Текст книги "Русская фантастика – 2016 (сборник)"
Автор книги: Алексей Махров
Соавторы: Дмитрий Казаков,Александр Громов,Алексей Бессонов,Андрей Буянов,Александр Золотько,Антон Первушин,Майк Гелприн,Дарья Зарубина,Максим Хорсун,Эльдар Сафин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 49 страниц)
3
Следующие двое суток я не забуду никогда: суета и скука одновременно – можете себе такое представить? Тестирование всех систем яхты (слава богу, этим муж занимался), проверка всех мелочей, инспектирование запасов и так далее, и тому подобное, и конца этому не виделось. Плюс тошнота от невесомости и всего-навсего одна оставшаяся с прошлого раза, притом просроченная, таблетка от тошноты в старой упаковке, а свежую упаковку я, конечно, забыла дома. Приняли проверяющего от жюри, который осмотрел все пломбы на специальном оборудовании и на китель которого меня чуть не вырвало. Другая женщина сказала бы: времяпрепровождение – врагу не пожелаешь, но я так не скажу. Врагу – пожелала бы. Но только очень серьезному и злому врагу.
Потом мы одиннадцать часов дрейфовали в пределах выделенного для участников гонок коридора и ждали старта. Яхты всех участников должны были занять место в пределах этого коридора и потихоньку маневрировать, выгадывая наилучшее стартовое место. Яхт много, так и шныряют, а судейский катер, по-моему, только добавляет неразберихи. Ну и, конечно, двое олухов вышли из коридора и долго не могли вернуться в него. Кажется, им начислили штрафные очки, а я бы на месте судей начислила что-нибудь посерьезнее. Ну зла же не хватает!
Естественно, старт был дан именно в ту минуту, когда я отлучилась в туалет. Никогда не пробовали заниматься этим делом в невесомости? Ваше счастье. А уж когда во время процесса внезапно появляется тяжесть и муж орет во всю силу легких, чтобы я стрелой летела крутить педали, тут и вовсе не до смеха. Ну чего он разорался, спрашивается? Какие педали? Мне надо себя в порядок привести, нет? А тяжесть все растет, потому что муж гребет так, как будто за ним гонится по меньшей мере пиратская эскадра.
Как рявкнет: «Крути!» – а сам к компьютеру, траекторию считать. Весь потный уже. Минуты не прошло – вернулся и снова давай работать на гребном тренажере, а я уже в седле и верчу педали. Хорошо верчу, потому что тяжесть продолжает расти, вот уже с нормальной земной сравнялась, а вот уже и превзошла ее…
– Руль качай! – кричит муж.
Зачем руль на велоэргометре? Только чтобы было за что держаться, а так с виду руль как руль. Попробовала – а он и вправду качается! Вроде старинного пожарного насоса на двух человек. Тяжеловато ходит, правда. Но чувствую: тяжесть еще чуть-чуть подросла, значит, и скорость наша растет. Когда только муж успел проапгрейдить тренажер? И разрешено ли это Техрегламентом? Ну, ему виднее.
Кручу.
Часа через два муж объявил перерыв на пять минут и вывел на монитор картинку, кто где. Вижу: разбрелись яхты, часть к Луне отправилась, как мой оракул и предсказывал, а некоторые стайками идут. То есть между яхтами в стайке тысячи километров, а на картинке кажется, что рядом. Мы тоже идем в одной из таких стаек, причем держимся ближе к ее хвосту, чем к голове.
– Отстаем? – спрашиваю.
– Отстаем. Пока не очень сильно. Наверстаем.
Ровно через пять минут сели наверстывать, я и не отдышалась совсем. Наддали так, что тяжесть придавила и переборки заныли. Еще спустя час поменялись – теперь он педали крутит, а я гребу, как галерный раб.
Раз-два! Р-раз-два!.. Сиденье – банка называется, хотя на банку оно ничуть не похоже – подо мной елозит туда-сюда при каждом гребке и тоже участвует в раскочегаривании двигателя. Судя по силе тяжести, стараемся как надо. Музыка специальная играет, по ушам и нервам бьет и в общем способствует. Раз-два!..
