Текст книги "Кант и кантовская философия в сочинениях Марка Алданова"

Автор книги: Алексей Круглов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

М. А. Алданов

Похоже, до романов выпускника Киевского Университета Марка Александровича Алданова (Ландау, 1886-1957) в русской литературе Кант еще не становился активным действующим персонажем – впрочем, если отвлечься от рассказов этого же времени Кржижановского. В том числе и по этой причине первая часть тетралогии Алданова о французской революции и наполеоновских войнах «Девятое термидора» (1921) в русской кантиане стоит особняком. Исторические факты переплетаются в ней с художественным вымыслом. Судя по тому, что именно Алданов излагает о Канте, можно предположить и о его возможных источниках, среди которых нельзя не упомянуть Карамзина, Г. Гейне, а также биографии Канта Боровски, Яхмана и Васиански.

Главный герой произведения Алданова – молодой дипломат Штааль – по пути во Францию около 1793 года оказывается в Кенигсберге, где на улице неожиданно встречается с необычным человеком: «Перед ним стоял, кротко улыбаясь, очень маленький, очень дряхлый, беленький, напудренный старичок в чистеньком, но довольно бедном, застегнутом на две пуговицы, теплом кафтане, к которому было странным образом пристегнуто какое-то странное оружие, не то шпага, не то кортик. Из-под маленькой треугольной шляпы виднелся перевязанный сзади черной ленточкой парик. Правое плечо у старичка было сильно приподнято и как будто вывихнуто. Сам он был так дряхл и слаб, что, казалось, его мог опрокинуть первый порыв ветра»[2]2
  Алданов, М. А. Девятое термидора // Мыслитель: Девятое термидора. Чертов мост. Заговор. Святая Елена, маленький остров. Тетралогия. М., 2002. С. 56.


[Закрыть]. Алданов довольно правдиво описывает внешний облик кенигсбергского философа[3]3
  Большинство деталей подтверждается авторитетными биографами Канта, лично знавшими философа. См. о белой коже: Jachmann, R. В. Immanuel Kant geschildert in Briefen an einen Freund. S. 163; Карамзину H. M. Письма русского путешественника. С. 47; чистой одежде: Reusch, Chr. F. Kant und seine Tischgenossen. S. 5; предпочитаемой одежде: Rink, F. Th. Ansichten aus Immanuel Kant’s Leben. S. 91; Borowski, L. E. Darstellung des Lebens und Charakters Immanuel Kant’s. S. 50; Jachmann, R. B. Immanuel Kant geschildert in Briefen an einen Freund. S. 146; шляпе и парике: Jachmann, R. В. Immanuel Kant geschildert in Briefen an einen Freund. S. 146; приподнятом правом плече: Borowski, L. E. Darstellung des Lebens und Charakters Immanuel Kant’s. S. 46; Jachmann, R. B. Immanuel Kant geschildert in Briefen an einen Freund. S. 162. В поздние годы Кант нередко падал, но шутя говорил, что из-за своего маленького веса он не может причинить себе ущерба; см.: Wasianski, Е.А. Ch. Immanuel Kant in seinen letzten Lebensjahren. S. 210.


[Закрыть] за исключением двух неточностей. В первые годы преподавания в университете Кант, по свидетельствам очевидцев, ходил в изношенной одежде[4]4
  Cm.: Jachmann, R. B. Immanuel Kant geschildert in Briefen an einen Freund. S. 131.


[Закрыть]. Хотя и в зрелом возрасте ему была свойственна бережливость в ношении одежды[5]5
  Cm.: Rink, F. Th. Ansichten aus Immanuel Kant's Leben. S. 96.


[Закрыть], но «бедной» она в 90-е годы XVIII века, о которых идет речь у писателя, совершенно точно не была: «потертый кафтан»[6]6
  См.: Алданов, M. А. Девятое термидора. С. 67.


[Закрыть] – явное преувеличение. Столь же анахронично выглядит и упоминание шпаги, которую Кант носил в молодости, но задолго до 90-х годов отказался от этого в связи с тем, что она вышла из моды[7]7
  См.: Borowski, L. E. Darstellung des Lebens und Charakters Immanuel Kant’s. S. 50; Jachmann, R. B. Immanuel Kant geschildert in Briefen an einen Freund. S. 146-147.


[Закрыть], к которой философ всегда относился с уважением[8]8
  Cm.: Jachmann, R. B. Immanuel Kant geschildert in Briefen an einen Freund. S. 146.


[Закрыть].

Алданов не ограничился простым столкновением молодого дипломата и пожилого философа, а изобразил их красноречивый диалог. Как факт долгого разговора, так и его тематика представляются совсем неправдоподобно. В поздние годы философ предпочитал гулять в одиночестве[9]9
  Cm.: Borowski, L. E. Darstellung des Lebens und Charakters Immanuel Kant’s. S. 47; Jachmann, R. B. Immanuel Kant geschildert in Briefen an einen Freund. S. 167; Immanuel Kant’s Biographie. Bd. 1. Lpz., 1804. S. 57.


[Закрыть], а разговоров о философии в обществе и с теми, кто не входил в круг его ближайших друзей, всячески старался избегать[10]10
  Cm.: Jachmann, R. B. Immanuel Kant geschildert in Briefen an einen Freund. S. 156.


[Закрыть]. Тем не менее Кант у Алданова, сев на скамейку[11]11
  См.: Алданов, М. А. Девятое термидора. С. 56.


[Закрыть], «не совсем внятным голоском»[12]12
  Алданов, М. А. Девятое термидора. С. 56. Ср.: Карамзин, Н. М. Письма русского путешественника. С. 49.


[Закрыть] начал разговор, в течение которого «лили мягкий свет голубые глаза»[13]13
  Алданов, М. А. Девятое термидора. С. 57. Cp.: Borowski, L. Е. Darstellung des Lebens und Charakters Immanuel Kant’s. S. 46, 47; Jachmann, R. B. Immanuel Kant geschildert in Briefen an einen Freund. S. 184. Если в этой детали Алданов точен, то этого не скажешь о Юрии Николаевиче Тынянове (1894—1943), который в повести «Подпоручик Киже» (1927) писал: барон Аракчеев «был рассеян, как философ. И, правда, ученые немцы находили сходство в его глазах с глазами известного тогда в Германии философа Канта: они были жидкого, неопределенного цвета и подернуты прозрачной пеленой. Но барон обиделся, когда ему кто-то сказал об этом сходстве». Тынянов, Ю. Н. Подпоручик Киже // Соч.: В 3-х т. Т. 1. М., 1994. С. 348.


[Закрыть] философа, «светящиеся из-под седых бровей»[14]14
  Алданов, М. А. Девятое термидора. С. 58.


[Закрыть]. Он предложил Штаалю заниматься у него даже частным образом и бесплатно[15]15
  См.: там же. С. 57.


[Закрыть], что вновь выглядит невероятно: хотя Кант и учитывал материальное состояние своих студентов, однако бесплатный privatissimum – это уже слишком. Кроме того, в письме 1790 года Кант прямо заявил, что никогда не вел частных курсов, т.е. курсов всего лишь для нескольких или одного студента, потому что не располагал соответствующей аудиторией, но и не нуждался в этом по причине хорошей посещаемости своих обычных курсов[16]16
  См.: Kant, I. Brief an F. Th. de la Garde vom 25. März 1790 // AA. Bd. XI. S. 146. № 414. Артур Варда (1871-1929) подчеркивает, что иногда Кант вопреки этому утверждению все же обучал частным образом тех студентов, которые жили у него в доме; см.: Warda, А. Ergänzungen zu Е. Fromms zweitem und drittem Beitrage zur Lebensgeschichte Kants // Altpreussische Monatsschrift neue Folge. Hrsg, von R Reicke, E. Wichert. Bd. XXXVIII. Königsberg in Pr., 1901. S. 409.


