Текст книги "Ее демон (СИ)"

Автор книги: Александра Павлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Как по мне – так это все ерунда. Он мог выбрать любую другую…девственницу для своего ритуала.

– Но он хочет тебя, – рассмеялся Данис.

Больше демон не стал накалять обстановку и поддевать принцессу, боясь, что та передумает в последний момент и сбежит.

Анна еще ни разу не бродила по Академии в столь поздний час. Было темно и очень тихо, неслышно было даже шорохов в саду. Лишь шум водопадов сопровождал их на всем пути к нужному месту.

У входа в подземелье Анна замешкалась на миг, сомневаясь в благоразумности своих действий. И дело было не в страхе, скорее в смущении и незнании того, что ее ожидает. Она понимала, что все это мелочь, ерунда, просто фарс, красивая традиция, дань памяти и все в этом духе. Понимала, что ничего серьезного не произойдет и не случится. Ее просто смущали некоторые детали, но и этого было предостаточно, чтобы она волновалась и нервничала.

– Поздно отступать, – с намеком за ее спиной произнес Данис, после того, как Анна на целую минуту замерла перед входом в подземелье.

– Знаю, – тяжело вздохнула девушка и шагнула под своды пещеры.

Каменную влажную лестницу освещали факелы, создавая блики на глянцевых черных стенах, отражаясь сотнями копий в каждой капле, что стекали по стенам. С улицы шел холод, но чем ниже опускались девушка и демон, тем теплее и суше становилось.

– Под пещерой, где будет проходить ритуал, есть еще одна, с горячими озерами – оттуда вся теплота, – рассказывал Данис, пытаясь отвлечь задумчивую Анну.

Но едва ли девушку волновало что-то, кроме того, что же ее ждет внизу.

Чем ниже спускались поздние гости, тем шире становилась лестница и коридор после нее, который вывел их в просторную пещеру.

Большая и идеально круглая, сферической формы, она освещалась несколькими десятками факелов, заткнутыми в стены через каждые три метра. Тут и там в углублениях в полу горели магические костры, синее пламя которых было тонким, но высоким, словно вьющимся к самому потолку. В центре стоял каменный алтарь высотой до пояса. По полу от него расходились симметричные узоры с вплетенными в них символами, а сам он был увит небольшими желобками, не сулящими жертве ничего хорошего. По всему периметру пещеры и вокруг алтаря по полу стояли маленькие плоские чаши, над которыми взвивался дым от чего-то тлеющего в них. И едва только Анна вдохнула этот пряный, яркий запах, как тут же почувствовала, как ее повело – голова закружилась моментально, и она даже немного пошатнулась.

Данис мягко удержал ее за руку и зашептал ей на ухо:

– Это дурман, чтобы жертва не сопротивлялась и не испортила ритуал. Будет немного качать, и голова пойдет кругом, тело перестанет слушаться, но ты все будешь чувствовать, видеть и слышать. И лишь ощущения немного усилятся.

Анне казалось, что она как-то заторможено повернулась и удивленно-шокированно посмотрела на Даниса, который лишь усмехнулся почти виновато – почти. Она попыталась открыть рот и что-то сказать, но едва смогла пошевелить губами. Ноги стали подкашиваться, а все тело, по мере того, как она продолжала вдыхать дурман, становилось все более ватным и неконтролируемым.

– Помни – всего лишь подобие, – напоследок шепнул демон и повернулся в сторону алтаря, будто в ожидании.

Анна повернулась туда же и заметила, как от стен, словно тени, отделились некроманты. Около десятка, все обнажены по пояс, а их тела расписаны узорами подозрительно красного цвета. Каким-то ритуальным шагом они шли к алтарю, каждый из своего угла, что-то напевая, отчего по пещере пошел гул, создавая почти мелодию. Едва ли кто смотрел в ту сторону, где была Анна и Данис, но вот из круга отделилась фигура, и в ней девушка узнала принца.

– Удачи, – шепнул напоследок Данис и исчез за ее спиной, отпустив ее руку.

