Текст книги "Игра в исцеление"
Автор книги: Александра Соколова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
– Скажи, Вэлери, тебе не бывает скучно одной сидеть дома целый день? – наигранно вежливо спрашивает мисс Одли, чем вызывает у меня еще большее отвращение к себе. – Насколько я знаю, твой отец работает до вечера, а ты практически никуда не выходишь и ни с кем не гуляешь. Разве у тебя нет друзей?
Если бы у меня не были нарушены биологические часы, и я следила за временем так же, как мисс Одли, то я бы, безусловно, умерла со скуки. Но у меня есть сбившийся режим сна, интернет и видео для Кесси, поэтому я стараюсь не думать о внешнем мире. Впрочем, знать все это посторонним людям не обязательно.
– Я нахожу себе занятие каждый день, а особо близких друзей у меня нет, – отвечаю я, смотря прямо в глаза мисс Одли.
Правда в том, что у меня вообще нет друзей. Психотерапевт наверняка знает об этом, но все равно продолжает задавать никому ненужные вопросы, а я продолжаю на них отвечать.
– Хм, – задумчиво произносит женщина, не сводя с меня глаз.
Впервые за все наши сеансы, если не считать того случая с телефонным звонком, мисс Одли откладывает свой толстый блокнот. На моем лице невольно появляется удивление. Обычно мы с мисс Одли говорим о Кесси (если вдруг она делает ошибку и говорит о моем сестре в прошедшем времени, будто она и вправду разбилась, я нервно перебиваю и поправляю ее, на что доктор хмурится и тяжело вздыхает), но сегодня, как я уже поняла, что-то пойдет явно не по плану. Мне становится не по себе. Я не хочу попасть в одну из ловушек этой женщины.
– На самом деле, Вэлери, я пришла к тебе сегодня, чтобы предложить тебе кое-что очень важное, – проследив за моей реакцией, психотерапевт начинает играть на моем любопытстве.
– И что же? – невольно поддавшись, задаю вопрос я, стараясь не выдавать свое напряжение.
– Как ты знаешь, уже долгие годы бывший детский сад на Брингтон-стрит уже давно оборудован для различных сообществ и групп поддержек для людей, которые нуждаются в них, – мисс Одли кашлянула. – Недавно миссис Хенс, моя очень давняя и опытная коллега, организовала группу для подростков, которые не могут самостоятельно решить свои проблемы. Так вот, после некоторых раздумий мы решили предложить тебе поучаствовать в этих собраниях. Ты будешь ходить туда каждый вечер субботы и общаться с людьми твоей возрастной категории. Мы надеемся, что тебе пойдет это на пользу.
Пару минут мы сидели молча. Это время я провела с пользой – придумывала оптимальный вариант, как наиболее вежливо отказаться от такого «заманчивого предложения». В голове созрело несколько идей: первая – сказать, что каждую субботу мы с отцом ходим в кино, поддерживая семейные традиции. Но, подумав, я решила для себя, что такая традиция покажется мисс Одли довольно странной, кроме того, она может спросить, какие фильмы сейчас идут в прокате, а мои знания о современном кинематографе закончились примерно года три назад. Второй вариант, и самый, что ни на есть, разумный: рассказать грустную историю о том, как мы раньше, радуясь предстоящим выходным, проводили счастливое и беззаботное время вместе, разговаривая или занимаясь духовным развитием. Но сейчас, когда Кесси погружена в учебу, а мама все еще болеет, мы с отцом единственные, кто сохраняет наш бережный очаг семьи. Поэтому без меня папа будет один в пустом доме, и я просто не могу оставить его в таком состоянии. Наверняка после моего чувственного рассказа растает даже ледяное сердце мисс Одли. А если она вдруг захочет придраться, отец смело подтвердит мои слова (он, как и я, недолюбливает женщину, прямо сейчас сидевшую напротив меня), поэтому план казался идеальным.
Я уже было открыла рот, но тут случилось то, чего я больше всего опасалась: меня подловили.
