Текст книги "Игра сэра Валентайна"

Автор книги: Алексей Герасимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

   – А вы, сэр Максимилиан?

   – Я отправлюсь к султанше. – пожал плечами Годриг. – Нельзя заставлять даму ждать. А вы, сэр Анхель, как проводите Блюма, найдите себе тихую квартирку в нижнем городе и носа в лавку не кажите, пока не увидите в ее окне желтый гладиолус. Любой другой цветок будет значить, что вы остались один в этом похабном городе. Я доступно излагаю?

Глава III

   Буря заканчивалась, заканчивался и день. Огромные валы, коронованные хлопьями пены, перешли, сначала, в крупную зыбь, а теперь и вовсе спали едва не до легкой ряби. Ветер, который какие-то несколько минут назад готов был, казалось, разорвать парус в клочья и с корнем вывернуть мачту, утих до легкого бриза, предварительно разогнав с неба черные тучи, а багровый диск солнца уже наполовину скрылся в океане.

   Принц Байясит подкрутил ус и с неудовольствием покосился на зеленого от недавней сумасшедшей качки капудан-пашу Мидара тай Зарива, носящего гордое прозвище "Крокодил султана", и пришел к выводу, что в этом прозвании определенно есть рациональное зерно. По крайней мере, цветом капудан-паша сейчас крокодилу соответствовал.

   "Нет, – подумалось принцу, – покуда на имладонском флоте командуют такие вот, с позволения сказать, флотоводцы, не быть султанату великой морской державой".

   Надо заметить, мысли такие посещали принца очень часто. Не секрет, что в Имладоне на должности не назначают, их позволяют купить. С одной стороны это и неплохо, поскольку позволяет пополнять казну султана, содержать большую армию и вполне приличный по размеру флот, но большое, увы, не значит боеспособное, поскольку командуют в армии и на флоте не те, кто способен на это, а те, у кого тугая мошна. Если Мидар-паша еще хоть как-то разбирался в морском деле и, даже, несколько раз обозначивал присутствие имладонского флота в Нефритовом море, недвусмысленно намекая номархам и Великому Кормчему, что подходить к берегам султаната слишком близко не надо, то, вспоминая остальных, принцу хотелось только бессильно махнуть рукой.

   – Я уже думал, что до воссоединения с Тарком недалеко. – пропыхтел тучный капудан-паша, утирая платком лоб. Чалма у Крокодила султана за время шторма размоталась, и теперь заходящее солнце поблескивало своими последними лучами на лысинке тай Зарива. – Благостью Илины клянусь, в такой шторм я в жизни не попадал.

   – Усман-рейс предупреждал вас, Мидар-эфенди, что буря начнется гораздо раньше, чем мы доберемся до Бар-Залена. – голос принца был ровен и лишен каких-либо эмоций. – Вы ему не поверили.

   Названый Усман-рейс, капитан легкой одномачтовой галеры "Гамиде", в это время подгонял матросов, занимающихся ремонтом нанесенного бурей ущерба, и при этом ничуть не стеснял себя в выражениях, невзирая на присутствии на борту двух столь значимых особ. Его зычный голос разносился над морем, казалось, до самых дальних берегов. Что ж, если б это было так, жители приморских поселений изрядно обогатили бы свой словарный запас.

   – Что может знать о море этот мальчишка? – возмущенно фыркнул капудан-паша. – Я командовал флотом уже тогда, когда он еще под стол бегал пешком! К тому же я сам видел, как за час до нашего отбытия из гавани вышел галиот бара-барцев и лег на тот же курс, что предстоял нам.

   "Мальчишка", вообще-то, уже разменял четверть века, но говорить об этом изрядно пожилому Мидар-паше Байясит не стал, как не сказал и о том, что "мальчишка" вырос на палубе торговца, чьим владельцем и шкипером был отец Усман-рейса, погибший от руки пиратов, что и толкнуло молодого человека на покупку звания флотского капитана. Увы, шли годы, а флот султана все больше отсиживался по гаваням, так что наивный порыв Усмана ир-Вади отомстить пиратам служа родине пропал втуне. Не стал принц говорить капудан-паше и о том, что галера, даже и самая быстроходная, и поставивший все паруса галиот, имеют весьма и весьма различную скорость. Зачем? Портить отношения с тай Заривом сейчас не имело никакого смысла. Мидар-паша был нужен принцу. Пока нужен.

