Текст книги "Смоленское направление"

Автор книги: Алексей Борисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Кто из вас, псов смердячих, домогался Елены? – Прорычал Савелий. – Очухавшийся артист, попытался выскользнуть, да не тут-то было.

– Я, я ничего не делал, какая Елена, я вообще с жёнками не могу, не любы они мне. – Запищал ответчик. – Они это, Сидор и Тишка, а я нет, ой, больно. – Отшвырнув засранца, сотник посмотрел на сладкую парочку, названные 'звёзды' вызывали чувство брезгливости. Подхватив кадку, вылил воду на спящих, и поочерёдно, каждому врезал по морде.

– Елена уходит со мной! Вы, убогие, что б близко к ней не подходили. – Сплюнул на землю, подождал, будут ли возражения, развернулся и поспешил к любимой.

Где поместить девушку, сотник не знал. У самого ни кола, ни двора, отвезти в лагерь и упросить Алексия уступить шатёр? Как то несерьёзно, да и не место женщине в воинском стане. Жалко Пахом уехал, наверняка бы дал дельный совет. Денег на покупку дома, не говоря уже о тереме нет, то, что осталось, хватит только на кратковременный постой. Придётся идти в лавку и поговорить с Евстафием. В Смоленске Савелий более никого не знал.

– Мы идём к моему знакомому, это недалеко, в торговом ряду. Побудишь пока там. Вещи какие-нибудь, то, что забрать надо у тебя есть? – Сотник говорил, смотрел на Елену и видел, что одежда на ней, гораздо хуже, чем на девочках, которые приехали на побывку домой.

– То, что мне дорого, на мне. Забирать нечего, всё ценное давно обменяла на еду. – Елена уже не плакала, слёз просто не было. В тайне, каждая девушка мечтает встретить своего принца, и пусть он без лошади, с ним можно и на край света, лишь бы позвал.

– Что делать? Что делать? – Приказчик метался по лавке, бросить торговлю, нанять лодку и мчаться к Лексею, Евстафий не мог. Свояк узнает, голову оторвёт. Савелий, кого можно было попросить передать на словах заказ, с утра утопал в харчевню. Будет ли он, в состоянии выслушать и понять его, после посещения питейного заведения – не ясно. Заинтересовать бы его чем-нибудь, да поскорее сплавить в лагерь, но чем? Пригоршни золотого песка таяли на глазах, покрывались дымкой и уносились в сторону аптекаря.

– Евстафий, поговорить надо. Нужна твоя помощь, надо приютить на несколько дней мою девушку, Елену. – Сотник зашёл в лавку и сразу перешёл к делу.

– О, Савелий, лёгок на помине. – Приказчик аж вздохнул, из просителя он превращался в благодетеля, оказывающего услугу. Выслушав все тонкости просьбы, посетовал на сложность и отсутствия денег дал согласие на решение вопроса. Уточнил, как обращаться с девушкой и в ответ попросил оказать помощь в содействии по доставке инструмента.

Мотивация была проста, Пахом Ильич дал распоряжение изыскивать золото для своего компаньона. А тут, оно само плывёт в руки, вот только товар нужен другой. Если вдруг, златокузнецкие инструменты есть у Лексея, то их срочно нужно везти сюда, в лавку. А уж великий купец Евстафий, всё устроит как надо.

Придя к обоюдному согласию, Елена с пряником в руках переместилась в комнату хозяина лавки, сотник отправился навестить своих воинов, а хитрый приказчик заводил патефон, ставя понравившуюся пластинку, так как пришёл Герасим.

Глава 12. Разведка кочевников.

