Текст книги "Фабрика волшебства (СИ)"

Автор книги: Алексей Кривошеин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Испытание начинается, – провозгласил Кондратий. Ивор моргнул и очнулся от наваждения. Самого начальника отдела кадров нигде не было видно. Он исчез, словно его и не было.

Ивор огляделся. Кондратий что-то говорил об элементалях. Юноша ни разу не сталкивался с этими существами, знал только, что в обычных условиях элементаль проплывет сквозь человека, и ни тот ни другой этого не почувствуют. Сейчас же на Иворе были волшебные очки.

В центре полыхала чаша, оттуда вряд ли появится что-то опасное. Ивор повернулся к сиянию спиной. Вперед уходила извилистая дорожка, которую он должен защитить, а дальше... Юноша ахнул, стена, которая до сих пор казалась монолитной, была испещрена сотнями темных дыр. Сияние из чаши кидало на них отблески, но внутрь не проникало. Одна из дыр была прямо напротив него.

– Что мы должны сделать? – спросил Рудольф, который стоял пятью шагами левее.

– Выстоять, – отозвался Мефодий.

– Смотрите! – воскликнул Ивор.

Провалы больше не были пустыми. В темноте дыр копошилась тьма. Сперва Ивору показалось, что с его глазами что-то происходит. Ближайшая дыра начала расползаться и менять форму, юноша с замиранием сердца понял, что это не отверстие в стене меняется, это выползает наружу странное черное облако.

Так вот он какой – темный элементаль. Словно кто-то уронил в прозрачную воду каплю чернил, которые расползлись в разные стороны, превратившись в страшную кляксу. Элементаль выполз из дыры в стене и медленно передвигался в сторону чаши.

Ивор торопливо произнес Слово Вспышки. Свет зародился в сфере волшебства, но юноша переправил его в грудь, а потом из груди в центр темного облака. Сияние ударило, словно луч солнца в щель отцовского сарая. Элементаль распался на части, которые медленно растворились, не оставив и следа.

– Отличный выстрел, Ивка, – услышал он голос Рудольфа. – А вот так сможешь?

Бусины на пиджаке рыжепрядого засияли, он принял боевую стойку и взмахнул руками. С ладоней парня стекли сияющие заряды, они ринулись вперед, замерли резко, словно наскочив на невидимую преграду, и рассыпались на несколько частей. Одна полетела вперед, разметав элементаля Рудольфа. Вторая забрала резко вправо, пронзив врага Мефодия. Третья же, сделав в воздухе сложный финт, сетью опутала подступающего элементаля Алины и раздавила его на мелкие частицы, которые тут же растворились в воздухе.

– Здорово! – воскликнула девушка и захлопала в ладоши. – Ты супер, Рудик!

Ивор резко отвернулся. Она называет его Рудиком, он дает ей свой пиджак. Это несправедливо!

Но вскоре на злость не осталось времени. Элементалей становилось больше, в потолке открывались все новые дыры. Ивор едва успевал выкрикнуть Слово Вспышки. Лучи ударяли все чаще и чаще, даже Рудольф посерьезнел и не отпускал больше шуточки.

Черных клякс было так много, что некоторых юноша останавливал у самого источника. Еще чуть-чуть и один из них...

Улучив момент, он оглянулся. У Алины все в порядке, Рудольф хоть и нехороший человек, но дело свое знает на отлично. Без его помощи девушка давно бы вылетела из гонки. Зато у Кремня, стоявшего чуть дальше, дела шли не так хорошо. Три темных облака подобрались к кругу, отделявшему чашу от проходов лабиринта.

Но Кремень не желал сдаваться. Лицо здоровяка было спокойно и сосредоточено.

– Свет! – воскликнул сын каменотеса, луч пронзил первое облако. – Свет! – еще одна вспышка уничтожила следующего элементаля. – Свет! – еще один резкий крик, но руки Кремня остались пусты.

Здоровяк побледнел. Осечка!

Ивор хорошо помнил день, когда впервые столкнулся с осечкой. Он как раз освоил заклинание Горного Голема и использовал его к месту и не к месту. Отец ругал его, но от этого было мало проку. Едва Крон выходил к покупателю, Ивор создавал из замороженных туш самого большого голема, на какого был способен, и заставлял его танцевать посреди подсобки.