– Как ты должна понимать, группа поможет тебе удовлетворить необходимые коммуникативные потребности, а значит, мы с тобой будем видится реже, – мисс Одли сняла свои огромные совиные очки и начала вглядываться в меня с еще большим, почти нездоровым, интересом.
Как бы она мне не нравилась, должна сказать, что эта женщина, сидящая напротив меня, умна даже для доктора. Она решила сделать два дела сразу: заставить меня общаться с психами моего возраста, и избавить себя от неприятных и бесполезных встреч со мной.
Я бы с удовольствием посмотрела на ее распухшее лицо, если бы сказала, что «с удовольствием хочу оставить наши еженедельные занятия», но сейчас на карту поставлено довольно много. В первый раз полтора месяца я смогу почувствовать свободу от ее интенсивного лечения, поэтому сейчас выбор для меня очевиден.
– Хорошо, я приду, – сделав паузу, я все же решаюсь закончить предложение, – однако я совсем не понимаю, зачем мне группа помощи, я считаю, мисс Одли, что вы тратите на меня, здорового человека, слишком много времени, ведь наверняка у нас в городе есть люди, нуждающиеся в вашей поддержке больше.
После моих слов мисс Одли снова, как и при моем упоминания о Кесси, нахмурила брови и надела очки. Тишину, нарушали только проезжавшие машины, на которые я смотрела из окна. Стогвурд проживал очередной жаркий денек, не заботясь ни о ком, включая меня. Порой мне нравилось думать, что город – это целый мир, который способен чувствовать гораздо больше, чем обычный человек. Но стал ли наш маленький и тихий Стогвурд настоящим центром Вселенной для кого-нибудь, я не знала. И не хотела бы узнать никогда.
Мисс Одли начала собираться. Она по-прежнему не проронила ни слова, и я терпеливо ждала, каков будет ее окончательный ответ. Задать вопрос первой я не решалась, так как понимала, что несколько неосторожных слов еще больше, чем сейчас, огорчат моего психотерапевта. Я не сильно пеклась за ее эмоциональное состояние, однако понимала, что оно во многом будет влиять и на меня.
– В любом случае, тебе пойдет это на пользу, Вэлери, – уже на пороге произнесла мисс Одли. – Собрание будет завтра ровно в семь вчера. Не опаздывай. Всего хорошего.
Проводив мисс Одли, я впервые начинаю задумываться о ее работе и о том, сколько у нее еще пациентов и есть ли среди них такие, как я, непонимающие, от чего их лечат. Это было бы довольно забавно, но в любом случае, я вряд ли узнаю о них, даже если украду тот самый волшебный блокнот. Есть еще один вариант: поспрашивать об этом тех психов, с которыми мне предстоит сидеть в бывшем здании детского сада. Но для начала мне предстоит с ними познакомиться. И я уже заранее уверена, что буду лишней в их группе. О чем мне рассказывать? И, что еще важнее, что расскажут мне они? Надо обязательно рассказать об этом Кесси, которая наверняка будет хохотать от сложившийся ситуации до потери пульса. А я каждый раз, думая о ней, я невольно забываю и о сбившийся биологических часах, и о противной даме с совиными очками, и в целом обо всем в этом мире.
Глава 3
Кажется, что сегодня удача наконец на моей стороне. Подходя к серому одноэтажному кирпичному зданию, я смотрю на время и поняв, что до семи остается еще пять минут, облегченно вздыхаю и приоткрываю массивную дверь.
Снаружи оказывается темно и сыро. Видимо, тут не особо заботятся о чистоте. Когда глаза привыкают к темноте, я вижу два указателя – направо и налево. На первом написано:
«Групповые занятия для нуждающихся. Старшая группа».
На втором я вижу ту же самую надпись, только с пометкой «Младшая группа».
Ни один из указателей, прикрепленных к разным коридорам, не внушает мне доверия. В первый раз на два дня я наконец осознаю, на что я согласилась. Мне предстоит увидеть не просто психов, а психов-подростков, которые, как мне кажется, будут опаснее любого взрослого убийцы. Вероятнее всего, на первый взгляд они будут казаться абсолютно нормальными, но в любой момент они, как ядерная бомба, могут взорваться. Поверить не могу, что в такой группе присутствует лишь одна взрослая женщина, а не пара хороших и сильных санитаров.
