Текст книги "Смоленское направление. Книга 2"

Автор книги: Алексей Борисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Борисов Алексей Николаевич
Смоленское направление
Книга вторая.

Глава 1.
Новгородские истории

Почему на Руси так долго не строили больших кораблей? Ведь если прикинуть, чем больше водоизмещение – тем больше груза можно принять. И там, где шесть новгородских ладей везли полторы сотни тонн груза, венецианцы управлялись двумя галерами. Размер Русского флота упирался в логистику речного сообщения. Большой корабль было невозможно эффективно использовать из-за порогов, кои приходилось преодолевать, дабы пересечь огромную сухопутную державу. В Новгороде строили и трёхмачтовые морские суда, которые превосходили по грузоподъёмности кораблики балтийских стран, но рабочими лошадками надолго оставались набойные ладьи, наподобие той, что служила Пахому Ильичу.

Вопрос о втором судне стал тогда, когда до нашего похода в устье Ижоры оставалась две недели. За то короткое время, которое мы провели в Новгороде, Пахом успел обзавестись ватажкой из шестидесяти добровольцев, готовых идти куда скажут и делать всё, что прикажут. Главное, что бы был конечный результат, и желательно сопровождающийся звоном серебра в объёмистых кошелях ушкуйников. Командовал этим отрядом Андрей Бренко, по прозвищу Чело. Бывший католический рыцарь, три года назад перебравшийся на Русь, принял Православие, занимался какими-то непонятными делами в Новгороде и, оставшись без единой куны, предложил свои услуги Пахому Ильичу.

– Людвиг Люнебургский. – Представил мне рыцаря Пахом.

– Так как тебя величать, Людвиг или Андрей? – Переспросил у высоченного немца, одетого в полушубок на голое тело.

– Можно и так и этак, но лучше Андрей. – Великан стоял ко мне немного боком, пряча прореху на штанине.

– Следуй за мной, Андрей. Будем тебе амуницию подбирать. Кстати, а почему Чело прозвали, вроде по-италийски это небо означает? – Уже на ходу спросил у наёмника.

– Выше уже некуда. – Отшутился рыцарь.

Андрей был выше меня на пол головы, где-то под два метра, не меньше. Немудрено, что готового платья на такой рост было не найти. Пришлось воспользоваться помощью Нюры, которая за два часа подогнала по размеру мою запасную рабочую одежду, удлинив рукава и штанину.

– Меч, нож, ремень, кольчуга и каска. Поддоспешник выберешь сам. – Протянул мешок с обмундированием Андрею.

Рыцарь схватил добро, посмотрев на меня странным взглядом, ещё не веря в происходящие. Вытянул из мешка стальную рубаху, встряхнул, примерил по длине и аккуратно отложил в сторону, после чего достал из ножен меч. Выражение его лица можно было сопоставить с взглядом ребёнка, которому только что купили железную дорогу.

– Сколько я буду должен за всё это? – Бренко показал свободной рукой на амуницию.

– Вычтем из твоей доли добычи сорок гривен. – Улыбаясь, ответил Андрею.

Рыцарь щёлкнул ногтём по стали клинка, наслаждаясь звоном, и протянул его мне обратно.

– Я не уверен, что у меня скоро появится так много серебра.

– Думаю, что серебро ещё и останется. – Обнадёжил наёмника. Пусть воображает себе объём предполагаемой добычи, а ещё лучше, если б он поделился своими соображениями с другими джентльменами удачи.

Ваня и Ефрем, приказчики Пахома Ильича, вели записи, кто и сколько получил товара из новобранцев, в счёт будущей добычи. Создавалось впечатление, что медведя, шкуру которого уже успели поделить, давно убили. Оставалось только пойти и забрать её. В узких кругах новгородских бояр поплыл слух, что невероятно удачливый Пахом Ильич, которому серебра девать некуда, что украшает им свой дом, собрал и экипировал по высшему разряду дружину, готовясь в очередной раз удвоить, а то и утроить свой капитал. Переживать было за что. Торговый маршрут к Каспию стал не безопасен. Многие остались без планируемой прибыли, обдумывая, что бы предпринять.

