Текст книги "Ледовое побоище и другие «мифы» русской истории"

Автор книги: Алексей Бычков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Пространная летописная повесть «О побоище, которое было на Дону, и о том, как князь великий бился с Ордою»

Той же осенью пришел ордынский князь Мамай с единомышленниками своими и со всеми другими князьями ордынскими и со всей силой татарской и половецкой, и, кроме того, еще рати нанял: басурман, и армян, и фрягов, черкесов, и ясов, и буртасов[129]129
  Здесь, возможно, бессермены не общее наименование – басурмане (мусульмане), но обозначение народов Волжской Болгарии; армяне жили в разных местах Средней Волги; буртасы – так назывались иноязычные племена, жившие на правом берегу Волги в ее среднем течении. Все эти земли входили в состав Золотой Орды.


[Закрыть]. А с Мамаем вместе, в союзе с ним, и литовский князь Ягайло со всею силой литовской и ляшской, и с ними же заодно и Олег Иванович, князь рязанский, с этими своими сообщниками, пошел на великого князя Дмитрия Ивановича и на брата его, Владимира Андреевича. Но человеколюбивый бог хотел спасти и освободить род христианский молитвами пречистой своей матери от рабства измаильтян, от поганого Мамая и от союзников его – нечестивого Ягайла и льстивого и лживого Олега Рязанского, который не соблюл своего христианства. Ожидает его ад и дьявол в день великого суда господнего.

Окаянный же Мамай, возгордившись и возомнив себя царем, начал собирать совет нечестивый, призвав к себе темников[130]130
  Темники – высшие военачальники, командовавшие «тьмой» – десятью тысячами всадников.


[Закрыть] своих, князей поганых. И сказал он им: «Пойдем на русского князя и на всю силу русскую, как при Батые[131]131
  Батый – хан, сын хана Джучи, внук Чингисхана. Продолжил захватнические войны отца и деда. Он возглавил поход монголо-татар в Восточную Европу в 1236–1243 гг. В 1237–1240 гг. произошло завоевание Руси Батыем, и с этого времени началось монголо-татарское владычество. При Батые возникла Золотая Орда – монголо-татарское феодальное государство, образовавшееся в результате захватнических войн Чингисхана и его преемников. Столицей Золотой Орды стал город Сарай-Багу на левом берегу Волги близ Астрахани. Умер Батый в 1255 г.


[Закрыть] было, – христианство искореним и церкви божии спалим, и кровь их прольем, и обычаи их уничтожим». Нечестивый люто гневался из-за того, что были убиты его друзья, любимцы и князья на реке на Воже. И начал решительно и поспешно силы свои собирать и в ярости пошел с многочисленным войском, чтобы пленить христиан. И двинулись тогда все племена татарские.

И начал Мамай посылать в Литву, к поганому Ягайлу, и к льстивому слуге сатаны, сообщнику дьявола, отлученному от сына божия, омраченному тьмою греховною и не желающему слышать голоса разума, Олегу Рязанскому, прислужнику басурманскому, лукавому сыну. Как сказал Христос: «От нас отошли и на нас ополчились». И заключил старый злодей Мамай нечестивый уговор с поганой Литвой и с душегубцем Олегом, чтобы соединиться им против благоверного князя у реки Оки на Семенов день[132]132
  В день памяти Симеона Столпника, 1 сентября.


[Закрыть]. Душегубец же Олег начал зло к злу присовокуплять: стал посылать к Мамаю и к Ягайлу своего боярина единомышленника Епифана Кореева, антихристова предтечу, призывая их прийти точно в назначенный срок и, как договорились, стать у Оки с трехглавыми зверями сыроядцами[133]133
  Те, кто ест сырое мясо, дикари, варвары.


[Закрыть], чтобы кровь пролить.

Враг и изменник Олег! Надеешься выгоду получить, а не ведаешь того, что меч божий острится на тебя! Как сказал пророк: «Оружие извлекли грешники и натянули лук, чтобы во мраке застрелить праведников, и оружие их вонзится в их же сердца, и луки их сломаются».

