Текст книги "В Флибустьерском дальнем море"

Автор книги: Алексей Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Разбудили меня через восемьдесят. Короткий сон не придал сил, лишь разморил, и минуты две я не соображал вообще ничего, а наступивших сумерках даже не понял, вечер сейчас, или утро. Затем я увидел рядом разведчиков, и мне сразу стало легче.

Принесенные новости взбодрили не хуже чашки крепчайшего кофе. Ребята не только обнаружили неплохое местечко для нового лагеря – в том, что эта часть задания окажется успешной, я не сомневался – но и прошлись вдоль береговой линии, нашли парочку неплохих бухт, а под конец навестили стоянку пиратской эскадры. Они своими глазами видели, как два фрегата и бригантина снялись с якорей и ушли в открытое море.

Последняя новость показалась мне настолько важной, что я сразу устроил совещание со своими гвардейцами и командирами десяток. Я вкратце объяснил изменение ситуации. Теперь против нас остались только два корабля: фрегат с поломанной грот-мачтой в бухте, и бригантина напротив нашего бывшего лагеря. Большая часть команд ночевала на берегу, кроме того, корабли разделяло немалое расстояние, и в моей голове родился дерзкий план.

Я хотел взять наиболее боевую и вооруженную часть отряда, добавить к ним моряков, тем или иным способом проникнуть на борт бригантины, перебить находящихся на ней флибустьеров и направиться к одной из обнаруженных разведчиками бухт. Там можно было забрать всех остальных современников и потихоньку убраться в море.

Я прекрасно сознавал, что мой план – чистейшей воды авантюра, но попробуйте предложить что-либо лучшее в той ситуации, в которую мы даже не попали – влипли! Наш конец был предрешен независимо от того, оставят нас пираты в покое, или нет. Нам грозила смерть если не в бою, то от голода. Это герои Дефо и Верна благоустраивали свои острова, находили в карманах зерна, а в земле – руду. Новые робинзоны умели прекрасно делать деньги, некоторая часть умела воевать, но сельским хозяйством из нас всерьез не занимался никто. Я уже не говорю, что построить корабль своими силами не смогли даже герои популярных романов.

Захват бригантины был нашим единственным шансом на спасение. Я решил поставить на карту все, хотя проигрыш означал всеобщую гибель: и тех, кто пойдет на операцию, и тех, кто останется в лагере. Зато и выигрыш стоил любого риска. Шансов было не очень много: предстояло незаметно добраться до корабля, стоящего в полутораста сотнях метров от берега, перебить экипаж, разобраться в парусах, суметь обогнуть остров... Не стоило забывать и того, что оставшиеся на берегу пираты вряд ли равнодушно отнесутся к угону своего корабля, а ведь возле острова стоит и фрегат...

С фрегатом было хуже всего. Двое из пассажиров служили срочную в артиллерии, однако этот факт не играл для нас никакой роли. Мы худо-бедно смогли освоить стрелковое оружие, но пушки всегда предъявляли повышенные требования к обслуживающим их людям. Приходилось считаться с фактом, что на бригантине мы окажемся почти безоружными.

И все-таки я предложил рискнуть. Терять нам все равно было нечего, к тому же военная мудрость гласит, что обороняясь войну не выиграешь. Все эти рассуждения я вынес на суд своих помощников, и стал ждать их ответа.

Бывшие спецназовцы согласились сразу. Перспектива гибели на острове никого не прельщала, и они были готовы рискнуть.

Рдецкий колебался недолго. Никакого другого плана он не предложил, но высказал свои опасения по поводу возможной неудачи. Он посоветовал придумать что-нибудь понадежнее и повернее без схваток одного с десятью, да еще на виду у пиратского лагеря. А еще он пожелал, чтобы мы заодно вырезали и находящихся на берегу пиратов, точно у меня было не девять человек, а как минимум тридцать.

Вторым колеблющимся оказался Ярцев. Он сомневался, что сумеет справиться с незнакомым кораблем, к тому же и люди его под парусами никогда не ходили. Тут Рдецкий вспомнил, что любителем этого вида спорта был Флейшман, и у нашего штурмана появился помощник.