Когда на реке полный штиль, нет ни малейшего дуновения ветра, пар от воды приподнимается на несколько десятков сантиметров и зависает в воздухе. Чем выше диск солнца поднимается над горизонтом, тем быстрее оседает дымка над водой, и наступает момент, когда пограничный слой, между водой и нагревающимся воздухом, толщиной с ладонь. Нет лучшего момента, что бы забросить удочку в реку, терпеливо ожидая первой поклёвки. Пузатенький красный поплавок, как бы дразня, ныряет в воду, сигнализирует, пора. И тут главное не спешить, наживку заглатывает сразу только хищник. Мне подойдёт и щука с карасём, но сейчас важен сам процесс. В тридцати метрах от причала, с ночи, были установлены раколовки, сегодня воскресенье, и в планах пиво с варёными красными раками. Строительная артель взяла выходной, оно и понятно, люди не двужильные. Фрол ещё с вечера предупредил, что работникам нужен отдых, странно косясь по сторонам в палатке, не находя не то, что складеня, а даже маленькой иконки. Тишина, нет, ставшего привычным утреннего стука топоров, лагерь спит и видит последний сон. Поплавок резко ныряет в воду и уже не всплывает, удилище изогнулось, процесс пошёл.

Тук! Длинная стрела впилась в жилет, чуть выше области сердца и расщепилась посередине. Пробив насквозь ветровку, древко наклонилось к моим ногам и благодаря слою материи теперь болталось как маятник. Толчок хоть и был сильным, однако свалить с ног, весом в центнер, мужика не смог. Всё, на что хватило ума, так это посмотреть на противоположный берег реки, откуда прилетел смертоносный подарок. Подсознательно понимал, что надо тикать с линии атаки, но руки не хотели выпускать удочку, сзади пригорок, впереди вода. Куда бежать то? Вот и заметался, как лось перед определённым делом. Мысль, о том, что бы открыть ответную стрельбу, даже не пришла в голову, да и куда палить, нихрена не видно же, сплошные заросли. Вторая стрела воткнулась в пригорок немного левее меня, наполовину войдя в землю.

То, что не смог заметить я, прекрасно разглядел Велимир. Не подфартило парню поехать в Смоленск, короткая палочка досталась, когда воины, тянули жребий. Вот и дежурил на вышке, минуя 'собачью вахту', хоть в этом повезло. Дни тренировок не прошли даром, бойцы попадали в голову неподвижного чучела со ста метров, на противоположном берегу реки вскрикнули, лучшего сигнала и быть не может, бегом к воротам. Так и добежал с удочкой в руках, Майкл Джонс бы позавидовал. Пойманная рыбина ещё била хвостом, когда я выбежал с карабином наперевес из палатки. Каску одеть забыл, запасные магазины то же не взял. – Тревога! Подъём! – Хоть бы кто выбежал, сонное царство. В казарме кто-то зашевелился, Ратибор высунул голову, ошалело посмотрел на меня и новый протяжный вопль огласил окрестности. С вышки ещё раз стукнула тетива арбалета, голос смолк. Через минуту повторный выстрел, но без результата.

– Велимир, что там? – Стоя у приоткрытой створки ворот, мне, ровным счётом ничего видно не было. Надо было дождаться второго бойца, а потом лезть на вышку, оттуда стрелять удобнее и видно лучше.

– Видел троих, один прячется в кустарнике, за липой, лука у него нет, боится высунуться. – Велимир докладывал чётко и с гордостью, как-никак двоих он подстрелил.

Сзади топали ботинки второго бойца, злой, не выспавшийся Ратибор тащил арбалет, держа под мышкой второй руки щит. Что значит профессионал, и каску надел и оружие при нём.

– Смотри за воротами, я наверх. – В это время из палатки с рабами стали появляться люди, не сговариваясь, побежали к сложенным в штабеля брёвнам. Может, и было там безопаснее, но сейчас не до них. На вышку забрался быстро, и как оказалось, спешил напрасно. Велемир рукой показал направление, где прятался противник. – Вон липа, за ней он. – Для меня, что липа, что ясень разницы нет, на юге такие деревья редкость. Поэтому доверился биноклю. Под деревом, изогнутым в сторону реки прятался враг. В пару метров от него, на сломанных ветках валялся самый настоящий кочевник с арбалетным болтом в боку. Рядом с ним лук, сабли на трупе не было, доспеха то же. Если бы не шапка, в коих ходят жители степи, не раз виденных мной по телевизору, в жизнь бы не догадался, кого подстрелил боец. От второго тела, были видны лишь сапоги, без каблуков. Оставшийся в живых степняк, изредка выглядывал из-за ствола дерева, сразу прячась. Жаль карабин без оптики, но имеем то, что есть. До дерева метров сто, не больше. Видя, откуда высовывалась голова, прицелился чуть правее ствола липы и стал ждать. Листва немного закрывала обзор, но без особых помех. 'Лес наш друг, но он, одновременно и враг', кажется, так Савелий говорил.

