Текст книги "Поколение пепла (СИ)"
Автор книги: Алексей Доронин
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Часть 2. ТВЕРДЫНЯ
«22. Так сказал Ахура-Мазда Йиме: „О Йима прекрасный, сын Вивахванта, на этот плотский злой мир придут зимы, а от них сильный смертельный холод. На этот плотский злой мир придут зимы, и сначала тучи снега выпадут снегом на высочайших горах на глубину Ардви.
23. Третья же часть, о Йима, скота останется в живых в ужаснейших местах, которые на вершинах гор или в долинах рек в крепких жилищах.
24. Перед зимой будут расти травы этой страны, потом из-за таяния снегов потекут воды, и чудом, о Йима, для плотского мира покажется, если увидят где след овцы.
25. И ты сделай Вар [6]6
Вар – авест. Вара, глинобитная крепость или замок, служащий убежищем для людей, скота, растений и огней во время смертельных холодов зим, снегопадов и наводнений.
[Закрыть]размером в (лошадиный) бег на все четыре стороны и принеси туда семя мелкого и крупного скота, людей, собак, птиц и красных горящих огней. Сделай же Вар размером в бег на все четыре стороны для жилья людей и размером в бег на все четыре стороны для помещения скота.26. Там воду проведи по пути длиною в хатру, там устрой луга, всегда зеленеющие, где поедается нескончаемая еда, там построй дома, и помещения, и навесы, и загородки, и ограды.
27. Туда принеси семя всех самцов и самок, которые на этой земле величайшие, лучшие и прекраснейшие. Туда принеси семя всех родов скота, которые на этой земле величайшие, лучшие и прекраснейшие.
28. Туда принеси семя всех растений, которые на этой земле высочайшие и благовоннейшие. Туда принеси семя всех снедей, которые на этой земле вкуснейшие и благовоннейшие. И всех сделай по паре, пока люди пребывают в Варе.
29. Пусть там не будет ни горбатых спереди, ни горбатых сзади, ни увечных ни помешанных, ни с родимыми пятнами, ни порочных, ни больных, ни кривых, ни гнилозубых, ни прокажённых, чья плоть выброшена, ни с другими пороками, которые служат отметинами Анхра-Манью, наложенными на смертных.“»…
Интермедия 4. Духи горы Ямантау
Владимир Бобров нервничал. Бывший вице-премьер страны бежал по коридору, на ходу набрасывая пиджак. Стильные ботинки от миланского дома моды были надеты на босу ногу, ширинку он застегнул только минуту назад, а галстук даже не потрудился завязать. Прическа, за которой он следил даже здесь, тоже сбилась.
К счастью, в поздний час, после отбоя, коридоры были пусты, и никто кроме приближенных не мог видеть этого безобразия.
Десять минут назад локаторы засекли приближение пяти вертолетов, классифицированных как тяжелые транспортники. Все они приземлились к северу от Горы, за пределами слабых средств ПВО Ямантау.
Пока скоростной лифт поднимал их на командный уровень, и.о. президента распекал своего помощника Виталия Акимова за то, что тот не сообщил ему раньше.
– Вы были недоступны, – в глазах главы администрации читалось неприкрытое издевательство.
Лампы в коридорах административного блока зажигались при их приближении, а когда они удалялись, все снова погружалось во мрак. Даже здесь, в VIP-зоне, как они между собой называли 7-ой уровень, действовал режим экономии. Если не энергии, то ресурса ламп.
«Хоть что-то в этой дыре меня слушается, – с горечью подумал Бобров. – Хотя бы лампочки».
При их появлении монтер в синем комбинезоне, копавшийся в электрощите, ушел с дороги и встал у стены, как изваяние. Хорошо еще, что не поклонился.
Бобров чувствовал, что все техники, как и силовики, с трудом прячут ненависть к нему под маской равнодушия. А тех, кто пришел с ним, и вовсе считают кучкой паразитов. Ну что ж, в последнем они правы.
Его личная охрана, два откормленных мордоворота, прибывшие с ним из столицы, едва успевала за коротконогим шефом. Бобров был уверен в их лояльности, но не в боевых качествах.