Левый коридор оказался не таким большим. Каждый мой шаг отдавался шумным эхом, и от этого мне еще больше стало не по себе. Такое ощущение, что кто-то постоянно наблюдает за мной и идет вслед, даже не думая отставать. Но каждый раз, когда я оборачивалась, я видела вокруг себя лишь пустоту, и корила себя за излишнюю паранойю, вызванную, должно быть, неприятным впечатлением от всего этого клуба. Если бы сегодня в Стогвурде не было пасмурно, то сюда вполне мог пробиться хоть какой-нибудь свет. Пройдя мимо запертых дверей по обе стороны от меня, я наконец добираюсь до освещенного зала в конце.
Дверь была не заперта. Сделав шаг в неизвестность, я останавливаюсь и вздрагиваю. В мою голову невольно просачиваются воспоминания о школе и моих одноклассниках. У меня никогда не было друзей, да и я сама к этому не стремилась. Меня не звали на крутые вечеринки, хотя периодически новенькие парни в нашей школе пытались наладить со мной контакт. Но все безуспешно. Сколько себя помню, я всегда была отчужденной. Каждый день я чувствовала себя странной новенькой, с которой никто не решался заговорить.
Отбросив ненужные мысли, я наконец захожу. Зал оказался совсем маленьким, должно быть, раньше тут развлекались совсем дети. Нежно-голубые обои в цветочек, разодранные углы, разрисованные маркерами – все это напоминало о том, что о косметическом ремонте власти города и не слышали. Сам зал был пустым, но в середине, по кругу, стояли пять стульев, три из которых уже были заняты.
Первой, кто меня заметил, была маленькая темноволосая девочка с очками, подобным тем, что я постоянно вижу на мисс Одли. Не присмотрись я повнимательнее, сразу решила бы, что ей не больше тринадцати, но затем замечаю, что она сгорбилась настолько, что кажется больным щенком, загнанным в огромную для него псарню. На ней старое темно-бордовое потрепанное платье, туфли в стиле шестидесятых и темно-коричневая кофта. Волосы собраны в длинную и густую косу, а маленькие темные глаза еле заметны сквозь толстую оправу очков. Она сидела лицом к двери, обхватив плечи руками, будто боясь уронить себя. Увидев меня, ее рот чуть приоткрылся, словно хотела сказать что-то, но потом покосилась на других и видимо сочла, что в данный момент и в данном месте это неуместно, поэтому выдавила из себя зашуганную, как и она сама, улыбку, и быстро перевела взгляд на небольшой столик, стоявший недалеко от нее (там стояла коробка сока, а подле лежали пластиковые стаканчики и тарелки с печеньями).
Следом за ней, сидевший напротив нее парень обернулся на меня, наши взгляды на секунду встретились, и я заметила в них какую-то пустоту и отчужденность. Он так же непринужденно и спокойно отвернулся от меня, как и поворачивался. Сидел он спиной к двери. Но даже по одному взгляду на него можно было понять, что этот парень явно не страдает заниженной самооценкой, в отличие от той зашуганной в очках.
Даже сидя на стуле он выделялся ростом. Спортивное телосложение, русые волосы, большие голубые глаза, светлая кожа и выделяющиеся скулы. Одет он был в черные обтягивающие джинсы и белую толстовку. Несложно догадаться, что если он посещает школу, то наверняка является там звездой. Ради таких, как он, по рассказам Кесси, девчонки готовы облить соперниц кислотой, лишь бы он встречался именно с ней, и они ходили за ручку по школьным коридорам.
