Текст книги "Чужак из ниоткуда 4 (СИ)"

Автор книги: Алексей Евтушенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава восьмая
На что способна администрация Белого дома. Звонок в ЦРУ. Даешь свободу информации!

Ждать восемь суток, пока Каллисто выйдет из зоны радиомолчания за Юпитером, не пришлось. Видимо, получив наше сообщение, на «Горном эхе» сначала офигели, а потом поняли, что восемь суток – это слишком долго. Что делать эти восемь суток? Исследовать Каллисто и Юпитер? Да ладно, в системе Крайто-Гройто есть свои газообразные планеты-гиганты и они мало чем отличаются от Юпитера, Сатурна, Нептуна и Урана. Но главное, они не за этим прилетели. То, за чем они прилетели, находится на третьей планете от местного солнца, планете под названием Земля, на которой, как выясняется, уже знают о существовании Гарада из системы двойной звезды Крайто-Гройто и даже владеют гарадским языком! Непостижимо. Особенно с учётом того, что человечество едва-едва сумело добраться до Луны и технологически отстаёт от силгурдов, минимум, на двести земных лет.

Так откуда, спрашивается, они знают язык?

Я знал командира «Горного эха» Берриза Леко.

Старше меня на несколько лет, опытный космолётчик, надёжный товарищ и настоящий лидер, которому легко подчиняться. Мы не дружили, но всегда были в нормальных рабочих товарищеских отношениях.

Знал я и на что способен «Горное эхо». Запаса хода хватит, чтобы спокойно пересечь Солнечную несколько раз туда и обратно. От орбиты Плутона до орбиты Плутона. В общем, топливо и энергию можно не экономить.

И какое решение в связи с имеющимися обстоятельствами примет Берриз Леко?

Я бы на его месте увёл «Горное эхо» с орбиты Каллисто (думаю, на спутник они не сели – зачем?), вышел из радиотени и продолжил так интересно начавшийся разговор.

Хорошо предвидеть чужие действия. Возникает чувство собственной значимости и владения ситуацией. Мы только-только закончили ужин, когда пришло новое радиосообщение с «Горного эха»: «Покинули орбиту Каллисто, направляемся к Луне. Ориентировочное время в пути – девятнадцать земных суток. Откуда вы знаете наш язык? Командир звездолёта „Горное эхо“ Берриз Леко, начальник экспедиции Миллари Иторби».

Миллари Иторби… Миллари Иторби…

Помню такую!

Молодая красивая черноволосая женщина, лет сорок пять земных. Спортивная фигура, чуть раскосые тёмно-карие глаза. Полные чувственные губы и третий размер бюста.

Член Совета Гарада, между прочим.

Историк, специалист по древним и внеземным цивилизациям. Гипотетическим, ясное дело, поскольку на момент смерти Кемрара Гели на Гараде и переноса его сознания в тело земного мальчика Серёжи Ермолова ни единой инопланетной цивилизации гарадскими учёными обнаружено не было. Помню, она читала нам лекцию как раз о гипотетических внегарадских цивилизациях. Там было много чего интересного, включая «разумные чёрные дыры», которые могли быть некими сверхкомпьютерами, созданными древними умирающими цивилизациями для сохранения всей памяти о себе и обладающими самосознанием.

Захватывающая и абсолютно безумная гипотеза.

Надо же, теперь, оказывается, эта интересная во всех отношениях женщина – начальник экспедиции на Землю. Неожиданно.

Однако ответить «Горному эху» не вышло.

– Извините, господа, – виновато развёл руками Генри Митчелл. – У меня прямой приказ из Белого дома. Никакого общения с инопланетянами до прибытия президентской комиссии с особыми полномочиями.

– Когда прибывает комиссия? – спросил я.

– Неизвестно. Возможно, завтра.

– Возможно?

Митчелл снова развёл руками. Было видно, что он сам расстроен происходящим.

– Генри, – сказал я. – Вы же понимаете, что общение с инопланетянами, как вы выразились, не может быть исключительно прерогативой Соединённых Штатов? То, что мы находимся на территории Пуэрто-Рико, и радиотелескоп Аресибо вместе со всей обсерваторией принадлежит США, не значит ровным счётом ничего. Инициатива обнаружения цивилизации планеты Гарад принадлежит Советскому Союзу. Наша делегация специально прибыла сюда с этой целью. Между прочим, по согласованию с правительством США. Более того, я, Сергей Ермолов, – единственный человек на Земле, который, в силу уже известных вам обстоятельств, является полноправным посредником в общении между человечеством и силгурдами. И вы собираетесь меня от этого посредничества отстранить? Вы хорошо подумали, Генри?

