Текст книги "В поисках построения общего языкознания как диалектической системы"
Автор книги: Алексей Лосев
Жанр:
Философия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
ТЕОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ ЯЗЫКОЗНАНИЯ:
Методы исследования языка
Академия наук СССР
Научный совет «Теория советского языкознания»
Институт языкознания
Москва, «Наука», 1989. – 256 с.
•
Научное издание
Ответственный редактор: член-корреспондент АН СССР В.Н. Ярцева
Рецензенты:
доктор филологических наук Г.А. Климов,
кандидат филологических наук В.И. Постовалова
Оглавление
Предисловие (3)
Раздел первый. В поисках построения общего языкознания как диалектической системы. А.Ф. Лосев (5)
Раздел второй. Теория верификации в сравнительно-историческом языкознании. Г.С. Клычков (93)
Раздел третий. Я.М. Эндзелин и его вклад в развитие языкознания. Д.П. Нитинь (190)
•
Подписано к печати 24.02.89.
Тираж 2000 экз.
Цена 4 р. 40 к.
Предисловие
Многозначность науки о языке является результатом сложности самого предмета исследования. Характеризуясь общими закономерностями существования и исторического развития, язык как явление реализуется в конкретных языках, которые обладают своими специфическими особенностями, подлежащими конкретному анализу и описанию. За время своего существования наука о языке претерпела ряд модификаций в зависимости от эволюции философских, общетеоретических оценок природы и сущности языка, форм и причин его исторических изменений. Учет достижений сопредельных языкознанию гуманитарных и точных наук способствовал совершенствованию методов анализа языкового материала. Диалектический метод познания факторов, определяющих развитие природы и общества обусловил широкий подход к явлениям языка и заставил лингвистов обратить внимание на сочетание общего и частного, универсального и специфического, выявляемого при сопоставлении языков мира между собой.
В работе А.Ф. Лосева «О поисках построения общего языкознания как диалектической системы» дан широкий спектр общенаучных понятий с их конкретным применением в первую очередь к фонологической системе языка. Различные стороны языковой системы взаимосвязаны и взаимообусловлены как в синхронии так и в диахронии. Понятие уровней фонетического, грамматического, лексического широко используется в современном языкознании, но именно звуковая реализация языка, доступная непосредственному наблюдению, может изучаться в различных аспектах физиологического и психологического компонентов. Выработка базисных понятий в этой области является первостепенной задачей общего языкознания. А.Ф. Лосев дает четкую и хорошо аргументированную схему распределения основных параметров системы языка, предваряя тем самым возможность частных наблюдений и обобщения частных признаков отдельных языков.
Мы уже отмечали выше, что язык как явление выступает в образе многочисленных языков сходных и несходных по своим типологическим признакам и по историческим истокам своего происхождения. Сравнительно-исторический метод познания генетически родственных языков, укрепившийся в языкознании с начала XIX в., помог выявить ряд глубинных процессов в их историческом развитии. Различные стороны обогащения и совершенствования методов сравнительно-исторического анализа рассматриваются в работе Г.С. Клычкова «Теория верификации в сравнительно-историческом языкознании».
Одной из важных черт современной компаративистики является стремление подтвердить надежность реконструкции исходных праязыковых моделей данными типологии. Г.С. Клычков специально останавливается на этом вопросе и всесторонне исследует проблему реконструкции праязыковых моделей как важнейшее звено сравнительно-исторического метода. Что касается конкретных процессов осуществления исторических изменений в языке, то возможность сосуществования вариантов, наблюдаемая в каждом исторически засвидетельствованном языке, должна быть проецирована на уровень глубокого прошлого (хотя может и не быть засвидетельствована сохранившимися письменными источниками). Эта новая и важная проблема компаративистики также находит свое раскрытие в исследовании Г.С. Клычкова. В зависимости от материала языков, вовлекаемых в орбиту сравнительно исторического языкознания понятие модели как сопоставления претерпевало значительные изменения. Известно, например, что в XX в. возникла идея о «вторичном родстве», т.е. историческом сближении ранее разобщенных языков. Работа Г.С. Клычкова идет в русле тех исканий современной компаративистики, которые, учитывая данные ареальной лингвистики, достижения типологии и теории универсалий, стремятся дать объективные критерии надежности реконструируемых архетипов языка.