Анне показалось, что она сейчас упадет, но Кассиан уже был рядом и удержал ее за плечи. Он тоже был обнажен по пояс, но его тело не было украшено ритуальными символами. В свете настоящего живого огня, всполохов синего волшебного пламени, а может дело в дурмане, что окутывал сознание, красота юноши показалась Анне поистине демонической. Рельефные мышцы под загорелой кожей на груди, плечах и руках выделялись еще больше от теней, что скользили по голому торсу. Сила так и сочилась из каждой поры, затаенная до поры до времени мощь пряталась под узором вен. И то ли дело было в атмосфере, то ли в том, что Анна начала иначе воспринимать принца – как мужчину, но она смотрела на него и не могла насмотреться. Понимала, что это некрасиво, что она, как леди, не должна наслаждаться тем, что видит. Но наслаждалась и любовалась. И ей нравилось. Волнение поднималось в собственном теле при взгляде на Кассиана и его обнаженную красоту.

Глаза Кассиана насмешливо сверкали, пока он давал Анне любоваться собой, что девушка заметила не сразу. И ей показалось, что она смутилась, но голова по-прежнему шла кругом, и она не была уверена, что это так. Лишь постаралась сделать независимый вид. Видно, у нее вышло – Кассиан хмыкнул. Он отпустил ее плечи и протянул руки к ее плащу, потянув за тесемки – нарочито медленно, чтобы понаблюдать, как храбрость и смелость медленно покинут прелестное личико: ведь под плащом была лишь прозрачная сорочка. И пусть лишь он один смотрит на нее, а другим и дела нет, девушка в ужасе распахнула глаза, когда ее одеяние оказалось на полу у ее босых ног.

Реакция Кассиана была непередаваемой: он жадно окинул ее взглядом с ног до головы, прежде чем встретиться с ее глазами, в которых вместе с паникой и стыдом нарастало нечто неясное, то самое, что будил в ней принц каждым своим взглядом, прикосновением и поцелуем. Ему нравилось то, что он видел, он был восхищен, и это волной странных эмоций прокатилось по телу юной девушки.

Взяв себя в руки и пообещав себе в другой раз вдоволь полюбоваться красотой и прелестью своей невесты, Кассиан взял ее за запястье и повел к алтарю. Анне казалось, что она шатается из стороны в сторону, но она лишь просто шла очень медленно, словно сонно крутила головой и делала каждый шаг. Возле самого алтаря, демон подхватил ее на руки и уложил на камень. Снова стало не по себе, мурашки побежали по коже, пусть алтарь под ней и был теплым. Зато в этом положении она не видела всех вокруг, и не видела их взглядов, которые на нее обратили, едва она вошла в круг некромантов, что нервировали ее, вызывали стыд и неловкость.

Кассиан медленно обошел алтарь по кругу, не отрывая от нее немного посерьезневшего взгляда, но все равно хитро сверкающего. Анна сама смотрела на него, не отрываясь, следя за каждым его медленным шагом.

По руке, сначала одной, потом другой, от плеча к запястью скользнули пальцы демона, сжимаясь поочередно на них, и заставляя ее вытянуть руки над головой. Какая-то магия не давала ей больше пошевелить ими, едва Кассиан прекращал касание. Краем глаза Анна заметила, как некроманты опустились на колени и склонили головы, уже совершенно не глядя на нее на алтаре. От этого ей стало чуть легче. Но ровно до тех пор, пока в руке принца не блеснул клинок. Тонкий и острый, с красивой рукоятью, украшенной камнями и рунами.

Сжимая ритуальный нож в руке, Кассиан стал в изголовье алтаря.

– Не бойся, – тихо прошептал юноша, нежно посмотрев ей в глаза.

И, как показалось Анне, именно этот взгляд, полный теплоты и заботы, а не дурман, окончательно заставил ее успокоиться: ушла дрожь из тела, его покинул страх, на миг вспыхнувший огнем внутри, она расслабилась, доверившись синеглазому демону.

