Текст книги "Поколение пепла (СИ)"
Автор книги: Алексей Доронин
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Глава 5. Суша и море
В комнату вошли четверо. Почему-то майор думал, что у них будут красные глаза и бледные, не успевшие загореть лица. Но они, наоборот, были черные, как индусы. И совсем не казались изможденными беженцами.
Трое из них выглядели так, что пять лет назад их бы арестовал первый же патруль, даже если бы у них не было при себе автоматов. Да и сами они выглядели так, будто с оружием не расставались никогда. Матерые волки… или, скорее, волкодавы. Волк – это неконтролируемый опасный одиночка, одни инстинкты и злость. А это были служебные псы, которые и умнее, и сдержаннее. И если надо, задавят любого хищника. Демьянов, которые уже поднаторел в определении степени подготовленности того или иного человека, чувствовал, что у него таких головорезов нет.
Последним зашел генерал. Федор Евграфович Рыбин. Демьянов понял, что это он, не сразу – одет тот был так же, как остальные, и в нем была та же сила и готовность к броску, что и в этих троих, и такой же автомат за спиной. Помог только возраст. В тридцать лет в военной иерархии в мирное время так высоко не подняться. Да еще у него была неуставная борода, делавшая его похожим на моложавого Фиделя Кастро.
Демьянову показалось, что у них с ним есть что-то общее.
– Здравствуйте, – достаточно тепло поприветствовал их генерал. – Ну, не придумали еще названия своей стране?
– Да какой стране, – ответил Демьянов. – Страна, как была, Россия.
– Рассея, моя ты Рассея, – нараспев произнес генерал. – От Волги и до Енисея… В смысле, остальное в шлак, а тут у нас еще кто-то шевелится. Да сегодня любая банда себя может назвать хоть паханатом, хоть эмиратом. Почему б вам не стать «Западносибирской демократической республикой»? У вас под контролем территория, равная Нидерландам или двум Бельгиям.
– Язык сломаем произносить, – покачал головой Демьянов. – Ну да, под контролем… относительно. И что с того? Мы теперь, раз договоры с гадами утратили силу, можем и Антарктиду объявить своею.
– Это верно. Кстати, о гадах. Антарктида не Антарктида, но Шпицбергеном они очень интересовались.
– Неужели из-за тамошнего хранилища семян? – с ходу отреагировал Демьянов.
– Да вряд ли из-за популяции медведей-людоедов, – усмехнулся в бороду генерал, совсем не удивившись его осведомленности. – Ладно, обо всем по порядку, Сергей Борисович.
Майор отпустил своих сопровождающих, ушли и волкодавы генерала. Перед общим совещанием, где будут присутствовать штабы обеих сторон, они должны были поговорить тет-а-тет.
Первым делом Демьянов спросил, как положение на фронтах. Просто не мог не спросить.
– Да нет никаких фронтов. Страну покрошили как колбасу в оливье. Радует одно – они там в точно такой же ситуевине.
– И как дела на вашем театре?
– Да какой театр? Так, шапито. Вставили небольшой пистон империалистом, – произнес генерал. – Раз уж вы мой гость… расскажу в двух словах. Но это не моя заслуга, а одного товарища с флота. Он погиб.
Пока он говорил, Демьянов внимательно слушал, иногда кивал, даже не притронулся к чаю и снеди на столе, который накрыл предупредительный завхоз. Чем дольше он слушал, тем большим уважением наполнялся его взгляд.
Командный пункт РВСН в горе Косвинский Камень.
Война никогда не меняется и не заканчивается, пока последний солдат одной из сторон не кладет оружие на землю, или не ложится в нее сам.
Когда все началось, они – офицеры командного пункта РВСН в горе Косвинский Камень в Северном Урале – не успели ничего предпринять. Горячая фаза третьей мировой закончилась для них за одну минуту, когда ударом из космоса. «Объект КК», способный выдержать любую ударную волну, был ослеплен, оставлен без связи и наполовину испарен, как и все, кто находился наверху, в военном городке Кытлым, что в 7 километрах от горы.
