Текст книги "Цунами. Книга 2. Узел Милгрэма"
Автор книги: Алексей Лукьянов
Жанр:
Эпическая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Первое время всё было хорошо: Сузуме провела Егора в Голливуд, познакомила с нужными людьми, и его приняли в «Дримворкс», инженером в отдел комбинированных съёмок.
Егор получал приличную зарплату, снимал приличное жильё, ел приличную еду, и ухаживал за Сузуме. Эмоции захлёстывали Егора, и какое-то время он даже забыл о своих проблемах с памятью и загадочной электросхемой. Но потом гормональная буря в организме утихла, и всё вернулось на круги своя: мучительные попытки вспомнить, откуда он и кем был раньше, неожиданное чувство помехи, когда казалось, что справа на руке повисает двойник и не даёт работать.
Но хуже всего было ночью. Егор начал слышать все эти звуки не спящего города, и они сводили его с ума. Он перестал спать, и сидел ночи напролёт над ворохом салфеток, исчёрканных одной и той же схемой.
Вся Калифорния – это один длинный город, тянущийся на многие километры, но Лос-Анджелес – это его апофеоз. Расстояния здесь такие огромные, что пешком не дойдёшь, так что без автомобиля ты – как без ног. Говорят, что житель Лос-Анжелеса, едва родившись, покупает три вещи – трусы, шлёпанцы и автомобиль. И миллионы двигателей внутреннего сгорания производят такой шум, что хоть на стенку лезь.
Однажды под утро в поисках тишины, или хотя бы естественных шумов, Егор приехал на побережье.
В это время капитан Тедди Бишоп набирал очередную группу непрофессиональных рыбаков для выхода в океан. За умеренную плату он отвозил «туристов» в специальные места, где стояли рыбьи косяки. Схема обслуживания простая: «туристы» платят за выход в море и аренду снастей. Рыбачат, кто сколько поймает, весь день. Вся рыба складывается в общий котёл. Те, кто поймал больше всего, имеют право выбрать ту рыбу, которую хотят. Потом добычу делят менее удачливые рыбаки. Остальное забирает команда. Вся фишка в том, что «туристам» не нужна вся рыба, они её просто не съедят. Хранить сто килограммов рыбы? Да им бы десять килограмм одолеть! Вот и получается, что почти тонна рыбы, которую наловили сухопутные за весь день, остаётся команде. Это были своеобразные премиальные.
– Сколько стоит билет? – спросил Егор.
– Фискальных документов я не выдаю, парень. Наличные под моё честное слово.
– И рыба тоже моя?
– Сколько унесёшь.
– Я в игре.
Егор, едва ступил на борт траулера, понял, чем хочет заниматься. Настоящая жизнь была здесь, где не было видно берега, где волны порой достигали высоты двухэтажного дома, и запросто могли смыть тебя за борт. Было в этом что-то родное, от чего веяло не опасностью, а домом.
– Капитан, сэр, можно вас на пару слов? – спросил Егор, когда они вернулись в город.
– Сынок, ты так волнуешься, будто хочешь меня на свидание пригласить, – засмеялся Тедди Бишоп. – Валяй, говори.
– Возьмите меня в команду. Я видел, что у вас моториста нет, и старпом всё время бегает в машинное отделение. Я буду хорошим мотористом.
– Сынок, ты, кажется, не совсем понимаешь, что такое океан. Это не пикник, на котором вы сегодня развлекались.
– Капитан, сэр, я всё прекрасно понимаю.
– Здесь всё зависит от улова, ты знаешь? Иной раз у моих парней едва хватает на носок к Рождеству, а положить туда уже нечего.
– Я не женат, думаю, мне хватит и носка.
– Окей, парень, сдаётся мне, ты знаешь, о чём говоришь. Пойдём в машинное отделение, покажешь, на что способен.
Капитан предложил Егору завести двигатель, и с поставленной задачей Егор легко справился.
– У второй машины выпускной клапан стучит, – сказал Егор Бишопу сквозь шум. – В остальном, вроде, всё нормально.
– Сынок, ты уже ходил раньше на такой посудине?
– Нет, сэр, но с чем-то подобным в прошлой жизни я имел дело. Похоже, с океаном я знаком лучше, чем с автомобилями.
– Беру тебя с испытательным сроком. Отходишь две недели – возьму в команду.