Акимов, расторопный координатор по молодежной политике, ныне взлетевший до административных небес, шагал спокойно и нагло. Альбина Кулик, секретарша Акимова и их общая любовница, семенила за ними.
Она была выше на целую голову, но Боброву, как Наполеону, это не мешало повелевать ею. Он знал, что паршивец из «гитлерюгенда» при этом часто подсматривает. Тому как главе администрации был открыт доступ и в серверную, и на посты служб безопасности, а во всей Горе не найти места, где не были бы установлены камеры.
Но это шефа только распаляло.
Хотя в последние дни даже хитрые придумки с латексом, костюмчики медсестры и ангелочка, которые она с готовностью надевала, не могли прогнать его мрачные думы. Его, мастера дворцовых интриг, постепенно оттирали на обочину. Генералитет, среди которых выделился генштабист Рыбин и еще два упрямых ФСБшника, грубые мужики, любившие не Верди и Босха, а охоту и рыбалку, постепенно отжимали у него власть. Его, царедворца, в котором жила душа поэта – «сапоги» и спецслужбисты хотели выкинуть на помойку.
Он знал, что его дни сочтены, но понимал всю ответственность, которую возложила на его плечи история. Последний номинальный глава России должен уйти как последний император Византии. Пасть от руки настоящих врагов, в жарком бою, как Каддафи.
Но боя не будет. В случае штурма при любом исходе его сметут. Для отражения атаки военные заберут всю полноту власти. Причем не станут довольствоваться отставкой. Как только мираж легитимности рухнет – странно, что он еще держится – его живьем сбросят в шахту недостроенного лифта. А там пока летишь, можно о многом успеть подумать, всю биографию вспомнить.
Поэтому Бобров принял решение.
Переговоры вел он сам, бегло говоривший по-английски, получше, чем некоторые выпускники Йеля.
– Это временный исполняющий обязанности Президента Российской Федерации В. Бобров. С кем имею честь говорить? – произнес он в микрофон.
– Грегори Линдерман, специальная комиссия по эвакуации при Конгрессе.
Должность тот мог выдумать из головы минуту назад. Ну и что? Он мог назваться хоть специальным помощником Санта Клауса, все равно Бобров не изменил бы свое решение.
– Зачем вы пришли?
– Чтобы оказать содействие в эвакуации Вас и ваших людей. Как и следует из названия нашей конторы.
Судя по лексикону и манере держаться, он был явно из мозгокрутов ЦРУ или еще более засекреченного агентства.
Уловив в голосе собеседника нотку скепсиса, дальше он пять минут разливался соловьем про то, что, несмотря на тяготы войны и гекатомбы жертв, а также несомненную вину РФ в развязывании мировой бойни, правительства держав Коалиции готовы протянуть руку помощи гибнущей стране, содействовать в благородном деле спасения ее лучших людей, нравственной и интеллектуальной элиты, укрывшейся в Ямантау.
– Ведь пока живы они, жива и Россия… Вам будут выделены земли в штате Новый Южный Уэллс, Австралия. Триста тысяч квадратных миль в полное распоряжение.
Движением руки Бобров открыл виртуальную карту, проецирующуюся на стену. Карту, которая до 23-го числа регулярно обновлялась по данным со спутников. Ничего так землица… Но им хватит меньше. Гораздо меньше.
– В данный момент «Владивосток», ваш бывший вертолетоносец класса «Мистраль», чей экипаж капитулировал, в соответствии действующими международными конвенциями введен в состав «Флота мира», – продолжал велеречивый агент. – Он находится у побережья Таймыра, в Карском море с гуманитарными целями. На борту уже три тысячи ваших сограждан, спасенных нами из городов Севера России, и он может принять еще четыре.
«Может, и сможет принять, – подумал Бобров. – Но как вы довезете нас туда? На пяти десантных вертолетах?»
– Но нас больше, чем четыре тысячи, – вмешался в разговор Акимов. Шеф зло зыркнул, но ничего не сказал.
Минутная задержка.
– Оставшимся найдется место на авианосце ВМФ США. Ну же, не тяните.
– Дайте нам полчаса на размышление, господин Линдерман, – стараясь не выдать волнения, ответил Бобров.