– Велемир, стрельни левее липы или прямо в ствол, если попадёшь. – Расчёт прост, на перезарядку оружия надо время, кочевник захочет скрыться и побежит после выстрела сквозь кустарник. Боец уловил ход моих мыслей, кивнул и прицелясь, вогнал болт в основание дерева. Кочевник не побежал, а снова высунул голову, в последний раз в своей жизни. Хлопок выстрела и никаких криков.

– Готов. Велимир, осмотри лес с тыла, особенно где землянки строителей, как бы с двух сторон не зашли. – Щиты ещё не закрывали весь периметр, оставался широкий проход к лесу, через который Фрол с бригадой таскал брёвна.

– Там никого, артельщики выползли, глазеют по сторонам. – Боец, как заправский пограничник, осматривал местность. Если степняков было трое, то это дозор. Решили поохотиться, жратвы раздобыть, вот и вышли к реке. Значит, невдалеке есть кони, а там возможно остался кто-то, только как они через лес прошли? Шарик что ли запустить, камера снимет местность, и часть вопросов отпадёт. Пора слезать на грешную землю, да щуку подобрать, пока не раздавили.

Мотоцикл стоял за камнем, накрытый маскировочной сетью в три слоя, сетка просто большая. Честно говоря, я уже и забыл о том, что свои вещи надо прятать. Если Фрол, при виде заработавшей бензопилы, с испуга сел на землю, а теперь валит деревья, только визг стоит. Испугает ли народ, маленькая тележка на четырёх колёсах? По-моему, окружающих больше пугало отсутствие иконы, моих молитв и никакого намёка на строительство часовенки. Если хватает денег на каменный забор, то уж дом божий, всяк можно поставить. Не ожидал я такого рвения к религии у народа. Ну да ладно, разберёмся и с этим. Перед запуском зонда специально перекрестился, ведь наверняка подсматривают, черти.

Через пару минут, просматривая кинофильм прямо с камеры, чуть не присвистнул. Шарик на этот раз снесло ветром немного южнее, и была видна просека, ведущая в сторону современных Починок. Невдалеке от неё, на маленькой полянке, был разбит бивуак, видно было не ахти, но дымок от костерка был заметен. Четыре чёрные точки можно было принять за лошадок, следовательно, либо там только животные, либо ещё один степняк. Разглядеть, что творится в лесу, на той стороне реки, не удалось. Тут инфракрасную камеру надо иметь, сквозь листву не разобрать, что под деревьями.

– Ратибор, лезь на вышку, смени Велимира, мы мотнёмся на ту сторону. Жмуриков осмотрим и постараемся коней привести. – Проверить стоянку просто необходимо, не хватало ещё гостей с луками.

На этот раз экипировка была полной, лучше перебдеть. На моторной лодке, воспользовавшись веслами, пересекли реку, пока ногой вбивал колышек с тросом и поглядывал по сторонам, Велимир притащил тела убитых. Быстро обшарив их, не найдя ничего ценного мы стали углубляться в лес. Пройти напрямую мог только медведь, кустарник не пускал, подобно забору. Покрутившись, выбрали маршрут, по которому шли кочевники. Как они шли к реке в тёмное время суток, для меня оставалось загадкой. Когда боец остановился и стал к чему-то принюхиваться, стало ясно – костерок близко. На стрелковое оружие, в густом лесу надежды нет, придётся подползать вплотную, благо одежда у нас подходящая.