[Закрыть]. Стоит также учитывать, что не позднее чем через четыре года после описываемого разговора Кант по старости должен был и вовсе прекратить всякие занятия в университете. В обширный список курсов, которые философ предлагает на выбор Штаалю, попали в том числе фортификация и пиротехника[17]17
  См.: Алданов, M. А. Девятое термидора. С. 57.


[Закрыть], т.е. те курсы, которые Кант читал русским офицерам в годы Семилетней войны на рубеже 50-х—60-х годов[18]18
  См.: Kantiana. Beiträge zu Immanuel Kants Leben und Schriften. Hrsg, von R Reiche. Königsberg, 1860. S. 40.


[Закрыть] и никогда позже, и уж тем более в 90-е годы. Но особенно нелепо – как по стилю, так и по смыслу – выглядит предложение Канта Штаалю под его руководством «разрабатывать онтологическую проблему»[19]19
  Алданов, M. А. Девятое термидора. С. 58.


[Закрыть]. После КЧР традиционная вольфианская онтология – а главным образом в этом смысле Кант и употреблял данное понятие – была чем угодно, но только не «очень интересной проблемой». К тому же в эти годы Кант неоднократно декларировал, что оставляет сферу спекулятивной или теоретической философии, к которой пресловутая онтология и относилась, и продолжает трудиться на ниве практической философии.

Чего Кант сказать уж точно не мог, тем более со ссылкой на собственный пример, так это того, что работа профессора «хорошо оплачивается». Хотя Алданов и называет почти верную сумму жалованья Канта на тот момент – 725 талеров 6[0] грошей 9 пфеннигов[20]20
  См. Алданов, М. А. Девятое термидора. С. 57. Алданов ошибся на два лишних гроша (62); см. классическое исследование на тему доходов Канта: Warda, А. Ergänzungen zu Е. Fromms zweitem und drittem Beitrage zur Lebensgeschichte Kants. S. 414-415. Эта сумма была пиком заработков Канта в университете; ни до, ни после этого (начиная с 1794 года) Кант столько не зарабатывал.


[Закрыть], – следует учитывать, что первые пятнадцать лет своего профессорства Кант зарабатывал втрое меньше[21]21
  Около 236 талеров в 1775-1779 гг. и около 264 талеров в 1780—1785 гг. См.: Warda, А. Ergänzungen zu Е. Fromms zweitem und drittem Beitrage zur Lebensgeschichte Kants. S. 412.


[Закрыть]. Его приятель Георг Давид Кипке (1724-1779) – профессор ориенталистики в университете Кенигсберга – в 60-е годы XVIII века даже переселился на окраину города и в огороде возле дома выращивал на продажу морковь и лук[22]22
  Cm.: Kuehn, M. Kant. S. 157.


[Закрыть]. Одной из главных причин такой перемены была «хорошая» оплата его труда в университете. В год смерти Канта его друг Шеффнер отметил: «Здесь [в Кенигсберге] профессора голодают, а в Халле они перекормлены»[23]23
  Scheffner, J. G. Brief an J. E. Lüdeke vom 18. Mai 1804 // Briefe an und von Johann George Scheffner. Bd. 2. S. 446. № 21.


[Закрыть]. Конечно, не стоит понимать эти слова буквально, однако они правильно передают соотношение двух тогдашних прусских университетов. Если бы Кант согласился в 1778 году стать профессором в Халле, его начальным жалованьем сразу же стала бы максимальная для него за все годы в Кенигсберге сумма[24]24
  См. об этом подробнее: Круглов, А. Н. Тетенс, Кант и дискуссия о метафизике в Германии второй половины XVIII века. С. 292-302.


[Закрыть].

Несколько устаревшей оказывается у Алданова и информация о гонорарах Канта за печатные произведения. В романе философ сообщает Штаалю, что за КЧР он получил «по четыре талера с печатного листа»[25]25
  Алданов, М. А. Девятое термидора. С. 57.


[Закрыть], что соответствует действительности[26]26
  См.: Hartknoch, J. F. Brief an I. Kant vom 15. Oktober 1780 // AA. Bd. X. S. 262. № 158.


[Закрыть]. Но это ни в коем случае не была завышенная цена. Боровски прямо утверждает, что Кант издателями «оплачивался средне и все же был доволен»[27]27
  Kantiana. Beiträge zu Immanuel Kants Leben und Schriften. S. 33.


[Закрыть]. Как об этом писал Канту издатель Иоганн Фридрих Харткнох (1740-1789), пытаясь добиться публикации почти готовой уже КЧР именно у него, «что касается гонорара, то в этом мы определено сойдемся с Вами. Вы справедливый человек, да и я точно не являюсь несправедливым»[28]28
  Cm.: Hartknock, J. F. Brief an I. Kant vom 9. September 1780 // AA. Bd. X. S. 261. № 157.


[Закрыть]. Однако Харткнох чуть не прогадал с этим изданием: после его выхода в свет оно раскупалось столь плохо и медленно, что он уже собирался пустить тираж в макулатуру[29]29
  Cm.: Rink, F. Th. Ansichten aus Immanuel Kant's Leben. S. 51. На русском языке об этом написал еще В. С. Соловьёв в знаменитой энциклопедической статье о Канте; см.: Соловьёв, В. С. Кант // Соч.: В 2-х т. T. 2. М., 21990. С. 444.


[Закрыть]. Однако первая «Критика» Канта на момент разговора со Штаалем – дело уже минувших дней, ибо в 1790 году Кант уже опубликовал КСС, получив за нее гонорар 6 талеров за лист (201 талер за всю книгу)[30]30
  См.: La Garde, F. Th. de. Brief an I. Kant vom 22. Mai 1790 // AA. Bd. XI. S. 179. № 432.


[Закрыть]. Вряд ли слово «эксплуатация» уместно в случае кантовских отношений с издателями: философ однажды даже отказался от завышенного, по его представлениям, гонорара[31]31
  См.: Jachmann, R. B. Immanuel Kant geschildert in Briefen an einen Freund. S. 133.


[Закрыть]. Но правда и то, что в 90-е годы издатели кантовских сочинений больше уже не оказывались в положении Харткноха сразу после публикации КЧР. Берлинский издатель Франсуа Теодор де Лягард (1756-1824) писал в 1795 году: «Кантовская система и то, что еще об этом написано сносно, относятся сейчас к самым ходовым товарам; его собственные сочинения – самые лучшие издательские товары»[32]32
  Cm.: La Garde, F. Th. de. Brief an J. G. Scheffner vom 6. Juni 1795 // Briefe an und von Johann George Scheffner. Bd. 2. S. 117. № 52. О гонорарах Канта за печатные произведения см. также: Jünemann, F. Kantiana. Vier Aufsätze zur Kantforschung und Kantkritik nebst einem Anhang. Lpz., 1909 (особенно вторую статью: «Kant und der Buchhandel»).


[Закрыть].

Почти дословной цитатой из кантовских биографий является одна из фраз Канта в разговоре со Штаалем о кредиторах: «Вероятно, я проживу еще лет двадцать, и тогда я оставлю после себя не менее тридцати тысяч талеров сбережений, А главное, за всю свою жизнь я никому ни разу не был должен ни гроша. Когда ко мне стучат в дверь, я отворяю совершенно спокойно, зная, что за дверью нет кредитора»[33]33
  Алданов, М. А. Девятое термидора. С. 57. Cp.: Jachmann, R. В. Immanuel Kant geschildert in Briefen an einen Freund. S. 131; Rink, F. Th. Ansichten aus Immanuel Kant’s Leben. S. 33.