– У вас их нет, – хриплым басом проговорил на том конце кто-то другой. – Это полковник морской пехоты Свенсон. Готовьте своих людей к эвакуации, мистер Бобров. У вас есть десять минут. Но ворота лучше открыть уже сейчас.
Против воли Бобров представил этакого матерого викинга. Синие пронзительные глаза, седина в волосах, грубые обветренные ручищи, которыми удобно держать и весло драккаров, и рукоять топора. У его предков была интересная традиция вырезать еще живым людям сердце вместе с ребрами – это называлось «кровавый орел».
– Хорошо. Мы согласны на ваши условия, – произнес Бобров и отключил связь.
Он обвел глазами собравшихся на командном пункте.
– Объявляйте общее построение. Всем, включая дежурные службы и охрану.
– Вы уверены, шеф? – глаза ближайших соратников были наполнены тревогой.
Жить хотели, сволочи. Но приказ побежали выполнять.
– Им можно верить. Это же цивилизованные люди.
Внезапно Бобров почувствовал, как в комнате повеяло холодом. Интуиция и раньше спасала ему жизнь, но сейчас он был готов поклясться, что слышит какой-то звук на пределе восприятия.
На ум ему пришли строчки из композиции «Doors», которую очень любил один из прошлых президентов:
«This is the end… Beautiful friend… The end».
Было тихо, но он кожей ощущал, как достигает крещендо бой невидимых барабанов.
Шум в коридоре. Хлопок, в котором Бобров узнал выстрел с глушителем, чей-то слабый всхлип. Ответные выстрелы пистолетов охраны, крики, стук падающего тела.
– Рыбинцы! – запоздало заорал один из бодигардов.
Трясущейся рукой Бобров нажал на кнопку, опускающую аварийные двери – предусмотренные на случай пожара или затопления, они надежно отсекли командный пункт от остального бомбоубежища.
«I’ll never look into your eyes again…»
Главный инженер объекта Симченко, вызванный минуту назад по тревоге, был белый как полотно.
– Открывайте внешние транспортные ворота, вашу мать, – Бобров направил на него свой пистолет с золоченой рукоятью, второй протянул дрожащему Акимову.
Но рука у того настолько дергалась, что в последний момент И.о. президента сунул оружие Альбине. Если есть хоть кто-то на свете, кто умрет за него, то уж скорее она, чем этот червь. Но задержат ли эти паразиты (в исконно греческом значении слова – «прихлебатели») хоть на пару минут толпу взбешенных офицеров?
Его человек на энергоблоке в этот момент уже вывел стержни из реактора. Даже если захотят, рыбинцы не сумеют быстро закрыть ворота.
А большинство людей, включая всех гражданских, уже построились в главном зале. Обесточенные лифты, закрытые аварийные двери и погасший свет дополняли картину. Непримиримым будет очень трудно. Да и их всего-то человек сто.
Часть камер слежения внешнего периметра еще работали, и Бобров невольно залюбовался пришельцами с другого континента, которые уже занимали позиции у главного лифта. Они были похожи на роботов, в дыхательных масках, с футуристически выглядящими автоматами. Куда там нашим лапотникам… Этим гостям темнота не помеха, у каждого есть nightvision googles на бронированной башке.
Но внезапно восхищение сменилось яростью.
«Я передал вам все явки и пароли, что вам еще надо? Вы и здесь меня нашли, сволочи? Но мою душу вы не получите. Я ее уже продал тому, для кого вы всего лишь лакеи…»
Кресло в его личном кабинете, куда Бобров забежал, отрезав себя еще одной бронированной дверью даже от своих клевретов, приняло его спину неохотно. Оно было сделано с учетом антропометрических данных другого человека. Тоже невысокого, но более атлетически сложенного.
Это офис был вознесен на высшую точку пробуренных в горе катакомб, словно строители угадали желание заказчика, которым был, конечно, не Бобров.
Перед его глазами был терминал, откуда можно было лично, как дирижеру, контролировать почти все процессы в бьющемся в агонии убежище Ямантау.
Несколько маленьких синих таблеток, которые помогали лечиться от депрессии, были проглочены еще за их ужином с Альбиной и запиты вином, и плевать он хотел на противопоказания.