Вот и в тот раз он заставил гиганта балансировать на одной ножке, сам же подошел почти вплотную. И тут что-то пошло не так. Сила разом покинула его, субстанция волшебства, доселе переполнявшая тело, мгновенно пропала, оставив своего хозяина на произвол судьбы. Ивор был так удивлен, что позабыл про нависающую над ним тяжесть. А голем без магической поддержки начал заваливаться прямо на подростка.

Ивор присел и зажмурился. Магия подвела его, и он не знал, как защититься. И тут раздалась резкая команда:

– Крон!

Вспышка была столь яркой, что Ивор зажал глаза ладонями. Последнее, что он видел, это разлетавшиеся во все стороны куски мороженного мяса. Отец вовремя вернулся и спас его. А потом сел рядом с испуганным сыном и сказал:

– Осечка. Это была обычная осечка.

Тогда Ивор впервые узнал странное и страшное свойство субстанции волшебства. Не важно сколь совершенна сфера волшебства, все равно насколько опытный маг колдует, один раз из сотни его волшебство не сработает. Даже великие маги с полностью загоревшейся звездой не застрахованы от этого страшноно явления.

Нелогичная, абсолютно непрогнозируемая и не поддающаяся анализу осечка. Еще ни один человек подлунного мира не сумел от нее избавиться.

Осечка Кремня была роковой. Темный элементаль беспрепятственно проскользнул над головой здоровяка и коснулся расплывчатым боком яркой субстанции волшебства.

Ба-бах!

Громыхнуло так, что у Ивора заложило уши. Элементаль и добрая часть субстанции волшебства из чаши исчезла, взрывная волна подхватила Кремня, словно щепку и потащила его по извилистому пути лабиринта прямо к выходу.

– Я не хочу... – только и сумел крикнуть здоровяк. Бедного парня засосало в одну из темных дыр.

– Ивка, сзади!

Ивор резко обернулся и увидел с десяток элементалей, непрерывной чередой выползающей из отверстий в стене.

– Свет! – закричал Ивор, пытаясь разделить первоначальный луч хотя бы на три пучка. У него получилось не хуже Рудольфа, три элементаля разметало в клочья. Но взамен из провалов появлялись все новые черные кляксы.

– Придумай что-нибудь, – прокричал Ивор Мефодию. – Их слишком много, нам не справится с ними поодиночке.

– Я не знаю, – отозвался дородный юноша, уничтожая очередного элементаля. – Мне надо свериться с информатором.

– Рудольф! – повернулся Ивор ко второму другу. – Нужна твоя помощь. Почисти мою дорожку, я помогу Мефу. Он будет мыслить!

– Понял, – кивнул Рудольф. Когда речь заходила об общем деле, он всегда действовал четко и безотказно.

Мефодий присел и поднял свой рваный башмак. Некоторое время он бормотал что-то, вокруг его головы кружился хоровод образов. Ивор и Рудольф на последнем издыхании кричали слово Вспышки, уничтожая подступающих все ближе элементалей.

Один за другим раздалось несколько взрывов. Это значило, что еще кто-то выбыл из состязания. Ивор жаждал обернуться и посмотреть как дела у Алины, но не мог улучить момента.

Рудольф закричал страшно, и шагнул вперед. Из рук его непрерывно бил свет, разнося темные кляксы в клочья. Ивор не отставал от него, превратившись в ходячий прожектор непрерывного действия. Мефодий продолжал рыться в башмаке.

И тут Ивор услышал отчаянный визг Алины. Позабыв обо всем на свете, он обернулся и увидел страшное. Девушка выпустила последнюю молнию и тихо осела на пол. Темный элементаль беспрепятственно проплыл над ней и миновал последнюю черту.

Ивор ринулся через стенки лабиринта к девушке, но запнулся и упал, сбив Рудольфа. Благодаря этой выходке еще два элементаля проскользнули через черту.

– Вот и все, – сказал Рудольф, опустив руки.

– Я знаю что делать, – воскликнул вдруг Мефодий. Его всклокоченная шевелюра возникла из-за стенки лабиринта.

– Поздно, – проговорил Рудольф.