И наступил месяц август, дошли из Орды известия и до христолюбивого князя, что поднимаются на христиан измаильтянские племена. Олег же, совсем отступивший от христианской веры из-за союза с погаными, послал к князю Дмитрию весть обманную: «Мамай идет со всем своим царством в мою землю Рязанскую на меня и на тебя. Да будет тебе известно и то, что идет на тебя литовский Ягайло со всею силою своею». Князь же Дмитрий, услышав в невеселое это время, что идут на него все царства, творящие беззаконие, сказал: «Еще наша рука высока!» Пошел он в соборную церковь матери божьей, Богородицы[134]134
  Имеется в виду Успенский собор в Московском Кремле, основанный в 1326 г. митрополитом Петром. В 1475–1479 г. на месте старого Успенского собора, заложенного Петром, был построен архитектором Аристотелем Фьораванти новый Успенский собор, сохранившийся до наших дней.


[Закрыть], и, проливая слезы, начал молиться: «О господи, ты – всемогущий и всесильный, крепкий в битвах, воистину ты царь славы, сотворивший небо и землю, помилуй нас молитвами пресвятой твоей матери, не оставь нас в беде. Ты ведь бог наш, а мы люди твои, простри руку свою свыше и помилуй нас, посрами врагов наших и оружие их притупи. Велик ты, господи, кто может противиться тебе? Помяни, господи, милость свою, которую ты от века изливаешь на род христиан. О, многоименитая дева, госпожа, царица небесных чинов, вечная повелительница всей вселенной и кормительница всей жизни человеческой, простри, госпожа, руки свои пречистые, которыми ты носила бога, воплотившегося от тебя, не отвергай христиан сих, избавь нас от сыроядцев этих и помилуй меня!»

Восстав от молитвы, вышел он из церкви и послал за братом своим Владимиром и за всеми князьями русскими и за воеводами великими. И сказал он брату своему Владимиру и всем князьям русским и воеводам: «Пойдем против этого окаянного и безбожного, нечестивого и мрачного сыроядца Мамая за православную веру христианскую, за святые церкви, и за всех младенцев и старцев, и за всех христиан нынешних и будущих; возьмем с собою скипетр царя небесного, непобедимую победу, и восприимем тем Авраамову доблесть». И призвал он бога и сказал: «Господи, услышь мольбу мою о помощи! Боже, на помощь приди мне! Пусть покроются враги наши стыдом и срамом и узнают, что имя твое – господь, что ты един вышний во всей земле».

И, соединившись со всеми князьями русскими и собрав всю силу, без промедления пошел он из Москвы против врагов, желая защитить свою вотчину, и пришел в Коломну и собрал воинов своих сто тысяч и пятьдесят тысяч, и то без полков княжеского и воевод поместных. И от начала мира не бывало такой силы русских князей и воевод поместных, как при этом князе. Было всей силы и всех ратей числом с полтораста тысяч или с двести. И к этому еще приспели издалека в ту смутную годину великие князья Ольгердовичи поклониться и послужить: князь Андрей Полоцкий с псковичами да брат его князь Дмитрий Брянский со всеми своими мужами.

В это время Мамай стал за Доном, возносясь и гордясь и гневаясь, и стоял так со всем царством своим три недели. И вот пришла к князю Дмитрию новая весть. Поведали ему, что Мамай за Доном, собрав силы, стоит в поле, ожидая к себе на помощь Ягайла с литовцами, чтобы, когда соберутся вместе, одержать общую победу.

И начал Мамай посылать к князю Дмитрию и дань просить, как было при Чанибеке-царе[135]135
  Т. е. при хане Золотой Орды Джанибеке (был ханом с 1342 по 1357 г.). Существует версия, что он был убит своим сыном Бирдибеком.