Ситуацию прояснила старшая дочка медового олигарха Сбыслава Якуновича, будучи на выданье, шившая свадебный наряд у Нюры. Вернувшись с очередной примерки, девушка отослала няньку на кухню и поведала отцу про стоимость почти завершённого платья. Получив отказ в указанной сумме, разревелась и в слезах выпалила:

– Нюрка Пахомовна вся в золоте ходит, перстни на пальцах, бусы красного гранату, а батька её за казной свейской идёт … ааа! Сбыслав уловил сквозь рёв дочери слово казна и навострил уши.

– А ну, замолкни! Когда идёт не сказала?

– Она завтра к Александре Брячеславовне в Городец едет, мерки снимать, да торт жрать. – Хныкала Анисья.

– Тьфу ты! Не про то, Пахом когда за казной идёт? – Якунович схватил дочку за плечи и приподнял так, что ноги девушки повисли в воздухе.

– Ой. Не знаю я тятенька. – Истерика закончилась моментально.

– Аниська, бери гривны и дуй завтра к Нюрке, да узнай, когда и куда Пахом Ильич за казной пойдёт. И никому…, окромя меня ни слова, поняла? – Сбыслав опустил девушку на лавку.

К своему сожалению, боярин Якунович так и не смог узнать точную дату похода. Всё, что удалось разведать, так это то, что казна будет находиться недалеко от Новгорода, и дело будет происходить летом. За Пахом Ильичом даже установили слежку, ожидая момента, когда купец закажет большое количество продовольствия для своего воинства. Пока что, им был приобретён только морской корабль, не новый, но ещё в хорошем состоянии. Из той серии, что если утонет – то, не жалко.

Покупку Пахом выбирал со своим кормчим. Полдня лазали по верфи, перепачкались в смоле и дёгте, но в итоге нашли. А когда всё было оговорено с владельцем судна и ударено по рукам, пригласили меня, так сказать, похвастаться.

– Трифон Амосов сие сотворил. – Ильич нежно провел рукой по доске обшивки, словно жену любимую погладил.

– И что с того? – Поинтересовался у Пахома. Имя мастера мне ни о чём не говорило.

– Да то, что если шторм будет, то вон те …. – Новгородец пренебрежительно показал рукой на стоящие рядышком суда. – Утопнут, а Амосовская ладья бурю переживёт.

– Пусть так, нам главное грузоподъёмность, сей флагман далеко в море не пойдёт, максимум по заливу.

По плану предстоящих событий, на большом корабле должны были следовать шесть десятков ушкуйников. Их задача была находиться в устье Невы, и захватывать все кораблики, идущие под свейскими вымпелами, начиная с определённого времени. Понятно, что одно судно не остановит шведскую флотилию, а вот перехватить одиночные суда военного назначения, спешащие к Ижоре и обратно – это вполне.

На купленной ладье установили подъёмные щитовые конструкции. Кои, при боевом столкновении можно было поставить за пару минут на носу и корме. Получались две башенки, из которых, пара арбалетчиков, могли вести прицельную стрельбу, не заботясь о своей защите. Секретным оружием на корабле был струйный огнемёт, самодельной конструкции. Давление в системе создавалось ножным насосом, а в качестве горючей смеси применил бензин и машинное масло. Струя пламени выпускалась на тридцать шагов, и было больше психологическим оружием, нежели боевым. Подпалить парус на корабле неприятеля можно было легко, а на большее и не рассчитывал. Пробные испытания мы проводили ещё на ладье Пахома Ильича, когда шли в Новгород. Тогда выпущенное пламя опалило ветки кустарника на берегу Ловати, так и не сумев его поджечь. Команда купца, с интересом наблюдавшая за этим безобразием перетрусила. Управляемая струя огня – это жуткое зрелище. Видя содеянное, представил, как поведут себя доблестные потомки викингов, если уж видавшие виды новгородцы, чуть не отправились стирать портки, когда сопло случайно развернулось в их сторону.

Четверо суток мы добирались до устья Ижоры, миновав Ладожское озеро, когда утором пятого дня вышли к искомому месту. На левом берегу, почти у реки стоял одинокий сруб, напоминавший готового взлететь ворона. Лес от дома разделяла большая поляна, живых – ни души.

– Видимо тут, Пахом Ильич, и будут свеи острог ставить. Ижорка и Нева защищает с востока и севера, с запада густой лес. – Поделился своими наблюдениями с купцом.