– От меня ничего не зависит, – буркнул Митчелл, отводя глаза. – У меня приказ.До прилёта комиссии – никакого радиообмена.

– Этого я как раз и боялся, – хмыкнул радиоинженер Мэттью Нуччи. – Дивизия морской пехоты, автоматчики на входах-выходах и президентская комиссия, которая мало того, что будет собираться три дня, так ещё и окажется состоящей на девяносто процентов из правительственных чиновников, разбирающихся в общении с межзвёздными братьями по разуму, как я в русском балете.

– Дивизия морской пехоты? – переспросил я.

Заместитель директора обсерватории вздохнул, заглянул в пустую чашку и сказал:

– А как вы хотели? Дело государственное. И вовсе даже не дивизия. Всего батальон.

– До полутора тысяч человек личного состава, как меня когда-то учили, – сказал Аркадий Натанович. – Не считая техники. Сила.

– Что, уже летят? – спросил я.

– Да мне-то откуда знать! – воскликнул Митчелл, чуть не плача. – Я вам кто, бригадный генерал? Полковник? Майор? Мне не докладывают. Сказали быть готовым к прибытию батальона морской пехоты и президентской комиссии. До этого – никакого радиообмена с инопланетянами. Их сообщения фиксировать, но не отвечать на них. И, уж конечно, никакой прессы. Это я вам на всякий случай сообщаю, все сотрудники обсерватории уже строжайше предупреждены.

– А мы? – вкрадчиво осведомился я. – Насчёт нас какие указания? Изоляция? Арест? Высылка?

– Господь всемогущий, за что мне это… – пробормотал Митчелл. – Какая изоляция, о чём вы говорите? На каком основании? Вы абсолютно свободны.

– Только права связываться с гарадцами у нас нет, – подытожил Борис Натанович. – Вопреки договорённостям.

– Если вас это утешит, у меня тоже нет такого права, – буркнул Митчелл. – Хотя я, на минуточку, заместитель директора этой богадельни.

– Чего это сразу богадельни? – сделал вид, что обиделся радиоинженер. – Нормальная обсерватория. Сигнал инопланетян, вон, поймали. Первыми в истории человечества, между прочим!

– Ещё один вопрос, – сказал я. – Можно узнать, кто конкретно отдал эти удивительные распоряжения? Фамилия и должность. Или это тайна?

– Никакой тайны, – ответил Митчелл. – Кушайте на здоровье. Александр Хейг, глава администрации Белого дома.

– Спасибо. Вашим телефоном можно воспользоваться?

– Вы что, Хейгу собрались звонить?

Я посмотрел на часы. Девять тридцать вечера. Поздновато, но деваться некуда.

– Не думаю, что меня с ним соединят, даже если он ещё на работе. Пуэрто-Рико и Вашингтон в одном часовом поясе, я правильно понимаю?

– В одном.

– Хорошо. Так можно позвонить? Не волнуйтесь, прессе звонить не буду. Хотя мой хороший знакомый работает в «Сан-Франциско кроникл». Такер Ломбарди, может слышали?

Митчелл вздохнул.

Просто вечер вздохов какой-то. Конечно, можно было позвонить из гравилёта по спутниковому телефону. Но мне хотелось, чтобы Митчелл принял хотя бы одно правильное решение.

– Чёрт с вами, – сказал он, наконец. – Звоните. Надеюсь, я об этом не пожалею.

– В крайнем случае возьму вас на работу в Пулковскую обсерваторию, – ровным голосом сказал Владимир Алексеевич Крат.

Братья Стругацкие весело рассмеялись. Вот уж кто получал от всего происходящего истинное наслаждение, так это они. Одно слово – писатели-фантасты.

– Можете даже не сомневаться, – сказал я абсолютно серьёзно. – Возьмёт.

– Пошли, – махнул рукой Митчелл. – Вот интересно, все русские такие шутники или только некоторые?

– Узнаете, – пообещал я. – Нам ещё работать и работать.