В конце концов решение было принято. В рейд отправлялись я, семь ветеранов (кроме Славы), полдюжины моряков и Флейшман итого пятнадцать человек. Позволить большего мы себе не могли. В лагере оставались все женщины, дети, ополченцы, Рдецкий (на правах старшего) и Слава Чертков. Он в случае нашей неудачи должен был отвести всех на новое, им же обнаруженное место. Славику я оставлял автомат. Конечно, "калашников" нам необходим был позарез, но в случае нашей гибели у уцелевших остались бы одни мушкеты и кремневые пистолеты.

Ночь потихоньку приближалась к половине. Медлить было нельзя. Мой отряд наскоро собрался и выступил из лагеря, ни с кем не прощаясь...

33. ЯРЦЕВ. ЗАХВАТ БРИГАНТИНЫ

Похоже, тот, кто втянул нас в эту историю, всерьез желал нашей гибели. Но гибели не мгновенной – тогда ему достаточно было просто погубить корабль, – а медленной, дающей ему возможность вдоволь насладиться нашими предсмертными муками.

Едва прошел хмель от победы, как я подумал: а чему мы, собственно, радуемся? Тому, что перебили примерно пятидесятую часть нападающих? Но вчера они с гораздо меньшими усилиями уничтожили в двадцать раз больше народа, а в придачу к этому и наш корабль. Будь цел лайнер, мы бы имели нечто незыблемое, а так... Может, Кабанов и чувствует себя вольготно в любом веке, но я могу существовать только в одном, все прочие – не для меня. Зверю безразлично, в каком времени он живет, понятие эпох придумано людьми, и мы кровно связаны со своим столетием. А вот место не играет для нас никакой роли. Мало ли людей переселяется в другие города, страны, части света в силу обстоятельств или в поисках лучшей доли? Человек способен жить на севере и на юге, на западе и на востоке. Он неспособен только на одно: жить в чужом времени.

Но я недооценил предприимчивость нашего предводителя. Ночью он устроил совещание, на котором познакомил нас с результатами последней разведки. Там же он предложил авантюрный от начала и до конца план: воспользоваться разобщенностью оставшихся на острове пиратов и захватить у них бригантину.

Я не имел ни малейшего желания участвовать в этой авантюре, но на меня насели со всех сторон, и вскоре я уже шагал по ночному лесу вместе с группой захвата из пятнадцати человек. Ремень мушкета неприятно давил на плечо, два длинноствольных пистолета были заткнуты за трофейный пояс, сабля то и дело била по ногам, и я ощущал себя персонажем какой-то дурацкой комедии, в которую вдруг превратилась наша драма. Но от моих желаний уже ничего не зависело. Я был марионеткой в руках опытного кукловода, и мне оставалось одно: сыграть свою роль до близкого конца. В возможность успеха я не верил, не говоря уже о том, что любая победа станет лишь отсрочкой нашего не подлежащего обжалованию приговора.

Небо плотненько затянуло тучами. Не знаю, как ориентировался Сергей, но после показавшейся бесконечной ходьбы он вывел нас на берег неподалеку от старого лагеря. До рассвета оставалось не более двух часов. Тьма стояла кромешная, и только несколько затухающих костров едва освещали пиратскую стоянку.

Стояли предутренние часы, те самые, когда даже самых стойких начинает клонить ко сну. По словам вернувшегося из разведки Кабанова, лишь пятеро часовых кое-как продолжали бодрствовать, да и те явно были не в лучшей форме. Остальные спали в наших шалашах или прямо под открытым небом. Кому из них могло прийти в голову, что мы, загнанные и обреченные, решимся на такой отчаянный шаг?

Кабанов о чем-то пошептался со своими ребятами, приказал нам подождать, а сам прихватил четверых и снова исчез в темноте. Они отсутствовали долго, или нам показалось, что долго. Мы невольно прислушивались, ожидая со стороны лагеря суматохи, выстрелов, криков. Но все было по-прежнему тихо. А потом Сергей бесшумно возник рядом с нами, шепнул, что все в порядке и повел нас на берег.