В нашей стране сравнительно-историческое языкознание прошло длительный путь развития. Одним из видных компаративистов в отечественном языкознании являлся чл.-корр. АН СССР, акад. АН ЛатвССР Я.М. Эндзелин, внесший большой вклад как в балтийское языкознание, так и в общую теорию компаративистики. Его лингвистическая деятельность была высоко оценена и мировой наукой (член-корреспондент Хельсинского угро-финского общества, внештатный член АН Швеции и АН Голландии, почетный член Американского лингвистического общества и др.). В работе Д.П. Нитинь впервые с большой полнотой раскрыта многогранная деятельность Я.М. Эндзелина, научное наследие которого имеет не просто историческое значение, но может быть использовано и в современных работах по компаративистике.
Составители книги, объединяя общетеоретические проблемы с прошлыми и современными работами по сравнительно-историческому языкознанию, надеялись послужить дальнейшему развитию отечественной компаративистики, как одной из важнейших отраслей науки о языке.
Редакционная коллегия благодарит за помощь в подготовке к печати рукописи Г.С. Клычкова преподавателей и аспирантов кафедры английского языка МОПИ им. Н.К. Крупской и проф. МГУ им. М.В. Ломоносова О.С. Широкова, а также выражает благодарность ст.н.сотр. Института языкознания АН СССР В.И. Постоваловой за помощь в редактировании рукописи А.Ф. Лосева.
Раздел первый.
В ПОИСКАХ ПОСТРОЕНИЯ ОБЩЕГО ЯЗЫКОЗНАНИЯ КАК ДИАЛЕКТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ
(А.Ф. Лосев)
Общее языкознание является в настоящее время твердо установленной дисциплиной наравне с такими частными разновидностями языкознания, как классическое, славянское, романское, германское, восточное и вообще изучение неиндоевропейских систем. Достаточно яркими чертами общее языкознание отличается также и от прикладного языкознания. За последнее столетие в этой науке общего языкознания накоплен огромный материал и сформулированы десятки и сотни разного рода тонких и весьма глубоких проблем. В настоящее время становится уже нетрудным квалифицировать многие такие тонкости, как результат односторонних увлечений, обладавших в свое время прогрессивной направленностью, но в глазах современного исследователя уже потерявших свою универсальность. И тем не менее, отбрасывать все эти односторонности без всякого их положительного использования было бы делом недостойным научного исследователя. Каждая такая односторонность при построении общего языкознания большей частью вполне сохраняет свой смысл и для нас, требуя от нас, однако, умения совмещать всякую такую односторонность со всеми другими односторонностями. Мы исходим из того, что такое единство противоположностей не только возможно, но и необходимо, и что для этого у нас имеется строго научный и вполне проверенный метод установления единства противоположностей, а именно, диалектика.
О том, что теория и история предмета предполагают друг друга хорошо писал еще Н.Г. Чернышевский:
А то, что именно диалектика способна устранить все односторонности прошлого, сливая их в одно целостное единство, об этом прекрасно рассуждает В.И. Ленин[2]2
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. 131.
[Закрыть]. Это не значит, что мы не должны писать всю историю общего языкознания; однако это значит, что мы все же должны учесть главнейшие моменты этой истории. Такой учет главнейших исторических данных мы и приводим ниже.