В кабинете Митчелла я сел за стол, придвинул к себе телефонный аппарат и набрал по памяти номер.

Трубку сняли после четвёртого гудка.

– Лэнгли, – послышался знакомый ровный голос. – Карл Дакетт слушает.

– Карл! – воскликнул я. – Как хорошо, что ты трудоголик и на работе в это время, потому что твоего домашнего номера я не знаю.

– Сергей? – с удивлением спросил заместитель директора ЦРУ по науке и технике. – Ты?

– Я. Как дела, Карл?

– Могло быть и лучше. Но в целом нормально. У тебя?

– У меня прекрасно. Но возникла проблема.

– Которую я могу помочь решить? – догадался Дакетт.

– Очень может быть. Скажи, ты в курсе, что мы нашли инопланетян?

Молчание.

– Что ты сказал? Повтори.

– Мы нашли братьев по разуму, Карл. Моих соотечественников в некотором роде. Я сейчас в Пуэрто-Рико, в Аресибо, тут у вас радиотелескоп мощный…

– Постой, постой, я знаю про радиотелескоп. Что значит – твоих соотечественников? Где? Вы нашли русских за пределами Солнечной системы?

– Все мы в какой-то мере русские, Карл, уж поверь. А также американцы, французы, китайцы, немцы и остальные. Нет, в пределах Солнечной. Это научная экспедиция с планеты Гарад, прибыла к нам на звездолёте «Горное эхо». Сейчас они в районе Юпитера. Самое забавное, что одним из пилотов этого звездолёта должен был быть я…

Мне потребовалось около пяти минут, чтобы вкратце доложить заместителю директора ЦРУ по науке и технике ситуацию. Н-да, всё-таки я был об этой конторе лучшего мнения. Совсем мышей перестали ловить в связи с Уотергейтом. Эдак и до импичмента недалеко. А оно нам надо? Не надо. Ричард Никсон не самый плохой президент для нас. Вменяемый, с ним можно иметь дело.

– … и вот теперь мы получаем из офиса Белого дома запрет на обмен радиосообщениями с гарадцами, – закончил я. – Запрет, если что, исходит лично от Александра Хейга, как мне сообщили. Знаешь такого?

– Разумеется. Так, погоди, сказать, что ты меня ошеломил – это ничего не сказать. Дай-ка я попробую слегка подытожить. Первое: инопланетяне существуют. Второе: они такие же как мы, люди. Третье: сознание одного из них каким-то совершенно мистическим образом переселилось в голову русского советского мальчика Сергея Ермолова, моего хорошего знакомого. Теперь, кстати, понятно, откуда у тебя все эти знания и умения, а то я уж чуть не начал себя дураком считать… ладно, об этом потом. Четвёртое: инопланетяне намного опережают нас в научно-техническом развитии и способны строить звездолёты, которые движутся намного быстрее света. Пятое: человечество устанавливает связь с инопланетянами, и Центральное разведывательное управление США узнаёт об этом чуть ли не последним.

Я ничего не упустил?

– Батальон морской пехоты и запрет на радиосообщения, – напомнил я. – Возможно, в обход президента Никсона.

– Не интригуй.

– Я не интригую. Но сам подумай. У нас с вами сейчас, возможно, лучшие отношения со времён начала холодной войны. Американские парни больше не умирают во Вьетнаме. Разрядка напряжённости. Договор по ограничению стратегических вооружений подписали и работаем над следующим. Сотрудничаем во всех возможных сферах. Не сегодня-завтра договоримся о получении США лицензии на производство гравигенераторов и сверхпроводящих контуров!

– На взаимовыгодной основе, – вставил Карл.

– Разумеется. Фантастические перспективы! Хитрого Дика [1] можно было бы считать лучшим президентом США за всю историю. Если бы не демократы и Уотергейт.

– Даже не напоминай, – буркнул Карл.

– Хорошо, не буду. И тут такой козырь – инопланетяне! Которые уже в Солнечной и летят к Луне. Ещё раз спрошу. Ты уверен, что Никсону доложили об этом? Уж больно решение о запрете нелогично. Не похоже на Хитрого Дика. Это может быть какой-то идиотский ход из вашей политической подковёрной борьбы, в которой я мало что понимаю?

На другом конце провода молчали.

– Карл?