Где-то на краю сознания Анна задумалась о том, что Кассиан едва ли что-то сделал, чтобы вызвать к себе подобное доверие. Да, он был добр, заботлив и справедлив. Но это не то, что могло бы заставить Анну открыться человеку. Подобным образом она доверяла лишь одному – Хасину. Но с ним девушка была долгие годы! Он многому ее научил, многое ей дал. Защищал, оберегал, заботился и любил всем сердцем! Его влияние на нее, его безграничная преданность ей – вот что составляло саму суть ее доверия к Бастарду. А что сделал принц? Анна не понимала своих чувств, не понимала того, почему так относится к Кассиану. Да, он ее жених, да, он ее будущее, ее Судьба. Но она едва знает его! Едва может откровенно поговорить с ним, едва ли решится спросить то, что спросит у Хасина. Так откуда все эти эмоции и чувства, ощущения?!

Но и эти мысли быстро растворились под действием волшебного дыма, который не позволял хоть одной задерживаться слишком долго: только она начинала пытаться сосредоточиться или сконцентрироваться, над чем-то задуматься, как тут же накатывало головокружение, и она теряла ход мыслей, сомневаясь даже, что после вообще вспомнит о них.

Холодная сталь коснулась раскрытой ладони Анны. Острый кончик быстро и резко порезал нежную кожу, выпуская первую кровь. Правильно предупредил ее Данис – ощущения были куда острее, и девушке показалось, что полоснули насквозь. Но даже стона не сорвалось с ее губ, хотя слезы на глазах выступили – она все так же не могла даже пошевелить губами, и любой другой частью тела. Захоти она сейчас встать и уйти, да даже просто сказать «хватит» – не сможет.

Голоса шепчущих заклинание некромантов становились все громче по мере того, как Кассиан наносил порезы сначала по ее ладоням, после под каждой ключицей – буквально царапины, но девушке казалось, что ее разрезают до костей. К дурману примешался запах крови, которая несколькими каплями оросила алтарь. И с последней из них, что упала на камень, резко смолкли голоса вокруг.

Очень медленно Анна смогла-таки повернуть голову на бок и увидеть, как некроманты плавно поднимаются с колен, медленно пятятся от алтаря и скрываются за пределами, освещенными синими кострами, что медленно стихали, и факелами на стенах, растворяясь в темноте.

– Вот и все, – наклоняясь к ее ушку, прошептал тихо Кассиан, снова находясь у изголовья, опираясь руками по обе стороны ее запястий, которыми она по-прежнему не могла пошевелить.

Порезы нещадно болели, и казалось, что кто-то в них втыкает иголки.

– Сейчас я помогу, – нежно улыбнулся принц, обходя ее и становясь сбоку.

Просто задумчивый взгляд вдруг сменился знакомо хитрым и хищным, и Анна с ужасом наблюдала, как с легкостью Кассиан взлетел на алтарь, нависая над ее телом на руках, практически касаясь ее собой и склоняясь к лицу с широко распахнутыми испуганными глазами.

– Тебе все еще не нужно меня бояться, – хмыкнул демон, одну руку протягивая к ее запястью и поднося израненную ладонь к своим губам.

Не сводя с нее своего взгляда, в котором насмешка смешалась со страстью, медленно и томно он провел своим языком по порезу, слизывая кровь и запечатывая рану своей слюной. Но даже не подумал остановиться на этом, собрав губами каждую каплю по запястью. Но сделал это настолько чувственно, что это мало походило на банальное желание помочь – скорее на ласку.

– Для вампиров кровь – основная еда, необходимая для выживания. Для оборотней кровь – способ пометить пару во время скрепления союза. Для демонов кровь – почти деликатес. Мы не пьем ее во время обеда, не стремимся где-то добыть и попробовать. Но если выпадает такая возможность – ощутить ее на языке – наслаждаемся каждой каплей. Твоя особенная, – шептал вкрадчиво Кассиан, снова заводя руку наверх и принимаясь за вторую. – Ты юна, невинна – это придает ей особый вкус: нежный, мягкий и сладкий. Кровь девственницы – не зря ее так ценят во многих ритуалах и снадобьях.

Кассиан ласкал ее кожу губами и языком, действительно наслаждаясь каждой каплей. Он смотрел в затуманенные голубые глаза Анны, которая слушала его тихий хриплый голос, как зачарованная, смотрела на него, как загипнотизированная, не способная даже отвести взгляд – настолько завораживающим было зрелище, как демон наслаждается происходящим, как блестят его глаза и влажные губы, как жадно и порочно его язык вылизывает ее кожу. Это было все так откровенно и по-своему запретно, что не могло не очаровывать.