Тяжело, но вытерпеть можно. Один день. Но не семьдесят земных суток, как лимитируют время гонки Правила! Тут сдохнешь.
Когда вновь устроили перерыв, картинка на экране изменилась. Растянулась наша группа, и мы уже в ее середине. Вижу, однако, что расстояние между нами и головной яхтой группы увеличилось.
– Кто это? – спрашиваю мужа в кратком перерыве между вдохами.
– Номер одиннадцать.
– Сама вижу. Кто такие?
Мужу тоже трудно разговаривать, но отвечает:
– Изабелла и Диего Лопесы. Он… уф-ф… он – десятиборец, она – чемпионка по армрестлингу среди женщин.
– А сразу за ними кто идет?
– Тридцатый номер. Эльза и Гюнтер Циммерманы из Мюнхена. Тоже спортивная семья. Четвертое место в гонках прошлого года. Эти не отступят.
– Так какие же наши шансы, если мы станем болтать, а не работать? Вперед!
– Погоди немного…
– Чего годить? – Я уже злюсь. – Ты для чего меня сюда затащил? Чтобы мы проиграли? Если уж участвуем, то надо побеждать!
Приятно, черт возьми, когда муж тебя хвалит. Только уж очень редко он это делает, будто не замечает, какая у него замечательная во всех отношениях жена. Где другую такую найдешь, а? Ну то-то же. Я чуть было не растаяла от удовольствия, да вовремя спохватилась:
– Ну-ка марш на тренажер!
И пошло, и поехало… На вторые сутки я уже по-черному завидовала галерникам – их небось не доводили до такого изнеможения. Сон – пять часов, еще час на прием пищи и туалет, и восемнадцать часов пытки на тренажере. А тут еще муж умничает, чтобы подбодрить меня, а у самого вид, как у умирающего.
– Древние мудрецы мечтали освободить человека для умственной работы, – вещает он голосом удавленника, – так, чтобы ему даже не нужно было отдавать приказы рабам и следить, чтобы раб не напился или не стырил что-нибудь… Шутники они были… Человек не предназначен для чисто мозговой работы, не дорос еще…
– А дорастет?
– Не-а. То есть, может, и дорастет когда-нибудь нескоро, но тогда он уже не будет называться человеком…
Я-то не дорасту, это точно. С этой яхтой на мускульном управлении тягой скорее провалишься в какой-нибудь мезозой, чем поумнеешь.
На третьи сутки мы пересекли орбиту Марса. Группа растянулась еще сильнее, и мы шли уже на четвертом месте. Еще через два часа пытки вышли на третье. Расстояние между нами и Циммерманами не увеличивалось, но и не сокращалось, а вот Лопесы понемногу, очень понемногу наращивали отрыв. Железные они, что ли? Или мухлюют?
Муж показал мне автоматические видеокамеры и прочие следящие за нами и техникой устройства, напиханные в нашу яхту волей жюри.
– Ты можешь обмануть их? Я не берусь.
Зря он мне это сказал. Мужчина, который чего-то не может, не вправе быть любимым безоглядно. Кому приятно ощущать, что твой муж – самый обыкновенный человек? Так что ему пришлось кое-что от меня выслушать.
Надулся он, только пыхтит и постанывает от натуги. Чуть-чуть отыграли отставание от Циммерманов. Вижу: если продержимся в этот темпе еще день-два, то обгоним их и выйдем на второе место в группе.
Только ведь не продержимся. Раньше сдохнем.
На четвертые сутки гонки мы договорились о шестичасовых вахтах. Пока один уродуется на тренажерах, другой отдыхает, если уж совсем не может вертеть педали или те обрубки, что заменяют весла на гребном тренажере. Тяга, конечно, упала. Циммерманы сразу ушли вперед на полмиллиона километров, а Лопесы вообще на целый миллион, но ни те, ни другие не стали наращивать отрыв. Ясно: они тоже не железные, у них те же проблемы. Выносливость – полезная вещь, но только для того, кто еще не надорвался.
