Текст книги "Якудза из другого мира. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Алексей Калинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Глава 7

– Ты Такаги? – подошел невысокий щуплый парень, стоило только выйти из дверей.

– Нет, он идет за мной, – беспечно отмахнулся я и пошел дальше. – Вон тот здоровый…

– Не пизди, иди за мной!

– А ты хуйню не неси. Если отыгрываешь шестерку, то не дерзи, а веди себя вежливо, – отрезал я. – Если знаешь мою фамилию – хули спрашиваешь?

– Вежливо с хинином? Да ты совсем с ума сошел. Если тебя эти двое не убьют, то я на ремни порежу.

Я смерил презрительным взглядом засланца. Вот таких обычно засылают при сходке стенка на стенку. Выйдут, потявкают, быстренько получат законных пиздюлей и потом ходят с гордо поднятой головой. Они же начали драку, они герои…

– Веди, – цыкнул я зубом.

– Иди впереди.

– Пристроиться хочешь, любитель мальчиков?

Я таки добился своего – щуплый вспыхнул маковым цветом и занес руку для удара. Выведенный из себя противник уже наполовину побежденный противник. А этого чуть ли не трясло от негодования.

– Хочешь быть отчисленным из школы? – мило улыбнулся я. – Давай, ударь меня в таблетку…

Щуплый с трудом выдохнул. Сейчас он так сильно напоминал разъяренного сеньора Помидора из мультика про Чипполино, что я даже пожалел об отсутствии лука под рукой. Какие же они тут все нервные…

– Я пойду рядом, – просипел щуплый.

– Только за ручку не держись, а то подумают о нас плохое. Мне-то падать ниже некуда, а тебе ещё с этим жить.

Засланец дышал так тяжело, что я даже забеспокоился – как бы его "Кондрашка" не хватила. В таком-то возрасте. Спиной я чувствовал обжигающие взгляды других школьников. Похоже, что о моей стрелке было известно большинству населения школы. Что же, чем больше, тем лучше. В голове сформировался план и этому плану нужны зрители.

Мы вышли за белую ограду. Засланец повернул направо. Через сто метров мы пришли на место грядущего побоища. Тут пах рыбой каменный тупик, где разгружались машины. Руками школьников и учителей на стенах нарисованы веселые бабочки, большие цветы, небо и даже радостное солнце. Прекрасное место для получения пиздюлей.

Около пятнадцати учеников кучковалось неподалеку от черного входа. Четверо из них курили. Остальные молчаливо смотрели на нас. Позади я услышал гомон – то собирались зрители. Ну что же, я сделаю вам шоу…

Молодые, ранние, мало нюхавшие жизни, но уже злые и голодные до власти. Эх, Изаму-Изаму, если смотришь на меня сверху, то лучше отвернись. Вряд ли это тебе понравится. Но горькую пилюлю лучше проглотить сразу, не разжевывая и уж тем более не рассасывая.

– Вот он, я его привел, – толкнул в плечо засланец.

Больно толкнул, костяшками. Я сдержался. Мне ещё предстояло сегодня сдерживаться, так что отнесем этот толчок на разминочный удар.

– Это я его привел, а он меня вообще в другую сторону тянул. Хотел сакэ угостить и роллами накормить, – хмыкнул я, широко улыбаясь.

– Плебей, ты посмел вызвать на бой меня, сына рода Кобаяси! – с пафосом, от которого сводило скулы, проговорил чувак, который утром метал в меня лезвие морского меча.

– Да, это я! А ты привел с собой друзей, чтобы они тоже это услышали? Тебе нравится унижаться? Если так, тогда я тебя сейчас таким трехэтажным матом покрою, что обтекать неделю будешь!

– Ты, сын рабыни, – прошипел сын рода Кобаяси. – Да как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне?

– Я в таком тоне сейчас тебе по ебалу настучу, а потом добавлю полутонов по яйцам! Не смей касаться родителей!

Только не переиграть, только не переиграть…

Старшеклассники напряглись. Они вряд ли привыкли видеть, чтобы против толпы выходил дерзкий выскочка. Да, мой рост, мой вес и мой социальный статус никак не вязались с тем, что они привыкли видеть. И это выбивало их из колеи.

Пока Кобаяси подыскивал слова, чтобы побольнее уязвить, Окамото же без слов начал вязать кудзи-кири, чтобы издалека поразить наглого выскочку.