Анна по-прежнему не контролировала свое тело, и возвращенные ей за голову руки все так же были во власти магии. Лишь дыхание сбилось, да губы высохли, глаза были широко распахнуты, а щеки румяны, выдавая ее волнение и все прочие эмоции: легкий страх, ожидание, странное недопустимое предвкушение, что кружило голову похлеще дурмана.

Облизав губы в последний раз, будто смакуя ее вкус, прикрыв от наслаждения глаза, Кассиан глухо произнес:

– Продолжим?

Плавно, хищно он слегка опустился вниз по телу девушки, не спуская с нее взгляда, а на порочных губах была усмешка, когда он позволил себе вольность на целое мгновение прикоснуться к ней собой почти целиком, дав ощутить свой вес и силу. Снова медленно, будто заставляя и ее наслаждаться каждой секундой, принц склонил голову к ее ключицам, проводя языком по порезам под ними. И как на руках, он скорее наслаждался своим деликатесом, нежели просто желал залечить раны: губы, язык ласкали кожу, собирая алые капли, которые стекали по горлу и груди, заставляя Анну понимать, что он соберет все до грамма драгоценной жидкости с ее тела. И треск ткани доказал это, когда демон с легкостью разорвал острым когтем ворот прозрачной тончайшей сорочки, даже не приложив к этому усилий. Короткий взгляд поалевших глаз на лицо и широко распахнутые голубые озера, и Кассиан снова прижимается губами к коже, спускаясь все ниже и ниже, касаясь губами часто вздымающейся груди, скользя языком между округлых полушарий по течению последней капли крови, что достались ему сегодня.

Анна с трудом может соображать, с трудом осознает происходящее – голова, затуманенная дурманом, окончательно отказывается думать. Лишь дает чувствовать. И насколько сильней казалась боль, настолько же ярче было и удовольствие, что доставлял ей Кассиан. Никогда раньше его прикосновения не были так жарки и чувственны, и не в том дело, что сегодня он зашел дальше и вел себя смелее. Каждый поцелуй на запястье посылал волну тепла по всему телу, как если бы он целовал ее губы. И практически неописуемы были те ощущения, когда он пошел дальше. Анна едва могла держать глаза открытыми, едва справлялась с жаром, что заставлял бы тело изгибаться, но оно не слушалось ее, и от того казалось, что удовольствие почти болезненное. И сейчас она уже не думала о том, что это не правильно, не красиво, не позволительно – не могла думать. Были лишь ощущения – блаженство, нарастающее удовольствие, странное чувство полета и экстаза, который еще не был ей знаком. Она задыхалась под горячими губами демона, извивалась бы и стонала, если бы могла. Но лишь часто дышала, вторя такому же надрывному дыханию Кассиана. И демон не был под воздействием дурмана, что отнюдь не делало между ними различий – он едва ли соображал лучше.

Не было ни страха, ни испуга, ни паники, и даже смущение больше не довлело над Анной. Лишь странное желание не прекращать и не останавливаться.

И Кассиан не собирался останавливаться. И, кажется, что дурман действует уже и на него, потому что он идет дальше, не думая о благоразумии, благородстве и своем обещании не обидеть и не разочаровать: горячая ладонь принца ложится на щиколотку девушки и плавно ведет вверх, поднимая длинный подол рубашки. Пальцы скользят по стройной ножке вверх мучительно медленно для них обоих в этот момент. Тонкие сильные пальцы обхватывают колено, заставляя его согнуться, прежде чем двинуться дальше: все выше и выше, по бедру, чуть в сторону, обведя по кругу большим пальцем тазовую косточку. А губы ни на миг не отрываются от кожи на груди, не касаясь самого вызывающего, скользя лишь вокруг да около, только обжигая горячим дыханием. И рука двигается дальше, еще выше, переходя на трепещущий животик, который напрягается под распластавшейся на нем ладонью, что слегка поглаживает. А после еще дальше, практически обнажая тело – прозрачная ткань вся собрана на сильном загорелом запястье, что скользил все выше, пока ладонь бесстыдно, без малейшей задержки и робости не сжимает округлую грудь, и в то же время губы накрывают, наконец, собой напряженную вершину другой. Из горла Анны вырвался хрип, а все тело прошило током, она выгнулась словно под его воздействием, зажмурив глаза от сильнейших ощущений.

