Текст книги "Пропавшие в Бермудии"

Автор книги: Алексей Слаповский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

22. Ник попадает в школу и знакомится с Томасом и его командой

Ольмек и Мьянти приступили к проверке и подготовке будущих своих кандидатов: они решили отправить их в школы. Впрочем, даже если они и не станут кандидатами, поучиться в любом случае не мешает.

Ольмек, слегка изменив внешность, что ему легко удавалось, нашел Роджера и Ника, с трудом оторвал первого от еды, а второго от игры, официально представился координатором от ЦРУ и привел их в школу зеленых.

Их вышел встречать сам директор, очень интересного вида: с черной повязкой на глазу, а вместо одной ноги – деревянная культяпка. Он узнал Ольмека и хотел его поприветствовать:

– Господин Оль…

Ольмек внимательно посмотрел на него, и губы директора словно заморозило.

– Оль… Оль… – пытался произнести он и наконец выдохнул:

– Господин координатор!

Ольмек кивнул.

– Просто как пират какой-то, – пробормотал Ник, глядя, как директор вперевалку спускается с крыльца.

– Он не пират, но капитаном точно был, – сказал Роджер.

Кривой Блюм, так звали директора, был не просто капитаном, он был капитаном шхуны, на которой обучались юнги, и славился необыкновенно свирепым нравом. Он школил юнг так, что с них за день смывалось семь соленых потов и, казалось, слезало заодно по три шкуры. Блюм этому способствовал: как у и боцмана Пита, излюбленным его орудием были линьки. Кстати, встретив в Бермудии Пита, он тут же с ним поссорился: Блюм терпеть не мог тех, кто настолько же зол, как и он сам. Это была одна из причин, почему Роджер, будучи втайне синим, учился здесь: Блюм запретил Питу приближаться к школе ближе, чем на морскую милю.

Хоть Блюм и был страшно зол, но добрее его не было человека во всей Бермудии. Это получилось следующим образом: в очередном учебном походе он так замучил юнг, что тем стало просто невмоготу. И один из них, совсем юный, имени которого Блюм даже и не упомнит, однажды взял да и сиганул в море с самой высокой реи – да еще в том месте, где кишели акулы.

– Будь ты проклят, проклятый Блюм! – крикнул он на лету. – Умираю, но не сдаюсь!

Судя по длине этой фразы, вы можете судить, как высока была та рея.

Мальчик расшибся о воду.

Блюм сделал вид, что ничего особенного не произошло.

– Спартанских мальчиков вообще засекали насмерть! – заявил он. – Зато из них получались лучшие воины во всей Древней Греции!

Юнги молчали. Никто не рискнул спросить, как из мальчиков, которых засекали насмерть, получались лучшие воины.

А книжка о Спарте, которую Блюм купил случайно, потому что вообще-то не читал книг, стала его любимой. Именно оттуда он черпал вдохновение, когда воспитывал юнг. Даже подумывал, не завести ли на корабле лисенка, чтобы кто-то из мальчишек захотел его украсть (потому что странно не захотеть украсть лисенка), спрятал бы его под рубашку и не хотел бы признаваться, что украл, и лисенок выгрыз бы ему весь живот – н у, то есть, все как в книге. Однако лисенка завести было недосуг. На корабле водились крысы – такие, что могли бы сгрызть целого человека живьем, но крыс юнгам красть почему-то не хотелось.

Короче говоря, Блюм отнесся к происшествию как к издержкам воспитания. Слабый погибает, сильный крепнет.

Но мальчик стал сниться ему по ночам.

Потом начал появляться среди парусов, мачт и рей – чаще всего в полнолуние, обращая к Блюму синее лицо с красными глазами и медленно говоря:

– Будь ты проклят, проклятый Блюм! Умираю, но не сдаюсь!

– Я не могу быть проклят, если я уже проклятый, – отшучивался сперва Блюм.

Потом стал палить в призрак из ружья.

Потом принялся лечиться неумеренными дозами виски.

Потом начал говорить юнгам:

– Детишки, вы только оставайтесь живыми, ладно?

И понял, что для него это конец. Он идет против собственной системы воспитания.

Однажды ночью он стоял на палубе в приступе смертельной тоски, глядел на волны и вдруг сказал вслух:

– Будь я проклят, проклятый Блюм. Чтоб я пропал!