Казалось бы, какие у него могут быть проблемы? Выглядит он (пришлось самой себе в этом признаться) как мальчик с обложки, которому порой не нужно даже протягивать руку – все и так будет его. Но единственные, что выдавало его, были глаза. Прекрасные, но пустые и холодные. Абсолютно безжизненные, они составляют контраст всему телу и внешности. Они словно последний луч солнца на закате, но в отличие от него жизнь не вернется к ним следующим днем. Мне стало ясно: этот парень, который прямо сейчас спокойно и холодно смотрел на экран своего айфона, явно пережил такое, после чего люди либо кончают с собой, либо закрываются настолько, что ни один психолог или психиатр не сможет достучаться до них, если они сами того не захотят. Очевидно, что мало кто выходит на контакт.
Третьей, кто обратила на меня внимание и издавшая чересчур эмоциональные членораздельные звуки, была кудрявая рыжеволосая девушка с большими светло-карими глазами. Когда я увидела ее, то сразу заметила у нее в руках пачку сигарет, в которую она тщательно пыталась запихнуть какой-то маленький мешочек. Ее огненные волосы, довольны длинные (ниже лопаток), густые и волнистые показались мне чересчур вызывающими, как и ее макияж. Длинные стрелки на глазах и явный перебор с тушью настолько, что ресницы похожи на паучьи лапки, а губы накрашены яркой красной помадой, местами видны неровности. Несмотря на румяна, кожа у нее почти такая же бледная, как и у меня, а вот синяки под глазами гораздо больше. На ней был черный топ, открывавший все женские прелести, такая же черная кожаная юбка и такого же цвета колготки в крупную сетку. На спинке стула висела кожаная куртка. Она сидела, положив ногу на ногу, всем своим видом показывая, что у нее куча дел, а сидит она здесь будто по ошибке, как человек, купившей билет в первый класс, но из-за технического сбоя оказавшийся в третьем. Взгляд рыжеволосой блуждал на мне целую минуту, потом она сморщилась и перевела взгляд на других:
– Ого, видали, у нас свежая кровь. Наверняка по твоей части, мышонок.
Это обращение было направлено к той зашуганной девушке, которая, услышав свое прозвище, явно ей неприятное, вздрогнула и сильнее вжалась в спинку стула. Я молча наблюдала за всей этой картиной, намереваясь дать отпор рыжеволосой, которая, снова подняв голову на меня, явно хотела что-то сказать, но лишь чудом не успела. Послышались шаги и вскоре передо мной в дверях появилась невысокая женщина, еще полнее мисс Одли, в большом и растянутом вязаном сером платье с длинным рукавом. Эта престарелая дама с седыми волосами должно быть, и была миссис Хенс, о которой я уже слышала.
Взгляд этой женщины был каким-то озадаченно-требовательным, будто она уже давно дала задание и теперь удивлялась, почему мы до сих пор ее не выполнили. На меня она не произвела особого впечатления, зато на тех троих, сидевших на стульях, она была какой-то тревожной кнопкой. Мышонок выпрямилась и вновь пыталась изобразить улыбку, рыжеволосая быстро засунула пачку сигарет в сумку и так же стремительно закрыла ее, даже тот бесчувственный парень, не торопясь, но все же убрал телефон в задний карман своих брюк. Наблюдая за этим буквально две секунды, я ухмыльнулась: а они не плохо выдрессированы, интересно, что эта миссис Хенс делает с теми, кто нарушает ее правила? Сразу четвертует или, что намного хуже, отправляет на воспитательную беседу к мисс Одли.
Сначала полная дама оглядела своих подопечных и, в знак приветствия, кивнула головой, затем ее взгляд остановился на мне и на миг она просияла.
– А, мисс Блэр, рады, что вы решили присоединиться к нам, – ее полная рука с силой начала сжимать мою.
Хромая на левую ногу, она медленно подошла к своему стулу и села рядом с зашуганной девчонкой напротив рыжеволосой, и жестом указала мне на свободный стул справа от нее и слева от парня.
Не успела я сесть, как в ушах зазвенел ее хрипловатый голос:
– Добрый вечер, мои дорогие. Мы встречаемся уже почти месяц, и вот сегодня в нашем дружном коллективе пополнение, – она повернула голову в мою сторону.