– Встаем в круг. Быстро! Кому говорю! – заорал Мефодий.

Его вопль вывел друзей из ступора, они подскочили к другу и встали спиной к спине. Прорвавшиеся элементали слились в один огромный безобразный черный ком, который навис над чашей, словно гигантская лапа.

– Нам нужно соприкоснуть наши сферы, – прокричал дородный юноша. – Поднимите их над головой!

– Что? – глаза Рудольфа округлились. Челюсть Ивора отвисла.

– Это невозможно, – прошептали его губы.

Ни кто никогда не рассказывает другим людям, где он прячет свою сферу волшебства. "Если хоть кто-то узнает, где ты прячешь сферу – ты пропал. Это будет означать лишь одно – ты в полной власти этого человека", – вспомнил Ивор слова отца.

Даже будучи близкими друзьями, они знали о сферах друг друга очень мало. Рудольф маскирует ее среди сотен бусин на пиджаке. Ивор держит сферу в неприметном треснутом камне перстня, а про Мефодия друзья даже и догадок не строили – слишком уж силен их друг на всякие выдумки. И вот теперь нужно было довериться друг другу и стать практически одним целым.

– Без этого никак, – сказал Мефодий. Его слова прозвучали в полнейшей тишине. Темная лапа над чашей начала сжимать пальцы, пара мгновений – и грянет самый страшный взрыв.

– Я готов! – быстро сказал Ивор и поднял руку с перстнем

– Я тоже! – подхватился Рудольф. Он оторвал одну из множества бусин и поднял ее над головой.

Мефодий кивнул и поднял башмак. Он замерцал и превратился в шар.

– Так вот оно что... – воскликнул Рудольф, но было некогда удивляться.

– А теперь соприкоснем сферы и скажем слово Вспышки.

Черная лапа элементалей коснулась искрящейся субстанции волшебства. Мигом раньше друзья коснулись сферами волшебства и одновременно выкрикнули:

– Свет!

Ивор видел испуганные глаза Алины. Ледяной ужас плескался в бездонном колодце зрачков, юноша обреченно подумал, что такие глаза бывают у человека перед смертью.

Мир накрыло прозрачное плотное одеяло, казалось все кругом застыло. Замерла девушка, остановились элементали, черная лапа, над чашей с субстанцией волшебства перестала сжиматься.

Полыхнуло так, словно в пещере зажглось маленькое солнце. И эпицентром этого солнца были три сферы, объединенные в одно целое. Ослепительно яркий свет разом уничтожил мрак в зале, со скоростью света сияние проникло в самые дальние уголки элементалевых нор, выжигая сырость и тьму. Ни одна черная клякса не уцелела под этим ослепительным первозданным светом. Ивор ощутил легкость и восторг. Все его тело до последней клеточки пропитала чистая первозданная энергия.

Мир ярко высветился и замер, намертво отпечатавшись в мозгу людей находившихся в зале. В течение всей жизни этот образ являлся Ивору такой же четкий, как в тот момент.

А потом все кончилось. Друзья обессилено упали на дно лабиринта. Ивор слышал тяжелый сип Мефодия и ругань Рудольфа.

– А чаша то пуста, – проговорил девичий голос, юноша повернулся и увидел голый камень кубка. Удивленно пощупал лицо, ослепительная вспышка выжгла не только элементалей, она уничтожила очки.

– Мы победили, – сказал Рудольф недоверчиво. – Мы победили!

Он закричал и запрыгал, размахивая руками. На голове копировала его движения рыжая прядка, многочисленные бусины жизнерадостно звенели. Им вторил звонкий голосок девушки. Вскоре к их крикам присоединился Мефодиев баритон. Ивор улыбнулся и обессилено прислонился к стенке лабиринта.

Мы сделали это. Сделали.

Перед глазами потемнело, словно исчезнувшие элементали вернулись и залезли в голову. Тьма ухмыльнулась юноше волчьим оскалом, и Ивор полетел в бездну.

Контракт

– И соприкоснули герои сферы свои волшебные, являя миру пример доверия и чистоты! И родился свет столь яркий, что разом повыжег всех элементалей темных и норы их поганые ослепил.

И была победа их полна и неоспорима. И даже злой и ревнивый Кондратий вынужден был согласиться взять их на Фабрику волшебства!