И пропал.

Не сразу до него дошло, что случилось, а когда он понял, насколько коварна эта страна, фиксирующая то желание, с которым оказываешься в ней, он ужаснулся. Дело в том, что в момент исчезновения он желал повернуть время вспять и с самого начала обращаться с детьми не так, как раньше, а по-доброму. Но при этом он оставался злым и свирепым. Вот и стал директором школы – единственного места, где можно было реализовать свое желание быть добрым с детьми. Облегчало положение, что при этом можно и даже нужно оставаться если не злым, то строгим. Если директор не строг, это не директор, уж поверьте.

Вот такой человек встретил Ника.

– Здравствуй, жертва! – завопил Кривой Блюм. – Новичок, шток тебе в глотку! Как себя чувствуешь, змееныш? Да не бойся, триста пятьдесят три шампуня на твою голову, я тебя сырым не съем, обязательно изжарю! Ну что, будем учиться?

Ник хотел сказать, что у него таких планов на летние каникулы не было, но тут Ольмек отозвал Кривого Блюма в сторонку и стал что-то ему втолковывать, а Ника обступили школьники. Было их для обычной школы маловато – всего человек тридцать. Но Ник тут же сообразил, что это нормально: дети путешествуют гораздо меньше взрослых. Значит, реже оказываются в Бермудском треугольнике и реже пропадают.

Выглядели и были одеты они обычно, возраст – примерно от семи до пятнадцати лет.

Вперед уверенно прошел (перед ним все расступались) молодой человек лет четырнадцати. То есть мальчик еще, конечно, но что-то в нем такое было, что невольно побуждало мысленно называть его молодым человеком. Он был загорелым, высоким, крепким, со светлыми короткими волосами и приветливыми ясными голубыми глазами.

– Как себя чувствуешь? – спросил он Ника и, не дожидаясь ответа, протянул руку: – Томас Харди, можно просто – Командир.

– Николай, можно просто – Ник. А почему Командир?

– Потому что командир. Это скауты, – показал Томас на группу мальчишек своего возраста. – Мы попали сюда сорок три года назад и неплохо проводим время. Хо? – спросил он своих мальчишек.

– Хо! – ответили они дружным хором.

Томас Харди умолчал о том, как именно они сюда попали.

Они действительно были скауты, то есть юные любители коллективных приключений на природе. Сорок три года назад под руководством трех преподавателей они отправились в поход в лесные дебри. Дебрей, правда, во Флориде было не так уж много, все больше заповедники. Но кое-где еще оставались места, похожие на дикие. В одном из таких мест, на берегу залива, юные путешественники разбили палатки, учились разводить костры и готовить пищу, соревновались в ловкости и смелости. У них было три отряда, и отряд Томаса лидировал. Но предстояло сложное состязание: кто первым достигнет буйков на весельной лодке. (Буйки заранее установили преподаватели.) Опыта ни у кого не было, а Томас знал, что именно опыт решает все. Поэтому он подговорил свою команду потренироваться ночью. Они тайком вышли из палатки, пробрались к берегу, уселись в лодку и взялись за весла. Тут же поняли, какое это непростое дело: одновременно поднять весла, сделать ими полукруг, опустить в воду не глубоко, но и не совсем поверху, одновременно с силой потянуть рукояти весел на себя, вынуть лопасти из воды, опять сделать полукруг… На то, чтобы добиться хоть какой-то согласованности, ушло не меньше часа, при этом лодка практически крутилась на месте: то справа гребли слишком сильно, то слева, то вроде ровно с обоих бортов, но почему-то не туда.

Наконец они достигли буйков и издали радостный клич.

И стали разворачиваться к берегу, уверенные, что завтра обязательно победят.

И только тут заметили, что волны стали больше, чем были. Их резиновая лодка высоко поднималась, а потом круто соскальзывала (казалось – падала) вниз, в животах что-то холодело и обрывалось, весла вместо того, чтобы погружаться в воду, загребали воздух, стучали друг о друга и попадали даже по головам впереди сидящих, но те не успевали обижаться: не до этого.

– Мы не туда плывем! – уверенным голосом воскликнул Томас-Командир, увидев, что буйки опять находятся впереди.