Так Егор начал ходить на траулере. Здесь шум не был искусственным, всё было на своём месте. Даже спал Егор прямо здесь, в кубрике. Тедди тоже был вполне доволен новым мотористом. Кроме того, что парень прекрасно ладил с техникой, он ещё и на палубе работал с удовольствием, будто всю жизнь только и делал, что ловил рыбу. С командой у него сразу наладились прекрасные отношения.
Определённо, парень был рождён для большой воды.
Эпизод 17В урне было пусто. А вот пассажиры на остановку подходили один за другим. Дачники, молодые люди, собравшиеся на пляж, даже Викса подошла.
– Привет, – сказала она.
– Здравствуйте, – рассеянно поздоровался Юся, мучительно пытаясь вспомнить, откуда знает эту девушку. Его опять охватила паника.
Бомбы не было, он точно проверял. Но беспокойство росло с каждой минутой.
– Что с тобой? – Викса заглянула Юсе в глаза.
– Ничего… – ответил Юся.
– Ты что, бомбу ищешь?
– Ищу.
– Но ведь нет никакой бомбы, успокойся.
Пассажиры оживились – на горизонте появился и замер перед светофором автобус.
Одновременно с автобусом из-за кустов выехал велосипедист.
И чем ближе он приближался, тем холоднее становилось Юсе. Всё должно было случиться именно сегодня, именно сейчас.
– Уходите! – закричал Юся. – Уходите отсюда, сейчас бомба взорвётся!
Кто-то из пожилых охнул, молодые ребята заржали, девчонки зашушукались, но никто не выказал ни малейшего желания уйти.
– Юся, успокойся, – Викса ласково взяла дворника за плечо. – Никто не взорвётся, тебе кажется.
Вместо того чтобы успокоиться, Юся стал выталкивать всех с остановки.
– Пошли, пошли отсюда! – орал он, срываясь на визг. – Я говорю – пошли!
– Может, психиатров вызвать? – спросила у Виксы пожилая дама в спортивном костюме и ткнула в Юсю пальцем. – Вы его знаете?
– Это дворник из моего дома, – сказала Викса. – Он безобидный, просто…
На горизонте замелькал жёлтый огонёк, потом вспыхнул зелёный, и автобус стал медленно приближаться к остановке. Люди стали подходить к краю платформы. Впрочем, они тут же разочарованно отошли – автобус свернул на другую улицу.
А Юся заворожёно следил за приближением велосипедиста. Он сразу узнал парня, который крутит педали по району уже не первый день, хотя выглядел велосипедист совершенно иначе, чем обычно. На нём был мешковатый свитер, старые джинсы, заляпанные краской, полукеды – тоже в разноцветных брызгах, будто он ремонт делал.
Но велосипед! Велосипед Юся очень хорошо запомнил. Руль, вывернутый в обратную сторону, множество старых – советского ещё образца – оранжевых, красных и белых катафотов на спицах и самодельных брызговиках.
К багажнику была привязана бумажная коробка из-под торта.
Террорист подъехал к остановке, посмотрел на приближающийся автобус, оглянулся на пассажиров – и Юся встретился с ним глазами. У террориста было молодое небритое лицо, на котором замерло выражение тревоги – такое каждое утро видел в зеркале сам Юся. И ещё у незнакомца были разные глаза: синий, как вечернее небо и зелёный, как бутылочное стекло. Пристальное внимание Юси велосипедисту не нравилось.
– Чего уставился? – резко спросил террорист.
– Это он! – закричал дворник и кинулся в драку.
Викса повисла на Юлике и тонюсеньким голосом запричитала:
– Юсенька, успокойся, всё будет хорошо. Хочешь, я тебя домой уведу?
Народ на остановке зароптал, один молодой человек встал было урезонить дворника, но подруга не пустила: вцепилась в локоть.
Юся стряхнул с себя Виксу и хотел ударить террориста кулаком в лицо, но тот легко отпихнул дворника рукой, и Юся упал под ноги к пассажирам. Отчего-то люди брезгливо отступили в сторону, будто Юся не дворник, а бомж какой-то…
– Эй, уймите кто-нибудь этого психа! – возмутилась дама в спортивном костюме.
Двое парней тут же схватили Юсю под локотки, помогли подняться, и уже не отпускали.
– Юсенька, миленький, не надо, – Викса едва только на коленях не ползала. – Юся, пойдём лучше домой, а?
Викса заслонила обзор, и Юся на мгновение потерял велосипедиста из поля зрения.
Мозг лихорадочно перебирал варианты развития событий, но самым вероятным дворнику казался автобус. Наверняка террорист хотел оставить коробку в салоне, чтобы людям после взрыва некуда было деться. Весь, изогнувшись, дворник посмотрел на проезжую часть. Автобус был ещё далеко.