Палец елозил на спусковом крючке.
– Это конец, – произнес он в коммутатор, обращаясь ко всем еще живым в Ямантау и захлебываясь слезами. Но это были не слезы боли, а слезы творческого прозрения, как у художника, создавшего новую картину.
Они все обещали ему жизнь. И те американцы, и рыбинцы, которые уже прорвались и устроили бойню на командном пункте.
Но они не понимали, что здесь, после Армагеддона, он как никогда раньше понял величие смерти. Ведь Смерть – это не только конец боли и страданий. Это еще и моментальное фото. В смерти человек приобретает вечность, и вечность обнимает человека. Живое тленно, а мертвое вечно. Надо только подобрать подходящий «формалин». Нет, не как для Ильича – можно остаться в истории и без дурно пахнущего тела. Но еще лучше забрать с собой как можно больше.
Наверно, только Нерон понимал это не хуже него.
Бобров знал, что последний акт его драмы должен быть именно таким. Второй роман, который он начал писать уже в Ямантау, так и останется недописанным.
Первый, «Ниже нуля» был в духе Пелевина, про богему и развращенную московскую тусовку, с легким добавлением порнухи и чернухи. В частности, там речь шла о подпольных съемках порнографии с реальным изнасилованием и смертельным исходом. Второй, «Последний рейс Costa Victoria», он начал писать уже в Ямантау, под впечатлением того, что увидел во время своего бегства из столицы. Это был чистый вымысел про тех, кого катастрофа застала на роскошном лайнере в Средиземном море. И крови там было на порядок больше, как и грязи.
Распиленная резаком дверь рухнула, по мягким коврам затопали сапоги.
– This is the end, – повторил Бобров и нажал на спуск. Часть его черепной коробки взлетела к потолку.
Но в последнюю секунду, пока зрительный нерв еще не разорвала свинцовая пуля, он увидел на мониторах системы безопасности, что американские морпехи уже были внутри Горы.
А где-то далеко на севере еще плавали в воде объеденные рыбами тела в спасжилетах с надписью «Владивосток, ВМФ РФ». А глубоко на дне, на богатом нефтью арктическом шельфе лежал разорванный пополам труп первого русского «Мистраля».
Глава 1. Логово
Следующая находка ждала их на склоне горы, уже на территории заповедника, в двух километра от поста егерей, который выглядел так, будто дежурство на нем велось уже после наступления холодов. Сами подозрительно хорошо вооруженные егеря в количестве четырех человек были убиты все как один выстрелами в голову.
А чуть позже один из разведчиков, разглядывая в бинокль гору, заметил металлический блеск на одном из склонов, на высоте приблизительно триста метров над уровнем, на котором располагался город.
Соблюдая все меры предосторожности, они поднялись на каменный карниз. И им повезло. Это оказалась обычная литровая фляга. Когда-то она имела тканевое покрытие, но то ли огонь, то ли вода, очистили ее. Казалось бы, пустяковая находка, мало ли куда текущие с гор потоки в половодье могли ее унести. Во время ядерной зимы и на вершинах пониже Ямантау были снежные шапки. Но в десяти метрах им попался еще один металлический предмет – крышка открытого люка. Им повезло, что они пришли сюда осенью. Зимой она оказалась бы погребенной под снежной толщей, после оттепели – под наносами грязи, а летом ее скрыли бы травы.
Они уже было обрадовались, что нашли вход, но сооружение оказалось всего лишь долговременной огневой точкой. Эта штука, которая в стратегической игре называлась бы «Defense tower» была расположена архи-грамотно. Отсюда с возвышения ее расчет мог контролировать дорогу, ведущую от заповедника к Межгорью. Если смотреть отсюда, то прицеливанию не помешало бы ни одно дерево и ни один бугор на местности, и на пару-тройку километров никто не смог бы к ней приблизиться.
Над землей торчала только бетонная крыша, раньше наверняка прикрытая слоем дерна. Рядом прямо в жухлой траве чернел зев люка, куда вела металлическая лестница.