Герои новой сказки возвращались домой после объявления результатов испытаний. Вишневая тянучка ярко блистала под их ногами, по небу плыли огромные пушистые облака. Солнце весело сияло у самого горизонта, в небе пели жаворонки, погода была прекрасной, словно мир радовался вместе с ними.

– Ну вот. В нашей сказке появились по-настоящему интересные приключения! – сказал Рудольф.

– Самое главное, чтобы они не оборвались на самом интересном месте, – отозвался Мефодий.

– Вот что ты за человек?! – набросился на дородного юношу рыжепрядый. – При тебе совсем нельзя ничему радоваться. Ты тут же все поставишь с ног на голову и отравишь всю радость!

– Что я поставил с ног на голову? Нам предстоит контракт! По статистике эта процедура отсеивает почти тридцать процентов претендентов...

– Стоп! Стоп! – вскричал Ивор. – Как так тридцать процентов?

– Ты не знаешь, что такое тридцать процентов? Это означает, что каждый третий отсеялся, – терпеливо пояснил Мефодий.

– Я знаю, что такое проценты! – раздраженно отмахнулся Ивор. – Но я считал, контракт – это формальность!

Рудольф и Мефодий переглянулись.

– Ну ты даешь! – сказал рыжепрядый. – Я думал, ты знаешь о фабрике все.

– Это не формальность, – лицо Мефодия было как никогда серьезно. – Из непосвященных никто не знает, что представляет из себя контракт. Те, кто прошел его, молчат, а те, кто провалил, им стирают память.

– Так в чем сложность?

Горло Ивора пересохло, голос сделался скрипучим. Юноша изо всех сил пытался не раскашляться, чтобы не выдать свою тревогу.

– Да там ничего сложного! – попытался быть беспечным Рудольф, но Ивор увидел в его глазах тревогу. Прядка поникла и больше не откалывала свои извечные шалости. – Я слышал, что непрошедшие сами отказались поступать на фабрику.

– Отказались? После пройденных испытаний?! – Ивор вопросительно поглядел на Мефодия. – Это же бред!

К его удивлению дородный юноша кивнул.

– Поступление на фабрику – очень серьезный шаг. Не забывай, что подписывая контракт, ты тем самым отказываешься от всех своих обязательств и прав. Например, ты уже не сможешь претендовать на лавку Крона, а мне уже не быть старостой Фабричного города.

Ивор вздрогнул. За всеми перипетиями открытого набора и испытаний забыл об этом общеизвестном факте. До сего момента отцовское поведение казалось капризом, разновидностью старческого маразма. Сейчас же трагедия родителя встала перед ним в полный рост.

Крон унаследовал мясную лавку у своего отца. Всю жизнь он трудился, чтобы приумножить ее богатство. Он делал все, чтобы сыну было не стыдно за полученное наследство. И вот сегодня Ивор отбросит это право, как ненужную вещь.

Ивор застонал, вообразив себе боль, которую должно быть испытывает отец.

"Почему мир так несправедлив? – подумал юноша. – Исполняя свою мечту, обязательно рушишь чью-то другую!"

– Это ради мамы, – прошептал Ивор и сжал кулаки.

– Тьфу на тебя, Мефодий, – в сердцах бросил Рудольф. – Ты окончательно добил мое хорошее настроение.

– Я просто хотел настроить вас на нужный лад...

– Ты нас не настроил, а расстроил, – махнул рукой Рудольф, он задумался на миг и заявил: – А я вот думаю так. Если один из трех вылетит, то это будешь именно ты, Мефодий.

Он невозмутимо замолчал.

– Это почему еще, – надулся дородный юноша.

– Я мужественный, – начал перечислять Рудольф, – Ивор красивый, а ты всего лишь умный. Вот скажи, кого выберет Изида из нас троих?!

– Конечно, умного! – воскликнул Мефодий и зарделся. Он всегда был очень скромным и никогда не хвалился своими достижениями, сейчас же Рудольф умело спровоцировал его.

– Эх, не понимаешь ты женской души, – ответил Рудольф с жалостью.

Они начали шутливую перепалку, Ивор отвернулся от них, настроение не располагало к шуткам.