– Здесь я, здесь. Думаю. Проклятье, сейчас для всего этого самое неудобное время. Старый шеф уже, считай, не у дел, а новый только-только утверждён Конгрессом, но в должность ещё не вступил.

– Уильям Колби? – проявил я осведомлённость.

– Он самый.

– Это же ставленник Никсона. Позвони ему.

– Дожил, – буркнул Дакетт. – Русский мальчишка учит меня делать мою работу.

– Русский мальчишка плюс инопланетянин, не забывай. Но самое главное – партнёр. В общечеловеческом смысле. Ну же, Карл. Представь, какой разразится скандал, если наша делегация сейчас свалит из Аресибо. Мы можем, у нас чудо-гравилёт под задницами. Но перед этим дадим информацию об инопланетянах во все ведущие информагентства мира.

– А вот шантажировать меня не надо.

– Бог с тобой, какой шантаж? Просто один умный человек описывает ситуацию другому умному человеку. Или ты хочешь, чтобы я позвонил товарищу Брежневу с этим вопросом?

– Фак, – сказал заместитель директора ЦРУ. – Вот этого точно не надо. Ладно, я понял тебя. Сейчас разберусь.

– Хорошо, спасибо. Нам что делать?

– Сидеть на месте и ждать.

– А как же батальон морской пехоты? – спросил я ехидно.

– Задолбал, – коротко ответил Дакетт и положил трубку.

Какое-то время я размышлял, не покинуть ли, действительно, Аресибо на гравилёте, не дожидаясь морских пехотинцев, но в конце концов решил остаться. Определённый риск был, но я решил дать Карлу Дакетту шанс. Нет, не из любви к ЦРУ, какая уж там любовь, но игры, которые затеял глава офиса Белого дома Александр Хейг мне решительно не нравились.

Впрочем, как выяснилось чуть позже, я недооценил любовь простых американских учёных к свободе информации и, наоборот, их активную неприязнь к любого рода давлению. В особенности, если это давление незаконно.

«А оно абсолютно незаконно», – сообщил мне учёный-радиоастроном Эрик Хэнкс.

Дело было в одиннадцать часов вечера. В дверь моего номера в гостинице при обсерватории постучали. Я открыл и обнаружил на пороге Хэнкса, Фрэнка Дрейка и ведущего радиоинженера Нуччи.

– Можно войти? – чуть ли не шёпотом спросил Хэнкс и оглянулся по сторонам.

– Входите, – пригласил я. – Заговор обречённых?

– Почему обречённых? – не понял Нуччи.

– Не обращайте внимания, это я шучу. Был старый советский фильм с таким названием. Его мало кто видел, но мне удалось.

– Почему мало кто? – заинтересовался Хэнкс.

– Цензура, – пояснил я. – Там упоминается товарищ Сталин в положительном контексте.

– А! – глубокомысленно произнёс Хэнкс. – Мы к вам как раз по этому поводу.

– По поводу товарища Сталина? – изумился я.

– Нет. По поводу цензуры. Мы считаем, что давление на нас со стороны главы офиса Белого дома абсолютно незаконно и намерены сделать свой ход. Вы с нами?

– Бунт на корабле? – восхитился я. – Присоединяюсь. Но как же Митчелл?

– Митчелл сейчас находится в компании ваших друзей, этих братьев-писателей с непроизносимой фамилией, – сказал Дрейк.

– Стругацких, – сказал я.

– Ну да. Стру-гац-ки. Фантасты. Как наш Роберт Шекли. Они пьют настоящую русскую водку, запас которой неожиданно оказался у старшего брата и, думаю, Генри сейчас не до нас.

– И ещё долго не будет, – добавил Нуччи.

Ай да братья, подумал я. Не зря я настоял на их участии в этой миссии, не зря.

– Понял. Какие наши действия?

– Морская пехота должна прибыть по расчётам часам к четырём утра, не раньше. Значит, до этого времени мы можем спокойно пообщаться с «Горным эхом».

– Отличная мысль. Пошли.

В помещение, откуда велся приём и передача радиосообщений, набилось куча народа. Человек пятнадцать, не меньше. Все – сотрудники обсерватории, жаждущие прикоснуться к сенсации. В основном, молодые учёные-мужчины, но присутствовала и парочка женщин. Меня представили и усадили в кресло перед микрофоном.