– Мы-то туда, это буйки теперь не там! – кислым голосом прокричал Юл, у которого и кличка была – Кислый.

Все пригляделись и поняли: на очередной волне лодка перемахнула кормой через буйки и отдалилась от берега. То есть они гребут вперед, а движутся назад!

– Веслами работай! По моему счету! И – раз! – скомандовал Томас-Командир.

Все послушно взмахнули веслами, но в это время лодку подняло на самый гребень волны, отчего весла в очередной раз зачерпнули пустоту.

– Надо не тут, а когда будем внизу, на дне воды! – закричал ворчун Дэвид, у которого и кличка была Ворчун. При этом он любил все называть точно, вот и сказал «на дне воды» – чтобы поняли.

– Когда будем на дне, будет уже поздно! – не преминул сострить шутник Вацлав, у которого и кличка была Шутник. Ему было страшно, как и другим, но такую уж он имел натуру – не мог пропустить повода пошутить.

– Сменить командира! – закричал задира Майк, который, ясное дело, имел кличку Задира и который при малейшей трудности все валил на старших.

– Не согласен! – закричал Спорщик Сэм, который не расслышал, что предложил Задира, но считал своим долгом поспорить, потому что с первого раза ни на что не соглашался.

Все это они выкрикнули почти одновременно, за каких-то пару секунд. Тут лодка опустилась на «дно воды», и Томас-Командир, умевший учитывать свои ошибки, закричал:

– Быстро подняли весла! И – раз!

Все послушались, даже Спорщик Сэм. Разом подняли весла, разом опустили их – и тут всем показалось, что им кто-то выламывает и выворачивает руки: весла погрузились в воду по самые рукояти, почти вертикально, а потом их рвануло с невероятной силой – и…

И отважные парни в момент остались без единого весла. Их вырвало вместе с толстыми резиновыми ушками, в которых они были закреплены.

– Спокойно! – закричал Томас.

– А кто волнуется? – спросил Шутник Вацлав, бледный и стучавший зубами от страха и холода. – Перед смертью волноваться незачем!

– Никакой смерти! – приказал Томас-Командир.

– Вот именно! – завопил Спорщик Сэм, и это был первый случай в его жизни, когда он сразу же согласился.

– Будем держаться! – ободрил Командир свою команду.

– Чем? – спросили в один голос Кислый Юл и Ворчун Дэвид.

– Силой мужества! – ехидно предложил Задира Майк.

Командир посмотрел в сторону берега и сказал:

– Вы соображайте: волны ведь накатывают на берег, так? Поэтому и называют – прибой. Значит, нас прибьет.

– А потом они откатывают, – кисло заметил Кислый Юл. – Это называют убой. Значит, нас убьет.

– Нет такого слова – убой! – закричал Спорщик Сэм.

– Еще как есть, – заметил Ворчун Дэвид.

– Хорошо, что с нами нет девчонок! – пытался из последних сил острить Шутник Вацлав. – Они бы сейчас так орали! Так ревели! Так визжали! Ужас!

И тут накатила такая волна, что лодку подняло, как показалось скаутам, к самому небу. А потом она рухнула вниз – к счастью, не перевернувшись. Сверкнула молния, а потом прогремел гром, будто над океаном обвалилась огромная крыша из камней и балок.

И тут мужественные парни не выдержали. Они заорали, заревели, завизжали – ужас! Командир Томас пытался призвать всех к порядку, но кто-то ему мешал – кричал в самое ухо диким голосом. Не сразу Томас сообразил, что кричит он сам.

Лодку швыряло и болтало долго.

Они вцепились в канаты, которыми лодка была обвязана (для перетаскивания по суше), лодку несколько раз переворачивало, но они держались и, надо отдать им должное, никто не утонул. Но духом всё же упали, поэтому не стеснялись продолжать вопить и визжать.

Наконец Томас-Командир очнулся от шока и приказал:

– Всем замолчать!

Его услышали – как раз наступило небольшое затишье.

Ребятам даже показалось, что оно наступило именно от слов Томаса.

– Вы что, не понимаете? – спросил Томас. – Кричать нельзя – криком вы расходуете последние силы!

– Думаешь, они нам понадобятся? – спросил Шутник Вацлав.

– Видите, он смеется, значит, не все так плохо! – сказал всем Томас.

– Почему перед смертью не посмеяться? – парировал Вацлав.

