это сейчас жизненно важно.
– Матвей, – взволновано спросил Поп. – Вот так все и будет?
– Они проснутся. Но нам к этому времени лучше заныкаться.
* * *
Шувалов загнал машину «скорой помощи» во двор старого дома. Нагруженная пакетами компания выгрузилась из машины и зашла в парадную. Матвей открыл бронированную дверь. В однокомнатной квартире стоял застоявшийся пыльный воздух, Матвей приоткрыл форточки в комнате и на кухне, наглухо опустил жалюзи.
– Продукты распихайте по ящикам, консервы в холодильник, – распорядился Шувалов, потом достал из кулька бутылку виски и сделал большой глоток.
На кухонном столе лежал коричневый конверт. Матвей удивленно приподнял брови, разорвал бок конверта и достал лист бумаги. «Когда все начнется, – читал Матвей текст, написанный от руки шариковой ручкой, – я буду ждать тебя с десяти до одиннадцати часов дня каждый четверг на сто пятнадцатом километре трассы Е-95. Твой друг Данил». Шувалов закурил сигарету.
– Какой сегодня день недели? – спросил Матвей, собравшихся в маленькой кухне людей.
По растерянным лицам Матвей понял, что никто не знает. Он заметил электронные часы на тонком запястье Ильи.
– А ну дай часы, – сказал Матвей.
Илья послушно расстегнул браслет. На круглом циферблате «Касио» Матвей увидел цифры «07:40». Он раздвинул пальцами секции жалюзи и посмотрел на хмурое небо – начинало светать.
– Точно идут? – спросил Шувалов.
– Точно, – с легкой гордостью ответил Илья.
– Это хорошо, – улыбнулся Матвей. – Календарь открой мне.
– Сегодня среда, – сказал Матвей, взяв из рук Ильи часы. – Дуракам везет. Переночуем здесь, а завтра поедем на природу. Поп, сваргань картошки, пусть Илья почистит. Философ, расчехляй примус – газ в плите закончился. А вы располагайтесь, – сказал Матвей Ленину и Грише. – Только тихо всем. Никто не должен нас слышать.
Шувалов сделал большой глоток из бутылки, подкурил сигарету и стал к окну, сделав в жалюзи смотровую щель. На улице начали появляться люди. Молодой парень с опухшим с перепоя лицом подошел к магазину напротив дома Шувалова. Парень подергал закрытую дверь, достал мобильный. Нервно понажимал на кнопки, потом спрятал трубку во внутренний карман куртки и подкурил сигарету. Подчиняясь многолетней привычке, люди на автопилоте шли на автобусную остановку, собираясь ехать на работу. Матвей включил приемник – даже белого шума не было слышно.
– За новый мир! – поднял рюмку с водкой Матвей.
Все, кроме Ильи, выпили и принялись жевать картошку с тушенкой. После завтрака Матвей усадил Илью в кресло и сунул в руки старую книгу.
– Тебе надо читать как можно больше, – сказал он Илье. – Нельзя позволить твоим мозгам деградировать. Читай, потом мне перескажешь.
Н.А. Островский «Как закалялась сталь», – прочитал Илья, потом открыл потрепанную обложку. Буквы на желтых страницах складывались в слова, но смысл предложений доходил до Ильи с трудом. В голове была абсолютная пустота, отсутствовало привычное движение мыслей. Внутренний голос молчал, не желая зачитывать вслух содержание книги. Короткие предложения воспринимались нормально, но, только стоило встать на пути глаз Ильи запятым, двоеточиям или тире, как сразу Илья забывал прочитанное ранее. Особенно разрушали смысл многоточия. Они отправляли сознание Ильи в далекий, неизведанный путь, бросив как ненужный якорь, произведение Островского.
Гриша с Лениным кипятили на примусе воду для чифиря. Матвей с Философом, полулежа на диване, размышляли каждый о своем. Поп в рясе и с крестом на груди, открыв библию, молился возле окна. На улице послышался шум голосов. Поп отодвинул секцию жалюзи, Шувалов подошел к окну. Возле магазина собрались непохмеленные мужики, старушки с тряпичными сумками, молодые люди офисного типа. У всех был голодный вид. Мужик в распахнутом пуховике и тельняшке стучал каблуком ботинка в массивную железную дверь. После десяти минут народного возмущения в стеклянную витрину магазина полетел первый камень. Выбив стекло, толпа дружно схватилась за оконную решетку и начала ее раскачивать. Все хотели поучаствовать. В железные прутья вцепились руки мужиков, девичьи кулачки, побелев, сжимали арматуру. Старушка, желтыми, иссохшими ладонями тянула на себя уголок рамы.
– Раз! Еще раз! – задавал ритм мужик в тельняшке.
Вырывая куски стены, решетка поддалась. Люди, потеряв опору, падали на асфальт. Двухметровая решетка придавила их сверху. Те, кто не участвовал в общем веселье и стоял в стороне, ворвались первыми в магазин.
Поп отошел от окна и сказал:
– Когда Бог уберёт всех существ от людей и начнется Конец Света, по людям будет он судить ангелов, кто из людей остался в разуме своем, того человека ангел будет жить, а нежели человек стал мясом неразумным – ангел станет растворен для блага выживших.