– Всё готово, – сказал Эрик Хэнкс. – Говорите.

[1] Прозвище Ричарда Никсона, 37-го президента США.

Глава девятая
Признание. Зачем нужна русская водка. Серьезный разговор

– Земля – звездолёту «Горное эхо», – начал я по-гарадски. – Извините за задержку, возникли небольшие технические проблемы. Решение устроить базу на Луне считаем правильным, система Юпитера слишком далеко. Отвечаем на вопрос о языке. Берриз, Миллари, вы сейчас очень удивитесь, но с вами говорит землянин Сергей Ермолов, в тело которого вселилось сознание инженера-пилота «Горного эха» Кемрара Гели, погибшего на Гараде полтора земных года назад. Берриз, вы должны его хорошо помнить, вместе готовились к первому межзвёздному полёту «Горного эха». В свою очередь вас, Миллари, помнит Кемрар Гели. Он был среди тех космолётчиков, кому вы пару лет назад читали лекцию о гипотетических внегарадских цивилизациях. Дело было на Сшиве, на базе космофлота. Я понимаю, что всё это звучит безумно, но это правда. Могу также добавить, что командиру «Горного эха» Берризу Леко тридцать пять гарадских лет. Рост сто девяносто сантиметров (здесь я применил гарадские меры длины). Блондин, глаза голубые. На лбу, у левой брови, небольшой шрам, полученный в молодости во время игры в цвинт. Можно было давно зарастить, но… В общем, вы его не зарастили. Женат. Жена – Абэйн Леко, навигатор. Была кандидатом в экипаж «Горного эха». Если взяли – мои поздравления и привет ей. Если не взяли, всё равно привет. Теперь начальница экспедиции Миллари Иторби. Молодая красивая женщина спортивного телосложения. Рост – сто семьдесят один сантиметр (снова гарадские меры длины). Чёрные волосы, карие глаза. Член Совета Гарада. Историк, специалист по древним и внеземным цивилизациям. Была не замужем. Надеюсь, сказанного достаточно, чтобы вы поверили. Если нет, готов ответить на любые вопросы. Теперь о Земле. Вероятно, вы уже догадываетесь, что люди и силгурды генетически идентичны. Абсолютно точных доказательств у меня нет, проведём исследования вместе, когда вы прилетите на Землю. По моим сведениям, около двух с половиной миллиона земных лет назад система нашей двойной звезды Крайто-Гройто прошла сравнительно недалеко от Солнца. На Земле в то время уже были люди. Или, если хотите, их прямые предки. Каким-то образом одно или несколько племен оказались на Гараде, который стал для них новой родиной. Думаю, здесь не обошлось без вмешательства некой могущественной цивилизации, о которой мы ничего не знаем. Как бы то ни было, переселённые племена выжили и дали начало силгурдам. А люди, оставшиеся на Земле – человечеству. Так что мы не просто братья по разуму, а в прямом смысле братья и сёстры. Только очень давно разделённые. Да, в отличие от единого Гарада, человечество тоже разделено на разные государства и народы, у каждого из которых свой язык, законы, территория. Думаю, вы уже это знаете. Два самых больших и могущественных государства на Земле – Советский Союз и Соединённые Штаты Америки. На сегодняшний день они сотрудничают, однако при этом и соперничают друг с другом во всём. Мы ведём передачу с территории Соединённых Штатов. Но говорю с вами я – Сергей Ермолов, полномочный представитель и гражданин Советского Союза. Эти обстоятельства следует учитывать, но беспокоиться, думаю, не о чем. Также уполномочен заявить от имени народа Советского Союза и правительства, от имени народа Соединённых Штатов Америки и всех народов планеты Земля, что мы рады нашей встрече. Добро пожаловать на прародину. Конец связи.

– Охренеть, – сказал радиоинженер Мэттью Нуччи, слушавший мою речь, словно зачарованный. – А теперь переведи.

Я перевёл.

– Так это правда… – произнёс Фрэнк Дрейк, глядя на меня большими глазами.

– Что именно?

– Что вы на самом деле с Гарада.

– На самом деле я такой же землянин, как и вы, – сказал я так, чтобы слышали все. – Зовут меня Сергей Ермолов, я гражданин Советского Союза, комсомолец.

– А как же перенос сознания?

