Текст книги "Возвращение надежды"
Автор книги: Александра Торн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
Глава 10
Колеса дилижанса тарахтели по мостовой Главной улицы Фредериксбурга. Патрик Прайд смотрел из окна и наслаждался. Знакомый пейзаж, знакомые звуки. Еще одна ночь, и они будут дома. Он едва мог дождаться, когда приведет молодую жену в свой дом. Дом, построенный для будущей семьи.
«Но вначале, – подумал он, и пульс его привычно участился, – надо повидать старых друзей».
Экипаж проехал мимо булочной Саншайн, и Патрику она показалась закрытой.
«Странно, – подумал он, – Саншайны никогда не закрывают в будние дни. Эльке, наверное, сейчас у себя в рабочей комнате, они вместе с Отто обсуждают какой-нибудь новый рецепт приготовления пирожных или просматривают книги. Да, скорее всего так».
Этот эпизод на кухне, когда он пьяный начал целовать Эльке, уже давно забылся. Сейчас ему очень хотелось увидеть Отто и Эльке, познакомить их с Шарлоттой и распить вместе бутылочку «Штайнхагера», который он с большим трудом отыскал в Натчезе.
Господи, как хорошо почувствовать себя снова дома! Он и не представлял, как соскучился по этим краям.
– Вы выглядите таким счастливым, мистер Патрик, – проронила Элла Мэй со своей скамьи напротив.
– Да, ты права, – ответил он.
Шарлотта, однако, его радости не разделяла. Кислое выражение слегка портило симпатичное личико жены. Они сидели рядом, но сейчас она была от него далеко, наверное, еще дальше, чем если бы осталась со своей семьей в Натчезе.
– Господи, мистер Патрик, кто это? Сам индейский бог? – вскричала Элла Мэй, указывая на полуобнаженного индейца команчи, который ехал верхом на пони.
– Ты не ошиблась, Элла Мэй.
Глядя на эту восторженную темпераментную черную девушку, Патрик не мог удержаться от улыбки. Когда пришло время расставаться с любимой служанкой, Шарлотта ударилась в такие слезы, что ему пришлось выкупить Эллу Мэй.
Тогда это казалось ему ненужной тратой. Теперь же он так не считал. За время их путешествия Элла Мэй доказала свою полезность во всех отношениях. Он вообще не представлял, как бы без нее справился с Шарлоттой. А уж как Элла Мэй наслаждалась каждой минутой их долгого путешествия вдоль по Миссисипи, как она по-детски радовалась всему…
– Еще один день, и мы будем на нашем ранчо, – ободряюще улыбнулся Патрик и взял изящную затянутую в перчатку руку Шарлотты. Можно было предвидеть, что этой изнеженной девушке тяготы столь долгого путешествия перенести будет нелегко.
В свадебное путешествие они отправились на колесном пароходе в Новый Орлеан. Он медленно тащился вниз по Миссисипи. На пароходе были все мыслимые удобства. Казалось, чего еще можно было желать. Тем не менее шарм, живость, юмор его жены по мере удаления от дома постепенно куда-то улетучивались.
Незаметно из чувственной женщины она превратилась в испорченного капризного ребенка, очень похожего на того, который пытался сорвать золотые эполеты с его мундира много лет назад. Ему нравился ее медовый голос и ее манера говорить, мило растягивая слова, но ничего, кроме жалоб, это создание, именуемое теперь его женой, сейчас не произносило.
В Новом Орлеане они пересели на клипер и продолжили путешествие по морю. До самого конца, пока они не причалили в Галвестоне, Шарлотта непрерывно страдала морской болезнью и соответственно была слишком больна, чтобы заниматься тем, чем положено заниматься в медовый месяц.
Он был предупредительным, внимательным, в общем, делал все возможное, чтобы спасти ситуацию. Держал ее за руку, когда она, жалобно постанывая, объявляла, что умирает, в любое время суток по многу раз бегал на камбуз, чтобы принести ей сладости и шампанское. Оказалось, это единственное, чем она может питаться.
Когда они сошли на берег в Галвестоне, ее состояние улучшилось. Но жалобы не прекратились. Теперь Шарлотта страдала от неудобств, хотя он снял лучший номер в отеле «Тремон». Потом она начала рыдать по поводу дилижанса. Это же такой ужас – проехать четыреста миль в компании с незнакомыми людьми!