И это словно послужило для демона сигналом. С каким-то отрешенным видом, вмиг закаменев, словно с болью удерживая свой контроль, Кассиан отодвинулся от Анны. Рука медленно выскользнула из-под сорочки, опуская ее по ногам. Следом же он прикрыл разорванным воротом соблазнительную грудь и в мгновение ока с легкостью слетел с алтаря и тела Анны на нем. И, прежде чем девушка раскрыла глаза, исчез из пещеры.

Словно во сне Анна смотрела в темный потолок. Факелы медленно гасли, отчего сгущалась темнота. Мысли туманом вертелись в голове, а тело все еще дрожало от того необычного ощущения, что ему подарил демон своими ласками. Не экстаз, но очень близко к нему. Назревала какая-то болезненная неудовлетворенность, но вместе с тем появлялось ощущение реальности, и Анна подумала о том, не приснилось ли ей все это. Но голова все еще шла кругом, глаза закрывались от усталости, а сознание уплывало за грань. Краем уха она услышала приглушенные сном шаги, а после чьи-то нежные и заботливые руки с легкостью подняли ее тело и прижали к крепкой груди.

– Хасин, – уже почти во сне прошептала Анна, тут же вырубаясь в надежных знакомых объятьях, которые не спутает ни с чьими даже в бреду.

***

– Я не понимаю, что произошло, – хмуро произнес Кассиан, напряженно глядя в окно, где было темно и тихо. – Я был на грани обращения, Хасин! У меня кровь закипала от ее близости! Я думать не мог, соображать! Едва смог остановиться!

Принц был зол и даже немного растерян, что злило еще сильней – он не привык не понимать элементарного, не привык не понимать самого себя, не контролировать и теряться. И тут такое – он едва смог остановиться в той пещере! Едва не совершил то, о чем потом бы пожалел!

Кассиан не собирался доходить до подобного, лишь хотел немного подразнить Анну. Но игра зашла так далеко, что он потерял голову, и едва не наделал ошибок. Анна ни за что бы не простила ему подобного, всегда бы вспоминала их первый раз с разочарованием. А как иначе все происходящее в пещере на алтаре могла воспринять такая как она? Чистая, невинная, светлая, полная надежд, мечтаний и уверенности в том, что ее не обидят, ведь пообещали. Она доверилась ему, а он едва не попрал это доверие. И ведь знал, что это может стать роковой ошибкой – Хасин объяснил ему насколько для Анны важно полагаться и верить окружающим ее людям, на примере доказал, какую боль и обиду ей приносит разочарование. И Кассиан готов был дать своей нареченной то, что она попросит от него – время, терпение, спокойствие. Да что угодно, лишь бы видеть ее глаза сияющими и счастливыми! Анна нравилась ему, он испытывал к ней теплые чувства, и не видел ничего зазорно в потворствовании ее нехитрым требованиям. Она не просила звезд с неба, не просила подвигов и чего-то нереального. Лишь малости. А он едва не сорвался, едва не натворил бед.

– Чему ты удивляешься? – хмыкнул спокойно Хасин, стоя рядом и глядя на профиль брата.

– Тому, с каким трудом смог остановится! – словно все еще не верил, что прошляпился, качал головой Кассиан. – Она такая маняща, такая сладкая и нежная – невозможно оторваться, невозможно остановиться! И это становилось все сильнее. Я боялся причинить ей вред.

Впервые принц бы так взволнован и растерян, а потому наверно и не замечал взгляда брата.

А Хасин отрешенно думал о том, как ему знакомы чувства брата. И пусть он не познал страсти с Анной – что было к лучшему – он догадывался о том, как это могло быть. И почему-то казалось, что он, в отличие от брата, не удержался бы, не остановился, не смотря на то, что выдержки, терпения и умения контролировать себя, свои чувства, желания и потребности у него куда больше. Но ведь это Анна! Так о чем вообще речь?!