– Был перенос. Но вот вы, учёный, скажите мне, что есть личность?

– Сложный вопрос…

– Именно. Во мне слились два сознания, и образовалась новая личность. Однако зовут меня, повторяю, Сергей Ермолов, и моё тело – это тело землянина Сергея Ермолова. Да, тело. Думаю, это определяющий фактор. Вы же, надеюсь, не станете спорить, что личность – это не только сознание, но и тело человека?

– Забавно, – сказал кто-то из присутствующих. – А если бы случилось наоборот, и сознание Сергея Ермолова перенеслось в тело Кемрара Гели на Гарад?

– Поставьте мысленный эксперимент, – сказал я. – Разрешаю. Только не забудьте при этом, что землянин Сергей Ермолов скучает по Гараду так же, как скучал бы Кемрар Гели, и радуется прибытию к нам гарадцев, они же силгурды, как радуется человек после долгой разлуки встрече с теми, кого любит. Господа, я понимаю, что у вас есть вопросы и не один, но давайте не будем устраивать пресс-конференцию. Пока. Кстати, о прессе. Скажите, кто-нибудь уже пообщался с ней? Во имя Первой поправки [1]?

Присутствующие переглянулись. Как мне показалось, слегка растерянно.

– Что – никто?

– Как-то в голову не пришло, – почесал уже небритый к ночи подбородок Мэттью Нуччи. – Мне, во всяком случае.

– Мне тоже, – признался Дрейк.

– И мне…

– И мне…

– Вам не кажется, что это упущение? – спросил я. – Бить – так сразу по всем направлениям. Бунт на корабле мы уже устроили, с «Горным эхом» связались, это хорошо. Я позвонил кое-кому из ЦРУ, это тоже правильно. Но, может быть, стоит лишить господина Александра Хейга последнего шанса нам помешать и поставить в известность знаменитую свободолюбивую американскую прессу?

– Чёрт, – сказал Нуччи. – А ведь ты прав. Даже удивительно, что эта мысль пришла в голову тебе, а не нам.

– Потому что вы учёные, – польстил я. – Настоящие учёные, как известно, прессу недолюбливают. И правильно делают, к слову, потому что она вечно всё перевирает. А я не учёный, мне можно.

В Сан-Франциско было только начало девятого вечера, детское время. Не мудрствуя лукаво я позвонил сразу в редакцию «Сан-Франциско кроникл». В конце концов, там меня уже знали, и с этой газетой у меня сложились нормальные рабочие отношения.

– Дежурный редактор «Сан-Франциско кроникл» Нэнси Дуглас, – послышался хриплый прокуренный женский голос. – Чего надо?

– Привет, Нэнси, – весело сказал я. – Это Серж.

– Какой ещё, на хрен, Серж?

Я никогда не видел Нэнси и даже не подозревал о её существовании, но прямо-таки увидел: журнально-глянцевой красотой не блещет, говорит, что думает, далеко за сорок, дымящаяся сигарета в углу рта, седина в каштановых волосах. Обильная. Или она брюнетка? Нет, всё-таки шатенка. Сейчас проверим.

– Серж Ермолов. Советский Союз. Помнишь такого? Нэнси, скажи пожалуйста, это важно. Ты шатенка или брюнетка?

– Какого… Шатенка. А что?

– Прекрасно. Ничего, всё хорошо, просто надо было проверить свою интуицию. Значит, работает. И вот она, интуиция, подсказывает, что ты не откажешься принять сенсационный материал. Как и положено нормальному дежурному редактору моей любимой газеты.

– Погоди-погоди. Ты откуда звонишь, Серж? Из Москвы?

– Обсерватория Аресибо. Это в Пуэрто-Рико. Я, конечно, мог бы позвонить домой Такеру…

– И обломался бы. Такер в отпуске. Взял неделю, вчера буквально умотал в Канаду.

– Что он забыл в Канаде?

– Говорит, давно не бродил по дремучим канадским лесам.

– Самые дремучие леса у нас в России, это всем известно.

– В России слишком много водки и медведи по улицам ходят, это всем известно. Плюс коммунизм. Страшно. Так что у тебя за сенсационная новость?

– Включай магнитофон на запись.

– Сейчас…

Щёлк. Щёлк.

– Давай.