Внизу оказалось помещение, где с горем пополам могли сидеть несколько человек. Стены были иссечены осколками, а под ногами лежали изломанные разорванные тела – даже не сразу поймешь, два или три. Кости раздроблены, хотя звери сюда, похоже, еще не добрались. Не иначе, гранату кинули сверху. Но кто люк-то открыл? Теперь уже картину было не восстановить.
Боекомплект пулеметов был наполовину израсходован, гранатомета нетронут.
Разведчики с великой осторожностью спустились вниз, осмотрели и простучали каждый квадратный метр стен и пола, но тщетно. Небольшой бункер никак не тянул на убежище для первых лиц, а хранившийся в нем запас питьевой воды, консервов, галет и средств индивидуальной защиты – на государственный резерв.
– «Горчак», [8]8
Универсальное огневое сооружение (УОС) «Горчак» – Универсальное огневое сооружение (УОС) «Горчак» – типовая долговременная огневая точка, предназначенная для фортификационного оборудования укреплённых районов, блок-постов, приграничных зон, защиты важных объектов. «Горчак» представляет собой типовой бетонный модуль, разработан в 1996 году ОАО «Мотовилихинские заводы», имеет возможность перевозки железнодорожным или автомобильным транспортом. УОС имеет усиленную защиту и условия для удобного размещения расчёта. Вооружение – 7,62-мм пулемет ПКМ, 12,7-мм пулемет НСВ-12,7, 30-мм автоматический гранатомет АГС-17, ПТУР ПТРК «Фагот» (9К111) и «Конкурс» (9К113М). Расчёт – 2 человека. Защита способна выдерживать прямое попадание артиллерийского снаряда. Бронированная крышка защищает стрелков и вооружение. Снабжается приборами для наблюдения за полем боя, своевременного обнаружения и классификации целей.
[Закрыть] – произнес Демьянов, а генерал кивнул.
УОС «Горчак».
На всякий случай пол просветили металлоискателем, держа в голове, что даже такие оборонительные сооружения могли сообщаться с основным бункером системой тоннелей, но и это ничего не дало.
Кругом должны были быть еще такие. И, слава богу, если все они так же мертвы.
Поиски осложняло и то, что подходы к такому важному объекту вполне могли быть заминированы. Причем если мины расставили уже после катастрофы, то ставить предупреждающие знаки никто бы не стал.
* * *
Как ни береглись они, как ни проверяли каждый квадратный метр почвы миноискателем, а все же дошли до цели не все.
Прежде чем они вошли в потенциально опасную зону, один из спецназовцев проинструктировал их, чтоб шли след в след, как утки за матерью. И только там, где размечено саперами. Все только кивнули с серьезными лицами – мол, плавали, знаем.
Но, как оказалось, и на старуху бывает проруха. Замыкающий – немолодой уже мужик из Подгорного, не салага, служивший в первую Чеченскую, почему-то вздумал на одном участке срезать путь. Вряд ли засмотрелся на дьявольски красивый вид с горы Ямантау. Может, закружилась голова – они были уже довольно высоко, и после ядерной зимы здесь уже чувствовалась разреженность атмосферы.
Данилов, который был двадцатым с конца шеренги, метрах в пятидесяти вверх по склону, услышал хлопок, который принял за выстрел. Видел облачко пыли или дыма, стук не то камней, не то осколков и крик, переходящий в леденящий кровь рев. Не так, как детки ревут – как ревет попавший в капкан медведь. Следом Александр услышал возгласы тех, кто шел позади, обернулся, приподнялся над каменной осыпью.
Живой обрубок – человек без ног сучил тем, что осталось от них, на горной тропинке; жухлая трава вокруг была вся красной.
Потом Саша узнал, что мужику наложили жгуты и дали обезболивающее, но через десять минут он умер. В России невозможно дожить до сорока пяти со здоровым сердцем. В 94-ом тот вместе с другими молодыми призывниками штурмовал Грозный со стороны Ханкалы, но тогда судьба к нему была благосклонна. А теперь почти в географическом центре России нежданно-негаданно он нашел свою смерть.