– А по мне, так и на правой стороне строиться надо, как у нас, дома. – Ответил Ильич, вспоминая свой родной город, где Волхов разделял Новгород на две части.

– Думаешь, на двух сторонах строиться будут? Там же пригорок, да и место не удобное. Хотя, полюбопытствовать не мешает. Давай сначала домишко осмотрим, вдруг найдём кого-нибудь. – Предложил Пахому свой план действий.

Купеческая ладья, выгребая против течения, пристала к берегу. Бренко на своём корабле пристроился рядом, пришвартовавшись к борту. Поисковая партия, поднявшись по пологому склону, вышла к строению. Не так давно построенный дом оказался заброшен. Обрубы брёвен ещё не успели потемнеть, а в воздухе витал запах тлена. Запалив факел, мы вошли внутрь, где сквозь дымовое отверстие крыши пробивались лучики солнца, освещая только паутину над кучкой камней.

– В прошлом году люди ушли. Всю утварь унесли, хотя нет…, камни очага остались. – Кирьян показал на камень, где был нацарапан молот.

– Может, в спешке жилище покинули? – Предположил я, осматривая дом.

– Это камень Кулерво[1]1
   Великан Кулерво, состоит в слугах у бога-кузнеца Ильмаринена, и совершает те же самые подвиги, что и могучий Балда (молот), побеждающий черта во всех трудных состязаниях


[Закрыть]. Ижорец низачто бы не оставил его тут. – Пахом Ильич нахмурился. – Этот камень отец передаёт сыну, когда тот собирается жить отдельно.

– Эй! Идите сюда! – Раздался голос Бренко снаружи.

За домом нам открылась страшная картина. У вбитого в землю столбика лежал скелет, судя по размерам и истлевшей одежде принадлежащий мужчине. В десяти метрах, слева от него – женский, а рядышком, три детских. Семью ижорца зверски замучили и бросили на растерзание лесным падальщикам, вот только звери, в отличие от людей не тронули их.

– Свеи. – Со злостью в голосе сказал Пахом. – Их работа. Развлекались нехристи. Хорошо, что Пелгуй этого не увидел, он вроде из этих мест.

Скандинавская шнека со свейским купцом Гротом пристала к берегу, где спустя год и оказался Пахом Ильич. Ижорская семья, жившая за счёт проплывавших мимо по Неве торговых гостей, обрадовалась. Худо-бедно, но на жизнь хватало. Воспользовавшись гостеприимством хозяев, предоставившим ночлег и еду, шведы оставили долги, посчитав, что расплатились сполна – отняв жизни доверчивых ижорцев.

– Бренко! Пленных, с первой захваченной ладьи не брать. Смотри внимательно и запоминай. Их не продали в рабство, они их убили и смаковали над этим деянием. – Я подошел к Андрею и говорил ему, смотря прямо в глаза.

Людвиг Люнебурский кивнул головой, соглашаясь с приказом. Раз добыча обещана серебром, то и возиться с пленными незачем.

– Лексей, ты не горячись. В Новгороде каждый десятый на треть свей. У нас, что не княжна, то с той стороны. – Пахом указал рукой в сторону, где предположительно находилась Швеция.

– Ильич! Война на носу. Ты думаешь, почему они сюда придут? Из-за разницы в вере? Кабы ни так. – Немного отойдя от увиденного, с капелькой раздражения сказал Новгородцу.

– И зачем они, по твоему мнению припрутся сюда? – Пахом удивлённо уставился на меня.

– Торговля. Свеи хотят контролировать русский рынок. Воск, мёд, пушнина, дёготь, лён и пенька. Вопрос любой войны всегда упирается в деньги и рынки сбыта. Так что, проиграем здесь – привольной торговли Новгорода конец. У города нет выхода к морю.

– Как можно торговлю контролировать? – Купец даже рассмеялся. – Хочу – торгую, захочу – нет.

– Пахом Ильич, ты торгуешь, потому, что тебе позволяет закон и правила. Измени их, и всё, ку-ку. А кто устанавливает законы и правила игры? – Мне даже стало немного интересно, что ответит Ильич.

– Тот…, у кого власть. – Новгородец перестал улыбаться.