– Даю. Новостная заметка. Вчера, десятого августа, астрономическая обсерватория США, расположенная в Аресибо, Пуэрто-Рико, поймала радиосообщение, посланное иной цивилизацией… – я продиктовал то же самое, что уже диктовал Горскому, добавив только, что сейчас звездолёт «Горное эхо» стартовал с орбиты Каллисто к Луне, где гарадцы намерены устроить базу, чтобы нам проще было общаться. Как сообщил нам советский юный гений Сергей Ермолов, который сейчас находится в Аресибо, правительства самых могущественных стран на Земле – США и Советского Союза – разрешили пришельцам устроить базу на Луне и активно готовятся к будущей встрече. Закончил также.

– Эй, погоди, это твой текст! – честно попыталась протестовать Нэнси.

– Нет, это твой текст. Я всего лишь тебя проинформировал. Не только я, кстати. Тут со мной ведущий радиоинженер Мэттью Нуччи, учёный-астроном Эрик Хэнкс и другие сотрудники обсерватории. Они подтверждают мои слова. Ребята, подтверждаете? – я оторвал трубку от уха и повернул её к аудитории.

– Подтверждаем! – слаженно заорали «ребята». – Всё так и есть!

– Слышала? – трубка снова оказалась у моего уха.

– Слышала и записала. Серж, ты понимаешь, что это не просто бомба? Это, мать её, термоядерная бомба! За всю историю средств массовой информации такой не было. Мы первые, кто узнал?

– Правительство Советского Союза в курсе. Но как оно поступит с этой информацией, я не знаю. Наши газеты работают не так, как ваши, – тут я немного слукавил, но не корысти ради, а общего дела для.

– Возблагодарим за это Господа! – воскликнула Нэнси. – Всё, я побежала отдавать материал в срочный набор. Должны успеть в утренний субботний номер. Серж, газета «Сан-Франциско кроникл» и я лично твои вечные должники.

– Don’t worry, Nancy, – сказал я. – Be нappy [2]

И положил трубку.

Это была длинная ночь.

Сначала в «рубку» (так я прозвал помещение Лаборатории №1, откуда мы связывались с «Горным эхом») в сопровождении Владимира Алексеевича Крата ввалились поддатые и весёлые братья Стругацкие и доложили, что задание партии и правительства выполнено: заместитель директора обсерватории Аресибо господин Генри Митчелл не выдержал прямого культурного столкновения с русскими писателями-фантастами, вооружёнными русской же водкой, спит в своём кабинете на диване и вряд ли проснётся до утра.

– Слабак, – пренебрежительно заметил Аркадий Натанович, развалясь на стуле и закуривая. – Даже вторую не допили, а он уже с копыт. Ну, как тут у нас дела?

Я вкратце рассказал и дал им прослушать наше радиоособщение, посланное «Горному эху».

Говорили мы по-английски, чтобы сотрудники обсерватории не чувствовали себя гостями в собственном доме.

Стругацкие и Крат прослушали сообщение дважды.

– Аж протрезвел, – признался Аркадий Натанович. – Перенос сознания от одного человека к другому да ещё и в момент смерти… Пытаюсь вспомнить, читал ли я о чём-то подобном у коллег-фантастов, и не могу.

– «Четыре стихии» Роберта Шекли, – сказал Борис Натанович. – И его же «Обмен разумов».

– Точно! – старший брат хлопнул себя по лбу. – Шекли! Ну конечно, как я мог забыть. Это всё водка, виновата, отшибает память. Не пей водку, Серёжа, мой тебе совет.

– Да я вообще практически не пью, Аркадий Натанович. Мне не нравится состояние опьянения, хотя я могу его купировать. Как и все гарадцы, к слову.

– Как это? – заинтересовался Борис Натанович. – Протрезветь по желанию?

– Ага, – подтвердил я. – И без всякого каспарамида [3]

– Полезная способность, – задумчиво сказал Борис Натанович.

– Не только она, – сказал я. – Поверьте, средний гарадец умеет многое, что обычному человеку покажется фантастикой. Хотя и те, и другие – люди.

– Что-то вроде того, что ты демонстрировал нам в Пулковской обсерватории? – спросил Владимир Алексеевич Крат.

– И многое сверх того.

– Значит, история с клинической смертью мальчика Серёжи Ермолова в городе Кушка была на самом деле совсем другой, – сказал Аркадий Натанович.