Пора!

– Дуэль! Я требую дуэль! Против двух потомков славных родов выходит дурная кровь! Или вы побоитесь пухлого одиночку и нападете толпой?

– Что? Твой мозг заплыл жиром? Что за грязь льется из твоего поганого рта? – пробурчал Окамото.

– Теперь я вызываю вас на дуэль. Понятно дело, что все вместе затопчите меня, но это будет бесчестный бой. Вы вызывали меня поодиночке, но привели с собой друзей. Я же пришел один, потому что звали только меня. Давайте по-пацански? Раз на раз? Хотя, я даже управлюсь один против вас двоих. Или мне ещё правую руку за спину завести? А если…

Хлоп!

Моя голова мотнулась вправо, а челюсть вспыхнула огнем.

Вот же чертила щуплый, дождался, пока я отвлекусь и ударил с локтя. Как же он предсказуем… Не зря всё-таки выводил его из себя. Он полностью отыгрывает роль засланца и забияки, всё как по нотам.

Краем глаза я наблюдал за щуплым, так что удар не был неожиданностью. Я отлетел, картинно взмахнув руками. Наткнулся на стену и взглянул в синеватые глазки веселой бабочки. Она сочувственно смотрела на меня, как будто сожалела о происходящем. Я чуть-чуть сполз по стенке, но потом оттолкнулся и встал.

Со стороны должно было показаться, что я катастрофически слаб и падаю от легкого тычка. Сейчас надо быстро приложить ладонь к челюсти и тут же отдернуть. Сделано. Следующий шаг – испуганный взгляд и сразу же сурово сдвинутые брови.

– А если трое господ проучат зарвавшуюся чернь? Ты забыл своё место, гнилой хинин, – процедил щуплый.

Твою же ма-а-а-ать, да я сейчас сдохну от пафоса. Нельзя попроще-то? И уже не два, а три…

– Ты можешь только исподтишка бить? У всех господ такая подлость в крови? Может быть ещё и оммёдо шарахнешь? Только посильнее, чтобы и твоих друганов зацепило…

– Да я с тобой и без оммёдо справлюсь! – прошипел щуплый.

– Ты-то может быть и справишься, а вот твои дружки… Боюсь, что они тоже будут бесчестно биться.

– Род Кобаяси никто не может упрекнуть в бесчестии! – воскликнул первый задетый мной парень.

– Род Окамото тоже не был замечен в злонравии! – откликнулся второй.

– Род Танака всегда славился своим благородством! – отрезал щуплый.

Та-а-ак, получилось сыграть на их самолюбии. Теперь они в моих руках. Можно бы на этом и закончить, но я увидел, как из-за забора высовываются любопытные лица других старшеклассников. Поэтому надо вести спектакль дальше. Чем больше зрителей, тем шире слава…

– Тогда бьемся без колдовства! Руками и ногами! Или вы испачкаете имя своего рода! – выкрикнул я.

Ребята неуверенно переглянулись. Пришлось снова почесать челюсть, как будто она ноет от удара. Этого жеста хватило, чтобы вселить уверенность в молодые сердца. Они кивнули и ударили кулаками в ладони, подтверждая намерения.

– Окамото-сан, когда ты звал нас помочь тебе, ты не говорил, что будем наказывать одного хинина, – произнес неуверенно один из стоящих позади ребят.

– Не трогайтесь с места, – процедил Масаши. – Он сам пожелал принять бой с тремя, поэтому я не могу отказать в его просьбе. Этот грязноротый ответит за мерзкие слова. Я думал, что он явится с друзьями, но кто будет дружить с такой пакостью?

Эх, дружок, знал бы ты, кто недавно дружил со мной в подсобке…

– Хорошо, тогда мы не вмешиваемся, – с легким поклоном другие ребята сделали шаг назад.

Ребята из троицы скинули пиджаки и начали махать руками и ногами, разминаясь перед дракой.

Отлично! Если бы они втроем накинулись на меня с колдовством, то рано или поздно, но попали бы в жизненно важный орган. Или же покалечили кого-нибудь ещё, а как раз другие жертвы тут не нужны. Ловушка захлопнулась. Сейчас приступаю к самой неприятной части операции – получение люлей.

