Текст книги "Тихая стража. Дело о похитителе душ."

Автор книги: Алексей Кунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Глава 5

– Феликс. Здравствуй, мальчик мой.

– Рад видеть вас во здравии, дядюшка. Как добрались?

– Я приехал, как только смог. Приехал бы даже и без твоего письма: город с самого утра полнится самыми нелепыми слухами, так что твой посыльный застал меня за сборами. Выехал сразу после полудня, и пока доехал до городских ворот, услышал с пол-десятка историй о внезапной кончине молодого графа. Кто-то утверждает, что ты вероломно напал на Энцо, застав его врасплох, когда он возвращался из твоего замка. Кто-то рассказывает, что вы не поделили некую красотку из Арса. Естественно, я предпочел бы узнать о деталях произошедшего от тебя, мой мальчик.

– Да, конечно, дядюшка. – Феликс помолчал, собираясь с мыслями.

Клаус Аккем был одним из близких друзей отца Феликса, Корнелиуса Ройса, хоть и вел происхождение из семьи торговцев и купцов, в отличие от благородных кровей барона. Будучи на десять лет старше и от природы обладая недюжинной смекалкой и хваткостью, Клаус был надежным другом и советчиком Корнелиусу, вплоть до его бесследного исчезновения во время осады Мирра. И таким же другом и наставником стал он для Феликса, особенно в послевоенные годы, во время обустройства Ройсом дел баронии.

Сейчас Клаус, сидя в кресле, смотрел на Феликса и взгляд его серых глаз был, как всегда, остр и цепок, несмотря на прожитые шестьдесят с лишком лет. Убеленная сединами голова, избороздившие лицо морщины лишь подчеркивали то благородное достоинство, с которым он встречал закат своей жизни.

– Да, прежде чем ты начнешь, – прервал Клаус мысли Ройса, – мне необходимо знать, что с телом графа? Сейчас в провинции нет никого из родственников Энцо, поэтому городской совет решил, что город должен озаботиться похоронами. Все-таки, как ни крути, род Вилардо когда-то владел Рюггеном. Мне поручено доставить тело графа в замок.

– Да, конечно. Я сам хотел просить тебя о том же. Кроме того, я отправил просьбу приехать по двум причинам, – начал Феликс. – Во-первых, будет правильней и лучше, если ты услышишь изложение ночных событий непосредственно от меня, а не в пересказе выживших наемников Энцо. Во-вторых, я, как и мой отец, всегда ценил твои советы и опыт. Тем более, поскольку речь идет о роде Вилардо, твой авторитет среди горожан Рюггена, как одного из присяжных, будет сейчас как никогда уместен.

Феликс отпил прохладного брусничного морса из чаши и принялся рассказывать. Клаус слушал, периодически крутя на безымянном пальце правой руки перстень с крупным опалом, – признак сосредоточенности.

Вот уже почти столетие Рюггену завидовало большинство городов провинции Пейрам. История его возникновения не отличалась от сотен других городов королевства: стекавшиеся под защиту замка графов Северной марки крестьяне, ремесленники, торговцы, отстраивали дома, лавки, храмы и харчевни. Затем вокруг разросшегося поселения возвели стену и родился новый город. В сундуки владетелей марки ручейками потекли серебро и золото: въездные и выездные пошлины, торговые сборы, налог на ремесло, сбор на содержание дружины. И так бы Рюгген и оставался одним из многих, если бы сто лет назад очередной граф Вилардо слишком долго размышлял, на чью сторону встать в междуусобице сыновей почившего короля Мейкора III. После восшествия на престол, новый король, отличавшийся долгой памятью, как раз раздумывал о том, как примерно наказать столь медлительного лорда, когда его аудиенции добилась делегация от города Рюггена. Через два дня после приема был оглашен указ короля о предоставлении Рюггену прав городского самоуправления. Делегацию возглавлял Теодорих Аккем – дед Клауса.

Феликс окончил рассказ, допил морс из чаши и взглянул на Аккема.

– Значит, двенадцать против шести, – произнес Клаус, задумчиво потирая подбородок. – Что ж, я всегда говорил, что Энцо умнее, чем кажется на первый взгляд. Вряд ли он напал бы на тебя, не имея такого превосходства. А если бы он добился успеха, учитывая, что у тебя нет наследника... Единый хранит тебя, мой мальчик. Однако, во всей этой истории есть одно обстоятельство, – Клаус подергал мочку уха.