– Да, – подтвердил я. – Умер Серёжа Ермолов, а воскрес Кемрар Гели в теле Серёжи Ермолова. Который позже осознал, что он одновременно всё-таки и Серёжа Ермолов.

– Две стихии, – сказал Борис Натанович. – Слитые в одну.

– При этом, заметьте, никакой шизофрении, – сказал Аркадий Натанович. – Ты ведь не чувствуешь раздвоения личности?

– Иногда проскальзывает что-то похожее, – признался я. – Но в целом не критично. Я принял случившееся и просто стал жить дальше. А вы бы что сделали?

– Хороший вопрос! – усмехнулся Аркадий Натанович.

– Не знаю, как насчёт раздвоения личности, – заметил Мэттью Нуччи. – А мне хочется себя ущипнуть и покрепче. Убедиться, что не сплю. Что вы там насчёт русской водки говорили, мистер? – обратился он с Аркадию Натановичу. – Не допили вторую бутылку?

– Мэттью, – смущённо шепнул Эрик Хэнкс и даже пихнул радиоинженера локтем.

– Ерунда, – царственно махнул рукой Аркадий Натанович. – Всё нормально. Я сам хотел предложить. Грех не выпить по чуть-чуть за такое событие. Не каждый день человечество встречается с инопланетянами, а один из них, как выясняется, и вовсе среди нас! К тому же, – он подмигнул, – у меня и третья бутылка есть, непочатая.

Водка сняла напряжение и развязала языки. Весьма кстати оказалась и закуска – маленькие бутерброды из чёрного хлеба и шпрот.

– Как знал, что пригодится, – говорил Аркадий Натанович, точно разливая водку по разномастной посуде. – И водка, и чёрный хлеб, и шпроты. Нет-нет, – остановил он Дрейка, который намеревался пригубить из чашки. – Не так! Русская водка – не виски и не бренди, и пьют её совсем по-другому. Смотрите, показываю. Вот так, одним большим глотком сразу всё, – он выпил, аккуратно взял кусочек чёрного хлеба со шпротиной, занюхал, откусил, прожевал, проглотил. – И сразу же закусить – это важно. Ну, смелее.

Американцы выпили. Занюхали. Закусили. Кто-то закашлялся, но в целом всё прошло удачно, и вскоре на лицах расцвели улыбки, а в глазах появился блеск.

– Скажите, мистер… – обратился Нуччи к старшему Стругацкому.

– Аркадий, – напомнил Аркадий Натанович радиоинженеру. – Можете звать меня Аркадий, Мэттью. Это старое русское имя, но греческого происхождения. Означает – житель Аркадии, область такая в Греции. Или попросту «пастух».

– То есть, ковбой, – кивнул радиоинженер. – Так я и думал. Есть в вас что-то от ковбоя.

Стругацкие засмеялись.

– Спасибо, – сказал Аркадий Натанович. – Такого комплимента я ещё в свой жизни не получал.

– Зовите меня Мэт, – сказал Нуччи.

– Так что ты хотел спросить, Мэт? – спросил Аркадий Натанович, разливая по второй.

– А, да. Мне просто чертовски интересно. Вы, русские, всегда берёте с собой водку, хлеб и консервы?

– Не всегда, но часто, – серьёзно ответил Аркадий Натанович. – Если бы у вас, американцев, хотя бы раз за всю историю случилось что-то похожее на блокаду Ленинграда, ты бы не задавал таких вопросов.

– Что такое блокада Ленинграда? – спросил Нуччи.

– Можно я отвечу? – спросил я.

Старший Стругацкий кивнул.

– Во время Второй мировой войны, – сказал я, – погибло около четырёхсот тысяч американцев. Советский Союз же потерял только по официальным данным двадцать миллионов человек, а на самом деле на несколько миллионов больше. Их них порядка миллиона человек, причём гражданских, погибло во время блокады немцами города Ленинграда, которая длилась восемьсот семьдесят два дня. Из этого миллиона только около трёх процентов погибло от бомбёжек и обстрелов.

Я замолчал.

– А остальные? – ожидаемо спросил Нуччи.

– От голода, – сказал Борис Натанович. – Остальные, Мэт, погибли от голода. Поэтому не стоит спрашивать у русского, зачем он возит с собой водку, чёрный хлеб и консервы.