– Давайте, нападайте скопом или же по отдельности! Я никого не боюсь! Всех отпизжу – один останусь! – выкрикивал я, пританцовывая на месте.

Да, для ребят я неуклюже двигался, но по факту давно уже начал разминаться. Размятое тело получит меньше повреждений, а синяки и шрамы дело наживное. Можно будет обратиться к мастеру Норобу, чтобы старик снова поколдовал со своим свечением. Вчера я был неплохо избит, а он меня вылечил, сегодня, если повезет, буду избит не больше, но силы надо сохранить на финальное выступление.

Первым ко мне сделал шаг Кобаяси. Он только сделал шаг, а я сразу перестал скалиться. Судя по плавным движениям и почти танцевальному перекату с пятки на носок – передо мной был человек, знакомый с боевыми искусствами не понаслышке.

Похоже, что от этого мне придется огрести. Я вдохнул, выдохнул и сделал неловкий прыжок. Занес руку над головой.

Шмяк!

Кулак впился мне точно в солнечное сплетение.

Ха!

Удар поставлен отлично. Воздух выбило из груди ровно на столько, насколько я позволил. Представление началось…

Я шатаюсь и падаю на одно колено. Тут же прилетает коленом в лоб.

Бумммм!

Удар звонкий, как будто нахожусь внутри колокола. Искры из глаз и теплая струйка по переносице.

Вот и первая кровь. Удар содрал мне кожу на лбу.

– Я тебя сейчас…

Договорить не дает удар Окамото по зубам. Разворотом с прыжка, по-киношному красиво. Едва успел принять плечом стопу и вскользь допустить до губ.

Тут же рот наполняется металлическим запахом крови. Я отлетаю назад и со всей дури прикладываюсь спиной о стену. На глаза попадается та самая птичка, которая сидела на окне класса. Она сидит на ветке яблони и поглядывает на нас. Тоже интересуется избиением?

Тыц!

Кулак щуплого проходит в живот. Напряг бы пресс, но там вместо кубиков один рыхлый шарик. Складываюсь перочинным ножиком и падаю на асфальт с громким стоном. Зрители рукоплещут "непобедимым бойцам".

Ну что же, первый выход принят хорошо. Потери небольшие, но смотрятся эффектно. Кровь на лице послужит красной тряпкой для молодых бычков.

– Знай своё место, дерьмо собачье! – сплюнул щуплый. – На кого ты полез?

– Бьете, как девочки из младшей школы, – прокашлял я в ответ, поднимаясь по стенке. – Даже в первом классе меня били сильнее…

Второй акт должен ещё больше раззадорить ребят. Они должны вкусить кровь и разъяриться ещё больше.

Ннна! Ннна!

Двоечка проходит в челюсть, пробив мои "неловко" выставленные блоки. Основная масса ударов приходится на предплечья, но голова мотается как у китайского болваничка. Я отступаю и закрываюсь.

В следующий миг прилетает удар в печень. Если бы не сдвинул слегка корпус, то могло бы неплохо так "встряхнуть ливер". Кулак скользит по ребрам, я подпрыгиваю. Со стороны кажется, что это меня поднимает от удара.

Отшатываюсь и принимаю на грудь прямой удар правой. Потом ещё пяткой в ухо. Локтем в живот. Ещё несколько ударов по ногам, чтобы "отбить тормоза". От мощного лоу-кика подгибаю ногу и со стоном валюсь на ставший знакомым асфальт. Надо успеть закрыть голову, а то новый сотряс вообще не нужен.

– Тебе хватит, толстяк? Узнал, где твоё место? Или тебя накормить землей? – послышался голос Окамото.

– Может пустить его голым по улице? – спросил Кобаяси. – Наденем грязные трусы на голову и погоним по центральной улице. Пусть его полиция заберет за нарушение общественного порядка. Вы как, тяночки, согласны увидеть сосиску хинина?

– Я тебе твою сосиску вырву и заставлю сожрать, – промычал я, еле-еле поднимаясь.

Опираясь на стену, я оставляю кровавые следы. Мазнул пятерней по радостной мордашке веселой бабочки, превратив её в детский кошмарик. Теперь вступает в действие предпоследний акт. Только не переиграть.

– Что? Тебе всё мало? – спросил щуплый из рода Танака. – Тогда ннна!