– Я согласен с тобой. – Феликс поднялся, повертел в руках пустую чашу. – Мы ведь оба знаем с тобой, как зовут это обстоятельство, не правда ли?

– Рикардо, несомненно.

– Да. Герцог Рикардо Вердозо. Дядя нашего Энцо. Кстати, надеюсь, ты успел разузнать перед отъездом из города, где сейчас находится герцог?

– Насколько я знаю, сейчас он где-то в Семиградье. В Хаше, или на пути из него. Пристраивает очередную племянницу за местного князя. Легко представить, что почувствует старик, получив весть о смерти единственного, прямого по крови, наследника.

– По-твоему, он решится осадить замок? Без всяких судебных разбирательств? Я плохо знаю его, видел всего раз или два, но как-то не верится. А даже если и так, не думаю, что у него хватит сил взять замок на меч.

– Во-первых, это вполне возможно. Ты ведь знаешь, что он уже больше года управляет провинцией вместо лорда Эйдрика. В руках герцога – право розги и топора. Если начальник гарнизона Арса подчинится его приказу об осаде, долго тебе не продержаться.

– Но бароны Лерна – не ленники герцога.

– Именно об этом я сейчас и думаю. Твоим сеньором является сам король. Впрочем, как и сеньором герцога. Я считаю, ты должен ехать в столицу и просить королевского правосудия. Убийство одним аристо другого – случай неординарный: я уверен, что король не захочет оставаться в стороне. А учитывая твое армейское прошлое...

– Думаешь, королю будет интересна просьба очередного ветерана о правосудии? – горько улыбнулся Феликс. – Слишком много в последние годы я слышал историй о злоключениях тех, кто верой и правдой служил Нолдерону в годы войны.

– Не делай поспешных выводов, мальчик мой, – поднял ладонь Клаус. – Ты видел короля, когда он был еще мальчишкой, а я – не далее, чем полгода назад, когда в составе выборной депутации от имени города обращался к нему с просьбой о передаче в найм Рюггену земель, входящих в королевский лен. Король молод, да, но в нем есть честность и твердость. И благородство. Он способен отличить правду и искренность от лжи и фальши. В любом случае, мне кажется – это лучший выход для тебя. Вряд ли ты предпочтешь изгнание, проведя остаток жизни, скитаясь по всему Хиону и скрываясь от наемных убийц герцога.

– Ты, как всегда, убедителен, дядюшка, – признал Феликс. – По чести, ход моих мыслей был таким же, но всегда лучше услышать их подтверждение от умудренного опытом человека. Значит, решено. Завтра я отправляюсь в столицу.

* * *

– А может, возьмете хотя бы меня, командир?

Двор замка был уже освещен, хотя утреннее солнце еще и не поднялось над его стенами. Легкий ветерок трепал вымпелами, развивающимися над донжоном. Синее небо было свободно от облаков, стальная герса поднята, ворота опущены и вниз по холму от замка прихотливо петляла дорога, казалось, зовущая куда-то вперед, в неведомое.

– Нет, – Феликс оторвал взгляд от лазурной сини, посмотрел на Курта. – Ты нужен Бернару здесь. На нем – все хозяйство, на тебе – замок. Я надеюсь на вас.

– Не беспокойтесь ни о чем, мессир.– отозвался Бернар. Убереглись во время войны, авось, и сейчас переживем.

– Если вдруг герцог действительно осадит замок, – не стройте из себя героев. Открывайте ворота, пусть видит, что меня в замке нет.

– Жаль, что я не могу ехать с тобой, – это уже Уолтер. – Телламат говорит, две седмицы еще на коня не сяду.

– Ничего. Вот съездишь с ним на юг, вернешься и мы еще выпьем вина из моих виноградников. Следи за ним, Телламат, а то он себе там еще пару караванных жен найдет, застрянете там с ним надолго.

Юный туат лишь улыбнулся.

– Удачного тебе пути, друг-Феликс. Пусть дороги твои будут легки, а ваш король – благосклонен к тебе. Уверен, мы еще встретимся.

Феликс никогда не любил долгих проводов, так что в это утро, следующее после беседы с Аккемом, его провожали только Уолтер, которому Курт, под руководством Себаста смастерил костыли, Телламат, Бернар и сам Лесьер. Гренуар, стоя неподалеку, держал под уздцы Огонька и Родинку.