На полянке, у родника горел костёр, никаких кастрюль или шашлыков не было. Метрах в десяти от стоянки, четыре лошадки похожие на пони, только изрядно волосатые, жадно щипали траву и фыркали от дыма. Сёдла лежали отдельно, два копья и больше никакого оружия. Кочевник сидел на траве, прислонившись спиной к берёзе. То ли спит, то ли на огонь глядит, нам, видно не было. Брать его в плен не имеет смысла, я языка их не знаю, бойцы тоже. А вот коней, очень даже возможно. Если вести по одному, срубая нижние ветви, то за пару часов можно управиться. В тот момент, когда я уже прицелился из карабина, дружинник слегка хлопнул меня по плечу и показал на меч. Мол, хочет его убить сам. Препятствовать не стал, может у человека личные счёты с врагом, а может убивать любит. На всякий случай, после того, как Велимир встал во весь рост и направился к берёзе с кочевником, оружие в сторону не отводил. Лошади учуяли запах чужака даже сквозь дым, заржали и бросились в сторону от костра. Степняк очнулся моментально, вскочил на ноги и бросился к копьям, саблю, висевшую на боку, доставать не стал. Теперь на поляне стояли два воина, Русский, защищающий свою Родину и кочевник, пришедший её грабить. Бой длился секунды, не видя железных доспехов на противнике, степняк бросил в него копьё, весьма хитрым способом, нижним хватом. Возможно, мой боец знал этот приём, поскольку через мгновение, красивый, тонко рассчитанный удар, помноженный на инерцию бегущего вперёд тела с резкой остановкой, обезглавил кочевника. Голова упала на землю, а из разрубленной шеи фонтанчиками брызнула кровь.

– Молодец! Кто научил так с мечом работать? – Выходя на полянку, поинтересовался у победителя. Шея коротка, и ошибиться, выполняя подобный финт можно только на пару сантиметров.

– Савелий обучал, сотник наш. Он бы не сразу убил, поигрался сначала. – Велимир вытер клинок, спрятал в ножны и стал осматривать сумки, сложенные за сёдлами.

К девяти утра мы вывели лошадей к реке. Мерзкая пони, дважды пыталась меня лягнуть, и один раз чуть не укусила. Опыта в обращении с лошадьми у меня не было, если не считать конной экскурсии по горе Ай-Петри. Трупы утопили, из ценных вещей: золотые височные кольца, серебряный кубок восточной работы и шесть квадратных монет. В качестве оружия, кочевники использовали боевые кистени, лишь у одного была сабля, и то, наверно краденная.

На берегу, у причала, нас встретил Ратибор, оставив вышку, для того, что бы помочь перевести трофейный табун. Рабы сидели у костра, ели кашу и о чём-то переговаривались, в нашу сторону не смотрели, все, кроме одного. Невысокого роста, кривоногий, сильно похожий на цыгана мужичок, пожирал глазами четвероногих друзей и улыбался, как-то по-детски.

– Любишь коней? – Спросил, подойдя к нему. Цыган встал, поклонился, проводил взглядом мохнатых чудовищ.

– Жить без них не могу.

– Раз такое дело, будишь штатным конюхом. Овёс, хлеб, соль, щётку выдам чуть позже. От работ освобождаешься, проверь, все ли здоровы и, помой их. А то блох нахватаемся, что ещё надо, говори. – Настроение после известных событий было великолепным, про раков и пиво уже не вспоминал, полностью переключился на пополнение в хозяйстве. Пасти четвероногих можно за забором, в Русской армии на одну лошадь, при постановке её на довольствие, выделялось: четыре кило овса, столько же сена и четыре фунта соломы. Зерна в лагере не было, таскать его из современного Смоленска слишком накладно. Придётся надраить их, собачим шампунем от насекомых, откормить, что б лоснились и продать поскорее. Гривны две за штуку дадут, пусть приказчик Пахома этим занимается. Понаблюдать за трофеями собрались все мастеровые строительной артели.

– Добрая животина, выносливая. – Высказался за всех, Фрол. Народ потоптался и стал расходиться по своим делам, бригадир пошёл в мою сторону.

– Хозяин, проговорить бы. – Фрол снял шапку, но кланяться не стал.

– Говори, мастер, выслушаю. – Серьёзное выражение лица артельщика мне не понравилось, отношения у нас были дружественные, насколько это возможно между заказчиком и исполнителем.