– Да тихо ты, не трепыхайся, – сказал один из парней.
– Я вызываю «скорую»! – громко объявила дама в спортивном костюме.
Слева звякнул велосипедный звонок. Юся повернул голову и увидел, как террорист уезжает прочь. Без коробки.
– Бегите! – отчаянно заорал Юся.
В этот же миг громыхнуло, остановка подпрыгнула, и Юся упал на асфальт, сбитый с ног Виксой.
Сознания он не терял, только сильно звенело в ушах. Хорошо ещё, что во время взрыва он был с открытым ртом, иначе точно оглох бы.
Юся осторожно потрогал лежащую на нём Виксу. Девушка не реагировала. Юся постарался приподнять её, со всей деликатностью, на которую был способен. Викса тяжело свалилась рядом, и он увидел, что девушка мертва. Фактически, она спасла ему жизнь, встав между Юсей и бомбой, которую террорист бросил на землю.
Вокруг валялись тела. Сквозь звон в ушах Юся слышал чьи-то крики о помощи, но его сильно мутило, и высматривать тех, кому нужна была его помощь, не было ни сил, ни времени.
Шатаясь, как пьяный, и перешагивая через людей, лежащих на асфальте, Юся побрёл в ту сторону, куда поехал велосипедист. Главное – не думать. Бормотать под нос глупые стишки, слушать звон в ушах – и идти: ноги сами выведут туда, куда нужно.
– Да ты что там, спишь, что ли? – донеслось до Юси сквозь грохот металла.
Он открыл глаза и понял, что ему всё приснилось. И взрыв, и девушка Викса, и террорист… Реальной была только Модестовна, которая ломилась в котельную.
Юся встал с лежанки и пошёл отпирать дверь.
– Ты совсем охренел, молодой чемодан? – возмущалась Модестовна. – Я тебе уже полчаса стучу, думала, всё, милицию вызывать надо – заперто изнутри, никто не отворяет. Спал, что ли?
– Виноват, сморило, – кисло ответил Юся.
– Чего виноват-то, шесть вечера, в своём праве, – смягчилась Модестовна. – Я чего пришла-то. Тут гестапа днём Горемыкиному начальству звонила, спрашивала про Олегу Кошевую, ругалась очень.
– Чего? – не понял спросонья Юся.
– Фээсбе тобой интересуется, вот что, – сказала Модестовна. – Впусти уже начальницу.
Юся отступил в сторону, и Эмма Модестовна прошла в трескучий полумрак бойлерной.
– Давление в емкостных бойлерах в норме?
– Я спал, сейчас посмотрю.
– «Посмотлю», – вредным голосом передразнила Модестовна. – Иди лучше чайник включи, генерал Лизюков за давлением посмотрит.
Юся безропотно налил в электрочайник воды из бутылки и включил прибор.
– Вот что, Эйнштейн недоделанный, мы тут с Горемыкой покумекали… Сваливать тебе надо, а то гестапа тебя закроет и стрелочником назначит.
– За что?!
– Да всё за то же: взялся неизвестно откуда, не помнишь ни хрена – значит, террорист.
– Это же глупо!
– Милый, ты в какой стране живёшь? Кто здесь разбираться будет, генерал Лизюков? У нас террорист не тот, кто виноват, а кого назначат! Вот вроде умный ты человек, в технике разбираешься, в науке, а бытовой мудрости в тебе ну ни на грош! Держи!
На стол упал паспорт.
– Это что – мой?
– Не твой, а с твоей фотокарточкой.
Вот всё-таки хорошо, что Петрович был такой дальновидный. Как ты бомжа привлечёшь давать показания, когда у него даже прописки нету? Вывернулся же. Предложил сделать Юлику паспорт, но не выдавать, а держать у себя. Бракованных же удостоверений личности навалом: фамилия у гражданина Ковалёв, а они напечатают Ковалев, а это уже другое ударение и другая фамилия. Или зовут гражданина Раким Агабала-оглы, а записывают – Рагим Агабалович, что тоже в корне неправильно. Так что Юсе достался паспорт Кефира Арнольда Павловича, который на самом деле был Кифер. И паспорт этот хранился у Горемыки дома, в сейфе, вместе с «макаровым».