В общем лидирующая группа обозначилась: идут гуськом пять яхт, мы опять в середине. Одна яхта вообще в дрейф легла, уж не знаю, что там случилось. Прочие, кто не ушел в отрыв, как мы, бредут сильно сзади – наверное, гораздо раньше нас перешли на вахтовый метод.
– Выносливость… – стонет муж на тренажере. – В ней все дело…
А я чувствую: к тому моменту, когда придет пора гарпунить астероид, мы уже попросту перестанем что-либо соображать. И уж совсем не понимаю, как мы будем волочить его к земной орбите.
Одна надежда: мой муж все-таки реактивный снаряд и, пока не долетит куда ему надо, не успокоится. Ну а я уж как-нибудь при нем.
На пятые сутки группа начала распадаться. Отвалились и ушли в сторону Циммерманы, расползлись те, что шли позади нас, одни лишь Лопесы прут туда же, куда и мы. А куда, кстати?
Муж объяснил, как только сумел убрать язык с плеча обратно в рот. Летим к орбите Весты, которая нам, конечно, не по зубам, зато примерно по той же траектории обращается вокруг Солнца целая куча небольших астероидов. Ну быть того не может, чтобы среди них не оказалось небольшой скалы с подходящими для нас параметрами!
А мы все наяриваем повахтенно. Уже и бодрящая музыка не помогает: кручу педали либо гребу – и не слышу ее. Зачем вам знать, сколько раз мы подходили к самому краю? Будь у меня чуть побольше сил, разругалась бы я с моим любимым и единственным, вдребезги разругалась бы, а дальше – поворот назад, Земля и развод. Счастье началось, когда мы догнали Лопесов и даже вырвались немного вперед, прежде чем сообразили, что пора делать маневр, гасить скорость и выходить на орбиту Весты. Муж рассчитал траекторию, и мы целые сутки отдыхали при одной десятой земной тяжести. Надо бы суток трое, потому что все мышцы у меня болят и сами собой подергиваются, как у припадочной, но и одни сутки отдыха – счастье.
Как же быстро промчались эти сутки!
И снилось мне, как я вхожу в магазин спортивного инвентаря с кувалдой и крушу, крушу все их тренажеры, чтобы глаза мои их больше не видели…
Потом опять началась каторга. «Нажми! – кричит муж. – Не вписываемся!» Надо думать, не вписываемся в расчетную траекторию. Он даже шлем надел – тот самый – и давай жевать во имя тяги. Был момент, когда сила тяжести на яхте превзошла двойную. И долго же длился тот «момент»…
Однако во всяком состязании главное – финиш, пусть даже промежуточный. Достигли мы зоны «охоты», теперь можно высматривать и гарпунить. Не знаю, куда делись Лопесы, на мониторе их нет, а наш радар, между прочим, «бьет» на десять миллионов километров. Ни одной яхты поблизости от нас, ни одного астероида. Вообще ничего на экране нет. Велик космос…
Рыщем на умеренной тяге, экономим силы. Один раз на самом краю экрана показалось что-то, но муж скоро выяснил, что это известный астероид двухкилометрового поперечника, нам с таким не справиться. Дважды радар фиксировал мелочь – обломки по тридцать-пятьдесят метров, и мы не реагировали, потому что с такой мелкой рыбкой о победе лучше и не мечтать. Нам бы что-нибудь стометровое…
Можно чуть больше, если астероид медленно вращается и в данный момент приближается к Солнцу. Дотянем. Есть даже надежда, что не придется потом лечить грыжу.
Такая экономия сил, когда на тренажере работает только один из нас, да и то без фанатизма, воспринимается как отдых. В какой-то момент я нашла, что пора бы заняться своей внешностью, а то на черта похожа. Вышла из душевой кабины, пристроилась у откидного столика под светильником, а муж мне:
– Это что у тебя?