– Неспокойно тут, недобрые люди сюда приходят. А всё потому, что креста нашего, Православного нет. Вот и порешили мы, крест сегодня установить, денег за это не возьмём. Ежили, не дашь на то добро, люди разбегутся. – Строитель мял в руках головной убор, ожидая моего ответа.

– Фрол, крест Вы, конечно, можете поставить, брус и гвозди есть, да только этого недостаточно. Справа, от будущего дома, хотелось бы построить часовню. В плане строительства этого нет, заплачу отдельно, так людям и передай. Образ, что на кресте укрепите, сейчас принесу. – Придётся отправляться в портал немедленно, слишком бурным выдалось утро воскресенья.

Цыган с помощью верёвки связал передние ноги коникам, и прохаживался возле них, ожидая обещанный инвентарь. Со стороны, мне казалось, что конюх разговаривает с лошадьми, он что-то шептал им в уши, поглаживал, те же в свою очередь, кивали головами.

Глава 13. Дела торговые.

– Алексий, парус на реке, идут со стороны города, лодка махонькая, кажись сотник взвертается. – Ратибор говорил в переговорное устройство, не отводя глаз от оптики. Двойная радость для старого воина, приезд боевых товарищей и скорое увольнение в город. За эти два дня, караульные вымотались капитально. Смена каждые четыре часа, не выспаться толком, не отдохнуть по-человечески. В военном училище, лектор рассказывал, что максимально безопасный для здоровья срок, работы в подобном режиме – шестьдесят суток. Дальше начинаются неприятные процессы в организме, люди начинают тормозить. Здесь, цена усталости бойца – жизнь всего лагеря.

Савелий вернулся совершенно другим человеком, от прошлого сотника остался только меч и одежда. Помолодел лет на десять, походка летящая, улыбается, девочек с лодки на руках перенёс. Может в лотерею выиграл? Надо будет спросить.

– Здрав будь Савелий. Как съездил? – Пожали друг другу руки, и пошли обсуждать новости в командирскую палатку.

– В Смоленске много чего интересного, если всё рассказать, до утра не успею. – Сотник угощался холодным пивом, припасённым мною для торжественной встречи, оставлял пену на усах, изредка похрустовал солёным сухариком и говорил, говорил…

– Только представь, Алексий. Стою, на неё смотрю, а шага навстречу сделать не могу. Воздуха в груди не хватает, вот тут, всё сжало. – Савелий второй раз описывал мне встречу с его ненаглядной Еленой. Можно было только порадоваться за влюблённых, жизнь то продолжается. В конце беседы всплыла информация о златокузнечных делах.

– Значит, Евстафий, получил заказ на инструменты ювелирные, каков фрукт. Если платят золотом, то всё устроим. Лодочника не отпускай, с утра, Ратибора и Велимира повезёт в город. И ещё, Савелий, поедешь с ними. Присмотришь за ребятами, заказ отвезёшь, Елену проведаешь. Пошли, коней посмотрим, покумекаем, что с ними можно сделать. – Допив ячменный напиток, с кульком сухариков мы отправились на лужайку.

Конюх выкупал лошадей, расчесал, убрал из грив и хвостов всяческий мусор. После шампуня, бока животных играли угольным блеском. Сами коники, метр двадцать высотой, ходили возле цыгана как дети вокруг мамы.

– Вон тот, жеребец, из рук есть не будет. Не вздумай угощать его, Алексий. – Сотник безошибочно определил монстра, который хотел меня покусать.

– Тогда корми его сам. Пока сюда вели, брыкался, в жизнь бы не поймали, сам за остальными пошёл. – Рассказал Савелию историю пленения табуна.

– Ха, я тоже не буду, для него хозяин сейчас он. – Савелий показал пальцем на цыгана. – Очень выносливая порода, сто пятьдесят вёрст может проскакать. В бою, супротив фарей, не сдюжит, мелковат. А вот, на переходах, если сумеет оторваться от погони – не догнать. – Сотник прочитал целую лекцию, о том, как всеми правдами и неправдами завозили в Рязанское княжество лошадей, стремясь улучшить породу. Штраф, за убийство коня составлял двенадцать гривен серебром, в то время как за смерда – всего три. Ценность трофеев росла в геометрической прогрессии, продавать четвероногих уже расхотелось.