Можно, конечно, было сделать парню и нормальный паспорт, но отчего-то Горемыке не хотелось выдумывать фамилию. Юся помнил только своё странное погоняло, хотя и утверждал, что это его настоящее имя. Фамилии у него не было. А Горемыке фамилии в голову приходили самые похабные, и самая приличная, которую он мог вспомнить, была Бляблин. Ну как с такой фамилией явишься в суд? Тебя спросят: как фамилия, а ты – Бляблин. Не матерись, скажут тебе, отвечай по существу! А ты опять: Бляблин. Нет, пускай и сейчас живёт под чужой фамилией, авось, отыщется кто-нибудь, кто признает в Юсе родного или знакомого.
– Я тут тебе зарплату вперёд насчитала, – сказала Модестовна, – и участковый от щедрот вложился, купишь билеты – и дуй отсюда, куда подальше.
– Так мне некуда, я ж не помню ничего!
Модестовна крякнула – вот же упёртый! – и сказала:
– А думаешь, гестапа тебе поможет вспомнить? Она тебе так поможет, генерал Лизюков потом не узнает!
– А если я его найду?
– Кого?
– Террориста!
– Юся, очнись, ты бредишь! Я тебе русским языком говорю – не тот террорист, кто виноват! Наливай чай, вскипело!
Юся встал, поставил на стол чашки, заварник, тарелку с сухарями, сахарницу и чайник. Несмотря на свой суровый нрав, Модестовна пила чай некрепкий, слегка подкрашенный, и называла его «моча Ивана Ильича», и сахару любила много. Объясняла она это тем, что крепкие напитки ей противопоказаны, а то она будет кирпичами какать, слишком уж она суровый человек. Модестовна и впрямь ничего крепче этой «мочи» не пила, и Юся подозревал, что это из-за легковозбудимой нервной системы. Все зубы у Эммы Модестовны были железными.
– Пойми, – сказала Модестовна, прихлёбывая кипяток и хрустя сухариком, – мне тоже резону нет – такого работника отпускать. Ну, кто, скажи мне, пойдёт улицы мести за три тыщи? Генерал Лизюков? Я ж за тебя свечки каждое воскресенье в церкву хожу ставить. Что ржёшь, конь педальный?! За тебя же беспокоимся: и я, и Горемыка этот, ни дна ему, ни покрышки. Ты слышал, что у нас в январе было? Рванули остановку, ладно, там стена бетонная была, никто не пострадал, контузило только несколько человек. А если, не дай боже, ещё рванёт? Гестапе же по рулю будет, что ты с луны упал, причём только на день защиты от детей. Не ржи, говорю, я тут ведь не шутки тебе шучу, Эйнштейн ты недоделанный!
– Я не смеюсь, я улыбаюсь.
– И улыбаться не надо. Вам бы всё хаханьки, а жизнь – это, скажу тебе, не генерал Лизюков.
Она допила чай, шумно отдышалась и осмотрела бойлерную.
– Как красива наша саванна с высоты птичьего полёта, – произнесла она. Она всегда так говорила, когда напивалась чаем.
Что и говорить, за то время, что Юся жил в бойлерной, она преобразилась. Инструменты были упорядочены и разложены по именным полкам сантехников, весь ненужный хлам Юся вывез в подсобку, нужный рассортировал, и получился не хлам, а запчасти.
Ну, и украшением бойлерной стала Юсина установка в стиле хай-тек, назначения которой не понимал и сам Юся. Хоть Модестовна на неё и ругалась, но не признать красоты дизайна не могла.
Однако Юсю чрезвычайно заботило собственное реноме, и на восторженные возглас начальницы он отреагировал неадекватно:
– А если его найти?
– Кого? Террориста? А если его вообще нет? Если это хулиган какой-то балуется? Гестапе хулиган не нужен, им идейного сепаратора подавай.
– Вы хотели сказать – сепаратиста?
– Не ори на мать!
Эпизод 18Вечер посещений на Модестовне не закончился. Не прошло часа с того момента, как она ушла, как в бойлерную снова постучали, оторвав Юсю от агрегата.
Юся решил, что это мужики пришли пива выпить и матч посмотреть – водился за ними такой грешок – и пошёл открывать.
Но на пороге стояли не мужики.
– Сергей? – удивился Юся.
В коллективе отношение к молодому дворнику было исключительно шефское, покровительственное. В основном в ЖЭУ работали мужики далеко за сорок, перебесившиеся и спокойные, как танки. Помимо основных обязанностей на молодом дворнике висело ещё «сбегать в магазин» и «прикрыть, если чего». Юся, не роптал, бегал и прикрывал. Магазин рядом, чего не сбегать, а прикрыть и вовсе большого ума не требуется: только что был, вышел по делам – и всё, человек вроде и не прогуливает, а очень даже востребован на работе.