Наступила неловкая для меня пауза. Все начали смотреть на меня, как на новую игрушку, которой пока не знаешь, как пользоваться. Они ждали от меня разгадки, в данном случае – хотя бы приветствия, но я твердо решила для себя молчать, пока ко мне не обратятся.
Такие гляделки продолжались около двух минут. Я обводила взглядом всех присутствующих и находила в них одно сходство – они все больны. Чем именно, я не знаю, но абсолютно уверена в том, что мне здесь не место. Наконец миссис Хенс, поняв, что я не собираюсь устраивать концерт в честь моего присоединения, громко вздохнула.
– Что ж, Вэлери, я предполагаю, что тебе очень интересно, чем мы тут занимаемся, – женщина одарила меня своей улыбкой, выставляя на показ пожелтевшие зубы. – Каждую субботу мы встречаемся здесь ради одной единственной цели – помочь вам. В жизни бывают разные проблемы, и не каждый может самостоятельно разрешить их. Поэтому цель нашего коллективного тренинга проста: спасти себя и помочь спасти другого, именно в этом аспекте мы строим ваш будущий мир.
Очень идеалистическая речь для такой неидеалистической женщины. Во время ее разговора я поочередно смотрела на всех присутствующих и ясно поняла, что в ее словах нет ни правды, ни искренности. По глазам этих людей понятно, что они ходят сюда только для галочки. Могу поспорить на сто долларов, что даже сама миссис Хенс не верит в слова, которые она только что произнесла с таким энтузиазмом.
– И раз так получилось, что у нас новичок, давайте еще раз все дружно со всеми познакомимся, – продолжила женщина, пытливо всматриваясь в наши лица. – Кто хочет начать?
Наступила тишина. Желанием похвастаться своими душевными проблемами, как это ни странно, не оказалось. Парень сидел с опущенной головой, рыжеволосая, запрокинув голову, смотрела в потолок, а зашуганный мышонок продолжала сжимать свои плечи. Именно ей не повезло столкнуться взглядом с миссис Хенс, которая явно теряла терпение:
– Бетти, тебе слово.
Такой повелительный тон явно не предполагал ответа «нет», ни молчания, поэтому темноволосая девчонка нервно сглотнула и начала одергивать платье. Спустя минуту она заговорила тихим, едва слышным, голосом.
– Добрый вечер, меня зовут Бетти Хармс, мне шестнадцать лет. Я здесь потому, что у меня проблемы в школе. Мои одноклассники… они меня… – тихий голосок начал дрожать.
После этого малообещающего рассказа наступила очередная пауза. Казалось, эта Бетти сейчас расплачется и убежит к чертям от всего этого. Но тут нервы сдали у рыжеволосой:
– Твои одноклассники тебя ненавидят и дразнят, потому что ты зашуганная зубрила, мышонок. Таких никто никогда не любит. Ты…
– Кэролин! – вмешалась миссис Хенс, приподнявшись со стула и повысив голос. – Разве ты не помнишь, что я говорила насчет оскорблений и вмешательств и чужой рассказ?! Или, может, хочешь лишний час посидеть наедине со мной, чтобы я лично все тебе разъяснила.
Кажется, рыжеволосая хотела поспорить, но, как только услышала про необходимость остаться, что-то пробурчала себе под нос и, скрестив руки на груди, умолкла.
Миссис Хенс вновь тяжело опустилась на стул и глубоко вздохнула:
– Бетти, как я полагаю, выразилась не совсем точно. Ведь мы не вправе обвинять кого-то в наших проблемах, не дойдя до самой истины. Бетти очень хорошая и умная девочка, но из-за излишней начитанности порой она воспринимает себя другой, не похожей на остальных. С этим связаны ее проблемы в школе и со сверстниками. Мы пытаемся показать Бетти, как важно отбросить предрассудки, залегшие глубоко в нас, и попытаться избавиться от нагнетающих страхов.
«Получается у вас плохо, раз она сидит еле живая и готовая зарыдать в любой момент» – сразу же подумала я.