– Савелий, а что, если мы оставим лошадей здесь, выправим приличную сбрую. Зимой, когда река замёрзнет, не на коньках же нам кататься? – Плана использования коней ещё не возникло, но чувствовал, могут они нам пригодиться.

– Оставляй, конь никогда не помешает. Сёдла и упряжь можно в Смоленске заказать, шорник продаст готовые ремни, а вот седельник должен посмотреть на лошадь. Можно и сразу купить, а на месте подогнать, но будет не то. Конь для воина – это боевой товарищ, ему будет в радость, носить седока, ежели сбруя удобна. – Сотник подошёл к злому жеребцу, посмотрел тому в глаза, улыбнулся, и протянул кулёк с сухариками цыгану.

Конюх принял бумажный пакет, попробовал лакомство, цокнул языком, то, что надо и принялся скармливать лошадям с рук. В раннем детстве, будучи в Прибалтике, на ужин, мне был выдан бутерброд, посыпанный сахарным песком. Приятель отца, приехавший на коне с соседней усадьбы, был у нас в гостях. Лошадка стояла во дворе, посматривая на пацанёнка с хлебом своими огромными карими глазами. В тот вечер я остался голодным, и очень довольным, что спас лошадь, как мне тогда казалось, от голода.

Утром, перед палаткой, вместе с Савелием складывали в сундук заказанные инструменты. Обошлись они недёшево, специально были подобраны только те, которые при известной смекалке можно было изготовить в средневековье. Качество стали, конечно, заоблачное, для этих мест, но всё имеет свой срок службы. Лет через сто, всё это придёт в негодность, и умелые руки мастера будут их лишь копировать. Цанги, надфили, клещи для протяжки проволоки, наковальня, кусачки и тиски были завёрнуты в пергаментную бумагу. Плашки, ригель, фильеры, расколотка кастов, анка куб с пунзелями положили в отдельные ящички. Самыми дорогими были ручные вальцы, с фирменной деревянной упаковки удалили табличку с названием завода изготовителя. Все инструкции по применению были зачитаны сотнику. В последний момент Моисей Исаакович передал через зятя пробирный камень и набор кислот. От пузырьков с химией пришлось отказаться, они так и остались в двадцать первом веке, до лучших времён. Ещё пять с половиной веков, средневековые смоленские ювелиры буду обходиться без них.

– Евстафию передай, за весь сундук надо получить шестнадцать фунтов золота и шкурки соболя на пошив трёх больших шуб. Основной упор на качество стали, из которого сделаны инструменты. Конскую сбрую не забудь, приказчик пусть подсобит. – С таким напутствием отправлял сотника в Смоленск. Подарок для Елены собирала Полина, что лежало в объёмном свёртке, можно только догадываться. От себя передал две кольчуги, на них можно было купить хороший дом и содержать прислугу.

– Не беспокойся Алексий, через три дня буду. – Лодка отчалила, сытый и довольный рыбак грёб за троих, пятнадцатифунтовый шмат сала, лежащий в котомке, стимулировал лучше пафосных слов.

Вечером того же дня, двое крепких мужчин в одинаковой одежде с мечами на перевязи, в сопровождении третьего несли тяжеленный сундук зелёного цвета. Любой армейский прапорщик, прослуживший сутки на складе, опознал бы в нём ящик для хранения боеприпасов. По цифрам и буквам на крышке без труда определил бы и содержимое. Да только не родился ещё этот военный, а если б и оказался в этом месте и в это время, то всё равно бы ошибся.

– Евстафий, открывай ворота! – Сотник торопился, хотелось поскорее увидеть возлюбленную, обнять, поцеловать, сказать нежные слова. А тут, дверь заперта, и никто не отзывается.

– Иду, иду. Не стучите. – За дверью послышалось движение засова, и сквозь просвет показалась заспанная физиономия приказчика. – Наконец то, Савелий, заходи, дорогим гостем будишь. – Евстафий спросонья выпалил первую пришедшую на ум фразу, отошёл от двери, пропуская вовнутрь прибывших воинов. Не успел сотник пройти через торговый зал, как навстречу выбежала Елена.