– Что ж, уверен, что все обернется благополучно, – сказал Феликс и по очереди попрощался со всеми, обнявшись с Уолтером. – Бернар, если что, ты знаешь, где меня искать в столице. – Бернар кивнул, стараясь скрыть обуревавшие его чувства.

Феликс одним движением взлетел в седло Огонька, к луке которого Гренуар подвязал поводья Родинки, оглядел с высоты конского крупа собравшихся проводить его друзей и на мгновение воздух вокруг него словно застыл, будто он, как та муха, попал в вязкий тягучий слой смолы. Именно сейчас он неожиданно остро ощутил прошедшие шесть мирных лет и его накрыло предчувствие того, что вновь увидит он свой замок совсем не скоро.

Глава 6

– Лучшая кожа для ваших сапог! Лучший пергамент для ваших книг. Только в лавке достопочтенного Вазирия.

– Налетай, торопись, только сегодня, распродажа пряностей из полуденных королевств! Гвоздика с Голодных островов. Душистый перец из Пандавии. Кардамон с побережья Черепов. Первым десяти покупателям – скидка.

– Красавицы, не проходите мимо. Румяна из лучших лавок Престола. Притирания из знаменитых трав Мальтеи. Бальзамы мастера Лордо к вашим услугам, дешевле не найдете.

– Шелка всех сортов только у нас! Великолепные ковры от умелиц из Песта. Плащи из шерсти златорунных овец Высоких земель. Все лучшее из шерсти и материи. Купец Торний – ваш надежный поставщик...

Ройс не спеша продвигался по рыночной площади, средоточия жизни Торгового квартала Мирра. Вокруг него, сверкая пестрой палитрой красок, гомоня десятками языков и наречий, сплетаясь в причудливую вязь запахов и ароматов, бурлил торговый город, по праву носящий звание столицы Нолдерона. Время от времени Феликс недоуменно качал головой, озираясь по сторонам.

Шестнадцать лет назад, когда он был здесь предпоследний раз, его окружали лишь черные, обуглившиеся в огне пожаров руины стен; улицы, заваленные каменными останками домов, заволокло приторным запахом мертвечины и над развалинами безостановочно кружили стаи воронья и стервятников, отгоняемые лишь искусством армейских магов. Думал ли тогда кто-то из тех, кто вернулся с победой с лиссийской границы только для того, чтобы увидеть руины Мирра, что их город возродится, словно легендарная птица Рох из пепла?

Сам Феликс тогда так далеко не заглядывал, охваченный лишь желанием отомстить неведомому врагу. В то время, когда народы Хиона впервые столкнулись с мрунами, названными так гораздо позже, а тогда бывшими всего лишь непонятными созданиями, мутным потоком вырвавшимися из Трещины, вообще мало кто думал о будущем. Многие были уверены, что настал конец мира, предсказанный в мрачной "Книге Семи печалей", за написание которой, столетия назад, ее автор, Родрик Нольвель из Ярсиса, был отлучен от лона церкви Святого света. И таких было все больше, по мере того, как стаи мрунов растекались по Нолдерону, переваливали через Хребет мира и обрушивались на плодородные равнины Семиградья и леса Эстемара. Хвала Единому, что в этот трудный час у правителей государств Хиона, старейшин туатов и матерей ардаров хватило мудрости объединить силы своих народов, для противостояния захватчикам и создания альянса, названного Аста, что в переводе с квениссы обозначало – надежда.

Затем были годы войны. Годы огня и горя, с привкусом крови и слез на губах, стали и безумия в душе.

Последний раз, когда он был здесь четыре года назад, виднелся лишь скелет будущего города, упорно и методично восстанавливаемого из руин молодым королем Стефаном.

Сейчас же мало что могло напомнить о тех годах, когда город лежал в руинах. Феликс, верхом на Огоньке, за которым покорно плелась Родинка, медленно пробирался сквозь людские потоки через улицы и площади Торгового квартала, восстанавливая в памяти хитросплетение улиц старого Мирра.

