Текст книги "Стихотворения"

Автор книги: Алексей Толстой

ДОН ЖУАН

Драматическая поэма

Посвящается памяти Моцарта и Гофмана

Но ужас грехопадения в том, что у врага сохранилась власть подстерегать человека и расставлять ему коварные ловушки даже в его стремлении к высшему, там, где человек выражает божественность своей природы. Это противоборство божественных и демонических сил рождает понятие земной жизни, точно так же, как одержанная победа– понятие жизни неземной. (с нем.)

Гофман

Красивая страна. Весенний вечер.

Захождение солнца. Небесные духи спускаются на землю.

 
Духи
      Из иной страны чудесной,
      Людям в горести помочь,
      Нас на землю царь небесный
      Посылает в эту ночь;
      Принести живое слово,
      Жатвы все благословить,
      Человека к жизни новой
      Ободрить и укрепить!
 
 
Один дух
      Жаль мне рода, что для хлеба
      Маять век свой осужден;
      Мысль его стремится в небо,
      Сам над плугом он согбен;
      Всем страданьям, без изъятья,
      Должен дань он заплатить,
      И не лучше ль было б, братья,
      Вовсе смертному не жить?
 
 
Другой дух
      Все явления вселенной,
      Все движенья вещества —
      Все лишь отблеск божества,
      Отраженьем раздробленный!
      Врозь лучи его скользя,
      Разделились беспредельно,
      Мир земной есть луч отдельный —
      Не светить ему нельзя!
 
 
Третий дух
      Бог один есть свет без тени,
      Нераздельно в нем слита
      Совокупность всех явлений,
      Всех сияний полнота;
      Но, струящаясь от бога,
      Сила борется со тьмой;
      В нем могущества покой —
      Вкруг него времен тревога!
 
 
Четвертый дух
    Мирозданием раздвинут,
    Хаос мстительный не спит:
    Искажен и опрокинут,
    Божий образ в нем дрожит;
    И всегда, обманов полный,
    На господню благодать
    Мутно плещущие волны
    Он старается поднять!
 
 
Пятый дух
      И усильям духа злого
      Вседержитель волю дал,
      И свершается все снова
      Спор враждующих начал.
      В битве смерти и рожденья
      Основало божество
      Нескончаемость творенья,
      Мирозданья продолженье,
      Вечной жизни торжество!
 
 
Шестой дух
      Вечно вкруг текут созвездья,
      Вечно светом мрак сменен:
      Нарушенье и возмездье
      Есть движения закон.
      Чрез всемирное явленье
      Бог проводит мысль одну
      И, как символ возрожденья,
      За зимой ведет весну!
 
 
Седьмой дух
      Вот она, весна младая,
      Свежим трепетом полна,
      Благодатная, святая,
      Животворная весна!
      В неба синие объятья
      Поднялась земли краса,—
      Тише! Слышите ли, братья,
      Все ликуют без изъятья,
      Все природы голоса!
 
 
Все
      На изложинах росистых,
      На поверхности озер,
      Вдоль ручьев и речек чистых
      И куда ни кинешь взор,
      Всюду звонкая тревога,
      Всюду, в зелень убрана,
      Торжествуя, хвалит бога
      Жизни полная весна!
 
 
Проходят облака
Миновало холодное царство зимы,
        И, навстречу движенью живому,
В юных солнца лучах позлатилися мы
        И по небу плывем голубому.
Миновало холодное царство снегов,
        Не гонимы погодою бурной,
В парчевой мы одетые снова покров,
        Хвалим господа в тверди лазурной!
 
 
Расцветают цветы
Снова небо с высот улыбается нам,
        И, головки подняв понемногу,
Воссылаем из наших мы чаш фимиам,
        Как моление господу богу!
 
 
Пролетают журавли
По небесным пространствам спеша голубым,
          Где нас видеть едва может око,
Ко знакомым местам мы летим и кричим,
          Длинной цепью виясь издалека.
Видим сверху мы праздник веселый земли,
          Здесь кончается наша дорога,
И мы кружимся вкруг, журавли, журавли,
          Хвалим криками господа бога!
 