[Закрыть]. Вот только в прогнозах оставшейся жизни и собранного состояния Кант Алданова разошелся с Кантом реальным: последний прожил только еще лет десять и оставил состояние около 21359 талеров[34]34
  Из них стоимость дома составляла 3370 талеров, наличные деньги – чуть больше 191 талера, а выручка с распродажи вещей на аукционе – чуть больше 507 талеров. См.: Warda, А. Ergänzungen zu Е. Fromms zweitem und drittem Beitrage zur Lebensgeschichte Kants. S. 424; Jachmann, R. B. Immanuel Kant geschildert in Briefen an einen Freund. S. 174.


[Закрыть]. В романе философ рассказывает своему собеседнику, которого видит в первый раз в жизни, о состоянии своего здоровья, и о своей победе силой воли над недостатками тела: «Я запретил себе думать о своих страданиях – и теперь не обращаю на них никакого внимания»[35]35
  Алданов, M. А. Девятое термидора. С. 58. Cp.: SF. А 165; T. 7. С. 114; А 181; Т. 7. С. 122.


[Закрыть]. Более того, Кант добавляет: «Вы как дышите, когда гуляете? Ртом? Ну, вот видите, а я дышу носом. А когда вы работаете за письменным столом, где вы держите носовой платок? Верно, у себя в кармане? Правда? А я – на стуле в соседней комнате»[36]36
  Алданов, М. А. Девятое термидора. С. 58. См. про платок: Jachmann, R. В. Immanuel Kant geschildert in Briefen an einen Freund. S. 170.


[Закрыть]. Положение о дыхании носом, бесспорно, является типично кантовским[37]37
  Этому вопросу посвящен третий раздел «Спора факультетов» (Ч. 5-6).


[Закрыть], но именно потому, что оно было свойственно философу, он и избегал разговоров во время прогулок по Кенигсбергу в зрелом возрасте, а посему вряд ли вообще затеял бы разговор со Штаалем.

Как это нередко случалось у русских писателей и раньше, у Алданова затрагивается в связи с Кантом и любовная тематика: профессор сразу пытается устроить брак Штааля с знакомой ему фройляйн Гертрудой. Многие знавшие Канта утверждают, что он неоднократно пытался устроить браки своих знакомых, подыскивая им подходящие партии[38]38
  См.: Borowski, L. Е. Darstellung des Lebens und Charakters Immanuel Kant's. S. 60; Jachmann, R. B. Immanuel Kant geschildert in Briefen an einen Freund. S. 142.


[Закрыть]. Правда, при этом он исходил все же из интересов мужчин[39]39
  У Алданова же, напротив, Гертруда «грустно улыбалась, вспоминая о Канте: старик так хотел выдать ее замуж». Алданов, М. А. Заговор // Мыслитель: Девятое термидора. Чертов мост. Заговор. Святая Елена, маленький остров. Тетралогия. С. 450.


[Закрыть]. О себе же он рассказывает Штаалю историю, которая действительно произошла с реальным Кантом: «...меня еще совсем недавно хотел женить местный пастор Беккер. Он даже написал для меня диалог о женитьбе: “Рафаэль и Тобиас, или Размышление о брачной жизни христианина” [...] я вернул ему расходы по выпуску этой брошюры, ибо он напечатал ее только для того чтобы убедить меня жениться...»[40]40
  Алданов, М. А. Девятое термидора. С. 58. См.: Jachmann, R. В. Immanuel Kant geschildert in Briefen an einen Freund. S. 127.


[Закрыть]. Но слова, произнесенные профессором в романе о том, что «настоящий мужчина не должен вступать в брак»[41]41
  Алданов, M. А. Девятое термидора. С. 58.


[Закрыть], звучат крайне неубедительно. Старый приятель Канта Кристоф Фридрих Хайльсберг (1726-1807) подчеркивал, что, несмотря на свое холостяцкое положение, Кант рассматривал «брак как потребность и считал его необходимым»[42]42
  Kantiana. Beiträge zu Immanuel Kants Leben und Schriften. S. 50.


[Закрыть]. Более того, сам он неоднократно предпринимал попытки жениться, впрочем, оказавшиеся по разным причинам неудачными[43]43
  Cm.: Kantiana. Beiträge zu Immanuel Kants Leben und Schriften. S. 50-51; Borowski, L. E. Darstellung des Lebens und Charakters Immanuel Kant’s. S. 60-61.


[Закрыть]. В более почтенном возрасте предложения и планы других по поводу его женитьбы были Канту «очень неприятны»[44]44
  Kantiana. Beiträge zu Immanuel Kants Leben und Schriften. S. 50.


[Закрыть]. Якоб Салат (1766-1851) пролил своим рассказом некоторый свет на причины, заставившие Канта остаться неженатым: «”Когда я мог нуждаться в женщине, я не мог ее прокормить, а когда я уже мог ее прокормить, я в ней больше не нуждался”, – сказал почтенный старик со смехом в разговоре одному путешественнику, одному очень достойному мужу, из уст которого мне это высказывание и известно»[45]45
  Salat, J. Winke über das Verhältniß der intellektuellen und verfeinernden Kultur zur sittlichen // Der neue Teutsche Merkur. Hrsg, von Chr. M. Wieland. Bd. 3. Weimar 1799. S. 326 Anm. Салат отвечает здесь на следующее сочинение: Sincerus Criticus Ueber Kants Moralprinzip in Rücksicht auf die in der D.M.S. Jul. 1796 dagegen gemachten Einwürfe // Deutsche Monatsschrift. Hrsg, von F. Gentz, G. N. Fischer. Bd. 1. R 1797. S. 75. См. также: Immanuel Kant’s Biographie. Bd. 1. S. 203.


[Закрыть].

Алданов вкладывает в уста Канту рассуждения о врагах и друзьях. Тезис о том, что «разумный, мыслящий человек не имеет врагов»[46]46
  Алданов, M. А. Девятое термидора. С. 59.


[Закрыть], вряд ли можно считать кантовским. Кантовским является, скорее, мягкое отношение к собственным неприятелям[47]47
  Правда, не без исключений.


[Закрыть], о которых он говорит Карамзину: «...они все добрые люди»[48]48
  Карамзин, Н. М. Письма русского путешественника. С. 49.


[Закрыть]. Весьма превратно звучит и другая фраза алдановского Канта: «У меня есть друзья, [...] потому, что я предписал себе любить людей...»[49]49
  Алданов, М. А. Девятое термидора. С. 58.


[Закрыть]. По всей видимости, речь идет о любви как склонности или, на языке Канта, патологической любви, которую предписать невозможно. Ей Кант противопоставляет заключающуюся в воле практическую любовь, которая состоит в благотворении по долгу – и только такая любовь может был» предписана. В этом смысле философ истолковывает и слова из Священного Писания (Матф 5:44)[50]50
  См.: GMS. ВА 13; Т. 5. С. 169.


[Закрыть]. Кант с большим участием относился к судьбе своих друзей[51]51
  См., например: Jachmann, R. В. Immanuel Kant geschildert in Briefen an einen Freund. S. 138-139. Правда, имеются и редкие суждения противоположного характера. Переводчик и адвокат из Кенигсберга Карл Готлиб Бок (1746-1830) в беседе с Абегом упрекал Канта за заявления о том, будто Гиппель украл у него его идеи и использовал их в собственных литературных произведениях: «Кант – бесчувственный человек [...] О дружбе и любви он не имеет права говорить, он совершенно дофилософствовался до выхода за их пределы». Abegg, J. F. Reisetagebuch von 1798. S. 245.