Это очень бесило Серёгу Коноваленко, сварщика. Серёга был лет на десять старше Юси, воевавший, бессемейный, держался особняком. У него тоже были нормальные отношения с мужиками, но вот готовности Юси угодить он не понимал.
До открытых конфликтов не доходило никогда, но стоило в пятницу коллегам скинуться и отправить Юсю за бутылкой, Серёга неизменно фыркал и отворачивался.
Несколько раз Юся пытался с Серёгой поговорить, но сварщик посылал дворника лесом.
Серёга жил в другом районе, на окраине, в частном домишке, затаившемся меж двухэтажных деревянных бараков. В доме было печное отопление, отсутствовало электричество и телефон, и, как говорили мужики, водопровода и газа тоже не было. Архаика на окраине областного центра. Однажды мужики в питейном настроении решили Серёгу навестить, так он их даже во двор не пустил. Мужики сначала обиделись, а потом махнули рукой – гордый и гордый, пускай живёт себе.
И вот теперь этот нелюдим пришёл в гости. Странно.
– Впусти, поговорить надо, – буркнул Коноваленко.
Юся впустил сварщика, запер дверь и спросил:
– Что-то случилось?
– Случится обязательно, если ты не свалишь. Я слышал, как сегодня участковый с Модестовной разговаривал. Тебя фээсбэ террористом считает.
– Я знаю, Эмма Модестовна только что здесь была.
– А чего ждёшь? Денег мало? Я могу тебе пару тысяч дать, больше, извини, нету.
– Да я не виноват ни в чём, зачем меня подозревать?
– Все знают, что ты не виноват. Но они разве разбираться будут?
– Но, может, его ещё найдут, этого террориста. Улики же есть.
– Какие у них улики? Коробка от торта кондитерской номер семь? Не смеши меня. Бежать тебе надо.
– Откуда ты знаешь, что кондитерская номер семь? Тебя же там даже не было.
– Мужики рассказывали.
Юся вспомнил, как его выдёргивали из урны. Возможно, издалека мужики и могли видеть, как сапёр вынимает из пингвина коробку, но печать «Кондитерская № 7» видел только Юся, находясь внутри.
– Мужики ничего не могли тебе рассказать. Откуда ты знаешь про кондитерскую?
Коноваленко долго исподлобья смотрел на открытое и совершенно не испуганное открывшейся правдой лицо дворника.
– Ты меня не боишься?
– Нет. Чай будешь?
Эпизод 19Серёжу Коноваленко крепко обидели. Когда он, боевой офицер, вернулся из Чечни в родной город, оказалось, что квартира в новом доме, которую он строил на паях, ему не принадлежит. Как уж это вышло, что вместо трёхкомнатной квартиры в новом районе ему выдали ордер на лачугу в трущобах, он разобраться не умел и не хотел – он сразу отправился в суд. А в суде сказали, что документы в порядке, просто в них вкралась досадная ошибка: улица, на которой строился новый высотный дом, называлась 9 Января, а в документах значилась улица 9 Мая. И документы абсолютно правильные и подлинные.
Представитель строительной компании, надувший Сергея, приподнялся до заместителя мэра, но Коноваленко был упорным, пробился на приём и потребовал ответа. Чиновник пожал плечами и сказал, что Сергею просто не повезло, нужно забыть о плохом – и двигаться дальше. Сергея эта перспектива не устроила, и он набил мошеннику морду. Приехала милиция и упаковала хулигана на пятнадцать суток. По-дружески упаковала, чиновник требовал уголовного дела, но Сергея отмазал такой же, как он, ветеран, работавший в милиции.
Из тюрьмы Сергей вышел абсолютно сломленным. Он понял, что никто ему не поможет, никто справедливости искать не будет. И он въехал в эту уродливую халупу на окраине города, и даже какое-то время прожил там, пытаясь обустроить быт.
Домик Сергея был кособокий, разваливающийся, штакетник старый и гнилой, калитка держалась на одной петле. Палисадник и огородик во дворе заросли осотом и бурьяном. Окна пыльные, в дорожках от дождевых капель. Поленница у забора тоже была скособоченная, с выдранными досками, беспорядочно разбросанной щепой. На гвозде, вбитом в стену, висела ржавая ножовка.
Даже дверь в дом была закрыта на гвоздик. До последнего Сергей надеялся отвоевать свою квартиру и не жить в этом убожестве.