 
Озера и реки
Зашумели ручьи, и расторгнулся лед,
        И сквозят темно-синие бездны,
И на глади зеркальной таинственных вод
Возрожденных небес отражается свод
        В красоте лучезарной и звездной.
И вверху и внизу все миры без конца,
        И двояко является вечность:
Высота с глубиной хвалят вместе творца,
        Славят вместе его бесконечность!
 

Солнце зашло.

 
В роще запевает соловей
      Нисходит ночь на мир прекрасный,
      Кругом все дышит тишиной;
      Любви и грусти полон страстной,
      Пою один про край иной!
      Весенних листьев трепетанье,
      Во мраке веющие сны,
      Журчанье вод, цветов дыханье —
      Все мне звучит как обещанье
      Другой, неведомой весны!
 
 
Духи
      Блажен, кто прост и чист душою,
      Чей дух молитве не закрыт,
      Кто вместе с юною землею
      Творца миров благодарит,
      Но мыслью, вечно восходящей,
      Не в жизни ищет идеал,
      И кто души своей любящей
      Упорно к ней не приковал!
 
 
Соловей
      Весны томительная сладость,
      Тоска по дальней стороне,
      Любовь и грусть, печаль и радость
      Всегда межуются во мне;
      Но в их неровном колыханье
      Полны надежд мои мечты:
      Журчанье вод, цветов дыханье —
      Все мне звучит как обещанье
      Другой, далекой красоты!
 
 
Духи
      Чем тени сумрачней ночные,
      Тем звезды ярче и ясней;
      Блажен в беде не гнувший выи,
      Блажен певец грядущих дней,
      Кто среди тьмы денницы новой
      Провидит радостный восход
      И утешительное слово
      Средь общих слез произнесет!
      И тьму пусть терпит божья воля,
      Явлений двойственность храня,—
      Блаженны мы, что наша доля
      Быть представителями дня!
      Пути творца необъяснимы,
      Его судеб таинствен ход,
      Блажен, кто всех сомнений мимо
      Дорогой светлою идет!
 
 
Голос
      Прекрасно все. Я радуюсь сердечно,
                Что на земле теперь весна.
Жаль только, что ее краса недолговечна
И декорация уж слишком непрочна!
 
 
Духи
Кем здесь нарушена святая тишина?
Чей голос разбудил уснувшие долины?
 
 
Голос
Я живописи тень. Я темный фон картины,
Необходимости логическая дань.
        Я нечто вроде общей оболочки,
    Я черная та ткань,
По коей шьете вы нарядные цветочки.
 
 
Духи
                Зарницы блещут. Из болот
        Седой туман клубится и встает,
                Земля под нами задрожала,—
О братья, близко здесь недоброе начало!
 
 
Голос
Хотя не Слово я, зато я – все слова!
Все двигаю собой, куда лишь сам ни двинусь;
                По математике я – минус,
По философии – изнанка божества;
Короче, я ничто; я жизни отрицанье;
А как господь весь мир из ничего создал,
                То я тот самый матерьял,
        Который послужил для мирозданья.
Клеветникам назло, прогресс во всем любя,
Чтоб было что-нибудь, я в дар принес себя,
Не пожалел отдать часть собственного теста,
Чтоб вылепиться мог вселенной сложный шар;
А так как быть нельзя, не занимая места,
То в остальное он вошел, как в свой футляр.
Когда вы, полные восторженной хвалою,
                Поднявши очи к небесам,
Акафисты свои поете фистулою,
                Я к звонким вашим дишкантам —
Фундаментальный бас.
 
 
Духи
По дерзостным речам
Тебя узнать легко. Явись же лучше к нам
              И не веди происхожденья
              Хвастливо от предвечной тьмы;
              Увы, ты был, до дня паденья,
              Таким же светлым, как и мы!
 