– Сам видишь – косметичка.
– Зачем?
– Чтобы дураки спрашивали. Хочу хорошо выглядеть, ясно тебе?
– Ты всегда хорошо выглядишь.
Он, наверное, решил, что комплимент мне сделал, а на самом деле взбесил бы, если бы я не понимала, насколько мужики примитивные существа. Ну не секут же фишку совершенно! Как будто мы наносим макияж, завиваем волосы и делаем над собой еще десятки сложных и дорогостоящих манипуляций исключительно ради того, чтобы привлечь внимание самца! Чтобы не понимать искусства ради искусства, надо быть грубым материалистом, а они все такие. Ругаться не хочу, а потому привожу грубому материалисту аргумент, который по идее должен быть ему понятен:
– Вот выиграем мы гонку, налетят на нас репортеры – и что, я, по-твоему, должна предстать перед ними похожей на чучело? Ногти обрезаны, голова не мыта, так ты жену еще и без макияжа хочешь оставить? Не зли меня!
– Мы еще не выиграли, – отвечает он в общем-то резонно. – А если и выиграем, то к финишу тебе будет все равно, на кого ты похожа, спорим?
Вот спасибо! Вот утешил!
– Ты еще скажи, что косметичка – лишний вес и что мы должны выбросить ее в пространство! – цежу я.
– Я этого не говорил…
– Ну вот и молчи.
К моему удивлению, он подал голос уже спустя минуту:
– Гляди-ка, еще один астероид. Надо взглянуть поближе…
Согласна: причина уважительная. Но зачем же метаться от тренажера к пульту вычислителя, вызывая перепады силы тяжести? Зачем именно сейчас выполнять маневр поворота? В итоге я, конечно, накрасилась кое-как, выйти на люди с таким макияжем – сгоришь от стыда. Хорошо, что из яхты можно выбраться только в открытый космос, а ему все равно, как ты накрашена и накрашена ли вообще.
– Давай-ка на тренажер, – командует муж.
Я и сама вижу: отметка от астероида светится на самом краю экрана радара, и кому этот астероид достанется, еще неизвестно. Где-то поблизости крутятся несколько конкурентов, и вполне может оказаться, что сейчас к тому же астероиду поспешает какая-нибудь другая яхта, только она пока еще вне зоны действия нашего радара, и мы ее не видим. Тут надо поднажать!
Часов через пять стало ясно: мы успеем раньше всех. Но каких же мук стоили нам эти пять часов! Зато надо было слышать, каким голосом сообщал мне мой любимый и единственный параметры астероида! Безмерное удивление и торжество в одном флаконе.
– Грубый эллипсоид вращения, сто пятьдесят метров на восемьдесят. Слушай, а нам везет!.. Ты только погляди: он не вращается! И вектор скорости подходящий… Тяжеловат, но при таких начальных условиях – дотянем, а?
– Сам решай, – говорю я, а у самой, как подумаю, что стоит за этим «дотянем», заранее все мышцы ноют.
– А знаешь, – говорит мне муж после паузы, – это не астероид семейства Весты. Это вообще не астероид Главного пояса. Это потенциально опасный для Земли астероид. Гляди – его орбита цепляет по касательной земную. Хуже того, Земля в момент пересечения астероидом ее орбиты будет находиться в пределах коридора возможной ошибки…
– И что это значит?
– Может, нам еще и премию дадут за увод такого астероида в сторону от Земли, а?
Хорошая мысль. Бодрящая.
– Тогда фиксируй его параметры сейчас же, – говорю.
– Они фиксируются автоматически. Ты забыла, какую аппаратуру на нас жюри навесило?
Резон.
– А он точно должен столкнуться с Землей? – интересуюсь.
– С вероятностью не более одной тысячной. Пока трудно сказать точнее. Но если и не столкнется, то пролетит очень близко.
– А если не столкнется, нам премию выплатят?
– Греби давай, – отвечает муж, устав, видимо, от женской глупости. Как будто я от мужской не устала!
