Текст книги "Игра сэра Валентайна"

Автор книги: Алексей Герасимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

   – Он самый.

   Виризг чуть улыбнулся. Внешность у его собеседника была довольно импозантная. Сложив руки на груди, откинувшись на спинку стула и вытянув длинные стройные ноги в мягких сапогах до колен, перед сэром Валентайном, в вольготной позе, расположился молодой мужчина лет двадцати пяти-тридцати, одетый лишь в расстегнутую до пупа белую рубаху и черные с серебром брака. На поясе шкипера болталась абордажная сабля, талию опоясывал цветастый шарф, а непокорные вихры светлых волос, настолько светлых, что казались седыми, выбивались из под пестрой ситцевой банданы. Украшенная пером страуса шляпа-петас валялась рядом с ним, на столе. Светло-голубые глаза шкипера внимательно и чуть насмешливо глядели на аазурца.

   – Я так понимаю, этих пятерых ко мне послали вы? – разведчик сел напротив моряка.

   – Должен же я был узнать, что за человек имеет ко мне столь срочное дело. – пожал плечами тот. – Я, знаете ли, редко веду дела с незнакомцами.

   – Сэр Валентайн Виризг, барон ре Котль. – представился аазурец. Судя по цвету волос, шкипер был родом из торговых республик Ваделора, так что титул на него ни малейшего впечатления не произвел. – Я бы хотел зафрахтовать ваш корабль.

   – И что за груз? – поинтересовался Каронья.

   – Я. – усмехнулся сэр Валентайн.

   – Ходить с пустыми трюмами против моих правил. – покачал головой шкипер.

   – Возьмите груз на Бар-Зален, наверняка в Аксаре что-то есть. – пожал плечами Виризг. – Я оплачу полный фрахт судна, лишь бы "Летняя ласточка" вышла в море с ближайшим отливом.

   – И, конечно, о вашем присутствии на борту никто не должен знать до самого отбытия. – по губам шкипера скользнула легкая усмешка.

   – Я слышал, что "Летняя ласточка", это самый быстрый корабль в Нефритовом море, а ее капитан не имеет привычки болтать. – уклончиво ответил сэр Валентайн.

   – Шкипер. – поправил Виризга Лазарь. – Капитаны на боевых кораблях, а у меня торговый коч. Вы, кстати, знаете цену фрахта моей посудины?

   Благородный Виризг извлек тугой кошель и положил его на стол перед Кароньей.

   – Этого должно хватить. – сказал он.

   Шкипер лениво, одной рукой, развязал завязки, глянул на содержимое кошелька и кивнул.

   – Вполне достаточно, и даже за беспокойство по поиску груза есть. Жду вас на борту к концу шестой стражи. Если не будете вовремя, корабль уйдет без вас.

   – Я буду вовремя. – сэр Валентайн вежливо улыбнулся. – Только не удивляйтесь, выглядеть я буду иначе.

   – Кто бы сомневался. – хмыкнул шкипер и взял кошель.

* * *

   – Ричард Блюм покинул Аксар, а Бойль будет обещать что угодно, но не думаю, что он способен выполнить твое пожелание. – султанша стояла у окна, спиной к сыну, любуясь цветущим садом, озаренным светом полной луны. – Да и зачем тебе северянка? Ты хочешь всю жизнь прожить с одной единственной женой? Не уверена, даже, что она позволит тебе содержать гарем из наложниц – это не в традициях северных народов.

   – У пери многоженство тоже не в обычае, однако же, ты вышла замуж за отца. – парировал Гемаль.

   – Не в обычае, но случается. – ответила Фируза. – К тому же твой дед грозил превратить Долину Свежести в выжженную пустыню, если его сын получит отказ. Конечно, он вряд ли совладал бы с народом пери, но большая война никому не была нужна, так что у меня, по сути, не было выбора. И, кроме того, – по губам султанши скользнула легкая улыбка, а в глазах появилось ностальгическое выражение, – твой отец и сейчас, когда седина убелила его голову, хорош собой, а тогда и вовсе был нечеловечески красив.

   Джимшал и впрямь был хорош. Когда старший сын Хосрова Сурового появился в столице Даште Сафа, сердце царевны Фирузы предательски екнуло, а потом забилось быстрее, гоня кровь по жилам. Стройный как кипарис, с мягким пушком на оливковых щеках, густыми черными бровями подобными натянутому луку, аккуратными, словно гениальным скульптором вылепленными чертами лица и повадками сытого, но крайне опасного хищника, имладонский принц заставил учащенно биться не одно девичье сердце.