* * *
Шувалов, порывшись в ящике стола, достал мобильный телефон. Заряд батареи показывал минимум. Матвей зашел в Интернет. «Сервер не найден» гласила надпись на экране. «Так сейчас везде», – подумал Матвей – телефон был подключен к американскому серверу. Наколка на его груди приняла обычный плоский вид. Голос не подавал признаков жизни. Шувалов переборол в себе желание уехать из города в эту же минуту. «Надо посмотреть, что будет происходить дальше, – решил Матвей. – Другой возможности не будет. Деревня родноверов, где живет Данил, и раньше была отрезана от внешнего мира, а сейчас и подавно».
– Ну что, – спросил Шувалов Илью. – Пересказать можешь?
Илья, задумался, пытаясь выстроить план рассказа. Потом понял, что у него ничего не получиться.
– Нет, – сказал Илья.
Матвей порылся в ящике стола, достал общую тетрадь и ручку.
– Конспектируй.
Где-то в городе раздался взрыв. Потом еще один. «В районе тюрьмы», – решил Матвей, сел за стол и начал пить. К нему присоединился Философ, Ленин и Григорий. Илья читал Островского – Матвей запретил ему пить. Поп уткнулся в библию.
– Отче ничто, да святится ничто твое, да придет ничто твое, да будет ничто твое, яко ничто и в ничто, – продекламировал Матвей слова Хемингуэя, желая позлить Попа.
– Господь Бог посылает человеку только то, что он может перенести, – сказал Поп, глядя в стену.
– Значит, чем сильнее и смелее человек, чем он добрее и лучше, тем больше он отгребает пиздюлей от бога, – зло сказал Матвей и опрокинул рюмку водки в рот.
Когда начало темнеть вдалеке послышались короткие автоматные очереди. Потом сухой треск пистолета.
– Как там говорил Иисус? – спросил слегка захмелевший Матвей. – Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч! – Матвей усмехнулся. – Так в библии написано?
– Так, – ответил Поп. – Налейте мне тоже.
На город опустилась ночь. Алкоголь закончился. Илья спал в кресле. При свете свечи Шувалов прочитал записи в тетради.
– Будет жить, – одобрительно сказал Матвей. – Кто за водярой пойдет?
Пошли Ленин с Гришей. Матвей дал им один пистолет и заставил одеть бронежилеты. Ждали молча, только свеча изредка потрескивала на столе. Послышались оружейные выстрелы. Через несколько минут Матвей услышал приближающийся звук шагов – равномерное хлопанье больших подошв по асфальту. Шувалов схватил автомат и подскочил к окну. Диск луны заливал улицу мертвенно бледным светом. Огромными шагами по дороге бежал Гриша. В рюкзаке за его спиной звенели бутылки.
– Открой дверь, – приказал Шувалов Философу.
Из-за угла появились преследователи. Разношерстная компания с рожами уголовников. Все вооружены охотничьими ружьями. Матвей выматерился, вспомнив, что в начале его улицы находился магазин «Рыбалка и охота». Шувалов снял с предохранителя «Калашников» и перевел в режим автоматической стрельбы. В комнату вбежал Гриша. Лицо перекосилось от испуга и напряжения. Он тяжело дышал, согнувшись пополам и держась руками за грудь.
– Ленина убили, – выдохнул Гриша. – Мы выходили из магазина и тут они… Сразу начали стрелять! Мне в грудь попали, а Ленину в башку!
– Кто сможет вести «скорую»? – спросил Матвей.
– Я могу, – отозвался Поп.
– Забирай Илью и заводи мотор. Гриша, Философ, быстро собрали хавку, примус, керосин и в машину. Быстро! Быстро!
Шувалов смотрел в окно. Преследователи Гриши начали обходить дворы. Внутрь заходили пять человек, еще четверо оставались на улице.
«Скорая» завелась с третьей попытки. Компания загрузилась в машину, по приказу Шувалова все легли на грязный пол. Матвей зафиксировал гаечным ключом левую створку задних дверей.
– По команде быстро выезжаешь и налево, – приказал Шувалов Попу. – Гриша держи меня за пояс.
Матвей встал в задней части автомобиля, направив автомат в сторону движения машины. В арке парадной показались фигуры. Матвей выждал пару секунд, запуская в каменный туннель как можно больше людей, затем надавил на спусковой крючок, стреляя поверх крыши «скорой». Мощный грохот автомата разорвал тишину двора. Люди, как поломанные куклы, валились на асфальт. Матвей вдыхал сернистый запах пороха.
– Погнали, Поп! – крикнул Шувалов и лег на пол машины, выставив автомат в открытую дверь.
«Скорая», перекатываясь по трупам, выехала на улицу и покатила в сторону автовокзала. Шувалов короткими очередями обстреливал притаившихся в тени домов людей. Через пару километров Матвей сменил Попа за рулем. Он выехал на трассу Е-95. «Лучше в лесу посидеть, чем в этом гадюшнике», – думал Матвей.
Выезжая из города, Шувалов осматривал улицы – ни в одном доме не горел свет, разгромленные магазины оскалились разбитыми стеклами витрин, на улицах появились мертвецы – они лежали кучей тряпья на тротуарах. Одинокие фигуры шли в темноте неизвестно куда. Матвей объехал женщину, пьяно бредущую по проезжей части. Впереди показались первые столетние сосны.