В нос прилетает удар ногой. Вот теперь уже закрыться не успеваю. В глазах снова искры. В голове гремит школьный колокол. Я пошатываюсь и падаю. Падаю натуралистично. Сам Станиславский в восторге заорал бы: "Верю! Верю!"

Теперь меня уже пинают от души. По животу, ногам, спине. Удары прилетают яростные, ребята пыхтят на совесть.

Это только так говорится, что лежачего не бьют. Нет, лежачего не бьют – его от души пинают. Я успеваю только закрывать жизненно важные органы. Пусть бьют по мягким тканям, потом боль пройдет, а память останется.

– Ёбаный урод! – взвизгивает щуплый Танака. – Тебя убить мало! Тебя надо растоптать и раскатать по асфальту.

– На! Знай своё место, плебей! – пыхтит Кобаяси.

– Ты за всё ответишь! Ты в больнице учиться будешь! – кричит Окамото.

Удары за ударами. Я извиваюсь под ними, как опарыш в баночке с опилками.

Удар за ударом. Носками кроссовок. Пятками кроссовок. Боковой поверхностью стопы. Удар за ударом. Я отключаю боль, но всё равно стараюсь не подставлять под удары нужные члены.

Ребята тяжело дышат. Они явно устали. Адреналин хлещет из ушей и вымывает энергию. Лица потные, удары уже не такие сильные. Пора вступать в завершающую стадию операции. Я выпрямляюсь и бьюсь на асфальте, как будто в судорогах.

Удары прекращаются. Ребята недоуменно останавливаются. Я же продолжаю изображать театр одного актера. Пытаюсь приподняться и падаю вновь. Выпрямляю руку по направлению к Окамото. Хриплю что-то невнятное. После роняю руку, а вместе с ней и голову. Снова короткие судороги.

– Он умер? – раздался чей-то голос.

– Я не знаю, – неуверенно ответил Танака. – Надо ему это… пульс проверить.

– Вот тебе надо, ты и проверяй, – цедит Окамото. – Собаке – собачья смерть!

Ну что же, дружок, тебе твои слова ещё аукнутся. Не хотел я быть жестоким, но раз вы так со мной, то ждите аналогичной ответочки.

Я дергаюсь, как будто подо мной разрывается граната. Эх, ещё бы музыку из "Терминатора" для антуража. Упираю одну руку в асфальт, вторую. Поднимаю окровавленное лицо. Мда, явно зрелище ещё то…

– Он живой! Помогите же ему! – раздается взвизг одной из девчонок.

– Никому не прикасаться! – тут же следует возглас Окамото. – Или будете иметь дело со мной!

Я неторопливо поднимаюсь. Смотрю заплывшими глазами на троицу и… растягиваю губы в улыбке. Окровавленные зубы, окровавленная рожа, избитое тело, лохматые волосы – могу запросто играть в фильме про живых мертвецов. Жуткое зрелище. И ведь это натуральный грим, не искусственный.

Эффект достигнут – трое или четверо девчонок визжат в ужасе. Вот нет ничего лучше для драки, чем оформление девчоночьим визгом. Я ужас, я кошмар, я тот, кто никогда не сдается!

Теперь мне нужны все силы, которые остались. Я окончательно выпрямляюсь и мотаю головой вправо, потом влево, разминая шею:

– Ну что, девочки, теперь потанцуем?

Во, и голос подходящий получился – замогильный…

– Так ты живой? Ну, сейчас сдохнешь! – кричит щуплый и бросается на меня.

В руке уже зажат сюрприз для первого нападающего. Горсть соли летит в глаза и щуплый визжит раненным поросенком, зажимая лицо. Он у меня как на ладони. Тут же наношу удар подъемом стопы в пах.

Жалости нет – просто ответная реакция на агрессию.

– Ну что, вы двое… Кто первым будет жрать землю? – вырывается из горла хрип.

Кобаяси тут же встает в стойку и прыгает ко мне. Он заносит руку и тут же бросает её вниз, вскрикивая от боли. Я всего лишь на миг опережаю его и бью в ключицу. "Лапа дьявола" не подводит и раздается хруст. Обычному человеку трудно пробить ключицу, она скрывается за мышечным корсетом, но я ведь не очень обычный человечек. Потому то сразу же обрабатываю вторую ключицу, наношу удар пыром в мениск, коленом в лицо, и против меня остается один противник.