[Закрыть], хотя при этом и любил повторять фразу: «Мои дорогие друзья, друзей не существует»[52]52
  Wasianski, E. A. Ch. Immanuel Kant in seinen letzten Lebensjahren. S. 217.


[Закрыть]. Но после смерти кантовских друзей с философом происходила существенная перемена, что и говорит Штаалю Кант Алданова: «Некоторые [друзья], правда, умерли... Но я их никогда не вспоминаю. Я запретил себе о них думать... Не нужно никогда вспоминать о мертвых»[53]53
  Алданов, M. А. Девятое термидора. С. 58. Cp.: Borowski, L. E. Darstellung des Lebens und Charakters Immanuel Kant’s. S. 54; Wasianski, E. A. Ch. Immanuel Kant in seinen letzten Lebensjahren. S. 198.


[Закрыть].

Штааль оказывается вынужденным выслушать кантовские жалобы на плохой сон: «Я прежде хорошо спал... Но теперь мне часто снятся дурные сны...»; «Мне снится кровь, убийства... Не знаю, что это значит, – медленно, с расстановкой сказал он. – Не знаю... Кровь, убийства... Почему это снится мне?..»[54]54
  Алданов, M. А. Девятое термидора. С. 60.


[Закрыть] Если до сих пор содержание кантовского разговора у Алданова с исторической точки зрения страдало тем, что в ткань беседы вплетались уже устаревшие и неактуальные на тот момент пассажи, то с ночными кошмарами произошла обратная ситуация: к моменту разговора с молодым дипломатом Кант еще не страдал от дурных сновидений, которые начались у него лишь в самые последние годы XVIII века[55]55
  См.: Wasianski, Е. А. Ch. Immanuel Kant in seinen letzten Lebensjahren. S. 238, 239, 254.


[Закрыть]. Пытаясь бороться с этим, философ даже написал в своем блокноте в свойственной для себя манере: «Ночные кошмары не должны случаться»[56]56
  Op. cit. S. 240. В изданиях дошедших до нас черновых заметок Канта подобная фраза не содержится, однако не доверять Васиански нет никаких оснований.


[Закрыть].

Поверить в то, что Кант все же по каким-то причинам затеял долгий разговор с незнакомцем на улице, хоть и весьма сложно, но в качестве необычного исключения еще можно. Впрочем, о том как бы он мог происходить, имеется одно историческое свидетельство. Некий кенигсбержец Карл Фердинанд Гроф рассказывал: «Когда я однажды утром, как обычно, с удовольствием гулял по философской тропе и читал Критику чистого разума Канта, он неожиданно появился предо мной и спросил: “Мой милый черноглазый юноша, что же Ты читаешь?” “Я читаю Критику чистого разума Канта”. – “А Ты когда-нибудь видел Канта?” – маленький человек грандиозного духа стоял предо мною! “Я предостерегаю Тебя, мой сынок, те фрукты, что слишком рано поспевают, столь же рано и увядают”»[57]57
  Königsberger Kantiana [Immanuel Kant. Werke. Volksausgabe. Bd. 1. Hrsg, von A. Kowalewski]. Hrsg, von S. L. Kowalewski, W. Stark. Hamburg, 2000. S. 73.


[Закрыть].

Рисуемая же Алдановым сцена чтения философом отрывка из своего сочинения просто абсурдна: «Это моя последняя работа, – сказал он значительно. – “Die Religion innerhalb der Grenzen der blossen Vernunft aufgenommen”. [“Религия в пределах чистого разума“ (нем.)] Я прочту вам главу об основном зле человеческой природы»[58]58
  Алданов, M. А. Девятое термидора. С. 59.


[Закрыть]. Кант не позволял себе ничего подобного даже на лекциях[59]59
  В других произведениях Алданова также имеется несколько содержательных обращений к кантовской философии. В романе «Живи как хочешь» (1952) затрагивается кантовская трактовка счастья: «У Канта есть учение о счастье, к сожалению гораздо менее известное, чем другие его доктрины. Кант видит в счастье материю всех земных целей, “die Materie aller Zwecke auf Erden”. В зависимости от того, какие человеческие потребности удовлетворяет счастье, и от того, как оно их удовлетворяет, у Канта можно найти и классификацию: счастье “экстенсивное”, – ударение делается на числе потребностей; “интенсивное”, – ударение на степени удовлетворения; и “протенсивное”, – ударение на продолжительности счастья. Быть может, я несколько упрощаю это кантовское деление, когда-то меня поразившее. Теперь оно меня больше не удовлетворяет, вероятно оттого, что в мои годы уж очень трудно было бы говорить о протенсивном счастьи» (Алданов, М. А. Живи как хочешь // Соч.: В 6-ти кн. Кн. 5. М., 1995. С. 307. Cp.: KrV. В 834/А 806; КЧР. С. 472. В оригинале Кант употребляет понятие «Glückseligkeit», которое в данном случае возможно было бы переводить не только как счастье, но и как блаженство).


[Закрыть]. Обрывается чтение сочинения у Алданова появлением кантовского слуги – «пожилого человека с красным носом», «слегка выпившего Лампе»[60]60
  Алданов, М. А. Девятое термидора. С. 60. См. о Мартине Лампе (1734-1806): Jachmann, R. В. Immanuel Kant geschildert in Briefen an einen Freund. S. 173; Wasianski, E. A. Ch. Immanuel Kant in seinen letzten Lebensjahren. S. 227; Rink, F. Th. Ansichten aus Immanuel Kant’s Leben. S. 74.
  В 2001 году испанским писателем Хосе Луисом де Хуаном (род. 1956) был опубликован роман «Вспоминая Лампе», в котором дана попытка представить жизнь Канта глазами его слуги (см. в рус. переводе: Хуан, X. Л. де. Вспоминая Лампе / Пер. с исп. Т. В. Родименко // Иностранная литература. 2009. № 3). Роман о Лампе написан под впечатлением более раннего романа Томаса Де Квинси (1785-1859) «Последние дни Иммануила Канта» (1827), в свою очередь являющегося литературным переложением биографии Канта, написанной Васиански. Роман Де Квинси в 1994 году был экранизирован режиссером Филиппом Колланом (Les derniers jours d'Emmanuel Kant). См. также экзотический детектив с Кантом в качестве героя: Грегорио, М. Критика криминального разума. М., 2009.


[Закрыть]. Следуя за профессором домой, Лампе думал о несправедливости отсутствия у хозяина чина «Geheimrat’a»[61]61
  Алданов, М. А. Девятое термидора. С. 60. Если бы для самого Канта это имело большое значение, он согласился бы на профессорство в Халле: прусский министр просвещения Карл Авраам фон Цедлиц и Ляйпе (1731-1793) фон Цедлица сразу же обещал ему титул надворного советника; см.: Zedlitz, К. А. von. Brief an I. Kant vom 28. Marz 1778 // AA. Bd. X. S. 229, № 132.


[Закрыть], а также испытывал беспокойство по поводу реакции почтенных посетителей профессора: «...в последнее время на лицах этих людей, когда они выходили из кабинета, он как будто читал огорчение, скрываемую скорбь – или ему так казалось?..»[62]62
  Алданов, M. А. Девятое термидора. С. 60.


[Закрыть] И здесь Алданов забежал лет на пять-семь по сравнению с историческим Кантом.