«А что бы мы с ним делали, если бы он выжил»? – подумал Александр, когда они снова тронулись в путь, выкопав на склоне неглубокую могилу. Подумал без цинизма, хорошо понимая, что на его месте мог бы быть он сам. Что поделаешь, жизнь такая штука, что живым из нее не выберешься. А когда понимаешь, что все мы здесь смертники с отсрочкой исполнения приговора, начинаешь проще ко всему относиться.
Иначе, чем чудом, нельзя было объяснить, что никто из них больше не погиб, пока они не нашли то, о чем рассказывал старик. За это время саперы генерала обезвредили еще четыре мины, что наталкивало на мысль о том, как плотно местность была ими «засеяна».
Вентиляционный ствол отыскался в километре от недавно обнаруженного ДОТа, замаскированный под естественный холм, который сразу показался Демьянову слегка выбивающимся из ландшафта.
Разбрасывая искры, плазменный резак вгрызался в решетку, но сварщик долго не мог справиться с особо прочным сплавом. Остальные держались поодаль – ни к чему рисковать всем.
Металл темнел, покрывался вмятинами, но не поддавался. Это уже были не бутафорские заграждения, призванные отпугнуть или задержать бродяг, журналистов, туристов и самозваных «сталкеров». Тех из них, кто сумел бы обойти кордоны «егерей» с корочками Федеральной службы охраны и снайперскими винтовками. Эти ставились против тех незваных гостей, которые знают, зачем идут.
Майор допускал, что их передвижения фиксируют камеры и датчики. Но деваться было некуда. Может, средства слежения и исправны, но живы ли те, кто сидел перед мониторами и принимал данные телеметрии? В этом он отчего-то сомневался.
Если быть честным, ему больше нравилась мысль, что не живы. Если там есть люди, им вряд ли понравится вторжение.
– Где они брали энергию? – произнес Демьянов, глядя на неподвижные лопасти огромного вентилятора, который виднелся внизу, по ту сторону решетки. – Это ж сколько соляры надо сжечь.
– Думаю, дизель-генератор тут не при чем, – ответил Савельев. – Тут что-то посерьезнее. Геологический характер района не позволяет зафигачить геотермальную станцию… если они не прокопались до мантии, конечно. Поэтому рискну предположить, что внизу работал ядерный реактор малой мощности. А может, и немалой. Если они строили в городе наверху очистные сооружения с таким запасом, под триста тысяч человек, то должны были подумать и о снабжении энергией на перспективу. Не вечно же там сидеть.
– Вы серьезно? – переспросил Демьянов.
– А почему не быть реактору? Этот Ноев ковчег в горе Арарат поболе, чем ледокол или подводная лодка. А реакторы даже на небольшие эсминцы ставили. Эти ребята ведь собирались сидеть там не неделю. И тут кругом столько гранита для экранирования, что на глубине можно хоть нейтрино исследовать, не то что энергоблок поставить.
Понадобился почти час, чтобы справиться с двойной решеткой. Но и это было не последнее препятствие. На глубине пяти метров воздухозаборник отсекался стальной плитой, по виду мощной, как палуба авианосца.
Демьянов с генералом смотрели, как быстрым шагом возвращаются саперы. В городе, где вовсю велись горные работы, они легко нашли взрывчатку, но рассчитать заряд надо было грамотно. Переусердствуй, и можно устроить обвал.
Они были достаточно далеко, и все-таки грохот ударил по ушам. Землю слегка тряхнуло, на КПП «егерей» посыпалось непрочно державшееся в раме стекло. Хорошо, что в Межгорье не осталось никого, кто мог бы задаться вопросами.
Когда пыль немного осела, даже без бинокля они увидели, что с холмика сдуло фальшивый дерн, и он оказался искусственным сооружением, приземистой тумбой из блоков.
Там в ее центре был черный колодец четыре на четыре метра, и ничего похожего на лестницу для спуска в ствол, глубина которого по примерным измерениям была триста пятьдесят метров. Отвесные стены без единой шероховатости.
Здесь уже пригодится и снаряжение, и все те навыки, которые они опробовали в обезлюдевшей ракетной части. В первую вылазку вместе с людьми генерала пошли только те разведчики из Подгорного, которые имели опыт скалолазания.