   Пери, вообще-то, любовь в общепринятом ее понимании испытать не способны, хотя это слово и есть в их языке. Любовь пери – это желание завладеть объектом страсти, тем или той, чья красота кружит тебе голову и сводит с ума. Ни о какой жертвенности тут и речи не идет, простое "хочу, чтобы стало мое", однако это их желание завладеть чужой красотой, знать, что она принадлежит лишь тебе, толкает их порой на такие безумные поступки и авантюры, что не каждый влюбленный человек отважился бы. Впрочем, лучше узнав людей, Фируза пришла к выводу, что не так уж тут они от пери отличаются, и то высокое и светлое чувство, о котором поют песни и слагают легенды, встречается довольно редко, хорошо если один раз из ста, а то и из тысячи.

   Царевна не льстила себе. Она была весьма недурна собой, но не более того, и отлично осознавала это. Рассчитывать на то, что Джимшал обратит внимание именно на нее было бы глупо с ее стороны – ведь у нее было три старших сестры, да и многим из придворных дам она уступала красотой.

   И все же Джимшал обратил внимание именно на нее и только на нее. Потом, когда она уже была его супругой, он признался, что войдя в тронный зал, где падишах давал аудиенцию имладонскому посольству, первое и единственное, что он увидел, были ее глаза. Больше он не видел ничего, да видеть и не хотел.

   – Дочь Оттона, я слышал, тоже считают первой красавицей. – заметил Гемаль. – И потом, неужели ты думаешь, мать, что я позволю жене распоряжаться собой?

   – Я думаю, что выбора у тебя не будет. – спокойно ответила султанша. – Северяне очень строги в таких вопросах. Их законы гласят, что у одной женщины должен быть только один мужчина, и наоборот. Если Оттон решится выдать свою дочь за тебя, в договоре будет пункт, по которому ты будешь не вправе иметь других жен, и все твои дети не от нее будут ублюдками. Если ты готов на такие жертвы ради девицы, которую ни разу не видал...

   Фируза пожала плечами и отвернулась от окна.

   – Ну уж нет, на такое я не отважусь. – расхохотался принц. – Хотя будь ты единственной женой отца, всей этой чехарды с престолонаследием просто не было бы.

   – Горе, горе госпожа! – в комнату влетела растрепанная служанка.

   – Какое горе? – резко бросила Фируза. – Говори толком.

   – Принц Шуль упал с балкона в своей комнате и разбился насмерть!

   Султанша поглядела на сына и изогнула бровь. Гемаль понимающе улыбнулся. Теперь он становился старшим из наследников престола.

* * *

   Даруге Аламас-хан был мужчиной еще не старым, едва за сорок, однако седина уже изрядно разбавила снегом его черную бороду и почти целиком выбелила голову. Сейчас на мужественном лице главного аксарского борца с преступностью имелись еще и мешки под глазами – последствия бессонной, полной беспокойства ночи.

   – ...толпу разогнали, беспорядки подавлены полностью. – слова доклада плыли мимо разума даруге, как клубы дыма, складываясь в причудливые образы и тут же распадаясь. – Стража Холодного квартала не допустила непорядков у себя, встав стеной копейщиков у ворот. Несколько человек убито. Они действовали согласно закона, но если господин повелевает...

   – Не надо. – мотнул головой Аламас. – Что еще?

   – Турман-паша едва не отдал приказ атаковать ени-чери.

   – Что не поделили тер Месри и ар Фарди на сей раз? – хан зевнул.

   – Повешенных мародеров. – ответил адъютант даруге. – Некоторые солдаты гарнизона не устояли перед соблазном и приняли участие в грабежах, а Фулдазерех приказал их повесить без суда. Сослался на волю принца Арслана.

   – Пусть грызутся, лишь бы на нас не рычали. – Аламас тай Калим зевнул снова. – Причины беспорядков выяснили?

   – Истинно так, хан-даруге. Все началось с погрома во "Льде и пламени". Были убиты несколько человек, среди них – пятеро тысячеградцев. Один из убитых опознан как Ю Сэнпин, атташе...

   – Я знаю, кто это! – взрыкнул Аламас, немедленно просыпаясь. – Как он был убит?

   – Тонкой спицей в глаз. Остальные, вероятно его охрана, были изрублены сотником пехлеван, с которым Ю Сэнпин встречался в отдельном кабинете, и парой его подельников. Один из нападавших погиб, сотнику и второму удалось скрыться. Хозяин заведения также был убит ими. Недалеко ото "Льда и пламени", как раз в самом начале беспорядков, патрулями были обнаружены четыре трупа со следами удушения. Судя по всему, это работа айаров. Двое – в Холодном квартале, недалеко от ворот, и еще два в противоположном направлении, рядом с улицей Медников. Указанного сотника видели за ночь еще один раз, в Холодном квартале, в портовой таверне "Райский уголок", где он имел беседу со шкипером "Летней ласточки", Лазарем Каронья.