Возможно, будь в строю электронная система «Периметр», все сложилось бы иначе. Нет, без команды со стороны человека компьютер ядерную войну начать не мог. Зато система могла дать офицерам командного пункта гарантию того, что на Россию совершено нападение – даже по косвенным признакам вроде задымленности некоторых участков поверхности и скачка уровня радиации. А уже те могли, если связь с верховным командованием потеряна, повернуть ключи и запустить командную ракету, которая, хоть и не несла боеголовки, но, пролетая над страной, давала сигнал на старт «обычным» МБР.
Система могла запустить эту ракету самостоятельно только в одном случае – если бы убедилась, что на командном пункте не осталось никого в живых. Поэтому на Западе ее и называли «мертвая рука». Увы, снятие с боевого дежурства с последующим демонтажем было одним из главных требований «партнеров по диалогу», которое выполнили.
В ядерной войне не бывает победителя, но бывает тот, кто выходит из нее с меньшими потерями. Причем, когда к небу уже взвились первые грибы, речи о мирных жителях уже не идет. Имеют значение потери даже не армии в целом, а тех ее частей, которые могут нанести урон врагу или снизить его для своей страны.
В первые секунды, когда ослепли станции дальнего оповещения, объект КК успел только запросить верховное командование – а потом третья часть бункера перестала существовать вместе со всей наземной частью. Они так и не поняли, что это было: лазер с атомной накачкой, раскаленная плазма или другая выскотехнологичная хрень, но она прошила скалу насквозь как скальпель хирурга. И все же объект «Косвинский камень» – автономный 4-уровневый бункер высшей защиты, врезанный в гранитную скалу, выжил.
По тем немногим кодированным сообщениям, которые они приняли или перехватили, когда сумели восстановить кабель до подземной антенны, офицеры поняли, что война продолжается. И хоть они и не смогли передать сигнал остаткам флота и ракетных войск, это сделали другие. Ответно-встречный удар не получился, но и простой ответный дал врагу прикурить.
Сначала им не было резона покидать бункер. Кругом раскинулись горы и леса, а ближайший город Карпинск не избежал участи военного городка. Радиосвязь была неустойчивой, но все же выжившие сумели наладить и долго поддерживали контакт с несколькими частями, в том числе с остатками Северного флота. Там, в Мурманской и Архангельской областях дела оказались еще хуже, там буквально земля горела под ногами.
Одна за другой замолкали дальние радиостанции на русском. В апреле из Европейской части страны не осталось ни одной, правда и из речи на чужом языке тоже можно было почерпнуть многое.
Что творилось за океаном, они не знали, но Европа полыхала. В Прибалтике, Польше и Венгрии рвались диверсионные атомные фугасы, в Черном море кто-то топил НАТОвские корабли – даже умирая, русский бегемот наносил американскому левиафану [3]3
Бегемот (библ.) – мифическое сухопутное чудовище. Левиафан – морское чудище.
[Закрыть]одну рану за другой.
У них сохранились глаза и уши – мощная радиолокационная станция и системы связи. И хотя их собственные силы были представлены только батарей ПВО и охранным батальоном спецназа, они стали играть роль штаба для остатков сил Центрального военного округа.
Это была странная армия для странной войны – армия без тыла, когда мертвые города лежат в руинах, а десять-двадцать тысяч человек продолжают борьбу, разбросанные всему Уралу и Западной Сибири.
Но враг не появлялся и им, как и гражданским соседям, оставалось жить текущими проблемами. А проблем было много. Все это время их силы таяли.
Первоначально в Кытлыме несли службу больше двух тысяч солдат, офицеров и гражданского персонала, уцелели из них четыреста. Дисциплина тут всегда была на уровне, других на такие объекты не брали, но вскоре даже среди людей генерала стали все настойчивее звучать голоса бросать бесполезное железо. Профессиональные военные умирали от облучения, болезней, падали от случайных пуль распоясавшейся швали; некоторые, что греха таить, стрелялись и вешались. Само железо ржавело, последнее топливо шло на обогрев, последний спирт для протирки механизмов уходил на разогрев людей. Первой ломались сложная аппаратура. Из наполовину затопленного бункера переселились в бревенчатые срубы в тайге.