   – Куда тащишь доски, растудыть тебя чехвостить через клюзы да внахлест, корм ты рыбий?!! Ты что, ют от бака не отличаешь, титька крокодилья?!!

   Принц чуть не прыснул со смеху, огромным волевым усилием удержав на лице выражение бесстрастности и отстраненности. Капитан, вероятно, напрочь забыл, что у него на борту Крокодил султана.

   – Нет смысла спорить, достойный Мидар-эфенди. – произнес Байясит. – Что случилось, то случилось. Милостью Тарка мы остались живы.

   "Мастерством Усман-рейса, надо было бы сказать, но произнести такое при капудан-паше, значит обвинить его в некомпетентности, ведь сейчас на этом корабле старший офицер все же он", подумал он про себя.

   Байясит не сомневался, его познаний в морском ремесле достаточно, чтобы управлять судном, даже и тяжелым галеасом, но он отнюдь не был уверен в том, что смог бы спасти корабль, будь капитан "Гамиде" таким же бездарем от мореплавания, что и тай Зарив.

   – Парус с левого борта! – раздался крик из "вороньего гнезда". – Два паруса!!! Идут к нам!

   – Кто бы это мог быть? – удивился Мидар-паша, доставая футляр со зрительной трубой. Принц поступил так же и с удивлением увидел потертую, старую, но вполне целую трубу и у Усман-рейса. Зрительные трубы делали только в пяти номах Бара-Бара, и стоили они целое состояние. Увидеть ее у небогатого капитана Байасит никак не ожидал.

   – В той стороне находится Кокосовый архипелаг. – ответил ир-Вади, раскладывая зрительную трубу. – Острова маленькие, но пара-тройка небольших посудин вполне могли укрыться там от бури.

   – А если вытащить корабли на берег, можно и дюжине стихию переждать. – заметил принц, наводя окуляр в указанном направлении. С минуту все трое молча, под аккомпанемент стучащих молотков, изучали горизонт.

   – Рыбий уд!

   – Тарк и Илина!!!

   – Занятно...

   Усман-рейс, Мидар тай Зарив и Байасит высказались одновременно. К лежащему в дрейфе"Гамиде", на всех парусах, неслись два галиота Бара-Бара, и сомнения в их намерениях ни у одного из троих не возникло.

   – По местам стоять, парус поднять, катапульту собрать! – на одном дыхании проорал ир-Вади. – Весла на воду, право на борт, идем правым галсом в крутой бейдевинд!

   Десяток палубных матросов засновали по палубе под свист боцманской дудки, в то время как гребцы (на "Гамиде" это были свободные люди) бросились к веслам. Рея с парусом, на время ремонта опущенная на палубу, споро поползла вверх и галера медленно начала разворачиваться против ветра.

   – Если ветер не станет слабее, они нас догонят. – флегматично заметил Байасит, продолжая разглядывать корабли Бара-Бара в зрительную трубу. – Грот, топсель и апсель против одного нашего фока, это крутехонько будет.

   – Сам знаю... – прорычал капитан, но тут же опомнился и добавил. – ...Ваше Высочество.

   По губам принца скользнула легкая улыбка. Ему импонировала независимая манера Усмана держаться. Первый после Тарка – именно таких капитанов и хотел бы видеть сын султана на палубах имладонских кораблей.

   – А если принять бой? – негромко, ни к кому не обращаясь, произнес он.

   – Невозможно! – всплеснул руками капудан-паша. – Их двое на один наш корабль!

   – Ну отчего же. – не согласился принц. – На каждом галиоте от полутора до трех десятков бойцов, а у нас на "Гамиде" их около полусотни.

   – Сорок восемь, включая меня. – сквозь зубы процедил капитан. – Тарана нет, катапульта – одно названье, но я бы рискнул, будь один. Однако жизнями принца и капудан-паши рисковать права не имею.