Я думал, что до бригантины нам придется добираться вплавь, но похоже, что Кабанов предусмотрел все. Повинуясь его жестам, мы осторожно опустили на воду шлюпку – не нашу, а пиратскую, весельную, – забрались в нее и отплыли в ночь. По спокойному морю грести было легко. Я стал направлять шлюпку на бригантину, но Сергей рукой указал мне в сторону. Мы описали полукруг и подошли к бригантине со стороны моря: Кабанов перестраховался и тут.

Двое его людей с одними ножами скользнули в теплую воду. Для нас же вновь наступило ожидание, только на сей раз мы находились не в кустах, а на открытой морской глади. Догадайся кто-нибудь из флибустьеров устроить иллюминацию, и наша участь была бы решена. Я в очередной раз подумал, что весь план Кабанова – это чистейшей воды авантюра, и все ежесекундно висит на тоненьком волоске.

Наконец огонек фонаря на корме дрогнул, стал раскачиваться из стороны в сторону, и Сергей шепнул магическое слово:

– Вперед!

Через некоторое время над нами навис борт бригантины. Мы подались немного вдоль него и обнаружили свисающий канат.

Кабанов с карабином через плечо первым устремился наверх, и почти одновременно с этим на берегу громыхнул выстрел. Видимо, кто-то проснулся и обнаружил убитых часовых, потому что следом раздались тревожные крики, еще несколько выстрелов...

Ребята Кабанова нетерпеливо ждали своей очереди подняться по канату. На корабле тоже затопали, послышался чей-то оборвавшийся вскрик, а затем шум борьбы.

Наверное, вначале наш спецназ по инерции пытался действовать без шума. Бойцы один за другим карабкались вверх, переваливались через фальшборт, и какое-то время выстрелов не было, лишь крики то боли, то ярости. Но пиратов оказалось до неожиданного много, и справиться с ними в рукопашной не удалось. Тогда-то выстрелы и защелкали один за другим.

Мне предстояло подниматься следом за группой захвата. Не знаю, что на меня подействовало – напряженное ожидание, звуки схватки или сама обстановка, однако от былого равнодушия не осталось и следа. Я вдруг пробудился от апатии и постарался влезть как можно быстрее.

Понять что-либо на палубе было трудно. В свете нескольких слабо мерцающих фонарей люди больше походили на силуэты, и эти силуэты непрерывно двигались, сходились, расходились, сцеплялись, падали... Я взвел курок пистолета, сделал несколько шагов по направлению к юту, и тут ко мне устремился кто-то в светлом. Ни у кого из наших ничего светлого не было, и я, не раздумывая, вскинул пистолет и выстрелил в упор. Пират громко вскрикнул, схватился за грудь, упал. Я был ошеломлен содеянным, хотел нагнуться над ним, посмотреть, и тут на меня напал другой.

В тот момент я был совершенно беззащитен. Мой пистолет был разряжен, другой все еще находился за поясом, мушкет висел на плече, а сабля болталась на поясе. Мне оставалось лишь смотреть, как пират вскидывает саблю, собираясь обрушить ее на меня. Но сбоку налетел кто-то из наших, нанес молниеносный удар, и пират беззвучно повалился на палубу.

– Не зевай, Валера! – воскликнул мой спаситель голосом Кабанова, и растаял в полумраке.

Я опомнился, выхватил оружие, и с пистолетом в одной руке и саблей в другой устремился за Сергеем.

Мое вмешательство не понадобилось. Кабанов сошелся с пиратами вплотную, заметался среди них, и морские разбойники попадали безжизненными куклами. И тут совершенно неожиданно шум на бригантине утих.

– Гена, Гриша, за мной! Проверим внутри! Остальным осмотреться на палубе! – приказал Кабанов, и фонарем в руке исчез за ближайшей дверью. Следом скользнули еще двое. Вскоре изнутри глухо хлопнул выстрел.