[Закрыть], а не по своему соглашению. Христолюбивый же князь, не желая кровопролития, согласился Мамаю дань дать по христианской силе и по своему соглашению, как с ним договорился. Мамай же не захотел этого в своей гордыне, ожидая своего нечестивого сообщника литовского. Олег же, изменник наш, присоединившийся к зловерному и поганому Мамаю и нечестивому Ягайлу, начал Мамаю дань давать и силу свою посылать к нему на князя Дмитрия.

И когда узнал князь Дмитрий об обмане лукавого Олега, кровопийцы христианского, нового Иуды-предателя, поднявшегося на своего владыку, вздохнул он из глубины сердца своего и сказал: «Господи, замыслы неправедных разрушь, а зачинающих войны погуби. Не я начал кровь проливать христианскую, но он, Святополк новый. Воздай же ему, господи, в семижды семь раз больше, ибо во тьме он пребывает, и забыл благодать твою. Заострю, как молнию, меч мой, и пусть свершит суд рука моя, отомщу врагам и ненавидящим меня отомщу и напою стрелу мою кровью их, чтобы не говорили неверные: «Где же бог их?» Отврати, господи, лицо свое от них и покажи им, господи, весь гнев свой, наконец, так как род их развращен и нет в них веры в тебя, господи, и пролей на них гнев свой, господи, на народы, которые не признают тебя, господи, и имени твоего святого не призывают. Какой бог более велик, чем бог наш? Ты бог, творящий чудеса, – един!»

И, окончив молитву, пошел он в церковь Пречистой к епископу Герасиму[136]136
  «Пречистая» – коломенский собор Успения Богородицы. Коломенским епископом в 1380 г. был Герасим.


[Закрыть] и сказал ему: «Благослови меня, отче, пойти против окаянного этого сыроядца Мамая, и нечестивого Ягайла, и изменника нашего Олега, отступившего от света во тьму». Святитель же Герасим благословил князя и всех воинов его на поход против нечестивых агарян.

И пошел князь Дмитрий из Коломны с великой силой против безбожных татар 20 августа, уповая на милосердие божие и на пречистую его матерь богородицу, на приснодеву Марию, призывая на помощь честной крест. И, пройдя свою вотчину и великое свое княжество, стал на Оке около устья реки Лопасни, перехватывая вести о поганых. Тут догнали князя Дмитрия Владимир, брат его, и великий его воевода Тимофей Васильевич и все остальные воины, что были оставлены в Москве. И начали переправляться через Оку за неделю до Семенова дня[137]137
  Т.е. 24 августа.


[Закрыть], в день воскресный. Переехав за реку, вошли в землю Рязанскую. А сам князь в понедельник переправился со своим двором, а в Москве оставил воевод своих у великой княгини у Евдокии[138]138
  Женой Дмитрия Донского (с 1367 г.) была суздальская княжна Евдокия (Авдотья) Дмитриевна, дочь суздальско-нижегородского князя Дмитрия Константиновича. От брака с Евдокией Дмитрий Донской имел 12 детей – 8 сыновей и 4 дочери. Евдокия пережила мужа на 18 лет (ум. в 1407 г.).


[Закрыть], а у сыновей своих, у Василия, и у Юрия, и у Ивана, – Федора Андреевича.

И когда услыхали в городе Москве, и в Переяславле, и в Костроме, и во Владимире, и во всех городах великого князя и всех князей русских, что пошел за Оку князь великий, то была в городе Москве печаль великая, и во всех концах города поднялся плач горький и вопли и рыдания, и казалось, будто Рахиль рыдает горько: оплакивали жены русские детей своих, рыдая в голос и захлебываясь слезами, не в силах сдержаться, потому что пошли те с великим князем за всю землю Русскую на острые копья. Да и кто не погорюет из-за рыдания женщин этих и горького их плача? Каждая в душе своей говорила: «Увы мне, бедные наши дети! Лучше бы нам было, если бы мы вас не родили, тогда не страдали и не печаловались бы мы из-за гибели вашей. Почему виноваты мы в погибели вашей?».