– Ты смог, остальное неважно, – спокойно произнес Хасин, положив руку на напряженное плечо брата.

– Не смог бы, не появись ты так вовремя, – вздохнул Кассиан, посмотрев на брата.

– Причины не важны. Главное, что ты не испугал Анну. И при желании все можно будет выдать за сон, списать произошедшее на действие дурмана на ее разум.

– Я не хочу, чтобы она думала, что ей все приснилось, – с улыбкой покачал головой принц.

– Поверь мне, ей же так будет спокойней, – усмехнулся знающе беловолосый демон. – Она переживет муки совести и морали, спишет все на свое взбунтовавшееся воображение, и не будет иметь к тебе никаких претензий.

– Нет, – снова повторил Кассиан. – Я хочу, чтобы она помнила о том, что было. Чтобы помнила, как ей со мной было хорошо. Пусть привыкает и знает. А я буду наслаждаться тем, как ближайшее время произошедшее не будет давать ей покоя, – рассмеялся, немного расслабившись, Кассиан под качание головы брата и его улыбку.

– Порой я вижу в тебе озорного мальчишку, которым ты никогда не был.

– Я восполняю пробелы детства, – хмыкнул принц, улыбнувшись брату.

– Ты слишком быстро вырос. И иногда я чувствую за это вину. Я не давал тебе быть ребенком.

– Меня все устраивает. И я благодарен тебе. За все, – пристально глядя на брата с любовью, которую так редко демонстрировал окружающим, произнес Кассиан. – И за Анну.

– Не верю, что ты влюбился, – хмыкнул Хасин.

– Нет, – с усмешкой покачал головой принц. – Но она мне нравится. И я не хочу ее огорчать и обижать. Не желаю, чтобы мой брак был подобием тех, что я видел каждый день дома, – скривился юноша.

– Тебе повезло, что ты не наблюдал семейной жизни твоих родителей, – хмыкнул Хасин. – Пусть она и не была долгой, но по насыщенности превзошла многое из того, что я видел. Но я никогда не считала тебе тем, кого волнует семейный очаг.

– Интриг, политики и игр мне хватит и на троне, – скривился Кассиан.

– Тут ты прав, – не мог не согласится Бастард.

– А в спальне меня будет ждать милая, нежная и ласковая жена.

– Не думаешь, что тебе наскучит подобная приторность? – усмехнулся Хасин.

– Я сумею ее разбавить, – хмыкнул Кассиан, сверкнув порочными глазами.

Хасин не хотел говорить на эту тему. Ловко свернул и закончил разговор, и покинул комнату брата, направляясь к себе, где на кровати, все еще под воздействием дурмана, крепко спала Анна. Волосы в беспорядке лежали вокруг головы и по плечам, прикрывая их слегка и руки. Прозрачная сорочка больше подчеркивала, нежели скрывала ее юную красоту и прелесть девичьего тела. Почти с сожалением Хасин снова взял ее на руки и понес в ванную комнату – Анна должна была очнуться от дурмана и уснуть своим сном, иначе это могло грозить несколькими днями крепкого беспробудного коматоза.

Тихий шепот заклинания избавил девушку от сомнительно одежды, и она осталась обнаженной в его руках. Он смотрел на нее несколько минут, понимая, что едва ли еще у него будет такая возможность. А после опустил в теплую воду, касаясь ее личика, чтобы привести в чувства и разбудить.

Анна медленно приходила в себя, с трудом возвращаясь в реальность. Первое, что ощутила – тепло вокруг всего тела. Через миг поняла, что это вода. И лишь через несколько минут окончательно пришла в себя, открывая глаза и оглядываясь по сторонам и оценивая обстановку.

– Все хорошо? – нахмурено и озабоченно глядя на девушку, тихо спросил Хасин.