Глаза уже приспособились к тусклому свету, и мы принялись методично разглядывать валяющихся на палубе пиратов. Все они были мертвы. Погибли и двоих наших ребят. Одного Звонарецкого – я знал лишь по фамилии, а второго только в лицо. Потом мне сказали, что он плыл на лайнере пассажиром. Воевал в свое время в Афгане, вернулся, прожил несколько спокойных лет, и вот нашел смерть за два с половиной века до своего рождения.

Вынырнувший откуда-то Сергей выслушал нас и спокойно сказал:

– Значит, двое. Что ж, не такая большая цена за корабль. Отлично сработали. А теперь – за дело! Разбирайтесь! Мы должны как можно скорее уйти отсюда. Бойцам – собрать все мушкеты, и зарядить. Возможна атака с берега. Валека, командуй своими!

Мне ничего не оставалось, как взять свою команду и с фонарями в руках заняться изучением многочисленного такелажа. В разгар этого занятия рядом загрохотали выстрелы, и мы направились было на помощь к ребятам, но нас остановил окрик Кабанова:

– Куда, мать вашу!.. Всем заниматься своими делами, если не хотите здесь же и остаться!

Мы недовольно повернули назад. Почти сразу же умолкла стрельба. Как я узнал позднее, от берега отчалили две шлюпки и направились к бригантине. В каждой сидело больше двух десятков пиратов. Одну из шлюпок взял на себя Кабанов, другую – пятерка его спецназа. Выдержать прицельный огонь пираты не смогли, потеряли человек пятнадцать и повернули обратно.

Облака на востоке начали расходиться, и небо там стало быстро светлеть. К тому времени мы сумели кое-как разобраться с некоторыми парусами. Я напялил на себя прихваченную в рейд фуражку и занял место у руля рядом с Кузьминым. Вынырнул из воды якорь, затрепетали, наполнились утренним бризом два поднятых нами небольших паруса, бригантина тронулась с места и едва не пошла на берег. Пришлось лихорадочно вспоминать все, что когда-то учил в мореходке. Здорово помог присоединившийся к нам Флейшман, и мы потихоньку поплыли.

Для начала мы немного удалились в море. Нашим противникам не стоило знать, что на острове остались наши товарищи, но и удаляясь, мы не теряли берегов из виду. Медленно, осваиваясь на ходу, мы легли на нужный курс.

Пока мы учились, гвардейцы Кабанова очистили палубу от трупов. Их насчитали сорок пять. Довольно много, если учесть, что с нашей стороны активно действовали лишь восемь. В награду победителям помимо судна с двадцатью двумя бесполезными для нас пушками (две на носу, две на корме и по девять с каждого борта) досталась целая груда мушкетов, пистолетов, разнообразного холодного оружия, а также бочонки с солониной, мешки с мукой и крупой, сухари, ром и даже кофе.

Стоя на юте бригантины и прихлебывая горячий бодрящий напиток, я уже и сам не понимал причины вчерашней апатии. Другой век, другое время, но люди остаются людьми. Неужели мы со знаниями двадцатого века не сможем чего-нибудь добиться здесь? Конечно, промышленную революцию нам не устроить, мир не переделать, но для себя-то кое-что сделать мы в состоянии! Надо только выбрать страну, которой суждено будет стать нашим пристанищем, и – вперед, за дело!

– Сергей, ты не очень занят? – Я решил поинтересоваться на мнением нашего командира.

– Пока нет. – Кабанов стоял рядом, с удовольствием попивал кофе и нещадно дымил сигаретой.

– Хочу спросить, куда мы направимся теперь? Ближе всего к нам Венесуэла. По идее, это сейчас испанская колония. Может туда?

– Испанцы, говоришь? – Глаза у Сергея покраснели от недосыпания, да и выглядел он очень усталым. – Насколько я помню из школы, они ничем не лучше ребят Фрейна. Говорю так потому, что здорово сомневаюсь – можно ли быть хоть немного хуже? Или все эти англичане, испанцы, французы стоят друг друга?

– Хорошо. Тогда куда? – Я сам впервые задумался о нынешнем мире, и не смог сходу предложить ни одного варианта.