   – Ну вот, с нами, Мидар-эфенди, получается ровно полсотни против хорошо, если шести десятков. Шансы есть, и недурные. – пожал плечами Байясит.

   Капудан-паша молчал долго, почти пять минут, разглядывая галиоты и что-то прикидывая про себя.

   – Конечно, можно еще и сдаться. – мягко добавил принц.

   – С рассветом они нас настигнут, это к авгуру идти не надо. – задумчиво произнес Мидар-паша наконец, не отрываясь от окуляра трубы. – Сдаваться невозможно, бой с двумя кораблями принимать нельзя, у них экипажи опытнее. Как же не вовремя они тут появились, и настолько близко к Аксару... Или наоборот, вовремя?

   Тай Зарив издал негромкий смешок и снова умолк.

   Капитан, кусая губы, поглядывал то на Крокодила султана, то на принца, который уже начал терять терпение и собирался принимать командование на себя. Но тут случилось то, что иначе чем чудом Байасит назвать не мог. Маленький лысоватый толстячек в безвкусно изукрашенных халате и шальварах, все еще зеленоватый от морской болезни, проявления которой во время бури сдержал с огромным трудом, вдруг весь подобрался, расставил пошире ноги, и голосом, в котором четко прорезалась сталь произнес:

   – Усман-рейс, приказываю вам уходить от противника галсами.

   – Мы же так скорость на оверштаге терять будем! – едва не взвыл капитан.

   – Сын собаки! – капудан-паша оторвался от зрительной трубы и, сверкая глазами, уставился на ир-Вади. – Если мне будут нужны твои советы, хвост жабий, я тебя о них попрошу! Ты что, намерен драться с двумя кораблями разом? Изображай из себя полного пентюха, который компас с астролябией только на картинках и видал, а может и на них не видел, и убедительно изображай, якорь тебе в жопу, чтоб этот рыбий корм на галиотах поверил в твою тупость и начал нас охватывать с двух сторон! Весла убрать, команде, кроме вахтенных, отдыхать до утра, но оружие держать под рукой. У кого есть кольчуги – в них и спать. Исполняйте!

   Капитан, который от Мидара тай Зарива такой отповеди ну никак не ожидал, с выпученными глазами отдал честь и начал ревом своей луженой глотки наводить на судне порядок.

   – А ведь может выйти. – Байасит задумчиво глядел на чаек, снующих вокруг клотика, и гадящих на вымпелы султаната, командующего бар-заленской эскадрой и самого принца.

   – До сих пор выходило. – паша мрачно усмехнулся и огладил бороду. – Бара-Бара в гнутую таньга не ставят наших моряков... может и не совсем безосновательно, но факт остается фактом. Когда перед ними встает вопрос о том, что совершает наш корабль, глупость или военную хитрость, они всегда полагают, что первое.

   Плечи тай Зарива опустились, огонь в глазах погас, и он вновь превратился в безобидного пожилого толстяка, каким его привыкли видеть все окружающие.

* * *

   – Курун он такой же, как я полнолунский микадо. – негромко произнес Исмаль-паша, и отхлебнул горячего чая из пиалы.

   – Знаю. – согласился ар Тайан. – Совершенно другая манера держаться в седле. Парня учили драться в строю тяжелой кавалерии, это и слепому видать.

   – Тогда почему же вы пригласили его в ени-чери, коли он обманщик? – негромко спросил принц Арслан, глядя в окно.

   – Держи друга подле себя, а врага – еще ближе. – ухмыльнулся Фулдазерех. – Ты хороший полководец, Арслан, возможно ты даже станешь великим полководцем, но в искусстве интриги ты сущий ребенок. Вокруг наследования престола сейчас пересеклись интересы не только тебя, и твоих братьев, но и интересы всех сопредельных, да и не сопредельных держав. Он может быть как соглядатаем Гемля или Байасита, так и агентом Тысячеградья, Бара-Бара, Повязок, кого-то из северных королевств... В конце-концов, он может быть просто проходимцем, выдающим себя за дворянина. У курунов много баев, поди-ка всех проверь и докажи, что ты сын погонщика верблюдов. Если не ошибаюсь, именно так началась история рода тер Хусаинов.