– Хорошо, кто следующий? – голос миссис Хенс с каждым сказанным словом становился все более раздражительней. Наверняка она думала, что достигла неимоверным результатов, которые должны были впечатлить меня, но вместо этого я увидела безынициативный людей, готовых скорее попасть в логово маньяка, чем сюда. Женщина отчаянно пыталась спасти ситуацию, но получалось плохо, или, лучше сказать, не получалось никак. Словно утопающий, который тянется за спасательным кругом, она посмотрела на парня, сидевшего возле меня. – Мэтью?
Услышав свое имя, парень, в отличие от Бетти, не подал никаких признаков жизни, продолжая сидеть с опущенной головой. На минуту мне показалось, что он даже не дышал. Все сидели тихо, даже миссис Хенс не подталкивала его, будто здесь уже вошло в привычку долгое ожидания именно русоволосого парня. Когда я уже предполагала, что он просто заснул, Мэтью заговорил спокойным голосом, идеально подходивший к его внешности, в частности, к глазам.
– Полгода назад мой пьяный папаша зарезал мою мать прямо у меня на глазах, – голос парня звучал настолько обыденно и непринужденно, что по моему телу пробежала дрожь. – С тех пор я ничего не чувствую. Они не знают, что со мной делать.
Повернув голову, я поняла, что все это время он будто обращался ко мне, чуть приподняв свои безжизненные голубые глаза. И так же неторопливо, как все его движения, Мэтью перевел взгляд на миссис Хенс.
– Поэтому я сижу здесь, – это была его последняя фраза, которая последовала после долгой паузы, когда мы уже подумали, что парень закончил говорить.
Миссис Хенс, судя по ее побагровевшему лицу, не была довольна сказанным Мэтью фразами. Женщина довольно долго смотрела на парня, который вообще не обращал на нее никакого внимания, продолжив сидеть с опущенной вниз головой. Поняв, что зрительным контактом она ничего не добьется, коллега мисс Одли сменила тактику.
– Конечно, Мэтью немного заблуждается, – миссис Хенс нашла необходимым обратиться именно ко мне. – Мы долго работали с мальчиком и тщательно выбирали для него именно то, что, как нам кажется, сможет помочь ему. Ведь жить в современном мире, не чувствуя абсолютно ничего, совершенно невозможно. Поэтому мы сочли нужным отправить Мэтью именно сюда, дабы он почувствовал себя среди своих сверстников и смог наконец раскрыться.
Пока все его раскрытие остановилось на произношении нескольких фраз. Хотя, я думаю, в первый день их собрания он вообще ничего не говорил. С этой точки зрения можно смело сказать, что миссис Хенси достигла огромнейших успехов.
На пару секунд я пыталась представить, что это такое – ничего не чувствовать. Просто в один прекрасный день грань эмоций срывается, и ты падаешь в абсолютную бездну. В ней ты не слышишь ничего и забываешь обо всем. Тебе настолько все равно, что постепенно ты теряешь себя. И мир вокруг меркнет, ты остаешься один наедине со своими демонами.
Сомневаюсь, что хоть кто-то сможет помочь этому парню. Хотя Кесси наверняка бы постаралась это сделать, но сейчас она далеко от сюда, а я, к большому сожалению, сижу здесь.