 
Голос
Мне грамоту мою отстаивать – бесплодно;
                Во мне так много есть сторон,
                Что быть готов я, коль угодно,
                Не что иное, как бурбон.
                Но если с этой точки зренья
Мы будем на мое смотреть происхожденье,
                Тогда осмелюся сказать,
                Вам не во гнев и не в обиду,
        Что я, имев несчастье потерять
Архангельский мой вид, лишился вовсе виду.
Поэтому, коль я вам подлинно собрат,
То одолжите мне, любезные собратья,
                Какой-нибудь наряд,
                Приличный облик или платье!
 
 
Духи
              Бери любой; явися нам
              Как змий, как ворон иль иначе!
 
 
Сатана
(является в виде черного ангела)
                Вот так известен я певцам,
                А живописцам наипаче.
 
 
Первый дух
Замолкнул соловей, поблекнули цветы,
        Подернулися звезды облаками...
Скажи, погибший брат, чего здесь хочешь ты
                И что есть общего меж нами?
 
 
Второй дух
Дух отрицания, безверия и тьмы,
              Дух возмущенья и гордыни!
              Тебя ли снова видим мы,
              Врага и правды и святыни?
 
 
Третий дух
Ты ль, мной самим, как червь, низверженный
                                                                          о прах,
              Теперь, с насмешкой на устах,
              Дерзаешь в сонме сем являться?
 
 
Сатана
Превосходительный! Не стыдно ль так ругаться?
Припомни: в оный день, когда я вздумал сам
                  Владыкой сделаться вселенной
И на великий бой поднялся дерзновенно
Из бездны к небесам,
А ты, чтоб замыслам противостать свободным,
                  С негодованьем благородным,
Как ревностный жандарм, с небес навстречу мне
Пустился и меня шарахнул по спине,
                  Не я ль в той схватке благотворной
                  Тебе был точкою опорной?
Ты сверху напирал, я снизу дал отпор;
Потом вернулись мы – я вниз, ты в поднебесье,—
И во движенье сил всемирных с этих пор
                  Установилось равновесье.
Но если б не пришлось тебе меня сшибить
И, прыгнув сгоряча, ты мимо дал бы маху,
                  Куда, осмелюся спросить,
                  Ты сам бы полетел с размаху?
                  Неблагодарны вы, ей-ей,
Но это все дела давно минувших дней,
                  Преданья старины глубокой —
Кто вспомнит старое, того да лопнет око!
 
 
Духи
                Какое ж ныне замышленье
        Тебя из бездны вызвало опять?
 
 
Сатана
                Хотелось мне, для развлеченья,
                Весной немножко погулять.
Но, впрочем, у меня есть и другое дело.
Коль вам беседовать со мной не надоело,
Охотно сообщу задуманный мной план.
(Садится на обгорелый пень.)
        Есть юноша в Севилье, дон Жуан,
        А по фамильи – де Маранья.
Ему пятнадцать лет. Счастливые года!
Чуть пухом поросла младая борода,
Почти еще дитя. Но в мыслях колебанье
        И беспокойство видны иногда.
              Как размышляет он глубоко
              И как задумчив он порой!
К какой-то цели все неясной и высокой
        Стремится он неопытной душой;
Но если речь зайдет о воинской отваге
        Или любви коснется разговор,
              Его рука уже на шпаге,
              Огнем горит орлиный взор.
              Как он хорош в толпе придворной,
              Одетый в бархат и атлас,
              Когда он клонит так притворно
              Свой взор при встрече женских глаз!
              Зато как иногда он смело
              На них украдкою глядит!
Сам бредит о любви, а кровь кипит, кипит...
О молодость моя, куда ты улетела!
Вы правы, господа! На утре бытия
        Мечтателем когда-то был и я,
Пока не преступил небесного предела!
 
 
Духи
        О Сатана, кого назвал ты нам!
        Сей дон Жуан любимец есть природы,
Он призван к подвигам и благостным делам,
                Пред ним преклонятся народы,
                Он будет славен до конца,
Он стражей огражден небесной неприступно,
К нему ты не прострешь руки своей преступной —
Познай: сей дон Жуан избранник есть творца!
 