   – Если ему знакомы копье и вес кольчуги, гуртовщиком его отец был вряд ли. – принц улыбнулся, и отвернулся от окна. – Но что мешает допросить его с пристрастием? Пара игл под ногти, и он все расскажет.

   – А что ему рассказывать? – пожал плечами ар Тайан. – Встречи с Исмаль-пашой он не ожидал, зуб даю, аж окаменел на миг, когда узнал сердара, решил воспользоваться ситуацией... Нет, мой принц, он пешка, а нам нужен игрок, который пешку эту двигает. Если нам предложат помощь, глупо будет ее отвергать.

   – Это, смотря на каких условиях предложат, конечно. – Исмаль-паша сделал еще один глоток обжигающего напитка. – Но в целом Кемаль-бей прав. Торопиться не стоит. Пускай этот ар Зорг пока тут присмотрится, а мы присмотрим за ним. В конце-концов, не первый шпион в нашем полку. Двенадцать человек служат Гемалю, девять – Байаситу, двое – Шулю и еще с десяток работают на иностранные разведки и везиров, что почти одно и то же. Всех их мы знаем, за всеми следим, шпионам периодически скармливаем дезу, так зачем же сразу мальчика в пыточную волочь? Аккуратно тут надо, аккуратнее даже, чем с везирами.

   – Тебе виднее, Исмаль. – принц встал и потянулся. – Просто не хочется получить стрелу в спину. Право, я лучше десять раз схожу в кавалерийскую атаку, чем один раз на заседание Дивана.

   – Вот уж, воистину, рассадник скорпионов и сколопендр. – сердар прикрыл глаза. – Уста источают мед и патоку пополам с ядовитейшим ядом, сердца черны как ночь и полны злобы, зависти, высокомерия... Ты был прав, когда говорил, что Диван изжил себя, что из органа, который помогает султану править, он стал помехой, где велеречивые старцы способны заговорить любое, даже самое ясное и благое начинание, где старая знать собирается лишь для того, чтобы вырвать из рук повелителя очередной кус власти, а честь и доблесть – порок, а не добродетель.

   – Наша система управления стала тяжелее и неповоротливее даже тысячеградчкой. – в раздражении отозвался принц. – Все эти везиры, сатрапы, чиновники, знать, всем дай, дай, дай! И меры их аппетитам нет. Для каждого, даже самого пустячного дела, заводится отдельный чиновник, который пальцем не пошевельнет, покуда не получит свой кусок, но он ничего не решает, и посылает просителя дальше, выше, а там и кусок вырвут больше. Воистину, чтобы сделать в Имладоне хоть что-то законным путем, не хватит никакого богатства. Налоги утекают меж жадных пальцев чиновников, и в казну попадают только жалкие остатки, купцы разоряются от непосильных поборов, бедняки забыли вкус свежей лепешки, и все это для чего? Для того, чтобы жировала кучка бездельников, у которых нет иных заслуг, кроме древности рода? Эти б деньги, да на армию – я бы покорил всю вселенную! Как мне все это опротивело, Исмаль, если б ты знал! Эти приторные рожи, заискивающие взгляды, целования полы халата... Как просто и вольно было в походе на бангышлагского кагана! Степь, войско, простая еда, походный шатер и, главное, все понятно – вот свои, вот враги. Почему нельзя управлять страной так же, как управляешь войском?

   – Когда-то так и было. – отозвался ар Фарди. – Твой предок, султан Имлад, завоевав эти цветущие земли назначил тысячников сатрапами, сотников – наместниками, десятников – чиновниками, а из избранных полководцев собрал Диван. Тогда основной задачей было удержать завоеванное, но годы шли, менялись и задачи. Сначала задачей стало завоеванное преумножить, теперь – разворовать. Похоже, колесо истории совершило оборот, и снова пора удерживать то, что есть.

   В комнату неслышно скользнул слуга, и что-то прошептал на ухо Кемалю ар Тайану. От услышанного у пятисотника ени-чери дернулся уголок губ, однако в остальном он ничуть не выдал своих эмоций.

   – Что-то серьезное? – поинтересовался Фулдазерех.