Томас проигнорировал его глупый выпад. Он точно знал от отца, от учителей, из книг и фильмов, от старших товарищей, из газет и телевизора, он знал с детства и навсегда: кто борется – имеет шанс, кто сдается – не имеет шанса.

– Парни! – сказал он мужественным голосом. – Так не пойдет. Нельзя раскисать!

– А при чем тут я? – обиделся Кислый Юл.

– Я не про тебя, ты как раз молодец! – подбодрил его Томас. – Надо действовать!

– Да? И что ты предлагаешь? – поинтересовался Ворчун Дэвид.

– Надо грести. Руками и ногами.

– Отлично. А куда? – не унимался Ворчун Дэвид.

– На запад, конечно! – уверенно ответил Томас.

– А где запад? – не отставал Ворчун Дэвид.

– Там! – вдруг сказал Задира Майк.

И вытянул руку, показывая. Глаза его были полны ужаса.

Все посмотрели, куда он показывал.

И увидели, что на них медленно и страшно идет огромная волна.

Даже издали она казалась ужасающей, а чем ближе, тем становилась громаднее.

И всем вдруг стало ясно, что это конец. Если даже их не задавит сразу многотонной массой воды, а поднимет на эту волну, то они так потом обрушатся, что никому не жить.

– Хочу домой! – выкрикнул вдруг Шутник Вацлав.

И это не было шуткой. Это было невозможной, но самой желанной мечтой всех. Вацлаву удалось выразить то, о чем думал каждый. Домой! К маме, папе, сестрам и братьям (у кого они были), к велосипедам и радиоприемникам… нет, даже и этого не нужно – просто домой! Волшебное слово – домой! И они все закричали, будто это могло их спасти:

– Домой! Домой! Домой!

…И оказались дома.

Конечно, ни пап, ни мам, ни братьев и сестер они не встретили. Зато, освоившись, поняли, что велосипедов, радио, телевизоров, а потом компьютеров и всего прочего, что только можно пожелать, здесь сколько угодно.

Они привыкли.

Командир Томас первые лет десять подговаривал их сбежать, и они предприняли несколько попыток, не веря, что тут нет какого-то выхода.

Но выхода не нашли.

К тому же им понравилось, что, хотя они почти взрослые, к ним все равно относятся как к детям. Больше возможностей, меньше ответственности.

Вдобавок, поскольку в Бермудии все менялось точно так же, как в остальном мире, пусть далеком и недостижимом, они получали все больше развлечений, особенно когда настала эпоха компьютерных игр. Они с азартом осваивали бесконечные новинки – то, о чем мечтает любой геймер, но ни у одного геймера нет таких безграничных ресурсов.

Однако взрослые бермудяне и приставучий Томас обязали их учиться, ходить в школу – хотя бы на два-три часа в день. Они не спеша учились там, и, конечно, за сорок лет даже самые ленивые поневоле накопили уйму знаний, но при этом не сказать, чтобы заметно у всех прибавилось ума. Конечно, они были гораздо умнее своих сверстников, но все же не умнее окружающих взрослых. В этом ничего обидного нет, это закон природы: пока ты не стал взрослым, настоящего ума у тебя все равно не будет. Мозг ведь тоже физический орган, как рука или сердце, и пока он не развился нормально, абсолютного результата не жди. В литровый кувшин два литра не вольешь, понимаете? Это я к тем господам детям и подросткам обращаюсь, которые вечно вопят о дискриминации: взрослым все можно, а нам нельзя! Обычно взрослые оправдываются, а я не буду оправдываться и скажу прямо, честно и грубо: нельзя! И взрослым многое нельзя, а вам уж тем более. Почему? Потому что смотри выше: нельзя в литровый кувшин… Ну, и все на этом, поехали дальше.

Командир Томас пожал Нику руку, а за ним все остальные, в том числе подросток Эмми с неприятным прозвищем Драчун (он был не из команды Томаса). Впрочем, ни драться, ни задираться он не стал.

Потом поздоровались и младшие.

Последним подошел мальчик лет восьми, печальный негритенок, тоже пожал руку Нику и тихо сказал:

– Ты похож на моего брата!

– Он всем это говорит! – заметил Шутник Вацлав. – А тебе не кажется, Луи, что у нашего гостя кожа чуть светлее, чем у тебя?