В «Заговоре» (1926), продолжающем «Девятое термидора», Кант лично в качестве героя больше не участвует. Однако о философе неоднократно беседует Штааль и его знакомые. Один из них – Ламор, – увидев на столе у собеседника книгу Канта, сказал: «Я проездом был у него в Кенигсберге. Лучше было бы, если б не заходил: тяжело! Он впал в детство, не меняет больше белья, подвязывает чулки к пуговицам жилета. Уверял меня, что погода составила против него заговор... Очень тяжело смотреть. Я на своем веку, как, впрочем, все люди, видел достаточно разных memento mori! [помни о смерти (лат.)] Чем memento mori банальнее, тем оно действительнее. Заметьте, что и мысли, связанные с memento mori, всегда очень банальны. Ну, труп, могила, черви – умного ничего не скажешь. Однако впавший в полуидиотизм Кант – это такое зрелище, которое не может изгладиться из памяти. Другой об этом забудет, а вспомнит “Критику чистого разума”. Я “Критику” помню, но и этого при всем желании никак не могу забыть...»[63]63
  Алданов, М. А. Заговор. С. 402. Впрочем, даже и без этого неудачного посещения особого пиетета Ламор к философии Канта не испытывал: «Кант прямо говорит: если нет бессмертия, нравственный закон становится совершенно бессмысленным; а так как нравственный закон существует, значит, должно быть бессмертие. Я принимаю начало рассуждения и изменяю конец: если нет бессмертия, нравственный закон становится совершенно бессмысленным, – верно; а так как бессмертия нет, то нравственный закон... Нравственный закон есть нечто вроде тех акробатических фокусов, которым необходимо учить молодых людей...» (там же. С. 415).


[Закрыть]. Картина, описанная здесь Алдановым устами Ламора, за исключением некоторых деталей действительно соответствует двум-трем последним годам жизни Канта[64]64
  См.: Scheffner, J. G. Brief an J. E. Lüdeke vom 17. März 1803 // Briefe an und von Johann George Scheffner. Bd. 2. 423. № 12; Jachmann, R. B. Immanuel Kant geschildert in Briefen an einen Freund. S. 176.


[Закрыть]. Однако последнее слово о Канте в тетралогии Алданова, в романе «Святая Елена, маленький остров» (1921) сказал бывший император Наполеон: «Человек – существо беспокой ное, все он ведь чего-то ищет. Так пусть лучше ищет у священника чем у Кальостро, у Канта или у госпожи Ленорман. Поверьте, они все стоят друг друга: и Кант, и Кальостро, и госпожа Ленорман...»[65]65
  Алданов, M. А. Святая Елена, маленький остров // Мыслитель: Девятое термидора. Чертов мост. Заговор. Святая Елена, маленький остров. Тетралогия. С. 635.
  Безуспешно донести до Наполеона суть кантовской философии в сжатой форме пытался Виллер; см.: Viller, Ch. Philosophie de Kant [1801] // KSt 3 (1899); Vorländer, К. Viller''s Bericht an Napoleon Ober die Kantische Philosophie // KSt. 3 (1899); Bloch, /. Napoleon und Kant // KSt. 8 (1903). В окружении Наполеона некоторое время находился и голландский дипломат генерал Дирк ван Гогендорп (1761– 1822), который обучался в Кенигсбергской военной академии и слушал Канта; см.: Из записок голландского посланника графа Гогендорпа, 1803—1805 годы // Ра, изд. П. И. Бартеневым. М., 1888. № 9. С, 108.


[Закрыть].

Подводя предварительный итог рассмотрению алдановского Канта в тетралогии «Мыслитель», стоит заметить, что писателю удалось весьма правдиво и красочно передать внешний облик кенигсбергского философа, хотя это была, наверное, самая простая задача. Что же касается некоего психологического портрета, общения Канта с незнакомцем, то он совершенно не удался, если сравнивать его с тем Кантом, который известен нам по разнообразным историческим свидетельствам, а также по его философским произведениям. Это тем более странно, что сама беседа содержит множество деталей из кантовских биографий. Но чуть ли не все детали, знакомые по наиболее известным кантовским биографиям, Алданов попытался включить в один разговор. В результате получился, к сожалению, типичный для России образ «Канта вообще», одновременно в качестве галантного магистра преподающего русским офицерам фортификацию и мучающегося ночными кошмарами в старческом возрасте отставного профессора. Разве только совсем уж детские воспоминания Канта были исключены отсюда. Какую цель ставил перед собой Алданов, вводя Канта в качестве персонажа своей тетралогии, – на этот вопрос мне ответить сложно. Возможно, он желал дать относительно правдивый исторический портрет кенигсбергского философа, обращаясь ко множеству деталей, подтверждающихся историческими источниками, либо же, напротив, продемонстрировать «пределы понятия так называемой исторической достоверности». Однако нельзя исключить и того, что целью Алданова была некая пародия на Канта[66]66
  Ср. с оценкой Зинаиды Николаевны Гиппиус (1869-1945): «...“смешной” Кант выписан неловко и совсем не смешно» Крайний, А. [Гиппиус, 3. Н.] Литературная запись. Полет в Европу // Современные записки. Общественно-политический и литературный журнал. Кн. XVIII. Париж, 1924. С. 130.


[Закрыть] или же на Карамзина, посещающего Канта. Во всяком случае, Штааль после знакомства с «Письмами...» Карамзина начинает писать «Журнал путника», в котором упоминается и «Иммануил Кант, которого мне не забыть мудрой, потрясшей душу беседы»[67]67
  Алданов, М. А. Девятое термидора. С. 103.


[Закрыть]. А герой романа «Заговор» Иванчук, обнаружив книгу Канта «Грезы духовидца, поясненные грезами метафизики», размышляет так: «Это тот кенигсбергский старичок, о котором всегда врет Штааль...»[68]68
  Алданов, М. А. Заговор. С. 397.


[Закрыть].

Возможно, на этой тетралогии Алданова не стоило останавливаться столь подробно, если бы не одно обстоятельство: выше я намеренно выпустил одно ответвление разговора Канта со Штаалем, являющееся, на мой взгляд, самым интересным, и венчающее вековую интерпретацию революционности кантовской философии самым ярким образом. Итак, Кант говорит русскому дипломату:

«Робеспьер, Дантон... Я думаю, они неплохие люди. Они заблуждаются , только и всего: почему-то вообразили себя революционерами. Разве они революционеры? Они такие же политики, такие же министры, как те, что были до них, при покойном короле Людовике. Немного лучше или, скорее, немного хуже. И делают они почти то же самое, и хотят почти того же, и душа у них почти такая же. Немного хуже или, скорее, немного лучше... Какие они революционеры?

– Кто же настоящие революционеры? – спросил озадаченный Штааль.

– Я, – сказал старик серьезно и равнодушно, как самую обыкновенную и само собой разумеющуюся вещь»[69]69
  Алданов, М. А. Девятое термидора. С. 59.


[Закрыть].

Свое необычное утверждение Кант аргументировал так: «Это очень распространенное заблуждение, будто во Франции происходит революция [...] Признаюсь вам, я сам так думал некоторое время и был увлечен французскими событиями. Но теперь мне совершенно ясен обман, и я потерял к ним интерес. Во Франции одна группа людей пришла на смену другой группе и отняла у нее власть. Конечно, можно называть такую смену революцией, но ведь это все-таки несерьезно. Разумеется, я и теперь желал бы, чтоб во Франции создалось правовое государство, более или менее соответствующее идеям Монтескьё. Но, согласитесь, это все не то... Почему эти люди не начнут революции с самих себя? И почему они считают себя последователями Руссо?.. Руссо, – сказал он с уважением, – имел в виду совершенно другое»[70]70
  Там же. С. 59.