 
Сатана
        Мой также. Я давно его заметил.
Я знаю, сколь удел его в грядущем светел,
        И, юношу всем сердцем возлюбя,
Я сделаю его похожим на себя.
 
 
Духи
                Но где же власть твоя? Где сила?
 
 
Сатана
Оно и не легко. И дорого, да мило!
Послушайте. Во всем я к точности привык.
Ведь каждый данный пункт, характер или лик
Мы можем мысленно, по нашему капризу,
                  И кверху продолжить и книзу.
            Я часто сам от скуки наблюдал,
Как иногда моя меняется натура:
            Взберусь наверх – я мрачный идеал;
                  Спущуся вниз – карикатура.
                  Теперь, как с кафедры адъюнкт,
                  Я вашего прошу вниманья:
Любую женщину возьмем как данный пункт;
Коль кверху продолжим ее мы очертанье,
То наша линия, как я уже сказал,
Прямехонько в ее упрется идеал,
В тот чистый прототип, в тот образ совершенный,
Для каждой личности заране припасенный.
Я этот прототип, не зримый никому,
Из дружбы покажу любимцу моему.
Пусть в каждом личике, хоть несколько годящем,
          Какое бы себе он ни избрал,
Он вместо копии все зрит оригинал,
Последний вывод наш в порядке восходящем.
Когда ж захочет он, моим огнем палим,
В объятиях любви найти себе блаженство,
Исчезнет для него виденье совершенства
И женщина, как есть, появится пред ним.
И пусть он бесится. Пусть ловит с вечной жаждой
Все новый идеал в объятьях девы каждой!
Так с волей пламенной, с упорством на челе,
С отчаяньем в груди, со страстию во взоре
Небесное Жуан пусть ищет на земле
И в каждом торжестве себе готовит горе!
 
 
Духи
        О дух неправды! Тот, кто ищет свет,
Кто жаждет лишь обнять, что вечно и прекрасно,
                Над тем у ада власти нет,
И ты сгубить его надеешься напрасно.
Познает правду он, рассеется твой мрак,
Как ветром на луну навеянная тучка!
 
 
Сатана
              Вот в этом-то и закорючка.
              Уладить дело надо так,
              Чтобы, во что бы то ни стало,
Все под носом ловил далекий он призрак
И с толку сбился бы искатель идеала.
Ведь черту, говорят, достаточно схватить
        Кого-нибудь хоть за единый волос,
Чтоб душу всю его держать за эту нить
        И чтобы с ним она уж не боролась;
        А дон Жуан душой как ни высок
И как ни велики в нем правила и твердость,
Я у него один подметил волосок,
                Которому названье – гордость!
 
 
Духи
О братья, окружим незримою толпой
              Младое сердце дон Жуана,
              С врагом в упорный вступим бой,
              Да не свершит над ним обмана!
          Туман и мрак разгоним с юных дум,
          Да явится им истины дорога!
 
 
Сатана
                К чему весь этот треск и шум?
                Помилуйте, побойтесь бога!
          Зачем кричать заране: караул!
                Могу сказать вам непритворно,
                Мое влиянье благотворно,
Без дела праведник, пожалуй бы, заснул.
Поверьте, для людей толчки полезны эти,
        Как галванисм полезен для больных.
        И если б черта не было на свете,
                То не было бы и святых!
 
 
Духи
Довольно. В сумраке земля уже почила,
        Безмолвен лес, тиха поверхность вод,
        Покой и мир для смертных настает...
Да сгинет Сатаны завистливая сила!
 
 
Сатана
Покойной ночи всем! Увидим, чья возьмет!
(Исчезает.)
 