Чтобы сохранить мир в семье, Патрик купил все места в дилижансе. Он нанял второй фургон для ее сундуков с одеждой. Как ей с матерью удалось в такой короткий срок собрать такое огромное приданое, он не мог постигнуть до сих пор.
– Я так устала в этой повозке, что, кажется, снова заболеваю, – проворчала Шарлотта, наконец выходя из своего полусонного состояния. – Где мы? Когда же наконец мы доберемся до Фредериксбурга?
– Это и есть Фредериксбург, – ответил Патрик. В этот момент дилижанс как раз остановился перед фасадом отеля Нимитца. Он описывал ей этот город много раз, и в деталях. Боже правый, слышала ли она хоть одно слово из тех, что он говорил?
Открыв дверь экипажа, он спрыгнул, с облегчением почувствовав под ногами землю, радостно вдохнул бодрящий холодный воздух, а затем повернулся, чтобы помочь сойти жене. Своей жене. Он еще не привык к мысли, что женат. Зачем же упрекать Шарлотту, что она не может привыкнуть.
Каждое утро она упорно надевала под юбку кринолин, утверждая, что не желает опускаться. За время поездки с этим кринолином пришлось изрядно помучиться. Вот и теперь, для того чтобы пролезть в узкую дверь дилижанса, пришлось совершать сложные маневры. Вслед за хозяйкой на землю легко спрыгнула Элла Мэй.
Шарлотта посмотрела вдоль улицы, и ее носик сморщился, как будто она почувствовала дурной запах.
– Но ведь это же не Фредериксбург! – объявила она.
– Уверяю тебя, это он, – сухо ответил Патрик, подавляя раздражение. Затем взял ее за локоть и повел к дверям отеля.
– Но ты же говорил, что Фредериксбург город, а это… у нас такие дома даже деревней не называют.
«Может быть, мои описания были чересчур восторженными? – подумал Патрик, пытаясь посмотреть на город глазами Шарлотты. – Если ей не нравится Фредериксбург, то как она будет реагировать, когда увидит Керрвилл? Об этом не стоит даже и думать».
– Ладно вам, мисс Шарлотта, – проворчала Элла Мэй, смело произнося то, что не отваживался сказать он. – Это теперь ваш дом. И нечего привередничать.
«Эта черная женщина уже отработала свою свободу, и даже с лихвой», – подумал он, когда они вошли в холл.
– Как я рад видеть вас снова, Патрик, – пробубнил глубокий баритон. Чарльз Генри Нимитц поднялся из-за своей конторки и поспешил пожать руку Патрику.
Патрик часто останавливался в этом отеле и провел много часов в компании Нимитца. Это был плотный человек среднего роста, с большой окладистой бородой. Бывший моряк, он построил свой отель в виде корабля. Как раз холл находился на носу.
Патрику очень нравилась архитектура отеля, и вообще отель был одной из достопримечательностей города. Бросив взгляд на нахмурившуюся Шарлотту, он понял, что она его мнения об отеле не разделяет.
– А кто эта прелестная дама? – спросил Нимитц, глядя на Шарлотту.
Патрик спохватился.
– Чарльз Генри Нимитц, я имею честь представить вам свою жену Шарлотту Деверю из Натчеза.
– Вы хотите сказать Шарлотту Прайд, – улыбнулся Нимитц и пожал руку Шарлотте почти так же крепко, как и Патрику. – Добро пожаловать к нам, миссис Прайд. Я сохранил для вас мои лучшие комнаты. Для вас и вашей… приятельницы. – Он кивнул в сторону Эллы Мэй.
– Рада познакомиться с вами, – вежливо ответила Шарлотта, хотя холодность в ее глазах ясно говорила, что на нее не произвели впечатления ни он, ни его заведение. – Элла Мэй не моя приятельница. Она моя рабыня.
– Ну уж нет, я больше не рабыня, – едва слышно пробормотала Элла Мэй.
А из фургона тем временем таскали сундук за сундуком.
Нимитц посмотрел на быстро растущую гору багажа, покачал головой и возвратился за свою конторку.