Как и ожидалось, Окамото нарушил своё обещание не использовать оммёдо. Он быстро-быстро начал делать кудзи-кири. Быстро-быстро, но… Я ожидал этого, а вот он вообще не ожидал, что заостренный карандаш вонзится в ногу.

Хлопок ладонями по ушам и потом апперкот. Да так, чтобы тело оторвалось от асфальта и по красивой дуге пролетело до стены. До стены с окровавленной бабочкой.

Я обернулся. Три тела лежали на асфальте. На всё про всё пять секунд…

Черт побери, какое же новое тело медленное…

Только один из лежащих стонал, держась за причинное место. Недавно герой, а теперь жертва. Я сплюнул кровавой тягучей слюной на ладонь и провел ещё раз по мордочке бабочки. Зачеркнул её, как запрещающий знак. За спиной раздался вздох, то ли ужаса, то ли восхищения.

На глаза попалась птичка с белым ободком возле глаз. Она легко вспорхнула и помчалась прочь, часто взмахивая крыльями.

Мне тоже не стоило задерживаться. Но финальный штрих всё-таки я должен был нанести. Обвел взглядом молчащих учеников, которые в ужасе смотрели на меня, после этого сплюнул и произнес:

– Я не хочу ни с кем воевать. Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Издевательств я никому не спущу и буду биться до последнего вздоха. Советую подумать тому, кто в следующий раз захочет оскорбить меня или моих родителей. Я всё сказал…

После этого я двинулся прочь. Прошел мимо расступившихся ребят, глядя прямо перед собой и в никуда.

– Такаги-сан! – раздался девичий крик.

Метнулась тень и я еле-еле успел остановить Кацуми выставленной ладонью:

– Подожди, не трогай. Испачкаешься же, дурочка…

– Но ты… Ты же весь в крови, – на глазах подруги показались слезы.

– Да это не только моя кровь. Ничего страшного, Утида-сан. Полежу пару дней и приду в норму, – улыбнулся я и осекся.

Вспомнил, что окровавленные зубы не самое лучшее зрелище. После этого улыбнулся только уголками губ.

Девушка покосилась на мою выставленную ладонь, посмотрела на лежащих учеников, на стоящих молча ребят, вздернула носик и переплела свои пальцы с моими:

– Называй меня Кацуми.

– Да? Тогда уж и ты называй меня Изаму, – подмигнул я ей, пожал пальцы, нехотя освободился и пошел дальше.

Кацуми закрыла лицо, чтобы не видеть мою удаляющуюся спину.

Я почти прошел мимо нескольких ребят из своего класса, когда пришлось чуть задержаться.

– Ты кто – демон? – спросила девушка, которая хвасталась маникюром на среднем пальце.

"No. We are russian" – чуть не вырвалось у меня. Но я сдержался и ляпнул первое, что пришло в голову:

– Я из якудза…

Нетвердыми шагами двинулся в сторону дома Норобу. Спиной ощущал взгляды, гневные, возмущенные, восхищенные. Над головой громыхнуло и полил дождь. Косые струи смывали кровь и пот. Под ними было легче идти.

Сейчас главное – не упасть. Дойти до поворота и там сдохнуть, но дойти… Не упасть сейчас, пока я на виду… Дойти…

Глава 8

Я всё-таки дошел. Не буду рассказывать, каких сил мне это стоило. Последний выброс отнял почти всю энергию, но он был необходим, чтобы ускориться. Моя скорость должна шокировать противников, и я добился своей цели.

Эй, Изаму, если ты сверху наблюдаешь за мной, то можешь танцевать – твоё тело никто в школе больше не тронет. А если осмелятся, то я предупреждал… Холостой выстрел в воздух сделан – дальше пойдет пальба на поражение.

Я передвигал ноги, держась то за заборчик, то за стенку дома. Прохожие шарахались от меня, как от прокаженного. Да, треклятая татуировка давала о себе знать. На щеке словно горела рекламная надпись: «Я – говно! Меня лучше не трогать!» Вот меня и не трогали…

По-хорошему, надо бы вообще свести тату – ни к чему человеку, который хочет слиться с толпой, носить такую эмблему. Это пусть певцы и прочие исполнители себе уродуют лица – им это необходимо для узнавания среди мелькания таких же тупых рыл…

А вон какая-то девчоночка взглянула на меня, открыла рот от удивления и сделала было шаг, но, наткнувшись взглядом на тату, отшатнулась. Я только криво усмехнулся. Она хотя бы захотела помочь. Другие же люди просто отводили глаза.