Ребята остановились на главном проспекте фабричного города рядом с ратушей, где жила семья старосты. Путь Рудольфа лежал налево, на окраину, там стоял домик его родителей. Мефодию оставалось лишь миновать площадь, и он дома, Ивору же нужно было идти дальше, туда, где располагался городской рынок и лавка его отца.

– До завтра, – буркнул Ивор и отправился своей дорогой.

– Чего это он? – не понял Рудольф.

– Балда! – ответил Мефодий. – У отца Ивора больше нет детей. Кому теперь он оставит лавку? А ведь это дело всей его жизни.

Рыжепрядый громко фыркнул.

– Тоже мне проблема. Внукам оставит, – жизнь по Рудольфу всегда была простой и ясной, и почему окружающие пытаются ее усложнять, он решительно отказывался понимать.

Мефодий покосился на него и качнул головой.

Ивор приближался к лавке отца, и чем ближе он подходил, тем медленнее шагали ноги.

Снаружи лавка напоминала обыкновенный жилой дом, разве что крыльцо шире, окон больше, да хозяйственные помещения обширнее. Над крыльцом сияли огромные буквы "Мясная лавка Крона". Цветная светящаяся по ночам вывеска была личной гордостью отца Ивора. Он сам ее изобрел и создал. Новость о чуде быстро разлетелась по городу, и на следующий день его лавку посетило рекордное число посетителей. Правда, мяса при этом купили не больше чем обычно.

На следующий день подобные вывески появились во всех соседних лавках и даже над некоторыми временными прилавками, за которыми торговали приезжие фермеры. Отец на плагиат не обиделся, даже наоборот был рад тому, что помог сделать рынок красивее.

Вспоминая все это, Ивор ощутил странную тоску, словно эти события случились в прежней жизни, которая уже закончилась и которую уже не вернуть. Он тряхнул головой, отгоняя наваждение, и толкнул дверь в лавку.

Под потолком звякнул колокольчик, еще одно изобретение старого Крона. По задумке, на его звон должен появиться продавец и обслужить клиента, но на деле продавцов у Крона не было. Он сам выступал и за продавца, и за грузчика, и за мясника, поэтому редко слышал звон из-за шума работающего инструмента. Вот и сегодня, Ивор постоял на пороге, но хозяин так и не появился.

И опять он испытал странное чувство тоски. Прошлое ускользало, как песок между пальцев, отчего делалось грустно. Стену напротив входа занимали стеллажи, заполненные всевозможными мясными изделиями. Копченые окорока, соленое сало, колбасы и сосиски длинными гирляндами устилали полки. Справа от входа в огромном прозрачном кубе лежали замороженные куски мяса. Отец сумел заколдовать куб, и в нем всегда держалась низкая температура.

Ивор шел по залу, словно по музею. Будто бы вернулся после долгого отсутствия, и сейчас то, что раньше навевало скуку, вызывало щемящую тоску. С удивлением понял, что ему будет не хватать запаха сырого мяса и хруста костей под ударами топора.

Но бесконечно стоять и оттягивать объяснение нельзя. Ивор вздохнул и обогнул стеллажи. Из главного зала в подсобные помещения вела еще одна дверь. Ивор открыл ее и тут же услышал глухой стук и хруст костей. Отец опять увлекся разделыванием тушь и прослушал колокольчик. Юноша вздохнул и шагнул в подсобку.

Основную часть помещения занимал огромный разделочный стол. Справа от него громоздились груды замороженных тушь, слева горками лежали отходы мясного производства. Ровные красивые ломти мяса стопками высились вдоль стола. На стене рядом с дверью висели устрашающего вида топоры и пилы.

Вдоль стола трудилось сразу несколько топоров. Туши подъезжали под них сами собой, топоры размахивались и с хрустом опускались ровно в одно и то же место. Подобные таланты отца всегда поражали Ивора. Он тоже умел заколдовывать топор, но во-первых не десяток сразу, а один, а во-вторых, у него никак не получалось ударить два раза в одно и то же место. После его разделки туша больше походила на разнесенное в щепки дерево.

Старый Крон стоял перед столом и командовал своей армией. Когда очередная туша была разрублена, куски мяса аккуратными стопками ложились на другой конец стола, а под топор подъезжала новая туша. Отходы аккуратно ползли и сами запаковывались в черные мешки.