А в декабре их заставила встрепенуться новость – радиолокатор засек прилетевший со стороны Баренцева моря объект, который был идентифицирован как самолет ДРЛО «Хокай» («Ястребиный глаз»).
Он был далеко, и сами они сделать с ним ничего не могли, но генерал знал, что такие птички отдельно не летают. Патрулирование осуществлялось для авианосного соединения.
А вскоре пропала связь сразу с частью под Екатеринбургом. А через день еще с одной, на 100 км. западнее. Двигаясь как плуг вдоль побережья, враг добивал с недосягаемых далей уцелевшие соединения поверженной армии.
И тогда они приняли решение. Можно было уходить в леса и бросать матчасть, но они поступили по-другому. Никто не хотел стать камикадзе, но если для нанесения урона приходилось рисковать, никто не возражал. Не в последнюю очередь это было местью, но думали и о тех, кого этот каток еще мог перемолоть на пути к Берингову проливу.
Они вызвали огонь на себя. Как в боксе – дать нанести первый удар, уклониться и поймать на встречном движении.
Заброшенный до войны аэродром около города Качканар, километрах в пятидесяти к югу от горы, всего за день обрел вторую жизнь. На его аэродроме имитировалась деятельность тыловых служб. Вокруг пустых ангаров из рифленого железа проезжала инженерная техника, пустые бензовозы, урчали моторами и пыхали дизельным выхлопом тягачи, суетились механики. Неисправные самолеты, к которым не было запчастей, выкатывались на взлетные полосы. В воздух ненадолго подняли вертолет Ми-8. А на земле в ход пошли даже надувные макеты боевой техники, над которыми в свое время не смеялся только ленивый.
Настоящие самолеты так и оставались на небольшом аэродроме Кытлыма – взлетная полоса не пострадала во время удара «лазером».
А под Качканаром тщательно создавалась картина скоординированных действий и перемещений. Все выглядело так, будто у русских сохранилась здесь значительная группировка сил, которая находится в боевой готовности. И именно по ней должны были ударить в первую очередь.
Еще в первой войне в Заливе, во время «Бури в пустыне» американцы охотились за иракскими ракетными системами СКАД, вычисляя их по тепловому излучению при запуске ракеты. По ним наводили «Томагавки». Хитрые арабы в ответ придумали приваривать к тракторным прицепам железные трубы. Поджигая в трубе что-нибудь горючее, они имитировали «запуски».
«Штаб» изображался на раз. Мощный армейский передатчик плюс магнитофон с записью военных переговоров шифром, длинный волновод от передатчика проводился к какому-нибудь заброшенному бункеру. Да хоть к пустому погребу дачника. При бомбовом ударе дорогущей бомбой страдала только антенна и метров тридцать волновода.
Системы ПВО изображались с помощью жестяных конструкций типа гаража, с проволочной сеткой на крыше и микроволновой печью с разбитым кожухом внутри. В этот простой имитатор вполне могла попасть противорадиолокационная ракета НАТО. Модулируя излучение СВЧ печки, можно было имитировать радар ещё правдоподобнее. Этим способом активно пользовались сербы.
Копировать эти ходы дословно генерал не собирался, но кое-что на вооружение взял. Электронная начинка модернизированных «томагавков» могла распознавать технику и здания и по контурам, да и операторы могли отличить простые подделки. Ни сербам, ни иракцам эти фокусы не помогли.
«Ну так у них и не было средств, чтоб нанести врагу адекватный урон, – говорил себе генерал. – А у нас они есть».
Сниженная видимость тоже играла на руку: кое где-то еще горели нефтяные и газовые месторождения и даже угольные пласты.
Во время подготовки они не пользовались даже радиосвязью. Все приказы передавали световой сигнализацией и вестовыми на мотоциклах.