– Вот и прёт сюда свей, оттого, что дома у них неразбериха, да серебра хочется много. А по Руси, где князья между собой лаются, как назло, степняк прошёлся огнём и мечом. Для них, схизматиков, это единственный шанс. – Со злости, что ничего нельзя сделать для объединения Отечества, пнул ногой по шишке, неизвестно каким образом оказавшейся у дома.

– Пошли на ладью, на ту сторону переберёмся. – Предложил Ильич, видя, что компаньон расстроился от увиденного.

Правый берег был полной противоположностью левого. Холмы чередовались впадинами, редкий кустарник у берега и буквально в ста шагах от воды лес. Ни о каком лагере здесь и думать нельзя было. Единственное подходящее место для стоянки располагалось в пятистах метрах, вверх по реке, куда мы дошли своим шагом. Пятачок в два гектара, относительно ровной поверхности с одним холмиком.

– Андрей, идите к ладье, нам с Пахомом Ильичом тут осмотреться надо. – Показывать запуск воздушного шарика при посторонних, было неуместно.

Как только сопровождающие скрылись из вида, Пахом развязал сидор, доставая контейнер, с привязанным к нему тонким капроновым тросом. Через двадцать минут мы имели неплохое фото местности. Сверяя современную карту с только что полученной картинкой, оставалось развести руками. Ландшафт поменялся, многие ориентиры угадывались с трудом.

– Что скажешь, Лексей? – Новгородец внимательно рассматривал отпечатанный рисунок.

– Да что тут говорить, свеи будут ставить укрепления там, где сейчас находится домишко убитого ижорца. Думаю, что часть отряда может расположиться здесь, на поляне, но это сомнительно. Всё будет зависеть от количества воинов, которые придут с Фаси. Я бы не стал разделять войско. Александр ударит с левого берега, свяжет боем основные силы, а мы – подсобим с правого. Вот только как это сделать по уму, надо покумекать. – Я застегнул рюкзак и направился к берегу.

– Выманить свея, на этот берег надо, да вот только что в качестве наживки предложить? – Пахом Ильич рассуждал на ходу, догоняя меня.

– Давай думать, Ильич. Для строительства укреплённого лагеря, а затем и острога нужно три вещи. – Сказал, немного сбавляя шаг, дожидаясь, пока Новгородец поравняется со мной.

– Серебро, люди и жратва. – Ответил Пахом и протянул мне шишку.

– Спасибо за сувенир, но к чему это? – Недоумевая, поинтересовался у купца. На кой чёрт он собирает шишки на поляне? Зайди в лесок, там этого добра навалом.

– Помнишь, в Долгомостье, ложный склад с продовольствием делали? – Пахом хитровато прищурился.

– Помню, так в Смоленске шпион был, и мы знали о нём. А тут?

– Так в Новгороде почитай каждый ганзеец шпионит, да и среди своих, думаю немало иуд. – Ильич перекрестился.

– Если Фаси точно будет знать, что здесь, его ожидает большой запас провизии, приготовленный к отправке, куда-нибудь в Мухоморск, то … – Теперь уже улыбнулся и я.

– И речку ежами перегородить надо, дабы свеи пешочком пошли. – Внёс последнее предложение Пахом.

После обеда, пока мы с Пахомом Ильичом исследовали фарватер, люди Бренко валили в лесу деревья. Бензопилы не было, но лесорубы и простой двуручной пилой с топорами управились быстро. Сутки ушли на то, чтобы приготовить деревянные ежи и набить мешки камнем. Ещё двое на возведение навеса для зерна, как раз на правом берегу, где была полянка. Оставив Андрея с ушкуйниками в устье Ижоры 'охранять' продовольственный склад мы спешно отплыли в Новгород. Предстояла большая работа, слух о том, что Пахом Ильич будет отправлять громадный караван в Любек, насторожила всех купцов, торгующих озимой рожью.

– А что б заповедь[2]2
  налог взымаемый посадником при оптовой операции с оброчного хлеба, обычно такой хлеб продавали монастыри


[Закрыть] за третной хлеб не платить, он его в устье Ижоры свозит, там склад у него. Шестьдесят дружинников караван охранять будут. Во как. – Иван на пару с Ефремом болтали и пили пиво, заботливо подливаемое Спиридоном.