– Отец, – тихо сказал Ивор и сглотнул комок, неведомо откуда взявшийся в горле.

Ничего не изменилось. За хрустом костей Крон не расслышал сына.

– Отец, – громче сказал юноша. Крон вздрогнул, топоры тут же пошли в разнос. Некоторые безвольно повисли в мясе, другие дрогнули и вонзились в стол.

– Ох, сынок. Ты так неожиданно вошел, – воскликнул отец. Его лицо сделалось тревожным. – Ты уже выздоровел? Может быть, не стоило приходить?

– Я не болен, отец, – сказал Ивор. Комок так и стоял в горле, в довершении ко всему трудно стало дышать и защипало глаза.

– Не болен, – не удивился Крон. Его морщинистое лицо выглядело испуганным, словно он чувствовал, что сейчас случится непоправимое. – Ну и славно. Я хочу сообщить тебе важную новость. Вчера я подал официальное прошение старосте. Отныне ты становишься моим преемником, и уже через год я смогу передать тебе мою мясную лавку.

– Отец... – попытался прервать его Ивор, но Крон словно не слышал его.

– Сынок, если бы ты знал, как хорошо видеть, что дело всей твоей жизни попадет в надежные руки. Я всю жизнь старался, работал с утра до ночи, чтобы создать это место. Теперь весь город ходит сюда, люди уважают меня, знают мою репутацию. Тебе легко будет начать дело, сынок. Главное не ленится и... и...

Кром умолк, глядя на Ивора. По лицу того текли слезы.

– Что с тобой, сынок?

– Отец! я... я... – язык не поворачивался сказать этому пожилому, вложившему в свою работу душу человеку, что его дело и его лавка отныне никому не нужны. В тот момент Ивор даже готов был отказаться от контракта, так ему было жаль отца.

Губы Крона задрожали, ноги подкосились и он села на табуретку, которая едва успела подскочить под него.

– Сынок... – прошептал он хрипло. Голос перестал слушаться старика. – Сынок, ты ходил туда?

В глазах отца Ивор увидел мольбу.

– Да, я ходил на фабрику волшебства, – ответил он. – Я прошел испытания и принят.

После этих слов Крон тяжело вздохнул. Черты его лица сделались резче, он как-то разом обмяк и постарел. Ивор от жалости не находил себе места, но слабость уже миновала. Теперь он был тверд как никогда в своей решимости покинуть отца.

– Отец, я всегда мечтал о волшебстве. Работа мясника – это достойный и нужный труд, но я... я... – он запнулся, подыскивая слова. – Я не такой. Мне мало одного нашего города, я хочу увидеть мир, я хочу подняться под облака, я хочу познать суть мироздания! Я хочу... найти маму.

Последних слов произносить не хотел, они вылетели сами собой. И едва это произошло, Ивор понял, что эти слова главные. Он упрямо поглядел на отца.

И впервые за все время, прошедшее с исчезновения Кларисы, Крон не рассердился.

– Ивка... Ивор. Совсем ты большой стал. Я боялся тебе признаться, но порой мне тоже кажется, что она жива. Все эти годы я гнал от себя эту мысль, ведь я... – чувства отца едва не вышли из-под контроля. Он закрыл глаза на какое-то время, собираясь с силами. – Я не такой как вы. У меня нет шанса отыскать ее. И я думал, зачем внушать тебе ложные надежды?

Ивору сделалось легко-легко. Мама жива! Отец тоже чувствует это! Он склонился к отцу и обнял его.

А потом они долго сидели и говорили каждый о своем. Отец вспоминал прошлое и оплакивал свои мечты, Ивор глядел в будущее, и мечты его были самыми юными и свежими на свете. И странное дело, говорили они каждый о своем, а тепло было обоим. Тем вечером они ощутили такую душевную близость, какой не ощущали за все время совместной жизни.

Так закончился день. Дома Крон суетился и порывался куда-то бежать, что-то доставать для сына. Он очень беспокоился. А ну как его отпрыск ударит в грязь лицом, вдруг у других будет что-то такое, чего недостает Ивору. Юноша как мог успокаивал его.