Не прошло и нескольких часов, как мы уже уравнивали нашу скорость со скоростью астероида и вскоре смогли увидеть его не в виде святящейся точки на экране, а «живьем».
Ну что сказать? Картофелина, только очень темная. С поверхности бугристая какая-то, как жабья кожа. Облетели мы жабью картофелину на самой малой тяге, и оба заметили: вроде что-то блеснуло. Сделали еще виток, подобрались поближе, затормозили и дали оптике максимальное увеличение. Так и есть – чей-то радиобуй. Кто-то успел раньше нас.
Лопесы. На развернутой антенне буя одиннадцатый номер крупным шрифтом.
– А почему буй не работает? – спрашиваю.
– Сам не понимаю… – Муж озадачен.
– Может, это у нас аппаратура барахлит?
– Может, и у нас…
– А где Лопесы?
– Спроси что-нибудь полегче, а?
Не помню, сколько времени мы крутились вокруг астероида и не могли ничего понять. Так и не поняли, кстати, зато на краю доступной нам зоны радиообзора объявилась еще одна яхта. Сто первый номер. Кто такие – не помним, да и не нужно нам этого знать. А нужно нам знать только то, что через шесть часов они будут здесь, если хорошенько налягут.
– Ну что, столбим? – толкаю я мужа локтем.
Он в сомнении, но вижу – склоняется к правильным выводам.
– В конце концов, – говорит, – раз буй не работает, а Лопесов нигде не видно, то что?..
– Что? – спрашиваю я.
– То этот астероид – наш. Столбим! Может, Лопесы нашли что-то получше, а буй у них неисправен…
Наш радиобуй прилип к телу астероида недалеко от буя Лопесов, и мы убедились, что наша приемная аппаратура исправна. Работает буй, извещает, что астероид нами приватизирован. Теперь – загарпунить астероид, то есть воткнуть в него дистанционно управляемый бур со сверхпрочным буксировочным фалом, после чего облететь космическую глыбу с другой стороны и вплавить в ее «корму» двигательную установку. Вообще-то эти две операции можно делать в любой последовательности, но большинство участников гонок предпочитает сразу гарпунить, хоть это менее удобно. Тут чистая психология. Буй буем, но фал вещественнее. Ничто лучше фала не скажет всей Вселенной: это наш астероид, не трогать его руками!
– Целься точнее, – наставляю я мужа, а он только щекой дергает: сам, мол, знаю, не мешай. Самостоятельный мужчина – это, конечно, хорошо, а мужчина со свойствами тяжелого снаряда еще лучше, но… Много тут есть всяких «но».
Хорошо гарпун пошел, просто загляденье. Фал за ним разматывается, как на картинке. Бац! Ой…
То ли мне показалось, то ли гарпун вошел в астероид, как горячий нож в масло. Нет, не показалось… Ушел бур в тело астероида, и дырки не видно. А только фал все разматывается и разматывается, и вот уже кончился он, дернул яхту немилосердно и повлек к астероиду…
Мужа при толчке швырнуло к переборке, ушибся, пытается встать и орет не своим голосом:
– Сброс! Сброс фала! Да сбрасывай же!..
Как будто я в два счета разберусь, на что надо нажать, чтобы сбросить этот чертов фал!
Когда разобралась, было уже поздно. Краем глаза видела: в бугристой картофелине открылся зев здоровенной пещеры, и наш же собственный фал втянул нас внутрь. Еще секунда, и померкли звезды на противоположном экране. Закрылся зев. Сглотнула нас картофелина.
4
Довольно долго ничего не происходило. Во всяком случае, достаточно долго, чтобы мы успели прийти в себя и обменяться мнениями.
– Это что, чужой корабль?
– Если только не космическое животное, – мрачно бурчит муж. – Лучше бы корабль, конечно.
Спорить я не стала. Если нас пленили чужаки, то дело может повернуться по-всякому, может, еще выкрутимся, но если животное, то вариантов только два: либо оно сразу начнет нас переваривать, либо предварительно разжует. Оба варианта мне сразу не понравились.