Сыр долго лежал в мышеловке, но Микки-маус пришел за ним. 8 мая 2019 года у агрессора сдали нервы – последовал сокрушительный удар, который поразил пустоту. «Умные» бомбы с лазерным наведением перепахали никогда не знавшие плуга поля. Дюралюминиевые фюзеляжи старых самолетов лопались от разрывов и жара авиабомб с белым фосфором. В напалмовом огне сгорали пустые ангары и склады. Пожалуй, впервые в истории войн оружие ценой в сотни миллионов долларов не убило ни одного человека.
Штатовских летчиков подвела самоуверенность. Гости из Западного полушария вели свою зачистку не первый месяц и приобрели ощущение безнаказанности, которое возникает, когда бьешь того, кто не может ответить. Это им и вышло боком, как и привычка полагаться на умную технику.
На нанесение удара по потемкинским деревням истребители-штурмовики истратили все ракеты. Причем нанесли удар на пределе дальности им помешали ионосферные помехи, которые резко снижали точность любого «умного» оружия.
«Триумфы», которые столько месяцев оберегали от холода и непогоды, оправдали доверие и не подвели. Треть штурмовиков, возвращаясь на корабль-носитель получила ракету в хвост, и совсем не оттуда, где была недавно сожжена «противовоздушная батарея». Каждый из трех комплексов хорошо отработал, сбив по 2-3 цели. И когда пилоты F/A-18 «Хорнет» в потрясении выпускали тепловые ловушки, внезапно оказалось, что в воздухе они не одни. К ним спешили два звена истребителей, втянув их в воздушный бой, которого те совсем не ждали.
Шесть самолетов, один из которых был ультрасовременным Т-50, вступили в бой против девяти оставшихся «Шершней», отрезая им путь к отступлению.
А с авианосца проекта «Дж. Форд» уже взлетала вторая волна на подмогу, а также для нанесения удар уже по уточненным целям на земле. Но оставив корабли практически без прикрытия
Над уральскими лесами поднимался смертельный фейерверк. А у побережья Таймыра к кораблям противника в это время приближалось все, что удалось наскрести из остатков дальней авиации. Пилоты двух бомбардировщиков скрылатыми противокарабельными ракетами Х-22 с ядерными БЧ в 350 килотонн, которые шли без прикрытия, понимали, на что идут.Предельная дальность в 600 км. у этих ракет означала необходимость приблизиться к АУГ на смертельно опасное расстояние.
Поразить такими ракетами авианосец непросто – ордер слишком подвижен, а даже близкое попадание не сможет потопить самого морского колосса. Должно было случиться что-то, что снизит его маневренность. И именно координация трех родов войск дала русским этот шанс – силы Краснознаменного Северного флота тоже вступали в борьбу.
У них было ни одного судна крупнее ракетного катера, а большая часть плавсредств вообще была гражданскими. Зато тут было несколько сотен противокорабельных ракет, которые пошли в ход залпами.
Штатовцы засекли карликовый флот, когда больше половины из «сомалийских пиратов» севера приблизились на расстояние эффективного выстрела. Современные средства противокорабельной борьбы можно разместить даже на относительно небольшом гражданском судне.
Системы «Эгида» с эсминцев сразу распознали угрозу и начали отмахиваться от взявшейся непонятно откуда флотилии: выпустили противоракеты, начали один за другим топить «рыбаков». И хоть суденышки тех очень мало отсвечивали на радарах, их все равно настигали американские ракеты, разнося в щепки.
Тем в ответ удалось потопить один эсминец и повредить еще два, но главное, авианосной группе пришлось сбросить ход, а потом и остановиться.
И когда там засекли приближение бомберов и перенаправили несколько оставшихся на борту «Хорнетов» на новую угрозу, было уже поздно.
Подавив сопротивление и уничтожив цели, «Хорнеты» второй волны покидали опасную континентальную зону, но садиться им было уже некуда – взлетная полоса была покрыта дымящимися кратерами пробоин, а «Остров» – мозг огромного корабля, был наполовину снесен точным попаданием. Теперь это был просто плавучий гроб, ставший гробом настоящим для почти двух третей экипажа, включая всех, кто был на мостике. Огромную посудину так и бросят посреди залива, даже не затопив.