– Савелушка, сокол мой ясный. – Девушка не сдержалась и бросилась возлюбленному на шею. Слёзы радости катились из её глаз, сутки прошли с их растования, превратившиеся для влюблённых в вечность.

Воины, нёсшие сундук переглянулись, одобрительно оценивая выбор командира, поставили поклажу и тактично вышли за дверь. Если надо – позовут. Где размещаться, точнее, ночевать они уже знали от своих сослуживцев. Выданное сотником серебро лежало в загашнике и спешило преобразиться в вино, женщин и бурное веселье.

Отправив Елену в свою комнату, пообещав поскорее присоединиться к ней, сотник отпустил своих людей в трактир, и попросил Евстафия срочно привести аптекаря.

– Да разве так можно? – Воспротивился приказчик. – Негоже на ночь глядя, торговлю вести.

– Зови немедля, торговаться будишь завтра, сейчас я объясню, что к чему и как пользоваться. – Савелий хотел поскорее покончить с торговыми делами, что бы больше времени уделить своей ненаглядной Елене.

– А ты мне расскажи, делов то, я всё запомню. – Не унимался Евстафий. Присутствие посторонних при таинстве торга его не устраивало.

– Алексий назвал свою цену, шестнадцать фунтов золота и рухлядь соболья, на три большие шубы. Торговать я не буду, не по чину мне. Да и справишься ты лучше меня в этом деле. Но кое-что мне надо передать на словах покупателю, уж не обессудь Евстафий. – Сотник приблизился к ящику, отщёлкнул запоры и достал оттуда мешки с кольчугами. – Завтра нужно продать, или поменять на дом. Поможешь?

Приказчик понял, что спорить бесполезно, разговор переходил на другую тему, тяжело вздохнул, кивнул головой, соглашаясь, и отправился к аптекарю.

Мойша, при свете свечи готовил снадобье для немецкого купца. В Смоленске находился целый квартал иноземцев, даже церквушка у них своя была. Досадно было еврею, не было ни одной синагоги в княжестве, справедливо ли это? Собираться вместе и обсуждать религиозные вопросы его соплеменникам никто не препятствовал, однако храма строить не разрешали.

Ученик аптекаря поскрёбся в дверь, отворил и, не заходя в комнату, доложил: – Учитель, к Вам купец Евстафий из Новгорода, по срочному делу.

– Пусть обождёт, я занят. – Пробормотал аптекарь, и чуть не выронил ступу. – Из Новгорода? Ишая, ничего не говори купцу, я уже иду. – Через пару минут аптекарь спешил за новгородцем, наплевав на лекарство для заболевшего немца.

– Если данные инструменты покинут территорию Смоленского княжества, то в Иерусалиме, в Западной стене, появится записка с просьбой наказать одного аптекаря. – Савелий достал из ящика вальцы, поставил на прилавок, подождал, когда приказчик принесёт дополнительный светильник для усиления эффекта презентации и крутанул ручку механизма.

– О цене поговори утром. – Вставил свои пять копеек Евстафий, спеша выпроводить за дверь ошалевшего от услышанного Мойшу.

Когда работник фармацевтической промышленности удалился, приказчик попросил Савелия оказать небольшую услугу, покараулить ночь в лавке.

– Развеяться мне надо, отдохнуть от дел купеческих, а завтра пристроим твою броню, дом присмотрим, ну как, согласен? – Евстафий прекрасно осознавал, что услугу сотнику, оказывает он, а не наоборот. В данном случае было совпадение интересов, одним нужно помещение без свидетелей со свечками, другому и вправду хотелось выпить.

Спускать серебро в трактире экономный новгородец не стал, всё с собой. В двухстах шагах стояла лавка псковского купца Прокопа Фёдоровича, в которой торговал дружок Евстафия, такой же приказчик. Можно сказать почти земляк, Семён приезжал с санным поездом в Новгород, забирать воск. Там они и познакомились на почве любви к медовухе. Теперь новгородец шёл к псковчанину с предложением подыскать дом на продажу, заодно выпить, а если захочется поесть – то и заночевать.