Великий же князь пришел к реке к Дону за два дня до Рождества святой богородицы[139]139
  Т.е. 6 сентября (Рождество Богородицы отмечается Церковью 8 сентября).


[Закрыть]. И тогда подоспела грамота от преподобного игумена Сергия[140]140
  Основатель Троицкого монастыря в лесах, окружавших небольшой древнерусский город Радонеж (отсюда – Сергий Радонежский), на реке Кончуре (в 70 км на северо-восток от Москвы, в настоящее время – Троице-Сергиева лавра в г. Сергиев Посад Московской обл.). Пользовался огромной популярностью среди различных слоев населения, играл большую роль в политической и церковной жизни всей Руси. Поддерживал политику великого князя Московского по объединению русских княжеств вокруг Москвы. Благословение Сергием великого князя Московского на борьбу с Мамаем имело важное идеологическое значение и придавало походу Дмитрия значение общерусского священного дела. Умер в 1392 г., еще при жизни почитался как святой.


[Закрыть] – от святого старца благословение. В ней же написано благословение, призывающее великого князя биться с татарами: «Господин, иди на врага, да поможет тебе бог и святая богородица». Князь же сказал: «Эти на колесницах, а эти на конях, мы же во имя господа бога нашего призовем: даруй мне, господи, победу над супостатами и помоги мне, оружием креста низложи врагов наших, ведь, уповая на тебя, побеждаем мы, прилежно молясь пречистой матери твоей». И, сказав так, начал полки расставлять и велел всем облачиться в одежды праздничные, как подобает великим ратникам, а воеводы вооружили свои полки. И подошли к Дону, и стали тут, и долго совещались, ибо одни говорили: «Иди, князь, за Дон», а другие советовали: «Не ходи, потому что умножились враги наши – не только татары, но и литовцы и рязанцы».

Мамай же, узнав о приходе князя Дмитрия к Дону и видя побитых своих воинов, разъярился взором и помутился умом и распалился лютой яростью, словно змея какая-то, дышащая гневом. И воскликнул Мамай: «Выступайте, силы мои бесчисленные и власти и князья. Пойдем и станем у Дона против князя Дмитрия и будем ждать прихода сообщника нашего Ягайла с его силой».

Когда князь услыхал о похвальбе Мамая, то сказал: «Господи, не повелел ты в чужие пределы вступать, и я, господи, не преступил этой заповеди. Этот же, господи, подкрался, как змей к гнезду; окаянный Мамай, нечестивый сыроядец, на христианство дерзнул, кровь мою желая пролить, и всю землю осквернить, и святые божий церкви разорить». И сказал он: «Что такое великое свирепство Мамаево? Как некая ехидна, брызжущая ядом и из неведомой пустыни приползшая, пожрать нас хочет. Не предай же меня, господи, сыроядцу этому Мамаю. Покажи мне славу своего божества, владыка. Где ангельские лики? Где херувимское предстояние? Где серафимов шестикрылых служение? Пред тобой трепещет вся тварь, тебе поклоняются небесные силы, ты солнце и луну сотворил и землю украсил всеми красотами, яви мне, боже, славу свою, и ныне, господи, обрати печаль мою в радость и помилуй меня, как помиловал ты слугу своего Моисея, в горести души возопившего к тебе, и столпу огненному повелел идти пред ним, и морские глубины в сушу превратил, как владыка истинный господь страшное возмущение в тишину превратил». И, произнеся это все, брату своему и всем князьям и воеводам великим сказал он: «Приспело, братья, время битвы нашей; и наступил праздник царицы Марии, матери божьей, богородицы, и всех небесных чинов госпожи и всей вселенной – честное ее Рождество. Если останемся живы, – мы в руках господа, если же умрем за мир сей, – мы в руках господа».