Я очнулась от собственных мыслей, когда услышала резкий или слишком уж наигранный женский голос. Похоже, теперь слово давалось той рыжей, которая уже не могла спокойно сидеть на своем стуле. Последние десять минут она ерзала так, будто очень сильно хотела в туалет
– Хэй, я Кэролин Фостер, адрес говорить не буду, а то боюсь, мои поклонники узнают и будут караулить, – несмотря на то, что говорить она старалась непринужденно и фальшиво, все равно слышались нотки нервозности и нетерпения. – Итак, ты вряд ли хочешь узнать, как такая красотка, как я, попала в этот клуб неу… Короче, не буду жаловаться на свою судьбу и на мою жизнь, я – наркоманка. Сейчас я уже не колюсь, но поверь мне, блондиночка, когда пробуешь это, кажется, что весь мир играет по твоим правилам. Мне было так чертовски хорошо, но потом, когда действие заканчивалось, а на утро я просыпалась в какой-то дыре абсолютно голая, с синими венами и забитой головой, и будто попадала в ад. Так было до тех пор, пока однажды меня не сдали нашим любимым врачам. Тогда я и завязала, иначе отправилась бы в клинику, после которой люди ходят как зомби… Вообще, все началось со школьной вечеринки. Тогда мой, сейчас уже бывший, парень, позвал к себе в двухэтажный дом около сотни человек, и было весело, алкоголя было больше, чем вы все вместе можете себе представить. Там ходил один парень, сначала он толкал травку, потом кокаин, а потом, для тех, кто насытился и тем, и тем вдоволь, подносил маленький шприц и показывал, куда нужно колоть. Самая первая доза – самая лучшая, и мне было так чертовски весело, я даже не помню, как прыгнула в постель к своему бывшему, но помню, как мы трахались, как кролики, и это было…
– Достаточно, Кэролин, я думаю, Вэлери поняла суть твоей проблемы, – миссис Хенс демонстративно прокашлялась, видимо, она не была фанаткой подростковых тусовок. – Кэролин попала в непростую ситуацию, она стала жертвой развращенных нравов современной молодежи. Нам вовремя удалось спасти ее от самого дна, и вот сегодня и на протяжение месяца она с нами пытается восстановить свою обычную жизнь.
Услышав этот комментарий в свой адрес, рыжеволосая громко фыркнула. Этим она давала понять, что и так побывала на самом дне, и то, что она уже не наркоманка – только ее личная заслуга. Миссис Хенс, пропустив мимо ушей такую яркую реакцию на свои слова, обратилась ко мне:
– Итак, Вэлери, каждый поделился своей проблемой. Теперь, может быть, ты расскажешь нам то, что беспокоит тебя?
Меня беспокоит то, что все думают, будто я больна. Меня беспокоит то, что люди заживо хоронят мою сестру и не верят в выздоровление матери. Меня беспокоят этот странный крик в моей голове. Меня беспокоит то, что я оказалась среди больных людей, чувствуя себе самой здоровой. И сейчас, больше всего, меня беспокоят эти взгляды, которые так и ждут, когда я расскажу свою душераздирающую историю, которой у меня нет.
Опять эта надоедливая тишина. Единственное, что я сейчас слышала, было собственное, чуть сбившееся, дыхание. Что мне сказать им? Единственное, на что я могу пожаловаться сейчас, так только на то, что порой приходиться голодать. А еще мой отец иногда выпивает после работы и мне приходиться убирать пустые бутылки со стола. Просто бред какой-то. Этим подросткам нужна помощь, у них серьезные проблемы. А я среди них будто путешественник, перепутавший автобусы и теперь с недоумением смотрящий по сторонам.
С другой стороны, если я так и продолжу молчать, я рискую остаться наедине с этой миссис Хенс, которая уже чуть приоткрыла рот. Но, хуже всего, если все посчитают, что я не готова для коллективных занятий, и меня вновь отправят к мисс Одли (точнее, ее отправят ко мне).
Я нервно сглотнула. Насколько бы мне сильно было здесь некомфортно, даже это лучше, чем беседа с моим напыщенным психологом, которая только и делает, что коллекционирует мои болезни.
– Как вы уже поняли, меня зовут Вэлери, – я глубоко вздохнула. – Несколько месяцев назад моя старшая сестра Кесси попала в аварию на 39-ом шоссе. И, если честно, я не понимаю, зачем я здесь. У меня нет и не может быть психологической травмы, со мной все нормально. И, тем более, моя сестра жива и сейчас учиться в колледже.
На этот раз пауз не было. Я услышала сразу несколько звуков. Первый – короткий смешок. Я повернула голову в сторону рыжеволосой и увидела, как она прикрывает рот рукой. Наши взгляды на секунду встретились, и видимо что-то такое было в моих глазах, после чего она перестала смеяться и убрала руку, теперь всматриваясь в меня с удивлением.