Кольчуга в Смоленске торговалась по двенадцать полновесных гривен серебром, могли продать и дороже, если покупатель требовал вплести украшения. Двухэтажный домик в пределах городской стены тянул на десять, иногда пятнадцать гривен, в зависимости как сторгуются. Предприимчивый приказчик планировал перекупить дом Прокопа Фёдоровича, доставшийся тому по суду. Зная, что строение для псковского купца, как пятое колесо в телеге, разговор о цене мог быть привлекательным.

Утром следующего дня, прибежавший Евстафий, только успел приготовить лавку к торгу, как появился аптекарь. Создавалось впечатление, что в эту ночь, никто из находившихся в лавке не сомкнул глаз. И если Мойша провёл бессонную ночь, размышляя над информированностью тайного покровителя новгородцев, приказчик не выспался, потому, что пил хмельной мёд с пользой для дела. То Савелий прикрывал ладонью шею, скрывая лиловый синяк, образовавшийся после бурных любовных ласк.

Сославшись на неотложные дела, сотник покинул лавку, собираясь проведать своих людей в харчевне. По пути заглянуть к кожевенникам, прицениться к сёдлам и упряжи.

– За весь сундук, тридцать два фунта золота и мягкой рухляди собольей на шесть шуб. – Евстафий открыл торг.

К десяти утра семь дюжин шкурок ценного меха вкупе с восемнадцати фунтовым мешочком золотого песка перекочевали в сундук новгородца. Четыре раза перевешивали золото, разница между эталоном веса Смоленска немного отличалась от Новгорода. Естественно, вес последнего был больше. Пришлось воспользоваться Псковской, а затем и Киевской гирькой. В итоге было высчитано что-то среднее, которое обозвали 'золотая середина'. Евстафий был уверен, что его надули, так как киевский купец, предоставивший свой эталон, был внешнее похож на аптекаря.

Барух бен Лейб, был больше известен в Смоленске как златокузнец Борох Лейбов, поджидал Мойшу в его аптеке. Пятнадцать лет назад, бежавший от погромов из Англии, скитался по Европе и оказался в Смоленском княжестве. Талантливый ювелир, немного алхимик, обрёл на Руси вторую Родину, женившись на младшей сестре аптекаря. Золотые цепи, замысловатые браслеты с его клеймом покупались по всему свету, но с недавних пор, спрос упал. Цену перебивали итальянские мастера, себестоимость их изделий была ниже. Соблюдая осторожность, Борох не пошёл смотреть инструменты, было достаточно покрутить в руках подзорную трубу, что бы оценить качество оборудования, на котором она была изготовлена.

Помощники Евстафия притащили сундук с покупками в аптеку. Покрутившись с минуту, может, перепадёт от щедрот покупателя на кувшинчик пива, с пустыми руками отправились обратно.

– Радость пришла в наш дом, Барух. Жадный новгородец расстался с сокровищем, цену которого он не знал. – Аптекарь обнял ювелира и показал на сундук.

Борох доставал инструменты из ящика, рассматривал, откладывал в сторону, даже провёл надфилем по ногтю. Полным восхищения голосом произнёс: – Праздник Шавиот у нас сегодня, урожай, который будет собран с помощью этих вещей, сделает нашу семью богачами. – Ювелир оторвался от покупок, подошёл к шурину и расцеловал его.

– Есть одно условие, Барух бен Лейб, воин, сопровождавший сундук, запретил увозить инструменты из княжества. Он знаком с нашими святынями, и знает, что мы делаем у Западной стены Храма Иерусалимского. – Мойша говорил с очень серьёзным видом, стараясь подчеркнуть важность произнесённых слов.

– В своём ли ты уме? Куда я побегу отсюда, к немцам, а может, к подлым италийцам? Что бы меня снова избили, и, обобрав до нитки, голого выбросили на улицу? Я только здесь, спокойно стал засыпать по ночам. – Лейбов смотрел на аптекаря, как на ума лишённого. Ему и в голову не могла прийти идея бегства, хватит, набегался. К мастерам на Руси относились с должным уважением, не взирая, на их национальность.