– Так неудобно там склад держать, неужто поближе не мог? – Как бы сочувствуя недалёкому уму Пахома, поддержал беседу Грот.

– Подальше положишь – поближе возьмёшь. Что-то пиво у меня покончалось, пошли отсель Ваня. – Ефрем попытался приподняться с лавки, но тотчас был ласково усажен обратно.

– Куда спешить? Вот уже новый кувшин несут, уважьте купцы достопочтимые. – Грот показал корчмарю за своей спиной два пальца, мол, срочно пару кувшинчиков пива к столу.

– Ну, коли так, то останемся, только мы не купцы, приказчиками у Пахома Ильича в лавке. – Иван рассеянно посмотрел по сторонам, икнул, и улыбнулся, завидев приближающийся кувшин с пенным напитком.

– Сегодня приказчик, а завтра, глядишь и хозяин своей лавки. Главное с нужными людьми дружбу вести. – Поучал прожженных торгашей Спиридон, не ведая, что приказчики Ильича, только на торговле зеркалами, наварили по сорок гривен на брата. И при желании давно могли заняться собственным бизнесом.

– А где в устье Ижоры склад разместить можно? Бывал я в тех местах, там и пристань то поставить негде. – Грот налил из большого кувшина в свой глиняный стаканчик пива и поднёс ко рту.

– А напротив дома убитого ижорца, на правой стороне, на поляне. – Ефрем сделал большой глоток и погладил себя по животу.

Грот чуть не подавился, услышав сказанное. Ведь почти год назад, именно он вспарывал живот пустившего их на ночлег местного кузнеца, прибивая к столбу его кишки, чтобы мучился казнённый подольше. А потом наблюдал, как муж сестры Спиридон, издевался над обезумевшей от ужаса ижоркой.

– Пора мне, завтра с восходом домой ухожу. – Свей, поднялся из-за стола, подмигнул Спиридону и попрощался с собутыльниками.

Пиво больше никто не приносил и вскоре Иван с Ефремом покинули корчму, напевая похабные песенки, поддерживая, друг дружку. Так и брела парочка до тёмного переулка, где приказчиков словно подменили.

– Правду говорил Лексей. Если перед употреблением маслица съесть, то не опьянеешь. – Ваня смачно сплюнул на землю.

– А я вот масла не ел, хи… – Ефрем прыснул в кулак, и парочка весело поспешила к терему своего хозяина.

В кабинете Пахома Ильича, на стене, висели прикреплённые кнопками листочки от блокнота, на которых были написаны имена купцов, проявивших заинтересованность в рассказах приказчиков. Интерьер кабинета в точности копировал один из рисунков, которые Ильич как-то подсмотрел у дочери, любуясь намалёванными красотками. Вместо большой лавки, которую обычно ставили у стены, способной разместить до шести человек, стояли две софы. Под кожаную обивку сидушки была засунута пакля, немного жестковато, но для этого времени, ни один король, не мог похвастаться подобной мебелью. Кресло у стола, предназначенное для владельца помещения, даже подлокотники имело мягкие, и размещалось таким образом, что вошедший в дверь посетитель встречался взглядом с сидевшим в нём человеком. На стене, сразу над подголовником, была прикреплена фотокарточка в рамке, где купец красовался вместе со своей командой на фоне ладьи.

– На сегодняшний день Новгород покинули два торговых гостя: Спиридон и Грот. – Пахом прохаживался возле стены, заложив руки за спину.

– А что на счёт остальных? – Поинтересовался у Новгородца, попивая квас.

– Гаврила Алексич и Збыслав Якунович участвуют в нашей придумке, этих можно пока не рассматривать. Ушкуйник Меша зело расспрашивал, когда караван в Любек тронется, свои услуги по охране предлагал. У него ватажка в сорок человек, шороху на Балтике наводит – будь здоров. – Пахом открепил листочки со стены с именами свеев.

– Подожди, Спиридон… где-то я слышал это имя. – Попытался вспомнить текст Житье Александра Ярославовича.

– Так нашего епископа зовут, может про него? – Ильич налил из кувшина квас и залпом осушил стакан.