И приказал он мосты мостить через Дон и бродов искать той же ночью, в канун Рождества пречистой матери божьей, богородицы. На другой день в субботу рано утром, восьмого сентября в самый праздник – Госпожин день, когда стало всходить солнце, была великая тьма по всей земле: стоял туман с утра и до третьего часа[141]141
  В Древней Руси часы отсчитывались только днем, начиная с восхода солнца, в зависимости от времени года, таким образом, обозначение часов менялось. Времясчисление в сентябре 1380 г. соотносится с теперешним в такой последовательности: 1-й час дня соответствует 6 ч. 30 м.; 2-й – 7 ч. 30 м.; 3-й – 8 ч. 30 м.; 4-й – 9 ч. 30 м.; 5-й – 10 ч. 30 м.; 6-й – 11 ч. 30 м.; 7-й —12 ч. 30 м., и т. д. Эту особенность древнерусского счета времени следует учитывать и во всех последующих случаях, когда в текстах называются часы событий.


[Закрыть]. И повелел господь тьме отступить и пришествие света даровал. Князь же подготовил к бою свои полки великие, и все его князья русские свои полки к бою подготовили, и великие его воеводы облачились в одежды воинские. И отверзлись запоры смертные, задрожала земля, охватил ужас воинов, собравшихся издалека, с востока и запада. Пошел гул земной за Дон, в дальние концы земли, и, лютый и страшный, стремительно перекатился он через Дон, так что и основание земли заколебалось от множества сил.

И когда князь перешел за Дон в поле чистое, в Мамаеву землю, на устье Непрядвы, то один господь бог вел его, не был ему бог чужд. О, крепкая и твердая дерзость мужества! О, как не испугался, не устрашился такого множества вражеских воинов? Ведь поднялись на него три земли, три рати: первая – татарская, вторая – литовская, третья – рязанская. И все же всех их не испугался, нисколько не устрашился, но, верою в бога вооружившись, и силою креста честного укрепившись, и молитвами пресвятой богородицы оградившись, богу помолился, так говоря: «Помоги мне, господи боже мой, и спаси меня милости твоей ради, видишь, как враги мои умножились против меня. Господи, почему так: умножились враждующие со мной? Многие поднялись на меня, многие борются со мною, многие, враждующие со мной, преследуют меня, все народы ополчились на меня. Именем господним сопротивляюсь им».

И был шестой час дня, и начали появляться поганые измаильтяне в поле, ведь было это поле чисто и велико очень. И тут изготовились татарские полки против христиан. И тут сошлись полки. И, великие силы увидев, пошли войска, и земля загудела, горы и холмы затряслись от множества бесчисленных воинов, извлекших и взявших в руки оружие обоюдоострое. И слетелись орлы, как написано: «Где трупы, там и орлы». Когда пришел срок, прежде всех начали сходиться сторожевые полки русские и татарские. Сам же великий князь ринулся сначала в сторожевых полках на поганого царя Теляка[142]142
  Смысл данного отрывка недостаточно ясен. Можно предположить, что здесь идет речь о хане Тюляке, одном из марионеточных ханов Мамая. В Львовской летописи под 1378 г. помещен текст ханского ярлыка, в котором говорится: «Тюляково слово Мамаевою дяденою мыслью…» (ПСРЛ. Т. XX, 1-я пол. СПб., 1910. С. 198). Однако есть и иное объяснение слова «теляк». В тюркских языках это слово означает – «заика, бормотун», и тогда в рассматриваемом контексте его можно толковать как оскорбительное прозвище Мамая.


[Закрыть], дьявола во плоти, прозываемого Мамаем; после этого, немного погодя, вернулся князь в главный полк. И вот пошла великая рать Мамаева и вся сила татарская, а отсюда великий князь Дмитрий Иванович со всеми князьями русскими, изготовив полки, пошел против поганых половцев со всеми войсками своими. И, с умилением воззрев на небо, вздохнул он из Шубины сердца и произнес слово псаломское: «Братья, бог нам – прибежище и сила».