   – Какой-то пехлеван с парой подручных разгромил харчевню "Лед и пламя" у ворот Холодного квартала. – ответил ар Тайан. – Там начался пожар, потом какие-то мерзавцы устроили погром и грабежи соседних лавок, пошли драки, которые вылились в полномасштабный бунт. Даруге и его люди не справляются. Аламас-хан просит помощи у гарнизона и гвардии.

   – Плохо дело. – вздохнул Исмаль-паша. – Хуже нет, чем воевать со своим народом. Что Гемаль?

   – Трясется от страха в серале. – пожал плечами Кемаль-рейс.

   – Вот и хорошо. – командир ени-чери поставил пиалу с недопитым чаем на столик, встал, и потянулся. – Поднимай всех по тревоге, пойдем разгонять бунтарей. Всех предупреди особо, чтоб воли себе не давали. Гарнизон под шумок тоже будет насиловать и грабить, а мы... Очень хорошо будет, если наутро весь Аксар будет судачить о милосердном принце Арслане, не допустившем одним своим присутствием резни со стороны жутких ени-чери. Да и остальных мародеров окоротивший. Завтра, в Диване, это будет не последний козырь. Вернее, уже сегодня.

   – Ну ты и змий. – восхищенно произнес принц и покачал головой.

   – Змий я буду, если мы под шумок Топкапы под свой контроль возьмем. Или хотя бы коллекцию тер Гийюна захватим. – ответил сердар. – Но, это вряд ли.

* * *

   Султанша Фируза-ханум, старшая жена султана Джимшала и мать принца Гемаля, возлежала на подушках одетая по-домашнему, в атласный енсиз с бургерами, газовые шальвары и обутая в коты. Сложная прическа была увенчана эгретом, тонкие руки украшали многочисленные браслеты, а длинную шею – жемчужное ожерелье.

   Такое одеяние одновременно подчеркивало и неофициальность приема, что избавляло от строгого и неукоснительного соблюдения этикета, и указывало на малозначимость посетителя, что било по самолюбию сэра Максимилиана.

   "Ну, верно, кто я такой для нее? – про себя язвительно усмехнулся Годриг, вдыхая наполненный ароматами духов и благовоний воздух. – Очередной северный купчишка, маленький человечек".

   – Я, недостойный, счастлив приветствовать старшую и любимейшую супругу солнцеликого султана. – склонился аазурец в низком поклоне. – Даже на родине я много слышал о джанини Фирузе, но слухи о красоте повелительницы меркнут перед сиянием истины. Можно лишь порадоваться, что в просвещенном Имладоне не придерживаются варварского обычая Бара-Бара скрывать лицо женщин, а самих их прятать от окружающих.

   Сказать по чести, ничего такого уж особо соблазнительного благородный Годриг, любивший женщин крупных, дебелых, что называется – "в теле", в султанше не видел. Маленькая, миниатюрная, смуглая, чернявая пери, с жесткими губами властной избалованной самодурки, чем-то она напоминала сэру Максимилиану его собственную люто любимую жену, отчего казалась привлекательной еще меньше.

   На самом деле, пери и люди различаются не так уж сильно, как принято считать. Ну, гораздо более острое и вытянутое лицо, маленькие заостренные ушки, восемь клыков вместо четырех, иное количество зубов, вот и все, пожалуй, если не считать заметно более крупные, чем у людей, глаза. О, в этих огромных, томных, влажных очах султанши, обрамленных густыми ресницами, и впрямь можно было утонуть. Именно ими она некогда и сразила молодого принца Джимшала, посещавшего с дипломатическим визитом Даште Сафа. Впрочем, на многоопытного сотрудника Неявной Дружины ни такие, ни гораздо более зовущие взгляды давно не действовали, если только он сам этого не позволял.

   – Мы рады приветствовать досточтимого Хайнриха в нашем скромном жилище. – султанша чуть шевельнула головой, обозначая кивок. – Легок ли был путь почтенного до Аксара?