Заторможено Анна кивнула, все еще осознавая реальность, и как-то отрешенно глядя по сторонам, оценивая обстановку. Предусмотрительно мутная вода спасла ее от привычного смущения, когда она поняла, что на ней нет и клочка одежды. Она поджала под себя ноги, обхватила руками колени и подняла взгляд на сидящего на краю ванны демона – умоляющий и словно все еще затуманенный.

– Скажи, что мне все привиделось, – просительно прошептала Анна.

Хасин только усмехнулся, покачав головой под ее сокрушительный стон, когда она обхватила руками голову. Демон не мог ласково не рассмеяться над вполне предсказуемой реакцией.

– Я ведь знала, что нельзя соглашаться, – простонала девушка, пряча смущенное лицо и опуская стыдливый взгляд.

– Ты преувеличиваешь, – мягко улыбнулся Бастард, поднявшись с бортика и присев, чтобы быть на одном уровне с ее личиком. – Ничего серьезного и порочащего твою честь не произошло.

– Не произошло?! Да леди Мирай умерла бы со стыда! И я сейчас сгорю, – прошептала потеряно девушка. – Что это вообще было?! – тихо-тихо, словно мысли вслух, пробормотала она, рассеянно глядя в стену напротив.

– Тебе ведь понравилось, – вкрадчиво произнес Хасин, беря в руки губку и обтирая ее плечи.

И вот сейчас бы ей так же смутиться от того, в каком она виде перед другом, но она даже не задумалась, краем сознания лишь заметив, что это ведь ее демон, которому она доверяет и который никогда ее не обидит.

Мысль о доверии натолкнула на то, что она сейчас не злится на Кассиана. И ведь он сдержал свое слово: не обидел ее, не задел и не сделал больно, не заставил сожалеть. Ведь именно так – она не сожалела! Лишь была ужасно смущена, но и только. И именно за это, пожалуй, было стыдно – за то, что ей понравилось! Все казалось сном, нереальной фантазией, и можно все списать на дурман, что не давал сопротивляться и остановить происходящее. Но нет. Дурман лишь дал ей возможность насладиться всем происходящим без оглядки на стыд, мораль и честь – в тот момент она не думала об этих вещах. И сейчас, с трудом вспоминая детали, она действительно была смущена и пристыжена сама собой, но четко помнила, что в тот момент этого не было.

Анна словно противоречила сама себе, и не понимала того, что происходит в ее голове. Странность ситуации, мысли о доверии, какие-то отголоски подсознания, но общая картина перед ней так и не сложилась.

Девушка глубоко ушла в себя, пытаясь поймать ускользающую мысль, что даже не заметила, как прошло время. Дурман окончательно еще не покинул ее голову, а вдобавок навалилась смертельная усталость – будто разом и резко.

– Я приготовил одежду, – нарушил тишину Хасин, поднимаясь на ноги. – Буду ждать тебя в комнате.

Анна рассеяно кивнула и, дождавшись, когда за демонов закроется дверь, вылезла из воды, быстро вытерлась и оделась в одно из своих платьев. В спальне Хасин усадил ее на кровать перед собой и расчесал ее волосы, высушив тяжелые пряди.

– Спасибо, – обернулась к нему Анна, но смотрела словно мимо, все еще находясь в своих мыслях.

Хасин нахмурился, но не стал выпытывать, что так беспокоит принцессу, догадываясь и просто давая ей время привыкнуть и немного отойти от произошедшего.

– Тебе нужно отдохнуть. Пойдем, я провожу тебя к себе, – улыбнулся заботливо демон, помогая девушке встать на ноги.

Он мог бы оставить ее у себя, но ему тоже нужно было подумать и успокоиться после увиденного в пещере. Наблюдать за братом и Анной, пусть и всего несколько мгновений, оказалось намного тяжелей и больней, чем просто представлять и воображать. Реальность превзошла все фантазии, и Бастард уверился, что ему однозначно не будет места рядом с ними – он не сможет больше увидеть нечто подобное и остаться таким спокойным и рассудительным, каким был сейчас: огромного труда ему стоила маска беспечности и равнодушия.

– Не нужно. Я сама. Хочу немного…подумать, – остановила девушка Хасина, направившись к двери из его комнаты.