   – Шкипера допросили? – мрачно поинтересовался даруге, и, поднявшись из-за стола, начал расхаживать по кабинету, заложив руки за спину.

   – "Летняя ласточка" взяла груз оружия и вышла в море с отливом. – доложил адъютант. – Товар принадлежит аазурскому купцу Гейнцу Потриг, он совершенно ничего не знает. Говорит, что Каронья явился к нему ночью и подписал контракт на доставку товара до Бар-Залена. Утверждал, что у него там возникли срочные дела, а с пустым трюмом он в море не выходит. Мы проверили, это правда. Получатель товара двоюродный брат купца, Хайнрих Потриг.

   – Итак, что мы имеем? – подвел итог тай Калим. – Тысячеградский атташе и, вероятно, шпион, встречается с неизвестным, выдающим себя за сотника пехлеван.. Они что-то не поделили, Сэнпин убит, а его убийцы успешно ускользают, заранее позаботившись об отходе – хвост, который им прицепили тысячеградские разведчики нынче валяется на леднике. Одновременно с этим, люди неизвестного устраивают беспорядки в Аксаре, стремясь скрыть улики, а сам он покидает город на корабле. Почерк профессионального разведчика. Это в какой же стране, интересно, меня так любят, чтобы устроить эдакую головную боль? И почему его отход из Аксара был столь... шумным?

   – Хан-даруге, – в комнату влетел всклоченный посыльный, – вас срочно требуют в Топкапы. Погиб принц Шуль.

   Аламас тай Калим скрипнул зубами, возвел очи горе и грязно выругался. Неприятности с ночными беспорядками в Аксаре теперь казались просто мелочью.

* * *

   В серых предрассветных сумерках силуэты галиотов различить было еще очень тяжело. Смутными бесшумными тенями скользили они где-то на расстоянии мили от каждого борта «Гамиде», словно безмолвные вестники смерти. До рассвета оставалось еще около четверти стражи.

   – Ваши люди готовы? – едва слышно поинтересовался Байасит у ир-Вади. Усман-рейс молча кивнул.

   Час назад, стараясь производить как можно меньше шума, капитан и двое его офицеров, одного за другим, растолкали всех членов экипажа, и знаками, прижимая пальцы к губам, направили их по местам.

   – Тогда можно начинать, помолясь. – вздохнул капудан-паша.

   Крокодил султана по случаю грядущей схватки облачился в кольчугу, которая смотрелась на Мидар-эфенди примерно столь же уместно, как седло на корове, и изукрашенный шлем с кольчужной бармицей, норовивший съехать тай Зариву на глаза. Принц покосился на капудан-пашу и мысленно, только мысленно, тяжко вздохнул. Вчерашнее чудесное преображение командующего бар-заленской эскадрой в памяти еще оставалось, но казалось неверным утренним сном, тающим словно дым после пробуждения.

   – Начинайте маневр, Усман-рейс. – произнес он, поправляя ремешок шишака на подбородке. – Помолимся после боя.

   Капитан молча кивнул, встал у штурвала и налег на рулевое колесо. "Гамиде", все так же безмолвно, начал совершать поворот на левый борт, меняя курс бейдевинд на галфвинд, и лишь скрип такелажа говорил о том, что волны Нефритового моря рассекает штевень человеческого корабля, а не Летучий Ваделорец или еще какой корабль-призрак.

   Едва судно приступило к маневру, Мидар-паша, вновь чудесным образом преображаясь в бывалого морского волка, буквально прилип к окуляру своей зрительной трубы, вглядываясь в очертания бара-барца, идущего с подветренной стороны. Судя по всему, маневр галеры пираты прозевали.

   – Так держать. – процедил паша, когда нос "Гамиде" нацелился на траверс галиота. – Весла на воду, да поддайте хорошенько. Даст Тарк, на второй лоханке наш поворот тоже прошляпят.

   И прошляпили. Еще с вечера уключины были тщательно смазаны, чтобы не так сильно скрипели, а лопасти весел были обмотаны тряпками и ветошью, дабы даже плеск при ударах весел о воду не выдавал движения "Гамиде". Как боцман умудрялся задавать темп гребцам шепотом, навсегда осталось его тайной, однако ж, ни один из них не сбился с ритма, пока судно, уверенно набирая ход, сближалось с пиратом.