Потом я услышала тихое шептание Бетти. Она единственная из всех присутствующих смотрела на меня с состраданием. Это мне не понравилось. И зачем она жалеет меня, если я и так сказала, что со мной все хорошо? Лучше бы посочувствовала тем, кто каждый день видит ее одежду. Мышонок, заметя мой взгляд, быстро опустила голову и густо покраснела.
Я нахмурилась и перевела взгляд на парня. Как ни странно, голова Мэтью не была опущена, и наши взгляды встретились. Его глаза были как первый снег – холодные, но красивые. Он просто смотрел на меня, и в его глазах не читалось ничего, кроме полного равнодушия. Но что-то внутри заставило меня всматриваться в них глубже, на секунду, не больше, мне даже показалось, что в них блеснул огонек надежды. Когда он снова опустил взгляд, я осознала, что кусаю нижнюю губу. Я быстро отвернулась.
Последней я заметила недовольный взгляд миссис Хенс, которая переводила взгляд то на меня, то на свои наручные часы. Похоже, наша групповая терапия близилась к своему логическому завершению.
– Что ж, возможно, Вэлери нужно еще немного времени, чтобы поделиться с нами своими проблемами, – она будто перестала замечать меня, обращаясь к остальным. – К сожалению, наше время подошло к концу, поэтому не смею вас больше задерживать. Следующее занятие будет через неделю, и попрошу никого не опаздывать. Нам предстоит многого достичь, но вы уже на правильном пути.
Все присутствующие в маленьком зале быстро начали расходиться. Мисси Хенс, которая только что говорила о конце «с сожалением», первая, быстрыми шажками, насколько позволяло ей это ее телосложение, вылетела из зала. Кэролин, громко сказав «наконец-то», вновь достала свою пачку сигарет, достала одну и положила ее в рот. Потом быстро встала, накинув куртку, подошла к столу, раскидала по карманам горсти печенья, и, демонстративно хлопнув дверью, вышла.
Следом за ней вышел Мэтью, засунув в руки в карманы и прикрывая лицо капюшоном. За его уходом я проследила с жадным любопытством, а когда наконец очнулась, то поняла, на сколько это, должно быть, выглядело глупо со стороны.
Бетти, которая уже встала со стула и посматривала на коробку с соком, уже собиралась подойти к столику, но, заметив мой блуждающий взгляд, слегка вздрогнула и быстро, чуть ли не бегом, направилась к двери, будто нарочно стараясь не издавать ни звука. После этого я осталась одна.
Недолго думая, я так же, как и Кэролин, начала грабить стол. Очень удачно недалеко лежал небольшой пакет, в который я вывалила остатки печенья. Взглянув на сок, я решила забрать и коробку, тем более она была даже не начата. Раньше я бы спокойна прошла мимо. Сейчас, учитывая наши сложные отношения с едой, я оправдываю мою совесть тем, что это все для нас, и раз никто из присутствующих здесь не захотел насытиться, почему бы мне и не взять эту роль на себя. Кроме этого, мне стало интересно, кто оставляет эти печенья здесь и, самое главное, кто их забирает. Но сегодня ответа я явно не получу.
Мне пришлось снова идти по темному коридору, прислушиваясь к каждому шороху. Дойдя до входной двери, я невольно замечаю свет в коридоре «для взрослых». Похоже, там собираются в каждом кабинете. Но проблемы у взрослых всегда одни и те же: неудачная любовь, незапланированная беременность, смерть близких, алкоголизм, наркомания и банкротство. И в этом плане мы, дети и подростки, почти от них не отличаемся.
На улице уже давно стемнело. Тусклый свет фонарей, как и всегда, не взывает особого доверия. Воздух стал намного прохладнее. Я начинаю оглядываться по сторонам. Прошло всего полтора часа, как я не была на свежем воздухе, но, кажется, что все четыре. Оживленная улица опустела. Изредка передо мной проезжали машины. Напротив бывшего детского сада еще горел свет в небольшом магазине «Чаккерс», и должен гореть еще как минимум три часа. Но я очень сомневаюсь, что покупателей там резко прибавиться, и даже неизвестно, будут ли они вообще.