Но деваться было некуда – эти шесть на шесть метров были единственным, что у него осталось. Коноваленко принялся за дело: отмыл окна, поправил забор, выкосил траву, протопил печь. Одному жить можно. Если экономить, можно когда-нибудь пробурить скважину и иметь свою воду, поставить электрогенератор и иметь электричество, канализацию Серёга мог сделать сам, и даже выкопал под неё колодец.
Железные обручи обиды, сковывавшие грудь, как будто отпустили. Коноваленко стал строить планы на будущее. И всё было бы хорошо, если бы он во время мытья полов случайно не опрокинул ведро.
Серёга чертыхнулся, и начал было собирать пролившуюся воду тряпкой, как увидел, что вода быстро убегает сквозь половицы. Так Коноваленко обнаружил в своём доме подвал.
Здесь, под землёй, некогда держал своеобразное хозяйство очень аккуратный и педантичный человек. Может быть, учитель химии или физики, может, сотрудник какой-то лаборатории. Стены подвала были обшиты вагонкой, вдоль досок тянулись трубы, запитанные, по всей видимости, от железной буржуйки, стоящей в углу: хозяин не только отапливал помещение, но и подсушивал доски.
Здесь царил идеальный порядок – всё рассовано по баночкам и коробочкам, баночки и коробочки – по полочкам. Верстак с инструментом, колбы и банки с реактивами (селитра, бертоллетова соль, сильные кислоты). Над верстаком – дополнительная лампа и принудительная вентиляция, уходящая в вытяжной шкаф, соединённый, если Сергей ничего не путал, с печкой наверху.
Здесь было электричество – видимо, где-то рядом проходил подземный кабель, и предыдущий хозяин сумел к нему подцепиться.
Среди книг и журналов значительное место занимала старая, дореволюционная ещё литература о том, как в домашних условиях изготовить бомбу.
Сразу вспомнилось недавнее происшествие из новостей: как в США такой же сварщик, как Серёга, обиженный сильными мира сего, встал на защиту своей чести.
План сложился сам по себе, будто всегда был в голове. Развязать уличную войну, запугать всех – и больших, что безнаказанно угнетают малых, и малых, что привыкли глотать обиду и не роптать. И в этом всеобщем ужасе убить обидчика, заставив перед этим вернуть то, что принадлежит Сергею по праву. А потом можно хоть в тюрьму, потому что главное – это справедливость.
Он подготовил первое взрывное устройство ещё зимой, но что-то напутал с рецептурой, и бомба взорвалась раньше времени. Контузии получили два офицера местного гарнизона, оклемались быстро. Однако большого резонанса этот взрыв не наделал. Все посчитали, что это просто бандитские разборки.
На какое-то время Коноваленко затаился. Он искал ошибку в рецептуре. Искал долго, извёл кучу реактивов, но всё же нашёл идеальное сочетание компонентов, и после испытаний за городом решил, что готов.
Зарядов он приготовил сразу много. Рассовал бомбы на автобусных остановках, у киосков, у магазинов, установил разное время – на сутки, на несколько часов, на неделю – электронные часы позволяли отсрочить взрыв хоть на месяц, лишь бы заряд не намок да батарейки не сели в часах.
Муляж бомбы Сергей заложил в урну, чтобы посмотреть, как быстро могут обнаружить устройство в самом легкодоступном месте. Если бы не Юся, коробка так и пролежала бы в урне, пока коммунальщики не приехали забирать мусор. И на кой Юсе потребовалось совать в пингвина голову?
С этого момента всё пошло не так. Отчего-то ФСБ посчитала дворника, поднявшего тревогу, пусть и ложную, подозрительным, похожим на чеченца. Контора рассматривала только один вид терроризма – со стороны чеченских сепаратистов. Благородную ярость всерьёз никто воспринимать не хочет.
Поэтому Коноваленко и пришёл к Юсе.
– Уходи, Христом богом прошу, – сказал Сергей обалдевшему от такой информации коллеге, – тут скоро совсем жарко сделается, не хочу я, чтобы на тебя все думали, мне нужно, чтобы меня боялись!
– Зачем? – спросил Юся.
На Сергея жалко было смотреть: абсолютно безумное лицо, трясущиеся руки.
– Я никуда не уйду, потому что ни в чём не виноват, – твёрдо сказал Юся. – А вот тебе лучше уйти. И убрать все свои бомбы, пока не поздно.
Сергей вышел на улицу, глубоко вздохнул – и отправился убирать бомбы. До утра должен успеть.