   Приближение галеры, твердой рукой ведомой Усманом ир-Вади, на пиратском корабле заметили уже тогда, когда две трети расстояния было пройдено. На галиоте тревожно взревела труба, по палубе суматошно начали бегать матросы и, пару раз вильнув носом, бара-барец начал ложиться на встречный курс. Где-то сзади, безнадежно отставая, зеркальный поворот совершал второй галиот.

   – Отставить тишину!!! – как оказалось, глотка у Крокодила султана была способна издавать звуки почище слоновьего рева. – Атаку трубить, парус опустить, идем на веслах! Катапульта – к бою, стрелять по своему усмотрению! Лучников на бак и фор-марс! А вы куда, мой принц?

   – На бак, Мидар-эфенди. Кто-то должен возглавить абордажную группу. – пожал плечами Байасит, спускаясь с мостика. – Вы здесь без меня прекрасно обходитесь.

   – Храни вас Тарк, Ваше Высочество. – пробормотал капудан-паша, снова прильнул к своей зрительной трубе. – Катапульта, какого дэва спим? Пристрелочный по этому беспородному скаковому ешаку!

   Над головой принца маленькая катапульта со скрипом выбросила камень, размером с полтора кулака. Снаряд описал пологую дугу и безвредно шлепнулся перед носом галиота. Оружие это было скорее психологического воздействия, поскольку такая малютка была неспособна нанести кораблю сколь ни будь заметные повреждения.

   – Первый залп даем огненными стрелами, пускай посуетятся. – произнес Байасит спустившись к стрелкам, и взяв лук. – Им полезно.

   На лицах матросов появились суровые усмешки. Будучи теми, кто первыми встретит и стрелы, и клинки бара-барцев, они отлично осознавали, что шансы на выживание у них очень невелики. Присутствие в их рядах сына султана, все такого же невозмутимого, сильно подняло их дух, а немудрящая шутка повысила настроение.

   А вот Байаситу его знаменитые выдержка и бесстрастность готовы были изменить в любой момент, и только напрягая все внутренние резервы он сдерживал волнение и дрожь в руках. В конце-концов, это была первая морская баталия сына султана.

   Воспоминание о схватке у Лысого кургана мало чем могло успокоить – там все было иначе. Ржание лошадей, рев идущих в атаку катафрактов, бремя брони, пыль, забивающая глотку, тяжесть длинного копья и твердая, жесткая земля внизу, под копытами, на которую валятся вперемешку свои и враги... Ничего этого здесь не было. Соленый ветерок, легкая кольчуга с короткими рукавами, которая даст выплыть, не утянет на дно сразу, если свалишься за борт, скрип снастей, да мерный отсчет боцмана, задающего ритм гребцам, а впереди палуба вражеского корабля, откуда лучники вот-вот пошлют десятки маленьких острых смертей из своих луков. Сколь бы ни был храбр принц Байасит, а он был храбр, нервного напряжения, предшествующего горячке боя, не мог избегнуть и он. А, впрочем, ничего не боятся только идиоты. Храбрецы страх преодолевают.

   Катапульта выбросила следующий камень, который сбил кусок фальшборта и одного матроса на бара-барском галиоте.

   – Молодец, акулий хвост, молодец!!! – проорал Мидар-паша. – Еще разок также давай! Гребцы, поддайте! Поддайте сынки, навались! По динару каждому выжившему!

   – По динару за попадание. – небрежно бросил принц лучникам. – Пометки на стрелах есть?

   – А как же? – ухмыльнулся один из них, пожилой и лишенный большей половины зубов, аккуратно кладя стрелу на тетиву. – Может тогда без абордажа? За такую плату я один их всех перещелкаю.

   – Да ты никак в баи податься решил, Джамаль? – рассмеялся другой лучник. – Куды с твоим рылом?

   – С такими деньгами, – беззубый поджег просмоленную ветошь на стреле и внимательно пригляделся к галиоту, – я и в ханы выбьюсь.

   – Целятся! – выкрикнул марсовый стрелок.

   – И мы вдарим. – Джамаль натянул лук неторопливо, как-то лениво даже.

   – Пли! – скомандовал принц, спуская стрелу с тетивы. За миг до этого туча стрел взвилась с палубы бара-барца.