 
Духи
(одни)
В тревожном жизни колебанье
Всегда с душой враждует плоть;
Да озарит твое сиянье
Стезю блудящего, господь!
Но если, пламенный и страстный,
Он слепо вступит в мрак и ночь,
В час испытанья, в час опасный,
Дозволь нам слабому помочь!
Твои пути необъяснимы,
Твоих судеб таинствен ход,
Блажен, кто всех соблазнов мимо
Дорогой светлою идет!
 

Заседание в Casa santa[27][27]
  Святом доме (исп.).


[Закрыть]. Инквизитор, три члена, фискал и секретарь. У дверей стража.

 
Инквизитор
Предмет, о коем рассуждать мы будем,
Уже известен вам, святые братья:
Над исполнителями Sant’ officio[28][28]
  Священного трибунала (исп.).


[Закрыть],
Тому три дня, открыто свершено
Ужасное, неслыханное дело.
Прочтите обвинение, фискал.
 
 
Фискал
(читает)
“Три дня тому назад святое братство
Под стражею вело из Антекеры
В тюрьму отпавшего мориско. Вдруг,
Одетый в плащ, черты сокрыты шляпой,
На них напал какой-то кавалер.
С угрозами и шпагою махая,
Он многих ранил, прочих разогнал,
Преступника ж освободил и скрылся”.
 
 
Инквизитор
Мориско был назначен на костер —
Святая церковь вопиет о мести.
 
 
Один член
И не нашли виновного?
 
 
Фискал
                                          След найден.
При кавалере был его слуга.
Агент, узнав его по описанью,
Подговорил идти с собой в трактир;
Там схвачен он и ждет теперь допроса.
 
 
Другой член
Дозволит ли священный председатель
Нам допросить агента и слугу?
 
 
Инквизитор
(к офицеру стражи)
Сеньор Мигель, введите их обоих.
 

Входят шпион и Лепорелло. Последний с завязанными глазами.

 
Сними с себя повязку, сын мой. Кто ты?
 
 
Лепорелло
(снимая повязку)
Ай-ай! Где я?
(Увидев шпиона.)
                          А, господин Диего!
Так поступать нечестно. Вы меня
Своим недавно другом называли!
 
 
Фискал
Преступник, отвечай, кто ты?
 
 
Лепорелло
                                                      Позвольте —
Меня вчера на улице он встретил,
Подговорил с ним вместе отобедать
И угостил пуляркой. А теперь...
 
 
Фискал
Теперь, когда ты отвечать не станешь,
Ты будешь пыткой угощен. Кто ты?
 
 
Лепорелло
Я, господин почтенный? Я не знаю.
 
 
Фискал
(к инквизитору)
Позволите ль железные ему
Надеть ботинки?
 
 
Лепорелло
                                Что за вздор? Зачем?
Я сущую вам правду говорю;
Я, господа, подкинутый ребенок.
Коль по моим наклонностям судить,
Я гранда сын, а может быть, прелата!
 
 
Фискал
Сеньор Мигель! Железные ботинки!
 
 
Инквизитор
(к фискалу)
Не будем торопиться.
(К шпиону.)
                                        Что с тобой
Он говорил, когда вы вместе пили?
 
 
Шпион
Он хвастался, что с господином он
Преступника избавил от костра,
Слуга он дон Жуана де Маранья
И соучастник в деле.
 
 
Лепорелло
(тихонько, к шпиону)
                                          Фуй, Диего!
Мы говорили вместе как друзья;
Что я тебе за рюмкой сообщил,
Должно остаться было между нами!
 
 
Шпион
Его прозванье Лепорелло. Он
Уже лет десять служит дон Жуану.
 
 
Лепорелло
Нехорошо, Диего; право, стыдно!
Я вижу, ты болтун. Но, господа,
Когда теперь вы знаете, кто я,
Нельзя ль скорей домой меня отправить?
 
 
Инквизитор
Итак, ты, Лепорелло, признаешься,
Что вместе вы с Мараньей, на дороге,
Напали на святую инквизицью?
 
 
Лепорелло
Кто? Я? Избави боже! Я был сзади!
 