   – Он словно выстлан был имладонскими коврами, госпожа. – тут Годриг душой не покривил. В свое время, получив назначение в имладонскую резидентуру, он добирался сюда весело, с кутежами, пьянками в придорожных кабаках, длительными посещениями борделей и участием в одном рыцарском турнире, где сэра Максимилиана ссадили с коня уже на третьем круге. В посольстве Аазура Годрига, очень грамотно и аккуратно, из запоя выводил сам посол. – Позволено ли мне будет преподнести сиятельной госпоже скромный подарок от лица нашего торгового дома?

   – Подарок, это радость для дарящего. – безучастно ответила султанша. – А призвание любой настоящей женщины, будь она женой султана или презренного башмачника, это вселять радость в сердце мужчины.

   Сэр Максимилиан щелкнул пальцами, и молчаливый слуга-тысячеградец (контора почтенного Руджеро ай-Нияза, слуги, прислужники, лакеи, двенадцать таньга в час. Лучшие слуги для любой ситуации, и только у нас!) внес в комнату ларчик, с поклоном к хозяйке, а затем и к нанимателю, поставил его подле аазурца, снова отвесил поклоны, теперь в обратном порядке, и удалился за занавеси у входа, пятясь задом. Благородный Годриг, в свою очередь, открыл ларчик, извлек из него бархатный футляр, приблизился к султанше на максимально допустимое расстояние в пять шагов и с поклоном положил его на пол.

   Одна из служанок Фирузы ханум, словно мотылек от порыва ветра, сорвалась с места, открыла футляр и, согнувшись в глубоком почтительном поклоне, вложила его в руку пери. Султанша бросила на содержимое футляра лишь мимолетный взгляд, хотя на великолепный золотой браслет в виде сцепившихся в борьбе виверна и дракона, украшенный многочисленными каменьями, можно было любоваться часами, и, указав на кучу подушек напротив себя, негромко произнесла:

   – Садись, почтенный. В ногах правды нет.

   "Оценила. – облегченно вздохнул про себя Годриг. – Что ж, видимо умение мгновенно дать оценку подарку приходит с годами и опытом их получения".

   – Я знаю, что не в человеческих силах украсить прекрасное, но оттенить красоту людям вполне возможно. – сказал он, опускаясь на подушки.

   – Вы недооцениваете свой дар, досточтимый Бойль. – ответила султанша, сменив надменную холодность на простое человеческое спокойствие. – Браслет действительно хорош. Старая имперская работа?

   – Старая – да. – кивнул головой разведчик. – А вот чья, сказать не решусь. Три года назад в Аазуре был найден клад, в котором, в числе прочего, был и этот предмет.

   – Неужто на нем нет клейма мастера? – удивилась пери, взяв в руки браслет, и с интересом его рассматривая.

   – Есть. – ответил сэр Максимилиан. – Но никто из знатоков старины не знает такого.

   И снова разведчик сказал чистую правду.

   Меж тем султанша, наконец, отыскала клеймо, внимательно пригляделась, и...

   – Фьюги витарити... – выдохнула она в изумлении, а огромные глаза пери увеличились едва не вдвое. Впрочем, Фируза-ханум мгновенно взяла себя в руки и добавила, очень осторожно подбирая слова. – Это работа не старая, почтенный Хайнрих, а древняя. Вы, люди, не сохранили памяти о тех эпохах... Воистину, царский подарок преподнес мне дом Бойль, заслужив мою вечную дружбу.

   "О как. – подумал благородный Годриг. – Кто бы мог догадаться, что эта безделушка настолько ценная?"

   – Благородная госпожа наполняет радостью мое сердце столь лестными словами. – аазурец приложил ладонь к сердцу и поклонился султанше. – Дружба Фирузы-ханум, самое драгоценное, что есть в мире.

   – Оставим эту велеречивость. – взмахнула рукой пери. – Вы столь настойчиво добивались аудиенции, почтенный Хайнрих, что умудрились получить ее всего за день. Случай, прямо скажу, неслыханный. Зачем?

   Сэр Максимилиан задумчивым взглядом окинул служанок и евнухов-охранников. Просвещенность просвещенностью, но встречаться с мужчинами наедине ни одной жене султана не дозволялось. Фируза правильно поняла намек разведчика и дважды хлопнула в ладони. Служанки и охрана с поклонами покинули комнату, а их место заняла старая древняя карга в бесформенном грязном платье и пяльцами в руках.