Другое обстоятельство, которое необходимо иметь в виду при современном построении общего языкознания, – наличие общенаучных категорий решительно во всех современных науках. Дело в том, что в каждой науке уже давно пришли к выводу о необходимости выработки таких общих категорий, которые помогали бы осваивать все бесконечно разнообразные, случайные и часто противоречащие один другому факты и создать из них единую и цельную систему. Изучая эти обобщенные категории каждой науки, нетрудно заметить, что эти общие категории являются общими не только в смысле обобщения единичных фактов в каждой отдельной науке, но и в смысле обобщения отдельных наук между собою. Оказалось, что имеется огромная научная область, которую приходится так и называть, а именно, областью общенаучных категорий. Для обобщения, как выясняется, необходим один и тот же процесс мышления, который по своему содержанию везде разный, но который в своей логической структуре один и тот же. А это значит, что такие же общенаучные категории должны изучаться и в языкознании.
Отсюда и вытекает разделение нашей настоящей работы. Именно, сначала мы коснемся самого общего вопроса о применении общенаучных категорий в языкознании, затем попробуем сформулировать именно языковедческие общие категории и, наконец, попробуем применить все эти принципы к изучению такого трудного и бесконечно разноречиво представленного в истории предмета, как фонема.
Нечего и говорить о том, что, хотя в настоящее время диалектика и стоит на первом плане как научный метод, тем не менее точная формулировка диалектических выводов в языкознании может претендовать только на предварительность. Получение окончательных выводов в этой области есть дело будущего, и притом не ближайшего[3]3
Ввиду огромного разнообразия и разноречивости в использовании диалектического метода мы укажем на две наши последние работы по диалектике, в которых и формируется проводимый нами в настоящей работе диалектический метод. См.:
Лосев А.Ф. // Философская энциклопедия. T. 3. С. 209 – 218;
Он же. Диалектика и здравый смысл // Студенческий меридиан. 1982. № 2. С. 31 – 65.
[Закрыть].
О применении в языкознании современных общенаучных понятий
Вступительные замечания
а) Вопрос о роли общенаучных понятий является не только своевременным, но и в полном смысле слова острым, если не прямо сказать жгучим. Дело в том, что методы позитивизма, ползучего эмпиризма и вульгарного фактопоклонничества уже давно ушли в безвозвратное прошлое. Сейчас всем стало ясно, что без специальной культуры общих понятий невозможна никакая обоснованная наука. Стало ясным, что самый подбор фактов уже требует для себя некоторого рода общего принципа.
Однако, с другой стороны, методы чисто идеальных общностей и метафизика такого рода абсолютизированных категорий в настоящее время для нас тоже ушла в безвозвратное прошлое. Всякая практика, лишенная подобающей теории, бессмысленна. Без установления общностей нет науки. Но эти общности должны строиться так, чтобы они не рассматривались в своей изоляции, но рассматривались как законы и методы получения всех частностей и единичностей. Единичное явление для современной науки есть результат уточнения и дифференциации тех или других общностей, а всякая научная общность есть закон и метод для возникновения индивидуального. Общность есть не абстрактно-изолированная идея, но руководство к действию. Поэтому общенаучные категории естественно подвергаются в настоящее время самому тщательному и утонченному исследованию, и исследование это растет в настоящее время со дня на день.
Для тех, кому еще не пришлось столкнуться с такого рода проблематикой, мы рекомендовали бы ознакомиться с библиографией по этой тематике, приведенной у Э.П. Семенюка[4]4
Семенюк Э.П. Общенаучные категории и подходы к познанию: Философский анализ. Львов, 1978. С. 163 – 174.
[Закрыть], из которой легко понять насколько интенсивно проблематика общенаучных категорий разрабатывается в настоящее время.
б) Чтобы конкретно убедиться в обширности этой проблематики общенаучных категорий, достаточно просмотреть хотя бы тот примерный список таких категорий, который мы находим в книге В.С. Готта и А.Д. Урсула[5]5
Готт В.С., Урсул А.Д. Общенаучные понятия и их роль в познании. М., 1975. С. 24.