Но сначала было решено спустить на веревке небольшую видеокамеру. Демьянов и Савельев остались у колодца, остальные отошли чуть дальше.
Несколько раз спуск приостанавливался – спускаемый груз натыкался на преграду, но каждый раз им, то немного вытягивая, то снова вытравливая веревку, удавалось спустить ее еще глубже.
Но когда они вытащили ее из казавшейся бездонной пропасти, камеры на ней не было. Когда это случилось – было неясно. Масса устройства была почти незаметна по сравнению с массой самой веревки. Но очень неприятным им показалось то, что конец шнура выглядел не оборванным, а оплавленным.
* * *
И все же кому-то надо было лезть вниз.
Майор прислушивался и смотрел в черный колодец, глядя, как натягивается под тяжестью спускающихся нейлоновая альпинистская веревка.
«И молвил он, сверкнув очами: – Вперед, орлы! А я за вами…» – вспомнил Сергей Борисович. Сам-то остается в безопасности, пока они рискуют.
На каждом из бойцов поверх защитных костюмов был страховочный пояс и специальная обвязка, при падении распределявшая давление по всему телу.
Из первой вылазки разведгруппа вернулась, слава богу, в полном составе. На глубине всего в двадцать метров обнаружился необитаемый технический этаж, назначением которого была вентиляция и отвод грунтовых вод. И если главный вентилятор не работал, то здесь все не было обесточено, и функционировало. Все системы были сконструированы так, чтоб не нуждаться в человеческом присмотре, а энергия, вероятнее всего, поступало от солнечных батарей, размещенных где-то наверху.
Теперь уже ни у кого не оставалось сомнений – они в шаге от цели.
И всего через пятнадцать минут, после того, как последний из бойцов скрылся из виду, спускаясь в неизвестность во второй раз, внизу тяжко загрохотали выстрелы
Через два часа, которые показались Демьянову днем, над бетонным коробом показалась бритая голова старшего из спецназовцев. Он довольно скалился, рассказывая о том, что им удалось разведать. Демьянов понимал, что устраивать плач Ярославны по подорвавшемуся утром на мине тот не будет. Кто для него незнакомый ему лично человек из далекого Подгорного?
Зато, если раньше шарахались как ежики в тумане, то теперь шли как волки по следу. Просто так никто не будет устраивать такие подлянки. Этим неизвестные защитники этой норы себя выдали с головой.
Потные и грязные, за ним один за другим выпрыгивали из норы остальные.
– Спустились до самого дна. Из трех горизонтальных штреков, которые нам попались, два – обычные горные выработки, голый гранит, закрепленный временной металлической крепью. А вот третья, на глубине минус двести метров – уже интереснее. Там не просто крепь, а постоянная обделка, как в метро, и рельсы проложены.
Демьянов сначала не поверил своим ушам. Рельсы? Под горой? Но в этот момент его больше интересовало, что была за стрельба.
– Сколько вы убили местных? – спросил он.
– Нисколько. Это была автоматика.
Оказалось, на глубине восьмидесяти метров, видимо, кто-то прополз мимо фотоэлемента. И Расположенная в углу конструкция, похожая на паука, начала без единого скрипа разворачиваться в их сторону.
Спускавшийся первым один из бойцов генерала снял рюкзак, метнул прямо в странную штуку, лямки зацепились за металлический кронштейн и, видимо, плотная ткань закрыла чувствительный глазок камеры. И, следуя интуиции, разжал руки и полетел вниз вдоль троса, повис двадцатью метрами ниже на страховочном поясе, успев крикнуть остальным, чтобы не спускались следом.
Вверху начал плеваться свинцом пулемет. Дрянь стреляла еще долго, пока не кончился боезапас.
Вторая сработавшая ловушка оказалась еще злее.
На отметке примерно в сто метров из форсунки на стене плюнуло едкой напалмообразной дрянью, которая в мгновение ока вспыхнула.
К счастью, наученные горьким опытом, теперь первым спускали «муляж» человека в виде набитого тряпками рюкзака. Он и сгорел дотла, а хитрая ловушка оказалась очень хрупкой к ударам прикладом.