Это была победа, хоть она и досталась дорогой ценой. Из самолетов вернулся на аэродром один поврежденный Су-27, а из моряков погибло больше половины. У тыловых служб и штаба тоже недосчитались многих – второй удар был более точен. Но авианосное соединение впервые в современной истории было уничтожено. Его потрепанные останки уходили на всех парах, бросая поврежденные корабли и оставив немало раненых барахтаться в ледяной воде в спасательных жилетах.
Потеряны были все корабли снабжения, а уцелевшие эсминцы «Арли Бёрк» подбирали только тех, кто сумел самостоятельно выбраться в спасательных ботах.
Сколько бы ни оставалось у австралийского командования авианосцев, вряд ли они теперь рискнут подойти к российским берегам. А над местом морского боя, который когда-нибудь войдет в учебники истории, еще долго стояло северное сияние.
Двух катапультировавшихся над Качканаром пилотов скоро нашли. Нет, их не стали свежевать и жарить живьем. Всего лишь, тщательно допросив, расстреляли.
– Ты знаешь, они не такие, какими их изображали в наших книжках, – закончил рассказ генерал. – Там в этих сказках каждый второй пиндос – или гомосек, или наркоман, или трансвестит. И уж все поголовно трусы и ничтожества. Нет, эти не были. Нормальные мужики. Храбрились, не лебезили. Правда, искренне думали, что мы начали войну.
Конечно, в линейных частях там часто служит отребье, которому иначе светила бы тюрьма или депортация. Но становой хребет нации – эти люди не хуже… а может и лучше тех, кто ходит у нас по улицам. Мы в нашем бантустане, как всегда, обогнали метрополию. Те, кто сидит за пультами и запускает крылатые ракеты, водит авианосцы и суборбитальные бомбардировщики… это люди, которые знают, что Достоевский – не хоккеист. Ну а уж те, кто ракеты разрабатывает – эти знают и нашу живопись, и музыку, животных любят, помощь голодающим в Африке собирали и столовые для нищих содержали. Все сплошь высоколобые гуманисты и за мир на всей Земле.
Но какими бы эти ребята ни были, они жили в виртуальном мире, где Саддам имел биологическое оружие, а Каддафи расстреливал демонстрации с вертолетов. Мы для них дикари, к которым можно испытывать только жалость и которым нужно принести, значит, «бремя белого человека». Поэтому даже самые золотые из них были и остаются… и еще долго останутся нашими враги.
Он перевел дух. На мгновение Демьянову показалось, что железный генерал дал слабину.
– Да что я говорю… – произнес тот. – Я ведь знаю о них не по рассказам. Я тогда еще про Косвинский Камень слыхом не слыхивал, но допуск по форме №1 уже имел, поэтому сам был невыездной… Но сын приезжал погостить с двумя коллегами из коренных янки. Потом, когда я дорос до генерала, наши особисты-фсбисты крупно сели в лужу – не нашли пятно в биографии. Хотя в век электронных коммуникаций эти проверки как каменный век. Чтобы сдавать информацию, не надо выезжать за границу или иметь там родственников… Фамилия у него была материна. С ней мы расстались нормально, общаться с сыном не мешала. А он получился упрямый, весь в меня. «Уеду и точка. Здесь, мол, для программиста моего уровня работы нет». Работу он там нашел быстро. У нашего бывшего соотечественника, создавшего известный поисковик. Мне он рассказывал мало, похоже, то, чем он занимался было засекречено не меньше, чем у меня. Жил не в самой Силиконовой долине, а в округе Санта-Барбара. Это вам что-нибудь говорит, Сергей Борисович?
– Знаю только сериал, – ответил Демьянов. – И базу ВВС Ванденберг.
– Не просто военная база, а главная американская площадка для высокоорбитальных запусков.
– Спутники шпионы?