[Закрыть]. Этот список гласит: алгоритм, вероятность, знак, значение, инвариант, изоморфизм, интерпретация, информация, научная информация, модель, надежность, неопределенность, определенность, оптимальность, организация, прогноз, разнообразие, симметрия, асимметрия, система, сложность, состояние, структура, упорядоченность, управление, формализация, функция, элемент и т.д. Поскольку здесь после перечисленных терминов стоит указание «и т.д.», ясно, что и сами авторы этого списка не считают его окончательным. И действительно, подлинный и точный список таких понятий, которые можно было бы с полным правом назвать общенаучными, до последнего дня является весьма спорным и требует углубленного исследования.
Приведем, например, еще два списка предлагаемых общенаучных понятий.
Один такой список принадлежит В.И. Свидерскому и гласит следующее:
«энергия, масса, протяженность, длительность, информация, надежность, норма и аномалия, определенность и неопределенность, организация, инвариантность, изоморфизм, элементы, структура, система, модель, состояние, оптимальность, вероятность, статистичность, симметрия и асимметрия, множество, сложное и простое, порядок и беспорядок, функция и мн. др.»[6]6
Свидерский В.И. О критерии всеобщности философских положений // Философские науки. 1974. № 2. С. 65.
[Закрыть]
Другой список общенаучных категорий принадлежит В.Б. Бирюкову и гласит:
Само собой разумеется, что при настоящем состоянии науки еще весьма рано устанавливать какой-нибудь окончательный и образцовый список общенаучных категорий. Тут все зависит от разных подходов к предмету, а этих подходов имеется очень много. Что касается автора настоящей работы, то при составлении такого списка понятий, он руководствовался двумя целями. Во-первых, нам хотелось бы идти от простого к сложному, а не просто пользоваться общенаучными категориями в каком попало порядке. И, во-вторых, нам хотелось бы представить общенаучные категории в виде строго продуманной диалектической системы. Конечно, ни тот, ни другой подход не являются абсолютно необходимыми. Однако та система общенаучных категорий, которую мы будем стараться установить ниже, все же имеет полное право на свое существование, поскольку ни постепенность перехода от простого к сложному, ни диалектическое систематизирование сами по себе нисколько не могут вызывать какого-нибудь возражения.
Для нас, однако, важно и то, что, каков бы ни был окончательный список общенаучных понятий, они, безусловно, должны найти свое место также и в языкознании, если оно хочет быть подлинной наукой в современном смысле слова[8]8
По этому вопросу являются полезными рассуждения Г.С. Щура в его работах:
Щур Г.С. О некоторых общих категориях лингвистики // Вопросы общего языкознания. М., 1964. С. 16 – 34;
Он же. О соотношении некоторых философских и лингвистических категорий // Вопросы лингвистики. 1973. Вып. 3. Томск.
[Закрыть].
Вполне стихийно и даже в больших размерах теория общенаучных понятий уже давно применяется в языкознании, так что имеются даже и в достаточной степени подробные разработки этой проблематики.
Уже существующие примеры
а) Мы бы указали, например, на такие категории, как структура, система, а, значит, и элемент. В общей форме с применением этих категорий к языкознанию можно ознакомиться по изданию «Общее языкознание. Внутренняя структура языка»[9]9
Общее языкознание: Внутренняя структура языка / Под ред. Б.А. Серебренникова. М., 1972.
[Закрыть]. Достаточно подробная разработка теории структуры приводилась у нас еще в 60-е годы[10]10
Структурно-типологические исследования. М., 1962.
[Закрыть]. Проблемы структурной типологии освещены в издании «Лингвистическая типология и восточные языки»[11]11
Лингвистическая типология и восточные языки. М., 1965.
[Закрыть]; из обобщающих работ по теории структуры можно назвать работы Ю.Д. Апресяна и А.Ф. Лосева[12]12
Апресян Ю.Д. Идеи и методы современной структурной лингвистики. М., 1966;
Лосев А.Ф. Языковая структура. М., 1983.