И тотчас сошлись обе силы великие на долгое время, и покрыли полки поле будто на десять верст – столь много было воинов. И была эта великая сеча жестокой и битва упорной, так что земля содрогнулась, и от начала мира не бывало такой сечи у великих князей русских, как у этого великого князя всея Руси. И бились они так с шестого часа до девятого, как дождь из тучи, лилась кровь тех и других – русских сынов и поганых; бесчисленное множество пало убитыми с той и другой стороны: много русских побито татарами, а русскими – татар, падал труп на труп, и падало тело татарское на тело христианское. И было видно, как в одном месте русский за татарином гонится, в другом – татарин русского настигает. Смешалось все и перепуталось, ибо каждый стремился своего противника одолеть.

И сказал сам себе Мамай: «Волосы наши разрываются, очи наши не могут горячих слез источать, языки наши немеют, горло мое пересохло, и сердце замирает, чресла мои окостеневают, колени мои подгибаются, а руки цепенеют».

Что нам промолвить или сказать, видя пагубную смерть? Одних мечами рубили, других на копья вздымали. И охваченные страхом москвичи многие неопытные, увидев это, устрашились и отчаялись в своей жизни и обратились в бегство, и побежали, забыв, как мученики говорили друг другу: «Братья, потерпим немного: зима люта, но рай сладок, и страшен меч, но сладка награда». И иные сыновья агарянские бросились бежать, слыша крик страшный и видя злое убийство.

И вот потом, в девятый час дня, обратил господь милостивый взор свой на всех князей русских и на мужественных воевод и на всех христиан, дерзнувших встать за христианство и не устрашившихся, как не устрашаются великие воины. Видели праведные, как в девятом часу во время боя помогали христианам ангелы и святых мучеников полк, воина Георгия и славного Дмитрия[143]143
  Имеются в виду святые, считавшиеся покровителями воинов на брани, – Георгий Победоносец и Дмитрий Солунский.


[Закрыть], и великих князей тезоименитых Бориса и Глеба, был среди них и воевода высшего полка небесных воинов архистратиг Михаил.

Двое воевод видели эти полки, трехсолнечный полк и пламенные их стрелы, которые летели на врагов. Безбожные же татары от страха божия и от оружия христианского падали. И даровал бог нашему князю победу над иноплеменниками.

Св. архистратиг Михаил

А Мамай, затрепетав от страха и громко восстенав, воскликнул: «Велик бог христианский и велика сила его: братья измаильтяне, беззаконные агаряне, бегите непроторенными дорогами». А сам, повернув назад, без промедления побежал в Орду. И, услышавши, что сказал Мамай, побежали и все его темники и князья. Видев это, и остальные иноплеменники, гонимые гневом божиим и охваченные страхом божиим, от мала и до велика в бегство устремились. Христиане, увидев, что татары с Мамаем побежали, погнались за ними, избивая и рубя поганых без милости. Ведь бог невидимою силой устрашил полки татарские, и, побежденные, обратили они тыл свой под удары. И в погоне этой одни татары, уязвленные оружием христиан, пали, а другие в реке потонули. И гнали их до реки до Мечи, и в ней бесчисленное множество бежавших погибло. Княжеские же полки гнали содомлян, избивая, до стана их, и захватили много богатств и все достояние их содомское.

Ангелы помогают московскому войску

И тогда на этом побоище убиты были в схватке: князь Феодор Романович Белозерский, сын его Иван, князь Феодор Тарусский[144]144
  В поздних летописях Федор Тарусский назван в числе убитых под Белевым в 1438 г. В пергаменном Синодике XV в. в перечислении убитых на Куликовом поле этого имени нет. Федор Тарусский после своей гибели на Куликовом поле в 1438 году вновь погибнет под Белевом.


[Закрыть], брат его Мстислав[145]145
  По другим источникам это имя неизвестно.


[Закрыть], князь Дмитрий Монастырев[146]146
  Боярин Дмитрий Александрович Монастырев был убит не на Куликовом поле, а в 1378 г. в битве на реке Воже.