– Цвет кожи не имеет значения! – тут же строго сделал ему замечание Томас.

– А я ничего такого не говорю! – оправдался Вацлав. – Просто – другая кожа.

– У него похожи глаза, – тихо сказал негритенок Луи, отвернулся, заплакал и пошел прочь.

В общем, все было вполне мирно, будто Ник просто попал в новую школу.

– Всем разойтись, кроме команды Томаса! – приказал в это время Кривой Блюм.

Школьники разошлись, скауты остались. Роджеру тоже велели удалиться, так как считали его туповатым малым. Ник хотел вступиться за него, но Роджер улыбнулся и приложил палец к губам.

– Ты знаешь, что такое тестирование? – спросил Ника Блюм.

– Само собой.

– Ну вот сейчас и будешь его проходить, трех карасей тебе на живот!

23. Ник подвергается странному тестированию

Перед началом тестирования Ольмек сказал Нику:

– Послушай меня. Одному из вас, тебе или брату, предстоит выполнить очень серьезную задачу. То есть пробовать будут обоих, но возьмут одного. Ты хочешь, чтобы взяли тебя?

Ник вспомнил, как его обидел Вик, и твердо ответил:

– Хочу.

– Тогда постарайся.

– А что делать-то?

– Этого я не имею права тебе сказать.

Ник думал, что будут задавать разные вопросы – такое тестирование было у них в школе. Что-то вроде экзамена.

Но вопросов ему не задали, а повели в душ.

Там был ряд кабинок.

– Хочешь вымыться?

– Можно.

Его запустили в кабинку.

Застучали двери – скауты тоже вошли в кабинки.

Ник разделся, повесил всё на вешалки и крючки, зашел под лейку душа, задвинул занавеску, начал крутить ручки холодной и горячей водой.

Но и его соседи занялись тем же самым, а труба, наверно, была одна, поэтому, если кто-то открывал до отказа кран с горячей водой, то в соседних отсеках вода тут же становилась холодной, все тоже начинали накручивать горячие ручки, закручивая одновременно холодные, и всех обдавало кипятком. Открывали холодную воду, закрывая горячую – окатывало ледяной водой. Скаутов до этого не подвергали этому странному испытанию, поэтому они чувствовали себя такими же растерянными, как Ник. Кто-то просто перекрывал воду, ожидая, когда кончится это идиотское мероприятие. Кто-то все же пытался добиться приемлемой температуры – и на мгновение удавалось, но тут же становилось или слишком горячо, или слишком холодно.

Ник бился, как и другие, – ему очень хотелось ополоснуться.

А потом сделал вот что: открыл оба крана до отказа, но сам отошел к стене кабинки и оттуда осторожно пробовал воду рукой. Как только она становилась нормальной, он тут же пригоршнями плескал ее на себя – и вовремя останавливался, если вода делалась горячее или холоднее. Само собой, такое мытье заняло время. А потом Ник почувствовал, что вода стала ровно и приятно горячей. Он осторожно встал под душ. Вода не менялась. Тогда он с наслаждением вымылся, использовав гели и шампуни, которые стояли на полках.

После этого он вышел и увидел, что скауты давно уже оделись и ждут его.

– Молодчага, шестьдесят шесть жвачек тебе в зубы! – поздравил Ника Кривой Блюм.

Ник не понял, за что его назвали молодчагой и почему скауты уставились на него с таким удивлением, но ему было приятно.

Тут возникла белая высокая стена, к которой подошел унылый толстый человек в белом костюме. Он встал лицом к присутствующим, покорно глядя на них.

– Это я знаю, что будет, это я люблю! – шепнул Нику Кривой Блюм. Он почему-то сразу проникся к мальчику большой симпатией.

Скауты, видимо, тоже знали, что будет, и заранее улыбались.

Перед каждым из них возник ящик с помидорами.

– Упражнение на меткость! – объявил зеленый. – Напоминаю: меткость зависит не только от твердости руки и зоркости глаза. Главное – вообразить верную траекторию. Увидеть ее. Пожелать попасть. Кто первый?

– Я! – вызвался Командир Томас, зная, что первым быть трудно, а он приучал себя не бояться трудностей.