– Вам, по-видимому, понадобится еще одна комната для вещей. Зарегистрируйтесь, пожалуйста, а я посмотрю, готово ли все наверху.
Патрик последовал за Нимитцем, оставив Шарлотту в окружении ее вещей.
– Вы, конечно, слышали новость? – спросил Нимитц, как только они остались одни.
– Какую новость? – спросил Патрик.
– Тут произошло убийство… или несчастный случай, все зависит от того, кому вы будете верить.
– Что, команчи снова начали действовать?
– Не команчи и вообще это не то. Тут замешаны эти мерзавцы Детвайлеры. Их очень давно в городе не было видно. Говорили, что они поступили на службу где-то на западе. Вы же помните, как они горланили, что будут воевать за Юг, если начнется война. И слава Богу, я бы сказал! Если это они были причиной того, что кабриолет Саншайнов перевернулся, то я бы не хотел, чтобы они снова когда-нибудь появлялись в этих местах.
До этого места Патрик невнимательно слушал запутанный рассказ Нимитца. Но упоминание Саншайнов заставило его насторожиться.
– Я что-то не понял насчет Саншайнов. С ними все в порядке?
– Нет. – Нимитц перегнулся через стойку и понизил голос. – Я слышал, мозги Отто были разбросаны в радиусе трех метров. Это все произошло, когда кабриолет разбился.
Патрик не верил своим ушам.
– Не может быть. Вы, наверное, ошибаетесь. Нимитц поджал губы и нахмурился.
– Мне бы очень хотелось ошибаться. Тем более что я знаю, какие вы с Отто были друзья. Но я-то думал, что вы уже знаете. В городе только об этом и говорят.
Сердце Патрика гулко забилось. Он потянулся через стойку и железной хваткой вцепился в плечо Нимитца.
– Я хочу знать всю историю от начала до конца.
С каменным лицом выслушал Патрик трагический рассказ.
«Эльке, Эльке, – лихорадочно проносилось в его мозгу. – Она была на краю гибели. И Отто, бедный Отто! Такая смерть!»
– А вы уверены, что с Эльке все в порядке? – спросил Патрик, когда Нимитц закончил рассказ.
– Доктор Роте сказал, что она счастливо избежала гибели. Но она потеряла ребенка.
Патрик дернулся, как будто его неожиданно ударили.
– Какого ребенка?
– Эльке была беременна, и уже на последних месяцах. Моя Софи говорила, что Эльке, в ее положении, не следовало ехать на ваше ранчо. Но вы же знаете, какой упрямой может быть миссис Саншайн.
– А что, черт возьми, они делали на моем ранчо?
– Никто не знает. Странно, что они поехали туда, когда вас не было дома.
У Патрика волосы на голове поднялись дыбом, когда он внезапно понял, зачем Саншайны поехали на его ранчо. Это из-за его письма. В этой спешке он забыл им написать, что женился.
«Будь оно проклято! – выругался он про себя. – Я бы охотно продал сейчас душу дьяволу, чтобы только возвратить назад это письмо».
– Саншайны возвращались в город, когда Детвайлеры начали преследовать их кабриолет. Его потом нашел ваш управляющий.
– Почему ты так долго? Я устала ждать, – жалобно позвала Шарлотта.
Патрик ее не слышал. Он думал об Эльке. Шарлотта перестала существовать.
– Где сейчас Эльке? Вы ее видели? Вы уверены, что с ней все в порядке? – Вопросы срывались с его губ так быстро, что слова сливались одно с другим.
– Это вам придется выяснить самому. Ваш управляющий привез ее в заведение Вельвит Гилхули. С тех пор она там. Выздоравливает. Мы все очень сочувствуем ее горю, но достойные люди не могут посещать подобные места.
– Достойные люди? Ах вот как, достойные люди…
Бедная Эльке! Как она, должно быть, одинока, как забыта! Забыта теми, кого считала друзьями.
«Черт побери, она не будет больше чувствовать себя одинокой! Пока я дышу, пока в моих руках есть хоть капля силы!»
Забыв о своей расстроенной жене, не оглядываясь, Патрик ринулся к двери отеля.