 
Инквизитор
Теперь ты должен все нам рассказать,
Что о своем ты знаешь господине:
Каких он лет? И кто его друзья?
И часто ль в церковь ходит он? И кто
В интриге с ним? И что он говорит?
И как он судит о священном братстве?
Все должен откровенно ты поведать
Или мученья пытки испытать.
 
 
Лепорелло
Помилуйте, священный председатель!
Вы столько задали вопросов вдруг,
Что с памятью сперва собраться надо,
Чтоб по ряду на все вам отвечать.
Каких он лет? Я думаю, ему
Лет двадцать пять, а может быть, и боле,
Какие у него друзья? Их много,
Но, кажется, он им не очень верит...
И хорошо он делает! Что дружба?!
Вот этот господин меня сейчас
Пуляркой угостил; теперь же он
Показывает на меня. Диего!
Признайся, брат, что скверно?
 
 
Фискал
                                                  К делу! К делу!
 
 
Лепорелло
Ну, что ж еще? Да! Часто ль ходит в церковь?
Коль правду говорить – не слишком часто;
Так, разве для забавы; да и то
Когда в кого влюблен, то встречи ради.
 
 
Инквизитор
В интриге с кем он?
 
 
Лепорелло
                                    Он-то? Правый боже!
Да с кем в интриге не был дон Жуан?
Подумать страшно! Верите ль, сеньор,
Из сил я выбился носить записки
И на часах стоять то тут, то там.
Мы ездили с ним вместе по Европе;
Не пропустил нигде он никого;
Что город, то интрига, а в иных
По десяти, по двадцати случалось.
Уж я ему, бывало, говорю:
“Сеньор, остепенитесь!” Так вот нет же!
Вот так и прет его в интриги, право;
И точно будто ищет он чего-то;
Попробует одной, давай другую!
Как будто женщины не все равны.
Ведь, согласитеся, отцы святые,
У курицы один и тот же вкус,
Что с черным ли хохлом она, что с белым!
 
 
Инквизитор
(к фискалу)
Немножко дерзок этот Лепорелло,
Но вместе глуп. Из болтовни его
Нам кое-что, быть может, пригодится.
(К Лепорелло.)
Твой господин великий греховодник.
Теперь в кого влюблен он?
 
 
Лепорелло
                                            В донну Анну,
В дочь командора дон Альвара. Но
Не слишком-то податлива она;
Уж с месяц мы волочимся напрасно.
 
 
Инквизитор
Что говорит он про духовных лиц?
Об инквизиции святой как мыслит?
В его речах, с друзьями, за вином,
Или с любезной в тайных разговорах
Заметна ль ересь?
 
 
Лепорелло
                                  Правду вам сказать,
С любезными своими дон Жуан
Не много говорит о богословье.
 
 
Инквизитор
Но быть не может, чтоб в его речах
Ты ереси преступной не подслушал.
 
 
Фискал
Подумай, вспомни. Дай нам в руки нить,
Чтоб до его безверия добраться,—
Не то готовься к пытке. Выбирай.
 
 
Лепорелло
Помилуйте, ведь я его слуга:
Нечестно доносить на господина!
 
 
Фискал
Сеньор Мигель, железные ботинки!
 
 
Лепорелло
Сейчас, сейчас! Я вспомнил! Погодите!
Дозвольте только мне один вопрос:
Беды ему от этого не будет?
Ведь это только так? Из любопытства?
 
 
Фискал
Из любопытства.
 
 
Лепорелло
                            А когда я вам
Все расскажу, меня вы отошлете?
 
 
Инквизитор
Когда ты все расскажешь нам, мой сын,
И приведешь точь-в-точь его слова,
Тебе дарует церковь награжденье
И ты уйдешь свободно. Если ж ты
Хотя одно лишь слово утаишь,
Я должен буду, с сокрушенным сердцем,
На пытку согласиться.
 