   – Это Марьям, моя няня. – пояснила султанша. – Она глуха, так что можешь говорить без стеснения.

   Старуха уселась подле повелительницы и занялась вышиванием, сердито жуя губами и неодобрительно поглядывая на сэра Максимилиана.

   – Что ж, не стану ходить вокруг да около. – промолвил благородный Годриг. – Купцы Холодного квартала встревожены, госпожа. Говорят, ваш супруг серьезно болен.

   – Вам-то что за дело? – спросила Фируза-ханум. – Это не ваш повелитель, пусть вы и поселились на его земле.

   – Именно так, госпожа, на его земле. – ответил аазурец. – Не поймите меня превратно, джанини Фируза, но в торговлю с Имладоном вложены очень и очень большие деньги. В наших интересах, чтобы наследование власти прошло... без лишних эксцессов. Никому не нужны беспорядки, которые надолго прервут торг.

   – Что тут может поделать слабая женщина? – пожала плечами пери. – Разве что молить Тарка, дабы он ниспослал здоровья ее супругу.

   – Или сил и друзей ее сыну. – Годриг задумчиво огладил усы и небольшую бородку. – Впрочем, порой Тарк не ждет молитв, я слышал, и делает нужные шаги заранее.

   – Кому – нужные? – султанша улыбнулась и вопросительно изогнула бровь.

   – Всем нам. – улыбнулся в ответ аазурец. – Повелитель с сильной рукой не всегда любим подданными, но если он не толкает свою державу на путь войны, то купцы буквально молятся на него. А принц Гемаль, я слышал, далек мыслями от войны.

   Что правда, то правда – в воинском деле второй сын султана Джимшала не разбирался совершенно. Когда, полтора года назад, сын Хосрова Сурового послал войско против кагана Бангышлака, принцы отправились в его составе, имея чины сотников конных пехлеван, и не было во всем войске солдат несчастнее, чем солдаты Гемаля. Надменный принц мало того, что не отличался личным мужеством и не разбирался в бытовых проблемах, даже, карту читать не мог. Во время генерального сражения с армией кагана его сотня, ведомая "доблестным" сыном султана, заплутала в трех саксаулах и явилась на поле брани с таким опозданием, что, право слово, могла бы и не появляться. И наоборот, Арслан и Байасит возглавили кавалерийскую контратаку в месте флангового обхода и отчаянно удерживали численно превосходящего врага до тех пор, пока сотня принца Джимшала не вышла в тыл к противнику и не обратила того в бегство таранным ударом. Взаимной любви принцам эта история не прибавила, особенно между ее главными участниками. Сына Фирузы, с легкой руки (и острого языка) принца Ильяса, презрительно прозвали Гемаль Резервный и особого внимания на него не обращали, а вот между тремя героями столкновения у Лысого кургана начался настоящий раздрай и выяснение отношений на тему того, кто ж таки больше сделал для победы. Джимшал, впрочем, от спора быстро отошел и предался своему любимому занятию – винопитию.

   – Истинно так. – согласно кивнула султанша. – Мой сын ненавидит звон оружия и мир почитает величайшим благом.

   – Мудрый взгляд делового человека. – польстил Гемалю сэр Максимилиан. – Торговать гораздо выгоднее, чем вести войны. Так считают у нас, в семье Бойль, так считают в Холодном квартале...

   Благородный Годриг понизил голос.

   – Так считают при дворе короля Аазура.

   – Увы, Оттон далеко, а недруги рядом. – вздохнула Фируза.

   – Зато Холодный квартал и его купцы тут, под боком. И, поверьте, мы готовы на все, лишь бы караванные пути оставались спокойными.

   Старшая из жен Джимшала ненадолго замолчала, как бы взвешивая ответ.

   – Любая мать желает своему сыну надежных и добрых друзей. – наконец проговорила она. – Но выбирать их он должен сам. Тебе следует подождать до утра, почтенный Хайнрих. Раньше я не увижу своего сына.

   Годриг мысленно чертыхнулся. Утро у имладонской знати начиналось едва ли не в начале третьей стражи, заполдень, а вот ночь наступала чуть ли не с рассветом.