Он схватил помидор, размахнулся и угодил унылому человеку прямо в лоб. Тот ойкнул, но остался стоять на месте, даже не вытер помидорную кашицу с лица. Скауты засмеялись и зааплодировали.

Ну и забавы тут у них, подумал Ник.

Томас бросил десять раз, четыре раза попав в лоб, три раза в нос, один раз в плечо и один раз в живот. Один раз он все-таки промахнулся, помидор шмякнулся об стену возле уха человека-мишени. Но все же Кривой Блюм его одобрил и похлопал по плечу – видимо, это был неплохой результат.

После этого на унылого беднягу вылился откуда-то поток воды, он стал опять чистым – чтобы видны были попадания следующего стрелка. Им вызвался быть Шутник Вацлав.

У него тоже получился неплохой результат при двух промахах.

Отстрелялись все – хуже или лучше, но в целом достойно.

Настала очередь Ника.

Тот взял помидор, взвесил его в руке, посмотрел на человека. И спросил:

– А он живой?

– Для тебя это имеет значение? – спросил Ольмек.

Скауты засмеялись.

Наверное, все-таки не живой, подумал Ник. Это всего лишь как игра в компьютере. Там тоже есть такие дурацкие стрелялки и даже хуже – например, бабахать в человека с яблоком на голове и пивной бутылкой в руке из арбалета, пистолета и ружья. Он корчится, ругается, когда попадаешь не в яблоко, а в него или в пивную бутылку, очень смешно получается.

А главное, Нику не хотелось опозориться перед хихикающими скаутами, которые, судя по их виду, были уверены, что Ник промажет с первого же раза.

Ник не промазал. Он учел совет зеленого: вообразить траекторию. И вообразил. Ему даже показалось, что он увидел кривую дугу, начало которой было в его руке, а конец – во лбу толстяка. В лоб он ему и угодил.

Попал и второй раз.

И третий.

И четвертый.

И пятый.

Короче, он все десять раз попал ему в лоб, после чего воскликнул, дернув согнутой в локте рукой сверху вниз:

– Yes!

Все молчали.

Кривому Блюму очень хотелось обнять и расцеловать нового ученика, но Ольмек посмотрел на него так выразительно, что он лишь затоптался на месте и шумно засопел, пробормотав:

– Пятьсот сорок мертвецов на одну рею, это не мальчишка, а клад!

– А теперь займемся уроком воображелания! – объявил Блюм.

– Ну вот, начинается! – вздохнул Ник.

Однако в школу не пошли, уселись тут же, на лужайке.

И тетрадей не было, и ручек.

– Даю задание: воображелать стакан молока! – приказал Блюм.

Для скаутов это было легко – у всех в руках оказалось по стакану молока. И они выпили молоко, потому что это полезно, а они все хотели быть здоровыми.

Появился стакан с белой жидкостью и в руке Ника. Правда, вышел он кривоватым, и жидкость получилась какой-то жидковатой для молока.

Ник понюхал, лизнул и скривился – в стакане было что-то пресное.

Блюм тоже попробовал и огорчился:

– Да, слабовато.

После этого он давал задание вообразить самые разные вещи: бейсбольный мяч (у Ника получилось), велосипед (у Ника не получилось), куклу с бантиком (у Ника не получилось), небольшой пруд (у Ника не получилось), дождик (у Ника не получилось), скачущего зайца (у Ника не получилось), корзинку апельсинов (у Ника не получилось), корабельный якорь (у Ника не получилось), короче, много еще чего, и у скаутов почти все получалось – более или менее, у Ника же не получилось ничего. Да он уже и перестал воображать, смирившись со своим бессилием. Ему было жарко, он хотел пить. И почувствовал в руке холодок. Банка с напитком, который был в аэропорту.

Ник, недолго думая, открыл ее и отпил, облегченно вздохнув.

– Дай-ка сюда! – сказал Блюм. – Такого задания не было!

– Пить охота, – сказал Ник, но отдал банку, правда, сделав перед этим еще пару глотков.

Блюм понюхал, вылил на ладонь несколько капель, лизнул. Передал банку Ольмеку. Тот тоже понюхал, тоже лизнул.

– Настоящая! – закричал Блюм. – Но как ты смог это воображелать, малыш, три овсянки без сахара тебе на завтрак, ведь у этого напитка вкус посложнее, чем у коровьего молока!