 
Лепорелло
                                          Понимаю.
Итак, сеньор, я должен вам сказать,
Что дон Жуан говаривал не раз:
“Святые братья глупы. Человек
Молиться волен как ему угодно.
Не влезешь силой в совесть никому
И никого не вгонишь в рай дубиной”.
Он говорил, что мавры и мориски
Народ полезный был и работящий;
Что их не следовало гнать, ни жечь;
Что коль они исправно платят подать,
То этого довольно королю;
Что явный мусульманин иль еретик
Не столько вреден, сколь сокрытый враг;
Что если бы сравняли всех правами,
То не было б ни от кого вражды.
“Поэтому,– так говорит мой барин,—
Святые братья глупы”. Даже стыдно
Передавать мне вам такие речи,
Но часто слышал я, как дон Жуан
Говаривал: “Святые братья глупы”.
 
 
Фискал
Когда не замолчишь ты, попугай,
Тебя в железную посадят клетку!
 
 
Лепорелло
Вот этого уж я не понимаю:
Молчу – ботинки; рот разину – клетка!
 
 
Инквизитор
(к фискалу)
Оставьте, брат фискал. Слова глупца
Святыни нашей оскорбить не могут.
(К Лепорелло.)
Послушай. С господином ты своим,
Вы совершили вместе преступленье,
Которое заслуживает смерть.
Но, ради простоты твоей, тебя
Помиловать верховный суд согласен,
С тем чтобы свято нам ты обещал
Следить и наблюдать за дон Жуаном.
О каждом шаге должен ты его,
О каждом слове доносить – не то —
Увы, мой сын,– смерть и проклятье церкви!
 
 
Лепорелло
(в сторону)
Вот этого еще недоставало!
(К инквизитору.)
Извольте, я готов за ним следить
И доносить про все с благоговеньем.
 
 
Инквизитор
Иди же с миром.
(Подавая ему кошелек.)
                              А червонцы эти
Дарит тебе святая инквизицья.
 
 
Лепорелло
(кладя кошелек в карман)
Беру – из уваженья. Господина б
Не продал я ни за какие деньги.
 
 
Инквизитор
Ступай, мой сын, но помни обещанье!
 
 
Фискал
Коль будешь ты болтать – костер и пытка!
 
 
Лепорелло
Не беспокойтеся, отцы святые,
Все можно сделать лаской из меня.
Мое почтение всему собранью!
А вы, сеньор Диего, вы себе
Других друзей ищите; на меня
Вы боле не надейтесь. Ваш слуга!
 

Лепорелло и шпион уходят в сопровождении стражи.

 
Инквизитор
Сомненья нет. Преступник был Маранья,
Еретик он, святого братства враг,
И на костре заслуживает смерть.
 
 
Фискал
Давно пример остывшей вере нужен.
Везде сильнее ересь возрастает
И слабые колеблются умы.
Сожженье дон Жуана де Маранья
Спасет от казни тысячу других.
 
 
Инквизитор
Так. Но принять в соображенье надо,
Что он испанский гранд, богат связями,
Что явной на него улики нет
И что от слов он может отказаться.
Когда его мы прямо обвиним,
Наделает процесс наш много шума,
А преступленье так невероятно,
Что ропот всех подымется на нас.
Пожалуй, сам король за дон Жуана
Заступится, и этим пошатнется
Религии святой авторитет.
 
 
Один член
Процесс начать неловко. Но нельзя ж
Еретика оставить на свободе.
 
 
Другой член
Избавиться его есть много средств.
 
 
Третий член
Цель освящает средства. Братство наше
Нам дозволяет в случаях подобных
К кинжалу или к яду прибегать.
 
 
Фискал
Торжественную казнь в глазах народа,
Великолепное auto da fe[29][29]
  Дословно: дело веры (португ.).


[Закрыть]
Я предпочел бы этой темной казни;
Но если все согласны, то я также
Даю мое согласье на кинжал.
 
 
Инквизитор
Итак, мы в настоящем заседанье
Торжественно, но тайно объявляем
Еретиком Жуана де Маранья,
Ему же ныне смертный приговор
Постановляем все единогласно.
Да будет так. Пишите, секретарь.