Несмотря на поздний час, близившийся к закату, торговые ряды столицы шумели, не затихая. Завлекающие крики лавочников сплетались с возгласами водоносов; выклики разносчиков, торгующих горячей едой на вынос, перемежались скрипом влекомых ослами тележек; то тут, то там слышались горячие споры – продавцы расхваливали свой товар, покупатели старались сбить цену. Над площадью витали сотни ароматов, словно здесь сталкивались ветра из десятков стран и краев со всего обитаемого мира: запахи вареной, жареной и пареной пищи переплетались с ароматами вин из виноградников Мальтеи; легкий бриз, навевающий со стороны моря, нес на своих крыльях терпкие запахи благовоний Престола, смешивающиеся с крепким резким запахом выделанных кож; сквозь насыщенный аромат фруктов осторожно пробирались струйки, несущие с собой напоминание о пряностях южных островов.

Ройс, оглядываясь по сторонам, медленно пересекал площадь по направлению к виднеющемуся вдали широкому проходу. Из-под коня, словно кузнечики в поле, то и дело прыскала голыми пятками и спинами городская детвора, заставляя Огонька чаще обычного всхрапывать и прясти ушами.

Наконец, он выбрался из рыночной суеты на широкую мощеную улицу и повернул направо. Надо признать, что король Стефан на славу поработал над восстановлением столицы. Если бы Уолтер не набросал ему карту обновленного города, Феликсу пришлось бы, пожалуй, справляться о нужном направлении у прохожих. Если карта не врала, то сейчас он двигался по Бычьей улице к одному из мостов, пересекавших Стокадку. До войны этот район называли Львиным, в честь расположенного в нем зверинца.

Он пересек мост и не спеша двинулся по мощеной улице, уводящей вверх по пологому холму. Вокруг высились стены двух– трехэтажных домов, все из камня. Феликс машинально отмечал отличия, внесенные в черты города войной и прошедшими за ней годами восстановления. Хоть квартал и получил название Старого, свидетельствующего о желании королевских архитекторов сохранить память о старом, довоенном Мирре, отстроенные улицы и дома все же отличались от своих погибших в огне предшественников. Улица была шире и прямее, не извиваясь прихотливыми изгибами, сложившимися за века постепенного взбирания города вверх по холму. Дома стояли вольготней, не в такой тесноте, и их балконы не нависали над мостовой, зачастую заслоняя солнечные лучи от горожан.

Ройс добрался до развилки, от которой улица разветвлялась сразу в трех направлениях, дернул за поводья, заставляя Огонька остановиться, и в задумчивости поглядел на перекресток. Затем, услышав чуть позади звонкие голоса, обернулся и увидел, что несколько чумазых ребятишек затеяли недалеко от него какую-то игру, азартно выясняя, кто кого шпарит и кто будет водить.

– Эй, малый! – окликнул Феликс одного из сорванцов и когда тот обернулся, показал ему медную монетку, подкинув ее в руке. – Есть здесь постоялый двор неподалеку? Не на одну ночь.

– А вот на Верхней есть, дяденька, – с готовностью махнул малец куда-то влево. – "Львиная корона" тетки Меланж, там еще до войны зверинец был, а потом пожгли его, так потом...

– Как проехать-то туда? – остановил словоохотливого мальчугана Ройс.

– А вот езжайте налево до перекрестка, а там вверх и опять налево, там фонтан увидите, а в аккурат напротив него и таверна, там еще вывеска и морда львиная, вооот такая, – мальчишка раскинул руки, показывая насколько грозной в его представлении выглядит морда льва.

– Спасибо, – Феликс щелкнул пальцами, монетка, блеснув в воздухе, взвилась по дуге вверх, и на излете была перехвачена детской ручкой.

– Благодарствую, дяденька, – малец засунул монету в рот, таким нехитрым образом возместив явное отсутствие кошелька, и вернулся к игре.

Феликс дернул поводья, свернул налево, и, меньше чем через десять минут, следуя указаниям малолетнего проводника, обнаружил фонтан и метрах в тридцати от него двухэтажное здание, обнесенное крепким каменным забором. Ворота были приглашающе распахнуты, а над дверями здания висела вывеска с искусно изображенной на ней львиной мордой, увенчанной короной. Под рисунком витиевато вилась надпись – "Львиная корона".

Ройс заехал внутрь и огляделся. Первое впечатление от гостиницы было вполне положительным. Чисто подметенный двор с двух сторон окружали постройки, в одной из которых без труда можно было опознать конюшню. С третьей стороны двор замыкало собственно здание таверны, сложенное из больших каменных блоков, покрытое черепичной крышей и подмгивающее сторонним наблюдателям желтыми окнами: городские улицы мало-помалу накрывали вечерние сумерки, и в таверне уже зажгли светильники. Сквозь окна и дверь первого этажа доносился глухой шум.