   – Ты можешь провести ночь тут, в гостевых покоях сераля. На улицах неспокойно, не стоит искушать судьбу. Я отдам распоряжения.

   Фируза поднялась текучим изящным движением, словно кошка, давая понять, что аудиенция закончена.

   Едва аазурец покинул ее покои, через расположенный в противоположной стене вход в комнату вошел принц Гемаль.

   – Что скажешь, сын? – спросила пери, не поворачиваясь.

   – Новость столь же приятная, сколь и нежданная. – усмехнулся тот, теребя небольшую, завитую в косичку бородку.

   – А ты, дэви Марьям? – султанша повернулась к старухе.

   – Он очень хитрый человек. – старуха отложила пяльцы и поглядела на свою собеседницу, не делая и малейшей попытки подняться. – Но всего лишь человек.

* * *

   Сэр Валентайн обвел взглядом корчму «Райский уголок» и в сердцах сплюнул на грязный глинобитный пол. Раем тут и не пахло. Пахло в таверне прокисшей похлебкой, дешевым вином, немытыми телами посетителей и близкими неприятностями.

   "Райский уголок" расположился в портовой части Холодного квартала, и посетители его куртуазным поведением и великосветскими манерами не отличались. Отличались они все больше бандитскими рожами и пудовыми кулаками, так что жилистый и подтянутый Виризг, чья ладная фигура никак не напоминала медвежью, смотрелся на их фоне сущим воробышком.

   "Будет драка. – вздохнул про себя сэр Валентайн. – Не смогут матросы к имладонскому офицеру не докопаться".

   – Эт-та чё еще за крыса сухопутная тут окопалась? – раздался голос, словно подтверждая его мысли. – Дядя, шел бы ты отседа, а? Или может, хочешь морячкам вина поставить?

   Голос принадлежал мелкому и тощему подростку, которого от выпитого уже шатало так, словно он находился на палубе в разгар шторма. За спиной паренька явственно виднелись четыре бугая поперек себя шире с не обезображенными интеллектом физиономиями и пудовыми, сильно чешущимися кулаками.

   Благородный Виризг посмотрел на задиристого подростка пустым, ничего не выражающим взглядом, вздохнул, и подумал о том, что усы, пожалуй, стоит снова отклеить. Если за них дернут в драке, это будет больно.

   – А чего эта имладонская харя так пялится на Гейнца? – пробасил один из здоровяков. – Может он из этих... которые любят мальчиков?

   – Мужики, да он, похоже, насчет нашего юнги худое замыслил! – поддержал своего товарища второй бугай.

   – Сидит, молчит, всякую дрянь про нас думает! – высказал свое виденье ситуации третий.

   – Надо проучить. – авторитетно заключил последний. – Чтоб знал, как аазурских пацанов лапать.

   – За погром кто платить будет? – негромко но внятно поинтересовался Виризг.

   – Чё?!! – не поняли здоровяки.

   – Я спрашиваю, кто будет платить за погром после драки? – повторил вопрос сэр Валентайн.

   Убивать этих недоумков не хотелось. Мордобой в портовой таверне внимания стражи не привлечет, а вот смертоубийство – скорее всего. Ну, а внимание стражи в настоящий момент относилось к тому разряду вещей, которые барон ре Котль желал менее всего на свете.

   – Погрому не будет, дядя. – снова вылез вперед парнишка. – Мы тебя проучим больно, но аккуратно.

   – Мндя? – сэр Валентайн снял пояс с саблей и кинжалом, и сунул его в руки юнги. – Тогда подержи, чтоб у меня соблазна не было. Разомнемся, милейшие?

   "Милейшие" осклабились и дружно шагнули в сторону разведчика.

   – Отставить. – раздался за спиной благородного Виризга негромкий, но полный скрытой силы голос. – Гейнц, верни господину оружие. Все пятеро на борт и отсыпаться.

   – Есть, шкип. – дружно ответили моряки, поспешив исполнить приказ и убраться прочь.

   – Вы держите команду в ежовых рукавицах. – отметил барон подпоясываясь, после чего повернулся к человеку, избавившего его от драки. – Лазарь Каронья, шкипер "Летней ласточки", я так понимаю?