– Минимум один летает и сейчас. С сенсором типа SBIRS – инфракрасной системой космического базирования. Но не только. В 2018 года они запустили оттуда боевую платформу. Наши за ней наблюдали, но сделать ничего не могли. Сбить ее ракетами системы ПКО – можно, но для этого надо было как минимум объявить войну. Устроить ей «аварию» – наверно, не хватило ума или смелости. Естественно, за ней следили. А в июле НАСА объявило «многоцелевой климатологический спутник» утерянным в результате солнечной бури. А в день Ч эта красотуля, якобы распавшаяся на части и сгоревшая в Тихом океане, оказалась над Московской областью. Вернее «над» при таких орбитах условное понятие. Дальнейшее вы можете додумать.
Демьянов между делом подумал о личной боли этого человека. У них действительно было что-то общее. Оба потеряли семьи задолго до войны, остались на обломках, как после кораблекрушения. Хотя какое это имело значение теперь, когда у каждого было трагедий на десять Шекспиров.
– Ладно, перейдем к делу, – генерал провел рукой по столу, будто подводя черту под разговором ни о чем. – Вскоре после того, как мы ударили по АУГ, противник разровнял объект КК под ноль. Удача от нас отвернулась – достали и нас в наших лесах. Почти все полегли. Похоже, с подводной лодки и как раз по картинке со спутника. Одновременно крылатые ракеты поразили хранилище отработанных ядерных отходов под Озерском. Оттуда стремительно распространяется радиоактивное облако. Думаю, вы сами могли зафиксировать его след. Чернобыль заразил пол-Европы, а тут десять чернобылей. Дороги пока еще не полны беженцами только потому, что людей осталось мало и не все поняли, чем это грозит. Но дальше на запад картина может измениться. И уж точно надо остерегаться всякой нечисти, например, моджахедов.
– Это еще кто?
– Натуральные ваххабиты. В последние годы перед войной расплодились на деньги из Саудовской Аравии, а может и не только оттуда. Там у них полный интернационал. Выходцы с Кавказа, средней Азии, местные татары, башкиры, ну и русские – почти треть. Но это тоже, повторюсь, самое меньше, чего вам стоит опасаться.
– А что с подлодкой?
– Она утонула, – не моргнув, ответил генерал. – Шучу. Не имеем возможности проверить. Связь с флотом потеряна. Повторюсь, нам сейчас надо думать не об этом. Сергей Борисович, все, что я вам сейчас расскажу, не для чужих ушей.
– Да я что, вчера родился?
Про себя Демьянов подумав: «Побывав внизу, мои люди и сами обо всем догадаются, так что зря ломает комедию».
– Это не простой продовольственный склад Росрезерва, – продолжал генерал. – И не мобилизационный склад для военного времени. Из того, что я знаю, там хранится резерв, достаточный для автономного существования крупного города и для воссоздания его производственной и сельскохозяйственной базы. Семена, инструменты, станки, техника. И продукты тоже. Ямантау – это клад. А по законам процент от клада достается государству.
Демьянов не стал спорить, доказывая, что к государству они теперь оба не имеют отношения. В конце концов, кто из них за эту страну воевал?
– А на чем мы повезем эти сокровища Али-бабы? – спросил он вместо этого. – Раз уж вы настояли на том, чтобы мы помогли этим коммунарам.
Сам Демьянов от такой благотворительности воздержался бы. Хотя работники они не плохие… вот и пусть отрабатывают билеты.
– Технику мы вам дадим, – ответил генерал. – Не хуже, чем у вас и в любом количестве. Транспорт не вопрос.
– Тогда в чем вопрос? Кто-нибудь уже пытался туда проникнуть?
Генерал коротко кивнул.
– Хоть кто-то из них вышел назад? Там должны быть очень эффективные меры против проникновения.
– Думаете в правильном направлении. У меня есть кое-какая информация, но нет людей. А человеческий материал подобрать труднее всего. Именно поэтому я и попросил вас выручить этих аграриев. Вокруг творится такая дичь, что каждый здоровый росток на счету. Но для такой работы их ополчение не годится. У вас больше опыта. Вы ведь весь областной центр облазили.