– А я почем знаю? – пожал плечами Кабанов. – Настолько далеко я еще не заглядывал. С острова бы убраться, и то ладно. А там вместе что-нибудь придумаем.

– К числу моих забот относится и курс. Вести корабль на все четыре стороны сразу я не умею. Лучше бы решить этот вопрос до отправления.

– Ага, – кивнул Сергей. – А наши британские друзья тем временем резолюцию наложат. Не знаю, надолго ли они отсюда убрались, но фрегат-то остался. И пушек у него больше нашего. Я уже не говорю о том, что мы своими пользоваться не умеем. Если нам придется драться на море, то можешь сразу писать завещание. Поэтому единственная надежда – убраться подальше отсюда, пока еще не поздно. Говоришь, Венесуэла? Давай править к ней. На материке как-нибудь не пропадем. А лучшим вариантом стала бы Европа. И к дому ближе, и что-то знакомое. Но уж больно далеко.

– Да, в Европу бы неплохо, – согласился я. – Цивилизация. Но что там было в конце семнадцатого века, понятия не имею.

– Я, по большому счету, тоже. Я же не историк. В начале восемнадцатого – Северная война, а что до нее...

– До нее другие войны, – съязвил подошедший Флейшман. – Дележ испанского наследства. Хотя разрази меня гром, если я знаю, в чем это наследство состояло, и кто его делил. Наверное, Англия с Францией, а может и Австрия с кем-нибудь еще. В общем, ты, Сергей, без работы точно не останешься. Навербуешь себе отряд наемников и станешь дубасить всех подряд. Только смотри, не продешеви. Узнай где какой курс, льготы, привилегии...

Мы устало улыбнулись. Юра поднял еще одну проблему. Мало решить, куда мы желаем добраться. Ни один из нас понятия не имеет, чем мы будем жить? Какой бы ни стоял век на дворе, за красивые глаза кормить нас никто не станет. Я уже не говорю, что все наши документы здесь недействительны. Насколько я помню, эпоха паспортов еще не наступила, и с этой стороны нам особо ничего не угрожает. Но мы не владеем нынешними ремеслами, крупной суммы денег у нас тоже нет. Да, мы вынули из карманов убитых пиратов всевозможные дублоны и гинеи, но нынешних цен не знаем, равно как и нынешних порядков. Короче, проблем перед нами целый воз и еще маленькая тележка.

– Ладно, вы тут управляйтесь сами, в морских делах я не помощник. Пойду взгляну на местную артиллерию. Может, и придумаю чего. Не карабином же в случае чего фрегат топить.

Кабанов любовно погладил свое оружие, улыбнулся чему-то и отправился к стоящим на палубе пушкам.

– Угораздил же черт! – помотал головой Флейшман. – Нет чтобы перенестись во вторую половину девятнадцатого века! Ни пиратства, ни войн. Начало научно-технической революции, для предприимчивого человека – настоящее раздолье. Ведь куда вкладывать деньги, мы в общем-то знаем. На самый худой конец можно клепать фантастические романы, потрясая грядущих исследователей массой угаданных фактов. А тут...

– Не повезло, – подтвердил я, хотя никакими литературными и деловыми талантами не обладал. – Но лучше бы вообще обойтись без всяких переносов во времени.

– Лучше скажи спасибо, что нас не занесло куда-нибудь к динозаврам. С ними даже наш доблестный шеф-командор не смог бы справиться. А тут все же люди...

Я вспомнил бойню на берегу, тонущий "Некрасов", несущегося за Мэри пирата, и не согласился:

– Боюсь, что людьми назвать их трудновато.

– Нам просто не повезло. В той же Англии уже существует парламент, суд присяжных. Нравы, конечно, покруче наших, но в целом все не так-то и плохо. Мы же столкнулись с отребьем, шайкой местных преступников, по каждому из которых давно виселица плачет. Преступников во все времена хватает.

– А в России сейчас Петр Первый, – дошло до меня. – И мореплаватель, и плотник...