– Не знаю, – пожал плечами Ник. – Я же говорю: пить захотел.

– А теперь совместное задание! – объявил Ольмек. – Надо построить дом. Осязаемый.

– Мы это можем! – заверил Блюм. – Ну, ребятки, постарайтесь! Вспомните, на той неделе мы построили чудесную Вавилонскую башню! Правда, в масштабе один к десяти, – пояснил Блюм, – но зато она не разрушилась, пока мы сами ее не сломали!

– Нет, – сказал Ольмек. – Договариваться, что строить, не будем. Пусть каждый представит свой дом.

Школьники начали.

Ник представил именно свой дом, в который он так хотел вернуться сегодня утром. Или вчера вечером? Или позавчера днем? Он совсем запутался во времени!

На поляне перед школьниками творилось что-то невообразимое. Выросла стена из бетона и стекла, но ее тут же начало корежить, появились голые металлические конструкции, потом сбоку вырос шпиль, как у собора, потом по фасаду рассыпалось множество маленьких окошек, возникли колонны, но, раздвигая их, стала вырисовываться пирамида, которую тут же скорчило, потому что ее сверху придавил купол…

Скауты покраснели от напряжения, они пучили глаза и гримасничали.

Но постепенно все это заслонялось фасадом двухэтажного дома с островерхой крышей, галереей на втором этаже, простыми окнами, обрамленными геометрическим орнаментом из облицовочного кирпича, деревянным крыльцом с резными перилами…

Правда, из крыши все-таки торчал неугомонный шпиль, кренясь набок, галерея была испорчена заслонившей половину второго этажа бетонной плитой, а крыльцо было загорожено стеклянным боком пирамиды (похожей на ту, что стоит во дворе парижского Лувра), но все же дом просматривался достаточно четко. Он продолжал меняться – в частности, Ник начал уже убирать шпиль (ему почему-то представлялось, как он стирает это виртуальной резинкой в компьютерной рисовальной программе), но тут зеленый и синий в один голос закричали:

– Стоп!

И дом замер.

– Чей это? – спросил Ольмек.

– Мой, – сказал Ник.

– Врет! – уверенно заявил Спорщик Сэм.

– Нехорошо так говорить, – тут же вмешался Командир Томас. – Надо говорить – лжет. Или – преувеличивает.

– Он лжет и преувеличивает! – согласился Спорщик Сэм. – Но, по-моему, при этом еще и врет!

– Я не вру! – обиделся Ник. – Если хотите, я… Я могу Кремль построить!

И начал – и уже появилась стена с зубцами, но тут Ольмек приказал:

– Стоп!

И одним движением руки стер построенное.

– Хватит, – сказал он. – А теперь можете поиграть!

Скауты вскочили с криком «Ура!».

Перед ними и перед Ником появились компьютеры.

Все сели за них, быстро нашли страницы с играми, выбрали, стали нажимать на кнопки – игры не запускались.

– Условие! – сказал Ольмек. – Играть можно будет только в ту игру, в которую захочет играть большинство. Пытайтесь – но молча!

Ник тут же представил свою любимую игру – гонки «Бешеная скорость-5». Он в этих гонках давно уже на уровне профессионала, случалось играть втроем, впятером и даже всем классом – и всегда Ник выходил победителем. Ну, по крайней мере вторым.

И вдруг на мониторе компьютера возникло главное меню игры «Бешеная скорость-5», знакомое Нику до мельчайшего штришка. Но меню не работало. Ник посмотрел на компьютеры скаутов, представляя, что и там появилась эта же игра.

И она появилась!

Игроки выбрали себе имена и машины и начали первую гонку.

Ник уверенно работал пальцами, набирая скорость, плавно вписываясь в повороты, обгоняя… впрочем, обгонять было некого. Ник не поверил своим глазам. Обычно он уходил со старта в числе первых, а тут сразу же начал отставать. Что ж, и такое случалось, он быстро наверстывал, но на этот раз – не получалось. Он делал все правильно: когда надо притормаживал или разгонялся, выжимая предельную скорость, но машины соперников все удалялись и удалялись, а Ник был на позорном седьмом, то есть последнем месте!

Ему хотелось плакать: похоже, он провалил тестирование.

Вот будет злорадствовать Вик, когда узнает!