[Закрыть].
б) Большой разработке и уже давно подвергается у нас теория языковых моделей. Существует целая школа таких моделирующих исследований во главе с Ю.М. Лотманом. Эта богатая и весьма ценная теория языка как вторичной моделирующей системы локализуется в Тарту и привела к изданию множества работ по этой проблематике. Недостаточность этой теории рассматривается А.Ф. Лосевым[13]13
Лосев А.Ф. Терминологическая многозначность в существующих теориях знака и символа // Языковая практика и теория языка. М. 1978. Вып. 2.
[Закрыть]. Общее понимание теории языковых моделей предложено тем же автором[14]14
Лосев А.Ф. Введение в общую теорию языковых моделей. М., 1968.
[Закрыть].
в) Далее, серьезно разрабатывается у нас также и теория поля. И здесь мы в первую очередь указали бы на работы покойного Г.С. Щура, который явился в советском языкознании в буквальном смысле слова энтузиастом «поля». В его обобщающей работе – «Теория поля в лингвистике»[15]15
Щур Г.С. Теория поля в лингвистике. М., 1974.
[Закрыть] можно найти изложение и критику языковых полей. Понятие поля применяется и другими языковедами, например, А.А. Уфимцевой, Н.Д. Арутюновой[16]16
Уфимцева А.А. Опыт изучения лексики как системы. М., 1962. С. 20 – 73;
Апресян Ю.Д. Экспериментальные исследования семантики русского глагола. М., 1967. С. 16;
Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл: Логико-семантические проблемы. М., 1976. С. 88 – 122.
[Закрыть]. В связи с теорией поля у нас возник и так называемый комплексный анализ, который с уровня лексики доведен в последнее время до синтаксиса[17]17
Падучева Е.В. О семантике синтаксиса. М., 1974. С. 5 – 25.
[Закрыть]; а также многочисленные работы Ю.Д. Апресяна, главной из которых является книга «Лексическая семантика. Синонимические средства языка»[18]18
Апресян Ю.Д. Лексическая семантика: Синонимические средства языка. М., 1974.
[Закрыть].
г) Что касается еще одного общенаучного термина, а именно, термина «валентность», то его значение было уже давно формулировано в работе В.А. Звегинцева «Предложение и его отношение к языку и речи»[19]19
Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи. М., 1976. С. 190 – 194.
[Закрыть]. Логическую же природу этого термина вскрывает А.Ф. Лосев в специальном исследовании – «О бесконечной смысловой валентности языкового знака», а также в работе «О поисках языковой валентности»[20]20
Лосев А.Ф. О бесконечной языковой валентности языкового знака // Знак. Символ. Миф. М., 1982. С. 114 – 125;
Он же. О поисках языковой валентности // Языковая структура. М., 1983. С. 131 – 144.
[Закрыть]. Более широкую картину теории валентности мы находим у следующих авторов.
С.Д. Кацнельсон определяет валентность как
Н.Д. Андреев, В.П. Берков и Л.Н. Засорина определяют валентность как
Б.М. Лейкина пишет:
«Валентность – факт языка. В речи выступают не возможность связей, а самые связи – реализация валентности. Отношение валентностей к связям – это отношение потенции к реализации, возможности к действительности. Валентная информация какого-то языкового элемента представляет чаще всего информацию не о данном элементе, а о других членах потенциального сочетания, в которое данный элемент может входить. Валентный элемент, таким образом, характеризуется косвенно через другие элементы, с которыми он может сочетаться»[23]23
Лейкина Б.М. Некоторые аспекты характеристики валентностей // Доклады на конференции по обработке информации, машинному переводу и автоматическому чтению текста. М., 1961. Вып. 5. С. 1 – 2.
[Закрыть].
Таким образом, принцип валентности имеет в языкознании универсальное значение.