За разговорами засиделись допоздна. Когда Ивор уже лежал в постели, а старый Крон погасил светильник, стоя в дверях, он помедлил и тихо сказал:

– Мама гордилась бы тобой.

Сказал и вышел. Ивор замер в постели. А потом он ощутил себя самым счастливым человеком на свете. Он лежал в темноте в постели и улыбался. А вместе с ним улыбалась и Клариса, которая, как и прежде, сидела на стуле рядом с ним подсунув прохладные ноги ему под одеяло.

Юноша, весело насвистывая, шагал по Центральному проспекту Фабричного города. Вишневая тянучка весело кидалась под ноги, березки с ослепительно белыми стволами выстроились вдоль дороги и кивали кронами, желая ему удачи. Настроение было приподнятое, отец остался дома, скандалов и обмороков не устроил, даже вроде как благословил.

Контракт – это совсем даже не испытание. Чтобы там не твердил зануда Мефодий. За размышлениями Ивор не заметил, как свернул в Кривой переулок. Ноги запомнили вчерашний маршрут и сами собой несли витавшую в облаках голову.

Сначала почувствовал, как похолодало, потом сделалось заметно темней, под ногами плыли обрывки утреннего тумана. Ивор остановился и удивленно огляделся. Со всех сторон на него смотрели темные окна покосившихся домов Кривого переулка.

Делать нечего, придется идти дальше. Не бегать же туда-сюда по своей дурости. Тем более, что переулок пуст. Местные жители не из тех, кто рано встает. Ивор еще раз огляделся и продолжил путь.

Ему оставалось пройти пару домов и обширную свалку, когда он заметил человека. Юноша метнулся в подворотню и затаился за росшим у стены кустом.

Человек шел по переулку, не таясь, словно был здесь завсегдатаем или очень верил в свои боевые способности. Ивор глубже вжался в подворотню. Незнакомец прошел так близко, что юноша смог разглядеть его лицо. Гладкое, без бороды и усов, волосы на голове коротко подстрижены, лицо волевое и заостренное. У губ залегли жесткие складочки, брови немного сдвинуты, словно человек настолько привык хмуриться, что никогда до конца не расслаблял их.

Ивор узнал светлую рубашку с темными узорами вдоль рукавов, из под которой выпирал круглый живот.

Юношу словно молнией ударило – это же мужчина, которому Беспалый обещал свою помощь. Наверняка, они задумали что-то плохое. А может быть это и вовсе шпион. Приехал в Фабричный город, чтобы вынюхивать секреты фабрики волшебства.

Воображение тут же нарисовало картину, он стоит в кругу работников завода, сзади переминается с ноги на ногу пристыженный Ветер и Бот, а директор лично вручает ему орден "За бдительность". Здорово было бы начать карьеру на фабрике именно так.

"И откуда, по твоему, прибыл этот шпион? – раздался в голове скептичный голос очень похожий на Мефодтев. – В Государстве все свои, а в неведомых землях человек не продержится и дня".

"Да ну тебя! – отмахнулся от голоса разума Ивор. – В моей карте великие приключения часто начинаются с такой вот случайной встречи! Я просто обязан проследить за ним!"

Незнакомец скрылся, свернув на свалку. Юноша выждал пару минут и в несколько прыжков пересек пустое место между кустами и свалкой. Одновременно произнес слово хамелеона, которое сделало его похожим на окружающий ландшафт. И хотя никогда не был силен в подобных делах, сейчас заклинание сработало на отлично. Ивор растворился среди куч мусора и строительного хлама, о его передвижении говорили лишь следы, отпечатывающиеся на сырой земле, и шуршание сдвигаемых ботинками предметов.

Ивор никогда не задумывался о размерах свалки в конце Кривого переулка. В прошлый раз проскочил по самому краю. Сейчас, когда потребовалось найти среди мусора ушедшего человека, свалка показалась ему огромной. Он совсем уже отчаялся встретить здесь кого-либо, когда услышал шум. Незнакомец был совсем рядом.

Осторожно обогнул мусорную кучу и увидел незнакомца. Тот стоял на небольшой расчищеной площадке и что-то делал. Что именно, Ивор не видел из-за его широкой спины.