Из конюшни выбрался худой нескладный парень, в простых полотняных штанах и рубахе, с копной взлохмаченных рыжих волос, в которых, то тут, то там проглядывали сухие соломинки. Вытирая на ходу руки, он направился к Феликсу.

– Доброго вечера, мессир. Хотите снять комнату? Или просто ужин? – не дойдя до Ройса пару шагов, парень остановился, выжидающе глядя на него.

– Комнату. На несколько дней. – Он слез с лошади, прошелся по двору, разминая ноги и осматриваясь.

– У нас есть отличные комнаты. Просторная комната для вас и стойла для ваших лошадей, с отборным овсом. Всего два серебряных ригеля в день. Добавьте один ригель и в цену войдет завтрак и ужин. У нас отличная кухня: поросята тетушки Меланж на весь квартал славятся.

– Что ж, если ваши комнаты выглядят так же хорошо, как подвешен твой язык, пожалуй, я возьму комнату с завтраком и ужином.

– Пожалуйте за мной, – парень взял под узды Огонька и Родинку и повел их в конюшню.

– Меня зовут Тобальд, – на ходу просвещал Феликса парень, – я у тетки Меланж уже два года работаю. Она вообще-то хороший человек, правда, иногда тяжела на руку бывает... – Эй, Ронни! – Тобальд завел лошадей в конюшню, Феликс зашел следом и увидел, к кому обращен призыв парня.

В конюшне мальчуган лет десяти убирал одно из стойл, стаскивая к стенам старое сено и раскладывая на его место охапки свежего. В полумраке помещения слышалось конское всхрапывание, хруст овса. При появлении новых соседей лошади заволновались.

– Позаботься о лошадях благородного господина, – Тобальд передал поводья Огонька мальчишке и начал снимать седельные сумки с крупа Родинки, благоразумно предоставив самому Феликсу заниматься своим вооружением. Ройс снял с Огонька зачехленный щит, меч, опечатанный при въезде в город стражей, увесистую суму из плотной кожи, одновременно успокаивающе похлопывая жеребца по крупу.

Тобальд, тем временем, взвалив на себя седельные сумы, снятые с Родинки, наставлял Ронни, сколько следует дать лошадям воды и сколько мер овса с ячменем. Мальчишка покорно выслушивал наставления, время от времени постреливая любопытным глазом в сторону Феликса.

Наконец, Тобальд закончил инструктировать своего маленького помощника, развернулся и, поддерживая сползавшие с плеча сумки, направился к выходу из конюшни, где его уже поджидал Феликс, встретивший его улыбкой: занятая им позиция позволяла лицезреть мальчишку, который показал вслед Тобальду язык и скорчил умилительную рожицу.

– Все ему напоминать и объяснять надо, – обратился Тобальд к Феликсу, неправильно истолковав его улыбку. – А то наворотит делов. Давеча, к примеру, три дня назад, послала его тетка в курятник яйца собрать, так он такой переполох устроил, всех кур разогнал, я потом два часа их собирал. А так-то он мальчишка неплохой, шустрый. Иногда чересчур, правда.

Под монолог Тобальда они пересекли двор, парень толкнул дверь, и Ройс, вслед за ним, вошел в зал таверны.

Увиденное его обнадежило. Зал представлял собой большое, высокое помещение, освещенное тремя масляными светильниками, подвешенными под потолком. Еще три, поскольку полная ночь не наступила, покоились не зажженными на столах, ожидая своей очереди быть вздернутыми к потолку. Очаг, располагавшийся возле стены по левую руку от входа, по летнему времени также не горел.

По всей площади зала, оставляя свободной середину, расставлены столы, застеленные грубыми полотняными скатертями и окруженные простыми, но добротными деревянными лавками, табуретами и стульями. Меньшая часть столов была занята, то ли постояльцами, то ли горожанами, решившими по окончании трудового дня посидеть с приятелями за кружкой доброго эля и приятным разговором. Судя по манящим, пробуждающим голодную слюну ароматам, доносящимся из-за дальних дверей, кухня "Львиной короны" пользовалась доброй славой.

Возле дальней стены, напротив входа, размещалась высокая деревянная стойка, за которой возвышались уставленные разнообразными кувшинами и посудой многоэтажные деревянные полки. За стойкой, облокотившись на нее локтями, восседала женщина: по-видимому, это и была та самая "мамаша Меланж", хозяйка гостиницы.