– Думаешь податься на родину? – среагировал Флейшман. – Не советую. Царь он великий, но уж больно крут. Впрочем, к морякам расположен. Глядишь, и карьеру сделаешь. Если не сопьешься или голову не отрубят. Кстати, выход к морю еще только будут прорубать. А общественный транспорт не изобретен, и как туда добраться сам черт не знает. Хочешь – рискни...

Не знаю, куда нас завел бы разговор, но бригантина уже приблизилась к намеченной бухте, и нам пришлось приступить к необходимым маневрам.

Опыта подобного рода у нас все еще практически не было. Я уже не говорю о нехватке людей. Из шести человек, состоящих в моей команде, Кузьмин был нужен у руля, а Ардылов признался, что боится высоты. В итоге для лазаний по реям у меня остались четыре человека, причем ни одному не приходилось заниматься этим раньше. Ни одному, включая Флейшмана – парусное вооружение на яхтах значительно проще и управляется с палубы. К тому же оно косое, а на ставшей нашей бригантине фок-мачта несла прямое.

Даже элементарное маневрирование давалось нам с большим трудом. Мы были вынуждены убрать почти все паруса, но я продолжал здорово сомневаться, сумею ли ввести корабль в узкое горло бухты. Сомнения были так велики, что я предложил Кабанову поставить бригантину на якорь на открытом рейде, а людей с берега переправлять к нам на двух имевшихся весельных шлюпках. Еще лучше было бы вернуться чуть назад к устью реки и вывести оттуда нашу спасалку с "Некрасова". Горючего в ней пока хватало, а вместимостью она превосходила обе пиратские шлюпки вместе взятые.

Предложение было заманчивым, но Сергей сразу указал на уязвимое место. Бухта была практически незаметна со стороны моря, в то время как на открытом рейде мы были бы как на ладони. Объявись фрегат, узкое горло защищать значительно легче, чем драться в море. Кабанов заявил, что с артиллерией его люди уже справятся, однако за точность огня он ручаться не может.

Как ни странно, но в бухту мы все-таки проскользнули. Потом бригантину развернули левым бортом к проходу, и попытайся кто-нибудь войти за нами следом, он рисковал получить полновесный залп в упор.

Мы не обольщались. Какие меры предосторожности не принимай, по-настоящему спасти нас могло только немедленное бегство. Бросить товарищей по несчастью мы не могли, лагерь располагался достаточно далеко, поэтому едва мы покончили с главными работами, Кабанов взял одного из своих гвардейцев и отправился к вершине. Еще одна пара – Кузьмин и Виталик пошли к реке за замаскированной шлюпкой, и на бригантине нас осталось девять человек – не отбиться не только от фрегата, но и от двух-трех шлюпок. Оставалось лишь надеяться, что нас не обнаружат хотя бы до подхода наших "главных сил". Точнее, основной толпы: в боевом отношении шестерка Кабанова стоила нас всех вместе взятых. Вот только управиться с двумя десятками древних пушек вшестером они, конечно, не могли.

За последние двое суток все мы успели порядком вымотаться, но я не мог позволить людям сколько-нибудь продолжительный отдых. Речь шла о нашем спасении, и никто не роптал. Еще в море мы обнаружили, что один из трюмов пропускает воду. Наш мастер на все руки Ардылов взял в помощь двух спецназовцев и занялся ремонтом. Третий спецназовец расположился на берегу у входа в бухту – наблюдать за морем, а я со свободными людьми продолжил изучение такелажа. Мы понемногу осваивали сложное парусное хозяйство, прикидывали, как лучше выполнить ту или иную операцию, тренировались в постановке и уборке парусов...

При всей усталости и загруженности мы ни на минуту не забывали о своем опасном положении. Глупо было предполагать, что потерявшие судно пираты не совершат ни единой попытки его вернуть. Я невольно подумал, не слишком ли поосторожничал Кабанов, оставив большую часть человек в лагере? При захвате бригантины пользы от них не было бы никакой, но ведь Сергей загодя мог бы послать их или в эту бухту, или к устью реки. А тут жди, пока они заявятся!