д) Наконец, даже и в примерном обзоре общенаучных категорий языкознания совершенно необходимо указать на категорию знака. Этот термин давно получил всеобщее распространение, но именно ввиду своей большой популярности он часто теряет свою точную понятийную направленность и часто граничит с его вполне обывательским пониманием. Одним из исследователей, которые упорно работают над логическим уточнением этого общенаучного понятия в языке, является Ю.С. Степанов[24]24
Степанов Ю.С. Основы общего языкознания. М., 1975. С. 7 – 14, 248 – 254, 264 – 266.
[Закрыть]. Знаковым системам посвящается и длинный ряд работ тартуской школы[25]25
Труды по знаковым системам. Тарту. 1965. Вып. 2 –.
[Закрыть]. Этот термин «знак» настолько популярен, что является как предметом излишнего увлечения, так и предметом критики. При этом совершенно очевидно, что в языке существуют также и другие, даже еще более значимые категории, чем знак; и в этом отношении критики абсолютной знаковости, конечно, совершенно правы[26]26
Будагов Р.А. Человек и его язык. М., 1976, особенно с. 9 – 69.
[Закрыть]. В противоположность существующему терминологичекому разнобою в этой области А.Ф. Лосев пытается установить необходимую и самоочевидную аксиоматику теории языкового знака в специальном исследовании на эту тему[27]27
Лосев А.Ф. О бесконечной смысловой валентности языкового знака. С. 28 – 92, 125 – 145.
[Закрыть].
Весь этот приведенный нами список современных работ по общенаучным понятиям в языке при всей своей неполноте и только примерности очевиднейшим образом доказывает одну истину: общенаучные категории в науке о языке – это давнишняя, весьма обширная и в настоящее время очередная и неотложная область. Многое здесь уже близко к разрешению. Многое здесь весьма спорно. Многое здесь только еще начинается. Это – очередная и весьма острая проблематика.
Условия допустимости общенаучных понятий в языкознании
а) Во-первых, языковед не должен бояться логических тонкостей, необходимо возникающих в процессе анализа этих понятий. Автору настоящей работы не раз приходилось встречаться с такими работниками, которые всякую логическую структуру в языкознании считали ненаучной метафизикой и даже устаревшим идеализмом. С такой обывательщиной все еще приходится бороться, а новичкам нужно рекомендовать не отбрасывать, но углублять такого рода логические тонкости. Без них невозможна диалектика, а без диалектики невозможен и диалектический материализм.
б) Во-вторых, общенаучные понятия в каждой отдельной науке должны проводиться так, чтобы от этого не нарушалась специфика данной науки, не нарушалось ее конкретное лицо. Что такое, например, «система», «структура» или «модель», в этой области языковед должен обладать полной ясностью даже и без языка и до языка. Но если языковед этим и ограничится, это будет очень плохой языковед, и общенаучными понятиями ему не нужно было и заниматься. Только строжайшее соблюдение специфики языкознания и может обеспечить собою плодотворную работу в применении общенаучных понятий.
в) Что касается автора настоящей работы, то специфику языка, как это будет показано ниже, он находит в смыслоразличительной коммуникации, т.е. в таких актах смыслоразличения, сущностью которых является разумно-жизненное человеческое общение. Казалось бы, невозможно и представить себе язык не как орудие человеческого общения, а это человеческое общение не как осуществление смыслоразличительной деятельности человека. И тем не менее горький опыт заставляет признать, что та обывательщина, которая не понимает смыслоразделительной коммуникации, все еще не изгнана целиком из нашей науки и все еще заставляет ее критиковать, хотя, собственно говоря, она даже и не заслуживает никакой критики. Тот языковед, который считает для себя унизительным критиковать эту языковедческую обывательщину, очевидно, не имеет педагогического опыта и не сталкивался с необходимостью приводить массового учащегося от незнания к знанию.