– Тетушка Меланж, принимайте гостя, – Тобальд устремился вперед, увлекая за собой Ройса, остановился возле стойки и возвестил: – комната на несколько дней с завтраком и ужином. Куда вести?

– Хозяйка оценивающе взглянула на Феликса. Тот, в свою очередь, поглядел на нее. Лет пятидесяти, выглядела она достаточно крепко для своих лет. Рослая, с крупной фигурой и таким же лицом, раскрасневшимся то ли от тепла, то ли от более горячительных причин, выглядела, тем не менее, хозяйка достаточно добродушно.

– У нас есть отличные комнаты, мессир...

– Ройс, – назвался Феликс. – Феликс Ройс, Северная марка. – О баронском титуле он предпочел умолчать.

– Надолго к нам? – Меланж вытянула откуда-то из-под стойки стопку пергаментных листов, чернильницу с пером, и принялась что-то записывать.

– Не знаю. На несколько дней.

– Тоби, проводи мессира в пятую комнату в правом крыле, – Меланж внесла запись в один из пергаментных листов, в которых, по-видимому, хранила информацию о своих постояльцах, вышла из-за стойки, оказавшись ростом пониже, чем представлял себе Феликс, и протянула ему тяжелый витой ключ.

– С вас десять ригелей задатка, мессир Ройс. Кухня у нас отличная, может, сразу ужин подать?

– Нет, благодарю. Устал я, целый день в пути, так что сон для меня сейчас – лучший ужин. – Феликс протянул хозяйке золотой грест, старой чеканки, с профилем Кейроса V, и направился вслед за Тобальдом вверх по лестнице на второй этаж. Меланж, получив задаток, как будто сразу позабыла о новом постояльце, напустившись на неуклюжую служанку, разлившую кувшин с элем.

– Пришли, – Тобальд, отдуваясь, остановился возле двери, последней по коридору, украшенной многочисленными царапинами, подождал, пока Феликс отопрет замок, и внес седельные сумки в комнату.

Комната ему понравилась. Обшитая сосновыми досками, она была чистой, опрятной и достаточно просторной: пять шагов в ширину и шесть в длину. Слева от Ройса стоял топчан, покрытый тюфяком и одеялом, по правую руку на стене висело бронзовое, тщательное начищенное зеркало, под которым стоял широкий сундук, а чуть дальше – кадка с водой. Напротив двери располагалось широкое окно, выходившее, судя по всему, на задний двор таверны. Под окном стояло покосившееся, рассохшееся от времени плетеное кресло.

– Вот, можно умыться с дороги, – указал на кадку и стоящий возле нее бронзовый таз, Тобальд. – А если хотите, можно горячей воды натащить, ничем не хуже будет, чем в купальне какой.

– Спасибо, – Феликс положил поверх сумок, принесенных Тобальдом, меч, щит и свою сумку, выпрямился и одарил парня полновесным ригелем.

– Благодарствую, – расплылся тот в улыбке. – Если чего нужно будет, вы только свистнете, а я уж расстараюсь, хоть воды горячей, хоть одежду в починку снести, да хоть что. Может надо чего? Вы только скажите.

– Нет, ничего не надо. – Ройс выпроводил парня за порог, закрыл дверь на внутренний засов и с облегченным вздохом уселся на топчан: все-таки целый день на коне давал о себе знать. Ныла поясница, клонило ко сну.

Передохнув, Феликс встал, разместил сумки в сундуке, щит с мечом прислонил у изножья топчана и стал разоблачаться. Пропыленный плащ полетел на топчан, легкая кожаная куртка, штаны из лосиной кожи, просторная рубаха легли на крышку сундука. Оставшись в одних портках, он подошел к кадке и с удовольствием окунул голову в бочку. Затем, зачерпывая сложенными ковшиком ладонями прохладную воду, поплескал на лицо, шею, грудь. Сняв с крючка, возле зеркала, грубое холщовое полотенце, обтерся, присел на топчан.

Через дверь доносились глухие отзвуки веселья отмечавших окончание очередного трудового дня посетителей таверны. Феликс подумал, не спуститься ли вниз за горячим ужином и кружкой холодного эля, однако, усталость от дня, проведенного в седле, пересилила голод. Он лег, укрылся одеялом, и практически сразу провалился в сон, без сновидений.