– Не, я про другого Спиридона, тот, что с Гротом. Этот гадёныш будет точно участвовать в свейской затее. – Наконец-то в памяти возник отрывок, где один из воевод Ульфа Фаси, как раз носил подобное имя. Вот только как торговый гость может оказаться воеводой?

– Ну, тогда будем считать, что Грот и есть тот шпион, который нам надобен. – Пахом распахнул окно и высунулся почти наполовину. – Ильюшка, ходь сюды. Беги в лавку, да передай Ефрему, что б на пристань сгонял, пусть разнюхает, с каким товаром свейский торговый гость Грот ушёл.

Свей, загрузил воск в долг, под честное слово свояка, почти не торгуясь. К чему утруждать себя обещаниями, если при удачном стечении обстоятельств, новгородский вощанщик сам будет умолять его забыть про какие-то долги.

– Мы продадим Ульфу хлеб для его ледунга, заберём серебро и отправимся на юг, в Венеции у меня есть друзья, тебе там понравится Спиридон. – Грот начал строить планы, как только шнека отчалила от причала.

– Фаси не безмозглый идиот, пока он не увидит продовольствия, мы не потрогаем ни единой марки. – Спиридон сплюнул за борт, причём неудачно, ветер сыграл злую шутку, и слюна угодила прямиком на бороду свея.

– Что-нибудь придумаем, одно то, что мы ему расскажем, уже требует награды, не будь я хитёр как Локи. – Грот вытер бороду рукавом и захотел плюнуть на свояка в ответ, но передумал. Спиридон, чья мать была свейка, а отец новгородец обладал огромной силой рук. Мог и ударить в ответ, посчитав плевок за оскорбление.

– Не на того мы ставку делаем Грот, не на того. К Ярославу Владимировичу нам надо. Он законный князь Пскова, а у Фаси не будет удачи, нутром чую. – Спиридон поковырялся щепкой в зубах и снова плюнул.

– Тебе что, заняться нечем? Против ветра плюёшь, ты б ещё помочился. – Грот уже не смог вытерпеть издевательства свояка.

– Захочу, так и помочусь. Половина шнеки моя. – Спиридон схватил Грота за грудки, но тут, же отпустил, почувствовав острый кончик ножа на своём животе.

– Князь Герпольт, у коего ты в боярах числишься – просто пешка в руках Дерптского епископа, он ведь уже отписал ему Псков, вместе со всеми землями. Кто ставит на изменников – тот всегда в проигрыше.

– Выходит и я изменник? – Спиридон сжал запястье свея, и нож воткнулся в палубу.

– Да! Ты продал свою Родину под Изборском, но сделал это за серебро, так как ненавидишь Ярослава Всеволодовича на пару с его выкормышем. Но теперь у тебя новая родина, истинный бог и, запомни, тот, у кого полный кошель марок, сам может выбрать себе отчизну. – Грот сбросил руку мужа сестры и оттолкнул от себя Спиридона.

– Чёрт с тобой, идём к Фаси. Но попомни мои слова, не всегда надо вставать на сторону того, кто сильнее. – Спиридон ещё раз плюнул, но в этот раз ветер пощадил свея.

Через четырнадцать дней шнека пристала к шведским берегам. Ульф внимательно выслушал своего шпиона, похвалил за составленный план местности устья Ингрии и назначил Спиридона, как бывшего боярина, ответственным за снабжение воиска продовольствием. Тратить занятые марки на закупку еды Фаси не собирался, он даже в Ижору иди не хотел, обстоятельства вынуждали браться за то, что может принести в будущем славу и богатство. Строительство крепости было подгадано к сбору урожая и дани, иначе в малозаселённой области не выжить. Запас хлеба, о котором рассказал Спиридон – был очень кстати, так как надеяться на помощь извне, было неразумно, а вот отщипнув изрядный кусок побережья от Новгородцев, с последующими угрозами набегов, могли принести существенный достаток в его личную казну. Зная о планах Орденцев развивать успех в сторону Востока, Фаси со своей крепостью становился значительной фигурой, как минимум на пару лет, в перспективе …, кто знает, может и снилась Ульфу корона герцога Новгородских земель.