[Закрыть], «Только в моем учении – подлинная революция, революция духа. И потому самые вредные, самые опасные люди это не Дантон и не Робеспьер, а те, которые мешают мне высказывать мои мысли. Разве можно запрещать произведения Канта?..»[71]71
  Там же. С. 59. Алдановский герой Кант утверждает: Руссо «ненавидел людей...» (там же). Сам же Иммануил Кант, напротив, высказывался о французском мыслителе так: «Было время, когда я [...] презирал чернь, ничего не знающую. Руссо исправил меня. Указанное ослепляющее превосходство исчезает, я учусь уважать людей...». BGSE // АA. Bd. XX. S. 44; T. 2. С. 373.


[Закрыть]

Для того чтобы по-настоящему оценить эту сцену в романе Алданова, необходимо сказать о ее немецком прообразе, а именно о сочинении Гейне.

Г. Гейне и Кант

Долгие годы в процессе преподавания философии в Советском Союзе почти обязательным упоминанием в связи с так называемой «немецкой классической философией» служили слова Карла Маркса (1818-1883) о том, что «философию Канта можно по справедливости считать немецкой теорией французской революции»[72]72
  Маркс, К. Философский манифест исторической школы права (1842) // Маркс, К., Энгельс, Ф. Соч. T. 1. М.,21954. С. 88.


[Закрыть]. Его сподвижник Фридрих Энгельс (1820-1895) был в подобных высказываниях несколько осторожнее, избегая каузальных констатаций: «Политическая революция во Франции сопровождалась философской революцией в Германии»[73]73
  Энгельсу Ф. Успехи движения за социальное преобразование на континенте (1843) // Марксу К., Энгельсу Ф. Соч. T. 1. С. 357. Перевод исправлен по оригиналу: Engels, F. Fortschritte der Sozialreform auf dem Kontinent // Marx, K., Engels, F. Werke. Bd. 1. B., 1976. S. 491. В дальнейшем наиболее смелые авторы будут говорить даже о «соперничестве» Канта и французской революции: «Кант готовит второе издание своего трактата, начинающегося так: “К вечному миру: к кому обращена эта сатирическая надпись на вывеске одного голландского трактирщика рядом с изображенным на этой вывеске кладбищем? Вообще ли к людям или, быть может, только к философам, которым снится этот сладкий сон". [...] Французская же республика, соперничая с Кантом, только что приняла закон об отмене смертной казни. Закон вступает в силу на другой день после установления вечного мира на планете». Эйдельману Н. Я. Апостол Сергей. Повесть о Сергее Муравьёве-Апостоле. М., 2005. С. 21.


[Закрыть]. Такие утверждения врезались в память многим из тех, кто застал курс преподавания марксистско-ленинской философии[74]74
  Однако и за пределами СССР подобные тезисы редкостью не являлись – достаточно упомянуть знаменитого кантоведа и сторонника этического социализма Карла Форлендера (1860-1928), утверждавшего, что Маркс по праву называл политическую философию «немецкой теорией французской революции». Vorländer, К. Kants Stellung zur französischen Revolution // Philosophische Abhandlungen Hermann Cohen zum 70sten Geburtstag (4. Juli 1912) dargebracht. B., 1912. S. 267-268.


[Закрыть], ибо, согласно Владимиру Ильичу Ленину (Ульянову, 1870—1924), «немецкая классическая философия» наряду с классической английской политэкономией и французским утопическим социализмом являлась одним из источников и составных частей марксизма[75]75
  См.: Ленин, В. И. Три источника и три составных части марксизма // Просвещение. Спб., 1913. № 3.
  В пьесе «Иммануил Кант» австрийского прозаика и драматурга Томаса Бернхарда (1931-1989) философ с супругой плывет на корабле в Америку. Одно из кантовских размышлений в Атлантике звучит в этой пьесе так: «Вот я социалист истинный и действительный социалист все прочее заблуждение И коммунизм тоже только модная блажь Маркс негодник А этот бедный слабоумный Ленин совершенно превратно меня истолковал». Бернхарду Т. Иммануил Кант // Видимость обманчива и другие пьесы / Сост. и пер. М. Л. Рудницкого. М., 1999. С. 273.
  В печатных сочинениях ленинского наследника И. В. Сталина (Джугашвили, 1878-1953), за исключением статьи в «Правде» 1938 года «О диалектическом и историческом материализме», Кант практически не упоминается. Однако Владимир Александрович Разумный (род. 1924) свидетельствует о том, как около 1952 года Сталин на квартире секретаря партийной организации Института философии АН СССР Дмитрия Ивановича Чеснокова (1910-1973), узнав о проходящем собеседовании перед кандидатским экзаменом по КСС, произнес: «”Да, Кант! Все вот говорят – Гегель, Гегель! А я вот в семинарии зачитывался Кантом. Как ты смотришь на аналитические суждения?”. Подумав, что вопрос обращен ко мне, я что-то вполне несуразное промычал, хотя штудировал Канта так же упорно, как дифференциальное исчисление. Не обращая внимания на мой философский лепет, И. В. Сталин продолжал ходить, излагая сложнейшие умопостроения Канта, его концепцию ноуменов и феноменов. Вдруг, резко остановившись, он посмотрел на меня (у него был удивительный взгляд – пронзительный, но с хитринкой!) и спросил – : «А как ты смотришь на “Критику практического разума”»? Клянусь – я вообще почти исчез в кресле, думая про себя: “Не читал. Знаю – только название...”. Разумный, В. А. Иосиф Сталин. Реальность фантастического // http://www.razumny.ru/stalin.htm. См. также об опровержении агностицизма Канта у Сталина: Щеглов, А. В. Немецкая классическая философия (Кант, Гегель, Фейербах). Стенограмма лекций, прочитанных 11, 14 и 17 декабря 1939 г. [Курс диалектического и исторического материализма ВПШ при ЦК ВКП(б)] / Под ред. М. Б. Митина. М, 1940. С. 17.


[Закрыть].

Однако в своей интерпретации кантовской философии Маркс находился под сильным влиянием своего старшего друга Генриха Гейне (1797-1856) и, прежде всего, его произведения «К истории религии и философии в Германии» (1834—1835). Энгельс также упоминает Гейне в своем сочинении «Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии» (1886)[76]76
  См.: Engels, F. Ludwig Feuerbach und der Ausgang der klassischen deutschen Philosophie H Marx, K., Engels, F. Werke. Bd. 21. B., 1975. S. 265.


[Закрыть], которое и положило начало самому понятию «немецкой классической философии». В 1835 году Гейне утверждал, что «наша немецкая философия есть не что иное как греза французской революции»[77]77
  Heine, Н. Einleitung zu „Kahldorf über den Adel“ // Werke und Briefe in zehn Bänden. Bd. 4. Hrsg, von H. Kaufmann. B., Weimar, 21972. S. 276.


[Закрыть]. С КЧР, согласно Гейне, «начинается духовная революция в Германии, представляющая своеобразную аналогию материальной революции во Франции, столь же важная в глазах глубокого мыслителя, как и та. Она развивается по тем же фазам, и между обеими господствует замечательнейший параллелизм»[78]78
  Гейне, Г. К истории религии и философии в Германии. М., 1994. С. 131.


[Закрыть]. Вокруг КЧР «собрались наши философские якобинцы», а поэтому Гейне без труда находит параллельную Канту личность: «Кант был нашим Робеспьером»[79]79
  Heine, Н. Einleitung zu „Kahldorf über den Adel“. S. 276.