«Мне надо увидеть Эльке. Немедленно. А на остальное наплевать!»
Эльке сидела в обитом плюшем будуарном кресле и смотрела в окно. Окно это выходило во двор публичного дома, где сейчас было развешано на веревках белье. Там висело немало интимных вещиц, даже трусики без промежности, но Эльке это уже не шокировало.
Сейчас ее представления о приличном и неприличном претерпели существенные изменения. За эти три недели, что она провела здесь, трогательная забота проституток была для нее Божьим благословением.
Чего она не могла сказать об остальных членах общины. Все они были шокированы ее присутствием в этом доме. С такой дурной репутацией! Оказывается, не важно, что у нее тогда не было выбора, что доктор Роте настаивал на строгом постельном режиме. Не важно, что она потеряла мужа и ребенка. Пастор Бассе и Кэролайн Гробе были единственными, кто пришел, высказали соболезнования и предложили помощь. И только Кэролайн посетила ее больше одного раза.
Нет, кружевные трусики продажных женщин ее не шокировали. Эти женщины ничего плохого людям не делают. Просто предлагают маленькие удовольствия. А в этом мире так мало радостей. Этот мир Эльке начинала ненавидеть все больше и больше.
В последние несколько недель она имела шанс столкнуться с его черствостью и бездушием. То, что сделали Детвайлеры, иначе как злодейством не назовешь. Но такого жестокого равнодушия она от жителей города не ожидала. Особенно от шерифа. Хотя и знала, что он симпатизирует южанам.
Он приходил поговорить с ней через три дня после происшествия, выслушал ее рассказ, а потом практически обвинил ее в том, что Детвайлеры напали на кабриолет. Это она, мол, сама их спровоцировала.
– Я слышал, вы угрожали им оружием. По-моему, два раза. Вы же знаете, как в Библии говорится: «Кто угрожает мечом, от меча и погибнет».
– В Библии ничего не сказано о бандитах и хулиганах, которые нападают на безоружных людей, – зло парировала она. – Погиб мой муж. Я вправе надеяться, что вы исполните свой долг.
– Этим близнецам всего по девятнадцать лет, и у них не было возможности жить в таких условиях, в каких жили вы. Если бы их мать была жива, все бы, возможно, было по-другому.
Эльке была еще очень слаба, и у нее все болело. Но эта попытка оправдать убийство Отто заставила ее вскочить на ноги.
– Я тоже очень сочувствовала Детвайлерам. Но они не единственные, кто потерял родителей в раннем возрасте. И это не дает им права терроризировать любого и каждого, кто слабее их.
Она кричала так громко, что прибежала Вельвит. Но мнение шерифа изменить было нельзя. Он начал говорить о тяжелых временах, о том, что если арестовать Илая и Джуда Детвайлеров, то в городе могут начаться беспорядки. Потом заговорил о том, что арест вообще бесполезен, потому что в суд, по существу, нечего предъявлять. Доказательств-то нет. Единственной свидетельницей является она. Короче, ордер на арест близнецов он подписывать отказался.
Вначале Эльке была ошеломлена. Затем ее охватила ярость, которую она культивировала в себе до сих пор. Она довольно быстро научилась использовать гнев в борьбе с горем. Теперь этот гнев ее как-то поддерживал.
Стук в дверь прервал ее горькие размышления.
– Ты готова принять посетителя? – спросила Вельвит.
– Конечно, – ответила Эльке, не сомневаясь, что это Кэролайн Гробе.
Она туже запахнула халат. Дверь широко распахнулась, и на пороге возник мужчина, высокий, стройный мужчина с широкими плечами – мужчина, о котором она мечтала каждую ночь, всю свою взрослую жизнь.
С тихим криком Эльке вскочила на ноги, не обращая внимания на то, как одета. Босая, с распущенными золотистыми волосами, она побежала через комнату. Никакой защиты против стремительно нахлынувших чувств у нее сейчас не было. Она просто не успела вооружиться.
Секунду Эльке смотрела на него, не больше, но в ее взгляде сконцентрировалось все – вся ее любовь, вся ее отчаянная нужда в нем, все эти дни и часы, проведенные в тягостном ожидании встречи с ним.
– Господи, ты вернулся, – наконец проговорила она.