Тысяча триста воинов и около ста шестидесяти нищих паломников утром стали грузиться на корабли. Бочки с солониной, вяленой рыбой и драгоценным хлебом разместили на купеческих шнеках, они после разгрузки уйдут восвоясие, некоторые – прямиком к Новгороду, успеть поскорее затариться русским товаром. Держать в тайне перемещение воиск не представляло возможным, так, вскользь случайно было обронено, что идут подсобить Орденским немцам. Простачок, может и поверит, но знающие люди лишь качали головами: – С Русью надо дружить, торговать и совместно участвовать в военных походах.

Первого июля Пахом Ильич встретился с Збыславом Якуновичем, боярин с дочерью приехал в терем купца рассчитаться за свадебный наряд Анисьи. Хотя гривны давно уже были отданы, Збыслав сделал вид, что сего не знает, вот и прикатил спозаранку.

Пахом встретил дорогого гостя на крыльце, и после обмена любезностями, предложил пропустить по стаканчику немного сладковатого и терпкого вина, ни какой-нибудь кислятины, подвезённой с немецкого подворья, а настоящего бастардо.

– Не откажусь, Пахом Ильич. Названия даже такого никогда не слышал, не то, что пробовал. – Збыслав от желания испить неизвестного напитка, чуть не позабыл о цели своего визита.

Войдя в кабинет, боярин уловил нисходящий поток воздуха, задрал голову и если б не заботливые руки хозяина, то рухнул бы на пол. На потолке крутились лопасти вентилятора, питаемые от солнечной батареи и ветряка, установленные на крыше дома.

– Душно тут, вот прохладу создаёт. Нравится? – Пахом показал пальцем на вращающуюся конструкцию.

– Эээ…мээ… чудно-то как. – Якунович уселся на софу, одновременно трогая рукой кожаную обивку. – Мягко. Откуда всё это, Пахом Ильич?

– Лавки короткие – это Тимофей сделал, а ветродуй с юга привёз. – Ильич подошёл к шкафчику, достал глиняную бутыль запечатанную сургучом и пару бокалов на тонкой ножке.

– Рассказывала мне Аниська, что много чудес у тебя дома, да все не верилось.

– Это всё мелочи, так сказать антураж. Давай выпьем, ты ж поговорить со мной приехал, а девочки сами разберутся. – Пахом сковырнул сургуч и ловко вонзил штопор в пробку.

– Да уж, эти разберутся. Палец в рот не клади, по локоть откусят. – Боярин повел носом, пытаясь уловить аромат вина, заполнявшего комнату.

– Слушаю тебя, Сбыслав Якунович. – Ильич уселся в кресло и пригубил тёмно-бордовое вино, наблюдая за боярином, который повторил действие за хозяином дома.

– Божественный нектар, в жизнь не пивал ничего лучше. – Сбыслав не выдержал, осушил бокал до дна, перевернул, показывая, что не осталось ни капли. – Слышал я, что история с озимой рожью, не совсем то, что затеял ты делать Пахом Ильич.

– Допустим. А тебе то, какое дело? – Купец сделал ещё один глоток и достал из кармана кителя блокнот с карандашом.

– Тридцать семь человек у меня, воины опытные, не раз в бою были. И немцев били, и свеев и…, в общем, проверенные люди. – Глаза боярина забегали, вино стало пьянить.

– Без Ярославовича дружины не обойтись, казна велика, да только и свеев сотни. – Ильич записал в блокноте тридцать семь человек напротив имени собеседника и долил в бокалы вино.

– Да что нам те сотни, Гаврилу можно позвать, у него двадцать два ушкуйника, ты вон шестьдесят нанял, одолеем. – Якунович отпил вина, пробежал глазами по столу в поисках закуски и утёр рукавом рот.

– Ты, наверное, не понял меня, свеев не сотня – сотни, идём, кое-что покажу. – Пахом встал из-за стола и направился к стене, слева от своего кресла, где находилась потайная дверь в чулан. Отогнув в сторону гобелен с лебедями, купец позвал за собой гостя. Пока Сбыслав вставал с софы, Ильич чиркнул зажигалкой, запалив три свечи на подсвечнике. В чулане находился макет, приблизительно показывающий устье Ижоры. Поверхность была ровная, без холмов и впадин, как буд то птица, пролетающая по небу, запечатлела увиденное. На левобережье, у края реки, закрашенной голубой акварелью стоял домик убитого ижорского кузнеца.