Наше настоящее рассуждение как раз и вызвано, с одной стороны, стремлением окончательно избавиться от внешнего и чересчур чувственного понимания языка, когда в языке не находят ничего существенного, кроме физико-акустического звучания. Времена звукового фетишизма принципиально прошли в языкознании раз навсегда. И тем не менее, во многих умах все еще продолжает царить обывательское превознесение в языке его звуковой области. С другой же стороны, там, где наряду со звуком высоко оценивается также и его смысловое значение, очень часто это смысловое значение понимается слишком неподвижно и мертво, на манер абстрактных понятий старой метафизики. Мы исходим из того, что язык есть орудие разумно-жизненного общения людей. А это общение не состоит ни только из звуков, ни только из одних мыслей говорящего или слушающего. А кроме того, язык есть сплошная подвижность и творческая текучесть, в которой, конечно, имеются некоторые устойчивые элементы, но которая ни в коем случае к ним не сводится. Исходя из этих предпосылок, мы и хотели бы добиться полной ясности в вопросе о том, что такое, например, фонема или что такое грамматическое предложение.
Языковой элемент
Никакая наука не состоит только из одних доказательств. Всякая наука опирается на целый ряд понятий и суждений, которые являются очевидными и ни в каких доказательствах не нуждаются. Таким понятием в языкознании надо считать понятие элемента. Его существование в языке, его объединение с другими элементами и вообще его функционирование не нуждаются ни в каких доказательствах. Здесь можно только указывать или показывать, но никак не доказывать.
Что такое звук или комбинация звуков, это понятно каждому. Неделимое единство нескольких звуков, или морфема, а также неделимое единство морфем, или лексема, т.е. цельное слово, а также что такое разнообразные комбинации лексем, все это есть непосредственная очевидность элементов языка, не только не доказуемая, но и не требующая никаких доказательств.
Поэтому элемент языка есть то, что существует аксиоматически; и не его существование необходимо доказывать, но всякое утверждение языковедческой науки уже предполагает элемент языка как нечто известное и совершенно понятное без всяких доказательств.
Другое дело – строение языкового элемента и вообще анализ этого элемента. Логический анализ самоочевидного элемента сам по себе вовсе не так очевиден. Тут возможны и разные точки зрения, и разного рода споры.
Смыслоразличительно-коммуникативная функция
Другое обстоятельство (после указания на самоочевидность элементов), тоже не требующее никаких доказательств, это – то, что язык есть орудие разумно-жизненного общения людей. Или, как логично было бы точнее сказать, язык есть смыслоразличительная коммуникативная деятельность человека. Кто сомневается в том, что язык есть орудие общения, с таким человеком нам не о чем говорить. И притом язык есть не просто общение, поскольку общение может быть самое разнообразное, язык есть орудие именно разумно-жизненного, т.е. смыслоразличительного, общения, а не общения какого бы то ни было. Поэтому и каждый элемент языка обязательно тоже несет на себе функцию этого разумно-жизненного общения. А иначе он вообще не есть язык и не относится к языку. Животные (собака, кошка, лягушка) и всякий комар тоже издают звуки. Но эти звуки не есть результат разумно-жизненного общения животных с другими животными, поскольку такой «язык» животного вовсе не является у них принадлежащей им смыслоразличительной функцией. Это общение – физическое, физиологическое, биологическое и даже в известном отношении психологическое, но уже никак не смыслоразличительное. И поэтому о языке животных можно говорить только в переносном, но не в буквальном смысле слова. Чтобы звук стал элементом языка, необходимо, чтобы он был не просто звуком, но в то же самое время нес на себе разумно-жизненную коммуникативную функцию. Необходимо, чтобы звук человеческой речи разумно говорил нечто о чем-нибудь и говорил это с тою целью, чтобы другой человеческий индивидуум тоже мог понять его разумно-жизненный смысл.