Или он настолько сильно сомневался в успехе задуманной им авантюры? Все действительно висело на волоске, и просто чудо, что нам удалось с небольшими потерями провернуть такое дело! Чудо в сочетании с боевым мастерством Кабанова и его гвардии. Но поднимись на берегу тревога чуть раньше, или заметь нас случайно кто-нибудь на бригантине – и с нами покончили бы одним пушечным выстрелом.

Но какое теперь имеют значение причины осторожности нашего шефа-командора, как называет его Флейшман? Мы вкалывали как проклятые, а сами постоянно оглядывались на окружающие бухту заросли: не вынырнут ли оттуда озлобленные пираты? Сотня метров – не такое большое расстояние. Даже из мушкетов нас могут перестрелять как куропаток, а прихвати они к тому же парочку лодок – и абордаж нам гарантирован. Было бы нас человек на десять больше, или останься на бригантине Кабанов, мы бы чувствовали себя намного спокойнее.

Время приближалось к полудню, когда знакомое тарахтение мотора известило нас о возвращении Кузьмина. Все невольно заулыбались, а у меня сразу полегчало на душе.

Прошло совсем немного времени, и шлюпка оказалась в бухте. Двигатель – не паруса, управиться с ним не проблема, и я в очередной раз пожалел, что нас забросило в такую временную даль. С другой стороны, еще бы на пару веков вглубь, и в здешних водах никто об европейцах и малейшего понятия не имел бы.

Шлюпка легко пристала к нашему борту, ребята проворно поднялись на палубу.

– У реки объявились пираты, – сообщил Виталик. – Еле успели уйти. Хорошо хоть, что шлюпка крытая. Мушкетные пули на излете ее не берут, а то подстрелили бы, как сусликов.

– Много их? – задал я вертевшийся у всех на языке вопрос. От бухты до речки километров шесть, не больше, а это часа полтора ходу по здешним лесам.

– Точно не скажу. В зарослях не разглядишь, а на разведку уже не было времени. Но, думаю, не больше полусотни, а то и меньше, – сказал Виталик.

– И двоих он успел подстрелить, – добавил Коля, дружески хлопнув своего напарника по плечу.

– Ерунда, – отмахнулся тот. – Двое погоды не сделают. Убираться отсюда надо. Дождаться Кабана – и вперед с песнями.

– А если пираты объявятся раньше? Может, все-таки лучше выйти в море? – предложил Флейшман.

– И бросим наших на произвол судьбы? – резко спросил Ширяев. Там, между прочим, почти шестьдесят человек!

– Почему – бросим? Оставим шлюпку, а подойдут пираты передвинем ее дальше.

– Самого тебя передвинуть! – заявил Ширяев. – Нет, ждать надо здесь! В крайнем случае хоть огнем поддержим. У нас здесь четыре опытных бойца. Да и там тридцать с лишним мужиков.

– Толку от тех мужиков... – не сдавался Флейшман. – А пиратов в два раза больше. И потом, все равно под пулями ни нашим на бригантину не перебраться, ни нам паруса не поставить. Для этого ведь на мачты придется лезть!

– Верно говоришь! – поддержал его Ардылов. – Будем на этих чертовых реях мишени изображать!

Я внимательно оглядел людей. Моряки, похоже, разделяли мнение Флейшмана, зато вояки были готовы стоять до последнего, но дождаться командира. Дай им по автомату – и наверняка они сами полезли бы в драку и постарались перебить пиратов всех до единого.

Другое дело – мы. Почти все мои люди тоже отслужили в армии или на флоте, но было это достаточно давно, успело порядком подзабыться, да и уровень подготовки был далеко не тот, что в десанте. Наша основная работа – водить корабли. Убивать до самого последнего времени не доводилось никому, и воевать с кем бы то ни было у нас не было ни малейшего желания.

– А зачем обязательно лезть на мачты? – спросил вдруг Кузьмин. – Шлюпка есть, возьмем бригантину на буксир – и айда в море!

Предложение пришлось как нельзя кстати. Мы ведь действительно едва забрались сюда, а обратный путь был ничуть не легче. Но окончательное разрешение спора принес наблюдатель. На севере, пока еще далеко, объявился парус, и все мы со страхом подумали об одном: фрегат!