– А может, это наш корабль? – надеюсь вслух.
– Чей это «наш»?
– Ну… земной.
– Только очень секретный, да? Новейшие технологии? Гм… А знаешь, все может быть.
Чувствую, врет мне мой благоверный. Утешить хочет, успокоить, да только фальшивит так, что любая дура его раскусила бы, а уж я и подавно. Понимаю: дело дрянь. И от этого понимания холодок по спине пробежал.
И вот еще что странно: тяги нет, двигатели молчат, а сила тяжести есть. Это при том, что астероид, который на самом деле не астероид, до сих пор двигался по инерции. Может, конечно, он пошел на разгон уже после того как сглотнул нас, но что-то не верится. Видно, и впрямь новые технологии – только уж точно не земные.
А муж достает из специальной ниши два легких скафандра (тяжелых-то у нас отродясь не водилось) и говорит этак деловито:
– Советую одеться.
– Зачем?
– Там воздуха на час. Тут, – обводит он глазами внутренний объем яхты, – неизвестно, что будет через пять минут. А час – это уйма времени.
Ага, думаю, это если тебе еще позволят прожить этот час, – и мысленно наваливаюсь всем телом на внутренний мой фонтан и затыкаю его. Муж прав, такие мысли не к добру. Вот не стану паниковать! Из вредности!
Влезла кое-как в скафандр, загерметизировалась, автоматика кислород мне пустила. Ничего, дышать можно.
Десять минут проходит – ничего. Двадцать – ничего. А на двадцать девятой минуте все и случилось. Как дунет сквозняк! Мелкие вещи, что повсюду разлетелись, когда астероид дернул нас за фал, шевельнулись и поползли по полу, а кое-что просто взвилось в воздух – впрочем, недолго это продолжалось. Аварийный сигнал заквакал: мол, судно разгерметизировано, давление воздуха упало ниже опасного предела, но это и так понятно. То ли кто-то умудрился снаружи открыть шлюз, то ли нашу яхту вскрывают, как консервную банку. И внутренний голос говорит мне, что скорее второе, чем первое. Так громко говорит, что заглушает стук сердца, а он пулеметный, между прочим.
И тут – знаю, что вы мне не поверите, но я-то видела это собственными глазами! – та переборка, за которой камбуз, туалет и душевая кабина, вдруг ни с того ни с сего деформируется, словно резиновая, прорывается посередине, и в образовавшуюся дыру лезет к нам этакое чудище. Ростом примерно с человека, а видом как пень, и передвигается оно не на ногах, а на тонких-тонких белесых щупальцах числом сотни две, не меньше. Вперлось совершенно по-хозяйски. Муж дернуться не успел, как половина щупалец метнулась к нему. Хвать – и держат. И вид у твари донельзя самодовольный с этакой ноткой брезгливости. Вы никогда не видели самодовольно-брезгливого пня? Ваше счастье.
Я как завизжу! Знаю, что визг у меня противный, но не молчать же! А только чудовищу от моего визга ни жарко ни холодно, гляжу – оно моего мужа к себе подтягивает, а он, бедный, обвис и даже не трепыхается. Тогда хватаю первое, что подвернулось под руку…
А что подвернулось? Косметичка подвернулась. Когда нас дернуло, рывок сбросил ее на пол вместе со всяким другим барахлом. Так уж вышло, что она оказалась возле моих ног. И этой-то косметичкой я швыряю в чудовище.
Снаряд для метания совсем неподходящий, уж никак не убойный. Да и швырнуть что-нибудь как следует, находясь в скафандре, даже легком, довольно затруднительно. Но я постаралась изо всех сил.
Тот пень с белесыми, как глисты, щупальцами отбил мой снаряд играючи. Косметичка порскнула в сторону, распахнулась в полете, и все из нее высыпалось. А моя новая с перламутром пудреница упала как раз перед пнем, подскочила, раскрылась и замерла зеркальцем кверху.