Итак, ни существование языковых элементов, ни их разумно-жизненная смыслоразличительная коммуникативная функция не требуют никакого доказательства для своего существования. Они вполне аксиоматичны и, наоборот, сами лежат в основе всякого языковедческого доказательства. Специфика языковой области, ярко отличающаяся от всех других наук, есть смыслоразличительная коммуникативная функция человеческой деятельности. И если мы будем соблюдать эту специфику, то никакая общность общенаучных категорий не будет для нас страшна, а будет только строжайшей необходимостью.
Три основные области функционирования языкового элемента
Наконец, этот наш общий вступительный очерк был бы существенно неполон, если бы мы не указали на те основные области языка, в которых функционируют указанные нами специфически языковые элементы.
а) Специфически языковой элемент – это та или иная единица смыслоразличительной коммуникации. Однако хотя фактически и невозможно разделять смыслоразличительную и коммуникативную функцию, тем не менее анализ требует сначала рассматривать их в отдельности, а затем формулировать их в их нераздельном единстве и цельности.
Если мы, допуская такую чисто условную абстракцию, будем говорить только о смыслоразличительной функции языка, то, очевидно, это будет то, что в настоящее время называется языком в узком смысле в отличие от речи. Когда язык противопоставляется речи, то под языком ничего иного и не понимается, как именно смыслоразличительная функция. Ее можно и нужно рассматривать отдельно, и в ней необходимо находить свои специфические общенаучные функции.
б) Но язык не существует без речи, т.е. без своего материального воплощения в коммуникативной области. Коммуникация, очевидно, есть не просто смысловое различение, но уже становление этого смыслового различения, его наличие в речевой практике и его бесчисленные разнообразные модификации в связи с наложением каждого элемента в контексте речевой практики. Для речевого потока важен не просто сам языковой элемент, но его позиционная значимость в контексте материального общения людей. Язык в узком смысле слова есть смыслоразличительная деятельность коммуникации, а речь есть поток позиционных модификаций смыслоразличительных актов языка. Если мы всерьез хотим говорить об общенаучных категориях в языке, то их необходимо находить не только в языке в узком смысле слова, но и в позиционно становящейся области коммуникации.
в) Наконец, противоположность языка и речи, очень ценная и максимально очевидная, уже давно преодолевается при помощи других категорий, в которых то и другое представлено совершенно равномерно и которые являются диалектическим синтезом того и другого. Здесь мы указали бы на такую категорию, как текст, причем не только письменный, но и устный. Текст уже отличается той свободой расположения общеязыковых элементов, которую несет с собой коммуникация как материально-речевой поток. В тексте, например, может иметься предложение без подлежащего (безличное предложение), без сказуемого (назывное предложение), даже и совсем без подлежащего и сказуемого, когда предложение в контексте речи только подразумевается («Свои люди – сочтемся» или «Я тебя породил – я тебя и убью»). Такая свобода словесного выражения с особенной силой, конечно, сказывается именно в речевом потоке. С другой стороны, однако, всякая свобода речевого высказывания все-таки должна отвечать своему коммуникативному назначению, а этого невозможно достигнуть без смыслоразличительных функций языка. Термин «текст» в этом смысле мало популярен, но он настолько реален, что уже давно вошел в лингвистические словари[28]28
См., например: Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966.
[Закрыть]. Весьма четкую и ясную картину этой языковой категории можно найти в «Словаре терминов по информатике на русском и английском языках»[29]29
Жданова Г.С., Колобродова Е.С., Полушкин В.А., Черный А.И. Словарь терминов по информатике на русском и английском языках. М., 1971.
[Закрыть], а также в статье Т.М. Николаевой[30]30
Николаева Т.М. Текст // Русский язык / Под ред. Ф.П. Филина, М., 1979.
[Закрыть]. Очевидно, общенаучные категории необходимо находить не только в смыслоразличительной или в коммуникативной, но также и в текстовой области языка.
Таковы необходимые предпосылки для использования общенаучных категорий в языкознании и очередь только за составлением их более или менее полного списка и за их изучением в системе, а не в их случайном использовании.