34. НАТАША. НЕДОЛГОВЕЧНЫЙ ЛАГЕРЬ

...Кабанова мы, женщины, почти не видели. Он постоянно был занят: что-то показывал, что-то объяснял, куда-то ненадолго пропадал, объявлялся вновь... К нам он заглянул всего два раза. В первый дал указания об обеде, а во второй предложил нам выбрать временную начальницу для решения текущих вопросов.

Сам он в выборах не участвовал. Сказал и исчез по своим делам. После довольно вялого спора мы выбрали Риту Носову, молодую и пробивную журналистку из Москвы. Кое-кто предлагал жену Грумова, но прежнее положение уже перестало играть определяющую роль, и мы постепенно начали ценить людей не за былое богатство, а за их личные качества.

Невероятно, но мужики отнюдь не стремились к нашему обществу. Создавалось впечатление, что вчерашнее нападение превратило их в поголовных импотентов. А может так оно и было – на тот день. Усталость, пережитый ужас, ожидание нового нападения – вряд ли кто-нибудь после этого желал любви. На уровне подсознания наша сильная половина наверняка считала нас обузой и была бы не прочь избавиться от нас совсем. Обидно, но сейчас все и в самом деле стала решать сила и умение драться – то есть то, на что мы не годились. Мы были обузой не в оскорбительном, а в прямом смысле этого слова.

Впрочем, обузой были и большинство мужиков. Действительно необходимыми были только люди Кабанова, врач Петрович и, с прицелом на дальнейшее, уцелевшие моряки. Прочие не умели ничего из того, что должен уметь настоящий мужчина. Лишь Сергей упорно пытался превратить вчерашних бизнесменов в солдат, а те были настолько напуганы, что даже не возражали.

Известие о приближающихся пиратах едва не подняло в нашем девичнике настоящую панику. Мы были готовы бежать куда глаза глядят, лишь бы не видеть повторения вчерашнего. Появившийся на мгновение Ширяев, бывший сослуживец Кабанова, оставивший с нами жену и сына, клятвенно заверил нас, что пиратов совсем немного, и с ними покончат без особого труда.

И верно, сражение было выиграно на удивление быстро. Находившиеся на вершине дали нестройный залп, внизу часто защелкали выстрелы пошедших в обход спецназовцев Кабанова – и морские разбойники были уничтожены полностью. Петрович перевязал двух наших раненых, дал выпить по глотку коньяка – и больше медицинская помощь не потребовалась. Сами пострадавшие чувствовали себя героями и всячески старались обратить внимание на свои бинты.

Вообще, после победы наши мужички воспрянули духом, распушили хвосты и ходили по лагерю героями. Некоторые даже стали заигрывать, но запала хватило ненадолго. С наступлением темноты герои завалились спать, напрочь позабыв о существовании противоположного пола. Лишь часовые продолжали нести службу, да руководство расположилось у одного из костров и принялось о чем-то совещаться.

– Слышь, Наташка, – нежно дотронулась до моего плеча Юленька. – По-моему, нам надо взять шефство над Сергеем. Он всю прошлую ночь провел на ногах, весь день учил наших осликов, а теперь снова взялся за какие-то планы. Долго он так не протянет, а без него все пропадем.

– И что ты предлагаешь? – Я тоже чувствовала желание хоть как-то облегчить жизнь нашему спасителю.

– Не знаю. Для начала надо как-то уложить его спать и дать отдохнуть по-человечески. Вот только как?

– Подойдем и заберем его с этого дурацкого совещания, предложила я. – Должны же мужики понять, что Сергею тоже необходим сон.

– А ты уверена, что он послушается? – спросила Юленька. – Тем более, при своих головорезах.

Но пока мы беседовали, совещание закончилось, и сидевшие у костра разошлись. Воспользовавшись этим, мы попытались отыскать Сергея, однако тьма была такая, что в двух шагах ничего не увидишь. Единственный знакомый, на которого мы набрели, был Ардылов. Он явно собирался куда-то, хотя даже в темноте чувствовалось, что делать этого ему совершенно не хочется.