– И поэтому нам выпала честь таскать для вас каштаны из огня? – они были в равном положении, поэтому Демьянов мог позволить себе дерзить.
– Таскать не для нас. Или вы думаете, мы хотим залезть туда, чтоб утащить коробку консервов?
Демьянов тактично промолчал. Наверно, он и вправду привык думать о людях с позиции голодного зверя.
– Мы хотим найти что-то, что может помочь этой стране, – внезапно произнес генерал. Это звучало так неправдоподобно, что не было похоже на вранье.
– Я иногда думаю, «этой стране» и пять лет назад помочь было невозможно, – скептически проронил майор. – Тем более, сейчас. Ну да ладно, снявши голову, по волосам не плачут. Какова диспозиция? Что нас там ждет?
– Я могу дать только общие советы. Каждое такое сооружение строилось по индивидуальному плану, а это вообще ни на что не похоже. Даже наш Косвинский Камень рядом с ним не стоял. Понятия не имею, что там внизу, – генерал развел руками.
– А уж тем более, кто, – подумав, добавил он. – Во всем Межгорье мы нашли три десятка человек и всего один смог что-то рассказать. Увы, он прожил недолго. Он был из Управления Строительства-30, это организация министерства обороны, занимавшаяся стратегическими объектами. Ленинградец, работал раньше в Метрострое. В 2003 году по контракту приехал в Межгорье. Рассказал, что на объект доставлялись в закрытых автобусах, с рабочими из других бригад почти не встречались. Охраняли все наверху внутренние войска… а внизу ССО. Служба специальных объектов. Везде колючка, заборы, КПП, камеры, чуть ли не рентген, как на алмазной шахте. Каждая бригада видела только свой участок. Они, например, проходили два вентиляционных ствола, поэтому он и смог составить впечатление о размерах этой махины. Но монтаж оборудования проводили, когда его там уже не было. Подписку о неразглашении он давал до… мы столько не проживем. Мужик еще шутил: слава богу, что не ликвидировали, как строителей ставки Гитлера в Вульфшанце.
Генерал достал из кожаной папки чертеж, похожий на схему выработок шахты. Рассматривая аккуратный набросок, явно выполненный человеком, привыкшим чертить без Autocad’a Демьянов все больше хмурился.
– Если я правильно понял масштаб, это чуть меньше Новосибирского метро. Разве для командного пункта нужно вынимать столько породы?
– Вот и я о том же. Сдается мне, эта штука ближе по назначению к комплексу на Шпицбергене, чем к нашему Косвинскому Камню. Наверняка супостаты сами строили что-то подобное у себя в Колорадо. А если копнуть, то у каждой третьей страны найдутся сходные катакомбы. Тоннели в швейцарских Альпах, метро Пхеньяна, подземелья корпоративных небоскребов Токио. Шутка в том, что как раз-таки от прямого ядерного удара ни одно из этих сооружений с гарантией не защитит.
– И для чего тогда их строили?
– Думаю, вам это предстоит выяснить.
* * *
– Вы, вы и вы тоже… – Демьянов скользнул взглядом по Александру, но нечего не сказал и двинулся дальше.
Данилов знал, что никакое прошение подавать не надо. Если не взяли, значит не взяли.
Весь этот день они грузили картошку, морковку, капусту, свеклу и даже репу. Небо с утра было чистым, но один раз зарядил слепой дождик, что заставило их понервничать. К счастью, он быстро закончился. Вот так и закончилась героическая поездка – начал грузчиком, им и остался.
Но, оказалось, он ошибся. Тех, кого назвали, наоборот, отрядили на доставку беженцев. Их было всего пятнадцать, что наглядно показывало, как расставлены приоритеты. Причем отобрали тех, кто имел самый большой водительский стаж.
Селяне погрузились очень оперативно. Все мужчины были с ружьями и автоматами: а значит, доверие им было таким, что охранять они себя должны были сами. Не тратя времени на проводы, машины покинули опустевшее село и отправились в обратный путь к Подгорному.
Тех, кто должен был продолжить экспедицию, осталось сорок человек. Их ждала дорога в противоположном направлении – на запад.