Впрочем, как и в России. Пока ты идешь, значит можешь идти. Вот если упал, то к тебе рано или поздно кто-нибудь подойдет. Но пока ты движешься…

Я двигался. Пару раз замечал людей со схожими татуировками на лицах. Они тоже отводили взгляды. Вот тебе и кастовая солидарность. Походу, тут тоже человек человеку тамбовский волк.

Пока шел, запустил сканирование тела. Что же, не всё так плохо. Можно даже сказать – хорошо. При условии, что я был окровавлен, одежда грязная, а вид ужасен, внутренних повреждений не было. Меня щадили? Или били только для наказания, но не для того, чтобы покалечить или убить?

Дурачки высокомерные… Захотели отхлестать простолюдина лайковой перчаткой по щам… Надо было оглоблей по хребтине – было бы гораздо эффективнее.

Кстати, по поводу лайковой перчатки! Я набрал номер Мизуки. Она ответила после пятого гудка:

– Привет, малыш! Как прошел твой день в школе? Смог что-нибудь вспомнить?

– Привет, прошел на отлично. Весь день упорно занимался, на обед скушал кашку и съел две булочки. По поводу воспоминаний пока глухо. Но я стараюсь вспомнить.

– Отлично. Ты молодец. Вот вообще в тебе не сомневалась. Удалось узнать что-нибудь по поводу того, о чем мы с тобой говорили?

– Узнал, что со мной учится сын главы концерна «Макото», – ответил я как можно беспечнее.

– Ого! Этот человек входит в сотню богатейших людей Токио. Малыш, тебе нужно будет свести с ним дружбу. Но пока что это маловато для меня. Постарайся узнать побольше. И, повторюсь, тебе нужно подружиться с сыном Макото. Если всё получится, то с меня бонус. Пока-пока, малыш.

Телефон пискнул и замолк.

Свести дружбу с «Соником»? И как она себе это представляет? Я подойду и скажу: «Здорово, полудурок с метлой на башке, давай дружить?»

Да нет, конечно, это я вредничаю и бурчу. На самом деле могу втереться в доверие даже к врагу. В голове уже мелькнули проблески плана по расположению Соника. Незатейливо, просто, но весьма эффективно.

Что же, над этим планом подумаю после. Впереди показался домик Норобу. Уже на пороге я вдохнул поглубже, а потом снял обувь и вошел в дом.

– Здарова, атец!

Старик не обернулся на мое деликатное приветствие. Он продолжил сидеть на полу в позе лотоса. Я осторожно заглянул через плечо – чем он там занимается? Как оказалось, старик выкладывал из разноцветного песка круглую картину. Перед ним стоял невысокий столик шириной в полметра и куча разных баночек с мельчайшим порошком. Круг с разноцветными вставками был наполовину заполнен песком. Вторая половина представляла собой схематическую разрисовку.

Мастер Норобу неторопливо подводил длинную тонкую воронку к намеченному месту, а потом, при помощи легкого постукивания металлического стержня по боку воронки, заставлял песок из воронки высыпаться на нужное место.

Я видел такие картины, когда был в гостях у одной из своих бывших коллег, пока ещё не вступил на путь киллера. Она попросила тогда починить протекающий кран и только поэтому принимала меня накрашенной и в сексуальном халатике. Маринка называла такие картины мандалами, что не могло не вызвать у меня глупую ухмылку. Говорила, что раскрашивание подобных картин помогает обрести покой и гармонию.

На мой взгляд, обрести покой и гармонию гораздо больше ей помогла страстная ночь, когда я выпустил на волю ненасытного зверя. Ух, вспомнил Маринку и перед глазами всплыли покачивающиеся груди третьего размера. Как же я её…

– Ты хоть один день можешь обойтись без драк? – спросил старик, даже не обернувшись.

– Откуда ты…

– А ещё ты поругался со своими одноклассниками и занимался непотребством в подсобке.

Сказано это было таким будничным тоном, словно… Точно!

Я пощупал свою форму, проверил воротник, внимательно посмотрел на пуговицы. Хм, ни следа от микрофона или видеокамеры. Я откашлялся.