[Закрыть], Семен Михайлович, Микула, сын Василия тысяцкого, Михаила Иванович, сын Акинфа, Иван Александрович[147]147
  Кто имеется в виду, неизвестно.


[Закрыть], Андрей Серкизов, Тимофей Васильевич Акатьевич, по прозвищу Волуй, Михаила Бренков, Лев Мозырев[148]148
  Искаженное написание имени Льва Морозова.


[Закрыть], Семен Мелик, Дмитрий Мининич[149]149
  Боярин Дмитрий Иванович был убит не на Куликовом поле, а раньше, в 1368 г., в бою на реке Тросне во время набега на Москву Ольгерда Литовского.


[Закрыть], Александр Пересвет, бывший прежде боярином брянским, и многие другие, имена которых не записаны в этих книгах. Это записаны только имена князей, и воевод, и знатных и именитых бояр, а остальных бояр и слуг опустил я имена и не записал из-за их множества, так как число их выше моего разумения, ибо многие в этой битве убиты были.

У самого же князя великого все доспехи его были разбиты и повреждены, но на теле его не было ни единой раны, а бился с татарами лицом к лицу, впереди всех, в первой же схватке. Поэтому-то многие князья и воеводы несколько раз говорили ему: «Князь наш и господин, не становись биться впереди, но стань в тылу, или с краю, или где-нибудь в укромном месте». А он отвечал им: «Да как же я призову: «Братья мои, ринемся в бой все как один», – а сам буду лицо свое прятать и хорониться сзади? Не могу я так поступить, но хочу как на словах, так и на деле впереди всех и перед всеми голову свою положить за своих братьев и за всех христиан, чтобы и остальные, видя это, с усердием ринулись в бой». И как сказал, так и поступил: бился тогда с татарами, став впереди всех. И справа и слева от него дружину его перебили, самого же вокруг обступили, как вода в половодье со всех сторон, и много ударов нанесли и по голове его, и по плечам, и по телу, но от всего этого бог защитил его в день битвы щитом истины, и оружием благоволения осенил голову его, десницей своей защитил его, и рукой крепкой и мышцей высокой бог избавил и укрепил его, и так среди многих ратников остался он невредим. «Не на лук мой уповаю, и оружие мое не спасет меня, – как сказал пророк Давид, – всевышнего сделал ты прибежищем твоим; не постигнет тебя беда, и раны не приблизятся к телу твоему, ибо ангелам своим поручил тебя, чтобы хранили тебя во всех путях твоих, и не устрашишься стрелы, летящей днем».

Было же это из-за грехов наших: ополчаются на нас иноплеменники, чтобы отступили мы от своих неправд, от братоненавистничества и от сребролюбия, и от суда неправедного, и от насилия. Но милосерд бог человеколюбец: не до конца гневается на нас, не вечно наказывает.

А из страны литовской Ягайло, князь литовский, пришел со всею силою литовскою пособлять Мамаю, татарам поганым на помощь, а христианам на пакость, но и от них бог избавил: не поспели к сроку совсем немного – на один день пути, а то и меньше. А как только услыхал Ягайло Ольгердович и вся сила его, что у князя великого с Мамаем бой был и князь великий одолел, а Мамай побежден и бежал, то без всякого промедления литовцы с Ягайлом побежали назад стремглав, никем не преследуемые. В то время, не видя князя великого, ни рати его, ни вооружения его, а только слыша имя его, Литва приходила в страх и трепет. Не так, как в нынешние времена, когда литовцы издеваются и насмехаются над нами. Но мы этот разговор оставим и к прежнему вернемся.