Он сделал шаг вперед и обнял ее.
– Эльке, Эльке! Мне не следовало тебя покидать. Стоящая у дверей Вельвит безмолвно наблюдала за этой встречей.
Ах вот оно в чем дело! «Я всегда удивлялась, почему такой красавец, как Патрик, до сих пор не женат? Почему он ездит за продуктами сюда, когда Керрвилл много ближе к его ранчо, почему он посещает мое заведение и очень часто так и остается сидеть внизу, не выбрав ни одной девушки?»
Теперь она знала ответ. Она знала также, что должна уйти, но не могла оторвать взгляда от этой трогательной сцены. Ей бы очень хотелось хоть раз в жизни, – а потом можно и умереть, – чтобы мужчина обнял ее так, как Патрик обнимает сейчас Эльке, чтобы вот так шептал ее имя, одно только имя, но в этом одном слове был заключен целый мир.
Глава 11
Эльке прильнула к Патрику. Колени были совсем слабые, а слезы, сдерживаемые так долго и с таким трудом, наконец прорвались и вмиг сделали его рубашку влажной. Она была сейчас как путник, многие годы блуждавший по свету и наконец увидевший свой благословенный дом.
В тот раз, на кухне, собственная страсть напугала Эльке. Сейчас же были только радость и облегчение. Он воплощал собой все, чего она жаждала и никогда даже не мечтала, что получит снова.
Чувство вины, которое возникло в тот день, когда она очнулась в постели Вельвит, и терзало ее до сих пор, куда-то чудесным образом исчезло. Оно растворилось в непередаваемом восторге объятий этого единственного человека, которого она любила.
Всего неделю назад пастор Бассе пытался утешить ее, говоря, что смерть Отто и преждевременные роды были частью Господнего плана. Тогда она не могла понять, зачем Создателю надо было проявлять по отношению к ней такую жестокость. Теперь же было совершенно ясно – эту радостную встречу тоже запланировал Он, в награду за страдания.
И действительно, появление Патрика было похоже на чудо. Вместе с ним в спальню Вельвит ворвались все мечты Эльке, которые, казалось, были навеки погребены в ее памяти.
– Плачь, плачь, дорогая, это правильно, – шептал Патрик ей на ухо. – Теперь ты со мной, любовь моя. Я никому не позволю снова причинить тебе боль. – Он еще сильнее прижал ее к себе.
Вот так вот стоять с ним, находиться в его объятиях, чтобы сердца бились в унисон, – это единственное, что ей было сейчас нужно.
Он любит ее. А как же иначе? Зачем бы он тогда стал говорить «любовь моя»?
Ну а как любила его она! Это было за пределами рационального, за пределами того мира, где властвовали категории правильного и неправильного.
Эльке захотелось откинуть голову назад, найти его губы и целовать долго-долго, скрепить этим поцелуем только что наметившийся хрупкий намек на счастье. Угрызения совести скоро вернутся, очень скоро, она это знала. И Эльке хваталась за Патрика, как утопающий хватается за соломинку. Конечно, она никогда не забудет Отто, не забудет потерю ребенка, но… все равно не надо темным воспоминаниям заслонять радостное будущее.
Она пробежала руками по сильному торсу Патрика, чтобы убедиться, что он не призрак, а состоит из плоти и крови.
Когда Эльке прошлась руками по его спине, Патрик с трудом подавил стон удовольствия. Его съедало лихорадочное желание, которое он не мог контролировать. Он хотел ее. Господи Боже, как он ее хотел, несмотря на ее слабость! Эта слабость говорила о страданиях больше, чем слова Нимитца.
Ее тело было сейчас тонким, как у девочки. Разве Вельвит не следит, чтобы она ела хотя бы три раза в день? А доктор Роте? Он что, потерял рассудок, настаивая, чтобы выздоровление проходило в публичном доме? Она должна находиться в своем собственном доме, под присмотром одной из подруг. Помнится, их была целая куча в ее гостиной.
И только тут, только сейчас Патрика как молнией пронзило: «Господи Боже, что я наделал?»
Тяжесть совершенной ошибки обрушилась на него.
«Как я мог уехать и оставить ее здесь? Зачем?