   Дальнейшее сближение кораблей Байасит наблюдал мельком. Вся жизнь его на последующие несколько минут подчинилась одному простому ритму: пустить стрелу, спрятаться за фальшборт, встать. Пустить стрелу, спрятаться за фальшборт, встать. Рядом упал совсем молодой парень со стрелой в горле, близ него опустился раненый в плечо матрос. Оперенная смерть клюнула принца в грудь и бессильно отскочила от дамаскинской кольчуги. Пустить стрелу, спрятаться за фальшборт, встать. Пустить стрелу...

   – Суши весла, все на палубу! – корабли, оказывается, сошлись уже совсем близко и второй пират к схватке не успевал. Вновь крякнула катапульта, но ее заряд безвредно пронесся выше палубы галиота, оставив небольшую дыру в топселе, последний раз ударили по воде весла и тут же гребцы втянули их внутрь галеры. – Готовь багры и абордажные кошки! К бою!!!

   Как Мидар-паша оказался на палубе вражеского галиота вперед него, Байасит так и не понял. Не иначе спрыгнул с носовой надстройки на полубаке, где на галерах находится мостик, причем спрыгнул удачно, если судить по наличию рядом с ним покойника с вдавленной грудью. Тишайший, благообразный и где-то даже застенчивый в обычной жизни Крокодил султана ревел, словно укушенный слепнем осел, и при этом так орудовал ятаганом, что хотелось остановиться и просто за этим понаблюдать. Рядом с ним саблей дрался Усман ир-Вади, при этом он ругался так, что врагам имело смысл утопиться со стыда за весь род человеческий.

   – Вперед! – подхватив легкий круглый щит, принц перескочил на палубу бара-барского корабля и тут же столкнулся с двумя бойцами врага.

   В отличие от имладонцев, у большинства пиратов был хоть какой-то доспех. Пусть плохонький, из дрянной кожи, но доспех, и это серьезно уравнивало их шансы в схватке с более многочисленным экипажем "Гамиде".

   – Барра!!!

   Топор меднокожего обрушился на щит Байасита.

   – Барра!!!

   Принц чудом уклонился от удара второго и клинок совни лишь слегка скользнул по его шлему.

   – Барр... – противник пресекся и упал, выронив оружие, а мимо принца, отбрасывая лук, пронесся беззубый Джамаль.

   – Баррахххх... – клинок Байасита вонзился врагу над ключицей, как раз там, где заканчивалась безрукавка из толстой кожи, и тот упал на палубу, захлебываясь кровью.

   – Барра!!! – удар сабли снизу вверх выпустил старпому "Гамиде" кишки, рассеча кольчугу и отбросив его в сторону.

   – Барра! Барра!!! Ильке Барра!!! – Трое имладонцев испугано попятились под ударами двухметрового бара-барца с двуручной саблей.

   – Имлад! – пнув кого-то из пиратов в щит ногой, принц оказался перед лицом вражеского капитана, у ног которого уже лежали пятеро матросов с галеры.

   – А вот он и мой приз! – удовлетворенно проревел по имладонски меднокожий гигант в двухсторонней металлической кирасе поверх плотной кожаной безрукавки до колен, перехватывая оружие поудобнее. В отличие от большей части команды, голова капитана была гладко выбрита, что выдавало в нем человека знатного происхождения.

   – Сдайся, и я сохраню тебе жизнь. – отрывисто бросил Байасит, принимая стойку. Бара-барец только расхохотался и пошел в атаку.

   Первый же удар исполина заставил Байасита, принявшего его саблю на щит, покачнуться. От второго он просто отпрыгнул.

   "Этак не пойдет. – подумал принц. – Этак он меня пришибет запросто".

   – Твое тело я скормлю псам! Барра!!!

   Под следующий удар пиратского капитана, призванного рассечь его вместе с кольчугой, Байасит поднырнул, сокращая расстояние, и рубанул бара-барца саблей в бок. Кираса удар выдержала.

   Продолжая движение, принц проскочил мимо своего противника, развернулся, и оказался спиной к мачте. Отступать больше было некуда, а за спиной неприятеля, в море, уже отчетливо виднелся второй галиот, подошедший совсем близко к месту абордажа.

   – Барра!

   Двуручная сабля обрушилась сверху вниз и, распоров своим кончиком парус, вонзилась в рей. Принц, избегая удара, просто присел на корточки. В тот же миг, как оружие гиганта увязло в толстом брусе, Байасит прянул вперед, вплотную к своему врагу, и вонзил саблю в стык брони, между нагрудной и наспинной кирасами, пробивая толстую кожу поддоспешника и человеческую плоть.

   Пират взревел и с силой оттолкнул Байасита. Дальше был удар по голове, озаривший мироздание невообразимой вспышкой, а затем пришла тьма.