Мусор вокруг человека зашевелился, с разных концов свалки поползли предметы. Рулон рваной пленки для парника выпрыгнул прямо из кучи рядом с Ивором, до смерти перепугав юношу. Пока приходил в себя, перед незнакомцем уже собралась груда предметов. Тонкие щепки, изорванная тряпка, несколько коробок из-под глиняных горшков и, конечно же, пленка для парников.

Незнакомец взмахнул рукой, мусор завертелся, закопошился и вдруг сложился в уродливую приземистую фигуру. Ивор ахнул и тут же зажал рот – это вышло неожиданно громко. То, что встало перед загадочным человеком слишком уж напоминало...

... мусорного монстра из Скрюченного леса!

К счастью человек ничего не заметил, продолжая колдовать. Мусорный монстр больше всего напоминал изуродованного журавля. "Журавль" взмахнул крыльями, тонкие ноги-щепки оттолкнулись, крылья забили по воздуху. Ивор с удивлением увидел, что монстр завис над землей.

Рука незнакомца исчезла под плащом и почти сразу появилась на свет с небольшим футляром. Вложив его в распахнутую пасть "журавля", человек проговорил:

– Доставь Запредельнику как можно скорее. Пусть знает, что я блюду условия договора. И пусть пошлет мне видения! Без них на фабрику не проникнуть...

Монстр проглотил футляр и взмахнул крыльями. Без разбега он взвился в воздух и начал подниматься в небо. До юноши донесся удаляющийся звук:

– Керк-оф-ф! Керк-оф-ф!

Ивор так и застыл. Тот самый крик! Он слышал его девять лет назад, когда...

– Мама!.. – прошептал юноша.

Теперь он не был малышом семи лет. Он окончил начальную школу магии и понимал, что создать мусорного монстра безумно сложно, гораздо сложнее, чем каменного голема. Главное отличие состояло в том, что монстр мог жить своей жизнью и исполнять простейшие поручения, а голема нужно было постоянно подпитывать субстанцией волшебства.

Провожая летящего монстра взглядом, непроизвольно шагнул в сторону, под ногу попалось что-то мягкое, Ивор потерял равновесие и, чтобы не упасть, ухватился за разбитый ящик, торчащий из-под горы мусора. Ящик подался, другим концом задев пару пустых бутылок, те покатились, громко звеня. Ивор застыл, кляня свою неуклюжесть, потом повернул голову, чтобы узнать, что делает незнакомец.

Тот по-прежнему был здесь, не сделав ни единой попытки скрыться. Он просто стоял на месте, словно затылком видел, что кроме одного испуганного юноши здесь никого нет.

А потом раздался голос.

– Соглядатай? Что ж, посмотрим, на что ты способен.

Резко прозвучало слово Иллюзии, и незнакомец исчез. Ивор удивленно заморгал. Странный человек умел пользоваться заклинаниями из стандартной книги волшебства на уровне, недоступном для юноши шестнадцати лет. Еще ни разу ему не доводилось видеть, чтобы заклятие Иллюзии помогло человеку исчезнуть полностью.

А ведь у него нет звезды! – вдруг вспомнил Ивор. С раннего детства привык оценивать магические способности людей по фабричным звездам. Если звезды нет, то и маг рядовой. Он умеет выполнять какие-то житейские заклинания. Его потолок – профессионая магия, которой обучают в гилдиях.

В незнакомце крылась тайна. Каким образом он сумел достичь такого уровня?!

Куча рядом с ним шевельнулась, Ивор в страхе отступил. Ящик, который он так неосторожно тронул, со стуком упал на землю, к нему ползли старые проржавевшие железки, за ними спешила палка с торчащими гвоздями. Бутылки подпрыгнули и с хрустом разлетелись на осколки. Самые острые из них тут же выстроились в ряд и двинулись к ящику.

Ивор пятился до тех пор, пока не уперся спиной в мусорный бак. Руки шарили вокруг, ища хоть что-нибудь. Шевелящийся мусор перед ним сложился в приземистого монстра с длинными лапами и пастью из двух железных скоб. Вместо зубов блестели острые стекляшки от разбитых бутылок и ржавые гвозди. Пасть монстра походила на огромный капкан, который запросто мог перекусить шею взрослому человеку.