Как я мог лгать себе, что она ничего для меня не значит?
И самое главное, как я мог жениться на Шарлотте?»
Он уже знал, что эти горькие вопросы будут преследовать его до самой могилы.
«Шарлотта разыграла комедию, я ей подыграл, и вот, пожалуйста. Господь сыграл с нами со всеми страшную шутку, освободив Эльке как раз тогда, когда я дал клятву у алтаря. Я не имею сейчас права обнимать ее, утешать, ласкать – не имею права ни на что. Я принадлежу другой женщине».
Он не сознавал, что стонет, пока Эльке не подняла голову и не посмотрела в его глаза. На ее глазах блестели слезы. Она смотрела на него с нежностью и заботой. Она беспокоилась за него. Несмотря на все испытания, которые ей довелось пережить, она беспокоилась за него.
Патрик наклонился и начал нежно ласкать губами ее рот. Губы Эльке задрожали, затем раскрылись. Он впитал в себя ее дыхание, проникся его вкусом и припал к ее рту еще сильнее.
Последний раз, когда они целовались, это можно было отнести к действию «Штайнхагера». Сейчас у него никаких оправданий не было.
Только монстр может использовать свое преимущество над женщиной в такой ситуации, но он и был таким монстром. Его руки перебирали пряди ее волос, а губы он прижимал все сильнее и сильнее. Его язык проник в шелковистую внутренность ее рта. Это был поцелуй в сотни раз более опьяняющий и возбуждающий, чем тот первый.
Когда ее язык соединился с его языком, по позвоночнику Патрика пробежала дрожь. Страсть, которую он пробудил в ней тогда, семь месяцев назад, возвратилась снова, только на этот раз он знал ее истинную причину, знал всем своим сердцем, умом и душой так же, как и своим томящимся телом.
Эльке хотела его, жаждала его так же, как он ее. Все поцелуи, какие ему приходилось переживать в прошлом, включая и те, с Шарлоттой, растаяли в его сердце. Их растопил этот восхитительный отклик Эльке.
Он увидел за ее плечом постель и представил, как несет ее туда, сбрасывает эти легкие одежды и, прежде чем овладеть телом, жадно ее разглядывает.
Фантазия сжигала его мозг, а податливое тело Эльке говорило, что она тоже желает этого. Господи, как он ее хотел! Его плоть кричала, молила о воссоединении тел, которое бы навеки соединило их души.
Но об этом и мечтать было сейчас грешно. Ведь не было ни малейшей надежды, что после такого он сможет жить дальше.
Патрик начал расцеплять пальцы один за другим, медленно и неохотно отпуская ее.
Она посмотрела на него с таким доверием, что у него сжалось сердце.
– Извини, пожалуйста, что я на тебя так набросилась, – мягко проговорила Эльке. – Но ты так неожиданно появился.
Она сделала шаг назад и теперь стояла и смотрела на него. Ее рот, розовый и влажный от поцелуев, резко контрастировал с бледным лицом. Бесподобные голубые глаза окаймляли темные круги. Кажется, она не замечала, что ее халат распахнулся и открыл кружевную ночную рубашку, несомненно, одну из принадлежащих Вельвит, так как он не мог вообразить, что практичная Эльке может иметь нечто столь фривольное и дорогое.
Она не вздрогнула, когда его взгляд пробежал по Прозрачному материалу. Ее пленительные соски были сейчас отчетливо видны. Не обращая внимания на тревожные команды, которые подавал его мозг, чтобы он вел себя как джентльмен, взгляд Патрика спускался все ниже и ниже, до темного заветного треугольника между бедрами.
О, да поможет ему Господь! Он вообразил себя упавшим на колени, поднявшим ее рубашку и глубоко и жадно пившим ее женственность.
– Господи, как ты прекрасна!
Она улыбнулась озорной улыбкой, напомнившей Эльке, которую он встретил много лет назад.
– Значит, тебе нравятся худые женщины?
– Ты мне нравишься любая, какая есть, – сказал Патрик хриплым голосом.
Он бы отдал все за то, чтобы провести остаток своей жизни с ней. Состариться рядом с ней.
– Я так скучала без тебя! Как ты меня нашел?