– Вот здесь, через двенадцать дней, Ульф Фаси собирается поставить острог, подмять под себя всю окрестную землю и перекрыть нам торговлю. Теперь понимаешь, почему без дружины Александра нам не совладать? – Пахом указал указкой на место предполагаемого строительства.

– А как же казна? – Спросил Сбыслав. В голосе проявились нотки недовольства.

– Серебро он повезёт с собой, людям надо чем-то платить. Пока он не обосновался, надо его отсюда выбить. Иначе, всем туго придётся.

– Откуда ты всё знаешь? И место, где острог ставить будут и дату точную. Ты ж не воевода, а вон, штуку, какую имеешь, никакая карта с этим не сравнится. – Якунович перекрестился, заподозрив близкое колдовство.

– Знаю, ибо серебра на послухов не жалею и Софийскому храму через Рафаила подношения регулярно передаю. – Ильич расстегнул китель, достал золотой крест на цепочке, поцеловал его и три раза перекрестился.

– А тут, что за флажок? – Боярин аккуратно показал пальцем на правый берег макета, где был, воткнут красный вымпел.

– Тут я со своими людьми ожидать свеев буду. Часть сюда попрёт, жрать захочет, обязательно попрёт.

– Так они на ладьях придут, неужто еды с собой не возьмут? – Сбыслав улыбнулся.

– Ты когда понял, что история с озимой рожью пустой звук? – Ильич хитровато посмотрел на боярина.

– Да на днях, сопоставил цены на хлеб, ажиотаж, который возник, вот и понял, что не сходится. Ладно, чего врать то. Аниська сказала, что за казной свейской ты собираешься.

– Хм…, тот, кто про хлеб узнал, давно уже из Новгорода уплыл, да кому надо доложил. Так что свеи ни сном, ни духом. Ты вот что скажи, ждать тебя в устье Ижоры пятнадцатого числа, али нет? – Пахом Ильич открыл дверь чулана и стал задувать свечи.

– Буду! И не один, Гаврила Алексич и Меша с ушкуйниками своими придёт. Я с их слов говорю. Да только не в казне дело, добыча, конечно, не помешает, биться мы всё равно не за неё будем. Сам понимаешь не хуже меня, дай Бог, одолеем свея. – Сбыслав Якунович выйдя из чулана, подошёл к столу. Взглянул на кивающего Пахома, перевёл взгляд на вентилятор и уселся на софу.

К обеду, Пахом Ильич и боярин стали друзьями – не разлей вода. Вспомнилось, как отцы их, грабили Сигтуну, чуть ли не ворота в Софию привезли. Вот только на какой ладье они, ворота эти везлись – подзабыли. После третьей бутыли, Ильич стал рассказывать про неведомые страны, которые лежат по ту сторону окияна, и если б был бы огромный корабль, то он, непременно бы посетил их и привёз в Новгород живого индейца, а то и двух. Сбыслав мечтал поймать в полон Орденского рыцаря, желательно покрупнее, дабы впрячь схизматика в сани и гнать его на Загородский конец, катаясь вокруг кремля. Вечером, за Якуновичем приехали слуги, в бессознательном состоянии погрузили упившегося вусмерть на телегу, упав в ноги Пахому Ильичу, мол, дома у боярина переживают не на шутку, после чего уехали со своим хозяином. Купец немного расстроился, выпил ещё, поискал глазами собутыльника, позвал его, а когда понял, что остался один, принял решение идти вызволять Сбыслыва из домашнего плена. И если бы не Марфа, то, наверное, пошёл бы. Жена повисла на купце, не давая тому ступить и шагу. Так и уснул Пахом Ильич, стоя на ногах, не дойдя до ворот восьми шагов.

Через пять дней, ладья Бренко бороздила воды Невы, охраняя устье Ижоры. Команда была полураздета, жара стояла неимоверная, ветерок, который был с утра – выдохся, и от вынужденного безделья я закинул удочку, пытаясь наловить на обед рыбы.

– И дёрнул меня чёрт в это патрулирование, ведь звал же Пахом остаться с ним, как чувствовал, купец, что под навесом палатки жару пересидеть легче. – Размышлял я, всматриваясь в неподвижный поплавок. – Рыбе, наверное, то же жарко, на дно ушла.