Демьянов представил, что было бы, если бы не эта мера предосторожности. Как запах горящей плоти наполнил бы колодец, несмотря на сильную вертикальную тягу. И как вопль обожженного быстро бы стих, а он полетел бы вниз комком обугленной плоти, как птица, попавшая в реактивную струю.
И все же это было в первую очередь психологическое оружие. Оно должно заставить повернуть назад тех, у кого хватило смелости дойти до этой точки.
Кто знал, сколько внизу таких же?
Но они лезли дальше, вжимаясь в стену, пока на глубине ста метров не нашли еще один, на этот раз обитаемый уровень. Вернее, раньше он был обитаемым. Тот самый, с бетонными стенами и рельсами.
В караулке, которая находилась у самой вентшахты, новую дань человеческой жизнью с них чуть не взяла «растяжка» – обычная граната Ф-1 на проволочке, привязанной к двери. Но там же удалось найти терминал, управляющий системами защиты. Оператора не было, свет не горел, но монитор работал и тепловизионная камера передавала изображение из вентшахты. И, судя по надписям на экране, система защиты была активна.
«В активном поиске» – как писали раньше в своей личной информации в социальных сетях не обремененные семьей люди.
Это они и исправили, отправив механизм на покой, выведя из строя заодно еще пару адских машин, которые пока не дали о себе знать.
– Рельсы, – продолжал рассказывать спецназовец. – Обычные рельсы, не узкоколейка. Прошли метров триста в западном направлении, уперлись в завал. Похоже, искусственно сооруженный. В восточном прошли почти три километра. Судя по движению воздуха, там близко выход.
Демьянов понимал, что это шанс. Даже если остальные и смогут спуститься этим путем, никакой груз они вынести не смогут. Поэтому тот тоннель надо обследовать в первую очередь. Вдруг он вел к другому выходу на поверхность, с которого им будет куда сподручнее попасть внутрь?
* * *
Километрах в пяти к западу от Центрального микрорайона Межгорья, практически в лесу, находилась станция, на которой давно не останавливались поезда. Во всех справочниках она значилась как не действующая. Само здание станции – обычное, как на тысяче других пригородных полустанков – было закрыто на висячий замок. Рядом, вписываясь в лесной ландшафт, были разбросаны несколько ангаров, складов и депо. Это здание почти ничем не выделялось на их фоне, и, как и другие, было недавно обшито зеленым пластиком, уже успевшим потемнеть. Но металлическая крыша, отмытая дождями, даже сейчас бликовала на солнце, словно ее специально надраили к их приезду.
Оно имело отдельные подъездные пути, и отдельная ветка железной дороги шла к нему, закрытая от посторонних глаз железным забором. В этом закрытом городе каждый третий успел поработать на том или ином объекте со специальным допуском и поэтому все понимали значение слова «режим», и куда попало не лезли. И если возникла потребность в таких исключительных мерах, значит, на то были причины.
Ничего похожего на сторожевые вышки они не заметили, но это и понятно: большей демаскировки для действительно секретного объекта, который должен иметь вид гражданского, не придумаешь.
– Первый, мы вас видим, – внезапно заговорила рация генерала. – Четко и контрастно. Можем даже выражение на лицах разобрать.
– Давайте быстрее, а то вам не понравится мое выражение, – буркнул он.
Даже если это было преувеличением, система видеонаблюдения оказалась на высоте. До здания было почти полкилометра.
Группа, успешно проникшая в катакомбы Ямантау через вентиляционную шахту, вышла на связь в назначенное время. Без потерь и даже без заметных трудностей они сумели найти мотодрезину и схему тоннеля, а затем доехать по нему до точки, обозначенной как «Гейт». И только выбравшись наверх, они поняли, где этот гейт находится.
– Не пугайтесь, здесь много «двухсотых» железнодорожников. Открываем ворота и ждем вас.
При слове «железнодорожники» Демьянов представлял себе слоноподобных теток и угрюмых пропитых мужиков в оранжевых жилетах, но не молодцеватых ребят с АЕКами, в бронежилетах и с четырьмя бронеавтомобилями. Впрочем, и это им не помогло, когда к ним пришла невидимая смерть, следы которой экспедиции уже встречались в городе.