– Да чтобы найти тебя, я бы пошел на край земли! Слава Богу, ты оказалась много ближе. Я остановился в отеле, и Чарльз Нимитц сказал мне, где ты.
– Ты бывал уже в этом заведении прежде?
– Да.
Месяц назад это признание ее бы расстроило. Теперь же, зная девушек Вельвит, она была рада, что он находил у них утешение. И еще Эльке представила, как многие из них влюблялись в него, и не могла удержаться от предательского укола ревности. Подумать только, как легко он возбудил в ней эмоции, как хорошие, так и плохие.
– И что именно рассказал тебе Чарльз?
– Достаточно, чтобы знать, что ты прошла через ад.
– Тогда, значит, ты знаешь насчет убийства? – Ее голос изменился, и он увидел в ее глазах решимость и твердость духа.
О, эта твердость еще ей понадобится, когда… он скажет правду!
Шарлотта мерила шагами комнату, юбка задевала все предметы, что попадались по дороге.
– Вам надо быть осторожнее, иначе испортите свое лучшее дорожное платье, – проворчала Элла Мэй, округляя глаза.
– Испорчу и ладно. Патрику придется купить у Ворта новое. Это все из-за него, между прочим. Никогда! Никогда еще в своей жизни я не была так унижена. Если бы папа только увидел, как Патрик обращается со мной, он бы отхлестал его кнутом. Я в этом уверена.
Шарлотта наконец остановилась у окна и посмотрела на улицу, где, поднимая клубы пыли, проезжали крестьянские повозки. Ее всю затрясло, и она зажмурила глаза, чтобы не видеть этой сцены.
Она представляла себе Техас романтическим уголком, где на каждом углу красавцы мужчины, лихие герои как на подбор. Она мечтала свить здесь свое семейное гнездышко. Она представляла, как будет флиртовать – в меру, конечно, – на что она была такая мастерица в Натчезе, представляла себя в центре местной светской жизни – балы, приемы, которые планировала давать в чудесном особняке Патрика.
Судя по тому, что ей удалось увидеть, мужчины и женщины здесь о моде и представления не имеют, и, по-видимому, никакого высшего общества, в котором можно блистать, здесь и в помине нет. В этом Фредериксбурге она уже возненавидела все – от его пыльных улиц и грубых обитателей до странного, похожего на корабль, отеля и комнат, которые этот нелепый владелец провозгласил лучшими.
Шарлотта не обращала внимания на то, что комнаты были идеально чистыми. Вот зеркало, что висело над туалетным столиком, – оно было потрескавшимся и мутным. Кроватные спинки железные вместо того, чтобы быть никелированными. А какие существа могут обитать в матрасах, об этом страшно подумать. Шарлотта содрогнулась. Если это лучшее, то как же выглядит в этом отеле все остальное?
– Как Патрик мог взять и вот так оставить меня? – жалобно простонала она. – Что может подумать мистер Нимитц?
– Я видела, как вы смотрели на него, – отозвалась Элла Мэй, – поэтому не говорите мне, что вас интересует, что он может подумать.
Шарлотта холодно посмотрела на Эллу Мэй. С тех пор как Патрик подарил ей свободу, эта девчонка стала невозможно наглая.
– А меня всегда интересует мнение людей. Мы, Деверю, имеем свои взгляды на жизнь. Впрочем, тебе этого не понять.
Элла Мэй занималась распаковыванием чемоданов, доставая все необходимое для ночлега. С шумом закрыв шкаф, она повернулась к Шарлотте.
– Вам бы лучше помнить, что вы уже больше не Деверю. Вы теперь миссис Прайд, и мне известно, как вы этого достигли. Поэтому не надо сейчас жаловаться. Я думаю, у него тоже есть свои жизненные принципы.
Ну, это уже слишком! Шарлотта сделала глубокий вдох и вытянулась во весь рост. Однако все попытки выглядеть достойно провалились. Ее нижняя губа некрасиво задрожала, и сердце забилось. Очень сильно.
– Почему ты так со мной разговариваешь?
– А почему вы так себя ведете, мисс Шарлотта? – спросила Элла Мэй более примирительным тоном. – Я знаю, вы огорчены. Но и мистер Патрик тоже был огорчен, когда выбежал из отеля. Значит, ему было очень нужно.