[Закрыть]. Но этим немецкий поэт отнюдь не удовольствовался: «...если Иммануил Кант, этот великий разрушитель в царстве мысли, далеко превзошел своим терроризмом Максимилиана Робеспьера, то кое в чем он имел сходные с ним черты, побуждающие к сравнению обоих мужей [...] тип мещанина в высшей степени выражен в обоих: природа предназначила их к отвешиванию кофе и сахара, но судьба захотела, чтобы они взвешивали другие вещи, и одному бросила на весы короля, другому – Бога... И они взвесили точно!»[80]80
  Гейне, Г. К истории религии и философии в Германии. С. 139.


[Закрыть] Прозорливость Гейне трудно переоценить: так, Кант уже был источником марксизма, оппортунизма, ревизионизма и социал-фашизма, провозвестником великой социальной революции, основателем прусского милитаризма[81]81
  См.: Эрн, В. Ф. От Канта к Крупу; Daudet, L. Contre l'esprit allemand de Kant ä Krupp. Paris, 1915.


[Закрыть], но самая прогрессивная интерпретация, словно сошедшая с заголовков сегодняшних газет, по-прежнему принадлежит Гейне. «Разрушитель в мире мысли» посредством «Кантовой гильотины», воплощение «духовного терроризма», с лихвой перекрывающего всякий «материальный терроризм», «террорист в царстве философии»[82]82
  Heine, H. Einleitung zu „Kahldorf über den Adel“. S. 276; Heine, H. Säkularausgabe. Hrsg, von der Stiftung Weimarer Klassik. Bd. 8. B., 2001. S. 496-497.


[Закрыть] – так должен выглядеть новейший образ Канта, внушающий ужас спецслужбам различных стран мира.

При всех своих заслугах на фронтах контртеррористической борьбы Гейне все же не был первым: его интерпретация немецкой философии возникла на основе сочинения Карла Фридриха Бахмана (1785—1855)[83]83
  Возможно, еще более ранним источником для Гейне могло бы служить сатирическое сочинение Ф. Хр. Броссе: «Бессмертие – это дерево свободы освещенного разума, вокруг которого радостные и осчастливленные люди танцуют карманьолу. Вдали сидит на троне критики Робеспьер, он забирает у думающей публики – своего Бога, и после этого в другом декрете снова разрешает простым массам – верить в Бога, он даже принуждает людей к этому вкручиванием мозгового шурупа практической веры разума. Смертельный удар кинжала уже нанесен Энезидемом, тиран уже пал! Да здравствует Энезидем и Шарлотта Корде! Последователи Канта! Снимите с головы красные шапки! Мы, добропорядочные роялисты, верим в бессмертие, в бессмертие!» Borisens, Е. [Вrosse, F. Chr.] Antipseudo-Kantiade, oder der Leinweber und sein Sohn, ein satyrisch-krittscher Roman, mit imaginierten Kupfern, ohne Vorrede von Kant, aber mit einer üblen Nachrede der Pseudokantianer. Gnidos [Riga], 1798. S. 31.


[Закрыть]. В произведении «О философии моего времени» (1816) Бахман описывает странное обстоятельство: «...собственное воздействие “Критики чистого разума” [...] совпадает по времени с первыми движениями, возвещавшими Французскую революцию»[84]84
  Bachmann, C. F. Über die Philosophie meiner Zeit. Zur Vermittlung. Jena, 1816. S. 3.


[Закрыть]. В отличие от Гейне, Бахман проводит все же параллели между французской революцией и последователями Канта, а не с самим кенигсбергским мыслителем: «...возникают кровавейшие битвы, научное якобинство и терроризм, литературные убийства и гнусности, истинно площадный тон, человек вылетает за все границы конечности, полагает себя на место Бога и заставляет возникать весь мир из своих собственных мыслей, а труд, воображавший, что навсегда разрушил царство догматизма, произвел из своего собственного чрева самый безрассудный догматизм, который когда-либо видел мир»[85]85
  Op. cit. S. 4.


[Закрыть]. Рассуждения Бахмана показывают, что толчком для подобных сравнений философии Канта с французской революцией послужило одно большое преувеличение. Со ссылкой на знаменитое место из предисловия ко второму изданию КЧР он утверждает: «Что Кант пытался своей критикой осуществить в метафизике полную революцию, не подлежит сомнению исходя из его собственных высказываний»[86]86
  Op. cit. S, 26-27.


[Закрыть]. После исследования Хорста Шрёпфера[87]87
  Schröpfer, H. Kants Weg in die Öffentlichkeit: Christian Gottfried Schütz als Wegbereiter der kritischen Philosophie.


[Закрыть] ясно, что это кантовское высказывание 1787 года не имеет ничего общего ни с французской революцией, ни с недвусмысленно задуманной и декларируемой революцией в философии, а является ответом на рецензию Шютца, написанную тем в 1785 году на «Основоположение к метафизике нравов»[88]88
  Allgemeine Literatur-Zeitung. Jena, 1785. Bd. 2. № 80. S. 21; cp. также: Schütz, Chr. G. Brief an 1. Kant vom 18. Februar 1785 // AA. Bd. X. S. 399. № 237.


[Закрыть]. В отличие от Канта, Фихте совершенно осознанно претендовал на то, что своим наукоучением совершает в философии революцию по примеру французов: «Моя система – это первая система свободы; как та нация [французы] разрывает внешние цепи человека, так моя система порывает охватывающие его путы вещей самих по себе, внешнего влияния, и устанавливает его в своем первом основоположении в качестве самостоятельной сущности»[89]89
  Fichte, J. G. Brief an J. I. Baggesen vom April 1795 // GA der Bayerischen Akademie der Wissenschaften. Bd. III,2. Stuttgart-Bad Cannstatt, 1970. S. 298.


[Закрыть].

Правда, параллели между философией Канта и «дезорганизацией» посредством французской революции проводились и ранее – например, в философских журналах антикантианской направленности, издаваемых Иоганном Августом Эберхардом (1739-1809)[90]90
  Cm.: [}(] Dreyerley Desorganisationen gegen das Ende unseres Jahrhunderts // Philosophisches Archiv. Hrsg, von J. A. Eberhard. Bd. 2. St. 3. B., 1794. S. 17-31; а особенно: [)(] Gespräch zwischen Charlotte Cordö, der Mörderin des berüchtigten Marat zu Paris, und einem kritischen Philosophen // Philosophisches Archiv. Bd. 2. St 4. B., 1795. S. 110-113.


[Закрыть]. В конце XVIII века Фридрих Готлиб Клопшток (1724-1803) сочинил даже такую эпиграмму:

«Изменять государственное здание стали во Франции, в Германии

Занялись подражательством, и стали изменять систему знания, замечательно»[91]91
  «Ändernd den Bau des Staates ward man in Frankreich, in Deutschland / Ahmte man nach, und ward, ändernd ein Lehrgebäu, toll». Klopstock, F. G. Werke und Briefe. Historisch-kritische Ausgabe. Hrsg, von K. Hurlebusch. Werke 1: Epigramme. B., 1982. S. 58. № 177 [1795-1803]. См. также о Клопштоке/Канте: ФКР. С. 84-85.


[Закрыть].

А 3 января 1796 года немецкий писатель и журналист Людвиг Фердинанд Губер (1764-1804) в анонимно опубликованной во влиятельном французском печатном органе того времени «Le Moniteur Universel» статье писал, что знаменитый Кант произвел в Германии духовную революцию, подобную революции во Франции, причем кенигсбергский мыслитель выступил при этом сторонником республиканского устройства[92]92
  См.: [Huber, L. F.] Projet de paix perpötuelle, par Kant // Gazette nationale ou le Moniteur universel. 3. Januar 1796. № 103. P. 99. ND: Paris, 1863. А. Филоненко замечает в этой связи, что здесь впервые произведено сравнение французской революции и Коперниканской революции Канта; см.: Philonenko, А. L’oeuvre de Kant: la Philosophie critique. T. II. Paris, 1972. P. 265 note.