Князь же Дмитрий с братом своим Владимиром и с князьями русскими, и с воеводами, и с остальными боярами, и со всеми уцелевшими воинами, став той ночью на поганых обедищах, на костях татарских, утерев пот свой и отдохнув от труда своего, великую благодарность вознес к богу, который даровал такую победу над погаными и избавил раба своего от лютого оружия: «Вспомнил ты, господи, милость свою, избавил нас, господи, от сыроядцев этих, от поганого Мамая и от нечестивых измаильтян и от беззаконных агарян, воздавая честь, как сын своей матери. Укрепил ты стремление к подвигу, как наставлял на подвиг слугу своего Моисея, и древнего Давида, и нового Константина, и Ярослава, родича великих князей, пошедшего на окаянного и на проклятого братоубийцу, безрассудного зверя Святополка. И ты, богородица, помиловала милостию своею нас, грешных рабов твоих, и весь род христианский, умолила бессмертного сына своего». И многие князья русские и воеводы превеликими похвалами прославили пречистую матерь Божию Богородицу.

И снова христолюбивый князь похвалил дружину свою, которая крепко билась с иноплеменниками, и твердо сражалась, и мужественно встала, и отстояла с божьей помощью веру христианскую.

И возвратился князь Дмитрий в богом хранимый город Москву, в свою вотчину, с победой великой, одолев в сражении, победив врагов своих. И многие воины его возрадовались, так как захватили богатую добычу: пригнали с собою большие стада коней, и верблюдов, и волов, а их невозможно сосчитать, принесли и доспехи, и одежды, и много добра.

Тогда поведали князю великому, что князь Олег Рязанский посылал Мамаю на помощь свою силу и на реке разрушил мост, а тех, кто поехал домой с Донского побоища через его вотчину, Рязанскую землю, бояре ли или слуги, велел он тех хватать и грабить и нагими отпускать. За это князь Дмитрий хотел на Олега послать рать свою. И тут внезапно приехали к нему бояре рязанские и рассказали, что князь Олег бросил свою землю и сам убежал и с княгинею, и с детьми, и с боярами. И много молили рязанцы великого князя, чтобы он на них рати не посылал, а сами били ему челом и заключили с ним договор. Князь же послушал их, принял их челобитье, рати на них не послал, а на Рязанское княжество посадил своих наместников.

Тогда же и Мамай с немногими убежал и прибежал в свою землю с небольшой дружиной. И, видя себя разгромленным, посрамленным и поруганным, снова разгневался и разъярился он и, в сильной тревоге, собрал остатки своего войска и опять хотел пойти изгоном[150]150
  Неожиданно быстрым набегом.


[Закрыть] на Русь. И когда он это задумал, пришла к нему весть, что идет на него царь некий с Востока, Тохтамыш, из Синей Орды. Мамай же с той ратью, которую он приготовил на нас, пошел против него, и встретились они на Калке, и был у них бой, и царь Тохтамыш победил Мамая и прогнал его. Мамаевы же князья, сшедши с коней своих, били челом царю Тохтамышу, и поклялись ему по законам своей веры, и подчинились ему, а Мамая оставили поруганным.

Мамай же, увидев это, без промедления бежал со своими единомышленниками. Царь же Тохтамыш послал за ними в погоню воинов своих. Мамай же, гонимый, спасаясь от Тохтамышевых преследователей, прибежал к окрестностям города Кафы и снесся с кафинцами по договору и по обещанной ему защите, чтобы они его укрыли у себя, пока не отступят от него все его преследователи. И они разрешили ему. И Мамай прибежал в Кафу со множеством богатств, золота и серебра. Кафинцы же, сговорившись, обманули его, и был он тут ими убит. Таков был конец Мамая.

А сам Тохтамыш пошел и захватил орду Мамаеву, и царицу его, и казну его, и улус весь его взял, и богатство Мамаево раздал дружине своей. И тогда послов своих отправил к князю Дмитрию и ко всем князьям русским, извещая их о своем приходе и о том, как он воцарился, как своего и их врага Мамая победил, а сам пошел и сел на царство Волжское. Князья же русские послов его отпустили в Орду с честью и с дарами многими, а сами зимой той и весною вслед за послами отправили каждый своих киличеев со многими дарами.