Огорчена? Это слово даже приблизительно не может означать тех чувств, какие сейчас испытывала Шарлотта.
Какое ей дело, что там на уме у Патрика, какие еще огорчения! Она, молодая жена, вдали от любимого дома, забыта, брошена своим мужем в этом убогом отеле. И никого нет рядом, кроме этой наглой служанки.
А отель! Нелепый, в форме корабля. Она сыта уже этими кораблями по горло. По пути сюда они ей всю душу вывернули. При мысли об этом на глазах у Шарлотты появились слезы.
Элла Мэй подала ей носовой платок.
– Ну хватит, мисс Шарлотта. Все, что я сказала, пустяки. Не надо плакать.
– Я не из-за тебя плачу, глупая, а из-за мужа, – простонала Шарлотта. Затем, всхлипывая, бросилась на кровать.
Ну вот, теперь весь день глаза будут красными и опухшими. А Патрику все равно. Мужчина, который всего через несколько минут после приезда мог взять и уйти, бросив свою жену на произвол судьбы! Да еще в медовый месяц! У такого мужчины нет сердца.
Она била кулаками по подушкам и колотила ногами по одеялу.
– Как он мог так со мной поступить? – выкрикивала Шарлотта в промежутках между всхлипываниями.
Если бы она смогла настоять, чтобы они остались жить в Виндмере, как ее женатые братья и сестры. Там всегда была бы рядом мама. Она бы сейчас вытерла ей слезы платком, смоченным розовой водой, приказала бы подать успокоительный чай с настоем ромашки и сидела бы с ней, пока она не заснула.
Вспомнив, что мать сейчас в нескольких сотнях миль езды, Шарлотта зарыдала еще сильнее. Она и не думала, что будет так скучать по своей семье. Она скучала по Виндмеру. Как бы ей хотелось сейчас оказаться снова в своей комнате, снова в своем доме, среди любящих братьев и сестер. Если бы только можно было повернуть календарь назад!
– Вы сейчас доведете себя до того, что и вправду заболеете, – объявила Элла Мэй, поднося к носу Шарлотты флакон с нюхательной солью.
Шарлотта оттолкнула руку служанки.
– Я заболею, если ты будешь продолжать держать перед моим носом эту дрянь! – Она перевернулась на бок, не обращая внимания на кринолин. – Если ты действительно хочешь мне помочь, пойди и найди моего мужа.
Элла Мэй испугалась, можно ли оставить Шарлотту одну, в таком состоянии.
– Если вы уверены, что сможете побыть здесь одна…
К ее удивлению, Шарлотта вскочила на ноги, как марионетка на веревочке.
– Он не мог далеко уйти. В этом городе вообще нельзя далеко уйти. Я уверена, мистер Нимитц тебе поможет. А я тем временем разденусь и лягу в постель.
– Вы хотите, чтобы я вам помогла? Шарлотта поспешно расстегнула блузку, сняла ее и подставила спину.
– Только расшнуруй корсет. Остальное я сделаю сама. Когда найдешь мистера Прайда, скажи, что я уже выплакала все глаза.
«Ах вот оно что, – подумала Элла Мэй, покидая комнату несколько минут спустя. – Шарлотта хочет, чтобы мистер Патрик почувствовал себя неискупимым грешником за то, что оставил ее одну. С тех пор как они встретились, она играет на бедном мистере Патрике, как на банджо. Но это вовсе не мое дело», – напомнила себе Элла Мэй, хотя мистера Патрика ей было жалко. К тому же она была ему бесконечно благодарна.
Элла Мэй, сколько себя помнит, всегда была в услужении у мисс Шарлотты. Она была домашней рабыней. Узнав, что мистер Прайд увозит мисс Шарлотту с собой в Техас, она страшно испугалась, что теперь ей предстоят общие работы на хлопковых полях, а возможно, она даже будет продана из этого единственного дома, который знала.
Свобода пришла, как чудо. От одной только мысли о ней у Эллы Мэй захватывало дух. И всем этим она обязана мистеру Патрику. Он заслуживал много лучшего, чем мисс Шарлотта. Ему нужна совсем другая жена, которая бы любила его таким, какой он есть.