[Закрыть].

Тем не менее не следует упускать из виду, что тон подобных сравнений во времена революции и во времена Гейне, с одной стороны, и во Франции и в Германии, с другой стороны, нередко был полностью противоположным: «В новейшее время, – писал Розенкранц в середине XIX века, – стало очень модно параллелизировать ход развития немецкой философии начиная с Канта с французской политикой, и из этого выводить славу немецкой философии. Но тогда [во времена Канта. – А. К.], однако, это подразумевали совсем по-другому, и подобное сравнение было сопоставимо с доносом в деструктивной тенденции...»[93]93
  Rosenkranz, К. Geschichte der Kant’schen Philosophie. S. 355.


[Закрыть]. И печальная судьба естественного права в России 20-х годов XIX века[94]94
  См. об этом: ФКР. С. 271-276, 369.


[Закрыть] подтверждает слова Розенкранца.

И все же увязывание воедино французской революции и философии Канта в дореволюционной России осуществлялось, прежде всего, под влиянием Гейне, причем началось это еще до всякого распространения марксизма. С большой симпатией о сравнениях философии Канта с французской революцией в сфере духа, нередко с прямыми ссылками на Гейне, высказываются такие разные мыслители, как западник П. Я. Чаадаев[95]95
  См.: Чаадаев, П. Я. Письмо к А. И. Тургеневу от октября-ноября 1835 г. // Полн. собр. соч. и избр. письма: В 2-х т. Т. 2. М., 1991. С. 94


[Закрыть], писатель и литературный критик Василий Степанович Межевич (1814-1849)[96]96
  См.: Межевич, В. С. Гегель [Из Амед-ея Прево] // Телескоп. Журнал современного просвещения, изд. Н. И. Надеждиным. М., 1833. Ч. 16. № 15. С. 396.


[Закрыть], поздний славянофил Эрн[97]97
  См.: Эрн, В. Ф. Меч и крест (От Канта к Круппу). С. 311.


[Закрыть] или православные священники архиепископ Никанор[98]98
  См.: Никанор, архиепископ (Бровкович, А. И.). Позитивная философия и сверхчувственное бытие. Т. 3. Критика на критику чистого разума Канта. Спб., 1888. С. 385-386.


[Закрыть] и Флоренский[99]99
  См.: Флоренский, П. А. Из лекций по истории философии Нового времени. С. 33-34.


[Закрыть]. Статью об этих параллелях между кантовской философией и французской революцией опубликовал в издаваемом вместе с братом Михаилом Михайловичем (1820-1864) журнале и Ф. М. Достоевский[100]100
  См.: Эпоха, журнал литературный и политический, изд. М. М. Достоевским. Спб., 1864. № 3. С. 192– 222.


[Закрыть]. Ни один из упомянутых мыслителей марксистом не был. Литературный критик и публицист Дмитрий Иванович Писарев (1840-1868) находится в рамках русской мысли, скорее, в одиночестве, когда он в 1867 году в связи с интерпретацией Гейне говорит о «ребяческих сближениях» или «приятной и затейливой выдумке»[101]101
  Писарев, Д. И. Генрих Гейне // Полн. собр. соч. и писем: В 12-ти т. Т. 9. М., 2005. С. 434.
  Ср. также Писарев о Канте: «Немцы, народ совершенно привычный к варварской туманности изложения, все-таки жалуются на Канта, что он писал самое капитальное из своих сочинений “Критику чистого разума” самым тяжелым, деревянным, непонятным и даже схоластическим языком. Лучшее доказательство кантовской неясности заключается в том, что немцы раскусили “Критику чистого разума” через восемь лет после ее выхода в свет». Писарев, Д. И. Реалисты (1864) // Т. 6. М., 2003. С. 345. См. также: Писарев о полемике Шиллера с Кантом – Писареву Д. И. Вильгельм Гумбольдт (1860) // Там же. Т. 2. М., 2000. С. 21, 27; Писарев о Канте в романе В. X. Диксона «Духовные жены» – Писарев, Д. И. Мистическая любовь (о: Spiritual Wives. Ву William Hepworth Dixon. L., 1868). I. Кенигсбергские пиетисты // Там же. Т. 10. М., 2007. С. 194—195.


[Закрыть].

Причину такого рода «ребяческих сближений», на мой взгляд, стоит искать в характерной черте русской литературной традиции, а именно в тяге к красивому и броскому выражению, нередко любой ценой. Содержательно нелепая, но зато хлестко звучащая фраза будет с радостью транслироваться десятилетиями. И Гейне оказывается для этого почти идеальным источником. Именно гейневская интерпретация философии Канта и доводится в романе Алданова до своего завершения. Против этой доминирующей стилизации в духе Гейне примеров в русской литературе очень мало. Скорее, исключением оказываются размышления в романе Алексея Николаевича Толстого (1883-1945) «Хмурое утро» (1941): «...философия-то, логика-то корректируются, как стрельба, видимой целью, глубоким познанием жизненных столкновений... Революция – это тебе не Эммануил Кант!»[102]102
  Толстой, А. Н. Хмурое утро // Полн. собр. соч. Т. 8, М., 1947. С. 33.


[Закрыть]

Особняком в традиции революционизации философии Канта в России стоит фигура Герцена. Он сравнивает внешний облик Канта и Робеспьера[103]103
  См.: Герцен, А. И. Письма об изучении природы. Письмо 8. С. 305.


[Закрыть], но, похоже, не на основе Гейне. В «Былом и думах» (1855) Герцен вспоминает «Канта, снявшего бархатную шапочку при вести о провозглашении республики 1792 года и повторившего “ныне отпущаеши” Симеона-богоприимца»[104]104
  Герцену А. И. Былое и думы // Собр. соч.: В 30-ти т. Т. 11. М., 1957. С. 299 Ср.: Лк 2:29-32.


[Закрыть]. Он не указал никакого источника, однако его можно восстановить. В рецензии на биографию Канта Шуберта известный историк, публицист, «летописец» своего времени и прекрасный знаток русской культуры Карл Август Варнхаген фон Энсе (1785-1858) передал рассказ, слышанный им около 1818 года от знавшего Канта Христиана Фридриха Августа Штэгемана (1763-1840): «Когда через газеты было сообщено о провозглашении Французской республики, Кант, который ко всем событиям Французской революции относился с теплым участием, со слезами на глазах сказал нескольким своим друзьям, среди которых был также и Штэгеман: “Сейчас я могу сказать, как Симеон: Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром, после того как я видел этот день спасения”. Для него во Французскую революцию вплелись все важные устремления человечества, и он надеялся на то, что они, почти потерянные в преступлениях анархии, будут спасены снова при переходе к упорядоченному правительству»[105]105
  Varnhagen von Ense, К. А. Kant’s Leben, von Schubert. 1842. Aus einem Brief an** in** // Denkwürdigkeiten und vermischte Schriften. Bd. 5. Lpz., 21843. S. 755. В несколько иной редакции: Varnhagen von Ense, К. A. Tagebücher. Aus dem Nachlaß Varnhagen’s von Ense. Bd. 11. Lpz., 1869. S. 187. 15. August 1854.


[Закрыть]. Таким образом, за исключением выдуманной «бархатной шапочки» Герцен следует в своем описании данному историческому источнику. Но отношение Канта к французской революции было настолько непростым и запутанным, что даже и при наличии подобного исторического свидетельства в рассказанную историю верится с трудом. В чем же состояли причины подобной неоднозначности?