– Не кашляй, иначе нарушишь рисунок! – буркнул Норобу. – Лучше садись рядом и повторяй за мной.

– Откуда ты всё знаешь?

– Мой дух велик и разум безграничен, – ответил старик. – А ты приперся просить о лечении.

Вот что ему на это было ответить?

– Может, зеленка есть? Я бы смазал царапины…

– Ладно, иномирец, ложись на… У двери ложись! Нечего тут падать! Сломаешь ещё что-нибудь.

Я лег. Всё-таки дедок пусть и бурчит, но он меня вчера вылечил, вылечит и сегодня. А после этого я…

– Сэнсэй, а чего ты сидишь? Я уже лег, расслабился и даже начал немного замерзать…

– Ты же видел, я работаю над мандалой. Вот как закончу, так и начну твоё лечение. Потерпи немного, потренируйся. Ведь терпения-то как раз тебе и не хватает.

Я поджал губы. Судя по тому, что Маринка раскрашивала одну картину в течение недели, то завершения мандалы из песка мне предстоит ждать полгода.

– Сэнсэй, я понял, что лечения от тебя не дождусь. Скажи, на по кой хуй ты меня попросил к тебе прийти после школы? Чтобы поиздеваться всласть?

Старик молчал. Слышалось постукивание металлического стержня по воронке и всё. Я лежал неподалеку от двери и смотрел на старика. После пяти минут ожидания, внутри меня начало появляться раздражение.

– Может, тебе песенку спеть? Я могу, – выдал я, когда прошло ещё десять минут. После этого кашлянул пару раз и завопил, что было мочи: – А-а-а-ади-и-инокая ветка сирени-и-и-и у тибя-а-а на стале стаяла-а-а-а!!!

– Заткнись! – тут же вскрикнул старик. – Ты заставил мою руку дернуться!

– Так я ещё и продолжение знаю!

– Не надо! Я сейчас закончу… А впрочем… Если ты не имеешь терпения подождать, то тебе его надо тренировать иначе. Ты закончишь мандалу, иномирец.

– Ага, на хуй нужно, – я закинул руки за голову. – Лучше буду лежать здесь и негромко петь… А-а-а-ади-и-инокая ветка сирени-и-и-и у тибя-а-а на стале стаяла-а-а-а!!!

– Какой же ты противный… Ничего удивительного, что в том мире тебя убили. Ладно, иномирец, пока соседи не начали звонить в полицию или пытаться сжечь мой дом при помощи оммёдо, я скажу тебе важную вещь.

Старец выпрямился, встал и с важным видом произнес:

– Я выбрал тебя своим учеником!

Я помолчал. В это время проверил – покачивается коренной зуб справа или мне это показалось? На тот момент мне казалось это более важным.

– И чего? Ты так и будешь молчать?

Теперь уже я начал проверять зубы слева.

Норобу хитро взглянул на меня, набрал в грудь воздуха и завопил:

– А-а-а-ади-и-инокая ветка сирени-и-и-и у тибя-а-а на стале стаяла-а-а-а!!!

Я не выдержал и расхохотался. Смех вызвал боль в правом подреберье, но удержаться было выше моих сил.

– Сэнсэй, немного не в той тональности! Так ты скажешь – откуда узнал про мои подвиги и с чего решил оказать такую честь?

Норобу склонил голову на плечо и поднял правую руку. Раздалось хлопанье быстрых крыльев, а через секунду на палец старика приземлилась та самая птичка с белым ободком вокруг глаз, которую я видел в школе.

– Это белоглазка. Очень верная птичка. Давным-давно отбил её у кошек, теперь служит мне верой и правдой, а я взамен продлеваю короткую жизнь и кормлю. Сора, это мой будущий ученик. Будешь пролетать над его белой головой – обязательно оставь подарок.

– Я прекрасно бросаю камни, так что на подарок могу ответить подарком. Имей ввиду, птичка-дятел. И по поводу ученика я ещё не решил. У меня сейчас немного другие приоритеты. Во-первых, вылечиться, а во-вторых… Что во-вторых, я скажу после лечения.