Демон озабоченно проводил ее взглядом, позволяя уйти. А как только за ней закрылась дверь, позволил себе расслабиться и устало прикрыть глаза, в которых плескалось море боли.

Как сильно он ошибался, полагая, что в силах справиться с тем, что ему предстоит наблюдать, как любимая девушка влюбляется, привязывается и доверяет другому. Нет, он не в силах. Это слишком больно, слишком невыносимо и мучительно – смотреть, подталкивать и направлять в обратную от себя сторону. Он помнил про свой долг, понимал, что все равно Судьба возьмет свое. Да и не решился бы вмешаться, не смог бы причинить боль Анне своими чувствами, понимая, что она все равно не будет с ним. Ему казалось кощунством заставить Анну полюбить себя иначе, чем просто друга, а потом просто отдать другому. Да и глупа даже сама мысль о подобном развитии событий! Он не посмеет пойти на подобное. Не вмешается в судьбы брата и Анны, не станет на пути их счастья, что было обещано. И он готов ради них пожертвовать своим – уже жертвует им с того дня, как осознал свои чувства к своей Амани.

Все, что остается ему, чтобы окончательно не расклеиться, это ждать. Этот год – последний год Кассиана в Академии. Именно это Хасин обещал брату – быть с ним, пока тот еще учиться. Осталось всего полгода, и он сможет быть свободным от своего обещания, сможет уйти и получить, наконец, долгожданную свободу, о которой грезит сейчас еще больше прежнего – ведь жизнь становится все невыносимей.

***

Анна медленно брела по преподавательскому общежитию, а после академическому двору к своему. Холод и снежный ветер окончательно сняли с нее действие дурмана, и она смогла связно мыслить.

Смущение, стыд, даже негодование никуда не делись. И Анна не могла не терзаться от того, что противоречило ее воспитанию и манерам. Для нее произошедшее было из ряда вон выходящим. И все равно, что действительно ничего слишком серьезного не случилось. Все равно, что для всех вокруг это норма, что никто ее не осудит, да и даже никто и знать не будет о том, что произошло с ней наедине с принцем. Хотя она сама себя выдаст, едва только увидит завтра Кассиана, оставалось лишь надеяться, что он не станет ее дразнить и поддевать, намекать на произошедшее и вообще напоминать о сегодняшней ночи.

Но мысли о своем недостойном поведении и том, как ей все понравилось – о боже! – были где-то на краю сознания. Куда напряженней Анна думала о том, уже давно крутилось в ее голове и не давало покоя, и лишь сейчас начинало формироваться в связную картинку. Картинку, которая поражала своей абсурдностью, нелепостью и невообразимостью.

Банальный вопрос доверия очень остро и резко перестал быть таким уж банальным.

Анна всегда непросто строила свои отношения с людьми. Еще в детстве научилась не доверять фальшивым улыбкам, когда после слезы текли по щекам, а вслед несся издевательский смех. Она хотела иметь друзей, искала их в своем доме, но с каждым разом огорчалась все больше, и слишком быстро поняла, что пора прекратить попытки видеть в людях то, что хочется, а не то, что есть на самом деле. И она закрылась в себе, замкнулась и едва кого-то впускала в свое большое, доброе и чистое сердце, готовое принять всех и каждого, кто будет так же искренен, как и она сама. Но таких были лишь единицы. А после была роковая ошибка, когда доверившись не тому, она разочаровалась еще горше. И разочарование вылилось в страх и боль, такую сильную, что не хотелось жить. И лишь присутствие рядом Хасина помогло ей прийти в себя, вернуть прежнее желание жить, улыбаться и идти к своим скромным мечтам. Лишь этот демон всегда давал ей стимул, веру, опору и надежность. Он прививал ей силу, учил быть смелой и не бояться всего и всех. Научил быть настоящей, не терять своей души и быть самой собой. Он ни разу не разочаровал ее, ни разу, никогда не обидел, ни разу не сделал больно и не предал. Он был единственным, кому она всецело, полностью и безоговорочно доверяла. Они могли говорить о чем угодно. Она могла задавать самые смелые и нелепые вопросы, и он отвечал. Долгие годы Хасин был для нее единственным дорогим человеком.