Это уже потом новоявленные специалисты (откуда только взялись?) по поведению микоидов объяснили мне, что пудреница-то нас и спасла. Точнее, зеркальце в ней. Микоиды не животные, а продукт эволюции каких-то существ, ближе всего к которым стоят наши грибы. Пусть эти пни с глистами высокоразвитые, пусть вовсю путешествуют по Галактике, а подобных себе разумных существ еще не встретили – постоянно им попадаются «братья по разуму», вышедшие из мира животных или даже растений, а уж никак не грибов. Тут то ли возгордишься своей исключительностью, то ли тяжко закомплексуешь.
Они делают и то и другое. То есть раздуваются от спеси, и всякий новый встречный вид для них тварь ничтожная, если только он не сильнее их и не щелкнет их по носу тем или иным способом.
Я и щелкнула.
Потому что показать микоиду зеркало – все равно что сказать ему в ответ на его бесцеремонность: «На себя погляди, урод!» Тут они сразу тушуются и впадают в тяжкий сплин, поскольку, надо полагать, догадываются, что не красавцы. И убеждены, что осмелиться нанести им оскорбление может лишь тот, кто сильнее – если не технически, то хотя бы морально.
Пень сразу как-то ссохся. Гляжу, отпустил он моего ненаглядного, отпустил и обратно в дыру утек. И дыра в переборке заросла за ним как ни в чем не бывало. Потом проверили – все системы яхты исправны, хотя всяких там проводов и приборов на пути микоида было столько, что страшно подумать. Все до единого целы!
И выбросило нас из «астероида» наружу, вместе с фалом и буром выбросило. Пока мы приходили в себя и сматывали фал, «астероид», который никакой не астероид, а чужой космический корабль, вдруг начал быстро-быстро удаляться и очень скоро исчез не только с глаз, но и с радара.
Дальше было просто. Думаю, мы поставили рекорд ускорения – удивительно, как тренажеры выдержали такую нагрузку. Клянусь, мы даже не очень устали! Такой мотивации, как у нас, не было ни у какого другого участника муравьиных гонок. И только удалившись от точки встречи с чужаком на тридцать миллионов километров, мы дали себе отдых…
Очень небольшой, только чтобы отдышаться и радировать на Землю. Там сначала не поверили, но когда мы заявили об отказе от дальнейшего участия в гонках и немедленном возвращении, начали чесаться. А уж когда та самая шпионская контролирующая аппаратура, что была установлена на нашей яхте согласно правилам гонки, подтвердила наши слова, пришло время мне вспомнить, зачем вообще мы ввязались в эту историю. Премию нам! В размере двойной премии победителю гонок, потому что мы (говорю «мы» из присущей мне скромности) как-никак спасли Землю! Надо думать, не зря траектория корабля микоидов вела к Земле, а уж почему они изображали собой астероид, об этом у них надо спросить. Может, как раз для того, чтобы наловить «на живца» таких, как мы. Лопесов, надо полагать, они просто съели или разобрали по клеточкам ради изучения – не догадались Лопесы показать микоидам зеркальце…
А в гонке, после того как было принято решение не прерывать ее, победили Циммерманы. Пусть, мне не жалко. На самом-то деле выиграли мы. Двойной премии, правда, не получили, но до полуторной я доторговалась. Взамен пришлось согласиться на углубленное медицинское обследование наших с мужем организмов, каковое, к нашему удовольствию, не выявило ничего серьезного.
Еще и теперь спецы по микоидам время от времени обращаются к нам за консультацией. Международное космическое агентство крайне скупо делится с прессой новостями, однако по косвенным признакам можно понять, что уже налажен контакт не только с микоидами, но и кое с кем еще. Одно мне известно точно: каждого землянина, имеющего дело с микоидами, инструкция обязывает держать в кармане зеркальце.
Да что инструкция! Он сам нипочем не забудет набить зеркальцами карманы. Не дурак же он!