Старик хмыкнул, отпустил птичку на волю и начал водить руками над моим пострадавшим телом. В процессе он начал выдавать информацию:

– Я уже стар. При помощи знаний и колдовства могу протянуть ещё лет десять, но за это время должен подготовить замену себя для клана Казено-тсубаса. Даже Мизуки ко мне присылала нескольких человек, но все они не прошли проверку, а ты сумел. Сумел выполнить условия «Казни императора», даже не зная их.

По телу разливалась приятная волна лечащего света. Я расслабился и вполуха слушал болтовню старика. Какая на хер проверка? Какой ученик? Я что, в одном из азиатский боевиков, где для пафоса накручивают охрененно важные задания? А потом оказываются избранными…

Нет, я наполовину отомстил за Изаму Такаги, узнал имя его заклятого врага и собрался выкупить его родителей. После этого гори оно всё синим пламенем – мне ничего из этого на хер не упало. Вернусь в свой мир и обязательно найду Цыгана.

А если уж не получится… Пойду в обычные исполнители и начну вновь сокращать жизненный цикл тех, кто мешает другим. Может быть, даже пойду в якудза. А что? Если у меня не обнаружится никаких способностей к оммёдо, то руки-ноги-голова на месте.

– Вот так ты совершил «Казнь императора», – вырвал меня из задумчивости голос старика.

– Прости, я задумался. Ты можешь повторить?

– Ты? Ты меня не слушал? – брови старика удивленно взлетели к потолку. – А если так…

Свет ладоней сменился на красный. Я вскрикнул от нереального жара и попытался убежать, но не тут-то было. Ноги словно окунули в обжигающую лаву, а та не собиралась отпускать свою добычу. Дернулся и перекатился, чтобы уползти, и в этот момент лава коснулась рук.

Было так невыносимо больно, что я едва не взвыл. Попробовал было отключить боль, но она сама исчезла, когда старик решил сменить гнев на милость.

– Вот и первый урок – всегда слушай своего учителя.

Я пошевелил руками и ногами. Они работали точно также, как за пять минут до этого. То есть мне всё привиделось?

– Подожди-подожди-подожди с учеником. Я бы и рад, конечно, но как же… Мне бы, после завершения здесь дел, вернуться обратно. Там остался неоплаченный должок, а я не люблю быть должным.

Старик помолчал, а потом вздохнул и сказал:

– Я вызывал сикигами, пока ты был в школе. Низшие духи ничего про перемещение из других миров не знают, а вот высшие… В общем, в своём мире ты попал в нужное место и в нужное время. Рядом было поле трупов, их души витали над побоищем. Очень большая концентрация выпущенного зла. И рядом оказались те, кто призывал демонов. Демонам была дана воля резвиться и радоваться, чем они и занялись, вылавливая души убитых тобой преступников. Смерть тех, кто ходил с этой госпожой под ручку, привело к бурлению магических волн. Твоя душа оказалась в самом центре урагана из наказанного зла. В нашем мире мальчишка использовал всё своё оммёдо ради призвания непобедимого духа. Волей высших сил ты был выбран как самый отъявленный борец с несправедливостью и защитник слабых.

– Я? Да там наверху ёбнулись, что ли? Нашли во мне защитника. Да я же убийца, я только и могу, что колоть и резать. Вообще не гожусь на роль защитника. Так и передай наверх – пусть меня возвращают взад.

– Твоё появление здесь – простое совпадение. И ты не можешь вернуться. Невозможно создать такую же ситуацию и вызвать тех же демонов. Ты застрял здесь навсегда. Утешься этим. Но может быть это высший знак. Ведь ты один из тех, кто смог выполнить условия становления оммёдзи клана Казено-тсубаса. Я уже пятый оммёдзи клана, а он уходит корнями очень и очень глубоко в темные глубины истории…

Во как… Интересно девки пляшут. Получается, что я здесь застрял навсегда? И Цыгану никто не отомстит? Он ведь так и помрет тем самым крутым чуваком, который сумел завалить киллера по прозвищу Тень…

Печаль-тоска-обида…

– Эй, а какие условия я выполнил? – я окликнул старика, который прикрыл было глаза, чтобы погрузиться вслед за корнями клана в воспоминания. – Что это за «Казнь императора»?

– За один оборот светила ты должен одержать победу над императором, обесчестить жену императора и заставить замолчать друзей императора. Ты же справился всего за полдня. Что могу сказать – молодец! Я и то едва управился к вечеру.